Глава 3

Рядом с диваном, на котором лежала Барбара, стоял большой радиоприемник, из тех, что выпускались еще в тридцатые годы. Бен нажал кнопку, и желтоватая шкала за помутневшим от времени стеклом сразу засветилась. Бен поискал глазами банку с гвоздями, которую передал недавно Барбаре. Банка лежала на полу, в том месте, где девушка уронила ее. Он отобрал несколько крупных гвоздей и положил их в карман. В этот момент из приемника послышалось громкое шипение и треск. Бен принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, но затем его слух уловил что-то, похожее на обрывок фразы, и Бен попытался точнее настроиться на эту станцию. Наконец из приемника донесся монотонный металлический голос:

Затем наступила долгая пауза, в течение которой слышалось лишь мерное сухое потрескивание, но спустя какое-то время сообщение начало повторяться:

«Через несколько минут наши дикторы будут в прямом эфире передавать информацию из штаба Гражданской обороны. Вы слушаете трансляцию аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну…».

Услышав повторение текста, Бен раздраженно махнул рукой и отошел от бесполезного приемника к тяжелой крышке стола, стоявшей у стены возле окна гостиной. Стараясь держаться в тени, он осторожно отогнул уголок занавески и выглянул наружу, напряженно всматриваясь в темноту.

Там, в тени деревьев, Бен насчитал уже четыре зловещие фигуры. А металлический голос диктора продолжал неустанно повторять одно и то же сообщение.

Темные неподвижные силуэты за окном походили на изваяния, но, приглядевшись получше, можно было различить и изорванную в клочья одежду, и спутанные косматые волосы этих бесчувственных мертвых тварей. Вдруг какое-то непонятное движение заставило Бена вздрогнуть. От дороги к дому направлялась еще одна тварь. Мерзкие создания прибывали с каждым часом. Конечно, это не было для Бена полной неожиданностью, однако при каждом новом подтверждении его опасений сердце у него начинало бешено колотиться.

Если число этих уродов будет постоянно расти, то рано или поздно они наверняка нападут на дом, пытаясь сломать все преграды и проникнуть внутрь.

Бен отвернулся от окна, шагнул к камину и достал из кармана коробок спичек. На маленьком столике рядом с диваном, на котором лежала Барбара, он заметил стопку старых журналов. Бен сгреб их, вырвал с десяток страниц и, скомкав, бросил в камин. Туда же он положил щепу для растопки и несколько крупных поленьев, затем чиркнул спичкой и поджег скомканную бумагу. Пламя начало неохотно поедать отсыревшие страницы.

На камине стояла небольшая баночка с керосином. Бен тут же схватил ее и побрызгал в огонь. Пламя тотчас же ярко вспыхнуло, едва не опалив ему лицо. Крупные поленья медленно занялись, и только тогда Бен вернулся к окну, уже не обращая внимания на надоевшее радио:

Бен взгромоздил крышку стола на подоконник, прислонил к окну и, с трудом удерживая ее в таком положении, принялся вбивать гвозди. Им двигала сила отчаяния. Еще один гвоздь… еще один… Наконец крышка укреплена, и Бен, наскоро проверив ее прочность, бросился к соседнему окну. Он снова приподнял край занавески и выглянул на улицу.

На лужайке стояло уже пятеро тварей.

Бен отвернулся, опустил занавеску и двинулся назад к камину, в котором ярко горели даже самые крупные поленья. Он сорвал с заколоченного окна занавески, схватил с пола две выломанные ножки стола и накрутил на них концы полоски материи. Затем смочил ткань керосином и сунул в огонь, получив таким образом два жарко горящих факела. Взяв их в обе руки, Бен направился к выходу, одновременно толкая перед собой коленом большое мягкое кресло. Потом он переложил оба факела в одну руку, а другой чуть отодвинул занавеску и посмотрел через маленькое окошко в двери.

Темные фигуры на лужайке стояли по-прежнему неподвижно, молча уставившись на дом.

