"Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия." - читать интересную книгу автора (Сурретьлэ Раи)

Глава 15. Отблески Великой Тьмы…

Йаарх молча обдумал сказанное Серым Мечом, затем спросил его:

«Почему ты считаешь этого Фолерга столь опасным?»

«Ответить точно не могу, – отозвался Меч. – Но весь мой опыт прямо таки кричит о том, что за все годы, прожитые мной, мне редко доводилось встречать противника умнее и опаснее…»

«А почему ты так думаешь?»

«Да потому, что кроме всего прочего, господин Фолерг – маг Предела, и такой, что способен сделать тебя вместе с нашим мятежным магом одним пальцем… Об этом Элинор также не знает. Могу тебе сказать, что он вполне способен пленить меня и перекрыть тебе всякий доступ к магии как таковой… Это тебе понятно?»

«Ну, ни… чего себе, сказала я себе… – пробормотал Йаарх весьма задумчиво. – И что же нам теперь делать?»

«А то, что и делали, драгоценность моя! – отрезал Совмещающий Разности. – И искренне не советую тебе сообщать об этих „приятных“ новостях твоим новоиспеченным вассалам, пусть они хоть немного побудут в приятном заблуждении…»

Хранитель, ничего не ответив, кивнул головой и обернулся к монархам, слегка испуганно смотрящим на него, обежал их взглядом и тяжело вздохнул. Настороженный и похожий на поджарого степного волка шах Кандагар, мрачный бородатый Молот Храргов, безмятежный, как всегда, Светоч Древа стояли впереди всех.

– Морхр, – позвал олтиярца Хранитель и король тут же вынырнул откуда-то сбоку.

– Да, Владыка? – поклонился он своему сюзерену, его лицо было мрачным, но решительным.

– Вы и сами прекрасно это знаете, друг мой, – улыбнулся ему Йаарх, – но все же прошу вас и всех остальных отдать необходимые распоряжения армиям и флотам.

Все шестеро молча поклонились ему. Затем Морхр сказал:

– Владыка, разрешите пригласить вас на пир…

– На пир? – и Хранитель вдруг понял, что ему дико хочется есть, ведь только в кабинете Морхра он впервые за весь длиннейший день съел пару кусков мяса, которых ему было недостаточно. – А разумно ли это, ведь шпионы Совета еще есть в замке?

– Во-первых, мой повелитель, пир только для избранных, проверенных десятки раз, людей, а во-вторых, все шпионы уже несколько дней как отдыхают на кольях…

– Хорошо, ведите… – согласился Йаарх, несколько поморщившись от откровенной радости короля по поводу страшной смерти какого-то количества людей.

И они все, ведомые Морхром, начали подыматься по лестнице наверх. Снова мелькали мимо анфилады комнат и залов, но Йаарх не обращал на них никакого внимания, обдумывая все то, что произошло за этот странный день. «Смогу ли я когда-либо стать кем-то наподобие Мелькора? – думал он. – Хватит ли мне доброты для этого? Хватит ли мне понимания и толерантности? Ой, боюсь, что нет…» Хранитель тяжело вздохнул, все еще не понимая того, как же случилось так, что он, обычнейший человек, вдруг стал Владыкой, от которого зависят и миллионы жизней, и миллионы судеб. Он вздохнул, понимая, что его, как обычно, не спросили, всучив пыльный мешок с дерьмом… И теперь все придется расхлебывать, расхлебывать, не думая о себе, ведь боль и горечь многих куда больше, чем его собственные и выхода у него нет, ибо оставить здесь все так, как было, зная, что у тебя была возможность хоть что-то улучшить, было невозможно. Йаарх горько улыбнулся сам себе, понимая уже, что новый мир оказался еще гнуснее старого, раз уж на столь слабого, как он, человека, возлагались такие большие надежды. Вздохнув, он обратил внимание на окружающее и увидел, что король привел всех к двери, у которой околачивалось десятка два стражников. Хранитель передернул губами и попросил:

– Морхр, пусть позовут всех людей, которых я привел с собой.

– Это уже сделано, Владыка, – поклонился ему олтиярец. – Они все здесь и ожидают только вас. Йаарх молча кивнул ему, позволил близнецам войти первыми и двинулся за ними. Он увидел, что находится в относительно небольшом зале со стенами, обитыми вишневым бархатом. Везде в нем были расставлены в полном беспорядке столы и стулья. Гостей было всего лишь человек сто пятьдесят, что не шло ни в какое сравнение с несчетным количеством людей в гигантском тронном зале. Он краем глаза углядел Мелрию, за которую цеплялась одетая в неизвестно откуда взятое красивое платье до смерти перепуганная грязнуля Торха. До крестьянки только сейчас постепенно начало доходить, чьей же именно рабыней она стала. Слева, около стены, стояли остальные его кровные братья и сестры, кроме Сорама, который, по-видимому, отправился за Фархатом. Аральф стоял рядом с подиумом в центре зала, на котором находился огромный стол, персон на двадцать. Йаарх понял, что ему сидеть за ним и, досадливо поморщившись, направился туда. Он и не заметил, как к нему сбоку пристроилась имевшая весьма помятый вид Мелрия. Только у лестницы на подиум он увидел рядом с собой девушку и обратил внимание на ее вид.

– Как ты, маленькая? – ласково спросил он ее, нежно погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка, хотя для этого ему и пришлось поднять руку куда выше собственной головы.

Она возмущенно фыркнула, явно желая возразить, но увидев искреннюю озабоченность в глазах Йаарха, смягчилась и ответила:

– Ничего страшного, просто устала немного…

– Может быть тебе лучше отдохнуть? – вновь улыбнулся он девушке. – А еду тебе отнесут в комнату.

– Не-а! – капризно топнула она ногой и встряхнула роскошной черной гривой. – Я хочу видеть все своими глазами!

– Ну, как знаешь, – все еще улыбаясь, сказал Хранитель, едва сдерживая желание прижаться губами к ее нежной коже.

Он не обратил внимание на то, что все присутствующие уже увидели его особое расположение к этой высокой, очень красивой хралке и сделали из этого соответствующие выводы. Кто-то осторожно тронул его за рукав, и он оглянулся, увидев уже знакомого церемониймейстера. Старик поклонился, указал рукой на самое высокое кресло на подиуме, стоящее прямо напротив входа и тихо прошептал:

– Прошу вас сюда, Владыка.

Йаарх кивнул ему в ответ, поднялся наверх и сел. Места слева и справа от него заняли его вассалы. Среди королей, донельзя гордый собой, сидел Аральф. На его подвижном лице бродило мечтательное выражение, он вспоминал, как окоротил сегодня при встрече во дворце старшего брата. Тот, увидев юношу, направился к нему и гаркнул, привычно собираясь нанести ему шлепок пониже спины:

– А ты что во дворце делаешь, последыш рабыни?!

Аральф криво ухмыльнулся, пытаясь повторить жутковатую ухмылку своего сюзерена, и тоном, напоминающим, как ему показалось, тон господина в тронном зале, безразлично ответил:

– Вы изволите забываться, вассал вассала моего господина.

Кто-то быстро подбежал к его брату, сержанту стражи, и быстро что-то зашептал ему на ухо. Тот медленно побелел, осознав, что Аральф сейчас имеет право отдать ему приказ вырвать себе сердце, и он обязан будет подчиниться. Он стоял, шатаясь и хватая ртом воздух, все еще с трудом веря в то, что услышал.

– И следы твоей «братской любви» еще живы на моей спине, скот… – еще злобнее ухмыляясь и наслаждением смотря в перепуганные глаза старшего брата, прошипел юноша. – А теперь пшел вон, пока я добрый!

Сержант Данальф поспешил ретироваться, решив про себя сегодня же написать отцу о внезапном и невероятном возвышении ублюдка. Аральф засмеялся ему вслед и пошел дальше. А теперь он, как равный, сидел за одним столом с повелителями народов. Юноша торжествующе улыбнулся.

Остальных спутников Владыки посадили за ближайший к подиуму стол. Когда все гости наконец расселись, встал король Морхр и поднял руку, требуя внимания.

– Начнем же пир, друзья! – прогремел над залом его голос. – Пир за пришествие того, кого столько ждал Архр. Пир в честь Владыки Предела, которого враги прозвали Серым Убийцей.

Йаарх встал и поклонился поднявшимся на ноги с бокалами в руках людям и также выпил немного вина. Он молча смотрел в лица тех, кто видел в нем единственную надежду, и тихо вздыхал, стараясь, чтобы эти вздохи оставались незамеченными. «Вот уж точно, – пришли на память слова кого-то из древних мудрецов, – долг тяжелее горы…» Хранитель осматривал собравшихся, не задерживая ни ком взгляд надолго, но стараясь запоминать эти лица. Кто из них погибнет за него до исхода войны? Наверное, многие… Он опустил голову, ему стыдно было смотреть в лица этих людей, ведь он не был ни гением, ни пророком, а всего лишь человеком. Просто судьба так сложилась, что сила Предела опустилась именно на его плечи. «Но ведь ты же сам хотел в жизни чего-то необычного, поц? – иронично спросил Йаарх сам себя. – Может, домой вернуться хочешь?» И он содрогнулся, вспомнив свою жизнь на Земле и работу в охране. Нет уж, пусть будет что угодно, только не возвращение к жизни обычного человека. Хранитель еще посмотрел на бледные овалы лиц его подданных, стоявших в зале и не осмеливающихся сесть, пока он сам оставался на ногах, и сел.

Тем временем в зал уже шествовали целые вереницы слуг с подносами и блюдами, уставленными снедью. Чего там только не было… Трое слуг тащили огромное блюдо, на котором возвышались горы жареной птицы, другие несли десятки видов рыбы, салатов, холодцов, паштетов и вообще непонятно чего. И как раз знакомого среди всего этого изобилия было весьма мало. Йаарх подозрительно покосился на ближайший поднос и тихо спросил у олтиярского короля, сидевшего по его левую руку:

– Я надеюсь, здесь нет ничего подобного «извинениям» хралов?

Морхр непонимающе посмотрел на него, затем вспомнил рассказ брата и изо всех сил начал сдерживать рвущуюся на поверхность ухмылку. Но, по-видимому, полностью ее удержать не удалось, ибо Йаарх заметил и обидчиво промычал:

– Вам-то смешно! А вы бы подумали о том, каково мне было съесть то, что они мне подали…

– Во имя долга, – склонил голову король, справившись с собой и убрав улыбку с лица, – во имя долга я готов совершить и многое значительно худшее…

– Вы правы, – нехотя согласился Йаарх. – Я тоже.

– Вот видите, – грустно улыбнулся Морхр. – А блюда самые обычные, разве что главный повар уж очень расстарался и наготовил разных деликатесов. Я же знаю, как вы относитесь к подобным вещам, Свирольт рассказал мне. Вот если бы хральское «угощение» вам понравилось, то тогда бы мы, конечно, сочли необходимым предложить вам нечто подобное.

– Кому бы, интересно, такое могло понравиться? – недоверчиво сощурил глаза Хранитель.

– Люди есть разные… – раздвинул губы в бледном подобии улыбки олтиярский король. – Великий герцог Онстера Таллиах ест такие вещи каждый день.

– Тогда он просто чудовище!

– Да, он сумасшедший, – согласился Морхр. – Но он – монарх! И ему никто не осмеливается противоречить в его стране. Наоборот, изо всех сил подражают…

Хранитель ничего не ответил ему, он лишь содрогнулся от омерзения.

– Но я бы хотел попросить вас об еще одной вещи, Владыка, – продолжал между тем олтиярец. – Это необходимо сделать сегодня.

– Что еще? – устало обернулся к нему Йаарх, с трудом отрывая взгляд от изобильного стола и сглатывая голодную слюну.

– По всем, даже самым древним, обычаям, – начал Морхр, – если монарх какого-либо государства приносит кому-либо клятву вассалитета, то двое его детей или ближайших родственников, мужчина и женщина, должны войти в личную свиту его сюзерена и принести тому клятву личной верности. Нас здесь шестеро монархов и у всех есть взрослые дети… Вы не против, Владыка?

Хранитель только безнадежно махнул рукой, на его лице было написано выражение: «Куда же от вас всех денешься?», он уже понимал, что от личной ответственности за судьбы еще двенадцати человек ему никуда не уйти. Чуть не заскрипев зубами от досады, Йаарх мрачно посмотрел на олтиярского короля и тот даже поежился под его взглядом. Самому ему никогда не хотелось никакой ответственности – да, он хотел чего-то необычного от жизни, но, отнюдь, не ответственности за жизни и судьбы миллионов и миллионов человек. Но все эти миллионы все равно оставались полуабстрактными для него, а вот люди, которых он знал лично – это было совсем другое дело. Ведь всю свою жизнь еще на Земле Йаарх был весьма малообщительным человек, и круг его знакомых всегда был очень узок. А теперь… Он поджал губы и вновь кивнул головой, соглашаясь на просьбу вассала.

– Тогда разрешите начать церемонию представления, Владыка? – спросил у него очень чему-то обрадовавшийся король.

– Морхр! – чуть ли не простонал в ответ Йаарх. – Я хоть и Серый Убийца, но кушать тоже хочу. Дайте мне сперва хотя бы съесть чего-либо, а потом уж…

– Простите… – сконфузился олтиярец и начал поспешно подкладывать в тарелку Йаарха различнейшие кушанья то из одного, то из другого блюда.

