"Волшебное зеркало" - читать интересную книгу автора (Хупер Кей)

Глава четвертая

Через мгновение Мэгги отклонилась назад настолько, чтобы рука Гедеона не доставала ее.

— Может быть, ты говоришь искренне, но ты до сих пор сомневаешься в моих мотивах. Я могу сказать тебе, что наши с тобой отношения совершенно не зависят от судьбы, уготованной цирку, могу сказать, что любое твое решение не повлияет на мои личные чувства, но не могу заставить тебя поверить в это. Я могу купить у тебя «Страну Чудес», хотя это будет для меня нелегко, и я оставляю этот шаг на самый крайний случай.

Гедеон посмотрел на нее.

— Хорошо. Тогда давай сейчас же разрешим эту проблему. Я не хочу «Страну Чудес». Я не желаю иметь с ней никаких проб-лем, владея ею, выручка от ее продажи мне тоже не нужна. Сразу, как только я официально вступаю в права наследования, я передам эти права кому-то другому. Любому из актеров балагана, кроме тебя, — он улыбнулся. — Я не хочу быть обвиненным в попытке купить то, что не предназначено для продажи.

Подумав, она медленно произнесла:

— Я полагаю, нам нужно скооперироваться, чтобы у каждого была своя доля.

Он открыл было рот, затем бистро его закрыл.

Мэгги невольно улыбнулась.

— Я понимаю, тогда сумасшедшие, и в самом деле, будут управлять своим приютом. Но они — одна семья и заботятся друг о друге. Тина будет вести дела, она самая проницательная из всех.

— А что касается тебя?

— Я здесь временно. Уйдя отсюда, я вернусь обратно к учебе.

— Тогда это не твоя жизнь, не твой мир, — глаза его сузились.

Мэгги опустила взгляд на розовый куст, медленно отрывая засохшие листики.

— Мой мир там, где я.

— Это не ответ.

Ее ответы были инстинктивно неопределенными, потому что именно этого он от нее ожидал, но Мэгги боролась с собой. Если он собирался увидеть ее такой, какая она на самом деле, нужно пойти ему навстречу, но ведь это так трудно.

— Ты не прав, — сказала Мэгги. — Это самый верный ответ из всех. Вот почему я прижилась здесь так хорошо, хотя не родилась кэрни, и впервые увидела это место несколько недель назад.

Гедеон внимательно наблюдал за ней, очарованный тем, что видел. Лицо ее оставалось спокойным, глаза — ясными, и было что-то в интонации ее голоса, чего он никогда прежде не слышал, — твердое и мягкое, без непосредственности и двусмысленности. Он не понимал, как могут сочетаться такие противоположные вещи.

— Где ты родилась?

— В Вирджинии. Единственное дитя двух необычайно практичных и логичных людей. Они совершенно не знали, что со мною делать, мать до сих пор не знает. Отец же погиб десять лет назад.

— Я сожалею. Несчастный случай?

Она внезапно улыбнулась, и Гедеон почувствовал, что его сердце замерло. Эта была она, эта волшебная улыбка, необычайно мудрая и снисходительная и в то же время несколько странная, будто ей были известны тайны, недоступные большей части населения мира.

— Можно сказать, что так. Мой удивительно практичный и благоразумный отец решил заняться планеризмом. Думаю, он делал это не слишком хорошо, но очень радовался, и даже мама воспринимала это спокойно. А погибнуть в тот момент, когда ты счастлив, — это, пожалуй, не самый худший вариант уйти из жизни.

Гедеон решил не спрашивать больше.

— У тебя такой уникальный взгляд на вещи.

Мэгги подарила ему озорной — взгляд.

— Не такой уж уникальный для моей семьи.

— Я понял так, что твоя мать не очень хорошо понимает тебя.

— Нет, просто мама — не совсем обычное явление среди прочих моих родственников. Большая часть… Ладно, скажем так: будь я владелицей «Страны Чудес» и они узнали бы об этом, каждый из них захотел бы присоединиться к цирку.

— Ты меня разыгрываешь?

— Вовсе нет. Если сказать, что моя семья эксцентрична, это значит сильно приуменьшить факт.

— Во что я влип?

