"Особые заслуги" - читать интересную книгу автора (Хмелевская Иоанна)

* * *

В глубоком молчании Павлик с Яночкой сидели на мху у перехода сквозь дюны, мрачно уставившись на пограничную сетку со строгой надписью. Одинаково упершись локтями в коленки и подбородками в ладони, они не сводили глаз с того, что так долго искали по всему лесу — молодого, отдельно стоящего кустика шиповника. Рос себе беззаботно этот молодой побег дикой розы прямо из за за пограничной сеткой, рос на свободе и радовался. Ну прямо идеальный для пересадки! Ничто не мешало его осторожненько выкопать и перенести к разоренному муравейнику. Увы, он рос по ту сторону сетки, а значит, за границей.

— Надо же, всего каких-то два метра, большое дело, — ворчал Павлик. — Под сеткой пролезть — раз плюнуть, пригнуться немного и дело с концом. Яночка вздохнула.

— А мы с чистой совестью можем поклясться, что по нашу сторону нет ни одного такого подходящего кустика. И чтобы маленький был, и один побег, а не разросшийся куст. Можем считать — это перст судьбы и указание свыше.

Павлик не мог успокоиться.

— А все из-за какой-то дурацкой рыбьей головы, к тому же жутко вонючей! Слушай, всего каких-то пять минут...

— Переход границы строго запрещен, — напомнила Яночка, но в голосе ее не чувствовалось твердости.

— Сама же сказала — перст судьбы.

— Ничего не поделаешь, — решилась сестра. — Придется пойти на преступление. Только бы никто не увидел! А то... не знаю, что нам грозит?

— Тюрьма, — безжалостно ответил Павлик. — За нелегальный переход границы грозит тюремное заключение сроком... Не знаю точно на какой срок, но посидеть придется.

Услышав такое, Яночка задумалась. Потом нерешительно произнесла:

— Может, за такое короткое пересечение... ты сказал, пяти минут хватит? Мы же сразу вернемся, и добровольно. Может, тогда отделаемся исправительным... как его? Трудовым заведением для несовершеннолетних. А оставить муравьев на погибель мы просто не имеем права!

Дискуссия явно была беспредметной, ибо оба уже приняли решение. И хотя таблицы с одноглавым орлом совершенно недвусмысленно грозили санкциями, судьба беспомощных муравьишек призывала к действиям. Откровенно говоря, уже полчаса назад дети отправили Хабра за лопаткой к родителям. Теперь же сидели у границы и, не сводя глаз с желанного растения, обсуждали, собственно, давно уже решенную проблему.

К сожалению, ни Яночка, ни Павлик не обладали способностями их необыкновенного четвероногого друга, вот и не догадывались о том, что в нескольких шагах от них, у самого перехода через дюны, притаился за густым кустом боярышника какой-то человек. Он стоял неподвижно, не спуская недоброго взгляда с тоже неподвижных светловолосых детей, уставившихся куда-то за пограничную сетку...

Далеко на пляже супруги Хабровичи вскочили со своих подстилок в грайдоле, когда туда прыгнул к ним с разбегу запыхавшийся пес. Обежал грайдол, потыкался носом во все концы, разыскал лопатку Павлика и ухватил зубами ее ручку. И принялся разыскивать Яночкину лопатку. Разыскал и хотел ее тоже ухватить за ручку, но выронил при этом Павликову. Схватил в зубы Яночкину, попытался и Павликову ухватить, но теперь Яночкина свалилась на песок.

Пан Роман внимательно наблюдал за безуспешными попытками пса взять в зубы сразу две лопатки. Пани Кристина тревожно допытывалась:

— Что могло случиться?

— Да ничего не случилось, — успокоил ее муж, — Нашим детям пришло в голову где-то вести раскопки, и они прислали собаку за орудиями труда. Давай-ка поможем псу...

Взяв обе лопатки, пан Роман связал их бечевкой. Хабр ждал нетерпеливо, не сводя глаз с его рук. Как только хозяин закончил, пес схватил в зубы упаковку, выскочил из грайдола и по пляжу, вдоль моря устремился куда-то на восток, с такой скоростью, что из-под лап летели мокрый песок и брызги морской воды.

— Интересно, как он понял, что им именно лопаты требуются? — изумленно спросила пани Кристина. — Как такое можно объяснить собаке? Пан Роман осмотрелся.

— Очень просто. Они предусмотрительно не оставили здесь больше никаких своих вещей. Так что из принадлежащих им предметов здесь оказались только эти лопатки.

Собаку Яночка с Павликом заметили издалека, когда она выскочила на верхушку дюны. И разглядели, что в зубах что-то несет.

— Вот он! — вскричала Яночка, вскочив с места.

Человек, притаившийся за кустом, вздрогнул и тоже глянул в том «направлении. Увидев вытянувшийся в стремительном беге силуэт собаки, который тут же исчез за очередной дюной, он не стал медлить. Попятился, затем осторожно развернулся и поспешил скрыться в лесу, а уж там припустил бегом. Занятые Хабром Яночка с Павликом ничего не заметили. Проскользнуть под сеткой, подкопать в четыре руки кустик, вытащить из земли ком земли вместе с корнями и вернуться с ним на родину — все это и в самом деле заняло не более пяти минут. По ту сторону границы зияла reoep| довольно большая яма. Оставленный на шухере Хабр добросовестно курсировал вдоль сетки туда-сюда. Переправившись обратно, дети поспешили на всякий случай укрыться в лесу, и только там, вспотевший от волнения Павлик осторожно положил на землю ком с корнями и качающимся на нем одиноким зеленым побегом шиповника.

— Обошлось! — облегченно выдохнул он. — Никто не видел. Только вот как мы его донесем? Никакой корзинки не захватили, земля осыпется, корни могут обломиться.

Яночка не слушала брата, так как внимание ее было занято Хабром. Снятый с поста, он явно пытался о чем-то ей сообщить.

— Погоди, Хабр хочет что-то сказать. Наверняка, обнаружил опять нечто важное. Смотри, собирается нам это показать...

Собака подвела их к кусту, что рос на горе в нескольких метрах от прохода в дюнах. Основательно обнюхав землю под кустом, Хабр, оглянувшись на хозяев, по чьим-то следам устремился в лес. Яночка резким окриком остановила собаку.

— Видишь, — сказала она брату, — тут кто-то был. Хабр сказал — это важно для нас. Так что давай сначала внимательно осмотрим это место. Павлик на четвереньках принялся изучать землю под кустом.

— Человек был, — пришел он к выводу. — Смотри, следы ботинок. Вот, видишь? Стоял тут и топтался.

— За нами следил! — пришла в ужас Яночка. — Недавно топтался. Эх, Хабра с нами не было! Надо узнать, кто это.

— Надо, а как? Стой, Хабр! Не торопись. Слушай, не можем мы бросить здесь выкопанный куст, еще кто украдет. А нести с таким комом земли... Нет, не донесем, корни поломаются, и не приживется потом...