Рядом с ними поставили поднос с огромной, зажаренной целиком птицей, чем-то напоминающей гуся и Хранитель с жадностью посмотрел на нее. Морхр тут же, заметив его взгляд, отрезал огромную лапу псевдогуся и положил на его тарелку. Настолько вкусно приготовленного мяса Йаарху еще не доводилось едать – оно буквально таяло во рту и было нашпиговано какими-то пряностями, придающими вкусу особую, кристальную ясность. А в центр зала уже вносили огромные вертела с тушами различных животных. И ни одного знакомого Хранителю среди них не было. Он показал пальцем на нечто, напомнившее ему массивностью медведя, и на его тарелку тут же бухнулся огромный ломоть душистого, истекающего соком мяса. Король подложил ему еще каких-то паштетов, салатов и чего-то еще, чему он не мог подобрать названия. Некоторые блюда ему нравились, некоторые нет, а когда он попробовал черную густую пасту с желтыми вкраплениями, то ему срочно потребовалось выпить пару бокалов вина, чтобы не испортить аппетит остальным гостям. А уж количество вин и иных напитков на столах вообще превышало всякое воображение. Он, наконец, справился со своим ломтем «медвежатины» и хотел взять себе чего-то еще, но краем уха услыхал знакомый уже шипящий голос Тла-Ана:

– Я бы не советовал вам, Владыка, очень плотно наедаться. Ведь вам вскорости предстоит обряд Передачи Силы, жрицы уже все подготовили и ждут только вас. А сам обряд весьма и весьма неприятен…

Хранитель вздохнул, но послушался и все же отодвинул от себя тарелку. Кто знает, что подразумевал схорр под словом «неприятен»? Может это будет что-то уж слишком отвратительное? Но он дал слово и не только схорру, а еще и Мечу, на язвительные насмешки которого нарываться ему отнюдь не хотелось. Йаарх налил себе еще немного очень понравившегося ему легкого темно-синего аллиорноинского вина и принялся с интересом рассматривать собравшихся. За столом на подиуме сидели только короли и Аральф, как первый вассал Владыки. Все они ели степенно и неторопливо, кроме Тортфира – толстяк, мало обращая внимание на окружающее и плюя на то, что о нем подумают, уплетал все, до чего только мог дотянуться, за обе щеки, запивая еду водопадами вина. За столом, стоящим прямо под подиумом, сидели хралы и бывшая крестьянка Торха. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, особенно диким все вокруг казалось крестьянке – вместо того по человечески брать еду руками, здесь пользовались добрым десятком каких-то острых палочек и маленьких вил. Несмотря на то, что ей никогда еще и видеть не доводилось такой еды, девушка оставалась почти голодной – она слишком боялась сделать что-то не так и вызвать этим гнев своего нового господина. За столом слева от подиума сидел Свирольт в полной парадной форме капитана Пограничной Стражи, окруженный другими офицерами. Военных вообще было очень много в зале, не менее двух третей от общего числа гостей, и Йаарх только вздохнул, поняв, что он должен будет знать каждого значительного человека в стране и в армии в лицо, а также знать все их достоинства и недостатки, если хочет действительно руководить, а не быть свадебным генералом. А впереди ведь были еще пять дворцов и еще пять армий…

– Разрешите представить вам, Владыка, – прервал его размышления голос Морхра, – моего сына Дионхра и дочь Наларин, входящих, согласно обычаю, в вашу личную свиту.

Йаарх перевел взор на центр зала и увидел, что перед подиумом уже стояли юноша и девушка. Молодой человек был почти точной копией отца – такое же длинное, костистое, хищное, крючконосое лицо и абсолютно спокойный прищур серых глаз. Почувствовав на себе взгляд Владыки, он почти незаметно поклонился и снова замер в напряженном ожидании. А вот девушка… Высокая, на голову выше самого Хранителя, темно-русые, короткие, лишь до плеч, волосы, нос с горбинкой, явно унаследованный от отца, но в смягченном, женственном варианте. Ее глаза были глубокого зеленого цвета и во взгляде читался столь мощный женский призыв, что чресла Йаарха вздрогнули, и он поежился. Принцесса уловила его состояние, выпятила свои пухлые губы и медленно облизала их, ее взгляд стал еще откровеннее, в нем так и читалось: «Ты будешь моим!»

Морхр посмотрел на дочь с отвращением и молча скривил губы. Среднюю дочь он никогда не любил, она удалась не в него, а в шестую жену, ее мать. И почему он не послал безумцу эту вот вместо своей любимицы?.. Пусть бы тот творил с ней, что пожелает, а его милая, прелестная доченька Эллири сейчас стояла бы перед Владыкой. Он еще раз поморщился – Наларин отличалась нравственностью уличной кошки во время течки. Вот и сейчас принцессу смогли отыскать только после долгих и безуспешных поисков в казарме для стражников, где ее имели сразу двое, а еще десятка два дожидались своей очереди… Дрянь даже не пожелала не то что вымыться, а даже подмыться и переодеться, так и пошла к Владыке в измятом и залитом спермой платье. Но выхода у короля не было – она была единственной из дочерей, присутствующих сейчас во дворце, которая была бы достаточно взрослой для служения Владыке. Сын был из лучших, было даже время, когда Морхр хотел сделать его наследником, но мальчишка был слишком уж своеволен и упрям, не желал признавать никаких авторитетов. «Ничего, Владыка их прижмет к ногтю…», – подумал король, задумчиво покусывая длинный ус.

Принц и принцесса тем временем уже приносили Владыке свою клятву. Он выслушал их, протянул вперед правую руку и с нее сорвалась дымная, серовато-серебристая молния, разделившаяся надвое и ударившая каждого из клявшихся в грудь. На мгновение их охватило того же цвета пламя, и грянул уже знакомый многим из присутствующих беззвучный гром. Через секунду все стихло, и ошарашенные, пошатывающиеся новые вассалы Владыки вернулись на свои места.

«А сия милая девица, по-моему, поимеет тебя, как захочет, когда захочет и сколько раз захочет…» – раздалось в голове Хранителя ехидное хихиканье Серого Меча, молчавшего с самого подземелья.

«Пусть попробует, – хмуро ухмыльнулся ему в ответ Йаарх. – Посмотрим, что у нее получится»

– Позвольте представить вам, Владыка, моих детей, – услыхал он тем временем медоточивый голос Тортфира, – принца Корфата и принцессу Альмину.

Йаарх поднял голову и увидел перед подиумом стройного, невысокого молодого мужчину с аккуратной бородкой цвета меди, он совсем не походил на отца. Девушка, стоявшая рядом с ним была слегка пухленькой, невысокой, курносой и, в общем, некрасивой, представляя из себя женский вариант Тортфира. Ничего особенного, таких девчонок сотни тысяч бегают по городам Земли. Но его взгляд вдруг зацепился за что-то в ее внешности, за что-то нестандартное, привлекающее внимание. Некоторое время Хранитель изучал ее лицо, не понимая, что в нем такого, пока, наконец, не обратил внимания на ее глаза. У принцессы были умные, острые, изучающие и слегка ироничные глаза. Она, казалось, внутренне посмеивалась над всем тем, что видела. «А малышка, пожалуй, очень умна и… хитра». Но внутренний собеседник ничего не ответил ему и Йаарх, вздохнув, принял клятву детей Тортфира.

А своих детей ему уже представлял шах Кандагар. И юноша, и девушка были худы, длинноносы и долговязы. Шах-задэ звали Улонгар, а шах-задин – Мимират. Особого интереса ни один из них у Йаарха не вызвал, хотя он внимательно осмотрел каждого, размышляя, на что бы их использовать. Внезапно устремленные на него глаза Мимират зажглись такой похотью, что ему стало неприятно, и он отвел глаза. Затем поднял руку и принял клятву самманцев.

Но когда вперед вышли дети Светоча Древа, Йаарх даже вскочил на ноги и задохнулся от восхищения. Молодой аллорн, которого звали Уллорн-Илль, был, конечно, прекрасен и глаза его светились мудростью. И кто бы мог сказать, сколько на самом деле сотен или тысяч лет насчитывает его век? Но эльфийская принцесса… Такой совершенной, неземной, невероятной красоты просто не могло существовать на этом свете… Нежная, казалось, просвечивающая кожа золотистого оттенка, плывущая в воздухе фигура невероятных очертаний, гигантские, золотистые же, светящиеся любовью и всепониманием глаза, безупречный овал лица и полное совершенство линий лица и тела. Девушка во все глаза смотрела на того, кто столько времени был врагом ее народа, и кому ей теперь предстояло служить. Она судорожно дышала и была очень взволнована, что было видно по ее мечущемуся взгляду. Уста эльфийки тронула легкая улыбка, глаза на секунду закрылись, и она взглянуло прямо в лицо Йаарху, слегка передернув остроконечными ушками.

Хранитель откровенно любовался ею, и в его глазах не было желания, так смотрят на произведение искусства, на нечто невероятно прекрасное и абсолютно недостижимое. Особенно его восхищали ее длинные, до пят, серебристого оттенка волосы, скрывающие все тело аллорны иллюзорной дымкой. Одета она была в какие-то полупрозрачные, неизвестно что напоминающие, столь же иллюзорные одежды. Йаарх оглянулся вокруг и увидел во взглядах остальных мужчин собравшихся в зале то же самое – эльфийку не жаждали, ею просто любовались, как чем-то прекрасным и далеким, как отголоском ночных иллюзий. Девушка заметила эти восхищенные, обращенные на нее взгляды и отчего-то погрустнела, подняла свои огромные глаза на Хранителя и почти прошептала:

– Меня зовут Ниеллень-Илль, Владыка…

Вместе с братом она опустилась на колени, и эльфы своими певучими, переливчатыми голосами принесли ему клятву верности. Йаарх вновь поднял руку, и серо-серебристое пламя на секунду окутало их. После этого ему осталось лишь молча, с тоской, проводить взглядом прекрасную мечту.

А перед столом уже стояли двое приземистых, одетых в черное людей, молодые мужчина и женщина. Храрги, дети Рохтр-Урх-Мрока. В зале на миг возник шум и тут же затих – ведь до сих пор никогда и никому не доводилось видеть женщин этого странного народа, столь тщательно их прятали от чужих глаз. Принц, которого звали Тронх Ронх-Арн Вирн, был обычным молодым храргом с бородой до пояса, укутывавшей пол-лица, носом картошкой и маленькими мрачными глазками, цвета которых Хранителю не удалось рассмотреть. Женщина же была невысокой, по плечо Йаарху, но раза в три шире его. И это при том, что на ней не было и капли лишнего жира, просто она была очень ширококоста. Но для своих размеров храргианка была на удивление пропорционально сложена, лицо ее, по человеческим меркам, было некрасивым, но чем-то неуловимо приковывало к себе любой взор. Имя ее было – Ормарг Ронх-Арн Мрок. Во взгляде ее царила надменность – она явно привыкла, чтобы ей подчинялись, и считала себя красавицей. Но, как это ни странно, храргианская принцесса вызывала желание, от нее веяло какой-то первобытной женской силой и мощью. Йаарх сам это почувствовал и увидел, что многие из присутствующих в зале мужчин также среагировали на ее вид. Хранитель усмехнулся про себя, представив, каким бы мог оказаться секс между ними, и принял клятву храргов.

На их место тут же встали две высокие, почти двухметровые, фигуры, с ног до головы закутанные в черные плащи с капюшонами. Одним слаженным, текучим движением они откинули капюшоны и первое, что увидел Хранитель, были абсолютно черные с зеленым вертикальным зрачком и алой точкой посредине глаза схорров. Лишь затем он обратил внимание на лица и поразился их полной одинаковости – перед ним стояли очередные близнецы. Но на этот раз не люди и разного пола.

– Ну-Ир Ол-Ит и Лли-Яр Ол-Ит, мои дети, – услышал Йаарх слегка шипящий голос Повелителя Соухорна. Никаких подробностей в строении их тел Хранитель рассмотреть не смог, свободные черные плащи укутывали их полностью. Он все пытался понять, кто из них мужчина, а кто женщина, когда левая фигура, уловив его замешательство, нечеловеческим, плавным движением сбросила свой плащ. Перед ним предстала молодая женщина, явно женщина. Ее четыре груди, верхняя пара которых была просто огромна, а нижняя совсем невелика, тут же приковали к себе внимание всего зала и люди потрясенно загудели, обсуждая увиденное. Кожа схорры была нежно-зеленого оттенка, тончайшая талия и невероятной ширины бедра взывали к каждому из присутствующих мужчин. Она медленно извивалась всем телом, движения были змеиными, плавными, перетекающими из одного в другое почти незаметно, длинный язык беспрестанно облизывал узкие губы, густая грива сиреневых волос была связана в пучок над левым ухом или, точнее, тем, что напоминало едва наметившееся ухо. Вскочивший было Йаарх почувствовал дикое напряжение в чреслах, бросил взгляд на свои оттопырившиеся штаны и, отчаянно покраснев, рухнул обратно в кресло, искренне надеясь, что остальные не заметили его состояния. Эта женщина, хоть она и не была человеком, вызывала столь нестерпимое желание, что большинство мужчин в зале ерзало на своих местах и тяжело дышало, а женщины презрительно фыркали и отворачивались, продолжая, тем не менее, украдкой рассматривать это удивительное существо. Схорра прекрасно видела все это и, продолжая танцевать, тихонько смеялась. Затем она уставилась своими щелевидными зрачками прямо на Хранителя, поклонилась ему, мгновенным, слитным, невидимым глазу движением подхватила с пола свой плащ и укуталась в него, спрятав в складках материи великолепие своего тела.

