"Темный рай" - читать интересную книгу автора (Хоуг Тэми)

Глава 15

Дрю, совершенно подавленный происшедшим нападением, нервно мерил из конца в конец просторную комнату. Шнурки его кроссовок не были завязаны. Волосы торчали во все стороны оттого, что Дрю постоянно запускал в них руки и ерошил, видимо, пытаясь успокоить себя.

— Это ужасно! — в четвертый раз повторил он. — У нас никогда не случалось ничего подобного.

Мэри старалась не смотреть на его метания. Движение глаз усиливало боль, стучавшую в голове ни на минуту не умолкающей барабанной дробью. По настоянию Дрю, шериф Куин был поднят с постели и вызван в гостиницу. Он стоял здесь же, в номере, и, прислонившись спиной к шкафу, с мрачным видом наблюдал за производившим осмотр комнаты помощником. Рауль, ночной портье, выглядывал из-за полуоткрытой двери, стараясь быть как можно более незаметным.

— Господи, я чувствую себя таким виноватым! — сказал Кевин, пожимая руку Мэри. Он сидел рядом с ней на неразобранной кровати и выглядел классической рекламой ночных нарядов от Келвина Кляйна: цвета морской волны шелковый халат едва прихвачен поясом на тонкой талии, V-образный вырез открывает гладкую, мускулистую грудь; цветастые пляжные шорты доходят до колен, ноги босы. — Мы месяцами болтали о том, что надо сменить старые замки на карточные ключи. Возможно, если бы мы это сделали, ничего бы не случилось.

— Ты не виноват, — пробормотала Мэри, пожав в ответ его пальцы и утешая Кевина более убедительно, чем это получалось у него.

— А вы совсем не разглядели того парня? — зевнув, поинтересовался Куин.

Мэри хотела было покачать головой, но тут же спохватилась.

— Было темно. Войдя в номер, я нажала первый выключатель, но там перегорела лампочка. Так, по крайней мере, мне показалось. А потом все произошло слишком быстро. На нем была темная одежда и маска. Вот и все, что я могу сказать с уверенностью.

— Он был высокий, коротышка, большой, маленький?

— Выше меня. Сильнее меня. — В данный же момент, прикинула Мэри, любой человек, если только он не подключен к больничной системе жизнеобеспечения, был, вероятно, сильнее ее. Голова закружилась, и Мэри почувствовала приступ тошноты. Она осторожно дотронулась до влажного пятна на голове, рядом с правым виском. Пальцы тут же стали липкими от загустевшей крови.

Увидев это, Кевин слегка посерел.

— Я пойду и принесу пакет со льдом, — предложил он и, опрометью бросившись из комнаты, чуть не сбил с ног торчавшего в дверях Рауля.

—Вы можете сказать, пропало ли что-нибудь из вашего номера? — потирая переносицу, спросил Куин. Вид у него был такой, точно он спал в своей форменной рубашке. Пшеничного цвета волосы торчали во все стороны, словно их разметали жестокие ветры.

Первым делом Мэри испугалась за свою гитару, но инструмент стоял в углу нетронутым. Остальная часть комнаты была завалена разбросанной одеждой и перевернутой мебелью. У Мэри не было особо ценных вещей, на которые мог бы покуситься грабитель. Ни дорогих украшений, ни пачек наличности, ни кредитных карточек. Вору нечем было поживиться в ее номере… если, конечно, это был вор.

От возможных предположений в голове эхом прокатился колокольный звон.

— Ничего не пропало, насколько я могу судить.

Мэри искоса взглянула на огромного шерифа, соображая, захочет ли он выслушать ее концепцию дела Люси, и решила, что нет.

Куин посмотрел на Дрю:

— Кто-нибудь еще слышал или видел что-нибудь необычное?

— Абсолютно никто. Это была обычная, нормальная ночь, пока не случилось это. — Дрю опустился перед Мэри на одно колено и виновато заглянул ей в глаза: — Дорогая, мне действительно бесконечно жаль.

— В этом нет твоей вины.

