"Озорная леди" - читать интересную книгу автора (Холбрук Синди)

4.

Чентел очень хотелось чихнуть. Она моргнула, стараясь сфокусировать свои слезящиеся глаза прямо перед собой, на приземистой фигуре священника, разглагольствовавшего о святости брака. Она смотрела на него сквозь полупрозрачную фату, почти не различая его лица. Перед глазами невесты стоял туман еще и из-за простуды, которой она страдала уже не первый день. Ричард — главный виновник ее насморка — как ни в чем не бывало стоял у алтаря, и вот наступил момент, когда она должна была дать обещание любить его до конца своих дней и во всем ему повиноваться. Она потрясла головой в тщетной попытке избавиться от боли; зрители, сидевшие на передних скамьях, дружно ахнули, по залу пронеслись шепот и чье-то недовольное шипение. Чентел вдруг осознала, что ее невольный жест был воспринят присутствующими как отрицание. Как будто она могла сказать «нет»!

— Да, обещаю, — поспешно проговорила она своим сиплым, простуженным голосом, и шипение затихло. Неужели родственники Сент-Джеймса все как один относятся к змеиному племени. Очень похоже. Или нет, скорее они жужжат, как сердитые осы. Точно, они больше похожи на разозленных ос.

В носу у нее защекотало. Ей отчаянно захотелось чихнуть, но она не посмела этого сделать в присутствии августейших особ. Скамьи со стороны жениха были заполнены самыми выдающимися и знатными людьми Англии, но при этом и самыми чванливыми. Чентел была благодарна судьбе за то, что принц-регент не смог лично прибыть на свадьбу, только прислал поздравления.

Со стороны невесты присутствовали Чед, ее тетка, которая даже ради свадебного торжества не рассталась со своим черным нарядом, и чуть ли не все жители ее родного городка, которые пришли полюбоваться на то, как Эмберли из Ковингтон-Фолли соединяет свою судьбу с главой славного рода Сент-Джеймсов.

Щекотание в носу перешло в интенсивное пощипывание; Чентел беспокойно заерзала на месте и зажмурилась, сдерживаясь изо всех сил. Какая насмешка судьбы! Она выходит замуж за мужчину, которого почти не знает, человека, похитившего ее и шантажом заставившего вступить с ним в фиктивный брак, и единственное, о чем она думает, давая клятву, — как бы не чихнуть и не выставить себя всеобщим посмешищем! Другая девушка на ее месте дрожала бы от волнения, но Чентел чуть не всхлипывала от страха чихнуть в присутствии такого количества августейших особ. Чентел уловила краем уха, как что-то сказал Сент-Джеймс, потом торжественным голосом что-то проговорил священник. Сент-Джеймс повернулся к ней и приподнял ее вуаль. «Боже мой, — в ужасе подумала Чентел, — настала минута, когда жених должен поцеловать невесту!»

Взгляд Сент-Джеймса был холоден, как лед. Вот он наклонился к ней: да, вот сейчас он ее поцелует! Чентел так растерялась, что позабыла о прикладываемых усилиях и громко чихнула, ударившись лбом о подбородок Сент-Джеймса. Фата упала ей на лицо, но она попыталась из-под нее выбраться. Испытываемая ею боль была несравнима с тем стыдом, который ей пришлось пережить. Среди присутствующих в церкви гостей пробежал шумок. Оправившись от шока, Сент-Джеймс снова поднял ее вуаль. Чентел взглянула на него вызывающе. К ее удивлению, он улыбнулся; это была милая, ласковая улыбка. Он наклонился к ней поближе и прошептал:

— Слава богу, это всего лишь простуда. Я боялся, что ты плачешь.

Его губы щекотали ей ухо, и она чуть было опять не чихнула.

— Я никогда не плачу, — ответила Чентел, хотя слезы стояли у нее в глазах.

Сент-Джеймс усмехнулся и страстно поцеловал ее в губы, чего никак нельзя было ожидать от человека, столь деловито-собранного и холодного.

Он выпрямился, бросив на нее странный взгляд, значение которого Чентел объяснить себе не смогла. Но от этого взгляда на сердце у нее потеплело и замерло что-то внутри.

— Ты от меня заразишься, — прошептала она; это было единственное, что пришло ей на ум. Сент-Джеймс отвернулся, и чары развеялись.

— В таком случае нам повезло, что у нас не будет настоящего медового месяца, — тихо произнес он, беря ее под руку и поворачивая лицом к собравшимся.

Чентел глубоко вздохнула от сознания того, что ей надо пережить еще свадебный прием; теперь она была леди Сент-Джеймс. Чентел окинула взглядом гостей; на лицах всех родственников Ричарда было написано надменное неодобрение. Люди, присутствующие со стороны невесты, с любопытством наблюдали за ней, за исключением мрачных, как силы ада, сестер Рэндалл. Девушка различила лишь одно по-настоящему радостное лицо — лицо сквайра Питерсона. Он прямо-таки светился от счастья. Чентел мысленно застонала. Играть роль леди Сент-Джеймс, пусть даже недолго, может оказаться для нее тяжелейшим испытанием!

— Чентел, позволь мне представить тебя моей матери, леди Эстер, — сказал Ричард Сент-Джеймс, когда к ним подошла высокая женщина с каштановыми волосами и царственной осанкой. На ней было светло-лиловое платье из блестящего шелка, а взгляд, которым она смерила Чентел, веял арктическим холодом. Она смотрела на невестку брезгливо, как на дешевый товар на базаре.

— Рада с вами познакомиться, — с натянутой улыбкой проговорила Чентел. Девушка не видела никакого смысла вступать в схватку с этой женщиной, ведь она не претендовала на ее драгоценного сына и рассчитывала через полгода тихо исчезнуть из его жизни.

— Вы знаете, что мой сын женился на вас только ради сохранения фамильной чести, — хладнокровно заявила леди Сент-Джеймс, одновременно одаривая кого-то своей искусственной улыбкой.

— Точно так же, как и я вышла за него замуж, чтобы защитить свое доброе имя, — прямо глядя ей в глаза, ответила Чентел.

С лица леди Сент-Джеймс исчезла улыбка, она бросила на Чентел злобный взгляд:

— Не забывайте, что это не настоящий брак; я надеюсь, что на то время, которое вы проведете под нашим кровом, вы воздержитесь от эксцессов, которыми так славятся Ковингтоны.

— И что же это за эксцессы? Расскажите мне, пожалуйста, — проговорила Чентел самым милым голоском.