— О, тебе не следует беспокоиться. На самом деле мы не слишком часто видим друг друга. Обычные семейные собрания, которые случаются довольно редко. Кажется, когда мы собираемся вместе, это несколько нервирует прочих людей.

Она снова посмотрела на Гедеона с выражением спокойной невинности на лице.

— Я даже не могу себе представить, почему это…

— Черт, и она не может, — сейчас Гедеон ощущал под ногами твердую почву. — Может быть, я знаю тебя недостаточно хорошо, но одну вещь я усвоил довольно быстро — с тобой никогда не соскучишься.

Мэгги слабо улыбнулась, но не прокомментировала его слова, а продолжила:

— То, что я хочу сказать, выражается в следующем: даже несмотря на то, что я не родилась кэрни, это — мой мир. Я сделала его своим, когда появилась здесь. И мне здесь достаточно комфортно. Я не люблю быть практичной и последовательной — это не слишком интересно.

— Поэтому ты становишься слегка чокнутой всякий раз, когда попадаешь в общество сумасшедших?

Она мягко рассмеялась.

— Тебя заботит это, да?

Гедеон выглядел несколько смущенным или, вернее, делал вид.

— Если ты имеешь в виду, что я нуждаюсь в убедительном доказательстве твоей безвредности, ты права. Просто скажи, что ты — неопасная чокнутая.

— Да, но если бы и была, то вряд ли допустила бы такую мысль, разве нет?

— Мэгги.

Она вздохнула.

— Гедеон, у меня три университетских диплома, я заслужила звание гроссмейстера по шахматам, звание кулинара как повар и получила лицензию на управление авиетками; когда мне было девятнадцать, я вскарабкалась на Эверест; в двадцать в очень небольшом суденышке я переплыла Китайское море; в двадцать один приняла участие в Европейских гонках Монгольфьеров, которую выиграла.

Я разговариваю с растениями и животными, знаю обычно, почему люди говорят или делают те или иные вещи, даже если они сами об этом не догадываются. Я прекрасно разгадываю кроссворды, мне известно огромное количество вещей, и при помощи простой заколки и резиновой ленты я могу исправить любой механизм. Я ненавижу обман в любой форме, мелочей, пропущенных в декорации, ядовитые замечания и спаржу. Среди моей семьи и в моем мире ничто из вышеупомянутого не делает меня необычной. А что же такой делает меня в твоем мире?

Мягко он ответил:

— Исключительность.

Мэгги тряхнула головой.

— Но делает ли это меня безопасной для окружающих? Я не могу реально доказать свою безопасность. Мы все верим, что безопасны, или надеемся на это. В заключение я могу сказать, что никогда не имела проблем, действуя в твоем или моем мире. Никто не пытался запереть меня на замок, и это внушает мне надежду, что я не более опасна, чем любой другой человек. Я полагаю, что последнего аргумента для тебя будет достаточно.

— Да, этого даже более чем достаточно.

— Мне приятно это слышать. А как насчет тебя самого?

— А что насчет меня?

Мэгги торжествующе посмотрела на него.

— С моей точки зрения, как тебе известно, ты не совсем нормален.

— До вчерашнего дня я думал, что безопасен, но теперь не уверен в этом.

— А что случилось вчера?

Гедеон тряхнул головой, улыбаясь.

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, так как впоследствии это может быть использовано против меня. Кстати, а почему это мы сидим на земле?

— Я сижу, потому что Шон решил выкопать для меня замечательный розовый куст, и теперь я пересаживаю его в горшок, ты сидишь потому, что очень трудно стоя разговаривать с тем, кто сидит у твоих ног.

— Краткое пояснение — боюсь показаться не слишком мужественным, но у меня затекли ноги.

Мэгги приподняла брови.

— У мужчин не затекают ноги?

— Только после марафона или энергичной физической работы, поэтому принято считать, что стоять на коленях на земле совсем не трудно. Можем мы подняться?

— Пожалуй, нам даже следует это сделать, ибо туземцы начинают беспокоиться.

Гедеон поглядел по направлению фургонов и палаток и увидел множество любопытных глаз.

— И правда. А я и забыл про них.