— Я скажу Раулю, чтобы он перенес твои веши в другой номер, пока мы съездим в «Скорую помощь». — Торчавший в дверях ночной портье просиял, как терьер, которому предстоит выполнить очень важное задание. Лицо Дрю приняло решительное выражение, как только Мэри открыла было рот, чтобы возразить. — Надо проверить твою рану, и — никаких разговоров. Я сам тебя отвезу.

— Мы проверим номер на отпечатки пальцев, — борясь с очередным зевком, сообщил Куин. — А утром опросим других постояльцев с этого этажа. Посмотрим, может быть, они что-нибудь заметили. Я распорядился, чтобы патрульные машины поискали кого-нибудь подозрительного. Полагаю, что он либо уже удрал бог весть куда, либо на время затаился, но мы глаз не сомкнем, чтобы найти негодяя.

Глядя на Куина, можно было предположить, что для того, чтобы разомкнуть его глаза, потребуется как минимум садовый нож. Шериф готов был уснуть прямо на ходу. Мэри придержала собственные вопросы. С ними можно подождать до утра, по крайней мере до того времени, пока шериф хоть немного выспится.

Дрю, как и обещал, лично доставил Мэри в городскую больницу Нового Эдема. Кевин, честно признавшийся, что при виде иголок и крови ему становится дурно, остался присматривать за тем, как помощник шерифа будет снимать отпечатки пальцев, а Рауль приступит к процедуре переезда. В больницу они поехали на черном «порше» Дрю. Откинувшись на мягком кожаном сиденье, Мэри постаралась сосредоточиться на чем-то, что могло отвлечь ее от изнуряющей тошноты.

— Я просто потрясен! — заявил Дрю. — Кто бы мог ожидать, что в таком местечке, как Новый Эдем, могут совершаться преступления?

Дрю беседовал сам с собой, пытаясь избавиться от перенесенного шока. Мэри слушала и отлично его понимала. Казалось, рай не должен иметь темных сторон. Ей чудилось, что она видит только одну сторону — параллельный мир, где все окутано зловещими тенями.

Остаток ночи Мэри провела в больнице. Доктор Лэример (которого тоже выдернули из теплого уюта широкой постели) проверил ее зрение и рефлексы, наложил три шва на рану и объявил Мэри готовой.

— Готовой к чему? — удивленно поинтересовался Дрю, негодуя на недостаток человеколюбия у доктора.

Лэример — коренастый мужчина в толстых роговых очках и с крашеными черными волосами — смерил Дрю нетерпеливым взглядом:

— Ко всему. У нее всего лишь легкая контузия.

Доктор, каждый день занимавшийся лечением фермеров и ковбоев, не видел в происшедшем ничего особенного. Красноречивым взглядом он дал понять Дрю, что тому нечего больше делать в его владениях, а обращаясь к Мэри, заявил:

— Мы оставим вас на ночь в больнице, — чувствуя, что от этих пришлых ничего, кроме проблем, ожидать не приходится.

Мэри отправила Дрю обратно в «Лось». Все, что ей сейчас требовалось, — сон и сильное обезболивающее, что-нибудь, что заставило бы на несколько часов заглушить в голове звон и подозрения. Мэри поместили в палату напротив комнаты с плачущим младенцем. Она легла в постель, и в нос ей ударил исходивший от наволочки запах отбеливателя; в голове, обгоняя одна другую, понеслись мысли о Люси. Плач ребенка жестоко терзал нервы.

Мэри вытянулась, устраиваясь поудобнее, и подумала о Джее Ди. Неужели всего несколько часов назад она лежала с ним в постели, слушая шум дождя? Память была достаточно свежа, чтобы вспомнить тепло тела Рафферти, силу обнявших ее рук, приятный запах мужчины и радость любовных утех. И все же картина представлялась достаточно сюрреалистичной. Мэри даже подумалось: а не выдумала ли она эту неожиданную встречу?