Бен обрызгал керосином кресло и тронул его факелом. Обивка моментально вспыхнула и языки пламени принялись жадно лизать ее, озаряя зловещим багровым светом бледные стены комнаты. Лицо Бена обдавало почти нестерпимым жаром, но он не оставлял попыток одной рукой открыть замок и наконец справился с ним и распахнул дверь настежь.

Горящее кресло бросило на лужайку жутковатый мерцающий свет, и твари в темноте попятились и насторожились.

Бен вытолкнул кресло за дверь, пододвинул его к краю крыльца, а потом ногой спихнул вниз, и горящая масса скатилась со ступенек на траву. Заметались высокие языки пламени, тысячи искр взвились в воздух вместе с горящими кусками обивки и, светясь, полетели прочь, подхваченные ночным ветром.

Огромный костер с треском заполыхал в высокой траве.

Какое-то время Бен с удовольствием наблюдал, как твари под деревьями испуганно пятятся назад, а потом вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее на замок.

В гостиной по-прежнему звучал монотонный голос диктора:

Поспешив к окну, Бен забил еще несколько гвоздей в крышку стола, понадежнее укрепив ее, затем отступил назад и медленно оглядел комнату, отмечая про себя наиболее уязвимые места — еще не заколоченное большое окно слева от двери, другое — поменьше — в боковой стене, еще одно — выходящее на другую сторону дома, в столовой, и входная дверь — она была заперта, но никак не укреплена.

Бен повернулся, продолжая свой осмотр, и вдруг его глаза широко раскрылись от удивления.

Девушка сидела на диване. Но встревожило Бена не то, что она пришла наконец в сознание, а ее странное поведение. На лице Барбары образовался огромный синяк, но она, не обращая на это никакого внимания, молча смотрела в пол остановившимся взглядом. Радио продолжало однообразно бубнить все то же сообщение, отблески пламени играли на лице Барбары и отражались в ее глазах, которые смотрели в одну точку и почти не мигали.

Бен снял с себя свитер и, подойдя к ней, накинул его на плечи девушки и с сочувствием посмотрел ей в глаза. Она продолжала молча глядеть в пол. Бен почувствовал себя глупым и беспомощным, ему вновь стало нестерпимо стыдно за то, что он сделал, желая прекратить истерику, хотя в тот момент это, может быть, и действительно было необходимо. Несколько минут он ждал от Барбары какой-то реакции, возможно, вспышки гнева или обиды, но та по-прежнему никак не проявила себя. Тогда он с несчастным видом направился к куче деревянного хлама в центре комнаты, выбрал доску побольше и потащил ее к тому из окон, которое оставалось незаколоченным.

Бен не обращал уже никакого внимания на несмолкающий металлический голос:

Он надежно укрепил два оставшихся окна в гостиной, а затем подошел ко входной двери, держа в руках гладильную доску. Бен прислонил доску горизонтально поперек дверного проема, прибил ее несколькими гвоздями к косяку и проверил на прочность. Укрепление казалось довольно надежным, чтобы сдержать неминуемый натиск тварей. Однако Бен на этом не успокоился и Продолжал упорно работать, стремясь сделать дом как можно более надежным укрытием.

В столовой он заметил две закрытых двери. Проверив одну из них, Бен обнаружил, что она заперта.

На двери не было наружной щеколды, и Бен решил, что кто-то, должно быть запер ее ключом. «По-видимому, это вход в чулан», — подумал Бен, дернул несколько раз за ручку, но дверь так и не поддалась. Поэтому он счел ее не представляющей опасности и оставил в покое, решив, что она, очевидно, заперта хозяйкой дома, которая теперь лежит мертвая на верхней площадке лестницы.

Вторая дверь оказалась открытой, и, распахнув ее, Бен обнаружил за ней рабочий кабинет с несколькими окнами. Огорченный этим дополнительным источником угрозы, Бен глубоко вздохнул и задумался, оглядываясь по сторонам. Наконец он вышел из кабинета, закрыв его за собой и заперев с помощью ключа, найденного в замке с внутренней стороны. Он решил попросту забить эту дверь вместо того, чтобы укреплять в кабинете каждое окно.

