"Слепец" - читать интересную книгу автора (Борисенко Игорь Викторович)

7.

О, если смерть так прекрасна, то хотелось бы умирать вечно! Постель, оставшаяся где-то далеко в пространстве и времени, никогда не была такой мягкой, как это смертное ложе. Упругое, теплое и удобное. Отчего люди не торопятся попасть сюда? Глупцы!

Однако, Слепец решил, что смерть еще не приняла его к себе, ибо боль, его верная подружка, до сих пор оставалась с ним. Куда же он попал в таком случае? Запах трав, ласковая постель и абсолютная тишина, нет даже шелеста ветра… Бесполезно гадать, где он, что его ждет, все равно ничего не зависит от него самого. Слепцу хотелось расслабиться, отдаться своей боли, ставшей такой сладкой, почти экстатичной в столь необычно дружелюбной обстановке, но еще слишком многое осталось в нем от короля Малгори. Помимо воли он начал размышлять, забывая о ранах. Он упал - причем падал довольно долго, прежде чем достигнуть покоя. Очевидно, это был обрыв на берегу, а значит, сам он теперь упал либо в Реку, либо на песок очень близко к ней. Может, это просто теплый песок, подавшийся по тяжестью человека, принявший форму его тела и оттого кажущийся необычайно удобным? А запах доносится с обрыва, с луга, что лежит там. Если ветер неожиданно сменился, то почему бы ему не принести подобный аромат? По другому быть не может. Если бы он свалился в Реку… да нет, ведь даже это не обязательно! Каждый ребенок знает, что если ты подберешься к ней совсем близко, она схватит тебя, разорвет на части, поглотит, выплюнув потом пару особенно больших костей… Ведь затем-то он и брел сюда из последних сил, а оказалось, что его баюкают, как единственное обожаемое дитя!

– Река! - нерешительно прошептал Слепец, и она тут же ответила: "Я здесь!". У нее был негромкий, ласковый голос, такой же теплый, как песок на берегу, такой же плавный, как течение вод в притоках, такой же мягкий, как легкое касание кроткой речной волны. На мгновение Слепцу показалось, что будь он зрячим, то смог бы ясно увидеть краски этого прекрасного голоса: любовь как первые, едва распустившиеся цветки сирени, доброту, похожую на золотое вечернее солнце летом, и жалость, чистую и сверкающую, как слеза. Неужели Река на самом деле - женщина? Зрелая женщина, участливая и отзывчивая, с длинными и пышными каштановыми волосами, круглолицая и сероглазая. Именно такой он представил ее себе по голосу.

– Ты совсем не похожа на то, что о тебе рассказывают, - с восхищением сказал он вслух. - Чудовище, которое боится всяк живущий по обоим твоим берегам… И такой прекрасный голос! Я уверен, что ты и внешне так же прекрасна!

Река тихо рассмеялась в ответ.

– Ах, несчастный слепой человек! Ты услышал только мой голос. Откуда тебе знать, каким он бывает у чудовищ?

– Так ты чудовище?

– Нужен ли тебе мой ответ? Я ведь могу легко солгать - ты все равно не узнаешь. Ищи ответ в самом себе.

– Я его уже нашел, - воскликнул Слепец так громко, как только мог, и, морщась от боли, поведал Реке о том, какой он видел ее своими отсутствующими глазами. Это возбуждение растревожило боль, которая ненадолго отступила прочь, и теперь она взялась за свое дело с новой яростью. Слепец застонал и задрожал всем телом. Нет, это ничего. Здесь, в уютном гнездышке, свитом Рекой… неважно, как и где, его смерть будет похожей на сон. Боль снова уйдет и он тихо покинет этот жестокий мир.

– Тебе плохо? - встревожилась хозяйка "уютного гнездышка". - Ты все время думаешь о смерти.

– Мне не о чем больше думать, ибо жить теперь незачем. Чем дольше я буду жить, тем хуже для меня. Ты поможешь покончить с мучениями?

– Да, но вовсе не так, как ты думаешь. Покалеченное тело ничего не значит для меня самой, и я не могу понять, отчего человек, лишившийся столь малого количества плоти, не может жить дальше. Я - Река, мое тело неуничтожимо и вечно. Мало того, я хозяйка всего того, что можно пощупать и зачерпнуть. Таким образом, в моей власти изгнать из тебя физическую боль… Тогда ты все равно будешь жаждать смерти?

