"Кельтика" - читать интересную книгу автора (Холдсток Роберт)

Глава четырнадцатая ПЕСНЬ РЕКИ

Когда все аргонавты собрались на борту, Арго по своей воле отвязался от причала, вошел в течение и поплыл, направляемый веслами, через владения Урты к опустошенным землям племени коритани. Когда мы подошли к тому месту, где Кукал и Боров сошли на берег и пропали, Ясон бросил якорь и направил нос корабля к отмели, чтобы закрепить его. Манандун и Катабах сошли на берег и отправились искать своих братьев по оружию, а на борту Арго мы дули в рога весь день, пока эхо не заполнило собой всю эту землю. Манандун и Катабах вернулись к вечеру, никого они не нашли.

Ниив увидела одинокого лебедя и поймала его. Она воспользовалась своей магией и нашептала что-то птице, та полетела низко над лесом и холмами, делая все большие круги, — лебедь искал пропавших. Он вернулся к закату и в изнеможении опустился в камышах.

А вскоре после лебедя появился Боров, к общему восторгу команды Арго, он вышел из леса и остановился у кромки воды. Усталый, растрепанный, угрюмый.

— Я согласился плыть с тобой, Ясон, но сейчас прошу освободить меня от данного слова. Я должен найти его. Модрона — единственная, кто знает, что здесь происходит! Если я найду его, я постараюсь вас догнать и выполню свое обещание.

Понимая, что, пока Боров не найдет тело своего двоюродного брата, он не сможет прекратить поиски, Ясон сразу же согласился.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он.

— Быстрые ноги и острый взгляд, — ответил тот.

Он поднял копье, повернулся и побежал назад к лесу. Ниив сняла заклятие с лебедя. Ясон приказал зажечь факелы и поднять якорь. Арго отправился дальше. Илькавар стоял на носу, а Рубобост у штурвала. На следующий вечер мы прошли мимо обгоревших останков двоих великанов и подняли парус перед выходом в неспокойное море.

Вскоре Арго, возрожденный в Похйоле, вошел в воды, которые должны быть знакомы Духу корабля по старым воспоминаниям о второй экспедиции Ясона, когда его сыновья были еще детьми. В то путешествие Арго держался поближе к белым скалам земли предков Урты (Ясон не решался приблизиться к месту, которое греки считали Царством Мертвых), они пересекали это же море и направлялись в устье реки, посвященной Рейну, изменчивой, опасной, обольстительной Рейну, которая, меняя обличья, поджидала за каждым поворотом реки, под каждой нависающей скалой, в каждом притоке, пытаясь заманить доверчивых людей.

Широкое русло и лесистые берега сменились высокими скалами и пенистыми водоворотами, от которых доставалось и носу, и корме Арго. Рубобосту у руля приходилось быть постоянно начеку, он вел корабль между подводными камнями. Серые, большие и мрачные изваяния, стоящие вдоль берега, наблюдали за нами. Как и на Альбе, земли были безлюдны. Только туман, дух смерти и призрачный, поющий голос самой Рейну еще обитали в этих местах.

По мере нашего продвижения на восток Урта становился все мрачнее. С каждой новой сгоревшей деревней, с каждым опустевшим причалом его скорбь росла, усиливался гнев. Тот, кто был весельчаком и душой нашей компании в начале путешествия, теперь либо молча греб, либо просто сидел. Нередко он надевал свои боевые доспехи и раскрашивал лицо синими кругами, это означало, что он приближается к полю боя. Иногда, когда мы поднимали весла, я видел кровь на его руках — он сжимал весла гораздо крепче, чем было необходимо для борьбы с течением реки.

Улланна, как я заметил, следила за ним холодным, внимательным взглядом, а на стоянках требовала, чтобы он шел с ней охотиться. И всякий раз, как бы мрачен Урта ни был, уходя, возвращаясь, он всегда смеялся, хвастался своей охотничьей доблестью, несколько преувеличивая собственные заслуги. Видимо, эта черта его характера очень помогла ему во времена молодости подняться до того высокого положения, которое он сейчас занимал.

Он беседовал с Улланной об Айламунде, а я старался подслушивать при первой же возможности. Мне кажется, он знал, что я подслушиваю. Несомненно, он решил, что я не захочу слушать все сначала, поэтому сейчас его рассказ о сыновьях предназначался для моих ушей.

Он больше не называл их «двойняшками-демонами», не говорил, что они «разделят его земли». Он их ругал, но за его словами чувствовались восхищение и уверенность, что его мальчики, повзрослев, станут распоряжаться землями справедливо и твердо, они будут ценить красоту и заботиться о насущном. Чего еще может желать отец, спрашивал он меня, хотя сам знал ответ.