Оба человека-рептилии поклонились ему и своими странными, непривычными для человеческого уха голосами принесли клятву верности. Йаарх принял ее и устало откинулся в кресле – благодарение Творцу, на сегодня представление было окончено.

– Владыка, – вновь раздался голос Лли-Яр и он вскинулся, поняв, что схорры не ушли. – Жрицы Черного Пламени уже разожгли свой огонь и все готово для обряда Превращений. Мы ждем только вас…

Хранитель тяжело вздохнул, вспомнив слова Меча и то, что он дал слово. Хотя ему очень не хотелось, он понимал, что идти придется – слово Владыки в этом мире значило очень много, и нарушать его он просто не мог, если хотел, чтобы его хоть немного уважали, и если хотел хоть немного уважать себя сам. Окинув взглядом собравшихся, встал из-за стола и сказал им на прощание:

– Друзья мои! Спасибо вам всем, что вы собрались здесь сегодня, спасибо вам, что вы остались свободными хотя бы в душах своих. Я извиняюсь перед вами, но долг превыше всего и я должен идти. Веселитесь, обсуждайте, отдыхайте… Но на прощание я хочу сказать вам несколько слов. Для верных мне более недействительны законы, данные магами, не существует рабства и угнетения. Помните, люди имеют право любить друг друга так, как они сами считают нужным, как им того хочется, без каких-либо запретов! Надеюсь, что завтра же рабы каждого из вас станут свободными людьми. Я понимаю, что еще рано отменять старые, въевшиеся в плоть и кровь законы для всех. Но для вас – можно! И те, кто считался до сегодняшнего дня моими рабами и рабынями – отныне свободны! Они могут оставаться со мной на правах друзей и вольных вассалов, а могут покинуть меня по первому желанию, когда сами того захотят.

– Да будет так! – хором гаркнули все, находившиеся в зале, встав на ноги. – Да пребудет с тобой Сила, Владыка!

Он поклонился стоящим и скандирующим его имя людям, сошел с подиума и направился к выходу. Близнецы Махр и Кват тут же встали и пристроились позади. Только у самого порога Йаарх вдруг вспомнил, что он кое-что забыл и обругал себя последними словами. Он привычно уже призвал Предел, создал еще двенадцать медальонов и, приказав своим новым вассалам по очереди подходить к нему, раздал знаки принадлежности к своей свите, настраивая каждый на ходу. Как ни странно, но с каждым разом использование магии Предела давалось ему все легче и легче, но Хранитель не знал, радоваться ему или огорчаться по этому поводу, ведь он до сих пор не понимал, что же именно и как он делает.

Вздохнув, Йаарх вышел из пиршественного зала и последовал за идущими впереди молодыми схоррами, вновь перестав понимать, кто из них мужчина, а кто женщина. Он шел за ними довольно долго, внимательно на этот раз рассматривая залы, коридоры и лестницы, через которые проходил. Да, украшавшим дворец явно не хватало вкуса, и это было еще вежливо сказано – он был просто нелеп, столько стилей в нем было перемешано. Йаарх фыркнул и иронично осведомился сам у себя, отчего это он лезет всюду со своими земными мерками. Он с интересом смотрел также на то, как встречающиеся им слуги буквально отпрыгивали от двух закутанных в черное фигур, как будто схорры собирались их есть. Они подошли к какому темному проходу и начали спускаться по бесконечной лестнице куда-то глубоко в подземелье. Спускались очень долго, пока, наконец, лестница не привела их к какой-то замшелой, резной двери. Она была приоткрыта и из щелей пробивался тусклый свет, и доносилось заунывное, разноголосое, подымающееся вверх и резко падающее вниз пение.

«Остановись на минутку и выслушай меня, – раздался в его голове голос Серого Меча, Йаарх послушался его и встал на месте, подняв руку, чтобы привлечь внимание схорров. – Тебе предстоит жуткий, отвратительный и чрезвычайно для тебя болезненный обряд. Но он необходим, ибо после его завершения ты станешь практически бессмертным. Магия Тьмы и Черного Пламени никогда не была доброй, как, впрочем, и сами схорры, не зря же второе имя их народа – Дети Зла. Но при твоем диком… э-э-э… мазохизме, обряд может тебе даже и понравиться…»

«Да что же такое мне предстоит?» – раздраженно спросил Хранитель.

«Узнаешь позже, – спокойно ответил ему Совмещающий Разности. – И отправь отсюда хралов, они могут увидеть не предназначенные для их глаз вещи и, перепугавшись за тебя, сорвать обряд. Я также замолкаю до конца обряда, можешь не звать меня и ничего не спрашивать, все равно не отвечу»

Йаарх еще раздраженнее фыркнул и повернулся к кровным братьям со словами:

– Уходите отдыхать, мне здесь ничего не угрожает.

– Но старший брат! – попытался возразить ему Махр.

– Это приказ! – перебил его Йаарх.

И близнецы неохотно, постоянно оглядываясь, все же ушли. Хранитель с улыбкой повернулся к схоррам и сказал:

– Теперь я в полном вашем распоряжении.

– Входите, Владыка, – прошипел один из них и открыл дверь.

Йаарх вошел в довольно большой круглый зал с каменными стенами, изрисованными тысячами непонятных и очень сложных символов. По всей круглой стене шла непонятного происхождения тройная бахрома. Заинтересовавшись, он подошел поближе и остолбенел – символы были нарисованы кровью. А бахромой служили сотни и сотни отсеченных, окровавленных мужских половых органов, прибитых за яички к стене очень близко друг от друга. Волна ярости вновь поднялась в нем, и он резко повернулся к схорре, уже сбросившей свой плащ и вновь представшей перед ним во всем великолепии ее обнаженного тела.

– Что это?! – взревел он. – И вы тоже?!

Лли-Яр непонимающе уставилась на него и спросила:

– На что вы разгневались, Владыка?

Он не смог говорить и только потыкал пальцем в кровавую бахрому.

– Ах это… – рассмеялась принцесса. – Не беспокойтесь за нас, Владыка. Вы разве не знаете, что у схорров любая рана заживает за несколько минут, даже если отрубить руку или ногу? То, что вы видите перед собой – результат работы всего лишь пяти жрецов за четыре часа. У ритуалов Тьмы своя специфика… А после совершения обряда Превращений вы и сами будете обладать подобными, даже еще более сильными способностями, вас почти невозможно станет убить.

Йаарх даже задохнулся, представив себе открывающиеся возможности для удовлетворения некоторых своих желаний и фантазий, да и для войны такие способности были бы отличным подспорьем.

– И еще, Владыка, – продолжила тем временем схорра. – Вам придется вытерпеть очень много крайне для вас отвратительных и болезненных вещей. Умоляю вас, постарайтесь делать все, что я вам скажу, не протестуя и не пререкаясь, постарайтесь не сопротивляться. Когда обряд войдет в силу, вы уже не сможете сопротивляться, но в начале…

– Хорошо, – улыбнулся принцессе Йаарх, с удовольствием смотря на нее и чувствуя, как желание вновь заполняет его. – Даю вам слово.

– Разденьтесь донага…

Он послушно снял боевой костюм, пояс, белье и сложил это все на полу у стены. Кто-то возник как тень из темноты, подхватил его одежду и так же незаметно исчез. Хранитель посмотрел вниз и засмеялся, увидев свой член в полной боевой готовности. Лли-Яр подошла к нему и вдруг резко схватила его рукой за мошонку, очень сильно сжав ее. Глаза Йаарха вытаращились от боли, он вскрикнул и схватил ее за руку, пытаясь оторвать от своих яиц.

– Не мешайте, Владыка! – с досадой в голосе прошипела молодая женщина. – Так нужно!

– Больно… – прохрипел он.

– Терпите! – безжалостно ответила схорра и, не обращая больше внимания на его вытаращенные от боли глаза, мычание и судорожно подергивающиеся пальцы, продолжила деловито и с большой силой разминать его гениталии.

Отпустила она Йаарха только через несколько минут, и он облегченно вздохнул, хотя ему почему-то, где-то в глубине души, это начало нравиться, почему-то захотелось, чтобы женщина сделала его яйцам еще больнее. Он встречал садисток на Земле и соглашался выполнять их желания, ибо считал, что в постели любое, самое дикое желание женщины – закон. Но ни одна из них не мучила его с таким пренебрежением к его чувствам, как это только что делала Лли-Яр. Хранитель недобрым словом помянул собственный мазохизм, себя самого, и спросил у схорры:

– А что дальше?

– Повернитесь, Владыка, – ответила она, ласково смотря на него.

Он повернулся к центру комнаты и замер – на высоте полутора человеческих ростов был подвешен на цепях светильник, в котором горело абсолютно черное пламя. К самому светильнику также были прикреплены цепи, а на них, так, чтобы человек мог дотянуться, висела большая, изломанной формы золотая тарель. Лли-Яр взяла потрясенного Хранителя за руку и подвела к ней.

– Нам всем, Владыка, перед началом обряда необходимо принести в жертву Черному Пламени и Великой Тьме по кусочку собственного тела. Из детородного органа…

Йаарх содрогнулся от ее слов, затем бросил взгляд напротив и увидел брата схорры уже обнаженным. Глаза его полезли на лоб – такого гигантского члена он не только никогда не видел, но даже и представить себе не мог, что подобное может существовать в природе. Сантиметров семи-восьми в диаметре и длиной не менее полуметра даже в висячем положении. А что будет, если… Хранитель только покачал головой, что неразборчиво бормоча сам себе. Он увидел, что схорр первым взял лежащий на тарели под светильником большой кривой кинжал, обхватил второй рукой свою мошонку и резким движением отсек ее вместе с яйцами. Йаарх даже вскрикнул, увидев это, и хотел броситься схорру на помощь, но на лице того не дрогнул во время операции не один мускул. Ну-Ир усмехнулся, увидев реакцию Хранителя на свое действие и, оставив того стоять с открытым ртом и вытаращенными глазами, положил отрезанное на тарель со словами:

– Я, Ну-Ир Ол-Ит, посвящаю это Черному Пламени и Великой Тьме.

Потрясенный Йаарх уже спокойнее смотрел на то, как Лли-Яр взяла из рук брата окровавленный кинжал, уселась на неизвестно откуда взявшийся высокий, узкий табурет и широко расставила ноги. Да, теперь он понял, для чего мужчинам-схоррам нужны были столь огромные «инструменты»… Для необъятной половой щели Лли-Яр, огромный член ее брата был совсем даже невелик. Йаарху показалось, что все его лицо способно спрятаться между ее залитыми соками желания невероятного размера малыми половыми губами, свисающими вниз на добрых пол-ладони. Клитор схорры также был громаден и казался маленьким членом, выделяясь и явственно торча вперед. Он потряс головой, избавляясь от мучительного желания тут же впиться туда своими губами. Схорра, прекрасно его понимая, тихонько рассмеялась и вдруг вонзила кинжал себе во влагалище. А затем принялась неторопливо, обстоятельно вырезать круг вокруг клитора. Все это время с ее лица не сходила добрая и слегка ироничная улыбка. Йаарх уже даже не удивлялся, он понял, что ему предстоит увидеть сегодня еще много довольно жутких вещей, и только тяжело вздохнул. Закончив, схорра вытащила залитый кровью кусок плоти из своего тела, встала и положила его на тарель, повторив слова, сказанные братом. Хранитель отвел глаза от тарели и пробежался взглядом по подвалу, и взгляд его натолкнулся на схоррского принца. И глаза Йаарха опять таки полезли на лоб – у того уже отросло отрезанное, и никакого следа от раны не осталось, кроме, разве что, кровавых потеков на ногах. Он вздрогнул, поняв, что должен сделать то же самое – хоть иногда, в самых безумных, пьяных фантазиях он желал, чтобы женщина резала его орган, но о самокастрации никогда даже и подумать не мог. И ведь он же не схорр, у него не отрастет… Краем глаза Йаарх увидел Лли-Яр, протягивающую ему залитый ее кровью кинжал и снова вздрогнул. Тяжело дыша, он протянул дрожащую руку и взял его.

– Не бойтесь, Владыка, – улыбнулась ему женщина. – У вас также все вырастет обратно, я даю вам в том слово. Я понимаю, что это больно, но за все нужно платить.

«Ну что, ублюдок? – спросил Хранитель сам себя. – Хвастался, что не боишься смотреть в лицо Тьме? Вот и смотри! Они смогли – значит, и ты сможешь!» Невероятным усилием воли заставляя руки двигаться, он взялся свободной за свои яйца, оттянул их как мог дальше от себя и подвел под натянутое тело мошонки лезвие кинжала. И тут же задрожал от прикосновения холодной стали к живой коже, понимая, что это уже не шутки, уже не игра. Йаарх довольно долго стоял, набираясь мужества и смотря на пах улыбающейся ему схорры, где на глазах зарастала рана. Затем резко выдохнул, зажмурился и с силой, быстро провел острейшим лезвием по натянутому телу мошонки. Яйца остались в его руке и только после этого огненной, сжигающей все на своем пути волной ударила боль. Он отчаянно замычал, до крови закусив губу, последним усилием бросил свои яйца на тарель и прохрипел:

– Я, Хранитель Серого Меча Йаарх, Серый Убийца, посвящаю это Черному Пламени и Великой Тьме…

И провалился в эту самую тьму, потеряв сознание.

Через некоторое время он очнулся, вспомнил о том, что сотворил, и ему стало страшно. Но боли, так же как слабости и дурноты, почему-то не было. Он приподнял голову и глянул вниз – увы, рана была на своем месте, но приняла вид старой и подсохшей. Схорра поняла его немой вопрос и тихо засмеялась.