— И все-таки надо узнать, кто следил за нами, — вслух рассуждала Яночка. — Значит, придется нам разделиться.

— И я так думаю. Я понесу шиповник, постараюсь осторожнее тащить, а ты с Хабром пойдешь.

— Нельзя так нести, ты прав, земля осыпется и растение не приживется. Столько трудов коту под хвост! Что бы такое придумать?

Павлик беспомощно огляделся. Нет, в лесу ничего не найдешь. Значит, остается одно. И мальчик решился.

— Заверну в свою рубаху. Потом земля отстирается. Другого выхода нет. А тебе придется забрать лопаты.

Внушительный ком земли вместе со мхом и корнями аккуратно уложили в рубаху Павлика и обмотали бечевкой, которой пан Роман связал лопаты.

С трудом приподняв тяжелую ношу, мальчик поволок ее в лес, стараясь нести осторожнее, не задевать о кусты и деревья. Яночка двинулась вслед за собакой, Спустя час она с помощью того же Хабра отыскала брата, отдыхающего на каком-то пенечке в лесу, плюхнулась рядом с ним на землю и тоже какоето время молча старалась отдышаться. При всех достоинствах Хабра он так и не научился выбирать наиболее удобный для людей путь, вел кратчайшей дорогой, а она отличалась чрезвычайными трудностями.

Павлик вопросительно глянул на сестру, нахмуренную и встревоженную.

— Боюсь, дело осложняется, — сказала Яночка.

— Ну! — поторопил сестру Павлик, потому что та замолчала и еще больше нахмурилась. — Что вы там обнаружили? Говори же!

И взволнованная Яночка принялась рассказывать. Хабр, как водится, не всегда шел по следам неизвестного, иногда сворачивал с тропинки и пускался напрямик. К заливу вышел каким-то неизвестным путем, и они с собакой вдруг оказались на дороге, которую и дорогой-то не назовешь, еле заметная в песке колея, вся в выбоинах и грязи. Никакая машина по ней не проедет, преодолеть можно разве что на телеге или на танке. Ну, может, еще на гусеничном тракторе. И вот по этой старой, заброшенной дороге Хабр привел девочку в их же кемпинг. И привет!

— Как это «привет»? — не понял Павлик. — Что ты хочешь сказать? А неизвестный куда подевался?

— Вот я и говорю — дошел до кемпинга и испарился. И следов не оставил.

— Как же это мог не оставить следов? Улетел, что ли, по воздуху?

— Наверное, сел в машину,

— В какую?

— А вот этого я не знаю. Знаю лишь, что машина увязла в грязи, ее откапывали, вытаскивали, даже доски подкладывали. Машина по доскам проехала, след остался. И неизвестный там крутился, наверное, тоже машину подталкивал, а потом сел в нее и уехал. И кажется мне, что это был тот самый... Павлик как-то сразу понял, кого сестра имела в виду.

— А покрышки у машины какие? — поинтересовался мальчик без особой надежды на удовлетворительный ответ.

К его удивлению, ответ он получил вполне удовлетворительный.

— Не совсем такие, как у обычного «фиата», — ответила девочка, чрезвычайно гордая собой. —

Там, на базе отдыха, стояли «фиаты», так я специально осмотрела их колеса. У них рисунок на покрышках такой...

Павлик внимательно изучал накорябанные сестрой на земле палочкой бесформенные линии.

— А у этого были вот такие, — сказала Яночка и рядом с теми изобразила на земле совсем другие. В Павлика словно новые силы влились, и он вскочил с пенечка.

— За дело! Посадим поскорее куст и еще успеем сбегать туда, где вчера крутился вечером на дороге тот, с двумя номерами. Наверняка его следы никто не затоптал, там вряд ли много машин проезжает. К тому же он немного свернул на обочину, наверняка сохранились отпечатки протекторов. Осторожно, стараясь не повредить корешков и вырыв поглубже яму, дети посадили шиповник рядом с муравейником. Теперь можно было и другим делом заняться. Хабр помог отыскать место, где прошлой ночью стояла машина с двумя номерами. И тут мрачные предсказания Яночки полностью подтвердились. На небольшом участке утрамбованной земли между двумя толстыми корневищами отчетливо отпечатался след протекторов.

Павлик сбегал домой за бумагой и карандашом, перерисовали узор покрышки, потом сравнили его с тем, который запомнила Яночка, то есть в том месте, где исчез след неизвестного. Узор протекторов оказался идентичным.

— И в самом деле, — мрачно подтвердил Павлик высказанное ранее мнение сестры, — дело осложняется. А честно говоря — плохо дело!

— Куда хуже, — откликнулась Яночка. — Выходит, эта кладбищенская гиена за нами следила. Неужели он нас заметил? И как мы границу пересекали... И чем только думали? — сердилась на себя же Яночка. — Он приперся, должно быть, тогда, когда мы Хабра за лопатами послали, иначе пес бы нас предупредил. И вообще, прежде, чем границу переходить, надо было дать Хабру все вокруг осмотреть, а так и не знаю...

— Хорошо еще, что это не был пограничный патруль.

— Знаешь что? — оживилась Яночка, немного подумав. — Сдается мне, он никому про нас не расскажет.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что тогда мы расскажем и о нем все, что знаем. Что по ночам могилы разрывает...

— А ты уверена, что он знает, что мы знаем?Я, к примеру, не знаю, знает ли он... тьфу! Ну да ты понимаешь. А пригрозить ему, сказать — все о нем знаем, опасно, еще нас поубивает. Эти кладбищенские гиены знаешь как опасны? Такому пристукнуть нас — плевое дело. И закопать опять же на кладбище, он уже навострился рыть могилы. Мрачная перспектива Яночку почему-то не устрашила.

— Так ведь теперь уже ничего не сделаешь. Наверняка он знает, иначе зачем ему за нами следить? Возможно, и попытается поубивать нас, да Хабр предупредит. Только теперь никуда не будем его отсылать.

Дети так верили в неограниченные возможности Хабра, что Павлик сразу успокоился.

— Ну тогда все в порядке. Главное, чтобы тот не разболтал о переходе границы.

— Но это еще не все, — каким-то зловещим тоном проговорила Яночка. — Ты еще всего не знаешь. Тут все намного хуже...

— Да что может еще хуже?

— Боюсь, нам придется опять пойти на преступление, потому как необходимо найти еще как минимум два куста шиповника. Ведь надо хотя бы с трех сторон оградить муравейник, а пока он только с одной стороны огражден и к нему любой может подобраться. Да ты и сам видел. Разорили мы жилище муравьев, и теперь у нас нет выхода — сами же должны честно помочь восстановить его. А маленькие кустики растут только там...

— О Господи! — простонал Павлик. — Если уж ты заговорила о честности, то и колоды надо приволочь.

