"Замок Тэсдея" - читать интересную книгу автора (Пентикост Хью)

Глава 3

— Шагай прямо в дом! — приказал Питеру голос сзади.

Он подчинился. Давным-давно, еще во время учебы в колледже, Питер славился как отличный футбольный хавбек. Перед началом игры его охватывало сильнейшее нервное напряжение. Оно длилось до первой яростной схватки с противником, тогда он успокаивался и проводил игру в наилучшей спортивной форме. То же самое он испытывал и сейчас. Опасность приблизилась, она стала ощутимой и реальной, он вступил с ней в непосредственный контакт. Тревожное волнение, которое заставляло потеть его ладони и сковывало мышцы, исчезло. На смену ему пришли спокойная холодная ярость, сдерживаемый до поры до времени гнев и настороженность.

Он прошел мимо пожилой женщины, ощутив слабый запах пряных духов. Когда он достиг дверей, рыжеволосая девушка шагнула в сторону, уступая ему дорогу.

— Привет, красавчик! — усмехнувшись, сказала она.

Питер вошел внутрь, ощущая за своей спиной присутствие четверых вооруженных мужчин. Пересекая порог, он слегка замедлил шаги, и находящийся прямо за ним мужчина резко подтолкнул его дулом ружья.

— Не останавливайся! — приказал ему спокойный голос.

Он очутился в огромном холле, вероятно предназначавшемся для вестибюля старой гостиницы. В нем не было никакой мебели, зато все стены до самого потолка, который находился на высоте пятнадцати футов, были увешаны картинами по маслу. Девяносто процентов из них изображали обнаженную фигуру той женщины, мимо которой он только что прошел, только на полотнах она была гораздо моложе. В этих портретах не было грубой чувственности, они были прекрасны и чисты и передавали влюбленность художника в свою модель. На других картинах были изображены дети, разные животные. Почти на всех присутствовали блюда с фруктами или овощами с искусно выписанными деталями. Возможно, Тэсдей Рул несколько ограничивал себя в выборе тематики, но в живописи он, безусловно, был тонким мастером. За всю свою жизнь Питер не видел столько по-настоящему великолепных картин, собранных в одном месте, разумеется кроме музеев.

— Давай вперед, вон в ту дверь, в конце, — скомандовал все тот же голос.

Питер медленно шагал, с трудом отрывая взгляд от этой необыкновенной галереи портретов и натюрмортов. Его снова подтолкнули в спину.

Пройдя через указанную ему дверь, он оказался в огромном помещении, все стены которого были заставлены полками с книгами. В центре его располагался длинный стол, заваленный множеством предметов, которые на первый взгляд казались детскими моделями самолетов, автомобилей, грузовиков, военных танков и пулеметов. Перед огромным окном в противоположной стене стоял мольберт с неоконченной работой. Картина изображала ту же женщину, но такой, какой она была лет тридцать тому назад. Рядом с мольбертом на столике лежали палитра со свежими мазками красок и десятки тюбиков с масляными красками.

С одной стороны комнаты был устроен большой камин, около которого стояли диван и с полдюжины удобных кресел. Недалеко от мольберта была поставлена изящная кушетка в стиле Людовика XVI — очевидно, место для позирования модели. Через изголовье кушетки была переброшена пестрая кашемировая шаль. Стоящее на маленьком столике перед кушеткой овальное блюдо наполняли живописные крупные кисти дикого винограда.

— Ладно, отец, можешь опустить руки и повернуться, — произнес спокойный голос сзади.

Питер опустил руки и встретился лицом к лицу со своим противником.

Перед ним стоял человек, отдававший ему приказания, и усмехался. Мужчина-мальчик, подумал Питер. Темноволосый, с какой-то вкрадчивой внешностью, с твердым взглядом серых глаз. Винчестер семидесятой модели был нацелен прямо в грудь Питеру.

— Тебе не стоило возвращаться, — сказал парень.

Сзади него стояли еще трое молодых парней с оружием на изготовку. В них ощущалась какая-то напряженная жестокость, придававшая им всем странное сходство при внешних различиях. На взгляд Питера, все они были не старше двадцати двух — двадцати трех лет. Рыжая девушка, появившаяся вслед за ними в библиотеке, отличалась от них большей живостью, хотя в ее возбуждении сквозило что-то первобытное.

