"Звёздный наследник" - читать интересную книгу автора (Гетманский Игорь)

ЭПИЛОГ

Возвращение на Землю маленькой, но грозной армии журналиста Рочерса, армии из двух звездолетов и трех человек, было поистине событием планетарного масштаба.

Почему так? Судите сами. Хотя бы по тому, как нас встречали.

Мы объявили о своем прибытии сразу, как только вышли из гиперпространства и пересекли орбиту Плутона. Через несколько часов наши звездолеты уже садились на космодром Центрального мегаполиса.

Этих нескольких часов оказалось вполне достаточно для того, чтобы нам навстречу выдвинулись две другие армии – земных журналистов и ученых. Их намерения не оставляли сомнений – пленить меня, Лотту и Ричарда, а потом умертвить бесконечными безжалостными допросами. К счастью, у наших врагов оказался могущественный противник – Бюро Звездных Стратегий. А известно. что Служба безопасности БЗС по своей численности, оснащенности и боевитости уступает разве только военной силе Земной Системы.

Охранники БЗС оцепили космодром, вклинились в толпу, бесновавшуюся у главного входа, щитами и дубинками нейтрализовали особо темпераментных сопротивленцев и прошли к нашим звездолетам.

В окружении плотного кольца из нескольких рядов рослых мужчин с оружием мы были доставлены в центральный офис БЗС целыми и невредимыми.

Нас начали обследовать и расспрашивать немедленно, не дав даже отдохнуть с дороги. Тогда я выдвинул руководству БЗС два условия нашего сотрудничества с ними.

Первое – я даю разрешение на осмотр моей частной собственности – двух звездолетов – и последующий демонтаж встроенного в них оборудования лишь в том случае, если звездолеты будут мне возвращены как средства передвижения в космическом пространстве. Каковыми они, собственно, и являются.

И второе – БЗС немедленно отпускает Лотту, ибо “эта девушка, господа, все время просидела в звездолете и не имеет никакого представления о ходе событий”. При этом меня не волновали будущие разночтения в показаниях Дэниела Рочерса и кого-нибудь из пифонцев, знающих Лотту, например, Генри Ловуда. Спустя дни, думал я, Лотта окончательно придет в себя и сама решит, говорить ей о пережитом ею Деятельном Слиянии или нет. А сейчас она должна отдохнуть.

Условия были беспрекословно приняты. Мне вручили письмо с гарантиями БЗС о возвращении мне звездолетов в рабочем состоянии. А Лотта выпорхнула из дверей здания головного офиса Бюро и исчезла в объятиях толпы коллег-журналистов. Я следил за ней из окна и нисколько не волновался. Потому что знал: теледиву Шарлотту Ньюмен так просто не возьмешь и не замучаешь интервью. Скорее толпа начнет рассказывать ей последние земные известия, чем заставит говорить о том, о чем она говорить не захочет.

После этого меня и Ричарда продержали в БЗС три дня, и эти дни были не самыми лучшими в моей жизни. Мне пришлось отвечать на сотни вопросов. Особенно на те, которые касались эксплуатации генераторов Рочерса-старшего и Уокера. Я бы с удовольствием аппелировал к компетентности Ричарда Томпсона, но после того, как он сказал, что пережил Деятельное Слияние, его изолировали и в течение всех трех дней подвергали тщательнейшим исследованиям. Кстати, мой метод очистки организма от вещества протоплазменной дряни оказался идеальным. В теле Ричарда не нашли ничего, что говорило бы о пресловутом Слиянии. Моего друга признали абсолютно здоровым. А значит, абсолютно здорова была и Лотта.

Через три дня нас разлучили. Ричарда в приказном порядке – дело военное! – забрали в Штаб обороны Земли для дальнейших консультаций. А меня выбросили в лапы тысячной толпы, сожравшей недавно Лотту.

Что было со мной на выходе из офиса БЗС – лучше не рассказывать, ибо даже каменное сердце дрогнуло бы от этой истории. Меня рвали на части, меня поднимали на руках и уносили в неизвестном направлении, меня сбивали с ног и пытались затолкать в машину, мне предлагали за эксклюзивное интервью все – контракты, гонорары, денежные премии, месяцы сладчайшего отдыха на лучших курортах Милой Странницы, молоденькие журналистки обещающе и бесстыже подмигивали и совали бумажки с телефонами…

К своей чести скажу, что над моими страданиями возобладало сочувствие к нелегкой доле товарищей по журналистскому цеху. И я разговаривал со своими коллегами столько, сколько им было нужно.