— Какие еще колоды?

— Да такие... сучковатые. А еще, и вывороченные с корнем пни. И устроить из них загородку. Пока еще шиповник разрастется...

— И поливать его надо...

Павлик лишь простонал в ответ. Стало ясно: каникулы отдыхом не будут. По дороге домой, подбрасывая носком ботинка большую шишку, он мысленно подытоживал: работа над муравейником — раз. Ага, снова прочесывать лес в поисках двух недостающих кустов колючей дикой розы. Найти их, выкопать, приволочь, посадить... Интересно, выдержит ли рубашка? Притащить тяжеленные пни и толстые сучья, сделать из них прочный забор. Собрать и рассыпать на муравейнике сосновые иглы, чтобы за стройматериалом муравьям недалеко было бегать. Сахаром посыпать. Два — кабаны. Подкармливать их и наконец подкараулить. Три — раскрыть тайну старого кладбища. Эх, ведь собирались при дневном свете все как следует рассмотреть! Столько дел — дня не хватает.

— Очень хочется знать, кто же такой этот подозрительный тип, кладбищенская гиена. Ясно он действует не один.

— Целая шайка, — подтвердила Яночка. — И мы обязательно должны все о них разузнать... Пан Хабрович уже давно перестал удивляться вопросам, которые задавали ему дети. Поэтому и поднятая за обедом Павликом тема документов времен войны была им воспринята спокойно.

— Разумеется, такие документы ищут, — ответил папа на вопрос сына. — И даже иногда находят.

— А кто ищет?

— Да многие. В основном занимаются этим разведки и специальные службы разных стран. Каждый хочет располагать интересными сведениями, которых нет у соперников.

— И поэтому ищут втайне друг от друга?

— Да, чаще всего именно так. В их среде вообще не любят гласности и не испытывают потребности в сенсационных сообщениях, не в их интересах привлекать внимание к своим делам. Похоже, объяснения отца не удовлетворили мальчика. Чего-то ему в них недоставало.

— Ну, допустим, если известно — у нас где-то такие документы скрыты... Скажем, спрятаны где-то или замурованы... или закопаны... или еще что... Известно — где-то на... или в какой стене, или под каким деревом, или еще где... Что тогда?

— Тогда ищут.

— А как ищут?

— Что-то я тебя, сынок, не понимаю. Просто ищут.

— Нет, ты скажи, как именно ищут. По ночам? Чтобы никто не видел? Переодеваются или еще как...? Стараются, чтобы никто не увидел?

— Да зачем же по ночам? И переодеваться ни к чему. Они же в своей стране. Просто приходят, проверяют и, если найдут что, забирают.

— А что людям говорят?

— Не понимаю, каким людям.

— Но ведь везде же какие-то люди живут. Что они тем людям говорят? Как объясняют, что нашли?

— Говорят — нашли оставшиеся со времен войны мины или снаряды, — подсказала Яночка. Пан Роман задумался. Откровенно говоря, методы действия специальных служб ему не были известны во всех подробностях, а детям надо говорить только правду. Нельзя к тому же обмануть их ожидания, они привыкли, что отец всегда все знает, не мог отец и теперь уронить свой авторитет. Значит, надо подумать хорошенько, сосредоточиться, поднапрячься, вспомнить все, о чем когда-либо читал или слышал.

— Возможно, они и в самом деле должны действовать в таком духе, — не очень уверенно сказал пан Роман, подумав. — Правда, такие истории очень уж редко случаются и все материалы, относящиеся к последней войне, уже давно найдены, но если станет известно, что где-то что-то еще запрятано, не исключено, при поисках будут действовать именно так. Проще всего — вежливо объяснить местному населению, что вот там-то и там-то со времен войны остались неразорвавшиеся снаряды, оцепить это место, устранив всех свидетелей, и спокойненько вытащить документы. Я бы сам так сделал. А неразорвавшиеся снаряды или бомбы — это настолько всем знакомо, что особого интереса не вызовут и люди быстро о них забудут, — За исключением тех, которые столько десятков лет просидели на этих бомбах и снарядах, — ненавязчиво заметила Яночка.

Отец не обратил внимания на слова дочери. Он вспомнил очень важную вещь и торопился поделиться ею с детьми.

— И ведь даже не очень бы соврали, — сказал он. — Чаще всего, важные документы и прочие материалы времен войны и в самом деле заминированы. Устанавливали взрывное устройство, которое могло взорваться, если кто по неосторожности взялся бы раскапывать или размуровывать тайник с документами, не зная, как профессионально подойти к делу. Так что правильно поступали — местное население отгоняли подальше. На всякий случай...

— Так, значит, сделали бы это открыто, с милицией и с привлечением саперов? — продолжал допытываться Павлик.

— Ну да! И возможно, даже пожарную команду держали бы наготове.

— А если кто-то ищет не так. Население не предупреждает, милицию и армию не привлекает, наоборот, действует под покровом ночной темноты, стараясь, чтобы его никто не увидел?

У отца на этот счет двух мнений не было.

— Тогда, значит, такой искатель действует нелегально, наверняка намереваясь присвоить себе то, что ищет. И не обязательно документы...

Тут мама со всей решительностью вмешалась в эти интересные рассуждения членов ее семьи.

— Послушайте, — заявила она, — прекратите свои шпионско-детективные изыскания. Надо поиграть с Мизей. Прошу вас, сделайте это для меня. Ее мать мне проходу не дает, и я вынуждена была пообещать, что попробую вас уговорить...

Ответом был дружный вой дуэтом, перешедший в протестующее молчание. Пан Хабрович решил педагогически вмешаться.

— В конце концов, могли бы и уважить вынужденное согласие вашей матери, — укоризненно обратился он к детям.

— Только ее нам и не хватает! — проворчал Павлик.

Его сестра, поняв, что отвертеться не удастся, решила извлечь хотя бы какую-то выгоду из того, что они пойдут на уступки родителям.

— Ну ладно, — неохотно произнесла девочка. — Но если нам когданибудь...

— Обязательно! — с полуслова поняла ее мама, — Обещаю вам — за мной должок. Можете рассчитывать на мою благодарность. Железно!

Мизя ожидала их у крыльца. И пребывала в полном расстройстве, потому что котенок отобрал у нее мячик. Откатил лапкой подальше и сам притаился рядом, готовый броситься на девочку, как только она сделает попытку отобрать свою собственность. Робкая Мизя делала шаг к мячику и сразу же боязливо отступала, даже не решаясь протянуть руку. Павлик небрежно поддел мячик ногой, он покатился, котенок радостно бросился следом. Вскрикнув от ужаса, Мизя с поросячьим визгом спряталась за угол дома. Яночка неторопливо спустилась по ступенькам. В руках у нее была большая банка из-под консервов, полная воды.

— Будем поливать цветы, — безапелляционно заявила девочка.