— К.К., это уже другой, — сказала она.

Темноволосый кивнул, не отводя взгляда от Питера.

— Ты заставил нас поволноваться, отец, — сказал он.

Если трое парней с оружием казались страшными в своей застывшей напряженности, в этом, которого девушка назвала «К.К.», усматривалась даже некая грациозная красота, как у балетного танцора. Он был тонким и скользким, как острое лезвие ножа. Остальные трое представляли собой типичных бандитов. К.К. был гораздо более сложным, более умным и более опасным.

— Нам нужно решить, отец, что с тобой делать, — обратился он к Питеру. — Но прежде чем мы этим займемся, считаю нужным немного просветить тебя. В одной из комнат этого дома находится девушка, искать которую ты сюда и явился. Ее сторожит один наш парень. Если ты сделаешь хоть шаг, чтобы удрать отсюда, она тут же лишится головы, а заодно и эта ненормальная дама, что позировала художнику. Попробуй только сделать три шага, и все будет кончено. Ясно?

— Ясно, — спокойно ответил Питер.

— Я позволю маэстро объяснить тебе ситуацию, потому что нам нужно следить за тем, что происходит снаружи. Лес полон охотников, которые только и ждут случая спустить курок. — Он обернулся. — Бен, отгони отсюда этот «ягуар» и спрячь его в укрытие.

Высокий блондин повернулся и вышел.

— Труди, приведи маэстро.

Девушка последовала за блондином.

— Дюк, а ты займись мамашей, пока маэстро рассказывает нашему другу-журналисту историю, которую, впрочем, тому уже никогда не придется написать.

Второй парень, жилистый, темноволосый, с типичной бледностью, которая приобретается длительным заключением, в свою очередь покинул комнату.

— А мы с тобой, Джейк, займем пост снаружи, — сказал К.К. оставшемуся гиганту с выцветшими до белизны волосами. — Не думай, отец, что мы проявляем беспечность, оставляя тебя одного. Мы сделаем то, что я тебе обещал, стоит тебе только двинуться с места. Старикан будет здесь через минуту. Ну, еще увидимся.

И бандиты вышли, оставив Питера в одиночестве.

Откуда-то изнутри донеслись аккорды гитары, сопровождаемые гнусавым пением. Стук башмаков удаляющихся бандитов по выложенному мрамором полу необычной картинной галереи усиливался капризным эхо. Питер приблизился к высокому окну, выходящему на север. С этой стороны лес подступал к самому зданию, отделенный свободным пространством всего в пятнадцать — двадцать ярдов. В этой густой темной зелени деревьев и кустарника было его спасение. Питер мог убежать и скрыться в зарослях меньше чем за полминуты, но недвусмысленная угроза бандитов останавливала его. Услышать из лесу выстрелы, положившие конец жизни Линды Грант и модели Тэсдея Рула? Нет уж! Питер не сомневался: К.К. выполнит свою угрозу. Они все оказались в руках шайки опасных безумцев.

Питер сильно вздрогнул, чуть не потеряв равновесие, когда совсем рядом раздался глухой рокочущий голос.

— Думаю, это я виноват, Стайлс, что вы попали в такую передрягу, — произнес Тэсдей Рул, бесшумно приблизившийся к Питеру в своих потрепанных домашних тапочках.

— Вы?!

— Я вообще кругом виноват, — развел руками Тэсдей.

Глядя на сокрушенного сознанием своей вины старика, Питер невольно сравнил его с когда-то мощным старым деревом, готовым рухнуть под очередным порывом сильного ветра. В темных глазах, почти скрытых нависающими бровями, затаились боль и глубокая печаль.

— Когда мы с вами разговаривали, я играл словами насчет «любой гнили, что встречается нам». Я и не рассчитывал, что вы меня поймете.

— Тогда зачем вы это сказали?

— Мне нужно было успокоить самого себя, что я сделал хоть какую-то попытку намекнуть вам на беду, — сказал старик. Обернувшись к незаконченному портрету на мольберте, он с невыразимой нежностью всматривался в него.

