"Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия." - читать интересную книгу автора (Сурретьлэ Раи)

Глава 12. Странные песни Архра

Мелрия, прихрамывая и сцепив зубы от ноющей и дергающей боли в паху, медленно шла по очередному из коридоров олтиярского дворца в поисках выделенных ей покоев. Владыку увезли отдыхать уже несколько часов назад, а за ними только сейчас удосужились прислать карету, сообразив, что хралы не знают города и вряд ли смогут быстро найти дорогу во дворец сами. Да, девушке было, конечно, интересно все, что происходило вокруг, ее неуемное любопытство и жажда жизни всегда заставляли ее совать свой нос туда, куда ее не просили, но за этот безумный день она очень устала, ведь пришлось много часов ехать на волгхоре, а затем произошло все то, что она увидела во дворце и на площади, прошло много часов, и рана болела все сильнее и сильнее. По мнению хралки, дворен был вычурен, нелеп и слишком велик. Пока она блуждала по его лабиринтам, Мелрии пришлось видеть также и нежилые здания. Так зачем же было строить такие гигантские апартаменты, если не было достаточно людей, чтобы их заселить? Этого она понять просто не могла и только презрительно фыркала, встретив очередной нелепо изукрашенный зал. «Вот взять хотя бы этот, – подумала она, увидев огромный, обитый алым бархатом зал, изукрашенный десятками колонн и незнакомыми ей странными деревьями в кадках, – ну какому идиоту придет в голову жить здесь?» Девушка покачала головой и пошла дальше, обдумывая по дороге все, что ей еще предстояло сделать сегодня. Вечером еще должен был быть пир и, судя по всему тому, что сотворил Йаарх днем, там тоже будет что-то интересное, поэтому пропускать это сборище она не собиралась. А значит, требовалось отдохнуть. И Мелрия, расспросив дорогу у встретившихся ей служанок, пошла к крылу дворца, где поселили Владыку и его свиту.

Идти ей пришлось довольно долго, несколько раз переспрашивая дорогу. Но, наконец, она увидела впереди огромные двухстворчатые двери, у которых в полной неподвижности застыли близнецы Кват и Махр. «Нашла, слава Первому Волгхору!» – мелькнула у нее мысль при виде покоев Владыки. Мелрия хихикнула – все-таки как правильно она сделала, навязавшись Хранителю Меча, ведь он приносил столько нового, что оставалось только удивляться. А ее интересовало все, еще в детстве ее вытаскивали из-под стола в комнате, где совещались воины и наказывали, но это не помогало, назавтра она снова была там. Потому и стала одним из лучших воинов, что все новое буквально впитывала, выискивала, а потому донимала наставников, как никто другой. И в бою всегда лезла вперед, не боясь ни ран, ни смерти. Первой вызывалась на самое отчаянное и безнадежное дело и всегда выходила сухой из воды. Девушка вдруг неудачно шагнула и чуть не застонала от боли. «Д-да-а, теперь вот не вышла…» – подумала она, чувствуя, как кровь промочила повязку и начала стекать по ногам. Хотелось бы ей знать, откуда князь вырыл этот паскудный обряд, она же видела, что Владыке такое извинение было не нужно, видела, как ему было перед ними потом стыдно, да и другие воины, видевшие обряд, рассказывали, насколько ему было плохо, когда он узнал, что же съел. Вспомнив как все это было больно, Мелрия вздрогнула. Хотя она тогда и не показала виду, смеясь над теми, кто морщился или боялся, но не хотелось бы еще раз пройти через подобное «удовольствие». Только сейчас она хоть приблизительно начала понимать о том, что же чувствовали несчастные жертвы Риаллах и других, ей подобных. И Мелрия впервые, наверное, в жизни задумалась о несправедливости этого мира и о том, каким он может видеться пришельцу из другого. Теперь ей понятно стало, почему Йаарх пребывал в таком гневе, увидев самые обычные для Архра вещи.

Девушка оглянулась вокруг и слегка удивилась – в этом крыле дворца суетилось, наверное, несколько сотен слуг, что-то делая, перетаскивая, моя и просто бегая туда-сюда. «Ну да!» – вспомнила она, ведь Свирольт говорил, что эта часть дворца была нежилой, и теперь ее срочно приводили в приемлемый вид. Мелрия прошла мимо близнецов, улыбнулась и кивнула им. На непроницаемых лицах воинов мелькнула ответная, но почти незаметная для стороннего глаза улыбка – Мелрию в племени любили все. Девушка про себя пожалела ребят, оба раньше были неплохими любовниками и в свое время они провели вместе немало приятных ночей. Хралка поймала за шкирку ближайшего пробегавшего слугу и приказала ему показать выделенные ей покои. Тот слабо дернулся и показал рукой на высокую резную дверь справа от покоев Владыки, вырвался и немедленно куда-то исчез. Мелрия открыла эту дверь.

Первое, что она увидела, была Риаллах, склонившаяся со своим любимым широким кинжалом в руках над тихо визжащей от страха белокурой рабыней-крестьянкой, подобранной Хранителем по дороге. «Опять эта сука за свое взялась!» – досадливо скрипнула зубами Мелрия и крикнула ей:

– Риаллах! Оставь девчонку в покое!

– Отстань, Мелрия! – хрипло бросила, не оборачиваясь, внучка Фархата. – Я же тебя не трогаю, не мешай и ты мне немного поразвлечься.

Несчастная Торха скорчилась на диване и с ужасом смотрела на страшных хралок. Обе черные, с мечами и ножами, а вот эта первая еще и хочет ее за что-то зарезать. Она же ничего не делала! Неужели же господин взял ее в рабыни только для этого? Слезы текли из глаз крестьянки, но в голос плакать она уже не осмеливалась, получив несколько хлестких ударов от Риаллах. Если бы ей хоть сказали, в чем же она виновата, пусть бы побили, дома ведь ей приходилось получать каждый день, если не успевала сбежать. Но резать-то за что? Неужели же она так провинилась?.. И ведь не убежишь, теперь она – рабыня… Она вновь взвизгнула от резкого удара прямо по груди.

– Риаллах! – Мелрия схватила подругу за руку, поднявшуюся для нового удара. – Ее взял Владыка и он будет недоволен, если ты ее покалечишь.

– Да плевать я хотела на его недовольство! – с ненавистью прошипела та, вырывая руку.

– А если плевать, – медленно протянула девушка-воин, – то я сама тебя сейчас так отделаю, что ты неделю встать не сможешь.

Риаллах скрежетнула зубами – Мелрия вполне могла воплотить свою угрозу в жизнь, силушкой была не обделена. Тогда она хмуро бросила в ответ:

– Ладно… Пес с этой тварью.

После чего отошла к дивану, села и скрутилась в клубок.

Мелрия наконец смогла рассмотреть свое новое жилище. Покои состояли из большого салона, в который выходили двери пяти больших спален и ванной комнаты. Девушка с любопытством осмотрела каждую из них и осталась довольна, выбрав себе самую дальнюю от входа. Все стены в комнатах и в салоне были обтянуты мягким темно-вишневым бархатом, из-за чего покои имели несколько мрачноватый вид, но были, тем не менее, уютны. В спальнях стояли огромные, устланные мягкими одеялами и большими подушками кровати под балдахинами. Там же были стенные шкафы, тумбочки, кресла, сундуки. А салон был уставлен мягкой мебелью, пуфиками и различнейшей формы диванами, связанными между собой только тем, что все были обтянуты бархатом того же цвета, что и на стенах покоев. Монументальный стол, стоящий посреди салона был столь велик, что его трудно было бы сдвинуть с места и четверым. Самые удобные и глубокие диваны были установлены у стен. На одном из них все еще дрожала от пережитого ужаса бывшая крестьянка Торха, а напротив нее скорчилась на другом Риаллах и тихо всхлипывала.