— Зато они не забыли о тебе. Аи!

Он посмотрел на нее, затем быстро взял за руку.

— Дай-ка я попробую.

— Это просто шип.

— Я знаю, потерпи немного.

Мэгги послушно протянула ему руку, чтобы он вытащил шип из указательного пальца. Глядя на его склоненную голову, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Несмотря на то, что они находились в центре внимания множества зрителей, казалось, они были совершенно одни. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кроны деревьев, соткал над ними покрывало из света и тени. Легкий теплый бриз шелестел листвою, касаясь деревьев и лаская их лица.

Все чувства Мэгги вдруг необычайно обострились, как никогда прежде. Зрение и слух приобрели необычайную остроту, а ощущение его прохладных рук на ее руке было настолько волнующим, что казалось интимным. Вот он поднял ее руку, его губы сомкнулись на ее указательном пальце, и Мэгги внезапно почувствовала, как ее охватило возбуждение и, исходя откуда-то изнутри, горячей волной разлилось по телу.

Мысли проносились, как осенняя листва, совершенно бессвязно мелькая в сознании. Ему не следовало этого делать, у нее были грязные руки… у него затекли ноги… за ними наблюдали люди… Почему она вдруг почувствовала себя обнаженной?!

— Не делай этого, — прошептала Мэгги умоляюще.

Гедеон поднял голову, глядя на нее потемневшими глазами. Желваки заходили на его скулах, а его руки нежно и бережно держали ее ладонь. Его лицо несло на себе отпечаток силы, которую она видела и раньше и услышала в его голосе. Такой необузданной… и неумолимой… необходимость? Решительность? Чем бы это ни было, это затронуло инстинкты, лежавшие значительно глубже, гораздо более сложные, чем инстинкты хамелеона.

— Не делай чего? — его голос звучал мягко и вопрошающе.

Мэгги не могла отвести взгляд, не могла освободить свою руку. Его глаза были, как ураган на напряженном лице, отражали бушевавшие чувства, сдерживаемые лишь хрупким барьером, она не могла ответить на его вопрос вслух, но подумала, что он должен найти некое подобие ответа в ее глазах.

— Мэгги, — прошептал он и снова склонил голову, сжав губами ее палец.

Это было так, будто тихая музыка, звучавшая до сих пор внутри Мэгги, вдруг достигла крещендо, это волновало, от этого перехватывало дыхание, сердце бешено и гулко колотилось в груди. Ее реакция на Гедеона была физической, эмоциональной, отозвалась каждая клеточка ее тела. Еще никто никогда не мог привести ее в такое состояние, ни один человек.

Это мощное ощущение было кратким, достигнув пика, оно начало постепенно спадать, пока не осталась лишь пульсирующая теплота где-то глубоко внутри, но это оставило после себя возбуждение, смутившее Мэгги, заставившее ее попытаться отстраниться, как будто она боялась совершить нечто недозволенное. Очень осторожно она высвободила свою руку из его ладони.

— Я подумала, что лучше всего поставить этот розовый куст рядом со ступеньками, — она задумчиво и вопросительно глядела на растение. — Возможно, он зацветет еще раз, прежде чем завянет.

— Я добьюсь этого, Мэгги, — его голос был все еще взволнованным. — Я найду ответы. Ты можешь сейчас меня оттолкнуть, но что будет дальше, когда вопросов больше не останется? Как ты тогда сможешь от меня ускользнуть?

— Может быть, это и будет самым последним вопросом, — она встала на ноги и подождала, пока он сделает то же самое. — Может быть, тогда мы оба будем знать ответ.

На мгновение Гедеон задержал на ней свой испытующий, внимательный взгляд, поднял с земли свой подарок Ламонту и горшок с розовым кустом и, выпрямившись, сказал:

— Я всегда считал себя терпеливым мужчиной. Мы отыщем все ответы, да?

Они направились к фургону Мэгги, ее весьма забавляло, как каждый из зрителей немедленно засуетился с видом деловой озабоченности, пока все не приняли позу людей, погруженных в свою работу. Гедеон тоже это заметил.

— Я полагаю, мы должны сказать всем о будущем цирка, прежде чем они лопнут от распирающего их любопытства, — сказал он сдержанно.