– Мазь из коры Нуслан-Орм снимает любую боль, Владыка, – пояснила она.

С помощью схорров, поддерживающих его подмышки, он смог встать на ноги. Несколько минут он простоял, не пытаясь вытирать стекающий по лицу. Затем тихо сказал принцессе:

– Я уже стою сам, спасибо…

– Очень хорошо, – ответила Лли-Яр, отпуская его. – Посмотрите, Владыка, Черное Пламя принимает нашу жертву…

Йаарх бросил взгляд на светильник и увидел, как от него вытянулись вниз три черных отростка и поглотили лежавшие на тарели окровавленные комки. От них не осталось даже пепла. Два отростка тут втянулись обратно, а третий… Третий отросток Черного Пламени приподнялся над тарелью, как голова атакующей змеи, и, резко вытянувшись на несколько метров вперед, ударил его прямо туда, где раньше была мошонка. Йаарх подпрыгнул от неожиданности и почувствовал там сильное жжение. Он быстро опустил взгляд вниз и увидел, что раны больше не было – на ее месте уже вздувались бугорки отрастающих на глазах яичек, покрывающиеся кожей. Он поднял ставшие абсолютно круглыми глаза на Лли-Яр, и схорра мягко улыбнулась в ответ.

– Тьма поглощает лишь твою готовность к свершению… – мягко улыбаясь, сказала она. – А потерянное тому, кто сам не может его восстановить, она всегда возвращает.

Жжение прекратилось, и Хранитель недоверчиво ощупал свое свежевыросшее достоинство. Все было как обычно, разве что новые яйца отличались куда большей чувствительностью.

– Владыка, – дотронулась до его плеча Лли-Яр. – Сейчас мы начинаем обряд, и для начала вам придется выпить очень много жидкости весьма неприятного для вас вкуса и запаха.

– Что это за жидкость?

– Я бы могла скрыть от вас это, Владыка, – слегка поклонилась ему схорра, – но я не хочу. Это моча.

– Моча?! – полезли на лоб глаза Хранителя. – Но зачем?

– Понимаете, Владыка, для подготовки организма к серьезным изменениям требуется ввести в него определенные вещества в определенной последовательности. Эти вещества образуются только в телах специально выведенных схоррских женщин, жриц, и осаждаются в их моче. Проблема в том, что выделенные вещества чрезвычайно летучи и уже через пару минут нахождения на открытом воздухе они испаряются. У нас принято пить мочу прямо у жриц оттуда, но мы понимаем, что для человека это почти невозможно и согласны сделать для вас исключение. Они по очереди будут мочиться в большой кувшин, а вам придется все выпить. Но учтите, пить нужно будет очень быстро, чтобы преобразующие вещества не успели испариться.

– Можно и не делать исключений… – хрипло сказал ей слегка покрасневший Йаарх.

В его жизни было несколько жестоких женщин, которые во время того, как он ласкал их, мочились в его рот и требовали, чтобы он проглотил… Это было и очень противно, но, как ни странно, и очень приятно. Почему было так, он не знал, может, он просто был извращенцем? Но, после последней своей садистки, Хранитель всегда был готов на подобное, хотя его и тошнило, но желание от этого не уменьшалось. Так пусть все будет, как будет, надо же когда-нибудь попробовать, как это, когда подобное делают несколько женщин подряд…

– Но разве люди не отрицают саму возможность дотронуться губами до органов любви другого? – удивленно приподняла брови схорра.

– Я из другого мира и… – ему с трудом, отчаянно покраснев до ушей, удалось заставить себя признаться принцессе в собственной извращенности. – И… И мне даже… Э-э-э.. Нравится такое… Немного…

– Тогда я рада, – улыбка Лли-Яр стала слегка издевательской, – что мы сможем доставить вам еще и удовольствие, Владыка. Но прошу учесть, жриц пятеро, они терпят с самого утра и у каждой там не менее, чем полкувшина.

Она подняла с пола стоявший у ее ног довольно большой, пожалуй, не менее чем двухлитровый, фарфоровый кувшин и, показав ему, продолжила:

– И нельзя будет пролить ни капли… Если вы все же прольете хоть немного, обряд придется начинать сызнова.

– Я буду стараться изо всех сил, – заверил ее Йаарх, уже предвкушая предстоящее удовольствие и подавляя тошноту.

– Хорошо, Владыка, – склонила она голову. – А в вашем мире все это любят?

– Что вы, Лли-Яр… – засмеялся Хранитель. – Это считается чрезвычайно отвратительным извращением, просто я несколько не такой, как все…

– Извращением?! – глаза всегда невозмутимой схорры полезли на лоб и стали круглыми, она была потрясена этим известием. – Да что же может быть естественнее, чем выпить из цветка любви то, что женщина хочет дать?! Что тогда не извращение?!

– Я тоже так считаю, – опять грустно улыбнулся Йаарх. – Но в моем мире думают иначе… И редко какая женщина хотела делать такое… Я уже не говорю о том, чтобы она сделала это насильно. А ведь женщина получает от подобных вещей куда больше удовольствия, чем я.

– А вы любите, когда насильно? – прищурилась принцесса.

– Да.

– Хорошо… – и она многообещающе посмотрела на него, так многообещающе, что он даже поежился под этим взглядом, предчувствуя многое приятное и болезненное для себя. – И я надеюсь, Владыка…

– Для вас, прекрасная Лли-Яр, я просто Йаарх, – перебил ее Хранитель.

– Тогда, может быть, перейдем на ты? – улыбнулась ему молодая женщина, облизав свои тонкие губы.

– С удовольствием, – также улыбнулся он в ответ.

– Я надеюсь, Йаарх, – продолжила схорра, – что ты получишь изысканнейшее удовольствие. Ибо далее тебя ждет еще очень многое… Но пусть это будет сюрпризом.

Хранитель только вновь улыбнулся ей.

– Мы начинаем! – торжественно объявила принцесса. – Ложись на пол, в центр пентаграммы, запрокинь голову и широко открой рот.

Он послушно выполнил ее требования и теперь с понятным волнением наблюдал за происходящим. Лли-Яр подошла к нему, замкнула пентаграмму, вытянулась вверх и высоким, прерывающимся, падающим и вздымающимся голосом затянула какое-то мало произносимое для человеческой глотки заклинание. Как только она закончила, по всему залу вспыхнули десятки разноцветных светильников, подвешенных на разной высоте и создающих из себя какой-то непонятный узор. Раздалось резкое, прерывистое и одновременно заунывное пение многих голосов, резко вздымающееся ввысь и вдруг обрывающееся холодящим душу диссонансом. Хранитель вдруг заметил, что между светильниками кружится в странном танце десятки обнаженных и разрисованных непонятными символами женских фигур.

– Йаарх, – услыхал голос Лли-Яр. – Приготовься.

В пентаграмму уже входила женщина с тонкой талией и огромнейшими, чуть ли не в полтора обхвата, не менее, бедрами. Это выглядело и отвратительно, и прекрасно одновременно. Возбуждало так, что его член чуть не лопнул от напряжения. На ее теле не было и капли лишнего жира, крепкие мышцы перекатывались под бархатистой кожей, соски большей пары грудей стояли торчком. Жрица подошла поближе, медленно вращая огромными и очень упругими бедрами, повернулась к нему задом, переступила одной ногой через его голову и начала садится на него. Йаарх увидел ее половой орган и глаза его в который раз за этот вечер полезли на лоб – если щель принцессы показалась ему очень большой, то у этой жрицы она была просто необъятна, и он понял, что когда она сядет, то все его лицо скроется между ее половых губ. И оказался прав – он даже не мог дышать, его нос находился в глубине ее влагалища, да что нос, вся его голова вошла внутрь. Жрица, обладая, по видимому, большим опытом в подобного рода делах, сдвинулась так, что мочевое отверстие оказалось прямо над его широко распахнутым ртом, и Йаарх жадно припал к нему, с наслаждением ощущая столь любимый им вкус возбужденной женщины. Он нежно посасывал, покусывал, теребил и получал огромное удовольствие. Краем нижней губы он дотягивался до клитора и изо всех сил старался потереть его. Женщина чуть напряглась и в его рот упало сперва несколько капель горьковатой жидкости, а потом хлынула такая струя, что он чуть сразу же не захлебнулся и принялся судорожно глотать, пытаясь справиться с таким количеством сразу. Он глотал, глотал и глотал, но жидкость в мочевом пузыре жрицы никак не кончалась и его легкие уже, кажется, готовы были лопнуть от желания получить хоть немного воздуха. В голове уже звенело, когда женщина, наконец, встала с его лица. Йаарх с хрипом вдохнул насыщенный какими-то испарениями воздух и закашлялся, содрогаясь всем телом. Прокашлявшись, он хотел вытереть залитое мочой и слизью лицо, но Лли-Яр остановила его, сказав, что этого делать не следует.

– Принцесса, – услышал Хранитель тихий голос жрицы, – ему это действительно очень понравилось, он высасывал меня столь самозабвенно, что я даже кончила, а такого со мной не было уже много лет. Но ему очень мешает потребность дышать…

В ушах Йаарха вдруг начал нарастать глухой звон, по телу пробежали волны мелких судорог, и его затрясло мелкой дрожью.

– Реакция идет как нужно, – удовлетворенно заметила Лли-Яр, не спускавшая с Хранителя заинтересованного взгляда. – Все происходит даже быстрее, чем мы рассчитывали, возможно, что стоит применить усиленную процедуру… Но он не сможет проглотить все, что необходимо, из-за легочных спазм. Необходимо отключить легкие…

– Процедура Тврхра-Нгар… – раздался голос жрицы.

– Пожалуй, – согласилась с ней принцесса.

«Как это – отключить легкие?» – немного удивился Йаарх и хотел было спросить о том, но ему вдруг стало лень открывать рот и вообще все вдруг стало таким неинтересным, таким безразличным. Он растянулся на полу, широко раскинув руки и ноги в стороны и блаженно улыбаясь неизвестно чему. Йаарх смотрел на то, как Лли-Яр зачем-то выпила целых три кувшина воды, и у него даже не было сил удивиться, а как это в нее столько влезло. Схорра некоторое время постояла, сильно массируя себе живот и шепча что-то, затем подошла к нему и коротко приказала:

– Открой рот.

Хранитель послушно открыл, предвкушая новое наслаждение, и женщина тут же уселась ему на лицо, снова перекрыв своей огромной половой щелью доступ воздуху. Но этого ей показалось мало, она вдруг просунула руку под свой зад и крепко-накрепко зажала ему нос. Йаарх почувствовал, что кто-то держит его за руки и ноги, и очень удивился – зачем бы это, он же дал слово. Хотя и это, в общем-то, было сейчас ему почти безразлично, он ожидал только одного – когда же, наконец, принцесса начнет… И дождался – мощная струя горько-соленой мочи рухнула в его рот с такой силой, что он сразу же захлебнулся и закашлялся. Но Лли-Яр не обратила на его кашель никакого внимания, она лишь сильнее прижалась к его рту, продолжая мочиться. Тело требовало воздуха все сильнее и сильнее, а схоррская принцесса и не думала заканчивать. Йаарх начал выдираться из под нее, но те, кто его держал, свое дело знали, и он даже не смог рвануться как следует. Легкие последний раз судорожно дернулись, и он вдохнул в себя мочу Лли-Яр. Жидкость быстро наполнила их, и в глазах Хранителя все поплыло. Но схорра продолжала мочиться, и он глотал. Лишь когда она встала, Йаарх вдруг осознал, что не дышит и не испытывает в этом ни малейшей потребности. Он хотел что-то сказать, но голос ему не подчинялся, ведь воздуха в легких не было. Схорра с интересом посмотрела в его удивленно вытаращенные глаза и тихонько рассмеялась:

– Зато теперь, Йаарх, – пояснила она, – ты сможешь проглотить столько жидкости, сколько будет нужно, не отвлекаясь на такую мелочь, как дыхание…

Она снова засмеялась, подхватила с пола кинжал и добавила:

– И маленький штришок перед следующим действием.

Она подняла кинжал вверх, облизала его лезвие, наклонилась над пахом Йаарха, взяла его за член и спокойно рассекла его вдоль надвое до самого корня. Глаза Хранителя вытаращились от боли, такого он просто не ожидал и хотел закричать, но голос ему не повиновался – легкие были заполнены жидкостью. Он бился как, бешеный, но на него навалилось сразу несколько человек и он не смог сдвинуться с места. Боль была дикой, пульсирующей, рвущей на части, но, одновременно, доставляющей ему невероятное наслаждение, извращенное, но от этого не менее великолепное. И прямо из рассеченного надвое члена вылетела и ударила в лицо наклонившейся над ним схоррской принцессы струя спермы напополам с кровью. Лли-Яр была потрясена до глубины души – такого не доводилось видеть даже ей. Оргазм от боли? Невероятно…

– Ему это действительно нравится… – обратилась она к брату, слизывая нечеловечески длинным языком капельки спермы с лица. – Может быть, очень много интересных вещей…

– Не сейчас, – холодно ответил ей Ну-Ир. – Обряд должен быть проведен по всем канонам.

– Да, ты прав.