– Ну что с тобой, подружка? – подошла к ней Мелрия.

– А ты что, не понимаешь? – с отчаянием в голосе спросила та.

– Не понимаю.

– Да я бы предпочла десять раз пройти через то, что сделали с тобой, чем быть рабыней… Понимаешь ты – я рабыня, рабыня!

И она захлебнулась хриплым плачем. Мелрия не знала, что ей ответить, да и помочь также никак не могла. Несмотря на свои привычки, Риаллах все же была ее ближайшей подругой и девушка понимала, что отчаявшийся обуздать своевольную внучку Фархат действительно подарил ее как рабыню Владыке, надеясь, что уж тот ее укротит. Мелрия фыркнула – укротит, как же. Она уже немного знала характер Йаарха и видела, что, скорее всего, может получиться наоборот. Но несмотря ни на что, для гордой Риаллах не могло быть худшего унижения, чем оказаться в рабстве. Да еще с ее то замашками…

– А еще… А еще… – захлебывалась плачем внучка князя.

– Что еще? – присела рядом Мелрия, погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка.

Риаллах уткнулась в нее и продолжала реветь. Только немного успокоившись, она смогла ответить на вопрос подруги:

– Мне… Мне хочется… Мне нужно…

– Чего хочется-то?

– Чего-чего! Между ног все пылает и мокро давно, – резко и со злостью бросила ей Риаллах – Думала хоть вот эту вот дуру заставить… А тут ты…

– Ну, в этом я, возможно, и смогу тебе помочь… – улыбнулась ей подруга.

– Как? – недоверчиво уставилась на нее внучка князя.

– Ну, я же уже порезанная, – продолжала ухмыляться Мелрия, – значит, уже могу…

– Но не совсем же, не так, как положено, – с немалым удивлением посмотрела на нее Риаллах. – У тебя же еще есть вот это…

И она положила руку на одну из пышных грудей сидящей рядом с ней девушки.

– Ну, неужели же ты отрежешь груди своей самой близкой, да еще и беременной подруге, которая просто хочет тебе помочь? – с ехидством спросила Мелрия. – Мне же еще ребенка Владыки кормить придется…

– Так ты вчера таки забеременела?! – так и подпрыгнула на месте от этой новости Риаллах, мгновенно забыв про слезы. – Ты уверена?

– Абсолютно! – уже довольно ухмыльнулась девушка-воин. – Перед отъездом я ходила к матушке Форгой, и она подтвердила.

– Да уж, эта старуха в подобных делах разбирается… – пробормотала Риаллах себе под нос, ее глаза вновь затянулись дымкой желания. – Но неужели же ты готова только ради меня сделать запретное?

– Да только ради тебя уж не стала бы, – довольно ощерилась Мелрия. – Но ты же сама знаешь, что мне всегда и все интересно. Давно уж хотелось попробовать, а что чувствуют те, кто ласкает других там… Что мне приятно, когда кто-то лижет меня, я знаю давно, пользовалась урезанными…

– Ты? – удивилась Риаллах.

– Я, дорогая, не все ж тебе. Но и самой хотелось попробовать, а вдруг понравится? Но раньше я как то не имела особого желания перейти к действиям, знала ведь о последствиях… А теперь, когда все равно отрезали, то почему бы и не попробовать?

– Да, почему бы… – медленно и хрипло протянула Риаллах, облизывая свои полные губы.

Ее дыхание участилось, она поднялась, резким движением задрала подол своей короткой туники и, широко расставив ноги, вновь рухнула на диван. Мелрия, смотря на это, чувствовала легкое, приятное возбуждение, ей было очень любопытно. Она подошла поближе, присмотрелась к промежности подруги и восхищенно присвистнула. Теперь ей стало понятно, почему той были полностью безразличны мужчины – это ж какого размера красавца нужно было бы иметь парню, чтобы удовлетворить эдакое чудо… Да, с такими то размерами неудивительно, что Риаллах могла чувствовать что-либо только от языка. Клитор внучки Фархата также поражал воображение, он был столь велик, что Мелрия даже вновь присвистнула сквозь зубы в немом удивлении. Такого ей не доводилось видеть еще ни у кого из подруг. Девушка хмыкнула – до чего же Риаллах уже возбуждена, как расширились ее малые губы, приоткрывая розовое отверстие, все залитое соками любви. Она медленно, как завороженная, подошла к подруге и осторожно, боясь потревожить свою рану, встала на колени. Но рана все же отозвалась вспышкой боли, и девушка зашипела сквозь зубы. Риаллах уже просто не могла более терпеть, она положила руку на затылок Мелрии и мягко, но настойчиво втиснула ее голову между своих ног. Губы девушки весьма неожиданно для нее уткнулись во что-то мягкое, влажное и приятно пахнущее. Она ощутила под своими губами половые губы подруги и медленно, ласково раздвинула их языком, провела им туда сюда, дотронулась до клитора, отчего Риаллах дернулась, застонала, и, почувствовав возбуждение уже сама, со стоном припала к лону и принялась ласкать его так, как только могла. Ей очень нравился свежий вкус соков возбужденной женщины и Мелрия подумала, что происходящее ей весьма нравится и подобными вещами будет весьма приятно заниматься почаще. Было бы интересно, наверное, сравнить разных женщин… С каждой минутой она увлекалась все более и уже почти не помня себя от возбуждения и удовольствия, работала языком, покусывала, посасывала и творила многие вообще странные для нее вещи. Как ни удивительно, она даже кончила, на что рана, конечно же, отозвалась вспышкой боли. Но Мелрия не обратила на нее никакого внимания, она продолжала лизать подругу, получая от этого невыразимое словами наслаждение. Опомнилась девушка лишь тогда, когда тело Риаллах вдруг задергалось в конвульсиях наслаждения, и в прямо в рот Мелрии вдруг ударила горячая, тугая, горько-соленая струя. Девушка хотела было вырваться и отплеваться, но неожиданно для нее, руки внучки Фархата столь сильно прижали ее голову к своей щели, что девушка не смогла освободиться и, чтобы не захлебнуться, была вынуждена глотать всю эту мерзость. А ее подруга кричала уже в голос и билась в судорогах, продолжая, тем не менее, крепко удерживать голову Мелрии. Лишь через несколько минут Риаллах обессилено откинулась на диване, отпустила голову подруги и виновато прошептала:

– Прости, пожалуйста… Но я, когда кончаю, никогда не могу сдержать мочу…

Мелрия не слушала ее, она изо всех сил рванулась в ванную, и ее вырвало. Она долго еще с остервенением полоскала рот, содрогаясь от отвращения. «Ну, Риаллах, ну сука!» – озлобленно подумала она, и ее снова вывернуло наизнанку. Когда ей, наконец, полегчало, девушка вдруг задумалась над своей реакцией. Ну, моча, ну и что? Что тут такого страшного, вкус ведь был не очень и противен, худшее в походах есть и пить приходилось, и ничего. Почему же ей так противно? Но отвращение не проходило. Она оглянулась на мнущуюся на пороге и ноющую Риаллах.

