"100 великих любовников" - читать интересную книгу автора (Муромов Игорь Анатольевич)ГЕРБЕРТ ДЖОРДЖ УЭЛЛС (1866—1946)Дочь трактирщика Сара Нил была горничной в старинном поместье Ап-Парк; сын старшего садовника, Джозеф Уэллс, – младшим садовником в том же Ап-Парке. Во всяком случае, так обстояло дело, когда они познакомились. И если у Сары Нил, с ее истовой религиозностью, почтением к вышестоящим и твердым характером, были еще какие-то надежды на повышение, то у младшего садовника – решительно никаких. Он был веселым, добрым, но не очень работящим парнем, увлекавшимся только игрой в крикет. Поженившись, они приобрели посудную лавку в Бромли, маленьком городке неподалеку от Лондона. Джозеф стал играть в крикет на деньги. Лавка обеспечивала им респектабельность, крикет – возможность ее поддерживать. 21 сентября 1866 года у супругов родился сын Герберт. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, родители отдали его в мануфактурную лавку. Однако он оказался настолько бестолковым учеником, что его вернули родителям. Тогда Сара Уэллс устроила его в аптеку. Но плата за обучение оказалась очень высока, и его оттуда забрали. Герберт с юных лет читал запоем. Он надеялся занять место помощника учителя в городке Мидхерст, поэтому посещал грамматическую школу. Успехи молодого учителя оказались так велики, что его отправили за казенный счет прослушать курс лекций по биологии в одном из колледжей Лондонского университета. В это же время он пробовал писать. В 1895 году на его долю выпал первый крупный успех. Уэллс опубликовал фантастический роман «Машина времени», произведение новаторское, означавшее поворот в судьбе целого литературного жанра. Уэллс пришел в литературу со своими взглядами и получил мировое признание. Уэллс был далеко не красавец – невысокого роста, коренастый, с короткими руками и ногами. На лице выделялись обвислые усы, густые брови и проницательные голубые глаза. Он очень стеснялся своего тонкого высокого голоса. Эгоистичный, раздражительный, вспыльчивый, Уэллс порой выводил из себя своих друзей и литературных наставников, таких как Шоу, Конрад и Моэм, но чаще они приходили в восторг от общения с ним. Один из биографов писателя утверждал: «Несмотря на все его недостатки, его невозможно было не любить. Он был необычайно умным, обладал удивительным чувством юмора и бывал просто обворожительным. Все это подтвердили бы многие женщины». Долгие годы Уэллс жил мечтой об идеальной женщине: сексуальной партнерше, союзнице, помощнице. Перебирая в «Опыте автобиографии» всех женщин, с которыми был близок, Уэллс назвал лишь самых любимых: Изабелл, Джейн, Ребекку и Муру. После первого, показавшегося ему крайне неприятным, опыта общения с профессиональными жрицами любви, 25-летний Уэллс женился на грациозной черноволосой красавице – своей кузине Изабелл. Он с нетерпением ожидал их первой брачной ночи, предвкушая «бурный костер их взаимных страстей». Однако Изабелл не сумела ответить на его безумную страсть. В 1895 году они развелись. В своей автобиографии Уэллс отметил, что Изабелл была наивна и беспомощна в сексуальном отношении, но, главное, они не были близки духовно. Несмотря на это, после развода Герберт часто вспоминал Изабелл, а ее второе замужество в 1904 году вызвало у него такой приступ бешенства, что он порвал все ее письма и фотографии и запретил произносить при себе ее имя вслух. Через много лет они, правда, вновь стали друзьями. После этого семейная жизнь стала казаться писателю пресной. Он жаждал приключений! И началась серия мимолетных увлечений Уэллса: блондинки сменяли брюнеток, толстушки – подтянутых и стройных… В 1892 году Уэллс влюбился в студентку Лондонского колледжа Эми Кэтрин Роббинс. Он называл ее Джейн. Худенькая, очень симпатичная, с лебединой шеей, глубокими карими глазами и светлыми волосами, Джейн была моложе его на шесть лет и носила траур по давно умершему отцу. Джейн могла часами слушать откровения писателя, Герберт же хотел покорить ее. И это ему удалось. 