— Пока у нас есть время, вам лучше рассказать, что здесь происходит, — предложил Питер.

— А здесь ничего не происходит, мы все просто ждем смерти, — глухо произнес Тэсдей. — Мы с Эмили и та девушка, которую они привели из города, — Линда.

— Что-то вы слишком спокойно говорите об этом, хотя, насколько я понял, ситуация кажется вам безвыходной.

— А вы хотели, чтобы от отчаяния я рвал на себе волосы? Мое время и без того подходит к концу, Стайлс, мне ведь уже семьдесят восемь. Но Эмили! И эта несчастная девушка!

— А между тем Саутворт был совсем рядом, чтобы помочь вам.

— Вас озадачивает, почему я в тот момент прямо не сказал вам, что здесь творится, — горько усмехнулся Тэсдей. — Объясняю: один из парней по имени Джейк притаился сразу за входом, приставив револьвер к голове Эмили, а второй, Джордж, в другой комнате держал под прицелом Линду. А что случилось с Саутвортом? Вы вернулись без него.

— По дороге мы услышали стрельбу в лесу, — объяснил Питер. — Он пошел проверить, что там такое.

— Он знает, что вы собирались сюда вернуться?

— Нет. Я решил вновь подняться на гору после его ухода.

Тэсдей медленно кивнул.

— Вот почему мы еще живы, — сказал он. — А когда кто-нибудь придет искать вас?

Питер задумался.

— Может, они вообще не придут, — наконец сказал он. — Я ведь собрался уезжать, когда разнеслись слухи о пропаже Линды. Я жил в доме своего друга и был уже готов к отъезду, даже уложил вещи в «ягуар»… Кто-то взял машину Саутворта, и я предложил подвезти его сюда. Если я так и не покажусь в городке, все подумают, что я просто уехал домой.

— А когда вы не появитесь у себя дома… где вы постоянно живете?

— Там меня ждут не раньше чем через месяц, так что до этого никто не спохватится, — сказал Питер.

Тэсдей достал из кармана свою почерневшую трубку и начал набивать ее табаком.

— И Саутворт может не возвратиться сюда, — покачал он головой. — Он уверен, что я могу сам себя защитить. Забавная ситуация!

— Что же здесь все-таки произошло, мистер Рул?

— Будем называть друг друга по имени, — предложил старик. — В отличие от этих крыс.

— Ради Бога, переходите к делу, Тэсдей, — нетерпеливо потребовал Питер.

— Они пришли сюда три недели назад, — заговорил Тэсдей. — Четыре парня и эта рыжая. Вышли прямо на нас — на меня и Эмили — из лесу. Безоружные, с виду совершенно обыкновенные — просто пятеро страшно проголодавшихся молодых людей.

— По-моему, сейчас они все вооружены.

— Это мое оружие и боеприпасы, — с горечью сказал старик.

— Итак, они вышли к вам…

— Сказали, что они уклоняются от призыва в армию. Сбежали от армии, объяснили они. Думайте обо мне что хотите, Питер, но я сочувствовал им. Если бы я был в их возрасте, никакая сила в мире не заставила бы меня принимать участие в этой идиотской войне во Вьетнаме.

— А девушка?

— Они зовут ее Труди. Она просто их попутчица, которую они где-то подобрали. Она спит с каждым из них, эта маленькая бродяжка. Моя проблема в том, Питер, что я всю свою жизнь выступал против властей. Только в их возрасте мое сопротивление правительству выражалось в гораздо более мирной форме, как теперь я понимаю. Я всего-навсего сбежал в Париж, чтобы стать художником. Я читал Лоуренса и решил, что секс нельзя связывать с женитьбой, ну и все в этом духе… В этот период я восставал и против старых художников. Сейчас я такая же развалина, какими тогда были они. Я ходил на митинги протеста против тех, кто хотел подвергнуть цензуре произведения таких писателей, как Джойс и Генри Миллер. Сейчас по их книгам ставят кинофильмы. Да, я был настоящим революционером, это так. Мы с Эмили целых пятьдесят лет живем в грехе, невенчанными! Вот такое яростное нежелание примириться с принятым порядком вещей. А сейчас мы ближе и дороже друг другу, чем девять из десяти супружеских пар во всем мире. Всю жизнь мы мечтали о личной свободе и говорили себе, что не так уж важно сохранять верность друг другу. Это дело мещан и безнадежных конформистов. Но мы с Эмили никогда не изменяли друг другу. Каждый день мы напоминали себе, что нам не нужно быть верными и преданными, но никогда не хотели быть иными. Мы любили друг друга все это время, хотя убеждали себя, что любовь в конформистском обществе — это буржуазный предрассудок. Все стороны жизни вызывали в нас мятеж, Питер. Эмили восставала против притворной стыдливости. Она работала моделью. К нам в парижскую квартиру приходили друзья, и она подавала на стол совершенно нагая.