– Ну, извини меня, пожалуйста… – чуть ли не скулила та. Ну, не смогла сдержаться, я не хотела тебя обидеть. Я ведь так тебе благодарна – теперь хоть человеком себя почувствовала…

– Ладно! Хватит! – резко оборвала ее обозленная до предела Мелрия, с трудом сдерживая желание отлупить подругу. – Ежели же так хочется кого-то обкарнать – вон в коридоре толпы слуг бегают, лови кого хочешь. Уж силушки то сунуть чью-то голову себе между ног у тебя хватит, и потом твори с ним, что хочешь! А меня оставь в покое!

– Спасибо… – расплылась в широкой улыбке Риаллах. – А я об этом и не подумала…

И, подхватив на ходу свой любимый кривой кинжал с крючьями, она, довольная, выбежала из комнаты.

«Вот дура! – обругала сама себя Мелрия. – Да эта зараза же весь дворец на уши поставит…» Но тут же она скривилась от боли – от резких движений рана открылась, и кровь стекала по ногам, уже почти промочив ее кожаные штаны. Девушка доковыляла до дивана и скрутилась на нем калачиком. Но тут она краем глаза углядела восторженно взиравшую на происшедшее Торху и приказала белобрысой:

– Иди сюда. Поможешь…

Торха сорвалась с места и кинулась к Мелрии. Она смотрела на то, что случилось в этой комнате, и бешено завидовала той, которую ласкала эта вот потрясающе красивая хралка. Как бы она хотела оказаться на ее месте… Она сама почти постоянно изнемогала от желания и никак не могла его удовлетворить, никто не хотел ее. Теперь, когда ей выпало такое счастье, и ее взял в рабыни столь важный господин, у девушки появилась хоть какая-то надежда. Но сейчас она просто изнемогала и вовсю теребила у себя между ног. А вдруг эта красавица хочет и у нее?.. Но это было просто невозможно, и крестьянка только тяжко вздохнула про себя, подходя к Мелрии.

– Сними с меня штаны, пожалуйста, только осторожно, болит… – пробормотала ей высокая хралка.

Торха послушалась ее, и не спеша, потихоньку стащив с той узкие кожаные штаны, пришла в ужас. Все ноги женщины-воины были залиты кровью. А на промежность была наложена туго затянутая на талии повязка.

– Сними повязку…

Крестьянка медленно размотала ее и хотела снять, но та присохла, и девушке пришлось поливать ее водой, прежде чем она поддалась. Хралка в этот момент вздрогнула от боли, на ее глазах выступили слезы. А Торха вновь пришла в ужас, поняв причину, почему эта, бесстрашная на вид, девушка, согласилась ласкать свою подругу языком – у нее же было отрезано сокровенное женское… И совсем недавно, еще даже не засохло… Зачем же она ходила? Почему не отлеживалась, пока не заживет? Торха представила себя на ее месте и содрогнулась. Но, присмотревшись к ране внимательнее, крестьянка поняла, что отрезано не все, лишь сверху срезано немного. Да и грудь у нее была цела. Тут девушка вообще перестала что-либо понимать – у них в подобных случаях отрезали все, почему же не отрезали у этой хралки? Но чего же она хочет от нее, Торхи? «Может она хочет, чтобы я отрезала ей грудь? – предположила крестьянка и отчаянно замотала головой. – Но я не смогу!»

– Набери воды, промой рану, возьми вон в том мешке мазь и свежую повязку. Потом наложи… – пробормотала ей уже засыпающая Мелрия.

Торха выполнила все требуемое, обрадованная тем, что ей не придется выполнять работу палача, пусть лучше ее подруга старается. Затем укрыла спящую молодую женщину и долго еще сидела рядом с ней, смотря в ее лицо.

Кровные сестры Владыки также были устроены недалеко от его покоев. Девушки отдыхали, готовясь к вечернему пиру и обсуждали увиденное сегодня. Да, они ожидали от старшего кровного брата чудес, но увиденное в этот день все же сильно поразило их. Конечно, их воспитывали в преданности Владыке с детства, они читали и слышали сотни легенд и сказаний о нем. Но одно дело было слышать, а совсем другое – увидеть воочию. Да и то, что произошло с ними, девушки воспринимали как совершенно естественное, они претерпели боль, ведь их мужья напали на того, кому клялись в верности. А отдать жизнь за свой народ всегда было честью для любого храла. Конечно, ни одна из них не хотела бы вытерпеть подобное еще раз, слишком уж больно это было, да и Риаллах тогда больно уж разошлась, могла ведь сделать необходимое и не столь мучительно. И уж никак они не ожидали для себя такой чести, как стать кровными сестрами Владыки всего лишь за то, что лишились женских органов. Но все-таки было жаль, что никогда более им не познать любви. Спасибо старшему брату, что хоть от боли их избавил. Любой из их народа умел терпеть боль, если в этом была необходимость. Но если была возможность ее избежать…

Икенах не участвовала в общих разговорах, спокойно сидя у окна и неспешно расчесывая свою густую рыжую гриву, когда услыхала голос Хиенах, лежащей на животе посреди роскошного ковра, застеленного на полу, и увлеченно болтающей ногами в воздухе.

– Послушай, рыжая, а ты то почему с нами поперлась на личное извинение, были же другие желающие? Для тебя ведь твоя щель была образом существования.

– Откуда я знаю, – отмахнулась она от вопроса подруги. – Вы пошли, а я за вами.

– Ну и дура!

– Сама знаю, что дура… – хмыкнула Икенах. – Да теперь-то что уже поделаешь?

– Да, – ухмыльнулась лежавшая на диване черноволосая Тарнах, – теперь уж точно ни фига не поделаешь. Отрезано и точка. А старший брат все это съел…

– И ты думаешь, ему это было приятно? – с иронией спросила ее Хиенах. – Ты вспомни его лицо во время вышеуказанной процедуры.

– Я лично, кроме боли, ни хрена не помню! – фыркнула Икенах. – Только об одном и думала, чтобы прямо на том помосте не упасть…

– А я, несмотря на боль, все же обратила внимание, – продолжила шатенка. – Ему то как раз такое извинение и на фиг не нужно было. Сами сглупили, бабы…

– Вот уж точно, что сами, – хихикая, вступила в разговор Лонхиль. – Теперь токмо в рот…

– Это уж как кто захочет, – проворчала Тарнах. – Но главное, по-моему, то, что мы отныне – кровные сестры Владыки, и это стоит отрезанного!

– Согласна, стоит… – вздохнула рыжая, внимательно обследуя свою абсолютно гладкую, лишь с маленькой дырочкой для отправления естественных потребностей, промежность. – Но ведь хочется…

– Конечно, хочется… – согласилась с ней Лонхиль. – Мальчишкам проще, им и то, от чего хочется, отрезали. Теперь и желаний нет, я спрашивала…

– Ладно, девки! – оборвала их Хиенах. Что вы все о грустном, да о грустном? Мало тем для болтовни? Я лично, спать отправляюсь.

И действительно, через некоторое время уже все девушки разошлись по своим комнатам и улеглись хоть немного поспать перед тем, что предстояло им вечером.

А в личном кабинете олтиярского короля в это время, сидя за круглым столом, пили вино шестеро свежеиспеченных кровных братьев. Кандагар до сих пор не мог опомниться – Морхр его брат?! Странно… Аллорну и остальным он уже не удивлялся, количество впечатлений было слишком велико для одного дня. Шах еще вчера не мог бы себе представить подобного развития событий. Но все то, что было раньше, теперь перестало иметь какое-либо значение, предстояла страшная война всех со всеми, это-то Кандагар хорошо понимал и внутренне ежился, не представляя себе, что же будет с ним и его народом.