Мизя осторожно выглянула из-за угла, убедилась, что страшное животное находится на достаточном расстоянии от нее, и подбежала к Яночке.

— Какие цветы? — поинтересовалась она.

— Лесные, — ответила Яночка. — Им сухо.

— Ой-ой! Лесные цветочки!

В разговор вмешался Павлик.

— А после этого можно прогуляться к границе, — предложил он.

Нельзя допустить, чтобы Мизя испортила им весь день. В конце концов, под видом прогулки они могут продолжить поиски куста шиповника. Реакция трусихи была совершенно в ее духе.

— Ой-ой! — пискнула она. — Там комары!

Устремив взгляд в синюю даль, Яночка постаралась взять себя в руки. И вдруг остановилась, не дойдя до калитки.

— И в самом деле, там прорва комаров, — неожиданно сказала она. — Пойдем-ка лучше в другую сторону, к порту. Посмотрим на рыбаков, когда они возвращаются с уловом.

Павлик вытаращил глаза. Вот уж не ожидал такого от сестры!

Яночка лишь взглянула на дорогу, по которой туда-сюда сновали курортники, и Павлик все понял. Мимо калитки шел Попрыгун. Заложив руки за спину, что-то насвистывая, демонстрируя полнейшую безмятежность, он не спеша проследовал вниз по дороге в направлении рыбачьего порта в заливе. Правда, тут его безмятежность была нарушена хозяином дома, паном Джонатаном, который вырвался на мотоцикле из гаража столь неожиданно, что Попрыгуну пришлось спешно отскочить в сторону. А пан Джонатан, взревев мотором, лихо взял поворот и помчался вниз по дороге, взметая за собой тучи пыли. Дело в том, что за мотоциклом болтался и подскакивал на неровностях дороги пустой прицеп для перевозки ящиков с рыбой.

Яночка сунула Павлику в руки консервную банку с водой.

— Сбегай полей пересаженный шиповник, — скороговоркой произнесла она, пользуясь тем, что треск мотоциклетного двигателя заглушал все вокруг. — С ней мы сто лет будем тащиться. Я прямо в порт, а ты бери Хабра и побыстрей возвращайся, он нас найдет.

— Ой-ой, а где Павлик? — встревоженно вертела головой Мизя. — Он один пошел в лес? Один?! Яночка нетерпеливо отмахнулась.

— Нет, не один, он с Хабром. Не беспокойся, скоро вернутся.

Мысли у Мизи были коротенькие, тревоги тоже. Через минуту она уже забыла о Павлике и, топоча вслед за Яночкой по дороге, старательно обходя все рытвины и кучки шлака, торопилась выложить подружке последние новости.

— Тут одна пани поссорилась с другой пани, так страшно поссорилась! Потому что та пани вошла в душевую, а там оставалось мыло этой пани. И та пани спрашивала, неужели эта пани себе думает, что она собиралась украсть мыло этой пани, а эта пани ответила, теперь никому нельзя верить, и обе пани так страшно поругались, что просто ужас! И еще эта пани сказала, у одной пани украли из машины золотую цепочку, хотя машина была заперта. Такие теперь люди пошли. А цепочка вся золотая, просто прелесть...

Яночка невнимательно слушала завлекательный рассказ о золотой цепочке, одним ухом слушала, ибо все ее внимание поглощала слежка за Попрыгуном. Его округлая фигура медленно, но неуклонно удалялась. Вот Попрыгун свернул с дороги и, похоже, двинулся к порту напрямик, через лес и дюны, широкой дугой обойдя оживленное сборище отдыхающих у летней закусочной, где многие подкреплялись жареной рыбой и жареными же колбасками.

— А всего-то ее не было каких-то полчаса! — проникновенно повествовала Мизя, на которую история с кражей золотой цепочки произвела неизгладимое впечатление. — А когда та пани вернулась к машине, окошечко было открыто, а вернее сказать, разбито. А золотую цепочку украли. Из машины!

— Зачем же она возила ее в машине? — невольно поинтересовалась Яночка, думая совсем о другом.

— Так ведь боялась, что ее украдут, если где оставит! — пояснила Мизя, удивляясь недогадливости подруги.

— Тогда почему не захватила ее с собой, когда вышла из машины? — упорствовала Яночка.

— Так ведь всего на полчасика! — отвечала Мизя. — Ты куда?

— Пойдем напрямик, так ближе.

Разумеется, в ответ раздался поросячий визг Мизи.

— Ой-ой! Не надо! Там куры!

— Ну так что? — удивилась Яночка.

— Заклюют нас!

Яночка от возмущения даже остановилась.

— Ты и в самом деле совсем спятила? — сурово произнесла она. — Неужели действительно боишься кур? Делать им нечего, только тебя клевать! Да они и внимания на тебя не обратят. Сворачивай за мной без разговоров!

И она решительно свернула с дороги. Мизю совсем не убедили слова Яночки, напротив, она была уверена, что куры только и думают о том, как бы заклевать ее, тем не менее послушно последовала за подругой, ибо одна не осталась бы ни за что на свете. Одна, ибо присутствие на дороге десятков курортников ничего не значило, это были чужие люди, а полагаться можно только на знакомых, так что среди толпы Мизя чувствовала себя не менее одинокой, чем в глухом лесу. Вот и пришлось несчастной тащиться за Яночкой. Всхлипывая и время от времени издавая крики ужаса, девочка старалась держаться подальше от хищных кур, которые кровожадно кудахтали и возились в загоне, прикрытом сверху металлической сеткой. Яночке жаль стало эту глупышку. Ведь Мизя не притворялась, она и в самом деле боялась кур, вон какая несчастная. И Яночка, по-прежнему стараясь не упустить из виду Попрыгуна, который того и гляди скроется за торговым павильоном, рассеянно поинтересовалась, чтобы переключить внимание Мизи с кур на более безопасные вещи:

— Так почему же та пани не забрала с собой цепочки, выходя из машины?

Золотая цепочка сразу же благотворно сказалась на состоянии нервов Мизи.

— Так она же заперла машину! — воскликнула девочка. — Она ее заперла и даже проверила, хорошо ли заперла. И собственными глазами видела цепочку, которая во всей красе лежала на заднем сиденье. А потом уже не лежала.

Попрыгун тем временем совсем скрылся за забегаловкой, но Яночка видела, как он туда зашел, поэтому можно было спокойно дожидаться, когда снова покажется, и часть внимания уделить рассказу Мизи. Той странной пани, которая оставила на заднем сиденье своей машины драгоценную цепочку. И Яночка снова спросила, теперь уже с явным интересом:

— Послушай, а зачем она вообще возила в машине свою цепочку?

— Как это зачем? — в свою очередь удивилась Мизя. — Чтобы все видели — у нее такая замечательная цепочка! Ведь иначе как покажешь?

— На шею повесить, — посоветовала Яночка.