Не исключено, что Урта говорил про самого себя: в его сердце жила красота — его семья и все его надежды на будущее. Урту заботила тяжелая необходимость отомстить за гибель всех надежд и особенно за две смерти. Охота будет короткой и жестокой, а дичью станут Куномагл и другие утэны, жадно ожидающие подачек в походе Бренна.

Урта завидовал Ясону:

— Он воскрес из мертвых с надеждой найти сына, который все еще жив. Счастливчик. А я могу умереть, так и не увидев снова своего сына.

— Но ведь после смерти будет еще одна жизнь, в Стране Призраков. Там тебя ждет Уриен. Там же будет Айламунда.

— Да, но мы можем оказаться на разных островах.

Он пребывал в слишком мрачном настроении, а Страна Призраков для кельтов очень запутанное понятие, поэтому не было смысла продолжать разговор.

Германцы, Эрдзвулф и Гебринагот, узнали реку. Они смотрели в воду перед кораблем и выкрикивали указания Рубобосту и гребцам. Они знали, где находятся тихие гавани, а где лучше поднять щиты. Благодаря тому что Бренн собирал рекрутов в свой Великий Поход, эти места стали безопасными. Мы причаливали к глинистым берегам, охотились там, где можно было сойти на берег, и рисковали очень немногим. Нам следовало бояться только клыков, зубов и когтей зверей, которые попадали затем в медный котел к Миховару.

С помощью Эрдзвулфа и Рубобоста Ясон начертил угольком на шкуре овцы карту нашего путешествия. Он подозвал меня к себе и показал карту, на которую наносил маршрут:

— Я знаю, что твой предначертанный путь идет всегда по кругу. А еще я знаю, что ты часто с него сворачиваешь. Тебе приходилось бывать на этой реке?

Я сказал, что не приходилось. Он посмотрел на меня долгим, тяжелым, недоверчивым взглядом и пожал плечами:

— Тем не менее, возможно, ты узнаешь какую-то часть этих земель и поправишь, если мы ошиблись. Итак…

Ясон продолжил прокладывать маршрут, начиная с острова Альба на западе через океан, который он назвал Скрытым морем, на востоке. Скрытое море было круглым. Колхида, где мы украли руно, а Медея вошла в жизнь Ясона, располагалась в противоположном его конце.

— От Альбы до Скрытого моря… сто лет пешком: сто гор, тысяча лесов, болот, в которых может утонуть даже луна. Но через эти земли протекают две реки. Верно, Рубобост?

— Верно, — ответил дак задумчиво, — правда, я слышал только про реку Рейн, но никогда ее не видел.

Ясон нарисовал две реки, Рейн гнал свои воды на запад в сторону Альбы, а Даан — на восток в сторону Скрытого моря, но обе они начинались среди болот и лесов в центре материка.

— Расстояние между ними — всего семь дней пути. — Он указал место на своей грубо сделанной карте. — Наша задача — перенести Арго через этот участок среди болот и лесов, разделяющий бурную реку Рейн и спокойную реку Даан. И считай, мы на месте. Прямо на хвосте у Бренна. Мы перетаскивали корабль и раньше, когда высадились в ливийской пустыне, помнишь, Мерлин? Гигантская волна, — объяснил он остальным, — подхватила нас и два дня тащила вглубь суши, а потом оставила на земле во власти солнца. Мы тогда чуть не умерли. Но пустыня позволила своим мертвецам посещать нас во сне, и они своими насмешками заставили нас вернуться к жизни. Нам хватило мужества оттащить Арго назад к соленым водам и продолжить путь домой.

Я прекрасно помнил тот случай, хотя волна оттащила нас на сушу не на два дня пути, а от силы на полдня, да и погибшие в пустыне нас не посещали. Я возразил:

— Арго тогда был меньше, а людей на борту было больше. У нас было больше рабочих рук.

— Мы посчитаем рабочие руки позднее, — рассердился Ясон, — а теперь обсудим детали…

Общими усилиями аргонавты обозначили все повороты и стремнины обеих рек, насколько помнили. Я наблюдал за ними и удивлялся, потому что время меняет даже горы, многого из того, что я знал, уже нет, хотя оно живет в моей памяти.

— Не грусти, Мерлин, — прервал мои размышления Ясон, он улыбался. — Все ли верно в нашей карте? Мы ничего не упустили, как думаешь? Здесь указано все, что я предлагаю сделать.