Все они потихоньку присматривались друг к другу, говоря обо всем и ни о чем, но не касаясь пока серьезных вещей. Ведь каждый понимал, что остальные пятеро, сидевшие напротив, отныне были теперь ему более близки, чем самые ближайшие из родственников. И если с одним случится какая-либо беда, то другие в тот же момент это почувствуют. Кровное братство налагало на человека величайшую ответственность, ибо, когда заклятие свершалось, он бы уже не смог сделать что-то плохое по отношению к кровному брату или сестре. Повелители народов изучали друг друга, пытаясь понять, как же им теперь жить, и как жить подвластным им народам. Они ожидали, пока не пробудится их сюзерен.

Король Олтияра медленно поднялся на ноги и негромко сказал:

– Братья мои! Есть еще одно, о чем я должен вам рассказать.

Остальные молча уставились на него, ожидая продолжения. Морхр некоторое время помолчал, затем заговорил снова.

– Откуда я, не владеющий магией, узнал о пришествии Владыки, вы не задумывались?

Кандагар кивнул головой – ой, как еще задумывались…

– Так вот! – лицо короля стало тревожным, в нем появились какие-то торжествующие черты. – Один из магов Совета на нашей стороне, именно он сообщил мне обо всем и передал для всех трех стран списки предателей.

– Кто он? – прошипел схорр.

Морхр махнул в сторону внутренней двери, ведущей в библиотеку:

– Представляю! Магистр Книги Элинор.

И в дверях появился совсем молодой еще черноволосый мужчина с серыми глазами, одетый в черно-серебристую сутану высшего мага Колхрии. Воцарилось молчание.

Элинор тоже молча рассматривал собравшихся и внутренне торжествовал. Воистину, этот день был днем сюрпризов. Он хотел, чтобы у Владыки появились помощники, но что его вассалами станут сразу шесть государей, он ну никак не рассчитывал. Особенно аллорны и храрги явились для него полнейшей неожиданностью. Чего уж тут говорить о загадочных схоррах – ведь никто из магов никогда не мог и на десять миль приблизиться к их загадочным островам. Кроме догадок ничего не было, не знали даже, как они точно выглядят. И вот они здесь… И они – вассалы Владыки, на которого маг поставил все, в том числе и самую жизнь. Да и сам Хранитель Меча сегодня вытворял такое, что Элинора передернуло от воспоминаний о том, как он катался по полу библиотеки Морхра в приступах жесточайших болей по всему телу. Этот кошмар длился не менее получаса. Какую же жуткую магию использовал Владыка – о существовании подобных заклинаний лишь вскользь упоминала Книга Предела. Но он, Магистр Книги, хотя бы понимал, в чем тут дело, а уж другие-то маги и вообще ничего не знали о том, что же с ними случилось, в чем же причина приступа болей. Элинор покачал головой, в этот день все будто бы сговорились удивлять его – взять хотя бы Морхра с его идеей кровного братства вассалов Владыки. Человек, аллорн, храрг и схорр – кровные братья? Маг представил себе физиономии членов Совета после получения подобного известия и едва удержался от смеха. Не-ет… Этого им знать еще нельзя, да и вряд ли они смогут узнать о чем-либо из Олтияра – уж больно качественно Морхр выбил их шпионов. Маг разрешил себе почти незаметно улыбнуться, поклонился всем и сказал:

– Вы все, Ваши Величества, кроме, возможно Вас, – он вежливо поклонился в сторону схорра, – слышали обо мне, о моей конфронтации с Главой Совета Фолергом, моих взглядах и скандальном избрании в Совет.

Все, кроме Тла-Ан Ол-Ита, согласно склонили головы.

– Вы не могли бы, Ваше Величество, просветить Повелителя Соухорна на мой счет? – попросил маг Морхра и тот, кивнув головой, сжато рассказал схорру историю молодого мага и своих взаимоотношений с ним.

– Я все же не могу понять, – спросило Дитя Тьмы, – почему же вы так ненавидите Совет, ведь вы же маг?

– Они убивают самую магию, – криво улыбнулся Магистр Книги. – За все две тысячи лет не то что не было придумано ни одного нового заклинания, но и забыто более половины старых. Развитие науки также остановлено. Последствия вы знаете не хуже меня – мы на грани голода, Фофар поддерживают искусственно, отбирая у вас 70 процентов всех продуктов. Но и это не спасает – в Харнгирате уже убивают слабых младенцев, им их не прокормить. Нам нужно что-то менять, а Совет закостенел в своих взглядах, они видят только свою пресловутую «стабильность» и боятся всего нового. И я также не могу понять необходимости их жестоких законов. Не могу понять, зачем они направляют всю энергию человечества на всякую грязь и скотство! На сексуальные жестокости и зверства…

– Ну почему они это делают, – засмеялся шелестящим смехом схорр, – я вам смогу объяснить.

– Объясните! – стал похожим на насторожившегося гончего пса маг.

Все присутствующие также заинтересованно уставились на Дитя Тьмы, лишь на губах Светоча Древа блуждала легкая, понимающая улыбка.

– В отличие от ваших стран, – поклонился им Тла-Ан Ол-Ит, – на Соухорне, куда человеческие маги никогда не имели доступа, сохранились хроники времен предыдущего Владыки и более поздних времен. У вас же их отобрала Серая Башня и заменила на те, которые маги посчитали нужными. Даже вы, маг, не знаете, как все было на самом деле, ничего не знаете о том, что тогда происходило. Лишь аллорны, благодаря своему бессмертию, помнят…

– Да, мы помним, – согласился со схорром Иллан-Илль. – Но хроники были отобраны также и у нас. Впрочем, и события мы видели тогда совсем с другой стороны…

– А у нас, в Серой Башне, – с горечью сказал молодой маг, – все россказни о существовании Серого Убийцы и магии Предела считают опасной ересью и наказывают за разговоры об этом. Со мной смирились лишь тогда, когда я уничтожил нескольких закостеневших скотов, и они поняли, что просто уже не способны справиться со мной, ибо я являюсь магом Предела.

– Вы владеете магией Предела? – недоверчиво посмотрел на него схорр.

– Да, – ответил Элинор. – Среди развалин Мхейра в Диких Землях мною была найдена легендарная Книга Предела, и она позволила мне прочитать себя.

– Мхейр… – мечтательно улыбнулся Молот Храргов. – Какой великий город это был когда-то…

– Даже сейчас, по развалинам можно судить об этом, – согласился с ним маг.

– Да, – протянул Повелитель Соухорна, – это объясняет очень многое… Ведь магия Предела самодостаточна.

– Что вы имеете в виду? – вскинулся Элинор.

– С ее помощью вы можете создавать что угодно, почти не используя внешних источников энергии, так как Предел включает в себя и Свет, и Тьму, и многие другие силы. Обращаясь же к какой-либо одной из сил, вы вынуждены платить ей какую-либо цену, которая чаще всего не устраивает вас самого.

– Да, – кивнул головой маг, – я заметил, что с помощью Предела можно многое сделать во много раз быстрее и проще, чем с применением чего-либо иного. Но мне очень трудно дается его постижение, некоторые из своих страниц книга не открыла даже мне…

– Неудивительно, ведь у вас нет учителя, – покачал головой схорр.

– Увы, это так…

– Но все-таки, – обратился к нему Морхр, – расскажите нам, пожалуйста, почему маги направляют нашу энергию на скотства, что им это дает?

– Хорошо, – согласился схорр, – я расскажу вам. Тогда, пять тысяч лет назад, Владыке не присягнула треть мира, как сейчас. У него были только мы, уррун-хурры и воины из людей, которые позже стали называться хралами.