Но ключ, торчавший в двери кабинета, навел Бена на мысль, и он вытащил его из замка с намерением им же попробовать открыть и ту дверь в столовой, которой он интересовался несколько минут назад. Но его ждало разочарование — основательно повозившись с замком, Бен понял, что ключ явно не тот. Тогда он оставил свою затею и положил ключ в карман.

Вернувшись в гостиную, Бен бросил взгляд на неподвижную, унылую фигуру девушки. Та даже не пошевелилась, когда он вошел. Бен снова склонился над кучей деревяшек и с трудом выбрал подходящую, чтобы забить дверь кабинета. Запасы досок на глазах уменьшались. Но в тот момент, когда Бен уже поднял молоток, чтобы вбить первый гвоздь в косяк двери, ему в голову пришла еще одна мысль; он вновь открыл кабинет и вошел внутрь. Там оказалось несколько стульев, большой письменный стол и комод. Бен подошел к столу и стал рыться в ящиках. Он вытаскивал бумаги, ручки, карандаши, а также множество всевозможных случайных предметов и ненужных безделушек. Еще один ящик — и новая сотня практически бесполезных вещей. В комоде оказалась в основном одежда. Бен выдвинул два больших ящика, вывалил их содержимое на пол, а сами ящики с грохотом выбросил через открытую дверь в столовую. Затем он задумчиво осмотрел комод и, внезапно найдя ему применение, обхватил руками и принялся толкать вперед, пытаясь протиснуть этот огромный и тяжелый предмет в проем двери. С трудом Бену все же удалось это сделать, отчего на дверном косяке остались полосы содранной краски. За комодом последовал и тяжелый старомодный письменный стол. Это потребовало новых усилий, но Бен хотел сохранить все, что могло бы ему пригодиться, прежде чем начать окончательно забивать дверь кабинета.

В стенном шкафу он обнаружил массу старой одежды, отыскал для себя куртку и пальто для девушки и перекинул их через плечо. На верхних полках шкафа виднелось нагромождение старых коробок, чемоданов и даже зонтов. Бен поколебался немного, прикидывая, какую ценность могут представлять для него эти вещи, и что полезного может оказаться в коробках и чемоданах. Затем посмотрел вниз — беспорядка там было еще больше: в огромную кучу кто-то свалил покрытые пылью щетки, жестянки, рваные ботинки и тапочки. Бен взял в руки пару женских туфель без каблуков, осмотрел их и, подумав о босоногой девушке, сидящей на диване, зажал туфли под мышкой.

Когда он уже поворачивался, чтобы уйти, что-то блестящее в глубине шкафа привлекло его внимание — в куче старого тряпья лежал какой-то предмет из полированного дерева. Бен с нетерпением протянул руку и вытащил именно то, что так надеялся найти с самого начала, — винтовку. Он бросил все, что уже держал в руках, и с еще большим нетерпением стал рыться в шкафу, разбрасывая ненужные вещи по всей комнате. В картонной коробке от ботинок он обнаружил старые письма и открытки. Зато в жестянке из-под сигар вместе со щеточкой и жидкостью для прочистки курительных трубок лежало руководство по эксплуатации винтовки и упаковка патронов.

Бен раскрыл ее и с удовольствием обнаружил, что она почти наполовину полна. Он аккуратно пересчитал патроны — их было двадцать семь.

Винтовка оказалась «Винчестером» 32-го калибра. Хорошее, мощное оружие. Бен передернул затвор, чтобы освободить магазин, один за другим на пол выпали еще семь патронов и, тихо звеня, покатились к окну. Бен торопливо подобрал их, сложил в коробку вместе с остальными, а инструкцию сунул в задний карман брюк. Затем, зажав под мышкой жестянку с патронами, взял одежду и туфли и вышел из кабинета.