— Лучше расскажите мне о К.К. и его компании, — попросил Питер.

— О них я и рассказываю, — отозвался старик. — Они пришли сюда, потому что выступали против войны и насилия. Так они говорили. Мы приняли их. Это было похоже на старые добрые времена; юность восстала против принятого порядка вещей. Они сказали нам, что их преследуют. Конечно, я обещал помочь им. Девушка принадлежала им всем. Мы думали, они исповедуют все те же старые идеи свободы, о которых Лоуренс говорил пятьдесят лет назад. И хотя мы с Эмили уже не придерживаемся этих идей, но сказали себе, что одобряем их поведение. Ведь когда-то мы до хрипоты спорили, отстаивая эти же взгляды. Но встала проблема, чем их кормить. И я все отлично устроил. Я ездил в городок и в близлежащие деревни на своей старой машине и покупал провизию — так, чтобы никто не обратил внимание, что я закупаю продуктов больше, чем обычно. В течение нескольких дней мы прекрасно проводили время, слушая их разговоры о том, в каком паршивом мире мы живем, понемногу попивая красное вино. Однажды во время поездки за продуктами я купил батарейки для своего старого транзисторного приемника. Я подумал, что немного музыки развлечет всех. Один из ребят, Джордж, — вы еще не видели его, — все время говорил о том, как он любит народную музыку. Он жалел, что у него нет гитары, которая осталась дома.

Старик затянулся дымом и помолчал немного.

Я поставил батарейки, и в тот вечер после обеда мы включили радио. Мы сидели при свечах — вы знаете, что у нас нет электричества, — вокруг обеденного стола, и ребята по очереди танцевали с Труди эти новомодные танцы. Всем было очень весело и интересно. А потом вдруг музыку прервали для специального выпуска новостей. И сообщили, что банда из пяти молодых людей, которая напала на деревушку около Браттлборо и убила семью фермера из шести человек, проскользнула мимо постов на дорогах и сейчас находится за пределами штата. — Тэсдей снова помолчал. — Потом заиграла музыка, но никто не шелохнулся. В тот момент я понял, кто они такие на самом деле: об этом жутком преступлении все говорили уже неделю.

— Помню, — стиснув зубы, выдавил Питер, у которого на щеке дергалась жилка.

— Всех шестерых избили, выкололи им ножом глаза, девочку-подростка изнасиловали, а потом облили бензином и сожгли заживо. — Тэсдей с силой сдавил зубами мундштук трубки. — И это были мои юные революционеры! — Его мощное старое тело содрогнулось от отвращения. — Я спокойно встал из-за стола и направился в маленькую комнатку за столовой, где хранил свое оружие. Но мне не удалось добраться до него. Не успел я дойти до двери, как все пятеро набросились на меня.

— К.К. — его зовут Карл Кремер — тогда же все и выложил мне. Да, это были они. Они намеревались отсидеться здесь, пока их не перестанут искать. Забрали все мои ружья и патроны. Я был слишком глуп, чтобы сообразить, что эти подонки давно уже это сделали и зарядили ружья патронами из кладовки, где я их хранил… Теперь мы уже не играли и не веселились. Я продолжал каждый день или через день ездить в городок за провизией и ловил каждую новость об их розыске. Я делал это потому, что они держали Эмили в качестве заложницы. А что бы вы сделали на моем месте, Питер?