— Наверное, так будет лучше, — согласилась Мэгги.

Гедеон снова посмотрел на нее.

— Кто такой Джаспер?

Его голос был совершенно обычным, но это не обмануло Мэгги — он догадывался, что происходило что-то не совсем хорошее. Она постаралась придать своему голосу бесстрастное выражение.

— У нас трое ухаживают за животными — Фэрли, Джаспер и я. Джаспер в «Стране Чудес» с самого начала. Он прекрасно чувствует животных и знает их, как никто другой.

— И где же он теперь?

— Иногда он уходит сам по себе, никого не предупреждая. Возможно, он сейчас в городе. Я ожидаю его возвращения до наступления темноты, — Мэгги надеялась, что так и будет. Она и в самом деле надеялась.

— А если нет?

Они уже подошли к ее фургону. Гедеон поставил горшок с розами у подножия лестницы и выпрямился, глядя на нее в ожидании ответа.

Она заколебалась, затем сказала:

— «Страна Чудес» кажется неизменной, но люди меняются. Нет ничего особенного в том, что в один прекрасный день на одного кэрни станет больше или меньше. Для некоторых людей цирк становится пристанищем на несколько дней или лет.

Что-то в том, что она говорила, вызвало внутри нее тревожное ощущение. Она что-то упустила из виду, что-то очевидное, но она не обратила внимания. И еще что-то, о чем раньше сказал Гедеон.

Убежище!

— Про что ты мне толкуешь? — Гедеон слегка нахмурился.

Мэгги изо всех сил постаралась продумать каждое слово.

— Я говорю тебе, что здесь не задают слишком много вопросов. Если кто-то уходит, то мы понимаем, что он хочет это сделать.

— Значит, ты не ожидаешь его возвращения.

— Я надеюсь, что он вернется.

Мгновение Гедеон переваривал услышанное, затем кивнул.

— Почему бы нам не отдать Ламонту его носы, и ты сможешь закончить представлять меня.

Новость о том, что они теперь будут владельцами «Страны Чудес», кэрни восприняли со своим обычным апломбом. Сразу же возник вопрос, какими должны быть доли, равными или нет. Мэгги не имела особого желания принимать участие в разгоревшемся споре, она предоставила их самим себе и сказала Гедеону, что поможет ему установить его новую палатку, если он ничего не имеет против. Она сложила старую палатку, пока он извлекал новую из машины, и они занялись ею вместе.

— Ты, в самом деле, думаешь, что кооперация — это хорошая идея? — спросил он, вбивая колышек в землю.

— Конечно. Не беспокойся, они сами все наладят, — сказала она с отсутствующим видом, разбирая стойки палатки.

— Ты знаешь их лучше, чем я, — Гедеон уселся на пятки и внимательно посмотрел на Мэгги, задаваясь вопросом, что она может так тщательно скрывать от него. Что-то происходило. Он чувствовал это. Отчасти это было исчезновение Джаспера, но было и что-то еще, что случилось значительно раньше.

Хотя Мэгги была посторонним человеком, но все же понимала этих людей, тогда как для него они были загадками. Каким бы абсурдным и необычным ни казалось, это место на первый взгляд, здесь что-то крылось, это заставляло его постоянно чего-то опасаться, вызывало внутреннее напряжение. Сперва Гедеон подумал, что раз он держит судьбу цирка в своих руках, то озабоченность людей за свое будущее касается и его, но когда они с Мэгги объявили о своем решении, напряженность осталась такой же. У него появилось ощущение, что именно из-за этого кэрни теперь так ожесточенно спорили, и показалось, что Мэгги тоже об этом знала.

— Лео понравился новый ошейник, — заметила Мэгги еще отсутствующим тоном, и Гедеон окончательно понял, что она скрывает от него нечто.

Он посмотрел на лесенку, ведущую в фургон, где необычный зверь с наслаждением потягивался и, зевая, являл миру улыбку Чеширского Кота8. Вокруг его пятнисто-коричневой шеи красовался веселенький красный ошейник, украшенный искусственными бриллиантами и серебряной табличкой с его выгравированным именем и названием цирка. Все сомнения Лео относительно Гедеона были сразу же забыты, как только новый ошейник коснулся его шеи, и с того момента у него появилось желание постоянно находиться поблизости от своего нового идола.