Боль тем временем, как это ни удивительно, почти прошла, и Йаарх с еще большим удивлением обнаружил, что из половинок рассеченного члена почти не идет кровь, так, последние капли сочатся. Он плыл в каких-то странных волнах, укачивающих его, и блаженно улыбался – превращались в реальность его самые дикие и безумные фантазии, которые он считал невыполнимыми. Краем глаза Хранитель увидел Лли-Яр, которая снова склонилась над ним и радостно улыбнулся ей. Молодая схорра улыбнулась в ответ, затем аккуратно разложила половинки члена в разные стороны, посмотрела, тяжко вздохнула, и, покачав головой, разрезала каждую из них еще надвое. Наклонившись над телом Йаарха еще ниже, она аккуратно вылизала каждую четвертинку, смазала их какой-то черной жидкостью и разложила цветком. Хранитель при этом почти не чувствовал боли – видимо схорры вновь применили свое странное обезболивающее средство – и очень жалел о том. Он философски уже, ничуть не боясь больше, смотрел на то, как схорра взрезала его мошонку и вытащила яички на поверхность. И лишь когда она начала неспешно разрезать одно из яиц на четыре части, вновь огненной волной ударила нестерпимая боль. Тело Йаарха выгнулось дугой, глаза вытаращились, и он забился изо всех сил. Но навалившееся на него жрицы не дали ему и сдвинуться с места, изо всех сил успокаивая и шепча на разные голоса какие-то утешающие слова. Лли-Яр выругалась и поспешно полила разрез все той же черной жидкостью, отчего боль сразу начала ослабевать, но не исчезла совсем. И Хранитель уже спокойно, только иногда вздрагивая, наблюдал за тем, как схорра медленно режет его второе яйцо на части. Да, это было очень больно, но не так, как ранее – теперь уже можно было терпеть, и он наслаждался этой болью, как гурман изысканным блюдом. Ведь, наконец, свершалось то, о чем он на Земле мог только фантазировать – красивая и абсолютно безжалостная женщина вытворяла с его половым органом все, чего ей только хотелось, резала и кромсала его…

– Ну, вот пока и все, Йаарх, – донесся до него голос Лли-Яр, она, довольно улыбаясь, облизывала окровавленные пальцы. – Открывай рот, продолжим…

Она отошла. Музыка и нечеловеческое, разрывающее уши, пение усилились, стали резче, в воздухе под заунывный речитатив заклинаний запылали разноцветные линии. Кто-то троекратно ударил в гонг, и к Йаарху подошла очередная жрица. Он с восторгом взирал на ее пах и изо всех сил распахивал рот, жаждая, чтобы его поскорее оросила ее моча. Женщина увидела его желание, тихонько рассмеялась, опустилась на его лицо и в его рот тут же хлынула столь долгожданная струя. Хранитель глотал ее с удовольствием, не напрягаясь – ведь ему больше не мешала потребность дышать. Вкус на сей раз был несколько иным, горько-соленым, и нравился ему, как и запах. Когда женщина встала с него, в его голове начал нарастать непонятный звон, казалось, тысячи колокольчиков звенели на ветру и не давали Хранителю ни сосредоточиться, ни что-либо понять в происходящем, ибо, казалось, каждый нерв его стал жить своей, самостоятельной жизнью. Изнутри него что-то прорастало, что непонятное, а потому страшное…

Но на него уже садилась третья жрица… Затем четвертая… И после каждой с ним происходили все более странные и непонятные вещи, его тело менялось, менялось непонятно для него самого. Но Йаарх ощущал эти изменения, хотя и не понимал, что с ним такое происходит. Он со страхом ждал последнюю жрицу, уже со страхом, ибо проглоченная жидкость плескалась у самого горла, и он с трудом сдерживал рвоту. Но все же сдерживал, ибо понимал – вырвет, и все пойдет насмарку… Хранитель чувствовал, что не сможет более выпить ничего, ему хотелось сказать об этом, но голос ему не по-виновался, как, впрочем, и все тело, ибо он, почему-то, не мог пошевелить ни единым мускулом. Пятая жрица подошла к нему, взглянула в вытаращенные, до смерти испуганные глаза и, видимо, все поняла, так как обратилась к своей принцессе:

– Лли-Яр, у нас проблемы, он более не сможет выпить ни капли. Посмотри сама…

Схорра подошла, присела перед Йаархом и внимательно осмотрела его. Щека принцессы досадливо дернулась, она что-то пробурчала себе под нос и принялась массировать тугой, как натянутый барабан, живот Хранителя, шепча какие-то заклинания. И он почувствовал, как его начинает отпускать, позывы к рвоте исчезли. Но все равно, Йаарх даже представить не мог, как он сможет проглотить еще хотя бы немного, и устремил умоляющие глаза на Лли-Яр. Она ласково улыбнулась ему и тихо-тихо сказала:

– Я прошу тебя, Йаарх, постарайся… Это необходимо…

Он попытался вздохнуть, но, понятное дело, не смог этого сделать. Затем решительно открыл рот и подморгнул схорре. Она также подморгнула ему, еще раз улыбнулась, потрепала его по щеке и махнула рукой ожидающей жрице. Та тут же подошла и уселась на лицо Хранителя Меча. Он раздвинул языком ее огромные половые губы и приник к источнику влаги. Жрица слегка напряглась, Йаарх почувствовал ее усилие, и в его рот вновь хлынула струя мочи, на этот раз – горьковато-сладковатой. Он глотал из последних сил, с нечеловеческим усилием проталкивая в себя жидкость. Но, слава Творцу, все в мире когда-нибудь заканчивается, закончилось и это испытание. Жрица, наконец, встала с его лица и куда-то исчезла.

Йаарх прислушался к себе и понял, что происходит нечто странное – его колотило сильной дрожью, неравномерной, прерывистой и болезненной. Он опустил глаза вниз и увидел, что живот его вспучился и задергался, как будто в нем бурлила какая-то стихия. Там шла какая-то сумасшедшая химическая реакция… И жидкость из его желудка куда-то исчезала, растекаясь по всему, так ему показалось, телу. Когда же это закончилось, он едва не сошел с ума от страха – вся поверхность тела пошла пузырями и потекла, как жидкая. Йаарх ничего не понимал, он лишь чувствовал, что в нем появляется нечто новое, неизвестное, попирающее все законы здравого смысла.

– Реакция прошла великолепно, Владыка Йаарх! – склонилась над ним смеющаяся Лли-Яр. – Но прошу тебя, соберись с силами, мы продолжим обряд. И тебе будет очень-очень больно…

Он скосил глаза вниз и увидел, что его тело уже приобрело свой обычный вид, только кожа блестит, как смазанная жиром. Хранитель вновь перевел взгляд на принцессу схорров, которая вместе с возникшей из тьмы жрицей уселись на корточки по разные стороны от него, и попробовал пошевелиться, но вдруг осознал, что его тело, кроме глаз и рта, ему совершенно не подчиняется. Но это не обеспокоило его, странное безразличие к чему бы то ни было лежало на нем тяжелым грузом. Йаарх спокойно и отстраненно наблюдал за тем, как Лли-Яр взяла с пола широкий кинжал и несколько раз ткнула им себя между ног, а затем проделала то же самое с жрицей, сидящей напротив. Странно, но эта противоестественная картина не вызвала в нем ничего, никакого отвращения или отрицания, он находился в каком-то отдалении. Все так же, без интереса, он смотрел на то, как принцесса размазала смешавшуюся кровь по лезвию кинжала, нараспев произнесла несколько жутковато для человеческого уха звучавших заклинаний, от которых все огни в зале погасли, и настала полная темнота. Лишь резкие бледно-лиловые вспышки, чередующиеся со тьмой, создавали какой-то непонятный ритм. «Совсем, как стробоскоп…», – мелькнула у Хранителя ленивая мысль, пока он совершенно спокойно, не испытывая никакого беспокойства, наблюдал за тем, как Лли-Яр подняла кинжал и длинным, плавным движением вспорола ему живот от солнечного сплетения до паха. Боль, конечно же, после этого пришла, но была какой-то отстраненной, а сам Йаарх как бы находился где-то в стороне, далеко, и не обращал на нее никакого внимания… Он с интересом наблюдал, как жрицы, на разные голоса декламируя заклинания, вынимали из его распоротого живота кишки и выкладывали из них странные, ни на что не похожие символы. Сколько времени продолжалось это действо он бы никогда не смог сказать – может день, а может час… Но жрицы неожиданно встали, скрестили над ним свои окровавленные руки и и произнесли одно длинное и очень странное слово:

– Ннн-вву-ааххх-Рр-хуррр…

И все его тело опять налилось жаром и забилось в диких конвульсиях. Но это продолжалось, к счастью, недолго и через некоторое время закончилось. Йаарх почувствовал, как его рот, помимо его воли, вновь широко открывается, и заметил, что вокруг него расселось двенадцать обнаженных женщин, широко расставивших ноги. Ударил гонг, и из их широко разверстых половых щелей синхронно вырвались двенадцать струй мочи, причем каждая из них имела свой цвет. Над лицом Хранителя они сливались в одну, играющую всеми цветами радуги, и обрушивались в его открытый рот. Он глотал эту странную смесь разноцветных жидкостей пока мог, пока в него лезло, абсолютно не ощущая вкуса. Но не в человеческих силах было проглотить столько зараз, и моча потекла по его лицу, мгновенно залив волосы и глаза, отчего те тут же начали печь. Вновь грянул гонг, и так же синхронно струи переслали литься, жрицы бесшумно встали на ноги и исчезли.

В голове его вдруг что-то взорвалось, перед глазами встала стена бело-черного пламени, и Йаарх почувствовал, что его бросает то в жар, то в холод, по телу пробегали волны болезненных, скручивающих судорог. Он ничего не видел, кроме бешеного звездного фейерверка и ничего не слышал, кроме дикого грохота барабанов в ушах. Но слава Творцу, что все в этом мире имеет свойство заканчиваться. Закончилось и это испытание, и Хранитель благодарил за это неизвестно кого, понимая, что еще немного, и его сознание не выдержало бы – он бы попросту сошел с ума. Он обессилено лежал на полу, ощущая, казалось, каждый нерв своего измочаленного предыдущим действом тела. Ему не хотелось уже ничего, только бы его, наконец, оставили в покое.

Лли-Яр подошла к обессиленному Йаарху, ободряюще улыбнулась и потрепала его по щеке, как бы говоря: «Держись!». Он немного успокоился и уже почти безразлично смотрел на то, как схорра вылила на его рассеченный член флакон какой-то буроватой жидкости. И тут же дикая, яростная, раздирающая душу на куски боль ударила набатом, прошлась по каждому нерву, выжигая его до основания. Глаза Хранителя вытаращились, он хотел дернуться, закричать – но тело его ему не подчинялось, лишь выкаченные до предела глаза говорили о том, что он чувствовал, взывали к кому-то, но никто не обращал на это внимания. Лли-Яр укладывала его кишки обратно в живот, ее брат зачем-то стал возле него, приподнял и принялся смазывать его зад каким-то маслом. Сквозь кровавые волны боли он увидел склонившуюся над ним жрицу, полившую его на этот раз черной жидкостью. И боль начала уходить, но все же не исчезла совсем, оставшись точечным источником в рассеченном члене. Когда мгла, наконец, спала с его глаз, Йаарх обратил внимания на свой живот и даже несколько удивился, хотя думал, что уже ничего его удивить не способно – живот был цел, как будто бы никто и никогда его не вспарывал. Сквозь пелену слез, все еще заливавших глаза, Хранитель увидел двух жриц, появившихся из темноты. Они зачем-то подняли его ноги вверх и подложили по зад подушку. Но сами не ушли, так и продолжая держать его ноги поднятыми и широко разведенными в стороны. И туда пристроился Ну-Ир, гигантский член которого торчал как палка, резким движением сунул в его смазанный ранее и уже размякший анус два пальца и принялся разминать его. Йаарх с ужасом понял, что схорр собирается поиметь его в зад и чуть не сошел с ума, проклиная непослушное тело. Его глаза бешено вращались, ведь его собирались сделать педерастом, а из всех половых извращений для него абсолютно неприемлемой была именно мужская однополая любовь. Лли-Яр уловила в его взгляде бешеный протест, подошла к нему, присела на корточки и ласково положила ему руку на лоб. Затем негромко сказала:

– Прости, Йаарх… Но пойми – так надо! Без этого обряд не сможет завершиться… И все будет зря…

Она коротко кивнула брату, Ну-Ир выдернул пальцы из его зада и с размаха всадил туда свой огромный член. Странное масло, использованное схоррами, полностью расслабило сфинктер, и тот пропустил сквозь себя чудовище принца, но после этого лопнул, хлынула кровь, и глаза Хранителя вновь полезли на лоб от дикой боли, разрывающей его зад. Сколько времени продолжалась эта пытка, он не мог сказать никогда, только мечтал о ее окончании. Но в момент, когда сперма схорра горячей волной ударила внутрь его тела, все тело всколыхнулось и бешено завибрировало. Не понимая, что с ним происходит, Йаарх взглянул вниз и увидел, что у него растет грудь. Женская грудь! Он глянул еще ниже и икнул бы, если б имел такую возможность – разрезанный схоррой член втягивался внутрь его тела, а взамен… Взамен он почувствовал какое-то неудобство между ног, там появилось что-то новое, непривычное для него. Хранитель неожиданно понял, что становится женщиной… Ощущение было странным, волнующим и пугающим одновременно. Он явственно ощутил свою половую щель, клитор и влагалище, которые, едва успев вырасти, тут же вспыхнули огнем нестерпимого желания и это было приятно… Затем что-то как бы переключилось в его голове и он, нет она, окончательно ощутила себя самое. Половое возбуждение продолжало нарастать, но женщина, еще несколько мгновений назад бывшая мужчиной, никак не могла выразить его – тело ей не подчинялось. В ее голове бродили разные интересные мысли, она по-чему-то начала решать внезапно ставшую для нее важной проблему – как называть себя в женском теле? И решила… Пусть, когда она в женском облике, ее зовут женским вариантом имени Хранителя – Йаара. Она не владела собой, но понимала, что еще несколько минут и она попросту сойдет с ума от желания, ее клитор выпятился и напрягся, соски встали торчком, малые половые губы покрылись обильной влагой и раздались в стороны. Схорр, так и не вынувший своего члена из ее напрочь разорванного зада во время всего процесса превращения, прекрасно понял ее состояние. Он улыбнулся и сильными, нежными пальцами начал ласкать, гладить и мять возбужденные донельзя половые губки ее только что выросшего небольшого и нежного цветка. А затем Ну-Ир резким движением вынул член из зада Йаары, развел руками в стороны ее большие губы и осторожно, но сильно начал входить в нее. Женщине показалось, что она сейчас лопнет, в ее влагалище медленно и уверенно вдвигалось нечто столь огромное, что глаза ее полезли на лоб. Но как же это было приятно! Ей очень хотелось застонать, податься навстречу мужчине всем телом и как же она жалела, что не может этого сделать. Но когда член схорра вошел в нее до конца, небольшое, только что выросшее, влагалище женщины таки не вынесло этого вторжения, и перепонка между ним и анусом с гнусным, хлюпающим звуком лопнула, щедро окрасив кровью плиты пола.