Оказавшись в столовой, он сложил свои находки на комод и через открытую дверь посмотрел на Барбару, сидевшую в соседней комнате. Она по-прежнему оставалась неподвижной, пребывая в той же позе, что и десять минут назад. Это слегка расстроило Бена.

Он с улыбкой обратился к ней:

— Ну, теперь все в порядке. Здесь стало уже вполне безопасно. К тому же я нашел ружье и немного патронов к нему.

Бен с ожиданием смотрел на Барбару, но она, казалось, не слышала его слов. Тогда он повернулся, поднял молоток и доску, которой намеревался заколотить дверь кабинета, и продолжал говорить, надеясь хотя бы случайно найти те слова, которые вызовут со стороны девушки хоть какой-нибудь отклик.

— Теперь у нас и радио есть, — сказал он. — А рано или поздно кто-нибудь обязательно появится и вытащит нас отсюда. К тому же у нас тут полно еды — по крайней мере на несколько дней. А еще я нашел тебе туфли ~ сейчас мы посмотрим, подойдут ли они — и кое-что из теплых вещей…

Бен приложил доску поперек двери кабинета и начал вбивать гвозди. Некоторое время единственными звуками в доме были удары молотка да скрипучий металлический голос из приемника, повторяющий то же самое записанное на пленку сообщение. Последний гвоздь, проверка на прочность, и Бен снова повернулся к девушке.

— вещал диктор.

Барбара не подавала никаких признаков жизни. Ее широко раскрытые глаза пристально смотрели куда-то в пол, и лишь изредка она переводила взгляд в какую-то бесконечную удаленную точку.

— Эй, слышишь? Это про нас, — заметил Бен. — Наши окна уже заколочены. Так что мы все делаем правильно.

Он попытался улыбнуться, но так как девушка не смотрела на него, эта улыбка не произвела никакого эффекта. Тогда он сгреб винтовку, коробку из-под сигар, пальто и туфли, найденные для Барбары, в одну охапку и, присев перед девушкой на корточки, выложил все эти находки к ее ногам. Взяв в руки туфли, Бен протянул их ей и сказал:

— Конечно, они не слишком красивы, но ноги все же согреют.

Но, посмотрев на Барбару, он поймал себя на мысли, что ему все труднее продолжать говорить, не получая никакого ответа. Бен не представлял себе, как вывести девушку из этого оцепенения. Он старался обращаться с ней как можно мягче, но она никак не реагировала, и это одновременно и озадачивало Бена, и расстраивало его.

Бен подержал одну туфлю возле ее ступни, ожидая, что Барбара наденет ее. Наконец, взяв девушку за лодыжку, он стал сам аккуратно обувать ее. Это оказалось непростым делом, отчасти из-за того, что туфли были слегка малы, но в основном из-за ее безвольного, расслабленного состояния. Изрядно помучившись, он все же надел одну туфлю, осторожно поставил ногу Барбары на пол и принялся надевать другую.

Когда наконец с обуванием было покончено, Бен поднял голову и выжидательно заглянул ей в глаза. Девушка рассеянно смотрела на свои туфли и молчала.

— Как в той сказке про Золушку, — сказал он, пытаясь пошутить.

Никакой реакции. Бен потянулся было к карману за сигаретами, но вспомнил, что отдал свой свитер Барбаре.

— Эй, ты знаешь, у тебя мои сигареты, — виновато улыбнулся он и еще раз наклонился к ее лицу, но опять не получил никакого ответа.

Тогда он молча протянул руку к девушке и нащупал пачку сигарет в кармане свитера, висевшего на ее плечах. Тут только Барбара посмотрела на него, но от этого взгляда Бену стало не по себе.

— У тебя мои сигареты, — еще раз произнес он таким мягким тоном, словно объяснял что-то несмышленому ребенку, и с этими словами осторожно вытащил пачку сигарет из кармана свитера. А потом, отступив немного назад, снова опустился на корточки, вынул сигарету и закурил, стараясь не смотреть на Барбару.