27 октября 1895 года они поженились и оставались мужем и женой до самой ее смерти в 1927 году. Их семейная жизнь была весьма необычна. Уэллс снова столкнулся с женщиной наивной и невежественной во всем, что касается физической стороны любви. Тем не менее неудовлетворенный муж и терпимая к его непомерным сексуальным аппетитам жена сумели сохранить семью. Джейн предоставила мужу полную сексуальную свободу, позволив ему встречаться с любой приглянувшейся ему женщиной. Знаменитый писатель хранил в своем кабинете фотографии многочисленных любовниц. Однажды, рассматривая их, он вдруг осознал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит Джейн. Она гениально совмещала обязанности жены, секретарши, бухгалтера, машинистки, превосходной гувернантки для двух его сыновей, а также идеальной домоправительницы. Когда 42-летний Уэллс увлекся 22-летней Эмбер Ривз из известнейшей лондонской семьи, друзья Джейн были просто шокированы. Однако благоразумная Джейн отнеслась к бурному роману мужа спокойно. Она ждала ребенка, поэтому большую часть своего свободного времени посвящала покупке необходимых в таких случаях вещей. Джейн знала и о страстном увлечении мужа журналисткой Ребеккой Уэст (псевдоним Сесил Фэрфилд), женщиной, поражавшей всех своим оригинальным и острым умом. В 1912 году начался их бурный роман. Знакомство состоялось при весьма необычных обстоятельствах. В одном из небольших феминистских журналов была напечатана рецензия Уэст на очередное произведение Уэллса. В своей рецензии Ребекка резко критиковала роман. Уэллс обычно не обращал внимания на выпады в свой адрес. Однако на этот раз смелая рецензия его заинтересовала. Он по достоинству оценил легкий стиль и чувство юмора автора. На своих сверстников Ребекка смотрела свысока, ибо она не сомневалась, что станет знаменитой. Уэллс же был человеком ее масштаба. Впрочем, это не мешало Ребекке сохранять независимость. Ей было двадцать, ему – сорок шесть. Герберт решил, что наконец-то встретил богиню, о которой мечтал всю жизнь: столь чувственна и сладострастна была она в любви, а полеты ее фантазии были сравнимы разве что с фантазиями самого писателя. В одном из любовных писем, адресованных Ребекке, Уэллс нарисовал пантеру и ягуара, сидящих рядом: Уэст он видел пантерой, а себя – ягуаром. У Ребекки от Уэллса родился сын Энтони. Их роман продолжался десять лет. Расстались они неожиданно. Австрийская журналистка Гедвиг Вереной Гаттерниг после ссоры с Уэллсом, с которым она состояла в любовной связи, пыталась покончить жизнь самоубийством в его лондонской квартире. Жена Уэллса, Джейн, посещавшая время от времени эту квартиру, успела доставить Гедвиг в больницу и тем самым спасти ей жизнь. Газеты подняли страшный шум. Причем обвинительные стрелы летели и в сторону Ребекки Уэст. Писателю удалось замять скандал, но Ребекка понимала, что ее репутация может быть безнадежно испорчена. К тому же ей не нравилось, как относится Уэллс к ее творческой карьере. «Он читал лишь две первые страницы любого моего литературного произведения». Ей надоели его раздражительность и быстрая смена настроений, его многочисленные любовные романы. Книги самой Ребекки постепенно завоевывали сердца читателей. Ее окружали поклонники, а издатели предлагали ей щедрые гонорары. Уэллс же стал вести с ней непозволительно грубо. В Париже, например, когда Ребекка попросила ее взять с собой в гости к Анатолю Франсу, он сказал, что она будет ему только мешать, к тому же она недостаточно красива, чтобы идти в гости к Франсу. Пожалуй, Герберт сам убил ее любовь своей повышенной требовательностью к ней и несносными капризами. В 1923 году их пути разошлись… В 1906 году во время пребывания в США Уэллс познакомился с русским писателей Горьким. Они оба читали друг друга в переводах: их переписка, особенно после встречи в Лондоне в 1907 году, была дружеской и не прерывалась. В 1920 году Уэллс в сопровождении старшего сына Джипа приехал «посмотреть Россию». Вместо планируемых двух дней он провел в Петрограде две недели. Герберт подолгу разговаривал с Горьким, его друзьями, встретился с лидером большевиков Лениным. Уэллс к концу поездки выглядел утомленным и подавленным, о чем сказал секретарше и переводчице Горького. Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг, или, как ее звали друзья, Мура, была легендарной женщиной своего времени, музой и помощницей многих великих людей: Горького, Локкарта, Корды и других. Герберт познакомился с ней в Лондоне перед войной, за девять лет до того, у их общего друга Беринга. Тогда ей было двадцать. К моменту московской встречи с Уэллсом дочь сенатского чиновника Игнатия Платоновича Закревского успела дважды побывать замужем. Уэллс в Петрограде жил на квартире у Горького. В ночь перед отъездом в Лондон Герберт заглянул к Муре попрощаться. Что произошло дальше – остается тайной. Существует несколько версий от «он сорвал с нее одеяло, обуреваемый страстью» до «она пригласила его посидеть на диване, они покурили, поговорили, и, видя, что Мура заснула, Уэллс отправился к себе». После разрыва с Ребеккой очередной любовницей Уэллса стала Одетт Кеун, уроженка Константинополя, наполовину голландка, наполовину итальянка. Кеун издала книгу «Под Лениным» – описание своего путешествия в Советскую Россию. Уэллс дал лестную рецензию ее творению, что и послужило поводом для их знакомства. Одетт совершенно свободно рассуждала о музыке, международной политике, неплохо рисовала пейзажи. Словом, это была женщина нового типа, свободная от чопорной викторианской морали. Они переписывались, а в 1924 году встретились в Женеве, в гостиничном номере Одетт. Как только Уэллс появился в комнате, женщина выключила свет и увлекла его к роскошной кровати. Одетт шутила: «Я тогда так и не поняла, был ли он гигантом или гномом». В 1927 году Мура приехала в Лондон и решила навестить Уэллса в Эссексе – в доме, где жила его больная жена Джейн (они с Мурой были светски знакомы), в доме, где он прожил большую часть своей жизни, где выросли его сыновья и где он был в свое время так счастлив. Джейн всю жизнь не могла простить себе, что разрушила его семейную жизнь и построила свое благополучие на несчастье Изабелл. В свое время Джейн взяла в дом больную Изабелл, вторая жена Уэллса выходила первую. Джейн носила темные платья, у нее был тихий голос, в обществе она всегда старалась быть незаметной, хотя принимала и кормила обедами иногда до сорока человек, известных всему Лондону людей, влиятельных и знаменитых, и их блестящих, шумных, холодных жен. То, что Уэллс не считал московскую ночь с Мурой пустяком, о котором можно легко забыть, доказано тем фактом, что он, вернувшись тогда из России, без обиняков сказал Ребекке, что «спал с секретаршей Горького». Уэллс не любил изысканных выражений и называл излишнюю деликатность лицемерием. Ребекка, хотя и считала себя передовой женщиной и взяла свой псевдоним из «Росмерсхольма» Ибсена, долго плакала. Через пять лет он сказал о том же Одетт Кеун. Одетт пришла в неистовство, запретила ему ездить в Париж и Лондон, угрожала устроить погром. Теперь, когда он уезжал, она писала ему ежедневно о том, что ей скучно в доме на Ривьере, и грозила покончить жизнь самоубийством, если он немедленно не вернется. Уэллс не спешил возвращаться. В конце 1920-х годов писатель начал встречаться с Мурой. Джейн знала обо всем – и про его роман с Амбер, у которой от него была дочь, знала о десятилетней его связи с Ребеккой, и о связи с графиней Елизаветой фон