"Музыка падших богов" - читать интересную книгу автора (Журавель Игорь Александрович)

Глава 3

Даже не помню, кто сочинил этот саундтрэк к моей жизни, обработанный группой «Doors», он звучит на заднем плане, направляя меня, куда надо.

Я успел передислоцироваться из гостеприимной столовой в располагающийся неподалеку кабак. Звучит музыка Боба Дилана — «House of the Rising Sun», я пью водку и пиво, ем хлеб с котлетой; я один, я думаю.

Дверь заведения открывается, и в нее с трудом втискивается новый посетитель. Его можно охарактеризовать полностью, сказав о нем лишь два слова — толстый лох. Он, некоторое время с нерешимостью во взгляде пялится на барменшу.

— Вам чего, молодой человек? — не выдерживает та.

Толстый Лох вздрагивает, отходит от стойки, подходит к моему столику. Он составляет несколько стульев и с трудом размещает на них свой огромный зад.

— Тебя как звать, Толстый? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня с глупой застенчивой улыбкой и не отвечает. Вряд ли он немой, скорее просто стесняется ответить.

— Пиво будешь? — спрашиваю.

Он смотрит и молчит. Наверняка он пьет, и у него, судя по всему, есть деньги на выпивку. Но он стесняется ее заказать. Просто сидит и смотрит, молчит и улыбается.

— Ну, ты точно лох.

Он не возражает.

— Ладно, Толстый, раз ты такой лох, расскажу тебе тупую историю. Недавно была оттепель. Мы с друзьями и подругами взяли пива, гитару и голимого винища в пакете, так как не нашли портвейна, и отправились в одно замечательное место. В одном из двориков недалеко от станции метро 23-го августа есть хороший тихий дворик с бревнами, где нам никто не мешает отдыхать. Иногда к нам присоединяются какие-то малознакомые рок-музыканты, но обычно мы сидим там своим кругом. Так вот, в тот день дождило, и я прихватил с собой зонт, зонт оказался очень хуевым, со сломанными спицам, но от дождя кое-как спасал. Когда мы пили, зонт лежал рядом со мной. Я в ту ночь ужрался в говно, у нас с моим другом одна голова на двоих, и она поочередно у нас болела. То есть, думаю, болела она все время, просто переходила от одного владельца к другому. Так вот, когда я пошел домой, я забыл про свой зонт, вспомнил о нем только на следующий день. Никто из моих собутыльников его тоже не прихватил. И, казалось бы, нахрена мне этот поломанный зонт? Но я думал о нем, мысли не давали мне покоя, там ли он еще, или его скрысил какой-то псих, что с ним сталось. Съездить и проверить, естественно, было лень. Вот я и думаю, вернется ли он ко мне когда-нибудь. Как ты думаешь?

Толстый Лох сидит и смотрит на меня с глупой улыбкой. Он мне не ответил. И ни разу не прервал фразой: «Чувак, что за пургу ты несешь? Кому это вообще может быть интересно?» В высшей степени странный тип.

По мосту, что ведет с Алексеевки на проспект Ленина, шел стильный молодой человек. Он был одет в черный кожаный плащ и черные джинсы, голова его была непокрыта, глаза закрывали темные очки, на ногах были берцы. Звали молодого человека Нео. Тот вечер Нео провел в одиночестве на крыше двенадцатиэтажного дома с бутылкой портвейна. Обычно он лазил по крышам не один, с друзьями или женщинами, но в этот день Нео хотелось побыть одному.

Несмотря на типично зимнюю погоду Нео не мерз, тьма согревала сына ночи. В голове его звучала песня Владимира Кузьмина «Эй, красотка», Кузьмин был в его представлении лучшим гитаристом мира.

Вот вещи, что Нео по душе: быть загадочным для окружающих, сидеть на крышах домов и в лесной чаще, пить алкогольные напитки, бить неприятных ему людей ногами в берцах по лицу, проводить диверсии, бить стекла, воровать. Кражи совершались не с корыстной целью, но исключительно с целью получения морального удовлетворения, это была даже не столько типичная клептомания, сколько любовь к риску. Мы видим, что данный представитель сильного пола заслуживает определенного уважения, несмотря на несколько нелепый имидж.

Нео потрогал кинжал на поясе, закурил сигарету «Альянс» и поздоровался с очередной галлюцинацией. У него часто бывали галлюцинации, особенно на этом мосту, он всегда с ними здоровался, такая вот защитная реакция. Холодный ветер трепал волосы парня, но ночь согревала его.