— А вот и нет! — торжествующе вскричала Мизя. — Как повесить? Стояли холода, приходилось надевать теплый свитер, никто цепочки бы не увидел. Это только сейчас потеплело, а так здесь такая погода стояла, все время шли дожди. Никаких драгоценностей не продемонстрируешь, как ни старайся, вот и приходилось возить в машине, а теперь этот глупый милиционер придирается, претензии какие-то высказывает...

— Какой милиционер? — перебила Яночка.

— Да здешний. Ведь как только украли цепочку, сразу же расследование образовалось, приехал сюда милиционер из Морской Крыницы. Он в Морской Крынице работает, а та пани здесь живет. Такой грубый милиционер, просто ужас! Сказал, у этой пани... сейчас вспомню, как он сказал, этот грубиян. Ага, сказал, у этой пани не все дома, и при чем тут милиция, если кто-то свои драгоценности сам подсовывает воришкам под нос! Представляешь! Вместо того, чтобы помочь несчастной женщине, еще выражается. Да, он еще хуже выразился! Сказал, лучше бы уж сразу повесила свою цепочку на телеграфный столб, уж тогда бы ее все увидели. И все это рассказала та пани, которая ругалась с другой пани из-за своего мыла, та пани собственными глазами видела цепочку, так что выступала в качестве свидетеля, и собственными ушами слышала возмутительные слова милиционера. А этот грубиян наговорил нехороших слов и остался здесь, а зачем — неизвестно, ведь вор же в Крынице...

— Почему ты думаешь, что в Крынице?

— Так ведь та пани на своей машине в Крыницу поехала и там...

— А, понятно. И что дальше?

— А дальше этот нехороший милиционер приехал сюда расспрашивать честных людей, ту пани у которой украли цепочку, и ту пани, что из-за мыла ссорилась, а они ведь не крали. Вместо того чтобы искать вора в Кринице, торчит здесь, порядочных людей нервирует, следит, вынюхивает. Каждый день сюда приезжает, а цепочки нет как нет! А та пани, что купалась, сказала, так ей и надо, и тогда обе пани еще сильнее поссорились... Окончательно запутавшись в трех панях, Яночка решила не тратить попусту на них силы. Гораздо больше ее заинтересовал представитель местных следственных властей, который регулярно приезжает сюда и торчит здесь неизвестно по какой причине. Не мешало бы узнать, по какой...

Тем временем они с Мизей добрались до забегаловки и торговых павильонов. На площадке перед ними оказалось не так уж много народу. По краю небольшой площадки, втиснувшись между асфальтом и поросшими колючей травой песчаными холмами, приткнулось несколько машин. Прямо перед девочками простирался залив, справа виднелся рыбацкий порт. Там между постройками мелькнула знакомая фигура рыжего Попрыгуна и сразу скрылась в толпе переместившихся туда курортников. Дорога образовывала у порта петлю, на ней стоял рейсовый автобус. Наверное, люди спешили на него. А может, хотели купить свежую рыбу? У причала стояли две рыбачьи лодки, из которых как раз выгружали свежий улов, третья лодка подходила к берегу. У порта было много машин и мотоциклов, вообще, царило оживление. Вот опять вынырнул из толпы рыжий Попрыгун. Он прошел на причал и остановился там, наблюдая за выгрузкой рыбы. Ага, убегать не собирается. И Яночка не торопясь направилась в ту сторону! уже не боясь потерять его из виду. И тут опять возникла Мизя. Яночка услышала за собой знакомое поросячье хрюканье, обернулась.

Мизя, остановившись как вкопанная, показывала куда-то пальцем и визжала:

— Ой-ой! Собака!

Яночка ни за что не увидела бы несчастную таксу, спокойно трусившую по дороге за хозяйкой, если бы на нее не указали пальцем. Дело в том, что Яночка не отрывала взгляда от порта, и вот там, у будки на автобусной стоянке, увидела громадную овчарку. Естественно, она решила, что именно этой большой собаки испугалась Мизя, что в какой-то степени было даже логично. Оказывается, нет. Пока Мизя овчарки не заметила. Ее преисполнила страхом маленькая такса. Ухватившись за Яночку, прячась за нее и отойдя от дороги как можно дальше, Мизя по песку обошла страшного зверя и еще долго оглядывалась на него, испуская тревожные возгласы.

— Нет, ты-таки выведешь меня из себя! — вздохнула Яночка. — Как можно ходить по земле, если ты такая трусиха? Таким только в погребе спрятаться, запереться на тридцать запоров...

Мизя истерически вскричала:

— Ой-ой! В погребе! Там же крысы! Ой-ой-ой!

— Ну тогда я и не знаю... Господи, ведь это же такса! Ну чего ты меня дергаешь? Таксы людей не кусают! Пошли!

Не тут-то было! Пришлось переждать, стоя в отдалении, пока страшная такса, занятая своим делом, не проследует по дороге за своей хозяйкой. Мизя боязливо выглядывала из-за спины Яночки, Яночка не спускала глаз с Попрыгуна. Вот он, по-прежнему наблюдая за рыбаками, перешел к другой лодке. На причале толпилось много людей, из-за этого не просто было следить за объектом. Постояв у второй лодки, Попрыгун вернулся к первой и заговорил с каким-то мужчиной, причем тыкал попеременно то в рыбу в лодке, то в пустой ящик на берегу, вернее, на помосте. Яночка как-то не заметила, откуда появился этот мужчина, возможно уже раньше был на причале.

Девочка ускорила шаг. Автобус взревел двигателем, из выхлопной трубы вырвалось облачко дыма. Овчарка у автобусной будки насторожила уши, словно услышав, что ее зовут, вскочила и скрылась за зданиями порта. Попрыгун и неизвестный мужчина, продолжая разговаривать, не торопясь шли по причалу к берегу, оба всячески демонстрировали интерес к улову рыбаков. Сойдя на берег, они скрылись за горой пустых ящиков у p{amncn склада.

— ...и при этом еще у милиционера такая огромная, страшная, совсем дикая овчарка! — возмущенно произнесла Мизя.

Оказывается, она все время продолжала рассказывать об истории с золотой цепочкой, но Яночка уловила только последние слова, потому что как раз смотрела на овчарку. Ладно, овчаркой займется позже, сейчас важно было не упустить собеседника Попрыгуна, надо торопиться. А там, в порту, у автобусной остановки поднялась небольшая паника, несколько человек со всех ног поспешили к отъезжающему автобусу.

Яночка тоже бросилась туда, по дороге разработав план: обойти сзади здание склада и встретиться носом к носу с обоими подозрительными объектами. О Мизе Яночка как-то забыла. Когда девочка прибежала к автобусной остановке, там уже стало просторно, ибо, на удивление, много народу втиснулось в отъезжающий автобус. Он даже отправился, окутавшись облаком дыма, но опять остановился и подобрал парочку запоздавших пассажиров, затем победно выпустил грязную тучу из выхлопной трубы, причем дымовая завеса совсем скрыла из глаз автобусную петлю, и, громко сигналя, покинул наконец стоянку. Постепенно дым рассеялся, и стали видны припаркованные там же, на остановке, две легковые машины.