Йаара завопила бы от боли, смешанной с невероятным наслаждением, если бы только могла это сделать, если бы только ее тело хоть немного подчинялось ей. Член схорра с возрастающей скоростью и силой бился об ее матку, и женщина плыла в океане извращенного, болезненного удовольствия, почти ничего не видя перед собой и желая, чтобы это никогда не заканчивалось. Да, теперь она понимала, почему говорят, что женщины от секса получаю много больше удовольствия, чем мужчины. Это действительно было так, и Йаара не хотела больше ничего, плывя в каких чувственных волнах страсти и с нетерпением ожидая того момента, когда горячая струя спермы ударит в ее глубины. Лишь резкая, неожиданная боль вернула ее к реальности. Над ней склонилась Лли-Яр и медленно, облизывая свои узкие губы длинным языком и что-то напевая себе под нос, явно получая от этого огромное удовольствие, отрезала ей левую грудь. Дикая боль, полное бессилие и невероятное, нечеловеческое наслаждение создали столь странный коктейль, что тело Йаары начало содрогаться в волнах следующих один за другим оргазмов. Она даже не видела, как схорра отрезала ей левую грудь, положила ее рядом с левым ухом и принялась за правую. Йаара только вдруг ощутила ударившую прямо в ее матку струю спермы, и мужчина тут же вырвал свой член из нее, оросив последними каплями ее напрягшийся живот. Самый сильный из всех предшествующих этому оргазмов охватил ее, погрузив в водоворот огненных сполохов, будто бы прямо в ее голове взрывались фейерверки. Женщина не видела и не ощущала, что схоррская принцесса отрезала ее вторую грудь и также положила ее на пол. Ну-Ир отошел в сторону, и его место тут же заняла сестра, продолжающая сжимать в правой ладони окровавленный кинжал, и дала команду жрицам, держащим ноги Йаары, чтобы те развели их пошире. Они постарались от души и растянули ноги женщины так, что затрещали суставы. Лли-Яр подняла кинжал, резким движением вонзила его во влагалище Йаары и тут же начала резать. Боль, пронзившая тело Хранительницы была столь сильна, что сознание ее помутилось, но одновременно, почему-то, доставляла ей столь огромное наслаждение, что оргазмы, болезненные и извращенные, вновь последовали один за другим. Что именно творила с ней схорра и сколько времени она это делала, Йаара никогда не смогла бы сказать, но в момент, когда принцесса вырвала из ее тела вырезанный половой орган и торжествующе подняла его над головой, в глазах женщины окончательно помутилось, и она потеряла сознание.

Когда Йаарх открыл глаза, то понял, что снова стал мужчиной. Но тело его все так же ему не подчинялось, двигались только глаза. Он скосил взгляд влево и увидел там неизвестно откуда взявшийся табурет, на котором стояло большое треугольное черное блюдо. На нем лежали какие-то окровавленные комки плоти. Присмотревшись, Хранитель понял, что это отрезанные у него, когда он был женщиной, груди и половая щель. «Странно-то как… – мелькнула отстраненная мысль. – Мне отрезали сиськи и п…у, а я даже боли не чувствую… Интересно…» Ему почему-то хотелось гнусно хихикать, и он жалел, что не имел такой возможности. В этот момент к нему склонилась ласково улыбающаяся Лли-Яр, все еще сжимавшая в одной руке окровавленный кинжал, обхватила второй его член вместе с яйцами и принялась неспешно отрезать их. То ли он привык к боли, то ли еще что, но Хранитель даже с интересом наблюдал за тем, как его половой орган медленно отделяется от тела. Боль, конечно же, была, но он обращал на нее очень мало внимания, как на что-то постороннее, но не очень ему мешающее. С тем же непосредственным интересом, ничему уже не удивляясь, он смотрел, как схорра положила отрезанное на блюдо. Принцесса утерла рукой потный лоб, оставив на нем кровавые потеки, затем устало подошла к брату и не спеша отрезала его гигантский член. Также вместе с яйцами. Ну-Ир во время всей этой операции загадочно улыбался, с легкой насмешкой смотря на лежащего напротив Йаарха. Член брата Лли-Яр тоже положила на блюдо. «Зачем бы это? – спросил сам себя Хранитель. – Что она собирается со всем этим делать? Уж не есть ли? Только бы меня не заставила это делать, с меня и хралов хватит под завязку…» Схорра, тем временем, легла на пол, подняла и широко расставила свои великолепные ноги. К ней тут же подошла другая жрица, подобрала брошенный кинжал и спокойно, ни на кого не глядя, отрезала ей верхнюю пару грудей, положив их туда же, где лежало все остальное. Потом она подошла к широко расставленным ногам Лли-Яр, присела и принялась вырезать огромную половую щель своей принцессы, которая тихонько посмеивалась при этом. При таких размерах операция заняла немало времени и жрица вся покрылась потом, прежде чем сумела положить ее половой орган на блюдо. Схорра, продолжая посмеиваться, отстранила ее, быстро встала на ноги, подошла к лежащему, спокойно наблюдающему за всем происшедшим Йаарху, и присела на корточки над его лицом. Присела так, чтобы кровь из раны капала ему прямо во все еще широко распахнутый рот. Он с немалым интересом наблюдал, как огромная, кровоточащая рана между ног молодой женщины затягивается прямо на глазах. Вот уже наметились большие половые губы, бугорок клитора и первый намек на малые. Через каких-то несколько минут половая щель Лли-Яр уже вновь во всей своей красе смотрела на него. Йаарху хотелось улыбнуться, ведь он так любил это потрясающее зрелище – половую щелочку молодой женщины над своим лицом. Хотя нависающие над ним чудовище назвать щелочкой было бы весьма затруднительно. Он увидел, что половые губы ее слегка напряглись, дернулись, и на его лицо хлынула струя мочи. «Опять…», – мелькнула досадливая мысль, но выбора у него не было. Хоть и нехотя, Йаарх пил, ощущая, как жидкость стекает по его лицу, затекая в глаза, отчего те немного пощипывало. А принцесса, не прекращая мочиться, нараспев произносила какое-то длинное заклинание. Когда же она закончила, Хранитель вдруг почувствовал, что его тело вновь подчиняется ему, и зашелся в диком кашле, выливая из своих легких заполнившую их жидкость. Он смутно ощущал, что его подняли вниз головой и начали дружно встряхивать, помогая прокашляться. Когда же Йаарх наконец задышал самостоятельно, схорры перевернули его, поставили на пол и Лли-Яр нежно обтерла его лицо поданным из темноты полотенцем.

– Ну и ну… – прохрипел он. – Многого я ожидал, но такого…

– Я ведь тебе говорила, Владыка Йаарх, – иронично улыбнулась схорра, – что у ритуалов Тьмы свои законы и правила.

– Это все? – хрипло спросил Хранитель.

– Увы, нет… – опустила глаза принцесса. – Осталось еще одно и, боюсь, самое для тебя трудное…

– Что же?

– Увидишь, – спокойно сказала схорра, подходя совсем близко.

Йаарх не выдержал и обнял ее, схватившись ладонями за ее мускулистые ягодицы, затем просунул руку между ее ног и принялся теребить половые губы.

– Как же я тебя хочу… – выдохнул он.

– В конце обряда, – улыбнулась ему принцесса и жадно, взасос, поцеловала его.

Когда Йаарх смог отдышаться от этого поцелуя – длинный язык молодой женщины, казалось, побывал у него даже в глотке – он увидел, что схорра уже стоит чуть в сторонке от него, загадочно улыбаясь.

В зале вновь грянул гонг, зажглись десятки светильников и несколько жриц внесли в дверь нечто, напомнившее Хранителю гинекологическое кресло, на котором сидела крепко накрепко привязанная, с широко разведенными в стороны худенькими ножками, человеческая девочка лет пятнадцати-шестнадцати с удивительно большой для ее возраста и комплекции грудью. Большие, чуть ли не в половину лица карие глаза были наполнены слезами, и в них плескался ужас напополам с отчаянием.

– Зачем здесь этот ребенок?! – резко повернулся к принцессе Йаарх.

Она с улыбкой подошла поближе и вложила ему в руку свой залитый кровью кинжал, залитый настолько, что рукоять его стала скользкой.

– Ты должен отрезать девочке грудь и то, что растет между ногами, а затем положить все это на блюдо, – ответила она.

– Я не стану делать этого, – вскрикнул Хранитель, отшвыривая кинжал в угол. – За что мучить несчастное дитя?!

– Йаарх… – тяжело вздохнула схорра. – Я же не прошу тебя замучивать девочку до смерти, хотя это было бы самым лучшим.

– Лучшим?! – с гневом вскрикнул он.

– Да, лучшим! – подтвердила принцесса. – Нам, для завершения обряда, необходимы ее боль, ужас и отчаяние. Не знаю, слышал ли ты такой термин – гаввах.

– Слышал… – мрачно ответил Хранитель. – Но я не…

– Это энергия боли и смерти! – перебила его Лли-Яр. – Но я понимаю твое отношение к насилию над невинными, хотя и не могу принять его. И именно поэтому я не требую от тебя убивать малышку. Но отрезать ей ты обязан.

– Не буду! – набычился Йаарх.

– Да пойми же ты, дубина, – разозлилась, наконец, схорра. – Раз ее не убивают, то все отрезанное отрастет обратно еще до конца обряда. И она почти не будет помнить происшедшего с ней – лишь как отголоски давнего кошмара. Не более!

– О, господи… – прохрипел землянин, пряча голову в ладони. – Но почему я?!

– Да потому, что обряд проводится над тобой! Семье девчонки очень хорошо заплатили, и она сама согласилась на урезание.

– Сама? – недоверчиво спросил Йаарх и подошел к привязанной девушке. – Ты действительно сама согласилась на то, чтобы тебя урезали?

Она медленно подняла на мужчину полный боли взгляд и прошептала:

– А что еще мне оставалось делать?.. Мать опять слегла, отец со старшим братом в очередной запой ударились, а как вы думаете, легко, когда к тебе походит пятилетний братишка и просит немножко хлеба? А мне нечего ему дать, понимаете, нечего! Все, что можно было еще продать, эти скоты в кабак утащили… Я уже по всем публичным домам бегала, по всем Домам Удовольствий, надеялась простой проституткой устроиться. Куда там… Там такие требования… А урезание всегда пожалуйста…

– Мы ее у самых ворот Дома Удовольствий перехватили, – вставила Лли-Яр. – Шла с такой решительной миной на личике, что все сразу же стало ясно – куда и зачем идет.

– Спасибо вам, госпожа! – уставилась на нее девушка. – Спасибо за все!

– А за что ей тебя благодарить? – удивленно повернулся к схорре Йаарх.

– Да мы же девочке раз в сто больше, чем в Доме Удовольствий, заплатили, – криво ухмыльнулась она. – Купили дом для семьи и открыли счет в солидном банке, счет, которого хватит, чтобы их семья не голодала лет сорок.

– Так у них же в семье алкоголики, – недоверчиво хмыкнул Йаарх. – Пропьют…

– А счетом имеют право пользоваться только она и мать, а отнюдь не мужчины, – улыбнулась Лли-Яр. – Ведь девочка идет на жертву добровольно, и я не хочу, чтобы ее боль оказалась напрасной.

– Спасибо вам, госпожа… – еще раз прошептала несчастная малышка.

– Сколько тебе лет, девочка? – с горечью спросил ее Хранитель.

– Шестнадцать… Я уже совершеннолетняя, господин, я имею право! Пожалуйста, не отбирайте у детей куска хлеба и дом. Умоляю вас… Пусть им будет хорошо, в чем дети-то виноваты? А я… Да забери меня Серый Убийца!

– Вот именно, – горько улыбнулся Йаарх.

– Что? – с недоумением спросила его девушка.

– Я и есть Серый Убийца. И сегодня днем ваш король стал моим вассалом.

– Неправда, – взглянула на него своими огромными глазами малышка. – Он был… страшный… А вы – добрый. Вы – не он!