– Хралами?! – даже привстал с места олтиярский король, – Но они же живут здесь, на нашем материке и также уже присягнули Владыке.

– Вот этой новости я искренне рад! – улыбнулся Тла-Ан Ол-Ит. – Ибо то были непревзойденные воины, лучшие из лучших со всего мира стекались тогда к Владыке, плененные мечтой о свободе, и именно из них образовался этот невероятный народ.

– Они и сейчас таковы, – улыбнулся Морхр и рассказал схорру историю нашествия хралов триста лет назад и о том, как был убит в собственном дворце его дед.

– Ничего удивительного, – отозвался тот. – Но я продолжаю. Тогдашние маги, быстро позабыв о собственных распрях, сумели натравить на Владыку почти весь мир. Была длинная и кровавая, длившаяся более двадцати лет война. И если бы не предательство одного из аллорнов, служившего Владыке…

– Ниарн-Иллень… – глухо вставил Светоч Древа.

– Да, именно так его и звали, – кивнул головой схорр. – Благодаря тому, что он знал все в крепостях Владыки, нас сумели победить. Сперва мы все ушли из наших земель на пустынные острова, которые и назывались-то – Пустоши Марранхи. Там была построена гигантская цитадель – Серый Город. Еще много десятков лет мы оборонялись от постоянных нападений, и никто не мог ступить на территорию островов. Владыка мог бы уничтожить всех врагов силой своей магии, но он не хотел делать этого, посчитав, что раз его не хотят, он должен уйти. И он ушел… Куда? Я не знаю… Наверное, не знает никто. Мы тогда переселились на безымянные острова далеко на юге, назвав их Соухорном, в честь столь любимого нами ранее озера. Хралы ушли в Дикие Земли, как стала называться страна Повелителя Тени после нашего поражения. А вот что сталось с уррун-хуррами не описано ни в одной хронике.

– Мне больно и стыдно говорить об этом, – встал с места Светоч Древа, – но уррун-хурры были уничтожены нами. Вырезаны до последнего младенца. И выслеживая последних спрятавшихся в чаще детей, мы искренне верили, что делаем добро… Я очень хорошо помню эту охоту…

– Я понимаю вашу боль, брат мой, – встал с места, подошел к аллорну и положил ему руку на плечо схорр. – Может быть, вы сможете искупить эту вину перед своей совестью. Я желаю вам этого, ведь теперь вы с нами. К тому же, вполне возможно, что кто-то из них остался в Сером Городе и выжил там. Ведь, если я не ошибаюсь, и до сих пор никто не может высадиться на Пустоши Марранхи?

– Да, до сих пор, – глухо ответил аллорн.

– Но я продолжаю, – сказал Тла-Ан Ол-Ит, садясь на место и отпивая глоток вина из своего бокала. – После ухода Владыки на Архр опустилось безумие. Каждый дрался с каждым, войны и нашествия прокатывались одно за другим. Образовались и рухнули через триста лет государства драконов и только чтобы победить их, люди объединились. Начались Первые Драконовы войны. А как только драконы были разгромлены, победители тут же вцепились в глотки друг другу. Ни одно государство не стояло в те времена более тридцати лет. И тогда маги, которым все это уже успело надоесть, начали искать выход. Три тысячи лет назад маги ордена Предела, обосновавшиеся на Колхрии, собрали на консилиум всех высших магов Архра, не делая различия между Белыми, Черными, Стихиальными орденами, были приглашены даже адепты Равновесия и Превращения. Они сообщили им, что нашли выход из тупиковой ситуации постоянной бойни и остальные маги, как это не удивительно, откликнулись и собрались в Серой Башне. Маги Предела предложили всем объединиться в единый орден, возглавляемый Советом Высших магов. Все несогласные были уничтожены прямо в зале Собраний. Вот с тех-то пор и существует Совет Магов Колхрии. Главной идеей ордена Серой Башни стало привести мир к равновесию и стабильности. Но у них долго ничего не получалось, ибо у людей есть страсти, которые им нужно удовлетворять и ради этого они идут на все. И еще лет через двести одна «светлая» голова предложила усилить одну из страстей человечества, а именно сексуальную, и направить все усилия людей на ее удовлетворение. Я не знаю, как у них это получилось, но через триста лет во всем мире началось повальное безумие похоти. Аллорны, жившие тогда, наверное, помнят, как это было…

– Это было страшно… – мрачно ответил Светоч Древа. – Когда даже мы сутками предавались безумствам, забывая о еде и сне… А уж что творилась в человеческих городах, мне даже вспоминать не хочется…

– На нас, – грустно улыбнулся схорр, – этот непонятный усиливающий сексуальное желание фактор тоже действовал. Но мы всегда отличались повышенной, по сравнению с иными расами, сексуальностью, и поэтому привыкли к новому состоянию быстрее. Да, впрочем, оно через несколько лет стало более слабым. Но человеческая цивилизация была почти уничтожена, люди предавались безумным оргиям, пока не умирали от истощения. Выжили только те, кто смог приспособиться к постоянному желанию. Но у выживших уже не было каких бы то ни было моральных барьеров в удовлетворении своей похоти… Тогда маги, чтобы направить желания людей в нужную им сторону, законодательно ввели ограничение способов сексуального удовлетворения, сперва на Колхрии, затем в созданной ими из разрозненных племен Фаллингара империи Фофар, а уж после этого, с ее помощью, и по всему миру. Эти законы вам всем прекрасно знакомы – они требует нарушившего их искалечить, сделав его или ее бесполым. И историю их дальнейшего внедрения вы также знаете. Сперва, по окончанию завоевания Фофаром всего мира, действительно казалось, что наступило благоденствие и тишина, прекратились войны, были образованы многие из государств, живущих до сих пор, не стало голода, эпидемий. Но одновременно с этим прекратилось и развитие. Сейчас наш мир снова приведен на край пропасти. Ведь маги, постепенным и планомерным воспитанием вбили в головы людям, что самым прекрасным в мире являются запретные удовольствия… И разумные все свои силы и фантазию тратят для их достижения, а отнюдь не для постижения нового. А фантазия разумного существа бесконечна, сколько способов и каких разнообразных было придумано для удовлетворения запретных желаний. И кто-то из магов придумал для выхода человеческой жестокости и агрессивности рабов для удовольствий и их принародное урезание. Я уже даже не говорю о бесчисленном количестве обычных рабов, обеспечивающих так называемое благополучие. Цену ему вы все знаете. Но некоторые народы Архра отказались принимать их садистские законы. Это аллорны, храрги и драконы.

– Драконы? – с удивлением спросил Молот Храргов.

– Да, именно драконы, – ответил Тла-Ан Ол-Ит. – Воспользовавшись тем, что из-за барьера Масуана Дикие Земли стали недоступны для бескрылых, они вновь создали три государства и очень размножились. Все три страны курировал великий Серый Дракон, Король Драконов.

– Тот, с кем должен объединиться Владыка… – почти прошептал Кандагар.

– Да, это был он, – коротко кивнул головой Повелитель Соухорна. – И когда насаждаемые Серой Башней законы утвердились почти по всему миру, они попробовали навязать их и драконам. Но разве эти до безумия гордые существа могли бы пойти на что-либо подобное? Нет, конечно. Начались Вторые Драконьи войны. Драконов погубила чрезмерная гордость одной из их рас – бронзовокрылых, которые решили, что способны справится с врагом самостоятельно, без тех, кого они и за драконов не считали, вот они в самый решающий момент и отошли в сторону, дав людям возможность разбить остальных. А через некоторое время были разгромлены и сами. Мне очень жаль, что в нашем мире почти не осталось этих прекрасных существ, но война с ними затянулась на триста лет и именно она спасла остальные два народа. Маги решили действовать тоньше и вас, братья мои, просто начали тихо выживать отовсюду, пока вы и не оказались на полярном материке, недалеко от наших островов.