Он предлагал плыть вверх по реке Рейн, пока это возможно, а потом тащить Арго по суше семь дней, а может, и больше, туда, где Даан становится достаточно глубоким для плавания корабля. Потом плыть по течению на юго-восток к Скрытому морю, пока мы не доберемся до леса, где Бренн набирает воинов, чтобы отправиться в поход.

— Тебе понадобятся катки, — единственное, что пришло мне в голову, — чтобы тащить по ним корабль.

— Катки? — Ясон почесал бороду. — Пожалуй, да. Я думаю, мы сделаем их из деревьев. Круглые бревна вполне подойдут. Рубобост, а между двумя реками растут деревья?

— Мне говорили, что растут, — ответил дак, — хотя это, может быть, и не так.

Они рассмеялись.

Ясон, искоса посматривая в мою сторону, свернул шкуру с картой. Я сидел с самым несчастным видом.

— Не надо так переживать, Мерлин. Я верну тебя на твой путь очень скоро. В конце концов, ты не в первый раз сходишь с него.

Как всегда, я проговорился, открыл мысль, которая преследовала меня после посещения Страны Призраков.

— Что-то мне подсказывает, что мое время заканчивается.

— Что-то? — Ясон и Рубобост обменялись удивленными взглядами. — С этим, конечно, не поспоришь.

Подозреваю, что они успели изрядно выпить, иначе я не могу объяснить такое безразличие.

Ясон нашел меня позднее, я сидел в трюме поближе к Духу корабля, но на разумном от него расстоянии. Полная луна стояла высоко над горизонтом, поэтому Арго светился серебристым светом, покачиваясь на волнах. Катабах сидел у руля и тихонько напевал, он ждал рассвета, когда корабль снимется с якоря и продолжит свое путешествие.

— Ну, как она? — спросил Ясон, усаживаясь рядом со мной.

Он предложил мне вина из фляги и сладкое печенье, но я отказался.

— Кто? Миеликки?

— Я боялся, что она доставит нам больше хлопот.

— Корабль не принадлежит ей, — напомнил я ему. — Она узнала, что на корабле есть еще кто-то, кто ей совсем не нравится.

— Возможно, это я, — буркнул Ясон.

Он пребывал в мрачном расположении духа, правда, следует заметить, что для него это не характерно. Мне стало любопытно. Мы оба всматривались в темноту трюма, пахло одновременно морозом и летом, запахи смешивались, создавая удивительный аромат — послание из другого мира.

— Я всегда думал, что ты можешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, — перевел Ясон разговор на интересующую его тему.

— Я берегу свою жизнь и стараюсь использовать данное мне время, — напомнил я ему.

— Ах да, стараешься оставаться молодым. Делать поменьше благодеяний.

— Да, делать поменьше благодеяний, — согласился я.

— Гера тоже не осыпала меня благодеяниями, — задумчиво продолжил Ясон, — ни в походе за руном, ни с Медеей, когда мы с ней удирали и убили того несчастного паренька. Помнишь? Ни когда мы путешествовали по свету. Она не была щедра с нами. — Его лоб прорезала глубокая морщина, словно ему больно было вспоминать. — Но ты же согласишься, что она всегда честно предупреждала, что сделает для нас, и никогда не обманывала. А эта ведьма их Похйолы…

— Ш-ш-ш! Ведьмы могут услышать и наказать. До сих пор Миеликки была нам хорошей помощницей.

— Для тебя, может быть, — оборвал меня Ясон.

Он явно был пьян, несмотря на то что наши запасы вина иссякали. Его одолевали тяжелые раздумья. Я заметил странный блеск в его глазах.

Он все верно говорил про Геру (ведь для него с тех пор прошло всего лишь двадцать лет!).

Гера, которая была нашим Духом корабля, давала нам советы и направляла нас. Она ни разу не обманула Ясона. Это она помогла нам у сталкивающихся скал, она привела нас к одержимому гарпиями слепому старцу Финею, она нашептывала слова любви Медее, чтобы ей было легче предать своего отца и свой народ. Но когда Ясон и Медея расчленили тело брата Медеи и выбрасывали по кусочкам за борт, чтобы задержать ее мстительного отца, Гера покинула корабль. Такое зверство переполнило чашу терпения богини, и она ушла. Сердце Арго заледенело, он остался без хранителя, но корабль был стар, в нем жили воспоминания, прежние покровители вернулись к жизни. Арго любил своего капитана, каким бы он ни был, какие бы поступки ни совершал.

А самым ужасным деянием, совершенным на борту корабля, было убийство юноши, расчленение его тела и надругательство над останками, а придумал этот план не кто иной, как сестра юноши, для того чтобы задержать отца, потому что ему пришлось хоронить каждый найденный кусочек тела сына отдельно. А Ясон и Медея предавались разврату и веселились всю дорогу.