Хранитель только грустно улыбнулся ей в ответ. Девочка почему-то вызывала у него столь щемящую нежность, что сердце замирало. И он должен причинить ей такую страшную боль? Нет… Если только правда то, что она ничего не запомнит… Но он-то помнить об этом будет… Йаарх сжал кулаки и замычал от отчаяния, прекрасно понимая, что прерывать обряд Тьмы на середине смертельно опасно и для него, и для окружающих. Ведь если она, неудовлетворенная, вырвется на свободу и начнет крушить все вокруг… Жертв будет куда больше. Из глаз его потекли слезы, но он, не обращая на это внимания, повернулся к Лли-Яр и сказал ей:

– Я сделаю это, схорра… Но только с одним условием – ты дашь мне Слово, что у нее все вырастет обратно, и она почти ничего не запомнит.

– Я даю тебе Слово, Владыка Йаарх! – твердо ответила Лли-Яр. – Даже не одно. Я даю тебе в этом Слово схоррской принцессы и Слово Верховной Жрицы Черного Пламени!

– Ну что ж… – скрипнул зубами Хранитель и повернулся к девушке. – Сразу нужно резать, или я могу попытаться сперва доставить девочке удовольствие и хоть немного расслабить ее?

– Это было бы неплохо, – кивнула головой принцесса. – Но я сомневаюсь, что тебе это удастся. Посмотри сам, девочка в ужасе, у нее напряжена каждая мышца. Естественно, что было бы намного лучше, если бы она перед урезанием была сексуально возбуждена, для нее бы тогда все прошло значительно легче.

– Я попытаюсь… – хмуро ответил Йаарх и подошел к привязанной.

Он нежно погладил малышку по голове и прошептал ей:

– Не бойся меня, маленькая…

– Я не вас боюсь, господин, – вскинула на него глаза девочка. – Я боли боюсь… Я ведь видела урезание, слышала, как девочки кричали…

И из глаз ее хлынули слезы.

– Как тебя зовут, маленькая? – спросил мужчина, сам едва сдерживаясь, чтобы не заплакать и не напугать этим ее еще сильнее.

– Исана, господин…

– Исана, девочка, прости меня, если сможешь, но я должен причинить тебе эту боль… – почти прошептал Йаарх. – Неудовлетворенная Тьма может вырваться наружу, а тогда…

– Я понимаю… – столь же тихо ответила она, но глаза ее вновь залились слезами.

– Я хочу попробовать, маленькая моя, сперва сделать тебе приятно…

Сказав это, Йаарх опустился на колени перед прекрасным лоном юной девушки. Он нежно гладил и массировал ее живот, грудь, ножки и ягодицы, целовал внутреннюю часть бедер, не приближаясь пока к цветку любви. В глазах Исаны появилось изумление, но она все еще была напряжена, как струна. Но умелые и ласковые мужские руки неспешно делали свое дело, массируя каждый напряженный мускул, поглаживая каждый участок нежной кожи, и девушка постепенно, очень медленно начала расслабляться. Хранитель не спешил, он уже видел, что его усилия дали результат – мертвенная бледность покинула ее лицо, щечки порозовели, губки приоткрылись. Ее уже не сводило от страха судорогами, и Йаарх начал целовать ее грудь. Наконец, через незнамо сколько времени, он добился своей цели – маленькие соски Исаны встали торчком, дыхание участилось, на лепестках цветка любви появились первые капли сока. Девушка прикрыла глаза, их которых исчез страх, и тихонько застонала. Лли-Яр, пристально, но молча наблюдавшая за усилиями Хранителя, одобрительно кивнула головой – он действовал очень профессионально. А сам Йаарх, продолжая целовать тело Исаны, опускался все ниже и ниже, пока его губы не оказались в опасной близости от совсем уже открывшегося небольшого розового бутона. Она вновь приоткрыла глаза, увидела голову мужчины между своих ног и вдруг резко задергалась, поняв, что он хочет сделать.

– Нет, нет, господин! Не делайте этого! Ведь вам тогда тоже отрежут!.. Вам-то за что? Не надо…

– Уже и не один раз… – тихонько засмеялся Хранитель и указал рукой на блюдо. – Но все отрезанное выросло обратно, как видишь.

Исана бросила взгляд на блюдо и тихонько вскрикнула, поняв, что лежит на нем. Затем опустила взгляд вниз, на член Йаарха и наконец-то, кажется, поверила ему, так как почти незаметно улыбнулась чему-то своему, закрыла глаза и откинулась на кресле, окончательно расслабившись. Ее нежная, прелестная щелочка раскрылась перед лицом Хранителя, как бы приглашая его делать с ней все, что он только пожелает. Он улыбнулся и ласково поцеловал покрытые влагой небольшие губки, раздвинул их языком и начал нежно, с любовью, ласкать девушку. Она выгнулась и застонала от еле сдерживаемой стеснительностью страсти. Но через несколько минут Исана уже не помнила о стеснительности и поучениях матери, о том, что на нее смотрят много людей, и полностью отдалась волнам наслаждения, в которые погрузил ее этот странный господин.

Лли-Яр с удовольствием и интересом следила за ними – Йаарху все же удалось расслабить девочку, и это было очень даже хорошо. Главное, чтобы она оставалась девственницей, что было крайне важным. Сама схорра чувствовала все усиливающееся возбуждение, Владыка нравился ей все больше и больше. Лли-Яр только немного беспокоилась, чтобы его слишком уж чувствительная совесть не помешала ему выполнить свой долг. Но надеялась на лучшее. Ибо если ритуал прервется…

А привязанная к креслу девушка уже содрогалась в судорогах оргазма. Она, не стесняясь, плакала в голос и умоляла его продолжать. И Йаарх продолжал ласки, продолжал до тех пор, пока, после пятого раза, девушка, наконец, не затихла. Его язык чуть ли не отваливался, но он был очень рад, что сумел таки доставить малышке хоть немного радости перед предстоящим ей кошмаром. С сожалением оторвавшись от прекрасного цветка, он продолжил руками легонько поглаживать девушку, успокаивая ее. Она некоторое время слабо постанывала, затем распахнула свои огромные глаза, в которых застыли бесконечное удивление и благодарность.

– Спасибо… Спасибо… Спасибо вам… – шептала она. – Я и представить себе не могла, что может быть так хорошо… Спасибо…

– Да за что маленькая? – спросил Хранитель, целуя ее в коленку. – Мне же было не менее приятно, чем тебе.

– Правда? – еще шире распахнулись карие глаза. – Я так рада… – Конечно, правда, Исаночка, хорошая моя… – с дрожью в голосе сказал ей Йаарх. – Но сейчас я должен сделать тебе больно, очень больно… Прости меня…

– Я прощаю… – задрожав, ответила девушка. – Я ведь знала, на что иду… Вы режьте, господин мой, не бойтесь, я выдержу, я сильная. И спасибо вам еще раз… Я теперь почти не боюсь…

Девочка лгала, чтобы успокоить его… «Бедная малышка… – с горечью подумал Хранитель. – Ну почему в этом мире все так несправедливо, ну почему именно этому прелестному существу я должен причинить такую боль?..»

– Меня зовут Йаарх, маленькая, – с трудом сказал он, подбирая с пола кинжал. – Ты… это… кричи… не сдерживайся… Хорошо?

– Хорошо, господин Йаарх, – кивнула девушка, закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

Хранитель подошел к ней, левой рукой погладил нежную грудку, которую сейчас должен был отрезать и, тяжело вздохнув, подвел под нее лезвие кинжала.

– А мож-ж-н-но сп-пер-в-ва… – услыхал он ее всхлипывающий голос, – эт-ту… – и девушка употребила смешное детское слово. – Письку…

– Хорошо, Исаночка, – грустно кивнул ей Йаарх. – Как ты скажешь…

В этот момент к нему подошла Лли-Яр и положила руку ему на плечо.

– Йаарх, – прошептала она. – Нужно будет резать очень глубоко. Я понимаю, как это тебе тяжело, но прошу – не спеши. Жаль, если от желания как можно меньше мучить девочку, ты все испортишь, и ее жертва окажется напрасной.

Он лишь молча передернул губами и кивнул в ответ. Затем вновь опустился на колени перед распахнутыми ногами Исаны, но на этот раз, увы, не для ласки. Он сцепил зубы, набираясь решимости, а затем осторожно раздвинул половые губки девушки и приставил кончик кинжала к открывшемуся нежному розовому отверстию. На секунду остановился, вздохнул, передернул губами и решительно, но не спеша, ввел до упора широкое длинное лезвие в девственное влагалище. Глаза несчастной малышки вытаращились, она забилась в путах и закричала. Этот дикий визг боли потом много ночей преследовал его в кошмарах, он отозвался в душе Йаарха такой болью, что из глаз его хлынули слезы. Но, понимая, что останавливаться нельзя, он делал то, что было необходимо. От ее захлебывающегося, прерывистого крика сводило все тело и морозом осыпало душу, но он упорно продолжал резать, резать и резать… Краем глаза Хранитель увидел, что языки Черного Пламени в светильнике так и вытянулись в сторону замучиваемой девочки, жадно впитывая ее боль и ужас. Казалось, этот кошмар будет продолжаться вечно. А самым страшным было то, что в каком-то потаенном уголке души ему нравилось то, что он делал. Когда Йаарх понял это, нестерпимый стыд ожег его, он проклял себя последними словами, но это помогло – все равно, где-то там, далеко внутри себя он хотел мучить эту несчастную малышку все сильнее и сильнее. «Да что же я за чудовище?!» – заскрипел он зубами и попытался смахнуть тыльной стороной ладони выступившие слезы стыда. Но нужно было принимать себя таким, каким он являлся и Йаарх горько улыбнулся – только что он узнал о себе много нового и весьма малоприятного. Но, наконец, гнусное дело было завершено, и он, содрогаясь от отвращения к себе и удовольствия одновременно, вытащил из тела несчастной девушки окровавленный кусок плоти, уже мало напоминающий прекрасный цветок любви, который он так недавно ласкал. Затем положил вырезанное на блюдо и произнес ритуальные слова посвящения Тьме. После этого Йаарх вновь подошел к привязанной Исане, у которой уже не было сил кричать, и она лишь тихонько повизгивала, как щенок, которому отдавили хвостик, и, как мог быстрее, не желая более мучить девочку, срезал обе ее пышных, нежных грудки. И только после этого Исана наконец-то потеряла сознание… Хранитель швырнул окровавленный кинжал на пол, взял отрезанные груди и положил их туда же, где лежало все остальное. Некоторое время постоял, тяжело и хрипло дыша, затем тяжело подошел к Лли-Яр и коротко бросил ей:

– Все!

Она подошла к блюду, посмотрела и удовлетворенно кивнула головой.

– Хорошо, Йаарх! Очень хорошо для первого раза. Ты дорезал почти до матки…

От такой похвалы Хранителя чуть не скрутило, но он сдержал себя и лишь отрывисто спросил у схорры:

– Ты давала Слово, что у малышки все вырастет обратно. Когда?

– Чуть позже, – твердо ответила Лли-Яр, но все же подошла к девушке и полила ее раны уже знакомой Йаарху черной жидкостью, от которой кровь тут же перестала течь.

Хранителя вообще удивляло, что при урезании у девушки вытекло совсем немного крови, но тут, наверное, действовало какое-то неизвестное ему заклинание. Краем глаза он заметил, что принцесса подняла руку, и пение в зале усилилось, вновь став прерывистым, падая вниз и вздымаясь вверх. К Лли-Яр подошли еще трое жриц. Двое из них несли большую чашу с какой-то темной жидкостью, в руках третьей была небольшая резная шкатулка, которую она подала принцессе. Та открыла шкатулку, зачерпнула из нее какого-то коричневого порошка и щедро осыпала им лежащие на блюде отрезанные половые органы. Затем хриплым голосом, с придыханием, начала читать какое-то жутковатое заклинание, и Хранитель почувствовал как сдвинулся с места и затрепетал Предел. А с лежащим на блюде происходили странные вещи – все окровавленные куски плоти окутала коричневатая дымка, какая-то сила стянула их вместе, и вдруг полыхнула яркая вспышка. Когда зрение вернулось к трущему глаза Йаарху, он увидел на блюде вместо того, что было там раньше, небольшой, прямоугольный, пористый брусок коричнево-серого цвета.

И в этот момент со светильника, где пылало Черное Пламя, вдруг сорвался длинный жгут и ударил в тело лежащей без сознания искалеченной девушки. На мгновение ее окутала тьма, а когда она рассосалась, Йаарх с удовлетворением увидел, что Лли-Яр выполнила свое слово – отрезанные части тела на глазах отрастали. Он повернулся и схорре и от всей души поблагодарил ее, но та только отмахнулась от него, занятая своим делом. Чтобы не мешать ей, Хранитель отошел в сторонку, продолжая с интересом наблюдать за действиями жриц.

Лли-Яр взяла получившийся брусок с блюда и опустила его в чашу, которую держали перед ней двое жриц, продолжая беспрерывно произносить почти непроизносимые для человеческого горла слова, от каждого из которых дергался Предел, который Йаарх теперь ощущал постоянно. Жидкость в чаше забурлила, и над ней вспыхнуло бледное зеленое пламя. Напряжение в зале достигло высшей точки, и в этот момент из чаши рванулись вверх линии разноцветных разрядов, как сетью охвативших каждого из находившихся в нем. Несколько минут бушевала эта бесшумная энергетическая буря, от которой сердце Йаарха прыгало, как сумасшедшее. А когда она стихла, то он увидел в чаше совсем немного синеватой тягучей жидкости, которую жрицы тут же разлили в три бокала, поданные им из темноты. Лли-Яр сунула один из них в руки Хранителя с приказом:

– Как можно быстрее выпей это!