Еще через три дня на Землю прибыли пассажирские лайнеры с эвакуированными спящими пифонцами и корабельный дуэт ”звездный десант”. Капитаны обоих военных кораблей ответственно заявили, что на Пифоне не осталось ни одного землянина. Таковы были данные тотальной планетарной визуальной и радиоразведки, проведенной десантниками перед тем, как они покинули планету.

Я был приглашен в Клинику Центрального мегаполиса для подробного изложения своих соображений по поводу лечения доставленных больных. Ведущие врачи сразу подхватили мою простую идею очистки организма от терракотовой плазмы, а метод Рочерса – вот и мое имя увековечено в истории медицины! – в срочном порядке был усовершенствован лучшими фармакологами Земли. Результатом этих усилий стало то, что все пять тысяч пифонцев однажды проснулись в здравом уме и трезвой памяти. Их показания, данные Галактической Полиции, специалистам БЗС и еще сотням и сотням представителям различных служб и организаций Земли, записали в историю Галактического Союза и Земной Системы еще одну – не первую и не последнюю – драматическую страницу.

При лечении пифонцев врачам удалось выделить вещество, из которого состояли кальмары и терракотовое море. Догадки Ричарда Томпсона оказались верны. Это дрянь действительно являлась для хозяев Пифона, черных гигантских тварей, и домом, и синтезатором пищи, и средством нападения на людей. Было выявлены его уникальные свойства – огромная информационная емкость и эффективная информационная агрессивность. Эти термины означают, что вещество протоплазмы способно активно считывать и аккумулировать в каждой своей клетке гигабайты сведений о живой материи, с которой оно соприкасается. А потом успешно диктовать изученной живой материи свою волю.

Ученые выявили, что взаимодействие с веществом протоплазмы дает организму-жертве неограниченную способность к мимикрии и симбиотическому взаимодействию с другими формами жизни. По воле терракотового вещества он может принимать любую форму и сливаться с чужеродными существами, копируя их облик или получая способности, которыми они обладают. Этим ученые объяснили то, что Горо-2 превратилась в Планету Мутантов.

После того, как было сделано это открытие, возник вопрос: почему люди, пережившие Деятельное Слияние, никак не использовали полученные способности? Очевидно, хозяева Пифона поняли, что земляне представляют собой наиболее высокоорганизованную форму жизни из всех известных им форм во Вселенной. И поэтому сочли за лучшее ничего в захваченных в протоплазменные сети людях не изменять.

Пифонцам и Лотте крупно повезло. Специалисты вынесли страшный вердикт: если бы люди изменялись, сливаясь с какими-нибудь иными существами по воле хозяев Пифона, прежний облик и разум им уже никогда и никто вернуть бы не смог…

Вещество протоплазмы сумели синтезировать в лабораторных условиях. И теперь ученые трудно думают над прикладным значением этой работы…

К огромному сожалению специалистов БЗС, терракотовая плазма никак не выявила способности генерировать поле необычной природы, о котором говорил дядя Уокер. Видимо, этой способностью обладали черные твари, но Ричард и я уничтожили их, не оставили и следа… Надежда на возможность совершать пространственные изменения с помощью протоплазмы почила в бозе.

Но пока биологи шли к тому, чтобы лишить себя этой надежды, физики быстро изучили “Ланцелотта” и “Терминатора” и с их помощью стали легко генерировать вожделенные пространственные метаморфозы. И здесь надо сказать вот что.

Открытия отца и дяди Уокера были признаны открытиями века. По-существу, появление их генераторов ознаменовало собой наступление новой эры для человечества. Гениальные замыслы инженеров БЗС Дэниела Рочерса и Джеймса Уокера, воплощенные в созданных ими аппаратах, были развиты лучшими умами Земной Системы и в конечном итоге стали оплотом безопасности Земли, эффективности разведки Дальнего Космоса и принципиально нового способа перемещения в пространстве.