— Этот кот… — подал голос Гедеон.

— Трудно определить, правда? Я не могу натянуть эти концы, пока не вбиты колышки.

Посмотрев на парусину, расстеленную на земле, с внезапной ненавистью, Гедеон сказал:

— Эта идея с ухаживанием совсем не моя.

Мэгги наблюдала, как он заканчивал вбивать колышки в землю, решив не спрашивать его о значении последней фразы.

— Должна заметить, что несколько удивлена. Неужели банкиры проводят свой отпуск, живя в палатках, или это не отпуск?

— Сейчас это, действительно, отпуск. Когда я вчера был в городе, то позвонил в банк и предупредил, что меня не будет некоторое время. Что касается палатки, то я пока не услышал лучшего предложения.

Проигнорировав его последнее замечание, Мэгги с любопытством спросила:

— Скажи-ка мне кое-что. Ты всегда бросаешь работу и предпочитаешь жить поблизости от женщины, которой заинтересовался?

— Нет, обычно я просто посылаю цветы, — Гедеон отшвырнул деревянный молоток в сторону и посмотрел на нее насмешливо. — Если она отвечает мне взаимностью, то после этого я приглашаю ее на обед и, возможно, в театр. Мы общаемся, и все такое. Нормальное сближение.

— Ну, тогда тебе не стоит отчаиваться. Подожди, пока я вернусь в Ричмонд. Там куча ресторанов, театров и торговцев цветами.

Гедеон задумчиво смотрел на нее.

— Тебе случайно не известен тот факт, что я живу в Сан-Франциско?

— Адвокат Балтазара упоминал об этом.

— Между моим и твоим домом расстояние в три тысячи миль.

— Скверная история, — заметила она. — Но ведь нам не следует об этом беспокоиться теперь, верно? Или у тебя ко мне серьезные намерения?

— Мои намерения — это разгадать тебя и как можно скорее поставить эту чертову палатку. А дальше я не заглядывал.

— Да неужто?

Ему хотелось, чтобы ее глаза не были такими зелеными. Это нечестно иметь такие глаза.

— Проклятье, Мэгги, ты же знаешь, чего я хочу. Я хочу быть твоим любовником.

И тут кто-то пропищал тоненьким голоском:

— А что такое «любовник»? А у вас все веревки перепутались.

Мэгги поднялась на ноги и с облегчением вздохнула.

— Шон знает все о палатках. Правда, Шон?

— Конечно, — важно ответил мальчик.

— Тогда ты сможешь помочь Гедеону, — она перевела взгляд с мальчика на мужчину, который, казалось, ничуть не был обрадован появлению подобного помощника. Стараясь скрыть насмешку, Мэгги сказала:

— Я думаю, они будут спорить еще очень долго. Мне, наверное, следует навести там порядок.

— Уверен, — Гедеон был занят мыслью, что же все-таки дало ему надежду, что его ухаживания увенчаются успехом в балагане, заполненном сумасшедшими. Он смотрел вслед Мэгги, подошедшей к группе на другой стороне лагеря, и хотел, чтобы она не надевала одежды, от которой у него поднимается кровяное давление. Сегодня на ней были джинсы и нечто вроде блузки, плотно облегавшей стройное тело, длинные волосы заплетены в косу, висевшую вдоль спины. Если смотреть на нее с одной стороны, казалось, ей не больше шестнадцати, если же с другой — то она выглядела значительно старше.

— Что значит «любовник»? — настаивал Шон.

Гедеон посмотрел на мальчика и вздохнул.

— Тот, кто любит, — сказал он и только тогда вдумался в смысл сказанного, а затем поспешно добавил: — Раз ты эксперт по палаткам, то покажи-ка, братец, как их нужно правильно ставить.

Мэгги быстро прекратила спор, напомнив всем, что до принятия окончательного решения впереди еще несколько месяцев и у них предостаточно времени для того, чтобы справедливо поделить паи. Когда группа распалась, они с Тиной прошли к фургону гадалки.