И залпом проглотила свой. Йаарх пожал плечами и с трудом выпил очень вязкую, горькую, как хинин, жидкость. Но тут же почувствовал, что его сейчас вырвет. Одна из жриц, внимательно наблюдавшая за ним, поняла его состояние, подбежала, подсечкой повалила его на колена и прижала его голову к своей половой щели. Оттуда тут же хлынула струя почти безвкусной мочи, и Йаарх принялся пить ее, унимая тошноту. Он выпил все, что она излила до последней капли, искренне жалея, что жидкости так мало. И лишь после этого тошнота отошла, да и то не совсем и он принялся икать и икал, пока кто-то не постучал ему по спине.

– Быстро войди в меня, Йаарх! – донесся до него голос Лли-Яр. – Быстрее, пока не закончилось действие эликсира!

«Эликсира?» – переспросил он сам себя и вдруг понял, что чувствует себя очень странно – все тело вибрировало и, казалось, потекло, будто поверхность его стала жидкой. Йаарх встряхнулся, стал на ноги и повернулся назад, откуда донесся до него голос принцессы, и увидел прямо перед собой ее пышный зад. Схорра стояла на четвереньках и жадно сосала член своего брата. Хранитель тихонько хмыкнул при виде этой забавной картины, подошел к молодой женщине, опустился на колени и ввел свой торчащий, как палка, член в ее огромное влагалище. Ну-Ир протянул ему руки, он взял их в свои и начал качать тазом. Ему вдруг показалось, что их тела действительно слились воедино, он почувствовал все, что ощущали двое других. Волны жара и холода поочередно начали прорываться сквозь его тело, он перестал что-либо видеть, и лишь прерывистое пение схоррских жриц доносилось до его ушей. Йаарху казалось, что его тело плывет и изменяет очертания, но было ли это так, он сказать не мог.

Лишь только что очнувшаяся Исана видела, что происходило с ним. Девушка уже поняла, что у нее все на месте и никак не могла понять, то ли уже была страшная боль, то ли ей приснился кошмар, то ли ей только еще предстоит урезание. Она вдруг увидела на обоих своих плечах одинаковые узоры в виде абсолютно черных язычков пламени и удивленно приподняла брови, пытаясь вспомнить, когда же это ей нанесли татуировку, что она ничего и заметить не успела. Тут Исана вновь перевела взгляд на Хранителя с двумя схоррами и пораженно вскрикнула – их тела шли серым туманом и изменялись на глазах. И через несколько минут на полу перед потрясенной до полуобморока девушкой уже с тихим шелестом свивались и развивались в кольца три огромные черные с серебристыми разводами змеи…

Йаарх открыл глаза от звука льющейся воды. Он лежал в длинном корыте с невысокими бортами, и жрицы поливали его теплой водой из кувшина. Чьи-то руки ласково и тщательно мыли его, и это было так приятно, что не хотелось шевелиться, пусть бы это блаженное состояние длилось вечно. Но в этот момент он прислушался к себе и немного испугался – он ощущал и знал каждую свою клетку, каждый нерв, каждый орган. А самом главным было то, что он знал, как управлять их ростом, как изменять себя, как менять пол, как отращивать себе несуществующие органы, как залечивать себе почти мгновенно любую рану и понимал, что стал отныне практически бессмертным. Информация о собственном теле заполняла его голову, и он не мог понять откуда все это взялось. Но потом вспомнил – ритуал Тьмы, пройденный им… Он понял, что сможет преобразовывать себя в ту форму, в которую захочет, даже если она будет абсолютно нечеловеческой. Решив испытать новые возможности, Йаарх поднял руку и, не обращая внимания на моющих его схорров, вырастил вместо всех пяти пальцев пять змей. Змеиные головы яростно шипели и пытались вцепиться во все, до чего только могли дотянуться. Жрицы со смехом уворачивались от них и одна из голов вдруг развернулась, злобно вцепившись в нос самого Хранителя. От неожиданности он подпрыгнул и рухнул обратно в корыто, подняв тучу брызг. После чего поспешно возвратил пальцам нормальную форму. Залечив укус на носу, он поднял взгляд и наткнулся на сияющую улыбку Лли-Яр. Йаарх озорно подмигнул ей и вырастил из своего лба отросток, на конце которого была улыбающаяся половая щель, точь-в-точь напоминающая собственную щель схорры, какой он ее помнил. Принцесса звонко расхохоталась, засмеялась также и стоявшая рядом с ней прелестная, одетая в очень красивое темно-серое, с серебряным шитьем, платье юная белокурая девушка. Смеялись также и жрицы, моющие его. Присмотревшись к блондинке, Хранитель вдруг понял, что это Исана и обрадовался – малышка выглядела веселой и жизнерадостной, ничуть не испуганной и не шокированной.

– Я вижу, Владыка Йаарх, что ты уже начинаешь осваиваться со своими новыми способностями? – сквозь смех пролепетала Лли-Яр.

Хранитель засмеялся сам, убрал отросток и встал на ноги, выходя из корыта. Первым делом он подошел ко все еще смеющейся Исане и, нежно погладив ее по щеке, а затем поцеловав, спросил:

– Как ты, маленькая?

– Мне очень хорошо, господин Йаарх! – улыбнулась ему девушка, потянувшись навстречу поцелую. – Я как будто проспала много дней, настолько свежо себя чувствую…

– А ты помнишь то, что было? – настороженно поинтересовался он.

– Не знаю… – растерянно сказала Исана. – Смутно припоминается какой-то кошмар, как будто бы было очень больно, и я сильно кричала. Но я даже не знаю, не сон ли это?.. Было ли это?..

– Девочка отныне отмечена Великой Тьмой! – послышался торжественный голос схоррской принцессы. – Я не знаю, почему Госпожа Тьма выбрала ее и почему дала ей свои знаки и свою защиту, но она сделала это. Покажи, девочка.

Исана смутилась, робко улыбнулась и спустила платье с плеча. На нем красовалась абсолютно черная татуировка в виде язычка пламени.

– Теперь, – продолжала Лли-Яр, – если ее ранят, или она потеряет какую-либо часть тела, то у нее потерянное также отрастет обратно. Хотя и не столь быстро, как у нас с тобой, примерно за неделю, но все-таки… Может быть, когда-нибудь Тьма потребует от нее службы за это, а может быть и нет. Не знаю…

– Я не побоюсь послужить Великой Госпоже! – вспыхнули глаза девушки. – Она, а не Свет, спасла мою семью от голода. Да, она потребовала за это заплатить, но другие не давали и этого! Спасибо вам, госпожа Лли-Яр, что вы выбрали меня.

– Не за что, милая, – потрепала ее по щеке схорра. – Так было суждено.

Йаарх также еще раз погладил Исану по шелковистым белокурым волосам, и она доверчиво склонила головку ему на плечо. А затем, вдруг, неожиданным порывом, ибо слишком уж много нежности вызывало в нем это прелестное существо, создал еще один медальон, настроил его и вручил девушке со словами:

– Возьми его, надень и помни, что ты можешь идти домой или жить во дворце, сколько пожелаешь. Приходи, когда хочешь, и просто покажи медальон любому стражнику и попроси провести тебя к кому-нибудь с таким же. И тебе окажут любую помощь, какая только тебе потребуется. Приходи, маленькая!

И он, резко отстранившись от девушки, подошел к ожидающей принцессе и нежно поцеловал ее в губы. Схорра с удовольствием ответила.

– Спасибо тебе за все, прекрасная Лли-Яр, – поблагодарил ее Хранитель после длившегося несколько минут поцелуя.

– Их благодари, Владыка Йаарх, – с улыбкой ответила она, показав на пять молчаливых фигур у стены.

Он посмотрел на стоящих, узнал в них тех пять жриц, кто мочился вчера ему в рот, и непроизвольно вздрогнул одновременно от отвращения и от желания повторить. Как же хороши и необычны они были – осиные талии и невероятно широкие, мощные, прекрасной формы бедра.

– Спасибо вам, девочки, – поклонился Йаарх жрицам. – Вы мне помогли. А к тому же… К тому же мне это понравилось.

– Понравилось? – улыбнулась принцесса. – Тогда они твои.

– У меня нет и не может быть рабов! – резко отрезал он.

– Ни одна жрица Черного Пламени никогда не была и не будет ничьей рабыней! – возмутилась Лли-Яр, гневно сверкнув глазами. – Но нет ни одной, которая бы не мечтала о величайшей чести служить лично Владыке. Они твои добровольно!

– Это так, Повелитель! – хором отозвались жрицы. – Мы твои и будем всегда верны тебе, в жизни и в смерти, в победе и в поражении.

Вздохнул, Хранитель вытянул в их сторону руку, и из пальцев вырвались пять дымных, серого цвета молний и пламя окутало тела жриц. Он создал еще пять медальонов и раздал их новым членам своей свиты со словами:

– Я принимаю вас и вашу службу.

Они молча поклонились ему, одевая медальоны, и левая сказала:

– Как только тебе захочется женщину, Владыка, ты только скажи нам. Мы с удовольствием тебе поможем…

– Не я вам должен говорить, а вы мне, когда вам захочется… – ухмыльнулся Йаарх и вдруг в порыве какого-то щенячьего энтузиазма дал неосторожную клятву. – И я клянусь в том, что не откажу ни одной женщине, пожелавшей, чтобы я поласкал ее языком, если она только не стара и не слишком толста.

– Ты поклялся Владыка?! – полезли на лоб глаза Лли-Яр, пораженной этой клятвой. – Это очень неосторожно…

Принцесса, как ни грустно Йаарху было это признавать, была абсолютно права и эта детская, глупая, данная в запале клятва еще много лет портила ему жизнь. А то, что она начала действовать, Хранитель понял сразу же по холодной волне, пронзившей его с головы до пят.

«Идиот! Дебил! – выматерил он сам себя мысленно. – В этом же мире клятва не просто слова… Она принимает силу закона…»

«Во-во, а я тебе что говорил? – язвительным тоном Совмещающий Разности, – твои умственные способности еще не совсем точно определены этими двумя словами. Сто раз говорил ему, что сперва думай, а потом уже языком ляпай! А теперь могу вас, батенька поздравить – вас ждут тысячи половых щелей, покуда и язык не отвалится…»

«Что же делать?.. – растерянно спросил Йаарх»

«А ничего! Клятва дана, и ее придется выполнять, – спокойно ответил ему Меч. – Постарайся только, чтобы о ней знало как можно меньше народа. А то у тебя ни на что, кроме как лизать женщин, времени больше не останется. Какая женщина откажется, чтобы ее ласкал там сам Владыка запретным образом – огромное ведь и моральное, и физическое удовольствие!»

«О, Господи!» – вырвалось у Хранителя.

«А я замолкаю… – хихикнул Меч. – Мне еще нужно массу данных перелопатить и без твоих заморочек. Ты тут развлекайся, а я делом займусь»

И он действительно умолк. Йаарх еще несколько раз безрезультатно позвал его и махнул рукой. Затем повернулся к Лли-Яр с кислой миной.

– Не беспокойся, Йаарх, – ехидненько усмехнулась она. – О твоей клятве никто лишний не узнает.

Хранитель облегченно вздохнул и окинул взглядом зал. Все жрицы куда-то незаметно исчезли, светильников также уже не было, Лишь сама Лли-Яр стояла перед ним, да Исана ожидала чего-то в сторонке.

– До встречи, Владыка, – поклонилась ему схорра. – Отведи только, пожалуйста, девушку к выходу из дворца, а то ведь уже утро. Только на прощание я возьму у тебя небольшой сувенир…

Она облизнула свои узкие губы, подошла к нему вплотную и вдруг резким движением обхватила правой рукой его член вместе с яйцами. От неожиданности Йаарх подпрыгнул. Принцесса хрипловато, возбужденно рассмеялась, уперлась второй рукой в его тело и принялась с нечеловеческой силой выдирать его мужское достоинство. Больно было так, что из глаз мужчины тут же брызнули слезы, но он сумел сдержать себя и не стал хвататься за ее руки, понимая, что это бесполезно – раз уж Лли-Яр решила заполучить этот сувенир, то покоя она ему не даст. Величайшим усилием воли Йаарх сложил руки за спиной и, не выдержав, начал стонать, глаза вытаращились, и он стал пританцовывать на одном месте, стараясь при этом не мешать схорре. Она вновь тихо рассмеялась и принялась ласково целовать его залитое потом лица, не прекращая, между тем, своего дела. Лишь минут через пять ее усилия увенчались, наконец, успехом и с коротким, жутковатым, хлюпающим треском половой орган Йаарха оказался в ее руке. Исана смотрела на это во все глаза, возбуждаясь все сильнее и еще неосознанно желая быть на месте принцессы. Лли-Яр же еще раз поцеловала залитое потом лицо тяжело, с хрипом, дышащего Хранителя, затем поцеловала вырванный с корнем член, который все еще держала в руке, и как тень исчезла в неизвестном направлении.

Йаарх, тяжело дыша, довольно долго отходил от «взятия сувенира». Отрастив оторванное обратно, он покачал головой, тяжело вздохнул, подошел к корыту и смыл кровь со своих ног и паха. Оглянувшись, он увидел на табурете рядом свою одежду и не спеша оделся. Потом подошел к потрясенной Исане, взял ее за руку и вывел из зала, где им обоим пришлось столько пережить.