– Если бы не аллорны, – хмуро пробормотал себе под нос Рохтр-Урх-Мрок, – мы бы на Оллиниари не выжили…

– Вполне возможно, – поклонился ему схорр. – Но я закончу. Вы все знаете, как маги действовали и действуют. И теперь, когда наш мир балансирует над пропастью, вновь пришел Владыка. Я могу только надеяться, что он изменит хоть что-нибудь…

– Это надежда всех нас… – мягко улыбнулся аллорн. – И нам, братья мои, теперь остается одно – служить тому, кого враги наши прозвали Серым Убийцей…

Шесть голов согласно кивнули.

– А скоро ли придет Владыка? – спросил Молот Храргов.

– Я уже послал разбудить его, – ответил олтиярский король.

У дверей покоев Владыки препирался с охраняющими ее хралами старик-управитель. Он очень боялся их, но госпожа Наламир, главная горничная дворца послала его разбудить Владыку, так как получила приказ самого короля. Кровным же братьям Йаарха было с высокого потолка наплевать на приказы каких-то там королей, ведь они видели, каким их старшего брата унесли с площади и считали, что он должен отдохнуть. Старый слуга доказывал им, но воины обращали внимание на его слова не более чем на жужжание мухи. Управителю не оставалось ничего другого, кроме как идти на поиски принца. И лишь когда он привел Свирольта, которого Махр и Кват уже знали, слуге удалось убедить их, что Владыку пора будить. Но ни принца, ни управителя в покои Владыки воины так и не пропустили. Вдруг старик увидел пробирающуюся около стенки, старающуюся быть как можно незаметнее девушку-рабыню и ему в голову пришла интересная мысль. Он улыбнулся этой идее и спросил у хралов:

– А что, если послать девушку? Вдруг Владыке, когда он проснется, захочется поразвлечься?..

Махр вопрошающе посмотрел на брата и тот одобряюще кивнул, идея ему понравилась, он помнил себя со сна, когда еще был мужчиной, и помнил, как ему тогда порой хотелось женщину.

– Хорошо, – коротко ответил слуге воин.

Управитель повернулся к рабыне, уже успевшей пробраться мимо них и собирающейся скрыться за поворотом.

– Эй ты! – крикнул он девушке. – А ну-ка иди сюда! Да-да, ты!

Рабыня дернулась, глаза ее сделались похожими на глаза побитой собаки и она, постоянно кланяясь, поплелась к управителю. Подойдя, девушка поклонилась старику до пола и тихо сказала:

– Я к вашим услугам, господин управитель…

– А, это ты… – с презрением протянул он. – Слушай приказ.

– Да, господин мой, – прошептала дрожащая девушка.

– Ты войдешь в покои Владыки и разбудишь его, а также сделаешь все, что он только пожелает. А если что-то сделаешь так, что ему не понравится, тебя будут сечь, пока мясо на заднице от костей не отстанет. Поняла?

– Да, господин управитель… – белея от безмерного ужаса, прошептала девушка, ее била крупная дрожь

– Только очень осторожно! – с угрозой глядя на рабыню, сказал Кват.

Она судорожно кивнула и, пошатываясь, пошла к двери. Храл открыл ее, и рабыня вошла. Стук захлопнувшихся створок как бы отсек ее от жизни. Девушка оперлась о косяк и попыталась перевести дыхание. Это ее-то послали будить страшного Серого Убийцу? Зачем же она пошла на кухню?.. Но ведь так хотелось есть, а кухарки обещали, что если она хорошо полижет им, то ей дадут кусок пирога, может быть даже с начинкой… Хоть там ей приходилось так тяжело, толстая Дурнар, после того как кончит, всегда испражнялась ей в рот и заставляла глотать… При этом воспоминании несчастная рабыня содрогнулась от отвращения. Но ведь выхода у нее не было, она не ела уже два дня, вот и пошла на кухню, надеясь хоть на что-то. И так глупо попалась… Девушка судорожно всхлипнула – ведь Владыка ее убьет… «Ну почему мне так не везет… – метались в голове заполошные мысли. – Ну что я такого сделала этому проклятому миру, что у меня всегда все так плохо…» Ведь если Серому Убийце хоть что-то не понравится, ее засекут или вообще отправят в комнату Ухода. Представив себе кончик острого кола, входящего в ее зад, девушка тихонько, как щенок, заскулила. Все еще дрожа, она наконец оторвалась от косяка и нетвердыми шагами прошла в спальню.

Первое, на что рабыня обратила внимание, был, конечно, столик, на котором стояло вино, а также несколько ваз с фруктами, печеньем и кусками роскошного мясного пирога, какого ей не доводилось есть уже несколько лет. Рука сама собой потянулась в ту сторону, но девушка отдернула ее в страхе, что кто-то увидит ее, и сглотнула голодную слюну. Затем повернулась к гигантской кровати, хотя столик притягивал ее взгляд, как магнитом. Но все равно нужно было выполнять приказ, девушка вновь глянула на кровать и впервые увидела страшного Серого Убийцу. И удивилась – лежащий на спине невысокий обнаженный русоволосый мужчина совсем не был похож на чудовище из легенд. Он мирно посапывал и вообще выглядел совершенно обыкновенно. Но тут девушка вспомнила, как трясся дворец от заклинаний этого человека, и вновь задрожала крупной дрожью. Она залезла на кровать и очень осторожно дотронулась до плеча спящего, но он не отреагировал, продолжая похрапывать. Минут десять девушка возилась с ним, осторожно дотрагиваясь до его тела и негромко прося Владыку проснуться, но ничего не помогало. Тогда она села на кровати и тихонько заплакала. Но сквозь слезы рабыня вдруг заметила, что ее действия все же вызвали некий результат – спящий мужчина возбудился и его член стоял, как палка. «А может… – мелькнула в ее голове отчаянная мысль. – Ведь это все, что я умею…»

Несколько минут она сидела неподвижно, набираясь решимости, затем со смелостью отчаяния наклонилась над спящим и аккуратно дотронулась губами до головки его члена. Мужчина застонал и как-то даже подался навстречу ее губам. Рабыня радостно улыбнулась – кажется, ему нравилось то, что она делала, и девушка уже смелее открыла ротик и принялась привычно ласкать мужской орган.

Пробуждение Йаарха было на удивление приятным. Кто-то делал с ним нечто, настолько нравящееся ему, что он даже застонал от полноты чувств. Приоткрыв один глаз, он сонным взглядом оглядел себя и увидел незнакомую ему девушку, увлеченно делающую ему минет. Несколько минут Хранитель с удовольствие наблюдал за темно-кудрой головкой, профессионально двигающейся вверх-вниз, постанывая от наслаждения – у малышки был прямо таки волшебный язычок, и она им беззастенчиво пользовалась. Откинувшись на постели, он подавался навстречу ее движениям всем телом. Редко доводилось ему встречать женщин, столь хорошо умеющих доставить мужчине наслаждение. Йаарх задрожал всем телом, почувствовав приближение оргазма, и хотел было вынуть член изо рта девушки, он понимал, что ей это могло бы быть неприятно и не хотел, чтобы она обиделась на него. Но не успел и кончил незнакомке прямо в рот. Ему стало неудобно, что он так опростоволосился, но девушка не оторвалась от него, она высосала все до последней капли, проглотила и продолжала очень ласково посасывать его член, пока тот окончательно не успокоился. «Стыдно… – все равно укорил он себя. – Нужно будет ответить девочке тем же, учись быть благодарным, скотина…»

Он еще раз, уже с любопытством осмотрелся, пытаясь понять, где же находится. И удивленно присвистнул – кровать, на которой он лежал, стояла не в комнате, а в целом зале, безвкусно и аляповато изукрашенном. Да и сама кровать была столь гигантской, на ней можно было уложить десятка три человек и еще бы место осталось. Где же это он? И кто эта девушка?