Запыхавшаяся Яночка окинула взглядом всю площадку. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться — искомого Попрыгуна и его спутника не было среди оставшихся, И тут за ее спиной раздался визг столь ужасающей пронзительности, что перекрыл весь шум, все другие звуки. Перепуганная Яночка стремительно обернулась.

Скользя по покрытому рыбьей чешуей бетону у входа в склад, спотыкаясь и падая, дико размахивая руками, Мизя, закрыв от ужаса глаза, выполняла какой-то дикий танец, сопровождая его отнюдь не музыкальным оформлением.

— Ой-ой-ой! Змеи! Змеи! — неслись по всей округе истерические выкрики. — И рыбы! И рыбы! Ой-ой-ой! И змеи!

Не сразу поняла Яночка, что же произошло. У открытой двери склада стояло несколько ящиков со свежим уловом, один из них был доверху наполнен угрями. Парочка длинных угрей вывалилась из ящика и извивалась на бетонном покрытии, отрезав Мизе дорогу к бегству. Не видя возможности сбежать, девочка, подпрыгивая и извиваясь не хуже угрей, кинулась было в сторону, но тут ей путь преградила тележка с ящиками, наполненными рыбой. Ее к весам толкал рыбак. Когда перед ним неожиданно появилась приплясывающая и дико орущая девчонка, он от неожиданности так резко затормозил, что лежащий на самом верху одного из ящиков громадный лещ соскользнул прямо на ноги Мизи, доведя ее уже совсем до умопомрачения.

Не помня себя, оглашая истошным визгом окрестности, ополоумевшая Мизя, собрав остатки сил, перескочила через ужасного леща, упала, поскользнувшись на мокрой чешуе, с трудом поднялась на четвереньки, пользуясь всеми четырьмя конечностями преодолела опасное место, выпрямилась, оказавшись за автобусной петлей, и попыталась умчаться прочь. Ничего не вышло, потому как так и не решилась открыть глаза, и, споткнувшись о первый же встречный пень, растянулась на траве, попрежнему крича благим матом и закрывая лицо вымазанными в чешуе руками.

— Это же надо! — произнес безгранично ошарашенный Павлик, подоспевший как раз к устроенному Мизей представлению. — Ей что, бросили за воротник угря?

Яночка успела немного прийти в себя и ответила, пожав плечами:

— Да ты что! За воротник! Она бы тут же окочурилась! Оставь Мизю в покое, пусть поорет. Слушай, рыжий Попрыгун тут с кем-то встретился. И сейчас еще разговаривают. С той стороны, за ящиками. Неплохо бы подслушать. Я должна... мне придется заняться Мизюней.

Павлику не надо было повторять, он сразу все понял. Кивнул, свистнул Хабру и исчез за горой ящиков. Тяжело вздохнув, Яночка не торопясь направилась к орущей Мизе, Похоже, Мизя выдохлась и уже не так оглушительно визжала. Ее неожиданное представление не собрало толпу зрителей лишь потому, что на площади сразу два мотоцикла включили моторы и их оглушительный грохот перекрывал все шумы. Оба мотоцикла стояли за gd»mhel склада и оба трещали по страшному. На одном из них сидел пан Джонатан. Удалявшаяся Яночка успела заметить, что пан Джонатан тоже двинулся с места, причем его мотоцикл взревел еще громче, а потом затих где-то за поворотом дороги.

— Кончай реветь, ничего же не случилось, — сердито сказала Яночка, потянув Мизю за руку. — Да вставай же! Или, может быть, ты намерена валяться здесь до скончания века?

— Не пойду туда, не пойду! Ни за что! — канючила Мизя, поднимаясь с песка.

— И не надо, никто тебя не заставляет. Интересно, что тебе сделала рыба?

Всем телом содрогнувшись от ужаса, Мизя попыталась было броситься в сторону дюн, подальше от страшной рыбы, но Яночка крепко держала ее за руку. Тогда Мизя принялась объяснять этой непонятливой Яночке:

— Они же такие страшные! Ой-ой! Такие отвратительные, скользкие. И извиваются! Такие ужасные! Ой-ой!

Девочку все еще била дрожь, и Яночка поняла: еще немного — и Мизя обратится в паническое бегство, помчится куда глаза глядят. Вернее, не глядят, глаза непременно зажмурит. И кто знает, чем все это закончится. В любом случае их совместную прогулку никак не назовешь ни приятной, ни веселой. Ей же, Яночке, придется догонять эту полоумную и опять успокаивать, а там Павлик остался один на один с нераскрытой тайной, и она не может ему помочь. Значит, нельзя допустить, чтобы Мизя опять сбежала отсюда.

Первым делом ухватив девочку крепко обеими руками, Яночка вторым сочла провести душеспасительную беседу с этой ненормальной.

— Ты пережила шок! — важно заявила она.

И пока Мизя переваривала информацию, придумала продолжение: — А после шока самое главное — отдохнуть, прийти в себя. Давай-ка сядем вот здесь, спокойненько посидим, тут нам никто не угрожает, смотри, все остались вон там. А ты пока отдохнешь... Мизя, по всей вероятности, относилась к людям, легко поддающимся внушению, ибо, услышав о пережитом ею шоке и необходимости отдохнуть, сразу же почувствовала себя такой обессиленной, что отказалась от всяких попыток бежать куда глаза глядят и не сопротивлялась, позволив Яночке усадить себя на одну из бетонных плит у обочины дороги. Яночка села рядом. И была очень недовольна, обнаружив, что с их места видны только упомянутые выше две машины и изза них совсем не виден порт. Эх, надо было сесть в другом месте, торчат эти машины перед самым носом! Но ничего теперь не поделаешь, Мизя послушно отдыхала и приходила в себя, сейчас она просто не в состоянии сдвинуться с места.

Яночка опять тяжело вздохнула. Вот навязалась на ее голову! Изволь теперь ее успокаивать и развлекать. Ну да куда денешься. И Яночка принялась лихорадочно придумывать безопасную тему беседы.

— Ты еще никогда не была в этом порту? — беззаботно спросила она, вспомнив, что ведь где-то недалеко отсюда Мизя с мамой каждый день обедают. Оказалось, тема нежелательная.

— Ой-ой! — привычно отозвалась Мизя. — Ты что! Здесь же рыбы!

— Но не акулы же! Рыбки не кусаются.

— Зато извиваются! И на людей бросаются, вот как на меня бросилась та ужасная рыба! Ой-ой!

И Мизя сделала попытку вскочить с места, чтобы бежать без оглядки от ужасных рыбок, бросая всполошенные взгляды в сторону порта, видимо желая убедиться, не гонится ли за ней какая-нибудь из этих хищных рыб.

