"Возмездие" - читать интересную книгу автора (Хоффман Джиллиан)

Глава 12

Во второй половине дня во вторник, когда Хлою наконец выписали из госпиталя «Ямайка», дождь шел стеной. Всего через пять дней после того, как ее привезли на каталке без сознания, в ее заполненную цветами палату зашел улыбающийся доктор Бродер и с широкой улыбкой объявил, что с Хлоей «все в порядке» и ее выпишут сегодня во второй половине дня. Новость испугала ее – девушка весь день дрожала, и сердцебиение усиливалось по мере того, как приближалось время выписки.

Мать наконец послушалась ее совета и проигнорировала раздел «Недвижимость» в «Нью-Йорк таймс», вместо него обратив внимание на раздел газеты, где помещаются некрологи.

За два дня она нашла Хлое квартиру с одной спальней на восемнадцатом этаже Норт-Шор-тауэрс, высотного здания на озере Саксесс, прямо у границы районов Куинс и Нассо. Квартира принадлежала девяностолетней вдове и ее семнадцатилетнему коту Тибби. К несчастью для Тибби, вдова умерла раньше его. Хлоя при помощи двух «франклинов» смогла сразу же подписать договор аренды. Ее мать сказала, что считает квартиру неплохой для Нью-Йорка.

Хлоя не желала возвращаться в квартиру на Роки-Хилл-роуд. Никогда. Она не хотела снова видеть Бейсайд. Никогда. За исключением Пита, длиннохвостого попугая, она не хотела видеть ничего из той квартиры, и в особенности из спальни. Лежа на больничной койке, она велела родителям продать все, что там есть, или сжечь, или раздать бедным. Она желала одного: чтобы ничего из старой квартиры не перевезли в новую, и повторяла это и родителям, и Майклу, причем запретила им всем ездить из старой квартиры сразу в новую.

Она знала: Майкл считает, что у нее паранойя. Мысль о том, что насильник ее ждет и следит за бывающими в старой квартире людьми, желая выяснить, куда переедет Хлоя, казалась ему бредовой. Он согласился, что ей следует покинуть Бейсайд, но не мог понять, почему она не хочет перебраться к нему. А он отказывался оставить свою квартиру на Манхэттене.

– Хлоя, ты знаешь, как трудно сейчас найти квартиру с фиксированной арендной платой? – спросил он. – Эту мне пришлось искать полтора года!

Объяснение причин оказалось почти унизительным для Хлои.

– Майкл, он знает все. Он знает все обо мне и все о тебе. Вероятно, он следил за мной от твоей квартиры или следил за тобой, когда ты возвращался к себе. Может, он твой сосед и следил за мной, когда я возвращалась к себе. И если ты готов рисковать ради «квартиры с фиксированной арендной платой», я – нет. И туда я не вернусь. Никогда. Просто не могу поверить, что ты этого не понимаешь!

Разговор шел на повышенных тонах. Хлоя расплакалась, а Майкл слишком громко вздыхал. Чтобы она прекратила плакать, Майкл пообещал подумать, что можно сделать, но добавил, что невозможно переехать прямо сейчас. Затем он предложил найти ей новую квартиру за пределами Бейсайда. Майкл вышел из палаты, чтобы позвонить, вернулся примерно через десять минут и объявил, что ему срочно нужно на работу. Через два часа принесли букет цветов с запиской: «С любовью, Майкл». Тогда была пятница. Затем он работал все выходные.

В результате мама нашла Хлое квартиру в Норт-Шор-тауэрс с окнами, расположенными высоко над землей. Для одинокой женщины в большом городе предлагались самые лучшие условия: консьержка, два замка на дверях, система безопасности с детекторами любого движения, а также великолепная система двусторонней связи с посетителями. К воскресенью родители перевезли телевизор, кухонный стол, стулья и Пита. Все остальное они купили. В понедельник представители Армии спасения прибыли в дом на Роки-Хилл-роуд в большом красном грузовике. Два мускулистых грузчика сорвали желтую ленту, которой обтягивают места преступлений, оставленную полицейскими в квартире 1Б, и с благодарностью увезли все вещи Хлои. Они положили расписку на голом полу в гостиной. В дождливый серый понедельник ее жизнь в Бейсайде, Куинс, закончилась. Несколько любопытных соседей наблюдали за вывозом вещей. Отец сказал Хлое, что Марвин, сосед сверху, просил передать привет.

Конечно, родители попытались убедить ее вернуться в Калифорнию. Подойдет любое место в этом штате. Фактически любое место на Западном побережье. Любое место, кроме Нью-Йорка. Хлоя попыталась обсудить этот вопрос с Майклом, но он быстро отмахнулся от идеи. Его карьера, его фирма, его семья, их совместная жизнь – всё и все находятся в Нью-Йорке. Майкл никуда переезжать не собирался. Поэтому Хлоя наврала родителям, сказав, что они оба обдумывают предложение, но ей вначале нужно сдать экзамен в Нью-Йорке и поработать юристом в новой фирме, перед которой у нее уже есть обязательства. Затем она произнесла целую речь о том, что не позволит маньяку разрушить ее жизнь или выгнать из города. Болтовня, пустая болтовня. Хлоя очень хотела бы действительно иметь в виду то, что сказала.

