"У мужчин свои секреты" - читать интересную книгу автора (Хупер Кей)Глава 1 Это было лишь движение, — точнее, призрак движения, — но оно тем не менее заставило Рэчел вздрогнуть. Уловив его уголком глаза, она машинально обернулась в ту сторону, привлеченная, как это часто с ней бывало, блеском солнца, сверкнувшего в чьих-то светло-серебристых волосах. Рэчел и ожидала увидеть перед собой незнакомца — еще одного светловолосого мужчину, который, разумеется, не был и не мог быть тем, кого она всем сердцем желала увидеть. Но на сей раз она ошиблась — перед ней был он, Томас… На несколько секунд Рэчел застыла неподвижно. Их разделяла улица с оживленным движением, но она почти не замечала машин, ехавших в четыре ряда в разных направлениях. Том? Как?! Откуда?!. На мгновение их взгляды встретились, и Рэчел, негромко вскрикнув, едва не бросилась к нему прямо через дорогу, но, к счастью, ей помешал громадный трейлер, заслонивший противоположную сторону улицы. Когда он, наконец, проехал, Томаса уже не было на углу. Едва дождавшись зеленого сигнала светофора, Рэчел ринулась через перекресток, но человек, который был так похож на Тома Шеридана, уже исчез. И ничего удивительного в этом не было. Потому что это был не он. И не мог быть он… Почувствовав, что ноги у нее дрожат и подгибаются от волнения, Рэчел зашла в ближайшее кафе, откуда она могла наблюдать за перекрестком, и села за свободный столик; Разумеется, это не мог быть Том… Не мог, потому что каждый раз, когда Рэчел оборачивалась на мужчин с копной серебристых волос, это оказывался кто-то другой, просто похожий на него. Таких случаев она помнила много, очень много… — С вами все в порядке, мисс? — спросила официантка, которая принесла Рэчел заказанную чашку чая и бисквит. — Вы выглядите такой… усталой. — Все в порядке, благодарю вас. — Рэчел выдавила из себя улыбку, которая даже ей самой показалась жалкой и неубедительной, однако для молодой официантки этого оказалось достаточно, и она отошла, успокоенная. Рэчел положила в чай сахар, машинально размешала и снова повернулась так, чтобы видеть перекресток. Ну конечно, это был не он. Умом она ясно понимала это. Это был просто еще один посторонний человек, отдаленно напоминающий Тома светлыми волосами и похожими чертами лица. Это Том обещал вернуться, а теперь его нет… Когда примерно час спустя Рэчел встала из-за столика в кафе, она чувствовала себя успокоившейся,во всяком случае, ноги ее больше не дрожали. Подобное сходство уже не раз обманывало Рэчел. Расстояние, с которого она наблюдала за противоположной стороной улицы, особым образом падающий свет, ее собственное неосознанное желание видеть Тома в каждом светловолосом мужчине, — вероятно, этим все и объяснялось. Отчего же она тогда так волнуется, ведь, кажется, пора бы уже привыкнуть… И, пересекая в обратном направлении перекресток, где воображение сыграло с ней такую скверную шутку, Рэчел даже не замедлила шаг.. Сознание того, что она опаздывает, помогло ей справиться с воспоминаниями, спрятать их в самый дальний уголок памяти, где им предстояло оставаться до следующего раза— до следующей встречи с высоким, светловолосым, абсолютно незнакомым мужчиной. Было уже начало четвертого, когда Рэчел добралась, наконец, до цели своего путешествия — одного из офисных зданий в деловом центре Ричмонда. День выдался по-весеннему солнечным и теплым, поэтому, когда Рэчел вошла с улицы в вестибюль, ей показалось, что там слишком холодно. Вздрогнув, как от озноба, она поспешила подняться на четвертый этаж, где размещался главный корпус юридической фирмы «Меридит и Беккет». Там ее ждали и сразу провели в кабинет Грэма Беккета. — Извини, я немного опоздала… — сказала Рэчел, входя. — Ну что ты, Рэчел, ничего страшного! К тому же тебе было совсем не обязательно приходить самой, — воскликнул Грэм Беккет, вставая из-за стола и делая несколько шагов ей навстречу. Взяв Рэчел за руку, он легко поцеловал ее в щеку и усадил в мягкое кожаное кресло. — Я мог бы и сам заглянуть к тебе. — Мне необходимо было пройтись… — Рэчел пожала плечами и одернула