Яночка опять крепко ухватила подругу за руку, принуждая ее сидеть на месте, а сама лихорадочно искала другую, уже совершенно безопасную тему беседы. Тут ей вспомнилась милицейская овчарка. Хорошо бы разузнать и о ней, и о милиционере. Зачем он сюда приезжает с собакой?

И Яночка опять заговорила успокаивающим голосом, каким, по ее представлению, следует разговаривать с опасно больным человеком.

— Ты мне еще не досказала про ту историю с золотой цепочкой, — осторожно начала она. — Значит, милиционер, тот самый грубиян, теперь повадился приезжать сюда. Да еще со своей собакой...

— Ой-ой! — испуганно пискнула Мизя. — А что, она тоже там была?

— Кто? Где? — не поняла Яночка.

— Ну эта дикая собака! Там, где на меня рыбы напали! И милиционер тоже там? Бежим!!! Огромных трудов стоило Яночке удержать уже вскочившую на ноги Мизю, которая вмиг забыла о необходимости отдыхать после пережитых стрессов. Яночка чувствовала, как приходит в отчаяние.

С Мизей нельзя было говорить ну ни на какую тему! Собаки кусаются, куры клюются, рыбы извиваются, кошки... мяучат, наверное? Ага, кошки царапаются! Оказывается, любое животное опасно, так что о животных лучше не заговаривать...

И неожиданно для самой себя Яночка вдохновенно произнесла:

— У одной пани были брильянты.

Мизя не взвизгнула, не сорвалась с места, наоборот, с любопытством поинтересовалась:

— И что?

Ободренная успехом Яночка продолжала:

— И она положила их на окно. Вернее, на подоконник, чтобы все видели — у нее есть брильянты. Тут Яночка, не сводившая глаз с порта, увидела, как из-за склада вышел милиционер и какой-то мужчина, который вел за руль велосипед. Они о чем-то оживленно разговаривали. А рядом с милиционером как пришитый шагал большой пес, немецкая овчарка. А вот на том кусочке причала, который просматривался между машинами, мелькнул Павлик. Кажется, он бросал палку, заставляя Хабра приносить ее.

Мизя дернула отвлекшуюся Яночку за рукав.

— И что? — настойчиво повторила она.

Пришлось вернуться к брильянтам.

— И, конечно, все завидовали этой пани, — немного рассеянно повествовала Яночка. — А брильянты так на подоконнике и лежали... и лежали... И наконец их кто-то украл. Хотя окно и было закрыто.

Теперь из-за склада вышел рыжий Попрыгун, неторопливо обошел ящики с рыбой, пересек автобусную петлю и направился куда-то в сторону забегаловки на дороге. Павлика с Хабром уже не было на причале. Милиционер с собакой и велосипедистом, подойдя к автобусной остановке, остановились и продолжали разговаривать. Вдруг милиционер отвернулся от собеседника и напряженно уставился на что-то, чего Яночке не было видно из-за ящиков и автомашин. Он даже шагнул в ту сторону, но велосипедист задержал его и задал какой-то вопрос. Милиционер отвечал, не сводя глаз с заинтересовавшего его объекта.

— И что? — нетерпеливо тормошила Яночку Мизя.

Внимание Яночки полностью переключилось на происходящее у склада, она совершенно забыла, о чем рассказывала. Пришлось поднапрячься вспоминая.

— Одна пани украла брильянты, — деревянным голосом произнесла девочка, думая совсем о другом. Мизя была в своей стихии.

— Ой-ой! — возбужденно восклицала она. — Значит, у этой пани другая пани украла брильянты? Ой-ой!

Тут из-за ящиков выскочил какой-то мужчина. Быстро, чуть ли не бегом, он пересек автобусную петлю и направился туда, где сидели Яночка с Мизей. Видимо, это он так заинтересовал милиционера, потому что тот не спускал с мужчины глаз. А мужчина уже был у машин, за которыми сидели девочки. Яночка могла хорошо его рассмотреть. Узкое, вытянутое, какое-то крысиное лицо с близко посаженными глазами. Торчащие уши. Отперев дверцу, человек сел за руль большого «фиата» темно-синего цвета. Яночка впилась глазами в номер «фиата» — большого «фиата», темно-синего цвета. Заурчал мотор, машина двинулась с места. А Мизя требовала продолжения чрезвычайно заинтересовавшей ее истории с кражей брильянтов.

— И что? Как же она их украла? Сама сказала — окно было закрыто! Ну рассказывай же!

— А она выбила стекло, — залихватски покончила Яночка с выдуманной историей, чувствуя, как всю ее охватывает сладкая дрожь. Тайна понемногу начинает приоткрываться... И опять неожиданно для себя добавила: — И благодаря этому удалось спасти детей, когда начался пожар.

Мизя была потрясена. В этот момент рыжей молнией пересек автобусную oerk Хабр, за ним поспешал Павлик. Яночка вскочила с места.

— Это он! Я видела.

Павлик затормозил, глядя вслед отъехавшей машине.

— Ты уверена?

— Железно! Никаких сомнений !

Мизя тоже вскочила.

— Ой-ой! Как же так? Еще и пожар приключился? Ой-ой! Выходит, та пани украла брильянты во время пожара?

Брат с сестрой непонимающе уставились на девочку. Потом обменялись взглядом. Потом Яночка тяжело вздохнула и, набрав полную грудь воздуха, обреченно вернулась к потрясающей истории с брильянтами. Завлекательная и неимоверно сложная история об украденных брильянтах заняла весь обратный путь. Шли они по удобной дороге, совершенно безопасной, по которой ходили только люди, так что Мизю ничто не путало. Яночка вдохновенно повествовала, выдумывая все новые, невероятные подробности. Павлику тоже было интересно. Мизя же не помнила себя от восторга — такого ей еще не приходилось слышать. Золотая цепочка брильянтам в подметки не годилась.

— Слушай, я больше не могу, — жаловалась Яночка брату уже в лесу, куда они поспешили сбежать, благополучно доставив Мизю домой. — Я спячу с ней. Возможно, уже немножко спятила...

— И даже множко! — перебил безжалостный Павлик. — Уж таких идиотизмов, которые ты напридумывала с дурацкими брильянтами, мне еще не доводилось слышать. А эта безмозглая дура всему верит. Выходит, машина та самая? Номер запомнила?

— Тот самый. Ну, наш, отечественный. Перед носом у меня торчал, да я не знала, что надо обратить внимание. А милиционер им интересовался.

— Кем? Автомобилем?

— Нет, его хозяином. Еще раньше наблюдал за ним, когда тот к машине бежал. Павлик не удивился.

— На то он и милиционер, чтобы отличать подозрительный элемент от нормальных людей. А этот явно подозрительный.

— Этот тот самый, могильный преступник! Погоди, давай по порядку обо всем, что там происходило, я же ничего не знаю.