Ясон выплеснул остатки вина в сторону носовой части. Когда он поднялся на ноги, Рувио забился, почуяв исходящую от Ясона злобу. А на небе облака закрыли луну.

— Получи свободу, Госпожа! — прошипел Ясон. — И еще получи!

Ясон спустил штаны и принялся мочиться на переборку.

Он прошел туда, куда даже я не ходил без приглашения. Там он пригнулся под распорками и веревочными узлами и ударил кулаком по двойной обшивке. Он не злился, он бросал вызов.

Леманку был ослеплен за то, что перешел запретную черту из-за желания побыстрее построить новый, лучший корабль. Пьяный Ясон вошел в сердце корабля безнаказанно — Арго никак не реагировал. Значит ли это, что запрет снят? Неужели сейчас, когда корабль стал мне нужен как никогда, Ясон решил его бросить? Его слова вроде бы подтвердили мои предположения.

— Здесь захоронено множество старых кораблей, — прошептал он, ударив по дереву. — Само время скрипит и жалуется в новых и старых досках. Столько забытых миров сокрыто здесь! Хотя ты, Мерлин, можешь их помнить, — добавил он, покосившись на меня. — Но они все еще здесь, пусть даже это лишь тени. Каждый корабль строился из дерева, в него вложены умение, риск и замысел. Каждый имел своего покровителя. Эти духи-покровители все еще здесь, за березовыми и дубовыми досками. Я верю в это. Если произнести верные слова, они вернутся. Твоя новая ведьма меня не пугает, Мерлин.

Моя новая ведьма? Возможно ли, что Ясон считает меня виноватым в том, что Миеликки стала покровительницей корабля? Я ведь только присутствовал на ритуале, когда рубили березу, больше я ничего не делал.

— Моя прежняя ведьма помогала мне, когда было нужно, — горько сетовал он. — Гера! Она мне поможет, если я попрошу ее, а эта старая карга ничего для меня не сделала. Она даже не намекнула, что ждет нас впереди!

Он уставился на склоненную резную голову, а Госпожа Леса смотрела на него, серая, неприступная в свете луны, губы плотно сжаты. Она взирала на капитана с вызывающим равнодушием.

Я раздумывал, стоит ли напомнить ему, что Гера и ее древние предшественники давно покинули корабль, слишком долго Арго пролежал в ледяной воде на дне озера. Когда Арго поднялся на поверхность, он был мертв. Но я не мог быть абсолютно уверен. А если я решу совершить путешествие и посмотреть — это будет стоить мне слишком дорого.

— А ты просил ее о помощи?

— Дважды. Когда мы стояли на якоре у крепости Урты.

Вот, значит, чем он занимался!

— И что ты у нее просил?

Он удивился моему вопросу:

— Увидеть моего сына, конечно. Или указать мне человека, который поможет найти его. Что-нибудь! Надежду! А что еще я мог просить? Мечту, которая бы помогала мне держаться, пока мы в плавании.

— Но ты же знаешь, где он. Он с Бренном, в армии, которая собирается на берегу реки Даан, и готовится к бредовому походу. — Пустой бурдюк из-под вина ударил меня по лицу — знак недовольства.

— У меня было два сына, Мерлин. Не думаешь же ты, что я забыл Киноса? Моего маленького Ки-носа? Если Тезокор жив, почему и он не может быть жив? Хотя ты прав.

Я ничего такого не сказал, чтобы со мной спорить или соглашаться. Я просто молча смотрел на него.

— Ты прав. Сначала один сын, потом другой. Тезокор должен быть первым, потому что я хотя бы знаю, где он. — Он поднялся на нетвердых ногах. — Забирай корабль, Мерлин. Будь капитаном. У тебя глаза ястреба, слух совы, ты старше гор, но при этом ты — человек. Я видел, какими глазами ты смотришь на эту девушку, ты ее хочешь и боишься одновременно. Только у людей эти чувства могут смешиваться. Можешь секретничать с этой морозной дрянью, с дряхлой Госпожой-корягой. Задай ей жару, доставь мне радость. Я жалею, что написал на нее. — Он повернулся, пошатываясь. — Извини, что я на тебя написал! — крикнул он статуе, Рувио снова заволновался, и заворочались спящие аргонавты. — Я больше не буду!

Он снова рухнул на скамью рядом со мной, посмотрел на меня и тряхнул головой.

— Я хочу спросить. Мне нужно знать, — зашептал он. — Незнание гнетет меня.