— Я же говорила тебе, что он вернется, — пробормотала Тина. — Эта маленькая сцена между вами двумя выглядела прелестной и волнующей.

— У меня возникло такое же ощущение.

— Тогда почему же вместо тебя сейчас с ним мой сын?

— Не торопи меня, Тина. Разве женщина не имеет права выиграть немного времени, чтобы привести в порядок свои мысли?

— Конечно, но, по-моему, ты уже привела их в порядок.

— Ну, ладно, тогда ему нужно немного времени привести в порядок свои мысли. Я ведь не продаю на рынке альбом газетных вырезок.

— Как я и сказала, он надолго пришел в твою жизнь.

Мэгги слабо улыбнулась.

— Увидим. В любом случае, с тех пор как он решил избавиться от цирка, адвокаты будут трудиться неустанно, пока не приведут все бумаги в порядок. Я не оставляла на прошлой неделе бухгалтерские книги в твоем фургоне?

— Да, они на полке над моей кроватью. Иди одна. Я обещала Ламонту посмотреть, как он будет примерять новые носы.

Мэгги вошла в фургон и достаточно легко нашла книги счетов цирка. Она сначала хотела отнести их к себе, но затем передумала. Сидя на кровати Тины, она открыла первую страницу одной из книг, взяла карандаш и начала просматривать старые счета.

Мэгги просматривала их и раньше, но без какой-либо определенной цели, сейчас же у нее было кое-что. Совсем незначительно продвинувшись в выяснении причин гибели своего кузена Мерлина, Мэгги хваталась за любую возможность. Она наблюдала и слушала, узнала все истории актеров цирка, но это ничуть не помогло. Все лишь сходились во мнении, что Мерлин не имел ни одного врага и был всеобщим любимцем. И в самом деле, он был весьма лриятным стариком, почти не способным рассердиться, и очень добрым к окружающим.

С тех пор как Мэгги не смогла найти ключ к загадке убийства Мерлина, она обратила внимание на поиски причин. И здесь тоже зашла в тупик. Какую возможную цель преследовал убийца безобидного старика? Если бы она засомневалась в утверждении тети Джулии, то поверила бы в версию несчастного случая, принятую полицией, но она слишком хорошо знала свою тетю, и подобный вывод не приходил ей в голову. Ее осенило только, когда Гедеон заметил, что «Страна Чудес» является убежищем. И ей пришли в голову возможные мотивы убийства. Цирк был безопасным местом, и с доисторических времен преступники извлекали из этого выгоду.

А что, если один из этих людей имеет нечто, что нужно спрятать или сохранить? Может быть, какой-то опасный секрет? Мерлин мог это обнаружить, а так как он к тому же был очень честным и принципиальным человеком, то вполне мог попытаться вывести преступника на чистую воду. И вполне возможно, что ради сохранения тайны он не был единственным убитым.

Эти предположения поставили перед Мэгги сложный вопрос, как обнаружить это.

Книги «Страны Чудес» были заполнены разнообразными сведениями, описанными очень подробно, однако все записи располагались хаотично. Даты приобретения, рождения и смерти каждого животного, общие суммы выручки от посетителей, расходы на питание, расходы на содержание, ремонт, ежегодные инвентаризации имущества, животных и тому подобное.

Здесь были записи о каждой остановке «Страны Чудес» в своих передвижениях с указанием даты, места, а также записи о присоединении и уходе актеров, которые вступали в цирковую труппу.

Эти-то записи и интересовали Мэгги. Она должна была сузить круг подозреваемых и, поразмыслив, решила не заглядывать в счета более чем семилетней давности. Просто из-за закона о сроке давности преступления. Она рассудила, что Мерлин, должно быть, нашел какое-то доказательство содеянного, нечто конкретное, и это навело Мэгги на мысль о возможном ограблении.

Если кто-то совершил ограбление и ему нужно было укрыться от полиции, пока не пройдет срок давности, где он мог бы найти лучшее убежище, чем в бродячем цирке? Они были почти всегда в движении, всегда в пути, лишь на короткое время останавливаясь в городах, по большей части, очень маленьких, наподобие этого.