Арним, с которой он продолжал все еще поддерживать отношения, и, конечно, про Одетт Кеун и дом на Ривьере. Джейн знала и про «горьковскую секретаршу», но она была уже настолько тяжело больна, что ее это не беспокоило. Мура пробыла в Эссексе до вечера и увидела, как убит Уэллс приговором врачей: Джейн умерла от рака в том же году, не дожив до зимы. Но была еще Одетт, которая не собиралась уступать любовника без боя. Одетт стала его внутренним и внешним врагом. Но прежде Уэллс или Эйч-Джи, как его звали друзья, на Ривьере (в двадцати километрах от побережья) построил дом по собственным чертежам. Когда Герберт перевез туда Кеун, с которой собирался провести оставшуюся жизнь (ему было шестьдесят, ей – тридцать восемь), он понял, что его избранница оказалась женщиной ревнивой, циничной, болтливой, требовательной, тщеславной, подавляющей его своими капризами. Тем не менее писатель выезжал по своим литературным и общественным делам в Лондон, не говоря уже о делах семейных и свиданиях с тремя сыновьями, с которыми всегда ладил. Уэллс был членом нескольких лондонских клубов; у него всегда по меньшей мере одна книга находилась в печати. Он встречался с мировыми знаменитостями – обедал с Черчиллем, завтракал с Бивербруком и Ротермиром, державшими в руках всю лондонскую популярную прессу. В его лондонском доме постоянно звонил телефон, однако секретарь ограждал писателя от назойливых посетителей, друзей, читателей, почитателей, влюбленных в него женщин, критиков и коллег. С 1931 года Мура начала фигурировать то тут, то там, как «спутница» и «друг» Уэллса. Переписка их, когда они разошлись, становилась все более регулярной, в то время как отношения Герберта с Одетт близились к разрыву. Весной 1933 года он назначает Муре свидание в Дубровнике, где должен был состояться очередной конгресс ПЕН-клуба. На этом конгрессе они были неразлучны, а после его закрытия провели вместе две счастливые недели в Австрии. Той же весной Уэллс снял квартиру в Лондоне. Однако Одетт не намеревалась оставлять его в покое и поместила в 1934 году в американском журнале «Тайм энд тайд» нечто вроде воспоминаний о жизни с фантастом, где утверждала, что великий писатель после каждой неудачи впадал в прострацию, а с ней поступил непорядочно: позабавился и бросил. Кеун утверждала, что Эйч-Джи опаснее для друзей, чем для врагов, что он груб, вульгарен, мелок, но воображает себя титаном. Уэллс отомстил бывшей любовнице через четыре года, опубликовав роман «Кстати, о Долорес», в котором, в частности, писал: «Мужчина и женщина перестали понимать друг друга в новом мире, в котором мы живем, любовники обречены на мучительный и хитроумный конфликт двух индивидуумов». Герой романа убивает свою несносную подругу, а ей на смену приходит другая женщина, несущая возлюбленному покой и свободу. В 1934 году Уэллс отправился в США, где беседовал с Рузвельтом, затем поехал в Советский Союз – на встречу со Сталиным. В Кремле Сталин выслушал гостя со скучающим видом, чем разочаровал писателя, мечтавшего стать связующим звеном между двумя руководителями великих государств. Мура в это время ждала Уэллса в Эстонии. Герберт приехал из Москвы раздраженный, злой, обвиняя русских в предательстве. Любовники провели две упоительные летние недели на берегу прелестного маленького озера, после чего вернулись в Лондон. Мура поселилась в двух шагах от Уэллса. Она заявила, что останется с ним, но замуж за него не выйдет никогда. Беатриса и Сидней Уэбб, старые друзья Уэллса, социалисты, знавшие его с молодости, и другие, начиная с сыновей Уэллса и их жен и кончая Бернардом Шоу, бывавшие в его доме во Франции, знавшие про разрыв с Одетт, были поражены. Беатриса писала в своем дневнике: «Шоу сказал мне, что Эйч-Джи озабочен и болен: он попал под очарование Муры. "Да, она останется со мной, будет есть со