на коленях юбку. — На улице так хорошо! Грэм на несколько мгновений замешкался возле кресла. Лицо его чуть заметно дрогнуло, и на нем появилось какое-то странное выражение, но уже в следующую секунду адвокат овладел собой и вернулся за стол. Ему было всего тридцать восемь лет, но он уже многого достиг. Грэм Беккет был одним из самых известных в Ричмонде адвокатов по наследственным делам; кроме того, он был высок ростом, строен, темноволос и привык к вниманию противоположного пола. Ни одна женщина не оставалась спокойной в его присутствии. Ни одна, за исключением Рэчел, которую Грэм знал и давно и хорошо. На протяжении почти десяти лет он был доверенным лицом ее отца, а теперь — после того как восемь месяцев назад Дункан Грант и его жена погибли в авиационной катастрофе — стал его душеприказчиком. И все же Грэм продолжал надеяться, что рано или поздно Рэчел заметит, какой он интересный мужчина, и — главное, — что по возрасту он гораздо ближе к ней, чем к ее отцу. Все эти десять лет Грэм не переставал любить ее. Нет, не то чтобы он открыто ухаживал за Рэчел, пылал к ней страстью, добивался ее расположения, скорее он был к ней неравнодушен. Но Рэчел никогда этого не замечала.Не заметила и сегодня. —Я, кажется, должна подписать еще какие-то бумаги? — спросила она с рассеянной улыбкой, которая сделала ее миловидное, спокойное лицо совершенно очаровательным и неповторимым. Грэм уже давно тщился разгадать секрет этой улыбки, но до сих пор это ему не удалось. Эта тайна была сродни загадке Джоконды, которая вот уже несколько столетий влекла к себе и тревожила многие поколения людей. Если бы не эта улыбка, лицо Рэчел можно было бы назвать самым заурядным. В ее чертах, взятых по отдельности, не было ничего примечательного. Ее светло-серые глаза были большими, но и только; темные ресницы не отличались густотой, а нос был даже несколько великоват для ее округлого, имеющего форму сердечка, лица. Блестящие золотисто-каштановые волосы Рэчел были пышными, но она словно специально стригла их таким образом, что они ложились в скромную неброскую прическу. Словом, в ней не было ничего, что приковывало бы взгляд, поражало и запоминалось надолго. Но, несмотря на это, Рэчел достаточно было просто улыбнуться, чтобы стать потрясающе красивой женщиной. Мягкая улыбка преображала ее поистине волшебным образом, и не один мужчина был очарован и покорен этим новым лицом. Грэму, во всяком случае, было хорошо известно, что не только многие мужчины, но даже некоторые женщины отмечали эту удивительную особенность ее внешности. И все же сегодняшняя улыбка Рэчел была лишь бледным подобием той, что озаряла ее лицо до гибели Томаса Шеридана. Смерть человека, с которым она была официально помолвлена, изменила ее. До того, как это случилось, Рэчел улыбалась часто, и ее лицо так светилось, что мужчины на улицах оборачивались ей вслед. Теперь же в улыбке Рэчел сквозила печаль, которая способна была растопить даже каменное сердце. — Грэм? Адвокат-поспешно раскрыл лежавшую перед ним на столе папку с документами. — Да, Рэчел, тебе придется подписать еще несколько бумаг. Извини. Я предупреждал тебя, что Дункан оставил большое наследство, и разобраться в его делах сразу будет нелегко. Рэчел кивнула. — Конечно, Грэм, я все понимаю. Просто мне хотелось бы, чтобы это поскорее закончилось. Адвокат бросил на нее быстрый взгляд через стол. — Если ты собираешься сохранить за собой отцовскую долю в предприятии, это не кончится никогда. Но если ты согласишься на предложение Ника выкупить твои акции… — Я все еще думаю об этом, Грэм. Как тебе кажется, папа одобрил бы эту затею? Адвокат ненадолго задумался. — Я считаю, — сказал он наконец, — что мистер Дункан ожидал бы от тебя именно этого шага. В последние несколько лет ты почти не жила дома и приезжала сюда только в отпуск или на праздники. По-моему, твой отец стал догадываться, что тебе не хочется возвращаться в Ричмонд, с тех самых пор, как ты переехала в Нью-Йорк. — Да, — согласиласьРэчел. — Но ведь для того, чтобы управлять своим пакетом акций, мне вовсе не обязательно