Теперь Мэгги неплохо знала этих людей и понимала, что никто из них не мог быть хладнокровным убийцей. Но она так же знала, что некоторые вполне могли бы пойти на убийство, чтобы защитить себя и свою тайну.

Цирк — совершенное место для того, чтобы спрятаться самому и спрятать нечто ценное, ибо в больших неуклюжих, витиевато разукрашенных антикварных фургонах могло быть спрятано любое количество предметов. Для обнаружения чего-то такого нужно время, которого у Мэгги не было. Сами кэрни не верили, что смерть Мерлина случайна, они подозревали убийство, а неизобличенный преступник все еще ходит на свободе безнаказанно. Это очень волновало их и держало в постоянном напряжении. Теперь пропал Джаспер, и у Мэгги было плохое предчувствие, что он уже не вернется назад.

Все, что она имела несколько минут спустя, после того как закрыла очередную книгу счетов, был лист, на котором значились всего два имени. Рядом с именами двух, наиболее поздно присоединившихся к цирку, она написала дату и место, где в это время находилась «Страна Чудес», и поставила книги обратно на полку.

Ламонт присоединился три года назад, когда цирк находился в Техасе, в нескольких милях от Далласа.

Фэрли присоединился четыре года назад в то время, когда цирк проходил через Литтл Рок в Арканзасе.

Внимательно посмотрев на свои записи в течение нескольких секунд, Мэгги сложила листок и сунула его в карман. Теперь предстоит самое трудное. Она должна найти, какие до сих пор нераскрытые грабежи были совершены в этих районах в последние три-четыре года.

Замечательно.

Но возникло много проблем. Для начала добыть информацию. Дядя Сайрус поможет обнаружить то, что необходимо, если она сумеет сообщить ему об этом. Гедеон с самого начала был проблемой. Она не могла держать его в стороне слишком долго, к тому же ей самой не очень хотелось этого. У нее было нервирующее чувство, что она не сможет от него что-то скрыть, если он окажется у нее в постели.

Они все сидели на бочке с порохом. Среди них находился убийца, каждый был необычайно возбужден и скрытен, к тому же до сих пор не объявился Джаспер.

Джаспер… куда же ты пропал? Мэгги очень занимала эта мысль. Еще одна жертва, нашедшая то, что ей не следовало? Он был в «Стране Чудес» уже более двадцати лет, значит ли это что-либо? Она осмотрела его фургон еще раньше, все его вещи остались на месте, совершенно ничего не указывало на то, что он решил уйти навсегда. И, хотя он довольно часто уходил куда-то, теперь его не было слишком долго.

Слишком долго.

— Ты все еще здесь? — Тина вошла в фургон и посмотрела на нее несколько удивленно. — Какие-то проблемы с книгами?

— Нет, я просто размышляла. Где сейчас Гедеон?

— Ищет тебя. Ему сейчас приходится трудновато. Каждый спрашивает у него, как следует поделить доли, а он, по-видимому, не желает высказывать свое мнение.

— Бедный парень. От Джаспера никаких вестей?

— Ничего. Том и Фэрли совсем недавно обшарили весь лес, но ничего не нашли. По-моему, становится слишком поздно. У Малколма идет чаепитие.

— Ты не играла?

— Не сегодня. Тебе лучше пойти и выручить этого парня. Он выглядел натянутым, когда я его видела в последний раз.

Приняв этот совет к сведению, Мэгги вышла из фургона Тины и пошла искать Гедеона. Она нашла его наблюдавшим за игрой из-за вагонного колеса с дистанции в несколько ярдов. Выражение лица у него было уже не столь ошеломленным, как вчера.

— Разве они не пригласили тебя поиграть? — спросила Мэгги.

— Да. Мэгги, а где ты была?

— Удостоверилась, что у нас есть все бумаги, которые понадобятся твоим адвокатам. Для передачи права на владение.

— У этого места есть еще и бумаги? — недоверчиво спросил Гедеон.

— Ты никак удивлен?

— Да. А еще пытаюсь понять, как тебе пришло в голову оставить меня в руках этого… отродья дьявола.

— Шона? — улыбнулась Мэгги. — Он не может быть настолько плохим.