Дойдя до церкви, Нео подумал, что неплохо было бы совершить ритуал вызова демона-фекалоида. Но срать ему ни капельки не хотелось, поэтому было принято решение выждать некоторое время — судьба еще должна принести сегодня подарок хулигану Нео в награду за плохое поведение на протяжении целого года, она чем-то напоминает в этом Деда Мороза.

Преподнесла. Лишь только перейдя дорогу, наш герой увидел гору арбузов, вероятно, торговля днем шла плохо. Или их просто подвозят вечером. Любой нормальный человек задал бы себе вопрос: «Какому дебилу вздумалось торговать зимой арбузами, причем на улице? Они же померзнут». Но Нео не подумал об этом, сторожа видно не было, такой момент упускать было нельзя: не тратя времени не раздумья, он ломанулся к арбузам и тут же убедился в наличии охраны.

— Эй, ты куда это собрался? — прозвучал возмущенный голос, принадлежащий, похоже, пожилому мужчине.

Нео прекрасно осознавал, что, во-первых, совершает уголовное преступление, а во-вторых, даже в случае успеха, ему придется ходить долгое время с Алексеевки на Павлово Поле в обход — вполне вероятно, что старик его запомнил. Но дело в том, что отступать было не в правилах Нео, он схватил первый попавшийся арбуз и со всех ног побежал в направлении дворов.

— Ну, еб твою… — грустно выругались за спиной. Сторож был слишком стар и ленив, чтобы догонять вора. Да и шансы его были минимальны, он здесь больше для устрашения сидел, нет оружия против наглецов.

Уразумев, что погони не предвидится, Нео перешел на спокойный шаг и принялся высматривать место для отдыха. Его внимание привлекли бревна во дворе, что недалеко от улицы 23-го августа.

Расчистив снег, Нео присел на бревно, достал нож и разрезал свой трофей. Арбуз к употреблению в качестве пищи был не пригоден.

— Ослы, блядь. Это ж додуматься надо — зимой арбузами торговать! — бесполезный плод был отброшен, ничего не оставалось, как для успокоения нервов осмотреть местность. Вокруг были разбросаны баклажки из-под пива, пакеты из-под крепленого вина и бутылки из-под портвейна, кто-то здесь явно недавно бухал. Вероятно, это было три дня назад, когда случилась странная однодневная оттепель. Восемнадцать градусов выше нуля среди зимы, в один из дней. Нео подобрал бутылку и осмотрел ее:

— «Приморское», из страны портвейна Крыма, сам такое пью.

Затем молодой человек обнаружил неподалеку от себя зонт со сломанной спицей и уверился в своих догадках. В тот теплый день немного дождило. Хозяину явно было влом вернуться и забрать зонт. Пожалуй, он подумал: «Нахрен мне зонт, он все равно сломан». «Зонт давно спиздили», — возможно и так. В любом случае стоит вернуть имущество законному владельцу. Нео успел порядком замерзнуть, он взял находку, положил ее во внутренний карман и пошел домой греться.

Деньги подходят к концу, в кабаке этом я не нашел ничего, кроме какого-то толстого недоумка. Пора допивать и уходить. Хотя… Дверь отворяется, входит человек приблизительно моего возраста во всем черном, в темных очках, словно персонаж попсового фильма. В руках он держит зонт, и я сразу же понимаю, что это моя утрата. Вид у посетителя вполне благополучный, непонятно, зачем ему понадобился эта сломанная вещь и при дожде уж малополезная. Может он местный дурачок и просто таскает с собой всякий хлам? Мне вдруг становится обидно, что этот урод выставляет на посмешище мой родной зонт, ту самую хреновину, что я носил с собой, пытался укрыться под ней у дождя, рассказывал о ней Толстому. «В морду ему дать, что ли?», — думаю.

Я бы сказал, что мгновение спустя произошло нечто неожиданное, если бы происходящее вообще поддавалось логическому объяснению. Вошедший незнакомец уверенным взглядом окидывает кабак, останавливает свой взор на нашем столике. Он подходит и, глядя на меня в упор, сурово спрашивает:

— Твой зонт, мужик?

— Вроде мой, — отвечаю.

Он возвращает некогда утерянную вещь мне, законному ее владельцу. Затем идет к стойке, берет сто водки и садится за столик, не обращая на нас с Толстым никакого внимания. Я поднимаюсь, Толстому руки не подаю, я достаточно изучил его за это время, он постесняется ответить на рукопожатие. Выхожу.