постоянно жить в Ричмонде. Я могла бы нанять опытного менеджера, который управлял бы отцовской долей от моего имени. В этом случае мне пришлось бы приезжать в Ричмонд только на заседания совета директоров. Грэм согласно кивнул. — Все так, но… — Да, — быстро сказала Рэчел, — я абсолютно ничего не понимаю в банковской инвестиционной политике, так что настоящего предпринимателя из меня никогда не получится. К тому же папа вкладывал капиталы в такие разные предприятия, что я вряд ли сумею сама во всем этом разобраться… Тут она слегка нахмурилась, но продолжала с неожиданной горячностью, как будто споря сама с собой: — …Но с другой стороны, несколько компаний, в которые отец вкладывал средства, не могут пока вернуть ни займы, ни проценты по ним, так что, если я захочу выйти из дела, мне либо придется искать других инвесторов, либо потерять эти деньги. И в том, и в другом случае это потребует времени и принесет множество хлопот. Грэм внимательно посмотрел на нее. — Разве ты так торопишься обратно в Нью-Йорк? Мне казалось, что ты не собираешься возвращаться туда по крайней мере до июля. Рэчел слегка повела плечами. — Да, так я говорила и именно так я планировала, но… Не знаю. Наверное, я просто немного нервничаю. Это вынужденное безделье угнетает меня. Я не привыкла ничего не делать, понимаешь?.. Адвокат прищурился. После непродолжительного молчания он медленно сказал: — Но ведь дело не только в этом, правда? Воспоминания… Должно быть, этот старый дом напомнил тебе о прошлом, верно? Рэчел, не отвечая, встала с кресла и, сделав несколько шагов по кабинету, остановилась у широкого панорамного окна. Грэм остался сидеть за столом, но повернулся так, чтобы наблюдать за ней. Увидев, что Рэчел молчит, глядя на оживленную улицу внизу, он негромко добавил: — После того как Том погиб, тебе не терпелось поскорее выбраться из этого дома. Ты вернулась в колледж, а оттуда сразу перебралась в Нью-Йорк. И ты всегда была очень занята, так что даже родителей ты навещала не чаще двух-трех раз в год… Рэчел повернулась к нему. — Ты упрекаешь меня в том, что я была недостаточно внимательна к отцу и к матери? — спросила она несколько напряженным тоном. — Ни в коем случае, — возразил адвокат. — Они не чувствовали себя брошенными, если тебя это волнует. Твои родители все отлично поняли, Рэчел. — Поняли что? — Что ты стремишься избавиться от своего прошлого, от воспоминаний о Томе. Сколько тебе было лет, когда ты впервые поняла, что любишь его? Двенадцать? Тринадцать? Рэчел глубоко вздохнула. — Десять. Мне было десять лет, Грэм. Мерси пришла ко мне на день рождения, а вечером Том заехал за ней. Он поцеловал меня в щеку. Именно тогда я поняла, что люблю его. Грэму потребовалось сделать над собой усилие, чтобы заставить свой голос звучать профессионально-бесстрастно. — …И поскольку его сестра была твоей лучшей подругой, ты видела его достаточно часто. Он приходил к тебе в дом еще до того, как вы начали встречаться по-настоящему. Тебе тогда было шестнадцать? Его осведомленность ничуть не удивила Рэчел. Она приписала ее тому, что Грэм долгое время был поверенным ее отца в делах. И то, что сейчас он заговорил об этом, тоже не показалось ей странным. Не догадываясь о том, что интересует Грэма как женщина, Рэчел решила, что адвокат просто старается отвлечь ее от печальных мыслей. — Да, — сказала она просто и кивнула. — Итак, Томас проводил много времени в доме твоих родителей. Наверное, можно даже сказать, что ты выросла у него на глазах. Он обедал в вашей столовой, сидел с тобой в твоих потайных уголках, слушал музыку в твоей детской, гулял с тобой у реки. И теперь этот дом буквально дышит им, так? Рэчел повернулась спиной к окну и облокотилась спиной о стекло. Губы ее снова тронула улыбка, которая делала ее такой неотразимой и привлекательной. — Да, каждый кирпич, каждая ступенька напоминают мне о нем. И даже теперь, после стольких лет, мне все еще больно возвращаться в эти комнаты… — Разумеется, разумеется… — пробормотал Грэм, опуская глаза. — Ты так и не сумела забыть его, Рэчел. Для тебя он