— Не знаю…

— Я уверен, они убили бы Эмили. Ведь если какой-нибудь неуемный шериф поднимется в замок искать их, мы с ней погибнем. Если же я сообщу о банде и сюда пошлют полицейских с целой армией вооруженных добровольцев, они убьют Эмили до того, как эта армия ступит на лужайку. Сегодня днем, когда появились вы с Саутвортом, мы были на волосок от смерти.

— А эта девушка, Линда Грант?

— Самое слабое звено в их связке — этот парень Джорджи, Джордж Манджер. Я думаю, он наркоман. Он все время ныл, что у него нет гитары. Наконец вчера ночью он потихоньку сбежал вниз, в городок. В полночь Барчестер погружается в сон. Насколько я мог понять из того, что они говорили, в местной газетке он увидел рекламу, что в магазине Линды продается эта гитара. По их требованию я постоянно привозил им газеты. Так вот, этот Джордж и решил ее заполучить, чтобы играть свои народные песни. Представьте себе палача, который только и думает о музыке! И вот в темноте он слонялся вокруг ее дома, пытаясь забраться в магазин. Линда услышала какой-то шум и спустилась вниз узнать, в чем дело. Он схватил ее, разбил витрину, взял гитару и двинулся в горы, захватив с собой Линду.

— Зачем?

— Потому что он дурак и молокосос! Они орали ему, что он должен был убить ее на месте. А он твердит, что хотел, чтобы у него была своя девушка. К.К. готов был сразу же пристрелить его, но все-таки не стал. Конечно, они понимали, что Линду сразу же начнут искать, и не сомневались, что с минуты на минуту здесь могут появиться поисковые группы. И их единственный шанс на спасение, если я смогу отправить людей отсюда.

— А если бы вы не согласились помогать им?

— Сначала погибли бы Линда и Эмили, а потом я, а уже потом они вступили бы в бой с добровольцами-горожанами. Разумеется, бандитам не хотелось доводить до этого дело. Они все еще надеются смыться. Чем дольше они здесь, тем больше у них надежды бесследно исчезнуть как-нибудь ночью.

— И оставить вас и Эмили рассказать про них полиции?

— Это, конечно, абсурд, — кивнул Тэсдей. — Они не оставили бы нас в живых. Когда решат сбежать, они не дадут нам возможности пустить собак по их следу. Нас всех ждет смерть, и теперь вас тоже.

— Не понимаю. Если вы все это знаете, почему же не сказали про них Саутворту? Что, сегодня тяжелее умереть, чем завтра?

— Да, — сказал старик, задумчиво глядя на свою неоконченную картину. — Мы с Эмили хотим прожить каждую минуту, которая нам осталась. Минуты, может, часы или несколько дней. Да и потом… Если бы Саутворт начал что-то подозревать, это не помогло бы ни вам, ни нам, ни Линде.

— Кажется, время — наш единственный шанс, — сказал Питер.

— Время есть время, — заключил Тэсдей. — У нас нет ни малейшего шанса спастись. Мне очень жаль, но так оно и есть. Вот увидите. — Он пристально посмотрел на Питера. — Конечно, вы можете попытаться вырваться отсюда. Может, вам и удастся. Может, любой из нас сумеет сбежать. Правда, это будет означать конец для остальных пленников. Но не беспокойтесь о нас, если надумаете убежать. Я не стану винить вас за эту попытку.

— Здесь есть о чем размышлять, — сказал Питер. — Если уж мы никак не можем спастись, было бы здорово устроить так, чтобы и они не смогли сбежать.

— Я бы давно смог это устроить, — усмехнулся Тэсдей. — Могу сделать это хоть завтра, когда поеду за продуктами. Саутворт со своими людьми окружит замок. И тогда наступит конец всем — им, а заодно и нам.

— Этот вариант стоит обмозговать, — сказал Питер.

— Я уже думал о нем, — мрачно проворчал Тэсдей. — И решил, что все, что я хочу, — это прожить столько, сколько отведено — мне и Эмили.

Он повернул голову к двери. Слух не обманул его: за дверью послышался звук шагов женщины, которую он любил.