Ее отсутствующий взгляд был все еще прикован к его лицу.

Радио продолжало монотонно бубнить, и от этого молчание Барбары угнетало Бена еще сильнее. Он был бы счастлив услышать сейчас нормальный человеческий голос, который хоть на время заглушил бы эти лишенные всякого выражения металлические звуки, «…оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты…».

Бен сделал первую затяжку и выпустил дым через нос.

— Мы все делаем правильно, — повторил он. — Все двери и окна укреплены. А теперь, может быть, ты приляжешь? Кстати, ты не куришь? — С надеждой он протянул ей сигарету.

Но взгляд Барбары снова уперся в пол. Бен еще раз затянулся и быстро выпустил дым.

— Может быть, тебе…

Он оборвал себя на полуслове. Это было все равно, что говорить в пустоту. Лучше потратить время на то, чтобы как следует укрепить старый дом на случай атаки.

Бен поднял с пола винтовку и боеприпасы, сел в кресло напротив Барбары и начал методично заряжать патроны в магазин.

— Я не знаю, слышишь ты меня или нет. Но я собираюсь на второй этаж. О'кей? Здесь, внизу, уже все укреплено. И сюда никто не прорвется… По крайней мере сразу. Я хочу сказать, что они, конечно, способны прорваться, но на это им потребуется много времени, я успею услышать шум и, надеюсь, смогу их удержать. Попозже я укреплю все еще лучше, и тогда уже они вообще никак не смогут проникнуть 6 дом, но пока и этого вполне достаточно, так что тебе здесь ничего не грозит.

Говоря это, он продолжал заряжать винтовку, а сигарета свисала с его нижней губы, и дым, попадая в глаза, заставлял Бена прищуриваться.

— Теперь они могут проникнуть сюда только через второй этаж. Поэтому я поднимусь туда, чтобы как следует его укрепить.

Бен вложил последний патрон в магазин и собирался уже вставать, когда его взгляд снова упал на девушку, и он в последний раз попытался добиться от нее какого-нибудь ответа.

— С тобой все в порядке? — спросил он уже безо всякой надежды в голосе.

Барбара молчала. Бен встал, подхватил винтовку, сгреб в охапку столько досок, сколько мог унести, и направился к лестнице. Напоследок он обернулся и заметил, что Барбара мельком взглянула на него, но не остановился, и ее взгляд последовал за ним.

— Я пошел наверх. С тобой все будет в порядке. Как только я что-нибудь услышу, сразу же прибегу, И Бен начал медленно подниматься по лестнице.

На верхней ступеньке он увидел изуродованный труп с обезображенным лицом. Бен задержал дыхание. Труп этот принадлежал, судя по остаткам одежды, довольно пожилой женщине, все тело которой было изодрано и покрыто толстой коркой запекшейся крови. Почти все мясо было буквально обглодано с костей. Голова едва держалась на прогрызенной до позвоночника шее.

Бен выронил свою ношу, и его чуть не стошнило при виде обезображенного тела. Он попытался не смотреть на него. Труп лежал на насквозь пропитанном кровью покрывале, а в нескольких футах от него валялось еще одно покрывало с вышитыми шелком восточными узорами и бахромой. Бен схватил этот второй коврик и оторвал от него кусок бахромы. Затем, взяв винтовку, обвязал один конец бахромы вокруг ствола, а другой — вокруг узкой части приклада. Сделав это, он перекинул винтовку через плечо и почувствовал себя увереннее, поскольку теперь он все время мог носить оружие с собой.

Затем он склонился над трупом, взялся за край покрывала, на котором тот лежал, и потащил его по полу, временами давясь и задерживая дыхание от невыносимой вони гниющего покойника. Задыхаясь, он упорно тащил это жуткое, изуродованное тело по затемненному коридору, в котором оказалось несколько закрытых дверей.

Оставив свою отвратительную ношу возле одной из них, Бен резким ударом ноги распахнул эту дверь и отскочил назад, вскинув винтовку, в ожидании, что кто-нибудь обязательно бросится на него из этой темной комнаты. Дверь громко ударилась о стену и замерла.