Но это уже совсем другая история.

Коррида дяди Уокера снова отошла в собственность БЗС, а его “стальная” крепость стала базой для проведения плановых работ по усовершенствованию “Ланцелотта” и “Терминатора”. Планета Версаль активно колонизировалась и превратилась в оплот Службы безопасности БЗС и Галактической Полиции в Дальней Галактике.

Когда я услышал из теленовостей об отлете отдельного отряда СБ БЗС под командованием офицера охраны Генри Ловуда на Версаль, то примчался на космодром как раз к посадке охранников на корабль. И сердечно пожал руку сдержанно улыбающемуся командиру Ловуду и славному дюжему парню Гарри.

С тех пор мы не виделись.

Во всей информационной кутерьме вокруг генераторов, Корриды, Пифона, пифонцев и терракотовой плазмы меня не оставлял один вопрос: откуда взялись и куда подевались лианы-монстеры с экстрасенсорными способностями и “призраки”? Существа эти были настолько необычны и так в свое время пугали меня, что я не мог их забыть. Я не раз наводил о них справки у биологов БЗС, но всегда получал ответ: “подобные организмы на территории колонии Пифона не обнаружены”.

Лианы и “призраки” и не должны были объявиться на территории колонии. Это стало ясно спустя месяц после эвакуации землян с Пифона. Именно тогда на планете силами специальной научной экспедиции началось тщательное изучение флоры и фауны Пифона.

Я ошибался, думая. что лианы и “призраки” – существа с другой планеты и жертвы Слияния. Они оказались аборигенами Пифона. Чрезвычайно разумными. Причем связанными с терракотовой плазмой то ли родством, то ли некой мистико-информационной связью. И приходили в колонию из дебрей отдаленной от космодрома сельвы по первому зову хозяев планеты. И летали с пифонцами на особо ответственные задания – такие, в которых могли потребоваться их неординарные способности и самоотречение.

Вообще, Пифон оказалась настоящей планетой загадок. Планетой столь же интересной, сколь враждебной и опасной. Тайны самых неожиданных форм жизни в ее сельве стали для спецэкспедиции причиной большой трагедии, равно как и одного великого открытия…

Но это тоже другая история.

Ну, а теперь о главных героях драмы под названием “Избавление планеты Пифон от ига терракотовой плазмы”.

Сначала о Дэниеле Рочерсе и Шарлотте Ньюмен.

Мы вместе. Лотту переманили из телекомпании “Космик ньюс” в Правительственное телевидение обещаниями бешеных гонораров и высоких должностей. Она отказалась от предложения стать продюсером телеканала, зато с удовольствием стала журналисткой передачи “Неординарные новости”. Теперь она носится по Галактике на звездолете Терминатора и шокирует респондентов на освоенных планетах Галактического Союза своей сексапильностью, а руководство телеканала – эксцентричностью добытых материалов. Ну что ж, как говорили наши предки, что посеешь – то есть, кого возьмешь на работу, – то и пожнешь. Или проще: за что боролись, на то и напоролись. Шарлотта Ньюмен и шоковая эксцентрика – одно и то же…

Наша небольшая квартира недалеко от редакции “Галактик экспресс” представляет собой материальное воплощение понятия “бардак”. Повсюду валяются Лоттины вещички, в углах зловеще чернеют раззявленные пасти чемоданов, на кухне – горы немытой посуды и пустой холодильник. Телефон звонит не переставая.

Таковы реалии частной жизни вечно занятого журналиста Рочерса, связавшего свою судьбу с судьбой вечно занятой модной тележурналистки Шарлотты Ньюмен…

Я все так же работаю в “Галактик экспресс”. Серия моих материалов, написанных по горячим следам собственных космических приключений, принесли мне славу самого популярного журналиста на Земле. Я был единодушно признан читательской аудиторией всех мегаполисов планеты публицистом года.

Это нисколько не сказалось на моем социальном статусе. Чему я очень рад. Мне пришлось приложить немало оборонительных усилий, чтобы убедить окружающих, что я в этой жизни хочу быть всего лишь журналистом и никем другим. Не главным редактором толстого литературного альманаха и не помощником мэра Центрального мегаполиса в делах по связям с общественностью, именно такие должности мне предлагали.