Эмили вошла в комнату с подносом, на котором стояли кофейник и две чашки. В движениях ее полной фигуры еще угадывалась былая грация. Загорелое лицо было все в морщинах, но они появились от счастливого смеха и от яркого солнца. В непринужденной уверенности женщины было что-то успокаивающее. Что бы ни ожидало ее впереди, она не боялась. Эмили опустила поднос на заваленный тюбиками с красками столик у мольберта.

— Я подумала, что тебе хочется выпить кофе, милый, — сказала она Тэсдею, нежно погладив его по заросшей бородой щеке.

Тэсдей наклонился и, не стесняясь, поцеловал ее в губы.

— Они отпустили тебя? — спросил он.

— О, они очень довольны тем, как обстоят дела, — сказала Эмили и обратилась к Питеру: — Нас с вами так и не познакомили, Питер. Я Эмили Уилсон Рул. Вообще-то просто Эмили Уилсон, но все думают, что после пятидесяти лет совместной жизни мы с Тэсдеем должны быть женаты, и мы не разочаровываем их. К тому же так мне проще получать почту, когда ее направляют на его имя.

— Рад видеть вас не вконец запуганной, — улыбнулся Питер.

— Да, но на самом деле я ужасно боюсь, — сказала она, в свою очередь весело улыбаясь ему. — Мне совсем не хочется умирать. Благодаря Тэсдею, сколько себя помню, я каждый день встречаю с радостью. — Она подняла взгляд на старика. — А до Тэсдея я ничего не помню.

— Вы оба можете мне подробнее рассказать, как они тут… управляются? — спросил Питер.

— До сегодняшнего дня я была у них заложницей, потому что они нуждались в услугах Тэсдея, — сказала Эмили. — Сегодня первый день, когда я расхаживаю повсюду без приставленного к спине ружья, за исключением того момента, когда мы были вместе с Тэсдеем и нас обоих заперли. У Линды тоже сегодня произошли изменения. Конечно, за ней им нужно особенно тщательно следить, но Карл прекрасно понимает нас с Тэсдеем.

— Что это значит?

Положив руку на плечо Эмили, старик-гигант раскатисто проворчал:

— Он знает, как мы ценим жизнь, но в то же время уверен, что мы не предадим Линду, не заставим платить ее своей жизнью за нашу свободу.

— Значит, вы нисколько не сомневаетесь, что они станут убивать, если мы сделаем попытку восстать? — спросил Питер.

— Они уже убили тех людей просто для потехи, ни за что, — покачала головой Эмили. — Ведь они украли у них всего двадцать два доллара и медальон с девочки. И нас они запросто убили бы, просто со скуки. Но дело в том, что они еще нуждаются в нас. Ведь мы обеспечиваем их едой.

— К тому же, если я перестану появляться в городке каждые два дня, кто-нибудь решит подняться сюда, чтобы проверить, все ли у нас в порядке, — объяснил Тэсдей. — Народ в Барчестере очень внимательный и доброжелательный. Если заметят мое отсутствие, то заинтересуются причиной. Вместе с тем бандиты знают, что мы не очень-то жалуем гостей. Поэтому до тех пор, пока я появляюсь в городке, чтобы купить еды, табака, немного вина и других продуктов, никто сюда не поднимется. И пока они намерены скрываться, я им полезен.

— А как они обращаются с девушкой? — спросил Питер.

— С Линдой? — Эмили пожала плечами. — Джордж Манджер, который притащил ее сюда, просто свихнулся. Он целый день распевает для нее старинные баллады! Конечно, за исключением того момента, когда держал ее под прицелом, пока Тэсдей беседовал с вами и Саутвортом.

— Но рано или поздно они ее изнасилуют, — угрюмо заключил Тэсдей. — Они заскучают от безделья и растерзают ее. Она ведь довольно соблазнительная девушка.

— И вы допустите, чтобы они это совершили?!

— Вы соображаете, Питер, что говорите? — с негодованием ответила Эмили. — Если мы вмешаемся, они просто наведут на нас ружья и заставят на это смотреть!

— И после этого, Эмили, вы будете опять с радостью ждать каждого нового дня?

— Ладно, Питер, прекратите! — проворчал Тэсдей.

— Я только хочу дать вам понять, что до тех пор, пока вы представляете для них важность, у вас есть крошечная доля власти над ними.