все еще жив. Ты не была на похоронах, чтобы сказать ему «прощай», ты не видела его в гробу. Даже короткая поминальная служба, которую Шериданы устроили, когда потеряли последнюю надежду, не смогла убедить тебя в том, что он мертв. Насколько я помню, тогда ты уже закончила колледж и работала в Нью-Йорке, и поэтому для тебя Том просто был где-то далеко. Но недостаточно далеко, чтобы ты сумела распрощаться с ним навсегда. Рэчел подняла голову и посмотрела на Грэма с любопытством. — Но ты тоже хорошо знал Тома — вы вместе учились в школе. Ты смог принять его смерть? И снова Грэм ответил не сразу. — Мне было проще, чем тебе, — сказал он наконец. — Мы никогда не были близкими друзьями, и я никогда не воспринималего так… эмоционально, как ты. Разумеется, любая смерть — это страшная трагедия, и я тоже скорбел вместе со всеми, но воспоминания о Томе не преследовали меня постоянно. Рэчел неуверенно рассмеялась. — Не преследовали… хорошее слово. Знаешь, сегодня мне показалось, что я видела его. —Что-о?! — Мне показалось, что я видела Тома, — повторила она медленно. — Я ждала на перекрестке, пока загорится зеленый свет, и вдруг на противоположной стороне улицы заметила его. Я готова поклясться, что это был именно он, Томас. — И что же случилось потом? — Его заслонил от меня большой грузовик. Когда он проехал, Тома… этого человека уже нигде не было. Я перебежала улицу, искала его, но… Должно быть, это была игра воображения. Или обман зрения. — Наверное, этот незнакомец был чем-то похож на Тома, — сказал Грэм как можно спокойнее. — Я давно заметил, что все блондины чем-то схожи между собой. Ты просто обозналась. — Я знаю, — согласилась Рэчел. — Со мной это случалось уже несколько раз. — Значит, ты уже видела этого человека раньше? — настороженно переспросил Грэм, но Рэчел поняла его вопрос по-своему. — Ты хочешь знать, не схожу ли я с ума? — откликнулась она беззаботно. — Возможно, возможно… — Я хочу сказать только одно: ты не должна допускать, чтобы воспоминания имели над тобой такую власть. Иначе в конце концов это действительно может превратиться в навязчивую идею. Томас Шеридан мертв, Рэчел. Неужели ты думаешь, что, если бы он был жив, он не нашел бы способа дать о себе знать? Все-таки десять лет — это большой срок. Какими бы ни были обстоятельства, за это время Том мог бы вернуться к тебе, если бы… — …Если бы был жив, — закончила за него Рэчел. — Я это понимаю, Грэм. Ведь когдаон уходил,он обещал вернуться, но так и не… «Он и вернулся, — подумала она про себя. — Вернулся из небытия, чтобы сказать мне последнее „прости“. Но, разумеется, вслух Рэчел ничего подобного не сказала. Никогда и никому она не рассказывала о призраке, который явился к ней ранним утром десять лет назад. Даже отцу, которого она тогда ни свет ни заря подняла с постели, Рэчел ничего не объяснила. Она только потребовала, чтобы Дункан немедленно связался с фирмой Тома и выяснил, не случилось ли с ним несчастья. — Значит, ты понимаешь, что человек, которого ты видела, был просто очень похож на Томаса? — спросил Грэм своим бесстрастным, лишенным эмоций голосом. Рэчел бросила еще один взгляд за окно и вернулась в кресло. Слегка улыбнувшись, она сказала: — Похоже, ты весьма озабочен тем, как бы я на самом деле не спятила. Не волнуйся, я в порядке. Сначала, правда, я действительно была потрясена, но потом… Потом здравый смысл возобладал. Я знаю, что это был не Том. Она действительно знала это с самого начала. Или, вернее, почти с самого начала, потому что на несколько секунд Рэчел все-таки поверила, что чудо возможно. Да нет, она была просто уверена, что на той стороне улицы она видит Тома. — Я рад. Но, Рэчел, если тебе нужно с кем-то поговорить, я… У меня есть знакомый психоаналитик, который мог бы помочь. — Спасибо, Грэм. — Она была искренне благодарна ему за заботу и проявленное внимание, о чем говорила ее признательная улыбка, которой Рэчел наградила адвоката. — Наверное, — продолжала она, — дело обстоит именно так, как ты сказал. У меня не было возможности попрощаться с Томом, и я бежала из родного дома, спасаясь