. Павлик был очень ответственным. Желая дать подробный отчет о происходившем в рыбацком порту, он даже остановился на лесной тропинке, чтобы ничто не отвлекало. Значит, к рыжему Попрыгуну он подобрался, когда тот расстался с первым собеседником и переключился на второго. Первым был рыбак, он ожидал лодку, входящую в порт, и, как только она подошла к причалу, сразу приступил к разгрузке. Вторым был тот самый подозрительный, с крысиной мордой и оттопыренными ушами. Вместе с Попрыгуном они направились к складу, там спрятались за горой пустых ящиков и о чем-то подозрительно шептались.

— И ты не мог подслушать? — набросилась на брата Яночка, не дослушав.

Павлик возмутился.

— Сама бы попробовала! Близко не подойдешь, а там шум стоял. И всетаки кое-что услышал. Тот, с ушами, сказал: «Не знаю, найду ли», так он сказал, и еще: «Но ведь ищу же!» И добавил слова, которых я не расслышал. А рыжий был недовольный. «Слишком уж долго это тянется», — сказал и еще что-то. А тот, с ушами, долго в чем-то убеждал Попрыгуна и все приговаривал: «Зато потом окупится, всё окупится». А тут вдруг подкатил на мотоцикле наш хозяин и заорал на крысиную морду: «Привет, шеф!» Попрыгун отскочил как ошпаренный и поспешил скрыться. Похоже, крысиный шеф тоже рад был смыться, да пан Джонатан не позволил. Соскочил с мотоцикла и к нему. Разговор шел на повышенных, да что толку, мотора пан Джонатан не выключил, и я услышал только, как наш хозяин допытывался: «Сколько можно ждать?» А тип с ушами вроде как оправдывался: «Да уже немного осталось, что вы себе думаете, тяп-ляп и готово? Это ведь тонкая работа». И опять о чем-то говорили, да я ничего не разобрал, только пан Джонатан сказал: «Может, и найду» и тут помахал рукой милиционеру, тому самому, с собакой, а Ушастый даже перекосился весь, не понравилось ему это. И громко так заявил: «Вам легко, вы leqrm{i, вы тут всех знаете». И ушел. Пан Джонатан злой был как черт, даже вслед ему сплюнул, пожал плечами, сел на свой мотоцикл, развернулся в сердцах и уехал. Хорошо, что ты успела заметить номер машины, я хоть и бежал за Хабром — он по следу шел за Ушастым, не успел бы.

Яночка размышляла над услышанным. Неприятные новости.

— Выходит, наш пан Джонатан тоже из их шайки, — пришла она к печальному выводу. — Выходит, Ушастый нанял его для раскопки могил и не платит, а пан Джонатан добивается своего. Павлик был в чем-то согласен с сестрой, а в чем-то не согласен, так что одновременно и кивал головой утвердительно и покачивал отрицательно.

— Может, и нанял его для раскопки, — сказал мальчик, — да только концы с концами не сходятся. Ведь это же он сказал, что немного осталось, что он, пан Джонатан, себе думает и что работа тонкая. И выходит, вроде бы это он раскапывал, а пан Джонатан его подгонял.

— Или вот еще вариант, — подхватила Яночка. — Попрыгун нанял их обоих...

— Не думаю, — возразил Павлик. — Попрыгун явно поспешил, смыться, не желая ничего общего иметь с этим делом и с нашим хозяином. Такое у меня создалось впечатление.

Теперь возразила Яночка:

— Но ведь мы же знаем, что имеет! Постой, Давай рассуждать так. Если он нанял их... если он шеф... знаешь, такой, что предпочитает оставаться в тени... не хочет, чтобы нанятые знали, на кого работают. Ведь у преступников так часто бывает — шефа никто не знает и не видел, чтобы в случае чего не поймали. И, может быть, пан Джонатан знает только своего сообщника с ушами, а шефа не знает. Ничего не знает о Попрыгуне...

Подумав, Павлик согласился с гипотезой, выдвинутой сестрой.

— Что ж, такое возможно. Ушастый как бы передаточное звено между нашим хозяином и шефом, ведет с шефом переговоры об оплате, и, наверное, это и есть та самая тонкая работа. Пан Джонатан роет землю и ищет, а Ушастый из шефа деньги выколачивает.

— А Попрыгун уверен, что Ушастый сам роет, — дополнила Яночка концепцию брата. — Или его вообще не волнует, кто роет, главное, чтобы нашли. Значит, у нас уже трое подозреваемых...

— Нет! — воскликнул Павлик. — Погоди, давай сосчитаем. Попрыгун — раз. Он тогда в домике сидел. Тот, с лопатой — два. А водитель с машиной — три...

— Водитель же и есть Ушастый!

— Предположим. Но тот, что тогда в темноте с лопатой прибежал, не мог быть паном Джонатаном.

— А ты уверен? Ведь темно же было.

— Уверен. У пана Джонатана борода, а у того не было. Даже в темноте заметно. И это не был Попрыгун, согласись. Выходит, их четверо вместе с нашим хозяином.

Яночке пришлось согласиться, брат рассуждал логично. Значит, есть и четвертый. Шайка разрасталась не по дням, а по часам. И ее многочисленность ужасала, ибо расследовательские возможности брата с сестрой были весьма ограничены.

— Вся надежда на Хабра, — вздохнула Яночка, поставив точку в совещании на тропинке и продолжая путь.

Павлик тяжело топал следом.

— А вообще, сдается мне, тут серьезное дело, — на ходу делился он с сестрой своими соображениями. — Не иначе, как международная шпионская афера. Наверняка разные иностранные разведки прислали сюда своих тайных агентов, и, очень может быть, нам следует сообщить в милицию.

— Не можем мы это сделать! — решительно воспротивилась сестра.

— Почему?

— Да потому что нас тут же упекут в исправительное заведение. Ведь они же видели, как мы пересекали границу. Думаешь, не наябедничают милиции, если мы на них донесем? Еще как наябедничают! А ведь нам еще раз придется пересекать...

— Совсем забыл! Так что же теперь делать?

У Яночки уже был готов ответ:

— Ничего. И вообще, нам остается лишь одно. Нелегальный переход границы нам могут простить лишь в одном случае...

— Каком же?

— Если у нас будут перед милицией или пограничниками какие особые заслуги. Вот если мы сами сумеем выследить преступников... И даже хитростью отобрать у них найденные важные документы... И доставить их кому надо... Тогда пусть себе ябедничают, нам уже не страшно! За такие заслуги нам наверняка простят какой-то дурацкий нелегальный переход.

— Два перехода.

— Да хоть десять!

Идея Павлику чрезвычайно понравилась.

— Ты права! Только давай второй раз границу перейдем поскорее. Пока там спохватятся, а дело уже сделано. Смотри, мы рядом с границей, давай посмотрим, нет ли за ней еще какого подходящего куста. И тогда прямо завтра и провернем работку...