Снег тает, ручейки текут по асфальту. Некоторые не любят слякоти, я же отношусь к ней спокойно. Вот холод — просто ненавижу. Зима — время года, когда молодежь вскрывает кодовые замки подъездов с целью пить там, где не так холодно. Весна — время года, когда у меня часто бывают депрессии, но я рад весне, рад потеплению. Я думаю о том, что хорошо бы было жить рядом с вокзалом, слушать умиротворяющий звук стука колес, засыпать под умиротворяющий звук стука колес, слушать тяжелую музыку в сочетании с умиротворяющим звуком стука колес.

Я был знаком с человеком, который жил в поездах. Он носил довольно необычное имя — Маяковский. За что этот человек был прозван Маяковским, не знали даже его близкие друзья. Логично было бы предположить, что он просто похож на великого поэта, но ни внутренняя, ни, тем более, внешняя схожесть не прослеживались. К поэзии отношение современного Маяковского было весьма прохладным.

Маяк, как сокращенно называли Маяковского, отличался не только странным прозвищем. На протяжении первых лет семнадцати жизни он был самым обычным горожанином, родился, ходил в детский садик, учился в школе для дебилов… Ну, вообще-то это была самая обычная школа, но как можно назвать людей, которым нравится ходить на уроки, как не дебилами? А так как подобные кадры встречаются в любой школе, все школы можно именовать школами для дебилов, совершенно не греша притом против истины.

Затем, съездив на несколько вылазок с корешами, пожив некоторое время за городской чертой, поколесив чуток по великой стране, он стал потихоньку менять взгляды на жизнь. Ему стало неуютно спать в городе. Причина была ясна, возможно, лишь самому Маяковскому, и он ее не разглашал. Любовь к странствиям и природе разъедала изнутри несчастного Маяка, в прошлом патриота своей малой родины. Но компромисс был найден.

Основную часть своей сознательной жизни этот замечательный человек провел в поездах. Он работал на разных случайных работах, откладывал деньги. Затем покупал билет на поезд и ехал в другой город. Там покупал билет на другой поезд. И так пока деньги не закончатся, в поездах спалось спокойно.

Иногда компанию Маяку составляли близкие ему люди, но часто он путешествовал один. Случайные знакомства, железнодорожные романы, разговоры на вечные темы за столиком плацкартного вагона за водкой — вот что составляло костяк существования.

Но длилось все это не долго, поэтому Маяк так и не стал человеком-легендой, вечным путешественником, историями о котором парни с бедной фантазией развлекают своих девушек. Однажды, во время одной из поездок, сумасшедшая попутчица перерезала Маяковскому горло, пока он спал.

Улица освещена солнцем сверху, отражением солнца в лужах снизу, фонарями, горящими днем, по бокам. Вскоре солнце заходит и освещение меняется. Я еду на троллейбусе в центр города, однажды мне рассказывали историю о троллейбусе с водителем нечеловеческой внешности, освещаемом керосиновой лампой. Я не поверил в эту историю, хотя склонен верить почти всему. Иррациональная вера, граничащая временами с безумием — удел падших богов.

Я верю во многие городские легенды. Мифология города богата, не беднее древнеегипетской, пожалуй. Особенно мне нравится легенда о Странствующем Анархисте.

Правда, зря его называют странствующим, так, разумеется, эффектней, но не такой уж Анархист и заядлый путешественник. Зовут его, кстати, Моргэн Фримэн, имя его символизирует восход солнца завтрашнего дня, фамилия же — свободу личности, нетрудно додуматься до этого человеку, знающему немного английский. Разумеется, в паспорте Анархиста изначально стояли другие имя и фамилия, но проверить это чрезвычайно сложно, так как нет у него больше паспорта.

Анархист изначально прославился как персонаж легенды о Михаиле, мэре Харькова. Согласно распространяемым по городу слухам, перепроверив данные несколько раз, сверив сведения из разных источников, оформилась одна странная история. Интересна это история исключительно своей странностью, повествует она о том, что наш глубокоуважаемый городской голова всюду ходит со свитой необычного состава, почти как Князь Тьмы. Вечными его спутниками являются:

— Охрана;

— Архангел;

— Анархист.

При этом, когда Михаил зовет Охрану, пред ним в тот же миг предстает Архангел, если же Архангела — приходит Анархист. Кстати, чтобы вы не заподозрили подвоха, сообщу, что Охрана действительно состоит из охранников, Архангел и правда архангел, по крайней мере, так себя ставит, Анархист же анархистом является и по убеждениям, не только по прозванию. Просто, став персонажами легенды, эти люди и нелюди обрели большую букву в начале обозначения своего социального статуса. Чего и вам желаю.