— Допускаю это. Но я не привык к общению с детьми. Правда, Шон — далеко не дитя. Может быть, он невелик ростом, но, ты понимаешь, он все видит и слышит. Я имею в виду ВСЕ. Он начал рассказывать мне такие вещи, которые мне совсем не хотелось бы знать.

— Например?

— Тина красит волосы, Освальд пытается научить своего попугая говорить несколько… невежливые вещи, Фэрли под килт надевает голубые трусы, что отвечает на стародавний вопрос. И некто, по имени Мерлин, нашел Медвежий пруд. Что такое Медвежий пруд, и кто этот чертов Мерлин?

— Медвежий пруд? Это меня тоже озадачивает. А Мерлин был незадолго до меня. Гедеон, мне нужно поехать в город, чтобы позвонить матери, я обещала, что буду держать ее в курсе. Не хочешь ли ты отлучиться на некоторое время? Пообедать или что-то в этом роде?

— А я уж думал, что ты никогда не предложишь.

Мэгги улыбнулась.

— Тогда все в порядке. Я сейчас переоденусь и встречу тебя у машины через несколько минут.

Она перекинулась парой слов с Тиной и переоделась в шелковую юбку и атласную блузку. Через каких-то полчаса Мэгги и Гедеон уже были на пути в город. Разговоры были обычными, Мэгги расспрашивала его о работе и о повседневной жизни. Он отвечал на ее вопросы так же легко, как она их задавала, чувствуя невыразимое облегчение, удаляясь от цирка.

Когда они подъехали к маленькому городку, Гедеон довольно сухо предложил единственный ресторан, который не принадлежал сети «ешь и иди», там была гостиная, где подавали напитки, звучала фортепианная музыка и ожидалось, что здесь еда окажется лучшей в городе.

— Я полагаю, это означает большее разнообразие, чем гамбургеры и жареная картошка, — сказала Мэгги со смехом.

— Возможно. Ты готова?

— Посмотри, там снаружи телефон. Почему бы тебе не войти в ресторан и не занять для нас места, пока я позвоню?

— Ладно. Только не позволяй никаким незнакомцам украсть тебя.

— У меня неподходящее настроение для этого.

— Я надеюсь, у тебя подходящее настроение, чтобы потанцевать?

Мэгги подождала, пока они выберутся из машины, и сказала:

— Я люблю танцевать. Встретимся внутри.

Она подошла к платному телефону на углу, совсем недалеко от здания ресторана, обернулась через плечо, чтобы убедиться, что Гедеон вошел внутрь, и, прежде чем она успела снять трубку, довольно внушительная знакомая фигура вышла из-за угла и улыбнулась ей.

— Дядя Сайрус? Что ты здесь делаешь?

В ту же секунду, как он вошел в ресторан, Гедеон понял, что им не стоило беспокоиться о столике: зал был полон едва ли наполовину. Но он все же зарезервировал столик на семь часов и сказал, что до тех пор они будут в гостиной. Он вернулся к двери, чтобы подождать Мэгги, глядя сквозь стеклянные панели более из желания удостовериться, что она там, чем из любопытства к ее телефонному разговору.

Она была не одна.

Мужчина, стоявший рядом с ней и слушавший ее, наклонив голову, выглядел величественной версией Кентуккийского полковника. Он был крупного телосложения, одет в белый костюм, опирался на трость с золотым набалдашником. С места, где стоял Гедеон, мужчина выглядел очень старым. У него были густые седые волосы и пышная седая борода. Но что-то такое в нем наводило на мысль о большой физической силе вне зависимости от того, сколько лет оставил он за своими плечами.

Гедеон наблюдал за тем, как Мэгги что-то серьезно говорила, затем увидел, как она достала из кармана юбки сложенную бумагу и протянула ее мужчине. Листок был развернут и внимательно изучен, а затем мужчина сказал ей нечто, что вызвало на лице Мэгги улыбку.

Гедеон отошел от двери, чувствуя переполнявшее его любопытство. Что же, черт возьми, здесь такое происходит?

Он выглядит довольно добродушно, подумала Алиса, но у него очень длинные когти, а зубов так много, что она почувствовала — лучше обращаться к нему уважительно.