Я знал, к чему он клонит. В этом и была причина его пьяной ярости. Слишком долго он откладывал свой вопрос. А сейчас он хотел знать про Медею.

Он сказал:

— Она насмехается надо мной во сне, убегает — в каждой руке по окровавленной голове. Меня преследует это видение. Она поворачивается, хохочет и швыряет трофеи мне, а я их ловлю. Холодные, кровавые головы, детские лица смотрят на меня. Жуткий сон…

— Но ведь это всего лишь сон. Мы можем его остановить.

Он повернулся ко мне, в глазах слезы и страдание, сказывалось выпитое.

— Что с ней сталось? Она долго жила?

Я мог рассказать ему только то, что слышал от других, сведения были весьма неприятными.

— Она дожила до очень глубокой старости. Когда умер ее отец, она смогла вернуться в Колхиду, там построила себе убежище. Ее могила находится в долине Ворона к северу от Колхиды. Правда, ее несколько раз оскверняли.

— Это делал я, — пробормотал Ясон с напряженной, горькой усмешкой. — Я доставал ее из озера. По крайней мере я так думаю.

Потом он заглянул в свой пустой бурдюк:

— Ладно. Ничего не поделаешь. Теперь я знаю. И мне от этого не легче. Жаль, что мы не нашли вина получше, не такого кислого!

Мы плыли вперед, дни были похожи один на другой, единственное, что менялось, — это цвет лесов по берегам реки да высота утесов и скал, которые становились все выше, по мере того как сужалась река. Однажды на закате мы увидели костры. Мы снизили скорость, а Ясон и Гебринагот стали рассматривать низкий, вытянутый остров. Он зарос густым лесом, а часть его была огорожена частоколом. У частокола нас поджидали юноши, у некоторых было оружие.

Когда Гебринагот прокричал им, нельзя ли пристать к их берегу, неизвестно откуда вдруг высыпали дети разного возраста, они выглядывали из-за спин более взрослых товарищей.

— Нет, — донесся их ответ. Появились и взрослые, они крикнули нам:

— Если вы ищете корабли, то они проплыли здесь больше месяца назад.

— Их было не меньше сорока, — сообщил другой голос. — Они били в барабаны и очень спешили.

И вдруг Гебринагот понял, что это за остров.

— Это Земля Непрощенных, — разъяснил он нам. — У племен, живущих к северу от реки, есть обычай: если отец сомневается, что новорожденный сын — его, он бросает ребенка в реку. Законнорожденные дети выплывают на берег, их спасает Рейнаг — мечтательный и добрый муж Рейну. Незаконнорожденных уносит в море, где они тонут. Но как я слышал, некоторым, самым сильным, удается проплыть вверх против течения к этому острову. Рейну запрещает им покидать этот остров, но сохраняет жизнь. Это и есть те выжившие.

А вскоре мы нашли эти сорок кораблей, их вытащили на берег, привязали и укрыли, несколько кораблей были разбиты и брошены полузатопленными на мелководье. Один был сожжен. Его обгоревший корпус лежал отдельно от других кораблей в неглубокой канаве. Внутри его находилось несколько обгоревших трупов животных.

Вооруженные отряды оставили здесь свои корабли и продолжили путь к Бренну на повозках, колесницах и верхом через южные холмы. У них уйдет несколько недель на переход, но им не пришло в голову тащить свои корабли, как собирался поступить Ясон с Арго.

Аргонавты возликовали, когда поняли, что происходит. Теперь они могут сделать катки из мачт чужих кораблей, что сбережет им время и силы. С кораблей сорвали тенты и срубили их невысокие мачты, потом подрезали, чтобы они были одинаковой длины и чтобы их могли переносить три-четыре человека, когда будет построена дорога для корабля.

Сначала мы пойдем тем же путем, что и отряды с кораблей. А через день свернем на восток, перевалим через несколько холмов и переберемся через довольно опасное болото. Нам придется обходиться своими силами, а нас всего лишь двадцать мужчин и женщин. Мы будем волочить к реке наш корабль, припасы и себя самих не меньше месяца.

Но у нас есть Рувио, конь дака, который никогда не устает.

Ниив и Рубобост прокатились верхом на Рувио вверх по реке: они проверяли, может ли Арго проплыть выше. Дак был в смятении:

— Каменистые отмели и быстрины — больше ничего. Меня не удивляет, что корабли оставили в этом месте. Но девушка не согласна со мной.

— Здесь повсюду много ответвлений, — горячо возражала Ниив. — Они расходятся в разные стороны. Некоторые из них довольно широкие. Я их чувствую. Они вытекают с гор и из лесов. Все, что нам нужно, — это найти их. Уверена, мы отыщем их, если нам немного помогут, — многозначительно добавила она.