«Ты в своей новой спальне во дворце короля Морхра, твоего вассала, – обозвался на его невысказанные вопросы Серый Меч. – Когда тебя сюда приволокли, ты уже дрых без задних ног. А кто девушка, я не знаю, у нее и спрашивай»

Хранитель вспомнил обо всем происшедшем за этот безумный день, и ему стало несколько не по себе от всего того, что он ухитрился сотворить. Он поежился и посмотрел на девушку, смотрящую на него с какой-то надеждой во взгляде.

– Кто ты, малышка? – спросил он.

– Нилхат, Владыка, – поклонилась ему стоящая на коленях девушка. – Меня послали разбудить вас, но осторожно. А вы никак не просыпались… Извините меня, пожалуйста, но я не нашла другого способа…

– Способ весьма удачный, милая, – засмеялся Йаарх. – Я очень тебе благодарен.

– Но ведь для этого я и предназначена… – с легким недоумением ответила она, хоть на лице ее и отобразилось невыразимое облегчение.

Хранитель не обратил внимания на ее слова, с удовольствием ее рассматривая. Не очень красивое, но крайне милое личико, вызывающее нежность и желание защитить. Большие синие глаза, на дне которых почему-то плескался страх, слегка курносый симпатичный носик, черные вьющиеся волосы до плеч и матово белая кожа. Правда она была совсем плоскогрудой, но ее фигурка была просто великолепной, легкое платьице, в которое она была одета, скорее подчеркивало, чем скрывало нежные округлости ее задика. Йаарху захотелось прижаться к нежной коже девушки и целовать, целовать, целовать ее. Он встал на колени, положил ей руки на плечи и с удовольствием сделал то, что хотел – нежно поцеловал Нилхат в полные губы. Сперва она сжимала их, но через некоторое время ответила на поцелуй. Он нежно гладил ее по спине и телу, наслаждаясь приятным свежим запахом ее кожи. Когда же он оторвался от нее, то первое, что он увидел, были наполненные непониманием и недоумением глаза. Он засмеялся и вновь лег, положив голову Нилхат на колени. Рабыня начала несмело гладить его волосы. Но тут Хранитель перехватил голодный взгляд, брошенный ею на столик. Он поднялся, взял со стола вазу с пирогом и подал ее девушке. Затем налил вина в бокалы и с ними вместе вернулся на кровать. Нилхат потрясенно смотрела на вазу, но все еще не решалась взять что-нибудь, боясь, что Владыка решил посмеяться над ней и вырвет еду у нее изо рта, как бывало с ней уже не раз… Но есть хотелось так неимоверно, что она то и дело сглатывала голодную слюну и чуть не плакала, сдерживаясь из последних сил.

– Ты голодная, малышка? – услыхала рабыня голос Владыки.

– Д-да, господин, – с трудом выдавила она из себя.

– Так кушай, не стесняйся, – с доброй улыбкой сказал ей Хранитель. – Выпей вот вина, по-моему, вкусное…

Он сунул девушке в руку бокал и она, не верящими, перепуганными глазами смотря на него, сделала глоток. Рабыне казалось невозможным происходящее, все было каким-то странным сном – сам Владыка угощал ее вином. Она поставила бокал на кровать и дрожащими руками взяла с вазы кусок пирога. Йаарх удивленно смотрел на девушку, схватившую кусок обеими руками и жадно поедающей его, затравленно оглядываясь по сторонам, как будто кто-то мог забрать у нее еду. Доев, девушка вновь потянулась к вазе, но глянула на него, вздрогнула и робко спросила:

– А можно еще?..

– Да кушай сколько хочешь, маленькая, – улыбнулся он ей, ничего не понимая.

Нилхат съела все, что было в вазе. Все время, пока она ела, Йаарх удивленно смотрел на нее – девушка была какой-то перепуганной и явно очень голодной. «Ее что, голодом морили?», – удивленно спрашивал он у себя. Увидев, что она закончила, он вновь подал ей вино, затем поставил опустевшие вазу и бокалы на пол и опять улыбнулся ей. Нилхат несмело улыбнулась ему в ответ. Она все еще не могла поверить, но как же хорошо было чувствовать себя сытой. Рабыня видела, что Владыка еще что-то хотел от нее, и была готова сделать все, что он прикажет. А Йаарху все сильнее и сильнее хотелось одного – ощутить своими губами и языком тот нежный и прекрасный цветок, который скрывался под платьем девушки, между ее стройными красивыми ножками. Он протянул руку и погладил ее по внутренней стороне бедра, затем взял большую подушку, положил ее рядом с собой и ласково сказал ей:

– А теперь, моя хорошая, задери свое платьице и садись сюда, на эту подушку. И ножки расставь…

Нилхат с ужасом уставилась на него – зачем же он так, уж лучше бы с самого начала был жестоким, чем вот так. Ее глаза наполнились слезами, тело заколотилось в предчувствии страшной боли, и она поискала взглядом нож. Вот же он, на столике лежит… Уже предчувствуя, как этот нож сейчас будет резать ее тело, несчастная девушка все же не осмелилась ослушаться приказа Владыки и переползла на подушку. Йаарх с недоумением смотрел, как после его слов она мертвенно побледнела, из глаз хлынули слезы, взгляд заметался и вдруг остановился на ноже, лежащем на столике. Он пожал плечами, не понимая, что это с ней. Нилхат, не спуская глаз с ножа, медленно переползла на подушку и села на ней, вся дрожа и крепко сжав ноги.

– Ну что же ты, милая, давай, – попытался подбодрить ее Йаарх.

– Умоляю вас, Владыка, не надо мне больше ничего резать! – вдруг взмолилась девчонка. – Ведь я же рабыня для удовольствий, у меня же уже все, что нужно, отрезано! Не надо больше… Прошу вас…

И она захлебнулась хриплым воющим плачем, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что отрезано?.. – спросил все еще ничего не понимающий Хранитель.

– Эт-то… – сквозь плач пролепетала девушка и прямо перед его лицом расставила свои красивые ноги.

Йаарх глянул и отшатнулся. Вместо ожидаемой им симпатичной девичьей щелки на него смотрел отвратительный, багрово-синий шрам, прямо из которого торчал кончик позеленевшей медной трубки. «Плоскогрудая…», – набатом загремело в его враз отяжелевшей голове и он, пораженный жутковатой догадкой, протянул руку к вороту ее легкого платья и резким движением рванул его на себя. Да… К сожалению он был прав – вместо маленьких грудей у девушки были два не менее страшных шрама.

– Кто это сделал? – глухо спросил Хранитель, вновь приходя в состояние холодной ярости.

– Как кто? – удивилась Нилхат. – Работорговец, конечно…

– Зачем?

Она продолжала с немым удивлением смотреть на мужчину, зачем-то спрашивающего у нее элементарные вещи, затем пожала плечами и с полным недоумением в голосе ответила:

– Но ведь я – рабыня для удовольствий…

Хранитель потряс головой – они с девушкой не понимали друг друга.