— Леди, я предлагаю закончить это обсуждение, — вмешался Ричард. Он осуждающе посмотрел на обеих дам.

Леди Сент-Джеймс бросила на сына быстрый взгляд, выражающий недовольство. То же чувствовала и Чентел; Ричард вмешался в их словесную дуэль — это обеим не понравилось. Внимание его матери вновь переключилось на невестку:

— Ковингтоны известны своей страстью к игре и мотовству.

— Увы, я не обладаю ни одной из этих добродетелей, — ослепительно улыбнулась Чентел.

— Не вздумай играть передо мной святую невинность, наглая девочка! — Глаза леди Сент-Джеймс сузились от гнева. — Тебе не удастся заманить Ричарда в ловушку. Он никогда в жизни не согласится жить с тобой до скончания дней. Мой сын знает, чего требует от него честь нашего древнего рода.

— Мама, нет никакой нужды читать лекцию Чентел. Она прекрасно осознает, насколько мы с ней не подходим друг другу.

Мать обратила на него испепеляющий взгляд:

— Фи, Ричард! Неужели ты думаешь, что через полгода эта девчонка просто уложит свои вещи и покинет наш дом. Я в этом сомневаюсь! Она не такая простушка и своего не упустит, поверь чутью своей матери!

Чентел решила, что достаточно выслушала оскорблений в свой адрес, и, отвернувшись, принялась насвистывать веселенький мотивчик.

Лицо леди Сент-Джеймс окаменело, казалось, она вот-вот лопнет от ярости.

— Мерзкая нахалка! — прошипела она и обратилась к сыну ледяным тоном: — Я этого не потерплю, Ричард. Это ниже моего достоинства — стоять рядом с этой интриганкой.

— Мама, прошу тебя. Если ты не хочешь присоединиться к нам в холле, чтобы вместе приветствовать гостей, — это твое право. Но ты не должна отзываться о Чентел дурно, в противном случае скандала нам не избежать.

Цвет лица леди Эстер стал пурпурным и — как не без злорадства отметила Чентел — почти слился с цветом платья. Свекровь молча повернулась на каблуках и чинно удалилась.

— Это было уже совершенно лишнее, — тоном строгого учителя заметил Ричард.

— Я знаю. Но твоя мать тоже преступила грань, — попыталась оправдаться Чентел.

— Я имел в виду не ее, а тебя, — сказал он вполголоса. — Она…

Но Ричард так и не закончил предложения, потому что перед ним уже стояли новые лица. Их было трое; Чентел не знала их, но была уверена, что они принадлежали к родне Сент-Джеймса.

— А, тетя Лиллиан, — произнес Ричард любезным тоном, — дядя Томас, Алисия! Я так рад, что вы удостоили нас чести своим присутствием!

Тетя Лиллиан была очень похожа на леди Эстер.

— Конечно же, дорогой, мы приехали, чтобы поддержать тебя в этом испытании, — сочувственным тоном произнесла она, даже не взглянув на Чентел.

Чентел выразительно закатила глаза; родственники Сент-Джеймса не собирались прятать свои зубы.

— Привет! Это я испытание, — дерзко заявила Чентел.

— Тетя Лиллиан, — Ричард успел заговорить прежде, чем пожилая женщина смогла отреагировать на этот резкий выпад, — разреши мне представить тебе Чентел. Дорогая, это тетя Лиллиан, ее супруг дядя Томас, а эта очаровательная юная леди — их дочь, моя кузина Алисия.

Сэр Томас казался суровым человеком, которого мало интересовало то, что происходило вокруг него.

Алисия была застенчивым миниатюрным созданием с русыми волосами и большими карими глазами.

— Здравствуй, Алисия, — дружелюбно обратилась к ней Чентел и улыбнулась. — Какое прекрасное платье!

На самом деле ее платье, украшенное оборками из белых кружев и розовых цветочков, более походило на свадебный торт, тем самым производя ужасающее впечатление.

— Спасибо, — смущенно пробормотала девушка, не отрывая глаз от пола.

— Вот ты где, Чентел! — раздался громкий голос Тедди за ее спиной. — Я подумал, что ты не отказалась бы подкрепиться. Мне-то это просто необходимо.

Тедди подошел к ним, держа в руках тарелки, доверху наполненные деликатесами.

— Тедди, — Чентел через силу улыбнулась, — я хочу тебя познакомить с Лиллиан, тетей лорда Ричарда, и его дядей Томасом. А это Алисия, их дочь.

— Несказанно рад, — кивнул им Тедди, не отводя глаз от еды, поглощением которой он надеялся вознаградить себя за долгий, утомительный день. Когда же он поднял взгляд, то уже не смог оторвать его от Алисии. Его веснушчатое лицо сперва побелело, потом порозовело и, наконец, приобрело багряный цвет. Как будто во сне, Тедди очень медленно приблизился к девушке на минимально допустимое расстояние. Глаза Алисии округлились, когда она взглянула на молодого человека.

— Боже мой, — прошептала она.

— Здра… здравствуйте, — произнес Тедди, запинаясь, и тут же сделал настоящий придворный поклон. К сожалению, он совсем забыл про тарелки с едой, и, когда он нагнулся, свершилось непоправимое: их содержимое попадало прямо на юбку Алисии. Пирожки с мясом омара и изысканные сладости, тартинки с фруктами и увенчанные кремом пирожные — все опрокинулось на кружева и оборочки платья Алисии.

— Посмотри, что ты наделал, невежа! — гневно воскликнула тетя Лиллиан голосом уличной торговки.

— Ничего страшного, мама, — произнесла Алисия, зачарованно смотря на Тедди, и ее слова вызвали радостную улыбку на лице виновника случившегося.

— Покорнейше прошу извинить меня, — произнес он, тяжело дыша. — Это непростительно с моей стороны, — и, отбросив тарелки в сторону, он галантно опустился на колени рядом с Алисией и начал собирать с ее подола деликатесы. Алисия стояла неподвижно и мило ему улыбалась.

— Да встаньте же, молодой человек! — запротестовала тетя Лиллиан.

— Немедленно уберите руки от моей дочери! — забасил дядя Томас; судя по его виду, можно было сказать: не выполни Тедди его приказания, неприятностей ему не избежать.

— Действительно, совершенно незачем стоять передо мной на коленях, — испуганно глядя на отца, проговорила Алисия. Затем она нагнулась за клубничной тартинкой в то самое время, как до нее дотронулся Тедди. Их руки соприкоснулись и слились в крепком пожатии, стиснув клубничную тартинку между ладонями.