Сначала я подумал, что она имеет в виду меня, но она дала нам понять, что говорит про Арго и особенно про его хранительницу.

— Старая Госпожа Леса умеет вскрывать лед и разбивать заторы на реках. Она способна перенести Арго через мелководье. Мы еще долго можем плыть по воде. Тогда нам придется меньше тянуть корабль по суше, — добавила она.

Эрдзвулф подтвердил, что в этом месте в Рейн впадает несколько притоков. А если они окажутся судоходными, по ним на самом деле можно доплыть до Волчьего болота. Им придется перебираться только через одну гору по дороге к реке Даан.

— Не получится. Я хочу сказать, что эти притоки не судоходны.

— Пока нет, — согласилась Ниив, чьи глаза сияли. — Нужно поговорить с Миеликки. Мерлин, пойдешь со мной? Пожалуйста. Ты ей нравишься.

Я согласился, хотя и побаивался богиню, после того как Ясон отказался от корабля несколько дней тому назад. Миеликки не стала мстить Ясону за его пьяную болтовню, но я еще не забыл ее жестокость при нашем отплытии из Похйолы и ее доброту, когда она согласилась показать Урте его спасенных детей, а еще она предупредила меня о древнем духе, живущем в корабле.

Ниив принялась распевать хвалы богине, ее длинные волосы струились по плечам и колыхались в ритм с ее пением, а я расположился рядом с Рувио и отдыхал. Бесстрастная Миеликки внимала ей, но черты ее не смягчались. Вскоре Ниив смолкла. Она накинула свой плащ на плечи, а капюшон на голову, встала и повернулась ко мне. Когда она подошла ближе, я увидел, что лицо ее осунулось, скулы выпирали, щеки ввалились.

— Погаси факел, — велела она. — Собери всех. Слушайте мои указания и плывите.

Голос принадлежал Ниив, но ее дыхание приобрело запах зловонного болота.

Аргонавтов растолкали — они отсыпались после бурных возлияний. Со стенаниями они затащили на борт бревна для катков, которые нам пригодятся в будущем, и заняли места за веслами. Ниив велела им завязать глаза.

— Грести вслепую ночью? В реке, где полно порогов? Это сумасшествие, — заявил Манандун, но Ясон его успокоил.

— И ты, Ясон, — командовала Ниив.

Она стояла у рулевого весла, держась за его древко. Лицо ее поблескивало в лунном свете. Ясон подчинился, видимо, ему было стыдно, что Арго готов помочь, несмотря на его грубые слова.

Он завязал себе глаза и занял мое место за веслами. А Ниив крикнула мне:

— Можешь смотреть, но не оглядывайся.

Она знала, что я все равно пойму, что происходит, но хотела немного покрасоваться, вреда в том не было. Я все равно позволил бы ей использовать свои заклинания.

Она скомандовала, чтобы корабль отвязали и опустили весла. Арго покачался на волнах, а потом плавно поплыл, весла погружались в воду с еле слышным плеском.

Берега почти сомкнулись, вода пенилась перед носом корабля, но Арго уверенно шел вперед, к горам, каждый раз, когда появлялась развилка, корабль уходил влево. Иногда он начинал дрожать, иногда его трясло. Если мы проходили каменистую отмель, ветви ольхи и ивы царапали палубу. Гребцы дружно погружали весла в воду, придерживаясь ритма жутковатой песни Ниив, она называла ее северной песней. Она взмахивала рулевым веслом, словно оно было легким как перышко.

— Не оглядывайся! — велела она, когда я повернулся к ней.

И я подчинился, но успел заметить солнечный свет позади нее и туннель, по которому мы двигались. А над нами ярко светил месяц. Хорошо был виден Юпитер, четыре крошечные птички порхали над ним. Река продолжала сужаться. Даже рыбачья лодка не смогла бы здесь пройти. Но Арго плыл в ночи как лебедь, а ночь не кончалась, ее удерживали песня и магия.

Я оставил Ниив в покое.

— Что-то длинный попался нам приток, — через несколько часов сказал Илькавар. — День уже наступил? Можно нам отдохнуть? Можно глотнуть водички?

— Нет, пока рано отдыхать, — твердо сказала Ниив.

Я снова оглянулся. Миеликки склонилась над девушкой, ее силуэт жутковато выделялся на фоне красного солнца.

— Ну, тогда хотя бы смени песню, — настаивал иберниец.

Но Ниив цыкнула на него:

— Закрой рот! Другая песня означает другое заклинание!