– Там, откуда я родом, нет рабынь для удовольствий и вообще рабства, – попытался пояснить он. – Я не знаю, что это такое.

– А! – просияла девушка, поняв, видимо, для себя что-то. – Вы, Владыка, думали, что у меня там еще все есть и хотели отрезать все сами?

Йаарх чуть не подпрыгнул от подобного предположения.

– Да ты с ума сошла! – выкрикнул он. – Да у нас, человека, сотворившего подобное с девушкой, казнят! Или засадят в тюрьму до смерти, что, по-моему, ничуть не лучше, если не хуже.

На него смотрели широко раскрытые синие глаза, по курносому личику расползалось недоумение.

– Так что же вы хотели сделать, господин мой?.. – тихонько спросила она.

– Я хотел отблагодарить тебя, – несколько смутился Йаарх, – сделать тебе в ответ то же, что ты сделала для меня…

С девушки уже можно было ваять статую живого воплощения недоумения.

– А закон? – прошептала она.

– Какой закон?

– Основной… Если кто-нибудь, неважно при каких обстоятельствах, добровольно или нет, дотронется губами до полового органа другого человека или не человека, то дотронувшийся должен быть искалечен – ему должны быть удалены половые органы наиболее жестоким из всех возможных способов. И удалены тем, к кому он дотронулся, или кем-нибудь по его поручению. Вот!

Девушка явно откуда-то цитировала. Хранитель тупо смотрел в угол, переваривая услышанное. Теперь многое, уже виденное им в этом мире становилось на свои места. Теперь он понимал причину многих вещей, на которые раньше смотрел, как на случайности. Гнев его продолжал разрастаться.

«Почему ты меня об этом не предупредил?», – холодно спросил он у Меча.

«Я просто не знал об этом законе, – ответил тот. – В наши времена подобное было лишь в обычаях нескольких мелких племен на Фаллингаре»

«А в доме той… любительницы „композиций“?..», – недоверчиво спросил Хранитель.

«Я начинал догадываться…»

«Но почему же ты мне хоть о догадке не сказал?!», – чуть ли не закричал Йаарх, ощущая, как в его голове взрывается пузырь гнева.

«Мне необходимо было проверить эту догадку, – спокойно ответил ему Меч. – Ведь перебить ее охранников твои хралы смогли бы без особого труда…»

«Сволочь ты все-таки…», – только и смог выдавить из себя Хранитель.

На это собеседник не ответил ничего. А Йаарх вновь обернулся к несчастной рабыне и, ласково обняв потянувшуюся к нему девушку, сказал ей:

– В нашем мире нет таких зверских законов. И мужчины, и женщины любят друг друга так, как им того хочется…

Широко открытые глаза Нилхат вдруг наполнились слезами, и она, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась в его плечо. Хранитель долго гладил бедняжку по голове, шепча утешительные благоглупости, прежде чем она смогла успокоиться. Потом все же решился спросить:

– А как же ты в рабыни попала, маленькая?

Девушка подняла на него заплаканные глаза и рассказала. Ее рассказ был прост и жуток для непривычного к подобному человека. Она была дочерью вельможи и училась в привилегированной школе с полным пансионом, но отец попал в немилость, и его казнили. Когда только в школе узнали об этом, то ее тут же изнасиловали всем классом. А потом недели три использовали ее рот, как туалет, избивая и мучая девушку, если она отказывалась выполнять хоть какое-либо их желание. Позже ее продали работорговцу и в его доме долго учили, как доставлять ртом удовольствие хоть мужчинам, хоть женщинам. И только в момент продажи работорговец и отрезал ей все, по его словам, лишнее. Говоря об этом, девушка вновь, тихонько, как котенок, заплакала.

– Это было так больно… Я так кричала… И сейчас еще иногда там болит… А ведь уж пять лет, как…

И она вновь заплакала, уткнувшись в его плечо.

– Успокойся, маленькая, успокойся, – гладил ее по голове Йаарх, сам едва сдерживая слезы.

– Вы добрый, господин… – прошептало несчастное существо сквозь слезы.

Хранитель продолжал гладить бедняжку по голове, а в душе его волнами и пузырями вздымалась и бурлила уже привычная ему холодная ярость. Он не знал, что же ему делать, но и стоять на месте не мог. Нельзя же так поступать с людьми! Кто и когда выдумал этот людоедский закон?! Это необходимо было выяснить. Он многое допускал и знал, что сам является извращенцем. Собственный дикий мазохизм порой поражал его же самого. Но считал, что творить подобное можно лишь с тем, кто как он сам, этого хочет! А не с беззащитными рабами. Рабства вообще не должно было быть. И Йаарх твердо решил, что уничтожит его, уничтожит, не считаясь со средствами, даже если ему придется ради этого полностью разрушить здешний мир.

– Владыка… – услышал он дрожащий голос девушки. – Не могли бы вы…

– Что, маленькая? – улыбнулся ей через силу Йаарх, но глаза его от гнева уже перестали быть глазами человека, они пылали серебром, и в них волнами раскаленного металла плескалась ярость. Нилхат, увидев это, вновь до смерти перепугалась и едва смогла пролепетать:

– Управитель… там… за дверью… И если вам не понравились… мои услуги… меня… опять… высекут… Или на кол посадят…

Хранитель ничего не ответил ей, лишь положил руку на плечо и несильно сжал. Встав с кровати, он окинул взглядом зал, пытаясь понять, где же его одежда.

«Посмотри в шкафу, – проворчал весьма довольный его гневом Меч. – Вон та, резная дверца в стене…»

Вещи действительно были там, куда указал Меч, и Йаарх быстро оделся. Почувствовав, что у него пересохло в горле, вернулся к столику, выпил вина и не удержался, чтобы вновь не погладить скорчившуюся на кровати, всхлипывающую девушку. Коротко приказав ей ждать его здесь и никуда не выходить, он создал очередной медальон, отдал его девушке с приказом никогда не снимать и вышел за дверь.

Первое, что он увидел в коридоре, был склонившийся в поклоне благообразный старик в синем балахоне с шитым золотом поясом. Серебряные глаза Владыки остановились на нем, и слуга почувствовал, что его схватили за грудки. Он осмелился поднять глаза на Хранителя и тут же, до смерти перепугавшись той дикой ярости, что пылала в этих жутких, нелюдских глазах, уперся взглядом в пол. Сжавшись в комок, он услыхал пробирающий морозом по коже голос:

– Ты управитель?

– Да, Владыка… – поспешил ответить он.

– Девушка была великолепна, – в голосе говорившего перекатывались камни, – оставишь ее только для меня. Другим не давать. Понял?

– Все понял, Владыка! Будет так, как вы сказали, – мелко и часто закланялся старый слуга, весь дрожа от ужаса.

– А теперь слушай меня, тварь… – прошипел Йаарх, наклонившись к самому уху управителя и оскалив в кривой ухмылке зубы. – Прикажешь еще кого высечь, самого будут сечь, пока не сдохнешь. Пшел вон!

И отшвырнув ничего не понимающего слугу, он зашагал прочь. А управитель молча, перепугано, смотрел ему вслед и думал о том, что король Морхр конечно был не сахар, но по сравнению с этим белоглазым чудовищем… И зачем только король… Но старик тут же одернул себя, запретив себе даже и думать о подобном, не его это было дело, он всего лишь слуга и должен выполнять свою работу. Не ему вмешиваться в дела правителей народов. Вздохнув, старый управитель покачал головой и направился искать старшую горничную.