от воспоминаний, которыми он населен. До сих пор населен… Для меня Том по-прежнему жив, и с этим мне придется как-то справляться. Только и всего. Она снова улыбнулась Грэму. — Так что ты там говорил насчет бумаг, которые я должна подписать? Дом, в котором выросла Рэчел, был построен в неоклассическом георгианском стиле, на обширном участке земли в излучине Джеймс-Ривер. Дому было уже почти двести пятьдесят лет, и большую часть этого срока он принадлежал семье Грант. Время от времени дом перестраивался в соответствии с требованиями той ли иной эпохи, так что теперь в нем были такие удобства, как кладовые, ванные комнаты, встроенные шкафы, центральное отопление и современная система кондиционирования воздуха, однако, несмотря на все эти изменения, особняк не утратил ни своего изящества, ни присущего ему духа благородной старины и по праву считался одним из самых красивых зданий в Ричмонде и его окрестностях. Выбравшись из «Мерседеса», некогда принадлежавшего ее матери, Рэчел ненадолго остановилась на засыпанной гравием подъездной дорожке, залюбовавшись фасадом дома — портиком с крыльцом и изящными белыми колоннами, поддерживавшими декоративный балкон. Не раз она задумывалась о том, не слишком ли она поторопилась, когда решила продать дом. С одной стороны, для одинокой молодой женщины, которая не собиралась устраивать пышных приемов и вести светскую жизнь, он был, пожалуй, слишком велик. Кроме того, с этим местом у Рэчел было связано слишком много воспоминаний, многие из которых были болезненными, даже мучительными, да и продавать дом Рэчел собиралась не постороннему человеку. Кэмерон — ее дядя по отцу — очень хотел приобрести этот особняк, так что по крайней мере формальноон оставался во владении семьи. И все же… все же это был ее родной дом, причем родной в буквальном смысле слова. Рэчел — как того требовала семейная традиция — появилась на свет в одной из его комнат, а принимал ее специально приглашенный врач, который почти целый месяц жил в одной из пристроек в ожидании родов. Таким образом, с самого рождения и вплоть до своего, отъезда на учебу в колледж, откуда она сразу перебралась в Нью-Йорк, Рэчел жила в этом доме, как жили ее отец, дед и остальные. Здесь были ее корни, и места роднее у нее не было во всей земле. И вот теперь она хочет продать дом… Правильно ли она поступит, если все-таки решится на этот шаг? Или это просто трусость, желание сбежать от прошлого, чтобы не встречаться каждый день лицом к лицусосвоей памятью, со своей болью? Рэчел понимала, что это были не самые простые вопросы, и ответов на них она не знала. Поэтому, отложив решение на потом, она решительным шагом вошла в вестибюль, где ее уже встречала старая экономка. Фиона Симпсон работала у Грантов больше двадцати лет и за это время стала членом семьи, что давало ей определенные права. Порой она действительно позволяла себе ворчать на Рэчел, но никогда не прибегала к фамильярности, какую часто позволяют себе старые слуги. Сейчас Фионе было уже за пятьдесят, и двигалась она без прежнего проворства, однако Рэчел знала, что тетя Фи-Фи, как она звала ее в детстве, любит этот старинный дом и способна позаботиться о нем лучше многих молодых. Единственным недостатком Фионы была ее глубокая религиозность, граничащая с суеверием, однако все Гранты мирились с этим, ценя многочисленные достоинства своей экономки. Вот и сейчас Фиона встретила Рэчел недовольным ворчанием, вызванным, как она считала, ничем не оправданным вмешательством в ее дела. Но Рэчел знала Фиону слишком давно, чтобы ее беспокоили суровые взгляды и едкие комментарии. — Ты же знаешь, Фиона, что у меня нет выбора. Необходимо провести полную инвентаризацию и оценку всего, что есть в доме, в том числе и мебели, которая хранится на чердаках. На твоем месте я бы радовалась, что этим занимается именно Дарби. Иначе в доме было бы полным-полно посторонних людей, которые путались бы у тебя под ногами несколько недель. Что бы ты тогда сказала? Но экономка пропустила этот вопрос мимо ушей. — Как я буду пылесосить в гостиной и гостевых