Закрыв глаза, она попыталась представить, что Джей Ди сейчас рядом с ней, что она может прижаться к его крепкому, мускулистому телу. Представила, что они принадлежат друг другу и Рафферти заботится о ней. Противоположным состоянием было чувство одиночества. И ночью, когда мысли о Люси вновь посетили Мэри, когда она подумала о смерти среди дикой природы и жизни без любви, ей меньше всего хотелось оставаться одинокой.

Чисто выбритый, в свежей рубашке — таким Куин выглядел гораздо привлекательнее. Правда, настроение его, даже в свете нового дня, нисколько не улучшилось. Он сидел за своим столом в офисе, мечтая погрузить зубы в свежее домашнее печенье, присланное женой к его «кофейному перерыву», а перерыва, казалось, в ближайшее время не предвиделось.

Напротив Куина сидела Мэрили Дженнингс: бледная, с запавшими глазами, жутким синяком во всю щеку и откровенно болезненным видом. Этого было почти достаточно, чтобы отвлечь внимание Дена от очередного невообразимого наряда Мэри: эластичная цветастая юбка, спортивные башмаки, хлопчатобумажный жакет мужского размера и футболка с надписью «Спасем планету!».

Куину не нравилась мысль о том, что кто-то может вторгаться на его территорию. Особенно он не любил, когда туда вторгались чужаки. Самый заурядный случай мог неожиданно вырасти в преступление века, и тогда на город обрушивалась волна представителей средств массовой информации, рыскавших по Новому Эдему в поисках грязных делишек, а адвокаты, как проклятые проповедники-евангелисты, торчали на каждом углу. От подобной перспективы у Куина кишки выворачивало. Он хмуро посмотрел на поднос с горкой аппетитного печенья и чашкой остывающего кофе.

Жизнь в городе была, черт возьми, куда как проще и спокойнее до нашествия элиты.

— Как вы себя чувствуете, мисс Дженнингс? — вежливо поинтересовался Ден, отодвигая блюдо с печеньем и кофе за пределы своего жаждущего взора.

Мэри ответила Куину неожиданно для него веселой, кривоватой улыбкой.

— Во мне проснулась теплая симпатия к футбольным мячам: теперь моя голова точно знает их ощущения. Мне сказали, что через день-два я буду в полном порядке.

— На самом деле вам вовсе не обязательно было приходить сегодня утром, мэм. Я мог бы и подождать.

— Я понимаю это так, что не обнаружено никаких признаков человека, напавшего на меня?

Шериф покачал головой, приготовившись для начала выслушать тираду по поводу некомпетентности полиции маленьких городов. Но Мэрили Дженнингс выглядела лишь немного грустной, может быть, немного расстроенной.

— Не думаю, чтобы он еще когда-нибудь побеспокоил вас, — сказал Ден. — Воры обычно уносят ноги подальше от места, где их чуть не схватили.

— Если это был просто вор.

— Что вы имеете в виду? — Куин склонил голову набок.

Мэри глубоко вздохнула и сжала лежавшие на коленях пальцы в кулаки.

— Сомневаюсь, что он хотел меня ограбить. Мне кажется, он мог искать в моем номере нечто определенное.

— Например?

— Я не уверена… — На лице шерифа ясно отразилось нетерпение, и Мэри поспешила изложить свои соображения: — Вы знаете, что через несколько дней после гибели Люси Макадам ее дом подвергся нападению…

— Хулиганы, — пожав огромными плечами, прокомментировал Куин.

— Но что, если это были не хулиганы? Вскоре после этого погром был учинен и в офисе Миллера Даггерпонта, адвоката Люси. Вы не находите это странным?

— Ничего особенного. — Куин непроизвольно бросил взгляд на печенье и облизнул языком нижнюю губу, после чего опять посмотрел на Мэри. По мере того как истощалось его терпение, шериф, казалось, становился все больше и грознее. — Нет ничего необычного в том, что дети забираются в дома фермеров, чтобы набезобразничать там, если знают, что им это сойдет с рук. Я не говорю, что это — распространенное явление, но такое случается. Что до конторы мистера Даггерпонта, то она находится как раз напротив бара «Проклятые и забытые». Пару раз в год в ней устраивают погром. Я постоянно советую Миллеру поставить на двери замки покрепче, но он, кажется, скорее рассчитывает получить страховку за кучу барахла, которое называет антиквариатом, чем потратиться на его защиту.