— Пожалуйста, встаньте, — прошептала Алисия.

— Я повинуюсь, но знайте, что я встану перед вами на колени в любое время, когда вы только захотите, — ответил Тедди, поднимаясь на ноги.

Их руки все еще были соединены в крепком пожатии, клубничный сок от тартинки стекал с их пальцев, но они стояли неподвижно, как заколдованные, влюбленно глядя друг другу в глаза.

— Алисия, сейчас же прекрати это безобразие, все на тебя смотрят! — сердито зашипела тетя Лиллиан, но Алисия не слышала ее.

— Тедди, дорогой, — обратилась Чентел к брату, надеясь, что ей повезет больше, чем тете Лиллиан. — Пожалуйста, принеси мне еще одну тарелку, я хочу есть. Эти тартинки с клубникой на вид такие аппетитные. А я пока помогу Алисии с ее платьем.

Ей показалось, что Ричард в этот момент подавил смешок, но, когда она взглянула на него, лицо его было совершенно серьезным.

— Не смейте прикасаться к моей дочери! — Лицо тети Лиллиан покрылось пятнами от возмущения. — Вы, Эмберли, любому можете испортить настроение. Я сама ей помогу. Идем, Алисия.

Алисия продолжала стоять так же неподвижно и зачарованно глядела Тедди в глаза.

— Алисия! Алисия, ради бога, приди в чувства! — В отчаянии тетя Лиллиан схватила девушку за руку и потянула за собой, ладошка Алисии выскользнула из руки Тедди. Тартинка, которую они держали, упала на подол тети Лиллиан, испачкав его клубничным соком.

— Боже мой! — воскликнула тетя Лиллиан. — Он испортил мое любимое платье!

Она принялась очищать роскошную материю от ядовито-красного сиропа, но запачкала ее еще больше. Чуть не плача, она выбежала из зала. Дядя Томас, бросив на Алисию злобный взгляд, последовал за женой.

— Вам лучше… вам лучше пойти за ними, — сказал Тедди Алисии.

— Да… да, вы правы… До свидания, — промолвила Алисия и поспешила за родителями.

— Это самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, — восхищенно глядя ей вслед, признался Тедди.

— Да-да, дорогой, — заговорила с ним Чентел успокаивающим тоном, как с ребенком, — мне кажется, что тебе надо пойти вымыть руки.

Тедди, увидев измазанные розовым сиропом руки, удивленно присвистнул:

— Надо же! Где это я так испачкался? — И, не взглянув на Ричарда и Чентел, удалился, все еще изумленно рассматривая свои руки.

Не сдержавшись, Чентел прыснула от смеха. Господи, что это была за сцена.

— Это вовсе не тот союз, который следует поощрять, — напыщенным тоном произнес Сент-Джеймс, предусмотрительно понизив голос.

Чентел перестала смеяться. Вспомнив, где она находится и что это был за день, она нахмурилась. К ней вновь вернулись былое напряжение и головная боль.

— Я и не думала о каком-либо союзе, милорд, — ответила она спокойно, хотя внутри у нее все клокотало. — Я нахожу, что все ваши родственники столь высокомерны и заносчивы, что не имеют ни малейшего представления о любезности. Они мнят, что породниться с ними мечтает каждый, и думают, что оказывают мне тем самым милость. Мне смешно осознавать это, так как их мысли слишком далеки от истины. А теперь прошу меня извинить, — произнесла с достоинством Чентел и, повернувшись, скрылась в толпе гостей, оставив Ричарда наедине с собой и со своей фамильной гордостью.

Она прогуливалась среди гостей, стараясь выглядеть счастливой. Родственники Сент-Джеймса держались сплоченными группами, и от них исходили волны презрения. Остальные гости сторонились их и с удовольствием поглощали еду и питье, сплетничая и обсуждая героев сегодняшней церемонии. Едва завуалированные оскорбления и грубые намеки слышались отовсюду, и Чентел почувствовала, что у нее голова идет кругом.

К ней приблизилась тетя Беатрис. Мрачное выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Чентел тяжело вздохнула.

— Эти Сент-Джеймсы, — начала тетушка безо всякого предисловия, — все как один снобы. Никаких манер и еще меньше здравого смысла. Я прекрасно понимаю, почему в церкви ты плакала.

— Я не плакала, — ответила задетая этим предположением Чентел, — слезы выступили у меня от насморка.

— А ты должна была плакать! Никогда еще меня так не оскорбляли, как здесь, и ты бы слышала, какие вещи они говорят в твой адрес! — продолжала возмущаться тетя Беатрис.

— В самом деле? Прошу меня извинить, но я должна быть среди гостей. — И с этими словами Чентел отошла от нее.

У девушки моментально пропало желание подойти к Сент-Джеймсу и встать рядом с ним, как того требовали правила хорошего тона, когда она увидела, что он окружен своей родней. Должно быть, родственники выражали ему свои соболезнования по поводу его женитьбы на ней.

Свернув с намеченного курса, Чентел вышла из зала приемов. Отыскав горничную, она попросила показать ей ее комнату, и та провела свою новую хозяйку в золотую спальню, которая так хорошо ей была знакома со времени похищения!

Увидев, что она вновь оказалась в золотой клетке, Чентел усмехнулась. Три раза чихнув, она решительно сорвала с себя фату. Шпильки больно стягивали волосы и кололись, но когда она вытащила их и распустила волосы, то почувствовала себя гораздо лучше. Она наконец ощутила себя Чентел Эмберли из Ковингтон-Фолли, той самой Чентел, которая всегда преодолевала любые препятствия и неприятности, даже если у нее оставался один шанс из десяти. Именно своей жизненной хваткой она не нравилась Сент-Джеймсам! На их взгляд, она являлась живым воплощением «эксцессов Ковингтонов»!

В поле ее зрения попала бутылка шампанского, стоявшая в серебряном ведерке. Без сомнения, она была приготовлена к романтической ночи! Чентел вытащила бутылку из ведерка со злорадной усмешкой на лице. Если леди Эстер так хочет увидеть какой-нибудь из «эксцессов Ковингтонов», Чентел ей это устроит! До этого девушка никогда не пробовала шампанского, но была уверена, что оно поможет ей избавиться от злосчастной головной боли и другими глазами взглянуть на ситуацию, в которой она оказалась.

Подойдя к креслу, Чентел опустилась в него и попыталась вытащить пробку; как ни странно для новичка, ей это удалось.

— Что ж, Сент-Джеймс, выпьем за наш медовый месяц, который, правда, начинается без тебя… и без твоей мамочки.