Да, так вот, я отвлекся. Ведь история моя об Анархисте и ни ком ином. Моргэн, пребывая в свите мэра, является, когда тот зовет Архангела, долго трясет Михаилу руку и призывает того отказаться от власти:

— Отрекись от власти, — говорит Фримэн, — живи ради людей, ведь все ради справедливости. Верь мне, я не подведу тебя. — Ну и в том же духе на протяжении долгого времени.

Анархист выглядит, как и подобает анархисту. Он немного лысеет спереди, но сзади волосы затягивает в аккуратный маленький хвостик. Усы его подкручены кверху. Одет Моргэн в шитый золотом красный камзол, старые потертые джинсы, обут в старые, пыльные, но элегантные туфли.

Моргэн Фримэн — гроза харьковских контролеров. Стоит контролеру подойти к Фримэну с намерением взять с последнего плату за проезд, Моргэн, не давая бедняге сказать хоть слово, хватает его за руку и проникновенным голосом говорит:

— Ты хороший человек, я по глазам вижу. Верь мне, я твой друг, отрекись от работы. Ты служишь государству, но государство не должно существовать, ты должен жить для людей. Не работай, будь беден, но горд и честен. — И так далее.

Анархист — человек-легенда. Приятно было бы встретить его в городе, затем и еду в центр. В центре чаще встречаются люди, прославившиеся при жизни. Из живых легенд лично я знаком с немногими. Особенно, разумеется, следует выделить Героя Нашего Времени — Серегу. Рассказывать о нем не вижу смысла, его и так все знают.

И вот — я в центре своего родного города Харькова, города парадоксов. Неформалы здесь одеваются подобно гопникам, негры пристают к скинхедам, музыкантов здесь больше чем музыки. Город наполнен святыми пророками, доносящими до окружающих музыку Бога, но многие принимают их за обычных алкашей.

Я иду по дорожке, по левую руку от меня детская площадка, на ней много детей, боттлхантеров и памятников психоделической архитектуры. По правую — платный сортир. Туда я и направляюсь. В нашей среде вообще-то не принято пользоваться платными туалетами, но соблюдай я все заповеди, был бы слишком предсказуем.

В уборной я справляю нужду, и вдруг меня догоняет из-за угла приступ тошноты. Вообще-то блевать в нашем круге считается почетным. Это — признак класса. Существует даже такая теория, что наш народ пьет, в отличие от других, не для того, чтобы поднять настроение, но единственно ради блева. Это, разумеется, не вполне так, но иногда приятно хорошенько поблевать, согласитесь.

Я выбегаю из туалета и склоняюсь над ближайшими кустами. Проблевку в туалете я считаю занятием позорным и неаристократичным, если человек чувствует себя нехорошо, он должен немедленно покинуть уборную, я считаю.

Сделав свое дело, присаживаюсь на лавочку и закуриваю. Задумчиво смотрю на детей, спускающих с горки игрушечные машинки. Эх, хорошо бы было раскопать свои машинки и тоже вволю попускать их с горки, надо только поймать тот момент, когда занятие это даст мне удовольствие и просветление. Ведь, как мне кажется, я могу сейчас отыскать свои старые игрушки, вернуться и подумать: а на кой хрен мне все это надо. Все на свете имеет смысл, но лишь в определенные моменты времени, поэтому глупо о чем-либо жалеть. Ведь в тот момент, когда человек совершал определенный поступок, этот поступок имел для него смысл. И хорошо, что люди не имеют возможности менять прошлое.

Пора домой. Пора спать.

В эту ночь я вижу сон. Глупый, включающий в себя элементы пародии на сюрреализм и психоделию. Но лишь на первый взгляд он столь нелеп, он оказывается одним из самых важных в моей жизни. Во время одного из бесцельных похождений я подслушиваю разговор одного знаменитого провидца. Тот говорит обо мне с незнакомым моей персоне человеком, называет срок моей жизни.

В конце сна я встречаю другого знаменитого провидца, получаю от него право задать любой интересующий меня вопрос. Спрашиваю, сколько проживу, получаю подтверждение. Все зависит от меня, или пятьдесят лет, или четыреста. Известие меня почему-то сильно шокирует, падаю на пол и долго сижу на заднице, затем просыпаюсь лежа на кровати.

Оказывается, бывают люди, которые живут четыреста лет, я слышал о таких, но никогда не встречал. Интересно, если я точно знаю, что проживу или пятьдесят лет, или четыреста, есть ли мне чего бояться в моем возрасте?