– Не знаю… Прямо сейчас мне кажется, что эта боль была со мною от рождения. Свою прошлую жизнь я помню так смутно, словно она кончилась не вчера, а давным-давно. Словно это одно большое и канувшее в лету детство.

Пока Слепец говорил, что-то коснулось его лба. Нежные пальчики скользили внутрь, и человек замер от ужаса, когда понял, что они устремились прямо в забитые грязной слизью глазницы. Но прежде, чем он смог закричать - не от боли, а от страха, эти ласковые прикосновения остудили горящее в мучительном пожаре страданий тело, растворили в себе гниль и покрыли зияющие раны пленкой новой, здоровой плоти. В то же самое время остатки кистей Слепца утонули прямо в теле Реки. Струпья и сочащиеся зловонной слизью трещины между ними исчезли в мгновенья ока, а их место заняла крепкая молодая кожа, которая сползла и сморщилась, закрыв беззащитно-розовое мясо и обрубки фаланг. Всего через несколько мгновений все было кончено, и боль медленно, будто нехотя, отступила, оставаясь только в памяти. Слепец помнил ее, словно только для того, чтобы наступившее облегчение казалось более всеобъемлющим и настолько мощным, что ему хотелось бы взлететь! Он дышал полной грудью, а пальцы Реки продолжали скользить по телу. Сочась водой, они промывали колтуны в его длинных волосах, стирали грязь, пот и кровь с кожи. Теперь он был здоров, чист и свеж, словно в далекий день своего рождения, вынутый из чрева матери и обмытый повитухами…

– Теперь тебе хорошо? - прошептала Река, щекоча ему ухо своими губами.

– Да! - ответил Слепец громко и счастливо. На сей раз он не боялся в полную силу выразить охватившие разум чувства. Он взмахнул руками, протягивая их вверх, туда, где должно было быть небо. - Да!!

Вслед за этим Слепец протянул культи, чтобы коснуться своей избавительницы, вернее, той ее части, которая шептала ему на ухо. Ощущения были непривычны и смущали его, но он смог разобрать, чего касаются ладони. Шелковистую кожу на скулах, изящные ушки, скрывающиеся в буйных локонах, тонкую шейку, округлый подбородок и мягкие, влажные губы. Не в силах удержать себя от вспыхнувшего желания "рассмотреть" воплощение Реки полностью, Слепец провел ладонями по узким плечам, большим упругим грудям с твердыми сосками, кругленькому аккуратному животику и крутым бедрам. Если покалеченные руки не обманывали, перед ним сейчас сидела идеальная женщина, прямо как во сне. В этот момент Слепцу снова подумалось о смерти: может, он все же умер и это царство мертвых? Слишком непохоже на правду, суровую правду обычной жизни. Смущало лишь отсутствие пальцев и глаз - разве не говорили люди о Смотрящих Извне, что после смерти тем, кто попал во дворец этих властителей мира, возвращают утраченные органы? Или король Малгори не заслужил дворца и попал в подземелья Смотрящих?? Тогда он должен подвергаться унижениям и жить по пояс в зловонной жиже, а не обнимать прекраснейшую из женщин.

Однако, никакие размышления не мешали Слепцу наслаждаться тем, что он имел прямо сейчас, вне зависимости, жизнь это или загробный мир. В этот момент он забыл все плохое, что было раньше - внутри и вне него, любя весь мир сразу, тот, что был, тот, что есть и тот, что будет.

– Спи! - прошептала Река, когда он устал сжимать ее ласковое тело в неловких руках. Она прижалась к телу человека, укрывая его своей добротой и любовью. Это была очень странная любовь двух странных существ… Чувствуя, как нежные руки обвили шею, Слепец умиротворенно улыбнулся и послушно заснул. Ему даже не нужно было закрывать глаза.

Необычная картина - человек, медленно дрейфующий по поверхности огромной мутной полосы, мертвенно стелющейся от берега до берега. Островок благоухания посреди смрада, островок любви посреди океана ненависти… К утопающему, как в перине, телу человека прижималась будто бы сделанная из матово-белого стекла фигура женщины, не имевшей ступней - ее ноги вырастали прямо из слизистого тела Реки.