Она снова затянула «северную песню». Арго продвигался вперед по ручьям и речкам, в которых он не помещался.

Какие-то существа бегали по лесу вдоль берегов: удивительно, что их головы были подняты к звездам, а когда они бросали взгляд на нас, их глаза сверкали. Если бы аргонавты это видели, они бы перепугались. Я видел огромного волка и морду оленя. Сова заморгала своими глазищами, когда мы проплывали мимо, а в какой-то миг мир погрузился во тьму — это ворон поднялся с гнезда, он пролетел низко над нами, но решил, что мы слишком странные, и улетел прочь.

— Все, дальше нам не проплыть, — вдруг объявила Ниив. — Поднять весла!

Все выполнили команду, но измученные гребцы остались сидеть на своих скамьях, не снимая повязок на глазах, как велела им Ниив. Она приказала им сходить с корабля, и они, пошатываясь, перешли на крутой берег. Рубобост вслепую привязал коня к корме Арго, все остальные толкали корабль изо всех сил, стараясь оттащить его от воды на сто шагов. Там среди молодой поросли Арго слегка наклонился набок и замер.

Наконец мы все смогли отдохнуть и проспали до самого рассвета. Когда я проснулся, Ниив еще спала, прижавшись ко мне, лицо ее было спокойным, как у ребенка. Мы все поднялись и принялись разминать тело, уставшее после изнурительной ночи, а Ниив продолжала спать. Миеликки ушла из ее тела, и красота вернулась.

Ясон позвал меня, и я подошел. Он стоял над поросшим папоротником ручьем, который бежал с горы, петляя среди скал, низкорослых дубов и колючих кустов.

— Ты это сделал? — спросил он. — Ты провел нас по этому ручейку?

— Нет, не я. Я только смотрел вперед и отваживал хищников.

На самом деле у меня болела спина и опухли глаза. Я использовал свои способности против воли, думаю, что это Миеликки захватила мое сердце своей костлявой рукой, пока мы плыли по реке. Мне не хотелось думать, что такое могла сделать Ниив.

— Ты чем-то обеспокоен, — заметил Ясон.

— Я всегда беспокоюсь, когда ты рядом, — буркнул я. — Ты мочишься на богиню и шагаешь по свету как ни в чем не бывало, хотя уже семьсот лет как умер. Ты очень беспокойный человек.

— Семьсот лет? — Он тихо рассмеялся. — Я и знать не хочу, что произошло, пока я спал. Я так считаю. Я просто спал. А теперь я проснулся, и что изменилось? Деревья такие же, как раньше, звезды такие же, и ты такой же. Женщины и выглядят, и пахнут как раньше. И море пахнет как раньше. А я снова плыву с мужчиной, который хочет отомстить, и с другими, которые ищут того, что могут им дать только боги. Что же изменилось? На борту певец, чье пение скорее похоже на предсмертный вопль дикой кошки, чем на пение жаворонка, а его музыкальный инструмент вызывает в воображении Тартар, полный рожениц, и вовсе не звучит как божественные струны арфы Орфея. Но какая разница? Когда я увижу своего сына, я узнаю его по глазам, а он меня по моим. Он захочет сражаться со мной. Он сердит на меня, потому что жил без меня так же долго, как я без него. И не сразу мы с ним обнимемся, а по-другому и не может быть, если мы не могли любить друг друга столько лет. Ну и что здесь нового?

Он уставился на меня, ожидая ответа.

— Не знаю, — ответил я. — Но что-то есть.

Я подумал — корабль. Что-то на корабле, что-то мрачное.

Ясон передернул плечами:

— Новые боги, новая философия, новые металлы, новые королевства. Ты это имел в виду под «что-то»? Мне понадобится вся моя жизнь, чтобы понять это. Но единственное, чего я жажду, — это вернуться в жизнь моих сыновей. Я буду делать для них все. Буду сидеть у огня, делать, что они мне скажут, терпеть их насмешки и гнев, пусть называют меня чудовищем. Я хочу заполнить этот провал в двадцать лет. Меня угнетает эта пустота, Мерлин. Ты понимаешь? Где они бывали? Как охотились? Кого любили? С кем веселились? Чему учились? Все это интересует меня. Это единственные изменения, которые я хочу постичь. Тебе это понятно?

— Понятнее, чем тот факт, что корабль, рассчитанный на сорок человек, с двадцатью гребцами на борту прошел на веслах по ручью, где и лебедю мало места.

— Но ведь это сделал ты. Признайся, Мерлин.

— Не я, корабль.