Журналист межпланетной квалификации – вот профессия Дэниела Рочерса. И его призвание. И когда я вслед за своей Шарлоттой поднимаюсь над космодромом на звездолете Ланца, чтобы через неделю лета проинтервьюировать какого-нибудь инопланетного чудака, например, говорящего Царя насекомых на Планете Цикад, я чувствую себя человеком. А если перед нырком в гиперпространство в динамике раздается насмешливый мелодичный женский голос и говорит: “Дэн, ты не забыл авторучку?”, то я чувствую себя человеком счастливым…

Единственное, что я изменил в своей профессиональной сфере, использовав возможности самого популярного земного журналиста, – убрал с поста главного редактора Молодого Имбецила. Характеристика, которую я дал ему на одной из своих пресс-конференций, размазала по стенке и главного редактора, и его папашу, Хозяина.

К чести Хозяина, он оказался коммерсантом с отличной реакцией. На волне скандальной популярности своего сына сумел выгодно продать журнал одной солидной компании и после этого вместе с Молодым Имбецилом канул в Лету.

Новые владельцы журнала оказались чрезвычайно умными людьми. Они вернули на должность главного редактора Старика.

Чего я, собственно, и добивался…

Хочу особо отметить, что Денни-дурак куда-то исчез. Он перестал донимать меня, а вместе с этим из моей жизни исчезли бутылки с бренди, виски и русской водкой. Я точно знаю, что если выпью хотя бы рюмку одного из этих напитков, Дэнни вернется немедленно. Но я не хочу этого. Да, иногда говорю я себе, он наследник гениальности моего папы, талант, техник, колдун и чародей. И не раз меня выручал. Но… За это мне каждый раз приходилось слишком дорого платить. В мои годы вставать на рассвете в виде похмельного синюшного полутрупа – не столько тягостно физически, сколько просто стыдно.

Как-нибудь обойдусь без Денни-дурака…

Теперь о Ричарде.

Спустя месяц после прибытия с Пифона майор Ричард Томпсон в один прекрасный день лишился одновременно и своего воинского звания, и работы боевого командира. Не знаю, как он пережил эти две потери и как относится к тому, что ему дали взамен. На такие вопросы он упрямо не отвечает. Дело в том, что ему нацепили на грудь орден “За боевые заслуги перед Земной Системой”, присвоили звание подполковника Космических вооруженных сил и навсегда определили на работу в Генеральный штаб обороны Земли. Теперь Ричард стоит во главе крупнейшего отдела штаба, занимающегося вопросами эксплуатации генераторов Рочерса и Уокера в целях самообороны землян от инопланетных вторжений.

Иногда мне кажется, что Ричард тоскует по своей так неожиданно оборвавшейся судьбе звездного десантника. Но в те нередкие дни, когда он отбывает куда-нибудь в район созвездия Стрельца, чтобы провести очередную “обкатку” супероружия, я завидую ему. В такие дни он расцветает и снова становится энергичным, лихим и немного грубоватым кряжистым майором Томпсоном, которого я когда-то знал.

К сожалению, склонность к созданию литературных произведений оставила моего друга. В немалой степени этому способствовала его женитьба на юной красотке – дочери одного из штабных генералов. После того, как я и Лотта отгуляли на свадьбе молодых, я все реже и реже стал видеть Ричарда. Работа с супероружием и заботы о досуге, настроении и самочувствии ненаглядной супруги сжирают все время подполковника.

И тем не менее раз в месяц мы встречаемся в кафе напротив “оборонки”, пьем кофе и обмениваемся новостями. Как-то в одну из таких встреч мы снова – уже в который раз! – погрузились в воспоминания о событиях на Пифоне.

– Кстати, – спросил я Ричарда, – интересно, как себя чувствуют “милые странники”, которых пифонцы захватили вместе с твоим “бизоном”? Давно хотел узнать, да все как-то забывалось… Они довезли свой телескоп до дома?