Пробка громко выстрелила, и шампанское запенилось; Чентел сделала большой глоток прямо из бутылки.

Она закрыла глаза, наслаждаясь тем, как пузырьки ласкают ее небо, язык и горло. Каким приятным был этот грешный глоток! Чентел рассмеялась и подняла бутылку, как будто это был бокал:

— За «эксцессы Ковингтонов»!

Ричард устало парировал очередное язвительное замечание кузена Кембрика. Пока Кембрик нудно рассуждал о плохих манерах родственников новобрачной, он обвел глазами зал, но Чентел нигде не нашел. Ричард нахмурился — куда мог деться этот рыжеволосый тайфун?

Извинившись перед Кембриком, он отправился на поиски Тедди. Найти его не составило большого труда, на вопрос, не видел ли он сестру, Тедди отрицательно покачал головой:

— Нет, я не знаю, где она. Мне показалось, что она ушла. Может быть, она отправилась отдыхать. Скорее всего она плохо себя почувствовала. — Тут Тедди смутился, увидев, как Ричард нахмурился. — Я думаю, для невесты это все оказалось чересчур тяжело… но в других отношениях прием совершенно роскошный!

— Не притворяйся, Тедди, ты не умеешь лгать, — сухо заметил Ричард. — Ничего с твоей сестрой не случилось, просто она сбежала со своего же собственного свадебного торжества.

Тедди многозначительно кашлянул.

— Кто знает, может, это и лучше. — Тут он нагнулся к Ричарду и прошептал: — Конечно, вы не имеете об этом никакого представления, но ваши гости говорили о ней очень недобрые вещи, а Чентел не из Тех, кто легко переносит оскорбления. Мы с вами люди светские и прекрасно знаем, на что стоит обижаться, а на что нет, но Чентел совсем другая…

— В самом деле? — скептически заметил Ричард, еще больше мрачнея.

— И вот что я вам еще скажу, раз уж мы теперь родственники: с Чентел лучше не иметь дела, когда она в гневе. Не хотел бы я попасться ей под горячую руку. Поэтому даже лучше, что ее здесь нет. — Было видно, что Тедди, несмотря на внешнее спокойствие, тревожится о сестре. Ричард не прислушался к благим советам молодого человека, он не мог заглушить в себе назревающую ярость.

— Хорошо, Тедди, спасибо, — коротко поблагодарив брата Чентел, Сент-Джеймс поспешил прочь. Так, значит, чересчур эмоциональная мисс Эмберли считает, что ей вовсе не обязательно присутствовать на собственной свадьбе? И ее нельзя беспокоить, когда она в плохом настроении, не так ли? И он должен ходить вокруг нее на цыпочках, когда ей взбредет в голову рассердиться? Что ж, они еще посмотрят, чья возьмет!

Когда Ричард добрался до золотой комнаты, он весь кипел от переполнявшего его гнева. Он был намерен вернуть беглянку на прием и заставить ее вести себя так, как подобает леди Сент-Джеймс! Ему и самому все эти перешептывания и намеки были не по душе, но он никогда бы не позволил себе пренебрегать своими обязанностями из-за припадка дурного настроения! Он громко постучал в дверь:

— Чентел, открой!

— Уходи, — ответил голос из-за двери.

— Чентел, я хочу поговорить с тобой, открой сейчас же дверь! — настаивал Ричард.

— Ну а я не хочу говорить с вами, сэр! Уходите! Кулак Ричарда выбивал на двери барабанную дробь. Да как она смеет!

— Открой сейчас же! Черт побери! — Сент-Джеймс уже почти кричал.

— Ого, какой язык! Это что, эксцессы Сент-Джеймсов? — съязвила Чентел.

Эта ведьмочка еще и дразнит его, будь она проклята!

— Если ты не откроешь, я выломаю дверь! — пригрозил он, но в ответ услышал лишь веселый свист.

Терпение Ричарда лопнуло, взревев, он слегка отступил, разбежался и ударил в дверь плечом. Послышался громкий треск; Ричард влетел в комнату, чуть было не упав, но вовремя успел ухватиться за ручку двери, которая теперь висела на одной петле.

Чентел стояла прямо перед ним, ее зеленые глаза казались невероятно огромными, рыжие волосы пламенели на белом фоне подвенечного платья. В таком виде она была прекрасна. Ее лик был достоин кисти художника, и Ричард вдруг понял, что это мгновение навсегда врежется ему в память.

Он попытался принять достойный вид — не самая легкая задача, если учесть, что он все еще держался за ручку выломанной двери. Вспомнив те слова, которые он собирался сказать Чентел, он заговорил нарочито спокойным тоном:

— Мадам, я не потерплю, чтобы меня не пускали в комнату в моем собственном доме.

Чентел стояла, испуганно глядя на ворвавшегося к ней мужчину.

Он вдруг почувствовал себя тем самым негодяем, которым она его называла.

— Я… я обещаю, что не трону тебя, — уверил ее Ричард.

— Обещаешь? — Голос ее дрожал, а глаза, казалось, наполнились слезами. Неужели она сейчас расплачется?

— Конечно. Я человек слова, в конце концов. Но я не потерплю…

— Я знаю — запертых дверей! — Совершенно неожиданно Чентел расхохоталась. — Боже мой, если бы ты видел свое лицо, когда ввалился в комнату! Как забавно! Точь-в-точь разъяренный бык!

Ричард сурово на нее посмотрел, но остановить ее было невозможно, она продолжала заливаться смехом. Ричард присмотрелся к ней повнимательнее и наконец заметил в ее руке бутылку шампанского.

— Господи, да ты же пьяна! — изумился он.

— Да, пьяна! — ответила Чентел с притворным ужасом; в ее глазах засверкали озорные огоньки, и, подняв бутылку высоко над головой, она закричала с издевкой, словно перед ней стоял разъяренный бык: — Торро! Торро!

— Гром и молния! Сейчас же отдай мне эту бутылку! — кинулся к ней Сент-Джеймс.

— Пожалуйста. — Чентел кротко улыбнулась и послушно протянула ему бутылку, но она поспешила разжать пальцы, и сосуд разбился бы, не подхвати его Ричард на лету.

— Держи, — заявила она великодушно. — У меня есть еще одна. Я обнаружила, что это изумительное лекарство от простуды. У меня прошла голова! И я больше не чихаю.

Лорд Сент-Джеймс не верил своим ушам: эта невозможная женщина преподносила ему один сюрприз за другим.