Но никто не выскочил ему навстречу.

Тогда Бен осторожно шагнул внутрь, держа винтовку наготове.

Комната была пуста, по-видимому, уже очень долгое время. На полу валялись пожелтевшие от времени газеты, по углам висела паутина.

Здесь стоял большой шкаф, и Бен медленно открыл его, держа дверцу шкафа на прицеле, чтобы в любой момент иметь возможность выстрелить.

Однако и в шкафу ничего не было, кроме пыли, которая, свалявшись большими комками, перекатывалась по пустым полкам и заставила Бена несколько раз чихнуть.

Потом он подошел к окну и выглянул наружу, осмотрев с высоты лужайку перед домом. Сквозь густую листву окружавших дом кленов он смог разглядеть зловещие фигуры дьявольских тварей, которые по-прежнему стояли под ветвями деревьев, смотрели и ждали, лишь изредка переминаясь с ноги на ногу. Но теперь их было уже шесть, насколько он смог подсчитать в темноте.

Стояли они рядом с грузовиком, однако больше не обращали на него никакого внимания. Наверное, теперь, когда фары были разбиты, они решили, что машина им больше не угрожает. Грузовик просто перестал для них существовать, и они реагировали на него не сильнее, чем на деревья или кучу кирпичей.

С содроганием Бен вдруг осознал, что для этих проклятых тварей уже ничто в мире не имеет ровно никакого значения, кроме самих человеческих существ, которыми они интересуются, только чтоб убить их, разорвать на куски и превратить в таких же мертвецов, как и они сами.

Бену внезапно захотелось разбить окно, выставить наружу ствол винтовки и начать стрелять по этим мерзким созданиям, тупо стоящим на лужайке перед домом. Но, сделав над собой усилие, он все же взял себя в руки. Не было никакого смысла столь безрассудно расходовать патроны. Бен очень хорошо представлял себе, как необходимы они будут в случае решительного наступления мертвецов.

Он отошел от окна и вернулся к трупу, лежавшему у порога комнаты. Взявшись за покрывало и вновь задержав дыхание, он втащил тело внутрь. После этого вышел из комнаты и с силой захлопнул дверь, намереваясь позже заколотить ее. Бен подумал было о дверце стоящего в комнате шкафа, которую можно снять и использовать для этой цели. Но он не мог заставить себя вернуться за ней. Он не хотел больше никогда входить в эту комнату.

В запачканном кровью коридоре оставалось еще три двери: одна в самом конце и две — напротив пустой комнаты с трупом. Та, что в конце, вероятно, вела в ванную. Бен открыл ее и убедился, что так оно и есть. Остальные две комнаты, по-видимому, были спальнями.

С винтовкой наперевес, готовый в любой момент выстрелить, Бен приоткрыл одну из этих дверей, и тут же отскочил назад, испугавшись собственного отражения в высоком, в полный рост, зеркале, висевшем напротив двери. Успокоившись, он пошарил рукой по стене и нашел выключатель. Комната оказалась детской. Простыни на кровати были скомканы и покрыты пятнами крови. Было похоже, что ребенок цеплялся за них, пытаясь удержаться, когда его стаскивали с кровати. Однако тела в комнате не обнаружилось. С тревогой думая о том, что он может найти, Бен поискал вокруг кровати и под ней, заглянул в шкаф и увидел там одежду мальчика лет десяти или двенадцати. Кроме одежды, в шкафу нашлась пара бейсбольных бит, а на нижней полке — потертый и ободранный футбольный мяч.

Бен решил, что мальчик наверняка уже мертв. Скорее всего его тело вытащили из дома те же самые твари, которые стояли теперь и ждали снаружи. А мертвая женщина, лежавшая в коридоре, безусловно, была его бабушкой.

Мысль об этом заставила Бена вновь осознать весь ужас происходящего и обострила чувство опасности, которое ему удалось слегка приглушить, пока он был занят работой.