Ричард заулыбался:

– Довезли! Как только из них выкачали плазму, первый вопрос, который они задали хором, был “где наш телескоп?” Чтобы не случилось скандала, их вместе с экипажем “бизона” после лечения срочно доставили на Пифон. Телескоп находился на корабле в целости и сохранности. Ребята с “бизона” благополучно доставили груз на Милую Странницу. И потом мне долго рассказывали, как на их глазах маленькие сморщенные серые существа рядом с вожделенным телескопом превращались в гигантов с длинными мордами и изумрудно искрящейся шкурой.

Мысли мои ушли в сторону, я задумался о своем, а потом спросил:

– Слушай, Рич… В той операции – ну, я имею в виду наши бои на Пифоне – не было потерь. Кроме одной… Торнадо…

Как только я назвал имя суперкибера, которое произносил за несколько безумных дней на Корриде и Пифоне десятки раз, мне, как обычно, стало больно. Я оторвался от созерцания кофейной гущи на дне чашки и поднял глаза на Ричарда. Он внимательно встретил мой взгляд.

– Понимаешь, у меня в голове давно сидит одна мысль… Ты же технарь и должен это знать… Скажи, может ли сложная киберсистема выйти на эмоциональный план восприятия действительности? Ты понимаешь, о чем я говорю? Он так смотрел на меня перед смертью… Так смотрел… Как человек, Рич. Я не могу этого забыть.

Томпсон ответил вопросом на вопрос:

– Тебя не оставляет в покое эта потеря?

– Да, – честно ответил я. – Это глупо, но я чувствую себя так, как будто потерял там, на Пифоне, друга, а не кибермашину.

Томпсон повел себя неожиданно. Он посмотрел на часы и быстро встал:

– Ох, Дэн, мне пора! Опаздываю. Договорим в следующий раз. Через три недели я вернусь из командировки. Звони. Встретимся.

Пожал мне на прощание руку и ушел.

А я отправился домой, к Лотте.

А через три недели Томпсон позвонил сам и пригласил меня и Лотту на прогулку. Это случилось как раз в один из тех редких дней, когда мы были свободны от дел и находились на Земле. После звонка Томпсона Лотта огласила наше жилище радостныи воплем и стала с песнями прихорашиваться перед зеркалом. Я с тоской посмотрел на разбой в квартире – именно на уборку собрался я только что настроить свою ветренную диву! – и пошел в ванную бриться.

Томпсон ждал нас на выходе из небоскреба. Мы уселись в его автомобиль и покатили за город. Ричард не видел Лотту три месяца, и когда первый всплеск беспорядочного общения давно не видевшихся друзей прошел, мы уже ехали по неизвестному узкому шоссе за границей мегаполиса. Машин на нем почти не было.

– Куда мы едем, Ричард? – спросил я.

– На встречу, – ответил он и загадочно улыбнулся.

Мы свернули с шоссе на проселочную дорогу и километра через два остановились на въезде в сумрачный еловый лес.

Вечерело. Вокруг не было ни души. Шум оставленной нами магистрали сюда не долетал. Мне почему-то стало не по себе.

– Мне твои сюрпризы, старик… – начал я, но меня прервала Лотта:

– Ты поведешь нас в охотничий домик с камином, Рич? Как здорово! Пойдемте!

И выскочила из машины.

Над лесом раздался рев снижающегося истребителя. Лотта испуганно завизжала, и мне заложило уши. Я выкарабкался из машины и задрал голову.

И увидел Торнадо. Он падал на нас из-под облаков.

– А-а-а! – восторженно завопила Лотта и запрыгала на месте, указывая на суперкибера.

Огромная фигура Торнадо плавно опустилась на землю в тридцати шагах позади автомобиля Томпсона. Свет закатного солнца, как когда-то на Корриде, кроваво обливал его могучие плечи. Я ошарашенно смотрел на его выпуклую стальную грудь с двумя лазерными пушками в кавернах корпуса, на литую голову с огромными окнами-фотоэлементами глаз и не мог поверить тому, что вижу.

– Мистер Рочерс! – загрохотал знакомый металлический бас. – Восстановительные работы моего оборудования и оснащения, проводимые на технической базе Бюро Звездных Стратегий, прошли успешно. Все системы функционируют нормально. Я в вашем распоряжении. Жду указаний.