Между тем Чентел сделала несколько танцевальных па и оказалась в другом конце комнаты. Она остановилась у кресла и кокетливо наклонилась, предоставив Ричарду великолепную возможность наслаждаться видом ее обольстительных ножек. Из-за кресла она вытащила еще одну бутылку.

— Видишь! Я попросила горничную, чтобы она принесла мне еще шампанского, — игриво подмигнув, сказала Чентел, затем она выпрямилась, приняв позу великосветской дамы, и, в точности имитируя интонации его матери, произнесла: — Видишь ли, я решила предаться «эксцессам Ковингтонов». Это то, что вы, Сент-Джеймсы, не делаете никогда. Я уверена, что вы, Сент-Джеймсы, даже не чихаете!

Она так искусно изображала леди Эстер с ее надменными манерами, что Ричард против своей воли не выдержал и рассмеялся.

— Прекрасно, — сказал он. — Ты ее полностью раскусила, и за такое короткое время!

— Это потому, что я мегера и ведьма. — Она поманила его пальцем. — У меня в отношении тебя гнусные планы!

— Неужели? — Ричард откровенно забавлялся.

— Да. Это слова твоего дяди Бертрама. Он рассказывал о моих гнусных планах другому твоему родственнику, кажется Кембрику. Ну, этому, который весь в оспинках. А твой дядя Бертрам, безусловно, разбирается в подобных вещах! Его не обведешь вокруг пальца! Когда он встречает соблазнительную интриганку, готовую залезть в кошелек мужчины, он сразу ее узнает! — Она склонила голову набок, призадумавшись. — Гм, интересно, а где он приобрел такой опыт? И разумно ли распространяться в столь изысканном обществе о своем знакомстве с муслиновой компанией[1]? Ну что ж, давай выпьем за опыт дяди Бертрама!

Чентел поднесла к губам бутылку и попыталась отпить из горлышка, но ей это не удалось, она застыла в недоумении; наконец она сообразила, что бутылка закупорена. Тогда она поглядела на шампанское с укором, уселась в кресло и попыталась открыть пробку.

Ричард глубоко вздохнул и предложил:

— Не помочь ли тебе, дорогая?

Так как его суженая уже изрядно захмелела, то потакать ее выходкам было лучше, чем сопротивляться им. Ричард понимал всю тщетность попытки отобрать у нее сейчас бутылку и поэтому занял выжидательную позицию, расположившись поудобнее и настроившись посмеяться и получить удовольствие от ситуации.

— Нет, не надо, я сама справлюсь! — пробормотала Чентел, колдуя над пробкой.

Выражение величайшей сосредоточенности, с которым она откупоривала бутылку, заставило Ричарда рассмеяться. Она тянула пробку, толкала ее, а потом взялась выковыривать ее зубами.

С сочувствующим видом Ричард подошел к ней и сел рядом, время от времени поднося ко рту бутылку, которую ему отдала Чентел.

— Черт подери! — выругалась Чентел. Теперь она изобрела новую тактику: бутылка оказалась зажатой между ее коленями.

Ричард чуть не захлебнулся шампанским. Пока он разглядывал ее обтянутые белым шелком ноги, четко вырисовывавшиеся под юбкой, в голову ему лезли самые нескромные мысли.

— Очень элегантно, миледи, — сухо заметил он.

— Я вовсе не элегантна и не хочу быть элегантной дамой, — ответила Чентел, не оставляя в покое упрямую пробку. — Я из Ковингтонов!

В этот момент бутылка наконец громко выстрелила, вылетевшая пробка попала в зеркало, стоявшее на туалетном столике, и оно со звоном треснуло. Шампанское запенилось, фонтаном полилось из бутылки, и Чентел с возгласом победителя прильнула ртом к горлышку.

Ричард откинулся в кресле и закатился в приступе хохота.

— Ты часто это делаешь? — спросил он сквозь смех.

Чентел оторвалась от бутылки и лукаво на него посмотрела, вытирая с губ вино:

— Я только сейчас попробовала. Не могу же я обмануть ожидания твоих родственников!

Ричард слегка наморщил лоб и глотнул из своей бутылки.

— Ты права, сегодня все они предстали с наихудшей стороны. — Он посмотрел на разбитое зеркало и добавил: — Семь лет удачи не видать.

Чентел тоже повернулась к треснувшему зеркалу и, подмигнув, сказала:

— Или только шесть месяцев.

— Ведьмочка. — Ричард ласково посмотрел на рыжеволосую красавицу. Он уже начал чувствовать на себе действие шампанского; неприятности, с которыми он только что столкнулся на приеме, потеряли для него свою остроту и предстали в более юмористическом свете. Почему, бы не забыть о них и не наслаждаться жизнью.

— Что за день! — воскликнул он, смеясь. — К слову сказать, мы должны спуститься вниз к нашим гостям — они нас ждут.

— Зачем? Я не хочу служить мишенью для их отравленных стрел.

Ричард принял высокомерный вид, но глаза его искрились:

— Зачем ты сбежала с приема, как последняя трусиха?

Девушка вздохнула, откинулась на спинку кресла, вытянув прямо перед собой ноги, и приняла удобное положение, не выпуская из рук бутылку. Ричард любовался ее свободной позой, ему было приятно видеть, как женщина ведет себя столь раскованно и естественно, не смущаясь в присутствии мужчины.

— Если нас долго не будет, то, в лучшем случае, наши родственники перебьют друг друга и все наши неприятности останутся позади, — весело заметила она.

— Но у Сент-Джеймсов численное преимущество, их по крайней мере в два раза больше, — напомнил ей Ричард.

— Зато на моей стороне горожане! К тому же тетя Беатрис стоит десятерых. — Она весело рассмеялась. — Знаешь, нам все-таки стоит спуститься, чтобы посмотреть, как она сцепится с твоей тетей. Вот уж пух и перья полетят!

— Да. — Ричард тоже захохотал. — Это будет кровавая схватка!

Внезапно кто-то ахнул за его спиной. Ричард повернулся, не вставая с кресла, и увидел в дверном проеме горничную с разинутым от изумления ртом.

— Какого черта вам тут надо? — не совсем любезно обратился к ней Ричард.

Перепуганная служанка переводила взгляд с выбитой двери, которая висела на одной петле, на пострадавшее зеркало, и растерянно пробормотала:

— Я… я пришла узнать, не нужно ли чего миледи.

— Миледи ничего не нужно, — раздраженно ответил ей Ричард; ему не понравилось, что девушка с любопытством смотрела на расслабленную, удобно устроившуюся в кресле Чентел, которая не соизволила даже взглянуть в ее сторону.