А она больше не знала, чего хочет. То, что казалось таким важным всего пять дней назад, теперь представлялось абсолютно тривиальным. Экзамен на право заниматься юридической практикой, новая работа, помолвка... Хлоя смотрела телевизор с больничной койки – мир продолжал существовать, все шло как обычно, словно ничего не случилось. Люди, как и обычно по утрам, стояли в пробках, спешили на работу, затем по вечерам точно так же спешили домой, боролись за существование. По телевизору ведущие выпусков новостей сообщали с деловым видом о приезде и отъезде каких-то лиц, словно это были самые важные в мире события: «Если направляетесь на остров Лонг-Айленд, объезжайте участок, где идет строительство. На Гранд-Сентрал-паркуэй – пробки. Том Круз будет присутствовать на премьере нового голливудского фильма, в котором задействовано много звезд, в Лос-Анджелесе. Еще один корабль, заполненный кубинскими беженцами, обнаружен недалеко от побережья в районе Ки-Уэст, Флорида. Пожалуйста, помогите голодающим детям. К сожалению, на выходные обещают затяжные грозы. Очень жаль, любители водных прогулок, но лучше подождать следующих выходных, когда, похоже, установится сухая погода».

Ей хотелось кричать от всего этого.

Полицейский, который занимал пост у ее палаты первые два дня, больше не дежурил. Его, как предполагала Хлоя, направили охранять еще одну жертву. Детектив Сеарс объяснил ей, что охрану сняли, поскольку Хлое больше не угрожает опасность нападения. И хотя полиция «активно искала преступника» и «рассматривала все возможные версии», к понедельнику детектив Харрисон прекратила ежедневно посещать Хлою в больничной палате и лишь звонила раз в день и спрашивала, как она себя чувствует. Хлоя подозревала, что через несколько дней и звонки прекратятся, а ее дело отложат в сторону, чтобы заняться новыми.

В больничной палате стояло много корзин с благоухающими цветами, которые прислали друзья, знакомые и коллеги, но Хлоя все еще не могла заставить себя поговорить с кем-то по телефону. За исключением Мари, Хлоя не хотела видеть никого. Она не желала, чтобы кто-то смотрел на ее повязки и затем гадал, какой ужас она пережила, раз на ее раны наложили столько бинтов. Хлоя не собиралась говорить про ту ночь, и также не хотела болтать ни о чем с любопытными. А кроме этого, как она понимала, говорить было не о чем. Она мечтала вернуться в прошлое, просто стать прежней Хлоей, со всеми заурядными проблемами и занятиями, которые доставали ее каждый день, но знала: теперь это невозможно. За это она ненавидела его больше всего. Он забрал ее жизнь, и она не представляла, как ее вернуть.

Майкл много работал и заехал в больницу в понедельник во время обеда. Хлоя понимала, что в больнице он чувствует себя неуютно, а при виде ее бинтов и стоящих в палате аппаратов и лекарств, а также врачей и медсестер, испытывает раздражение и беспомощность. Она знала, что из-за «инцидента», как он называл случившееся, Майкл злится. Но ее больше не волновало, что чувствует Майкл. И ее бесило, что его жизнь идет как обычно, словно ничего не случилось, когда на самом деле случилось очень многое и ничто никогда не будет по-прежнему у них обоих.

Теперь наступил вторник и Хлоя, наконец, могла покинуть больницу. Она думала, что хочет этого, тем не менее с той минуты, когда доктор Бродер объявил о предстоящей выписке, Хлоя не могла сдержать дрожь. Предполагалось, что к выписке подъедет Майкл, но оказалось, что он всю вторую половину дня будет занят, снимая показания под присягой, и ему сложно уйти. Поэтому мать и Мари провезли Хлою в кресле-каталке до выхода из больницы, перед которым уже ждала взятая отцом напрокат машина. Хлоя могла идти, но в больнице считали, что ее следует до машины везти.

Двери лифта открылись в холле первого этажа, и Мари толкнула кресло-каталку в заполненный людьми холл. Люди были везде. Старики сидели на скамейках в углу, полицейские ждали у стойки дежурной. Пребывающие в смятении родители держали плачущих детей, медсестры и врачи сновали по холлу.

Хлоя быстро обвела взглядом холл в поисках его. Некоторые уставились на нее, сидевшую в кресле-каталке, им было любопытно. Она же внимательно наблюдала за их глазами, движениями. Одни разговаривали, другие читали газеты, третьи тупо смотрели перед собой. Хлоя судорожно оглядывала их всех. Ее сердце учащенно билось, и она вдруг поняла, что не узнает его без маски.

Один простой шаг с кресла-каталки к машине вызвал сильную боль, ей казалось, что живот у нее разрывает изнутри. С помощью матери и Мари Хлоя осторожно села на заднее сиденье, держа в руке пакет с лекарствами. Она посмотрела сквозь залитое дождем окно на огромную автомобильную стоянку. Вначале они поедут по Северному бульвару, на котором всегда много машин, а затем повернут на автостраду на Лонг-Айленде, где также очень сильное движение. Столько лиц, столько незнакомцев. Он может быть везде. Он может встретиться ей где угодно.

– Как ты там устроилась, моя сладкая? – Пауза. – Фасолька? – мягко спросил отец, очевидно, ожидая ответа.

– Да, папа, я готова. – Она помедлила мгновение и затем тихо добавила: – Папа, пожалуйста, больше не называй меня так.

Он выглядел грустным, затем кивнул с серьезным видом и наблюдал за тем, как его дочь повернула усталое лицо к окну. Отец тронул «форд-таурус» с места на площадке перед входом в гостиницу, и автомобиль стал пробираться по заполненной стоянке на Атлантик-авеню. Хлоя уставилась в окно и смотрела, пока они под проливным дождем ехали в ее новую квартиру на берегу озера Саксесс, удаляясь от госпиталя «Ямайка».