спальнях, если до них не добраться? — повторила она, пылая праведным гневом. — Скажите мне, мисс Рэчел!.. — Ты можешь пропылесосить в гостиной потом. То же самое относится и к спальням, — возразила Рэчел. — Я уверена, что Дарби выставила мебель с чердака временно, чтобы освободить себе место для работы. Потерпи еще немного, ладно? Когда все будет готово, мебель уберут. А насчет коридора я ей скажу — мне кажется, тут можно что-нибудь придумать, например — поставить часть вещей в библиотеке. Хочешь, я сейчас же пойду и поговорю с Дарби? — Сходите, только вряд ли вы сумеете перебраться через эту баррикаду, — фыркнула экономка. Но Рэчел все же удалось пройти через холл и подняться на второй этаж, хотя для этого ей пришлось проявить немалую сноровку. За прошедшие десятилетия в трех чердачных помещениях скопилось немало старой мебели разных стилей и эпох. В коридоре второго этажа Рэчел увидела комоды времен Гражданской войны, туалетные столики «Красавчик Бруммель», резные кресла в стиле английский ампир и модные в шестидесятые годы двухцветные пластиковые столы на ножках из гнутых алюминиевых труб. — Боже мой!.. — вырвалось у Рэчел, когда она поднялась в главную мансарду по крутой чердачной лестнице. — Неужели мои предки считали своим долгом хранить каждый стул, который только попадал в этот дом? — Похоже на то, — отозвалась Дарби Ллойд, выходя ей навстречу из-за массивного гардероба. Ее медно-ры-жие волосы, собранные в тугой конский хвост, слегка растрепались, лицо раскраснелось и покрылось испариной, а на вздернутом розовом носике виднелось размазанное пятно сажи. В руках Дарби держала потрепанный блокнот. — Извини, что заставили весь коридор, — добавила она, — но я не знала, кудаэто все девать.На чердаке было совершенно негде повернуться! Рэчел взмахнула рукой. — Пусть это тебя не беспокоит, я все отлично понимаю. В ответ Дарби поморщилась. — Фиона очень расстраивается по этому поводу. Один из моих людей клянется, что она напустила на него порчу только за то, что он поставил ломберный столик в коридоре, который ведет на кухню. — Вообще-то Фиона редко напускает порчу на посторонних, — шутливо заметила Рэчел. — Обычно это привилегия Грантов, но кухня… Тут твой парень замахнулся на святое. — Возможно. — Дарби ухмыльнулась. — Как бы там ни было, через десять минут у Стива разыгралась такая жуткая мигрень, что Сэму пришлось отвезти его домой. Вот почему я здесь совершенно одна и бездействую. Вон в том углу я видела чудесный столик; Настоящее барокко, но добраться до него я не могу. Ну не досадно ли?! Рэчел не выдержала и улыбнулась. Дарби была ее старинной подругой. Они вместе учились в школе, потом Дарби закончила колледж и вернулась в Ричмонд уже бакалавром искусств, чтобы создать собственную фирму, специализирующуюся на дизайне интерьеров. На первое время ее ссудил деньгами банк Дункана Гранта, но очень скоро Дарби вернула заем с процентами, и теперь ее дело процветало. В последние годы она занималась также торговлей антиквариатом, и чердак старинной усадьбы был для Дарби своеобразным мебельным Эльдорадо. — Ну, до завтра этот столик никуда не денется, — успокоила подругу Рэчел. — Кстати, ты начала готовить список вещей, которые ты хотела бы приобрести для себя? А заодно и тех, которые ты могла бы продать от моего имени? Дарби закатила глаза. — Ну еще бы! Я не знаю, известно тебе это или нет, но тут, на чердаке, хранится целое состояние. Первая оценка, которая производилась вскоре после гибели твоих родителей, была весьма и весьма скромной. Я бы даже сказала, что служащий налогового управления, который ее производил, не в состоянии отличить трюмо эпохи Регентства от сделанного вчера стула, но ты все равно должна послать ему цветы. Благодаря ему ты сэкономила несколько сотен тысяч долларов на одном только налоге на наследство. — Мне тоже кажется, что оценщик не захотел портить костюм и ползать среди всей этой пыли, — согласилась Рэчел. — Он только заглянул сюда одним глазком и сразу спустился обратно. Мебель, которая стоит внизу, просто ослепила его. — Меня она тоже