Внезапно Чентел ожила и, указав Ричарду взглядом, в котором плясали озорные огоньки, на свою бутылку, подняла вверх три пальца. Ричард усмехнулся:

— Не обращайте внимания. Нам сегодня больше уже ничего не нужно, вы свободны!

Служанка поспешно присела в неглубоком реверансе и обратилась в бегство, на лице у нее был написан такой ужас, будто она стала свидетельницей римской оргии. Ричард состроил ей гримасу, но потом снова переключился на Чентел:

— Как я вижу, вы находчивая женщина, миледи!

— Миледи, миледи! — передразнила его Чентел. — Черт побери, мне надо попрактиковаться в светских манерах! — Тут она громко чихнула, пробормотала, что ей необходимо принять еще целебного средства, и снова отпила из бутылки.

— О, нет ничего проще! Просто копируй мою мать, и ты сможешь одним только взглядом заставить трепетать и заикаться любого представителя высшего общества!

— Даже короля? — дерзко спросила Чентел.

— Осторожнее, моя дорогая, это граничит с государственной изменой! — предупредил озорницу Ричард.

Она застонала:

— О боже, именно это и довело нас до этой развязки!

Ричард в тот самый момент вдруг явственно осознал, что ситуация ему вовсе не кажется ужасной. Его это несколько удивило, он потряс головой, думая, что он просто здорово набрался, и сказал:

— Может быть, все сложится гораздо лучше, чем сейчас кажется.

Чентел чуть не захлебнулась шампанским. Откашлявшись, она выпрямилась в кресле и, бросив на него суровый взгляд, произнесла надменным голосом, подражая его матери:

— О нет! Ты же знаешь, что это мезальянс!

— Но ведь моя мама не знает, что у невесты есть блестящие перспективы! — Ричард не хотел, чтобы она вспомнила об оскорблениях, которые ей пришлось выслушать не один раз в этот нелегкий для нее день; ему очень нравилась Чентел счастливая и озорная.

— О каких перспективах ты говоришь? — переспросила она в полном недоумении и чихнула.

— Ну как же! Ты разве забыла о сокровище Ковингтонов! — Он нагнулся к ней и проговорил театральным шепотом: — Это и есть настоящая причина, из-за которой я на тебе женился. Я сумел обмануть тебя, но Тедди меня раскусил!

Чентел моментально подхватила его игру, лицо ее засияло:

— Как я могла забыть? Я же состоятельная женщина — по крайней мере, с большими надеждами. А вы, милорд, — просто негодяй и охотник за приданым…

Они посмотрели друг другу в глаза, Ричард замолчал, я Чентел мгновенно затихла. Было слышно лишь неровное дыхание. Ричард почувствовал, что им овладевает желание поцеловать эту раскрасневшуюся от шампанского женщину с растрепавшимися волосами. В первый раз она назвала его негодяем смеясь, а не пылая гневом! Господи, как он хотел ее поцеловать! Но он не желает слышать ругательств в свой адрес, этого он не выдержит. Ричарду ничего не оставалось, как взять себя в руки. Он отвел глаза и спросил:

— Расскажи мне, пожалуйста, что представляет собой сокровище, ради которого я на тебе женился?

Чентел вздохнула, но трудно было понять, был ли это вздох облегчения или разочарования.

— Как? Ты не удосужился собрать полную информацию, прежде чем жениться на мне? Вы поступили более чем необдуманно, милорд. Сокровища Ковингтонов — это бриллианты и изумруды. — Она произносила эти слова медленно, завораживающим голосом. — Это бесценные картины, серебро и золото, шелк и жемчуг. И все это спрятано где-то в Ковингтон-Фолли.

Она стояла прямо перед ним, а он как зачарованный вслушивался в звук ее голоса.

— Неужели? — откликнулся он и обнаружил, что его собственный голос звучит как-то глухо. — И как же вы все это потеряли?

— Наше достояние спрятала леди Дженевьева, — прошептала Чентел, встав на колени перед его креслом и приблизив к нему свое лицо. — Говорят, что я выгляжу точь-в-точь как она. И еще говорят, что она была ведьмой!

Ричард видел свое отражение в ее зеленых глазах, цвета изумрудов, любовался ее пламеневшими, разметавшимися по плечам волосами, поддавшись ее колдовским чарам, он тихо сказал:

— Вот в это я верю.

Чентел захлопала в ладоши и рассмеялась. Она радовалась, как ребенок, что смогла разыграть Ричарда.

— Мой прадедушка тоже в это верил. Но, уверяю тебя, он называл мою прапрабабушку не только ведьмой, но и еще кое-как похлеще.

— Не сомневаюсь в этом. — Ричард был заинтригован рассказанной ею историей. — Но почему она так поступила?

— Сэр Алекс был азартным игроком, как и все мужчины из нашего рода. Чтобы уберечь семью от разорения, леди Дженевьева спрятала все, что представляло хоть какую-то ценность, где-то в стенах Ковингтон-Фолли. А потом она закрепила имение за женской линией нашего рода.

— Так что Ковингтон-Фолли принадлежит тебе? — изумился он. Чентел кивнула.

— Надо же, а я и представления не имел обо всем этом!

— Но это еще не все… Сейчас наступает тот момент, когда на сцену выходит колдовство.

— Да? А я думал, что он давно наступил.

Она бросила на него суровый взгляд.

— Не перебивай. Итак, леди Дженевьева поклялась, что ни один мужчина никогда не найдет клад. Это сможет сделать только женщина из нашей семьи, и только после того, как страсть к игре навсегда исчезнет в роду Ковингтонов. — Чентел положила голову Ричарду на колени и подняла на него свой затуманенный вином взгляд: — А вы играете, милорд?

— Нет, я не люблю азартных игр, — признался Ричард.

Чентел огорченно вздохнула:

— Как жаль, что мы женаты не по-настоящему! Ты вполне мог бы снять проклятие с нашего рода.

Лорд Сент-Джеймс погладил девушку по голове, ее волосы были шелковистыми на ощупь.

— Но мы ведь женаты! — заметил он.

— Временно, только на шесть месяцев. Это не пойдет. Леди Дженевьева была отнюдь не глупа и предусмотрела множество разных вариантов. При жизни она поражала людей своей проницательностью.

Ричард улыбнулся:

— Мадам, могу ли я расценивать ваши слова как предложение?