Когда Слепец проснулся, то первым делом открыл глаза, уверенный, что увидит мрачный, вечно полутемный потолок своей спальни и с некоторым страхом вспомнит приснившийся ему кошмар. Но веки пощекотали молодую кожу внутри пустых глазниц, заставив его вздрогнуть и разом понять, что кошмар приключился наяву. Холодный утренний ветер овеял лицо и проник внутрь черепа через две зияющие дыры. Слепец вскрикнул и закрыл лицо ладонями. Это было жуткое ощущение - зябнущие глаза, которых на самом деле нет. В одно мгновение он вспомнил, как был ослеплен и брошен в грязь, умирать долгой, мучительной смертью от заражения крови. Вышвырнут гнить заживо… Прежний король Малгори вдруг зашевелился в глубинах сознания, яростно пытаясь вырваться и дать волю чувству ненависти и желанию мстить, но новая личность, Слепец, умиротворенный чудесным исцелением ран, оказался сильнее. Он уже привык. Он уже забыл все, что было раньше, ибо сделанного не воротишь, как не вырастить новых пальцев и глаз. Нужно ли ему это - и воспоминания, и месть, и даже утраченные части тела? Ведь ему и так хорошо…

– Ты проснулся? - знакомый шепот защекотал ухо. - Хочешь есть?

Женщина-Река шевелилась рядом, словно тоже только что очнулась ото сна. Когда ее теплый бок исчез, по коже Слепца прошелся шустрый ветер, бросивший его в дрожь. Впрочем, он тут же исчез, словно выгнанный хозяйкой не в меру игривый пес. Что-то твердое и круглое опустилось на колени севшему Слепцу, а следом за ним появилось нечто, похожее на наполненный водой бурдюк.

– Первое - еда, - наставительно произнесла Река. - Второе - вода. Я взяла этот странный сосуд на берегу, у одного… мертвого человека, только содержимое вылила. Там была какая-то кислая штука с неприятным вкусом.

– Вино? Зря ты его вылила.

– Я заботилась о тебе. Вдруг это отрава? Я налила тебе чистейшей родниковой воды.

– А как называется этот странный круглый шар?

– Называется? Не знаю. У него нет названия, потому что мне оно без надобности, а люди такого никогда не видели. Да и тебе какая разница? Кушай. Может, на вкус это не очень хорошо, но зато питательно. Ты быстро восстановишь силы.

– Это кстати! - воскликнул Слепец, внезапно почувствовав резкую боль в животе. Как-никак, два дня во рту не было ни крошки. Или не два, а больше? Какая разница! Круглый кусок еды оказался похожим на смоченную водой глину, и по вязкости, и по вкусу. Когда желудок был наполнен, а горло промочено, Река снова легла рядом с откинувшимся на спину на своем ложе Слепцом. Обняв его за шею и прижавшись к боку грудью, она потерлась о плечо человека щекой.

– Почему ты так ласкова со мной? Почему вылечила мои раны? - спросил Слепец, задумавшись о своей дальнейшей судьбе.

– Потому что ты оказался не таким, как остальные. Все существа, появлявшиеся на моих берегах, знали лишь злобу, страх, ненависть. Они боялись умереть, но одновременно желали убивать сами, и я ненавидела их за это. Злобе и убийству я могу противопоставить только тоже самое… Одни рыбы, которые попадают ко мне из притоков, холодны, безмозглы и безразличны. Как и трупы. Знаешь, сколько их приносят воды рек в мое огромное русло? Тебе будет трудно представить. Земли на том и на этом берегу населены чудовищными созданиями, которые либо переполнены жаждой убийства, либо трясутся от страха и трусливого бешенства, оттого, что сами будут убиты и не смогут отомстить. Люди, животные - все они одинаковы. Все мне противны… А ты вдруг оказался сплошь состоящим из одной умиротворенности, да такой, какую я никогда не ожидала увидеть у простого человека… К тому же, это так противоречило тому состоянию, в котором ты пришел на мой берег. Ты так по-детски радовался ветру, холодящему твое истерзанное тело, так хотел обрести покой - у меня, Реки, чудовища, которого страшится всякая живая тварь. Еще никто не приходил ко мне за упокоением, и потому я решила дать тебе его. Причем такое, каким ты можешь насладиться, в отличие от спокойствия смерти. Ты заслужил эту награду… и многое другое. За страдания, за ту стойкость, которую ты показал перед их лицом, за то, что ты не похож на мерзких людишек, копошащихся вокруг меня, я дарю тебе покой, блаженство, исполнение любых желаний - до самой твоей смерти! - в конце этого монолога Река повысила голос, говоря громогласно и торжественно, твердо и гордо, как говорят привыкшие повелевать. Слепец осмыслил услышанное не сразу - тут требовалось время. Он провел куцей ладонью по своей груди, ощупывая бугры мышц, ребра, лишенные ненужного жира, упругую, крепкую кожу. Через месяц он превратится в заплывшую салом свинью, кожа будет лосниться жиром, а живот вздуется, как гнойный пузырь. Именно к этому ведут нескончаемое блаженство и исполнение желаний. Чем же такое существование будет отличаться от смерти? Наверное, ничем. Просто труп будет еще дышать, говорить, немного шевелиться. Даже теперь, слепой и лишенный пальцев, бывший король не мог провести остаток жизни, пролеживая бока в объятиях ласкового чудовища. Лучше уж ему помереть, как хотел проклятый Клусси! Поняв это, Слепец нахмурился. Поднявшись, для чего ему пришлось высвободиться из объятий Реки, он твердо сказал:

– Я благодарю тебя, прекраснейшее и добрейшее существо нашего мира! Но мне хотелось не такого упокоения… не телесного, а душевного. Я не смогу пролежать здесь, как бревно, все оставшиеся мне годы, даже если рядом будешь ты. Прости… Я умру от скуки, не менее мучительной, чем гниющие язвы на теле, сойду с ума от безделья. Вечное блаженство невозможно, по крайней мере, для меня. Либо убей меня, как я просил, либо отпусти, раз уж дала шанс выжить.

Голос Слепца чуть дрогнул: теперь он совсем не хотел умирать.

– Как быстро ты изменился! - грозно сказала Река. - Неужели я ошиблась и на самом деле ты такой же ничтожный человечишка, как и остальные? Неужели ты не понимаешь, как прекрасно то, что я тебе предлагаю? Неужели ты готов променять покой и счастье на новую боль, новые унижения и потери?! Подумай хорошенько.

Слепец почувствовал, как безграничная любовь Реки тает, словно утренняя дымка над ее младшими сестрами. Начинался серый день по имени Настороженность и Отчужденность. Он представил себе, как черты женщины-воплощения его хозяйки заостряются, а тело становится твердым и угловатым.

– В тебе тоже просыпаются месть и ненависть, как в каждом из этих мерзких животных, - в голосе Реки звенел металл.

– Нет! - твердо ответил Слепец. - Мстить я никому не собираюсь. Не хочу. У меня отобрали королевство, ослепили, отняли пальцы, думая, что это причинит мне жестокие муки. Может, сначала так оно и было, но потом я понял, что королевство и вся прежняя жизнь были путами. Я был плохим королем и рад, что больше не правлю. А глаза… У меня нет их, а я вижу тебя, моя прекрасная Река. Я вижу своим разумом, что гораздо вернее, не так ли? По существу, я прозрел, а не ослеп, ибо теперь могу отлично разглядеть все то, чего не мог заметить раньше. И я согласен, что все те телесные муки, которые я вытерпел, стоят приобретения нового зрения и освобождения от оков… Я должен сказать спасибо этому колдуну вместе с его огненным мечом.

Слепец вдруг почувствовал, что дрожит от холода. Кроме того, теперь его окружал смрад, похожий на зловоние пролежавшего целый день на солнце мертвого тела. Река застонала, как ветер, воющий в трубе, только намного яростнее и злее.

– Волшебник!! - взревела она страшным голосом. Теперь это была злобная косматая старуха, огромная ростом, худая и уродливая. - Человек с огнем в руках и с глубокой дырой вместо души!!! Человек с седой бородой и глазами, черными, как ночное небо!! Он унизил меня, ибо смог перебраться с берега на берег, совершив то, от чего я веками охраняю этот мир!

Собственное ложе подняло Слепца вверх и потащило в неведомую сторону так быстро, что волосы затрепетали на ветру. Через некоторое время оно внезапно остановилось, а человек продолжил лететь дальше, уже сам по себе, пока не рухнул на непривычно твердую землю, ободравшую локоть и плечо. Высокая, жесткая трава впилась в тело, изнеженное общением с ласковой Рекой, а холодные капли росы обожгли кожу не хуже пролежавшего на сильном морозе металла. Ошарашенный и боящийся пошевелиться, Слепец лежал и слушал, как сзади, затихая, словно бы убегая прочь, жутко выла его бывшая прекрасная хозяйка…