ослепила, — кивнула Дарби. — Старинная и в прекрасном состоянии. Но, как видишь, это не помешало мне засучить рукава и начать разбирать эти авгиевы конюшни. Я заползла во все углы и обнаружила три огромных сундука, которые просто битком набиты такими вещами, за которые любой дизайнер по интерьеру без колебаний продаст душу дьяволу. Каминные вазы, подсвечники, статуэтки, рамы для картин… Мне придется выложить целое состояние, чтобы купить у тебя все, что мне хочется. И, учти, я готова сделать это, Рэчел. — Ничего, мы что-нибудь придумаем, — кивнула Рэчел. — Тебе не обязательно покупать все сразу. Например, мы могли бы заключить с тобой договор о передаче мебели на ответственное хранение с оплатой по мере реализации. Ты же знаешь, что сейчас я не нуждаюсь в деньгах. Светло-голубые глаза Дарби радостно заблестели, однако она с сомнением покачала головой. — Это чересчур щедрое предложение, Рэчел. Я не знала, что ты настолько мне доверяешь. Рэчел рассмеялась. — Пусть тебя это не смущает, Дарби, — отец оставил мне достаточно денег. Единственное, чего мне на самом деле хочется, это чтобы все эти прекрасные вещи снова начали служить людям. И я не понимаю, почему ты не можешь на этом заработать… Ты так много работала, создавая свою фирму, и теперь люди, которые разбираются в антиквариате, уважают тебя как специалиста, способного разыскать для них по-настоящему интересные вещи. Нет, Дарби, будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы еще подумала, но ты… — Спасибо, Рэчел. — Не за что, Дарби, я просто сказала, что думала. А теперь, почему бы тебе не устроить себе маленький выходной? Сейчас уже начало пятого, а ты все равно не сможешь двигать мебель без своих парней. Отдохни, а завтра продолжишь… — Тут она улыбнулась. — А я скажу Фионе, чтобы она перестала насылать порчу на Стива. — Я была бы тебе весьма признательна, — сказала Дарби с напускной серьезностью и, не сдержавшись, прыснула. Вместе они спустились с чердака в коридор второго этажа. Здесь Дарби снова остановилась, оглядывая заставленное мебелью пространство. — Вот это да! — вырвалось у нее.—Я и не представляла, что мы спустили сверху столько мебели. Говоришь, внизу тоже что-то стоит? Извини, я не хотела причинять тебе неудобства, но… — Пусть это тебя не беспокоит, — отмахнуласьРэчел. Дарби неожиданно прикусила губу. — Знаешь, что мы сделаем? Я сегодня же составлю список вещей, которые, как мне кажется, я сумею быстро продать, и уже завтра парни перевезут эту мебель в мой магазин. По крайней мере, она не будет мешать ни тебе, ни мне. Ну а как только освободится немного места, дело сразу пойдет веселее. Ты сама увидишь. Договорились? —Что ж, похоже, это действительно неплохая идея, — согласилась Рэчел. — Прежде чем увозить что-либо, — добавила Дарби, воодушевляясь, — я согласую этот список с тобой. Вдруг тебе захочется оставить что-то себе? Может быть, ты даже решишь забрать часть мебели с собой, в Нью-Йорк. Как и большинство знакомых, Дарби была уверена, что после продажи дома Рэчел вернется в Нью-Йорк. По крайней мере до сих пор все поступки Рэчел и все решения, которые она принимала, указывали именно на такой вариант развития событий. Да и сама Рэчел не опровергала этого, хотя на самом деле вовсе не была уверена, как она в конце концов поступит. Поэтому она только кивнула в ответ и сказала: — Да, хорошо. Так и сделаем. — Отлично. Тогда — до завтра! — воскликнула Дарби и, спустившись по главной лестнице в холл первого этажа, выскользнула за дверь. Все это было проделано так стремительно, что в первое мгновение Рэчел слегка опешила, хотя ей давно было известно, что за хрупкой внешностью Дарби скрывается натура энергичная и деятельная. Несколько секунд Рэчел стояла на площадке, глядя вслед подруге, потом повернулась и пошла в свою спальню в восточном крыле дома. У порога Рэчел, однако, остановилась и долго смотрела на дверь отцовской комнаты, которая располагалась дальше по коридору. Деловые бумаги отца, хранившиеся в кабинете, Рэчел успела разобрать, однако до личных вещей у нее не дошли руки. Она знала, что