Чентел сделала большие глаза и, приподняв голову, ударилась о колено Сент-Джеймса. Он охнул от неожиданности.

— Так тебе и надо, наглец! — заметила она ядовито. Поднявшись на ноги, она пошатнулась. — Кроме того, я не верю в существование сокровища, — произнесла она со строгим выражением лица и потом вдруг рассмеялась. — Но как великолепно было бы все-таки его найти и тем самым утереть нос твоей матери!

— Да, она этого бы не пережила! — усмехнулся Ричард.

Лицо Чентел вдруг приобрело мечтательное выражение.

— Милорд, вы можете меня представить всю в бриллиантах и изумрудах?

Ричарду не нужно было напрягать воображение, он с легкостью представил себе Чентел с роскошным колье из драгоценных камней на ее красивой шее и ослепительными кольцами, украшавшими ее длинные тонкие пальцы. Он моргнул, и видение тотчас исчезло. Перед ним стояла Чентел в измятом подвенечном платье, растрепанная и сияющая безо всяких дорогих украшений; она ждала его ответа. Он отодвинул бутылку подальше от себя, понимая, что явно превысил свою норму, и сказал:

— Боюсь, что могу, дорогая.

Чентел сделала движение, отдаленно похожее на реверанс, едва не увенчавшееся падением.

— Благодарю вас, милорд, — произнесла она, запутавшись в собственном подоле.

Платье потеряло свой прежний изысканный вид и сидело теперь на Чентел отвратительно.

— Что с тобой? — спросил обеспокоенный Ричард.

— Это платье. Мне оно не нравится. Я хочу его снять! — недовольно передернув плечами, сказала девушка таким капризным тоном, что Ричард рассмеялся. Чентел завела руки за спину и попыталась дотянуться до пуговиц, соблазнительно вращая бедрами.

— Остановись, дорогая, — мягко произнес Ричард.

— Но я хочу его снять! — настаивала Чентел.

— Если ты сейчас же не перестанешь, я сам с тебя его сниму. — Голос Сент-Джеймса был серьезен, как никогда.

Чентел вдруг прекратила свои отчаянные попытки вылезти из платья и посмотрела на него умоляющим взглядом:

— Правда? Я буду вечно тебе благодарна, — подойдя к нему ближе, сказала она.

Она смотрела на него как на своего спасителя. Ричард снова потянулся к бутылке, решив, что должен подкрепиться.

— Ну пожалуйста, помоги! — умоляла Чентел, продолжая извиваться.

Он сделал большой глоток.

— Хорошо-хорошо, — поставив бутылку на пол, Ричард поднялся. Комната вдруг закружилась вокруг него и, посмотрев на крутящуюся Чентел, он потерял равновесие и пошатнулся.

— Чентел, — проговорил он сквозь зубы, — перестань вертеться и повернись ко мне спиной.

Чентел, а вместе с ней комната послушно остановились; Ричард подошел к девушке и помрачнел, увидев бесконечный ряд крошечных перламутровых пуговиц.

— Черт возьми! Настоящая крепость, к которой не знаешь как подступиться. Ничего нельзя сделать. — Он снова пошел к своему креслу. — Тебе придется провести в нем всю жизнь!

— Но я не хочу в нем оставаться, — жалобно протянула Чентел.

— Ну что ж, — вздохнул Ричард, не устояв перед ее молящим взглядом. Повернувшись к ней и тяжело дыша, как человек, готовящийся к бою, он с суровой решимостью взялся за платье. Попытавшись приподнять волосы Чентел, он тут же запутался в шелковистых прядях, которые зацепились за его перстень с печаткой, и все его усилия освободить руки ни к чему не привели.

— Ой! Что ты делаешь? Больно! — воскликнула Чентел.

— Я запутался в твоих волосах, — растерянно произнес Ричард.

В ответ Чентел захихикала.

— Неблагодарная! — возмутился он.

По прошествии некоторого времени Ричарду удалось-таки освободиться, и он занялся верхней пуговицей. Пока он сосредоточенно ее рассматривал, Чентел покачнулась.

— Стой смирно! — скомандовал он.

— Я стою совершенно неподвижно! — самоуверенно заявила Чентел.

— Ничего подобного. Ты качаешься, как ива на ветру.

Ричард прищурился и ухватился за пуговицу пальцами обеих рук, но Чентел опять пошатнулась.

— Черт побери, неужели так трудно стоять прямо? — возмутился он.

— Я и стою прямо! Абсолютно неподвижно! Это, должно быть, ты качаешься, — произнесла девушка, уверенная в истинности своих слов, но впечатление от ее реплики было смазано тем, что под конец она громко икнула.

Ричард снова набросился на пуговицу, но та предательски не хотела вылезать из петельки. От напряжения у него заболела голова.

— Как хочешь, но я не в состоянии расстегнуть твое платье!

— Но я не могу больше в нем находиться! Оно слишком тяжелое! — хныкала Чентел.

Ричард попытался еще раз сконцентрировать свое внимание на неподатливой пуговице.

— Ну, подожди! — обратился он к ней. Обеими руками взявшись за верх платья, он рванул изо всех сил — и пуговицы посыпались на пол, как градинки!

— Ой! Ты порвал его! — испуганно закричала Чентел.

— Зато ты теперь свободна! — упиваясь своей победой, с гордым видом произнес Ричард.

— Но платье…

— Оно все равно для тебя чересчур тяжелое, — борьба с пуговицами окончательно вымотала Ричарда, и он опустился в свое кресло.

— Ты можешь себе позволить испортить безумно дорогие платья безо всякого сожаления. Как это, должно быть, приятно, — предположила Чентел, исчезнув за ширмой.

— Это преимущество моего положения, мадам. — Ричард поудобнее откинулся в кресле. К его удивлению, мебель в комнате начала двигаться. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого безобразия. — Вот почему любая нормальная женщина мечтает выйти замуж за графа — и при этом не станет насвистывать, разговаривая с его матерью.

— А я вот свищу! — упрямо заявила Чентел.

— Я уже успел в этом убедиться! — усмехнулся Ричард. — Но ты это делаешь только потому, что у тебя самой есть сокровище, в твоем Ковингтон-Фолли! Конечно, чтобы его заполучить, тебе надо выйти замуж за подходящего мужчину, который лишен страсти к игре… Поэтому, мне кажется, ты должна относиться ко мне с большим уважением, разве не так?

Ширма возмущенно затряслась, и оттуда донеслось:

— Никогда!

Ричарда начала забавлять эта ситуация.

— Что за упрямая девица! Ты просвистишь и графский титул, и свое родовое состояние!