— Но теперь разгромили и мой номер в гостинице, — изо всех сил пытаясь сохранить небогатый запас собственного терпения, заметила Мэри. Она устала, и голова у нее гудела. Мэри хотелось поскорее принять две болеутоляющие таблетки из тех, что прописал ей доктор Лэример, и, завалившись в постель, проспать целую неделю, но прежде она надеялась разбудить в шерифе Куине его полицейские инстинкты. Если он уловит в подозрениях Мэри что-нибудь существенное, то сможет поручить кому-нибудь внимательнее изучить обстоятельства происшествия и рассмотреть факт нападения под другим углом. Но полицейский инстинкт в шерифе Куине никак не желал просыпаться.

— Вам не кажется, что тут слишком уж много совпадений? — продолжала давить Мэри. — Я была подругой Люси. Она оставила мне все свое состояние. А что, если она оставила мне что-то такое, до чего кое-кто так страстно желает добраться, что не останавливается даже перед преступлением?

— А она такое оставила?

Сдерживая бешенство и боль, Мэри закрыла глаза. Шериф скорее всего уже успел посчитать ее за лунатика. Еще одно «я не знаю» окончательно поставит крест на их отношениях.

— Люси оставила мне письмо на случай своей смерти, что само по себе уже странно. В письме она упоминает книгу — справочник Мартиндейла-Хьюбелла, биографический указатель по юриспруденции. В кабинете Люси стоит полное собрание этого издания, но один том пропал.

— Если вы считаете, что книга пропала и что именно ее искал вор, тогда с какой стати ему было громить контору Даггерпонта и ваш гостиничный номер? Он мог взять ее из кабинета мисс Макадам, когда похозяйничал там.

— Люси могла спрятать книгу. Вор мог подумать, что она отдала ее на сохранение Даггерпонту или что мне каким-то образом удалось заполучить злосчастный том.

— И зачем же ей было прятать справочник у адвоката?

— В нем могла содержаться какая-то информация.

— Какая, например?

«Не знаю» — два эти слова гарантировали подергивание щеки шерифа. Они всегда туго соображают, эти полицейские. Они любят вещественные доказательства, логику и простые объяснения. Ничего этого Мэри предоставить Куину не могла. Все, чем она обладала, — это набор ужасных предположений и подозрений, в центре которых стояла фигура Люси. Если Мэри скажет Куину, что видела, как судья Макдональд Таунсенд на вечеринке нюхал кокаин, шериф скорее всего поинтересуется, а чем же тогда в то же самое время занималась она.

Таунсенд был вне всяких подозрений. Мэри и сама, быль может, не поверила бы в подобную историю, если бы не видела все собственными глазами и не знала о связи между судьей и Люси. Куин также не нашел бы ничего странного в том, что сторону Шеффилда в деле об убийстве Люси представлял Бен Лукас. Лукас был официальным адвокатом с совершенно законной лицензией на юридическую практику в штате Монтана, Он вращался в тех же кругах, что и Шеффилд. Так что ничего странного, если они знакомы еще по Сакраменто.

— Не хочу показаться брюзгой, но с самого начала некоторые вещи в деле о смерти Люси меня беспокоили. И вот теперь мои тревоги подтверждаются.

— Дело было открыто и закрыто, мисс Дженнингс. — твердо заявил Куин. — Есть человек, взявший на себя ответственность.

— Шеффилд заявил, что никогда не видел Люси.

— Допускаю, что он лгал. Шеффилд по ошибке застрелил женщину. Поняв, что натворил, он запаниковал.

— Или же Люси мог застрелить кто-нибудь другой. Надув щеки, шериф шумно вздохнул:

— Мне кажется, у вас есть и идея, кто это мог сделать?

— Я только сказала, что могут существовать и другие предположения. Как насчет наемного рабочего Люси, скрывшегося после ее убийства? Кендала Мортона. По всем сведениям, это была довольно темная личность.