не может поручить эту работу никому другому — только сама Рэчел могла решить, что делать с одеждой и прочим, однако она никак не могла заставить себя взяться за это. Даже теперь, когда Рэчел считала, что вполне владеет собой, она никак «Нет, — решила она, — лучше с этим не торопиться». Продолжая размышлять об этом, она вошла в свою спальню, которую родители разрешили ей обставить по-своему, когда Рэчел исполнилось шестнадцать. От матери Рэчел унаследовала безупречный вкус, поэтому, даже будучи подростком, она терпеть не могла кричащих цветов и контрастных сочетаний, которые обожали ее ровесники. Больше всего Рэчел нравилась изящная, испещренная цветочным орнаментом мебель в стиле Людовика XV. Ее позолоченные деревянные части и светло-голубые тона обивки определили выбор обоев и драпировок, и хотя с тех пор спальня стала напоминать музейную обстановку, сама Рэчел чувствовала себя там прекрасно. Она уже привыкла жить в окружении антикварной мебели: Вот и сейчас, едва остановившись взглядом на бледно-голубых шелковых обоях, затканных крошечными золотыми лилиями, Рэчел прошла в ванную комнату и включила воду, чтобы наполнить большую бронзовую ванну овальной формы, опирающуюся на четыре изогнутые львиные лапы. До вечера было еще далеко, но ей казалось, что горячая ванна с травами поможет ей успокоить нервы и справиться с напряжением, от которого она никак не могла избавиться. Ванна пошла ей на пользу, в спальню Рэчел вернулась бодрой. Набросив на плечи желтый шелковый халат, она подошла к окну и, опершись обеими руками о подоконник, встала там, машинально окидывая взглядом подъездную аллею и аккуратные лужайки, террасами спускавшиеся к реке, которую было едва видно за росшими вдоль берега кустами и деревьями. Никаких особенных планов на сегодняшний вечер у нее не было. Вероятно, раздумывала Рэчел, она поужинает с дядей Кэмероном, потом будет смотреть телевизор или ляжет в кровать пораньше и почитает на ночь. Именно так она проводила все вечера с тех пор, как две недели тому назад вернулась в Ричмонд из Нью-Йорка. — Богатая наследница… Это обо мне, — произнесла Рэчел вслух и криво улыбнулась. Ирония заключалась в том, что благодаря свалившемуся на нее богатству она могла бы отправиться в любой уголок земного шара, но… не хотела. Деньги, развлечения, праздное существование никогда ее не привлекали. Для нее успех никогда не был связан с богатством, в особенности с богатством, ради которого ей не пришлось пошевелить даже пальцем. Рэчел вздохнула. Она уже несколько лет работала в одном из известнейших нью-йоркских домов моды, но только этой зимой ей удалось подготовить собственную коллекцию одежды. И если теперь на подиумах в главных городах страны ее работа произведет благоприятное впечатление, это и будет успех, который принесет ей не столько деньги и заказы, сколько удовлетворение от сознания того, что ее модели будут демонстрироваться под ее собственным именем. Но разработанная ею коллекция была предназначена для весенне-зимнего сезона, и выходить с ней на публику следовало не раньше будущей осени. Пока же Рэчел предстояло разобраться со своим прошлым и решить, наконец, сможет ли она жить с ним дальше или ей придется бросить все и бежать в Нью-Йорк, чтобы ничто не могло напомнить ей о прошлом. Рэчел устремила взгляд на окно и вздрогнула. Ей показалось, что у ворот усадьбы что-то промелькнуло. Расстояние до них было немаленьким,.однако Рэчел хорошо рассмотрела стоявшего за ними человека. Она была совершенно уверена, что это не призрак и не обман зрения. Высокий широкоплечий мужчина со светлыми, серебристыми волосами стоял перед распахнутыми воротами и, слегка приподняв голову, рассматривал фасад дома. Это продолжалось всего несколько секунд. Потом мужчина, резко повернувшись, быстро зашагал прочь. Через несколько мгновений высокая кирпичная ограда скрыла его от Рэчел. Глядя на то место, где только что стоял мужчина, Рэчел подняла руку, словно хотела задержать его. Но ее пальцы лишь скользнули по стеклу и бессильно опустились. Если это был не призрак, то что же? |
||
|