Ширма пошатнулась:

— Мне это все равно! Ни один мужчина не стоит… Ой! О нет! У-у-у! — не успела докончить свою гневную реплику Чентел. Следом за воплем, который раздался за ширмой, наступила зловещая тишина. Ричард забеспокоился:

— Чентел? Чентел, ответь мне!

— Вы не можете ко мне подойти, милорд? — Голос ее звучал приглушенно. Ричард нахмурился:

— Почему ты называешь меня «милорд»? Меня зовут Ричард!

— Ричард, пожалуйста, помоги мне! — взмолилась Чентел.

Вполне удовлетворенный, Ричард усмехнулся. Он никак не ожидал, что первая брачная ночь подарит ему столько удовольствий! Поднявшись на ноги, он едва не упал. Пришлось сесть обратно.

— Пожа… пожалуйста! Я сейчас задохнусь! — донесся из-за ширмы совсем слабый голос.

— Черт побери! — рванулся с кресла Ричард.

В его голове пронеслось, что, может быть, у Чентел случился приступ какой-то болезни или она умирает, пока он тут прохлаждается. Однако при виде картины, представшей его взгляду, Ричард потрясенно замер. На том месте, где должна была находиться голова Чентел, возвышалась кипа белого шелка. Очевидно, бедняжка застряла в собственном платье, пытаясь его снять. Тем самым Ричард удостоился чести лицезреть обтянутую тонкими панталонами попку и стройные ножки.

— Гм, это открывает некоторые новые возможности… — промурлыкал он себе под нос.

— Помоги! — раздался возмущенный голос Чентел из-под юбок. — И не смотри, пожалуйста!

— Поздно! — вздохнул Ричард. — Как жаль, что я джентльмен!

— Ты — джентльмен? Да ты… — начала было Чентел, но Ричард перебил ее:

— Тише, тише! И не забудь, что ты нуждаешься в моей помощи. Как видишь, и мы, мужчины, кое на что можем сгодиться!

Он погрузил обе руки в массу струящегося шелка, нащупал край подола и потянул за него. Раздался стон: платье не поддавалось.

— У меня ничего не выходит, — разочарованно произнес Ричард. — Тебе придется так в нем и остаться.

— Помоги! — чуть не плача, взмолилась Чентел.

Ричард крепко взялся за скользящие фалды и потянул, потом дернул изо всех сил — раздался звук рвущейся ткани, и Ричард полетел на пол, барахтаясь в шелковых волнах. Платье накрыло его с головой.

Пытаясь выбраться из-под злосчастного платья, Ричард вполголоса ругался, а в это время Чентел весело хихикала.

— Какой прекрасный вид — лорд Хартфорд распростерт на полу и накрыт женским платьем! Что бы сказала по этому поводу наша мамочка?

Наконец Ричард сумел выбраться из-под свадебного наряда Чентел и глубоко вдохнул:

— Черт побери, это платье чуть меня не доконало!

Отдышавшись, он разочарованно заметил, что Чентел, какой бы пьяной она ни была, уже успела поставить ширму на место, тем самым лишив возможности ее лицезреть.

— Хорошо же меня благодарят за все мои усилия! — обиженным тоном произнес он.

— Наконец-то я свободна! — пропела Чентел, сделав вид, что не слышала намека.

Из-за ширмы вылетел корсет и приземлился недалеко от Ричарда. Пока Ричард поднимался на ноги, мимо него пролетела нижняя юбка: Чентел избавлялась от своей одежды более чем энергично.

«Не забудь, старина, — напомнил он сам себе, — это не настоящая брачная ночь». — Он дошел до кровати и упал на нее. Черт, как кружится голова!

— Теперь я чувствую себя гораздо лучше! — прощебетала Чентел.

— А я — нет, — пробормотал Ричард себе под нос; его фантазия разыгралась не на шутку, и ему было трудно совладать с ней, тем более что в это время из-за ширмы выпорхнула очередная юбка.

— Ты скоро? — нетерпеливо спросил он.

— Я уже закончила и выхожу, — из-за ширмы раздался вздох облегчения. — Только не подсматривай!

— Не буду, — неискренне, но зато очень убедительно пообещал он.

Чентел неуверенными шагами вышла из-за ширмы, и глаза Ричарда чуть не вылезли из орбит. На ней была самая страшная ночная рубашка, которую только можно себе представить!

— Черт возьми, этого я не заказывал! — воскликнул он.

— Ты подсматриваешь! — уличила его Чентел.

— Я не подсматриваю, а смотрю, но по причине твоего чудовищного одеяния это не имеет никакого значения. Где ты нашла это безобразие?

— Я не желаю носить ту рубашку, что ты мне прислал, — заявила она с вызовом. — Эта моя собственная.

— Черт побери, — ответил Ричард, потрясенный увиденным. — Тебе действительно не помешало бы отыскать фамильное сокровище, чтобы ты смогла одеваться получше!

— Я одеваюсь так, как мне нравится, а вовсе не для того, чтобы на меня смотрели, — огрызнулась Чентел и упала на подушки. Она безумно хотела спать.

— Оно и видно.

Она повернулась к нему, с трудом разлепляя веки.

— Это моя спальня, разве не так?

— Да, — односложно ответил Ричард, понимая, к чему она клонит.

— Тогда что ты здесь делаешь? Это моя кровать. Ты должен отыскать свою собственную, — настоятельно потребовала Чентел.

Алкоголь не смягчил сердце Чентел Эмберли, и она все так же была резка на язык. Он вспомнил о своей комнате. Теперь он сожалел о своем распоряжении расположить ее в противоположном крыле через холл.

— Моя кровать в миле отсюда, — простонал он. Глаза Чентел закрывались сами собой.

— Целая миля? Да, это долгий путь. Что ж, так и быть, оставайся сегодня здесь. Но только в первый и последний раз, — пожалела она Ричарда.

Более Чентел не могла сопротивляться сну и погрузилась в царство Морфея. Ричард наблюдал за ней.

— Добрая душа, — пробормотал он и тут же, как будто опомнившись, потряс головой. — Ну и брачная ночь?

Он устроился поудобнее, немного подумав, притянул к себе Чентел и обнял ее. Во сне она не сопротивлялась, оказавшись в его объятиях, она даже прижалась к нему. Он уткнулся лицом в ее волосы, вдохнул в себя их еле уловимый аромат и закрыл глаза. Блаженная улыбка коснулась его губ, и он сладко произнес:

— Да, что за свадебная ночь!