Бен с тревогой подумал о своих детях — двух мальчиках, девяти и тринадцати лет. Жены у него больше не было.

Она умерла несколько лет назад, оставив его воспитывать детей в одиночку. Это было не так-то легко. Он всем сердцем любил своих сыновей, но работа то и дело заставляла уезжать из города, и очень часто Бену приходилось надолго оставлять их на попечение бабушки, пока сам он старался заработать достаточно денег, чтобы содержать свою семью. Он как раз возвращался домой из очередной поездки, когда все это началось. Из-за срывов в работе транспорта, вызванных начавшимся бедствием, его поезд был отменен, и Бену пришлось выйти голосовать на шоссе, чтобы на попутках поскорее попасть домой.

Но никто не останавливался, ни один водитель не захотел подвезти его, и пока Бен уныло брел по предместьям маленького городка, ему на глаза стали попадаться первые признаки смерти и разрушения. Поначалу это озадачило его и даже привело в замешательство. Он почувствовал нешуточную тревогу. А потом в закусочной Бен услышал последнюю сводку новостей и понял, что ему необходимо немедленно возвращаться домой. Но он не смог ни дождаться автобуса, ни поймать такси. Бен пытался даже взять напрокат машину или заплатить кому-нибудь, кто довез бы его до места. Наконец, когда он снова голосовал на шоссе, его подобрал какой-то одинокий фермер и подбросил достаточно далеко, но потом высадил где-то на краю света, посреди незнакомой Бену сельской местности. На лужайке возле одного из домов Бен увидел небольшой грузовик, водитель которого был уже мертв — он лежал здесь же, на краю грязной проселочной дороги. И Бен решил воспользоваться этой машиной.

Сидя за рулем угнанного таким образом грузовика, Бен всю дорогу продолжал слушать радиосводки новостей, и теперь знал о происходящем ровно столько же, сколько и все остальные. То есть, в сущности, очень мало. Но он хорошо понимал одно: он хочет выжить и вернуться к своим сыновьям и их бабушке. Хотя что-то подсказывало ему, что они скорее всего находятся сейчас в гораздо лучшем положении, чем он сам. По крайней мере, они в городе, оде вокруг много людей, полиция, запасы продовольствия и, если потребуется, медицинская помощь. А бабушка была человеком, на которого вполне можно положиться. Так что парни, видимо, будут в порядке. Бен изо всех сил пытался убедить себя в этом, но сделать это было очень непросто, глядя на пропитанные кровью простыни и матрас ребенка, который был тут убит всего несколько часов назад. И старый деревенский дом начал теперь ему казаться скорее тюрьмой, чем убежищем для него и для девушки, имени которой он даже не знал, и, кажется, ничем больше не мог помочь, а она не хотела или не могла позаботиться о себе сама.

Бен покинул детскую и открыл другую дверь. Здесь находилась спальня старой женщины. Еще не включив свет, Бен увидел край застеленной кровати и различил в полутьме смутные очертания громоздкой мебели. Он щелкнул выключателем и, оглядевшись вокруг, не увидел в комнате ничего необычного. Тут была лишь кровать да пара шкафов для одежды. Сложенное стеганое одеяло лежало поверх простыней, и было видно, что в постели еще никто не спал. Видимо, женщина сперва уложила ребенка и уже готовилась ко сну сама в тот момент, когда на них обоих напали.

Бен вошел в комнату и принялся вытаскивать мебель в коридор. Он собирался вытащить из обеих спален все вещи, которые могли бы представлять для них с Барбарой хоть малейшую ценность, а потом уже заколотить все двери на втором этаже.

Бен не знал, лазают ли мертвецы по стенам и могут ли они вообще проникать в дома через окна вторых этажей. Но он не хотел ни в чем полагаться на судьбу. А кроме того, работа придавала ему уверенность и не оставляла времени ни на волнения, ни на жалость к самому себе.

И звуки молотка вновь наполнили старый дом.