— Вовсе не корабль. Не корабль! Мне больше не нужен корабль. Ты был прав, когда говорил, что корабль умер, как только я вернулся из мертвых. Я не получу от него помощи, только ты это можешь. А ты можешь получать помощь где хочешь. И можешь отдавать ее другому, если пожелаешь.

Он махнул рукой, вложив в этот жест и злость, и неспособность быть благодарным. Он стремительно направился к другим аргонавтам, сидевшим у костра. Они позевывали и что-то бормотали, пытаясь разобраться в своих сновидениях.

Чуть позже прискакал Рубобост, весь красный от возбуждения:

— Придется долго волочить корабль вверх на холм, но зато мы сможем легко скатить его с холма к болоту. Я видел коней и оленей. У нас будут кони и еда! Мечта дака! Склон сильно зарос и довольно опасен, а за болотом — дремучий лес. Где Улланна? Здесь она может настрелять дичи даже с завязанными глазами.

А Ниив все спала. Мы ее трясли, звали, но она не просыпалась. Тогда я аккуратно завернул ее в плащ и отнес в трюм Арго. Ее охватил Мертвый сон, со мной такое бывало. Но она намного моложе и неопытнее, ей будет куда труднее выбраться из того царства.

Но когда она вернется, то станет сильнее.

Илькавар высказал здравую мысль, предложив нам разгрузить трюм корабля, чем мы и занялись.

— Нам никогда не затащить Арго на холм, — сказал он. — Нас слишком мало. Нужно человек пятьдесят-шестьдесят. Нас слишком мало.

— Мне уже приходилось волочить этот корабль, — накинулся на него Ясон. — И снова протащу.

— Но не с такими узлами, которыми вы закрепляете корабль, — спокойно заявил Рубобост. — Они либо попортят киль, либо совсем отломят его от шпангоутов. На сто шагов они еще сгодились бы, но не на такое расстояние.

Мы все смотрели на него. Его удивило такое внимание.

— Жир, катки, веревки, блоки… жизни не хватит, не имея сотни людей. Тебе нужен Рувио, известный корчевщик, а еще тебе нужны гордиевы узлы.

Все выжидающе смотрели на него, ничего не понимая. Тогда Ясон вскинул руки, как бы спрашивая: ну? Что это такое?

— Гордиев узел очень хитрый. Веревка, продернутая сквозь узел, удерживается им самим! Он как бы затягивает сам себя. Такой узел значительно уменьшает необходимое усилие. Этот узел известен с незапамятных времен, но лишь немногие способны разобраться в его сложности. Македонский полководец пытался развязать его и не смог…

— Александр, — шепнул себе под нос Тайрон.

— Искандер, — буркнула Улланна. — Я сейчас вспомнила.

— Верно. Сто лет тому назад, когда он вел свою армию на восток. Ему было предложено либо развязать узел, либо прилюдно помолиться в их святилище. Он хотел испытать себя и потратил не один день на попытки справиться с узлом. Но у него не вышло, в приступе ярости он разрубил его мечом. От отчаяния. Узел развязался, рассеченные концы распались, и он увидел два маленьких одинаковых узелка. Очень хитрая штука.

— И совершенно бесполезная для нас, — все еще раздраженно заметил Ясон. — Поскольку мы не умеем его вязать.

— Я забыл упомянуть, что я умею его завязывать.

— Вот так да!.. — выдохнул Ясон с одобрительной улыбкой.

— Я же говорил, что пригожусь.

Ясон и Эрдзвулф привязали куски мачт к килю Арго, чтобы увеличить площадь соприкосновения с опорой для лучшего скольжения. Тогда уставший, но исполнительный конь дака принялся тянуть корабль, восемь человек поддерживали корабль за борта, восемь человек толкали его сзади, а четверо перетаскивали катки от кормы к носу, Арго медленно двинулся вверх на холм. Скоро работа стала казаться привычной. Рувио фыркал и покрывался пеной, но вскоре вошел в ритм и дотащил корабль до первой из двух вершин, когда по трясущейся голове и протестующему ржанию его хозяин понял, что пора отдыхать.

Рубобост ласкал и гладил своего коня, даже пил с ним вместе. Я слышал, как он бормочет:

— Надеюсь, у них никогда не кончится мясо. Уверен, они раньше убьют и съедят меня, чем наденут тебя на вертел!

Когда Ниив наконец начала отходить от своего беспробудного сна, мы были уже наверху и вглядывались в туманную даль. Ближайший достаточно широкий участок реки Даан находился всего в двух днях пути от холма, между ним и нами лежали озеро и болота, по мнению Эрдзвулфа, территория племени секваны, которая сейчас погружалась в темноту сумерек.