— Что не противоречит законам штата Монтана, мисс.

— Но вы проверили его? — не отставала Мэри.

— Я не могу делиться подобной информацией, — проскрипел Куин. — Мы сделали все необходимое…

— Необходимое? — фыркнула Мэри, не в силах более сдерживать свой темперамент. — Вы повесили человеку высшего общества непредумышленное убийство и отправили его обратно в Беверли-Хиллз выжимать жир из задниц богатых дамочек. А вы вообще проработали кого-нибудь из других возможных подозреваемых? Как насчет Дела Рафферти? Он вчера в меня стрелял!

Куин и глазом не моргнул, так, словно пальба по людям в этих краях была делом столь же обычным, как рост травы.

— Но ведь не убил же? Если бы Дел хотел вас убить, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

— Может быть, он хотел убить Люси?

— Потому что ему понадобился этот справочник по. юристам, чтобы он смог всех их выследить, а потом поубивать?

— Не издевайтесь надо мной, шериф! — Мэри, сверкнув глазами, подалась всем телом вперед. — У Дела Рафферти крыша поехала. Он стрелял в меня за то, что я вторглась на его территорию. По той же причине он мог решить, что имел право поступить подобным образом и с Люси.

Произнося эти слова, Мэри чувствовала себя предательницей. Она машинально вспомнила Джея Ди, то, как он защищал своего дядю. Мэри вспомнила и Дела. Он до смерти напугал ее, но в памяти всплыл его взгляд, и сердце облилось кровью. В голове у Дела творился сущий ад.

Куин смотрел на Мэри с холодным гневом.

— Послушайте, мисс Дженнингс: у Дела не все в порядке с головой. Это известно всем. Но он не бродит по округе и не убивает людей. И если бы каким-нибудь невероятным, случайным образом Дел застрелил женщину (что крайне маловероятно), он сам бы в этом признался, Никто из Рафферти не допустил бы, чтобы за его проступок был обвинен невиновный человек.

Поверженная Мэри подняла руки, сдаваясь. Куин не собирался осложнять свою жизнь, заново открывая дело, по которому уже вынесен приговор.

— Ну хорошо, я сдаюсь. Вижу, что все это бесполезно.

— Да, мэм. — Куин поднялся во весь свой огромный рост. — Уверен, что так. Мне жаль, что ваша подруга убита. Мне жаль, что на вас напали. И особенно мне неприятно, что все это случилось здесь.

Мэри медленно встала и посмотрела Дену прямо в глаза:

— Мне тоже неприятно, шериф. До глубины души.

Встряхнув головой, Джей Ди взглянул на стоявшего в другом конце загона Уилла. Судьба ранчо оказалась положенной на ненадежные детские качели. Уилл был тем грузом, который мог двинуть эти качели вверх или же вниз.

За время, прошедшее после сцены, разыгравшейся у бара «Проклятые и забытые», братья не сказали друг другу и полслова. Джей Ди не мог за себя поручиться. Он понимал, что его горячий характер может только испортить дело, и стоило ему взглянуть на Уилла, как взор застилала красная пелена. С самого своего рождения он любил ранчо, трудился на его благо, глотку готов был за него перегрызть любому, а Уилл был способен лишить Джея Ди его родного гнезда.

Опершись о стену конюшни, Уилл пил воду из шланга. За завтраком он ничего не ел, ограничившись чашкой кофе, которую выпил в полном молчании, прислонившись спиной к кухонному буфету. Зеркальные солнечные очки скрывали его глаза, должно быть, красные после бессонной ночи. Сейчас же Уилл снял очки и плескал себе в лицо лившуюся из шланга ледяную воду.

Весь день они провели, заканчивая прививки и прочие мелкие приготовления к выгону молодняка и скота на летние пастбища. Как обычно, загон представлял собой море грязи, взбитой ногами многопудовых животных. Джей Ди был по пояс испачкан навозом. Он чувствовал, как навозные капли засыхают на лице и шее. Оторвавшись от ограды, Джей Ди направился к водопроводному крану.