мной, спать со мной, – хныкал он, больной от любви, – но она не хочет выходить за меня замуж!" Эйч-Джи, чувствуя приближение старости, хочет купить страховку на дожитие, женившись. Мура, помня все его прошлые авантюры, отказывается расстаться со своей независимостью и со своим титулом. Нечему удивляться!» На торжественном приеме в ПЕН-клубе в честь его председателя Герберта Уэллса Мура принимала гостей как хозяйка. Однажды она уговорила Уэллса разыграть друзей и устроить «свадебный банкет». Было разослано около тридцати приглашений. Когда гости собрались и выпили за здоровье и благополучие новой семьи, Мура встала и сказала, что это всего лишь розыгрыш. Таким образом она пыталась отвлечь друга от мрачных мыслей, посещавших его все чаще. Припадки бешенства разрушали его прежнюю репутацию великолепного остроумного рассказчика (его сравнивали с Уайльдом, Шоу и Честертоном). Бывший разведчик, журналист и писатель Локкарт восклицал: «Бедный Эйч-Джи! 1930-е годы были к нему жестоки. Он предвидел нацистскую опасность, которую тогда многие не видели. Он стал пророком и памфлетистом, и его книги в этом новом стиле не раскупались, как раскупались его романы, написанные в молодости и последующие годы. Он вообще был во многих отношениях настоящим провидцем, но у него было особое умение гладить своих лучших друзей против шерсти». Вторая мировая война разрушила его ум, его живость и даже талант, и оставалась от прежнего в нем только эта физиологическая потребность иметь подле себя женщину – для отдыха, для наслаждения и игры, как он мечтал всю жизнь, а не для сцен, слежки, осуждения днем ночных наслаждений и признаний. Он был разбит тем фактом, что мир, не послушавшийся его «пророческих романов», шел к своему концу. «Он верил в добро науки, – говорил писатель Оруэлл, – а когда увидел, что от точных наук может иногда быть и зло, то потерял голову». Нина Берберова в своей книге «Железная женщина» писала: «Он говорил о женских правах и был домашним тираном. Его план любви – потому что у него был в начале всякого сближения с женщиной план любви – был: любить, быть любимым, подчинить, научить слушаться, медленно и нежно начать нагружать ее своими делами – контракты, печатание рукописей, счета, переводы, издатели, налоги. (…) Назвать его отношение к женщине эксплуатацией или мужским шовинизмом было бы слишком упрощенно, это отношение было совсем в ином плане: он не эксплуатировал женщину, он играл с ней в эксплуатацию, и она отвечала ему игрой в рабыню, в подавленную его гением тень. Оба играющие в эту игру знали, что лишь играют в нее, не принимали ее всерьез, и у мудрого Уэллса, и у мудрой его подруги, как у людей, видящих в своих действиях реализованную ими выдумку, была радость от этой игры. Когда он перегибал палку (а он это делал часто) и начинал в самом деле пользоваться ее кротостью, атавистически пытаясь уже всерьез подчинить ее своим капризам, она уходила от него. И он страдал от этих разрывов сильнее, чем страдала она». Уэллс умер 13 августа 1946 года (в сентябре ему должно было исполниться восемьдесят лет). 16-го он был кремирован. Пристли, выступавший когда-то на его юбилее, сказал у его гроба речь о «великом провидце нашего времени». После кремации оба сына – Энтони Уэст и Джордж Филип (Джип) Уэллс рассыпали пепел с острова Уайт по волнам Ла-Манша. По завещанию, составленному незадолго перед смертью, деньги, литературные права, дом были поделены между ближайшими родственниками – детьми и внуками; прислуга и близкие не были забыты. Муре же было оставлено сто тысяч долларов. Когда в 1934 году близкий друг Уэллса, английский писатель Соммерсет Моэм спросил Муру, как она может любить Уэллса, этого толстого и очень вспыльчивого человека, она со свойственным ей остроумием ответила: «Его невозможно не любить – он пахнет медом». |
||
|