Уилл передал брату шланг и, водрузив солнцезащитные очки на место и откинув с лица прядь темных волос, повернулся профилем к солнцу. Он выглядел кинозвездой, принимающей солнечные ванны. Прямо Том Круз, приехавший на денек из Голливуда сыграть в новом фильме роль ковбоя. Аналогия лишь подогрела раздражение Джея Ди. Чтобы несколько охладиться, он, низко наклонившись, подставил шею и голову под струю ледяной воды. Джей Ди закрыл кран и медленно выпрямился.

— Нам нужно поговорить, — тихо произнес он.

Уилл, взглянул на него поверх приспущенных на носу очков. Не было ни его знаменитой усмешки, ни шуточек, ни ямочек: на гладких щеках.

— А точнее, Джей Ди? Ты хочешь поговорить со мной или же сказать мне?

— Нам нужно поговорить о Саманте.

Уилл покачал головой и, отвернувшись, посмотрел на луг, где псы, резвясь, принялись гоняться друг за другом.

— Я не хочу об этом говорить.

— Я тоже.

На этот раз на лице Уилла появилась-таки усмешка, острая и кривая, как ятаган.

— Значит, замнем.

— И притворимся, что все в порядке? Мы не должны обращать на это внимания, потому что ты не желаешь ничего предпринимать? — Пытаясь сдержать негодование, Джей Ди покачал головой, в то время как больше всего на свете ему хотелось вцепиться обеими руками в горло брата и душить, пока у того глаза не повылезают из орбит. — Ты хотя бы представляешь себе, насколько серьезно может обернуться… это ее общение с компанией Брайса? Неужели тебе все настолько безразлично, Уилл?

— Нет, не безразлично, — усмехнулся Уилл. — Она — моя жена. Что, как ты думаешь, я должен при этом чувствовать?

— Не представляю. Ты ведешь себя так, точно тебе наплевать на то, что делает Саманта. Каждый вечер ходишь в «Проклятые и забытые», стараешься подцепить каждую проходящую мимо юбку. Могу ли я после этого считать, что твое сердце разбито?

— Ты ничего не понимаешь, — с горечью произнес Уилл и направился через двор к пикапу.

Джей Ди схватил брата за руку и развернул к себе.

— Не пытайся разыгрывать передо мной сцены! — прорычал он, осуждающе ткнув указательным пальцем в лицо Уиллу. — Ты здесь не невинная жертва — ты чертовски виноват! Ты женился на этой девушке, а потом бросил ее! Теперь она может взять нас за глотку, и при этом ты только и заботишься, как бы напиться да потанцевать!

— А что я, по-твоему, должен делать?

— Верни Саманту! Подумай о своей ответственности. Поступи хоть раз по-мужски.

— Зачем? — усмехнулся Уилл, чувствуя, как его собственная раздражительность погружается в какую-то вязкую трясину боли и непонимания. — Зачем? Одной твоей мужественности хватит на весь долбаный штат Монтана. Я никогда ничего не значил в твоих глазах, так чего же мне теперь беспокоиться?

— Господи! Да разве речь о тебе? Уилл, я говорю о нашей жизни здесь!

— Ах, о нашей жизни здесь! — взорвался в ответ Уилл. — А что, последние двадцать восемь лет ты о ней не заботился?

Джей Ди отступил и поднял руки вверх, словно пытаясь отмахнуться от всего сказанного.

— Это невообразимо! — пробормотал он скорее себе, чем Уиллу. — Мы можем потерять ранчо! Ты хочешь всего лишь утопить свое горе в виски, и все только потому, что родился вторым! Боже правый, неужели в тебе нет ни капли гордости?

— Нет, — потрясенный открывшейся правдой, тихо промолвил Уилл. — Не знаю.

Он направился к пикапу, и на этот раз Джей Ди не стал удерживать брата.

Мир, который Джей Ди всегда почитал своим, всегда любил, теперь висел на ниточке, колеблемой легким дуновением ветерка.