Я судорожно сглотнул и бросился к Ричарду. Но он уже стоял у меня за спиной.

– Это он? – задыхливо спросил я.

– Да, Дэн, – мягко ответил Ричард. – Твой любимец. Торнадо собственной персоной. С киберами все намного проще, чем с людьми. Ребята из моей команды осмотрели его останки и извлекли из них процессорный блок. Он оказался неповрежденным. Да это и неудивительно. Суперпроцессор в машинах такой степени сложности находится в центре корпуса, в сверхпрочной капсуле. Защищен максимально, лучше всех остальных узлов. Ведь это – память, мозг и сердце кибера. – Он иронично улыбнулся. – Кстати, об эмоциональной сфере киберсистем… Теперь ты можешь проверить, есть у Торнадо сердце или нет. Времени у тебя будет достаточно. Вся жизнь.

–?..

– В “оборонке” и БЗС долго думали, чем бы тебя осчастливить в знак благодарности за то, что ты доставил на Землю генераторы твоего отца и мистера Уокера. И вот… Торнадо – твой личный кибер, твоя собственность. Документы на него получишь завтра.

У меня за спиной Лотта захлопала в ладоши и полезла в машину за видеокамерой. Даже на прогулку она брала ее с собой.

– И еще, – сказал Ричард. – Теперь в списке-идентификаторе Торнадо нет никого, кроме тебя. Всего один файл – с данными журналиста Дэниела Рочерса. Ты – единственный его хозяин, номер один.

Я повернулся к Торнадо. И увидел в его глазах ту спокойную человеческую радость, которая светилась в них в момент его гибели на Пифоне.

Несколько дней Торнадо простоял около наших звехдолетов на космодроме. Все это время я и Лотта ломали голову над тем, куда пристроить суперкибера. Так, чтобы он был рядом и мог быстро явиться по первому зову, когда у нас возникнет в нем надобность. И так, чтобы он не деградировал от безделья.

Нам удалось решить проблему. Теперь Торнадо охраняет Музей инопланетных цивилизаций. Днем и ночью суперкибер раз в час обходит обширную территорию вокруг охраняемого здания, и тогда его тяжелая поступь повергает в ужас всех злоумышленников мегаполиса…

Бывают дни, когда я и Лотта беремся за руки и тихо идем по улицам к Музею инопланетных цивилизаций. Я в сотый раз рассказываю ей про то, как прятался от “призраков” в пространственном “кармане”, как Дэнни-дурак вскрыл капсулу с видеозаписью дяди Уокера, как я добирался до Пифона и как нес мою диву и амазонку к звездолету под прикрытием пушек и тела Торнадо.

Мы подходим к Музею, и Торнадо, завидев нас, топает навстречу. Я смотрю в глаза суперкибера, и Лотта – тоже. И мы, все трое, улыбаемся друг другу.

– Мистер Рочерс… – начинает отчитываться Торнадо своему хозяину номер один. Лица прохожих и посетителей на входе в Музей белеют, люди вбирают головы в плечи и начинают испуганно озираться. Особенно нервные и несообразительные проявляют бурную активность: машут руками, кричат, бегут куда глаза глядят.

Я прерываю его громовой доклад:

– Тс-с! Я все понял, Торнадо. Молодец. Так держать!

А потом мы проходим с Лоттой сквозь весь Музей мимо залов с гигантскими и крошечными муляжами и чучелами диковинных, страшных и забавных аборигенов Галактики, мимо аквариумов с неведомыми обитателями вод и различных жидких сред иных планет, мимо садов с говорящими, разумными, плотоядными, ходячими, ползучими, прыгучими, невероятно красивыми и безобразными – какими угодно! – растениями и…

Мы останавливаемся напротив узкого и высокого, до потолка, прозрачного сосуда с нервно бурлящей красно-коричневой плазмой внутри. Рядом с ним на стене висит плоский видеоэкран. Из него на зрителя набегают огромные черные твари со множеством маленьких горящих крысиных глаз. Это видеозапись, сделанная Ланцелотом и Терминатором.

Я обнимаю Лотту за плечи, и мы некоторое время стоим и завороженно смотрим то на терракотовую плазму, то на видеоэкран. Мне становится тревожно. Тогда я поворачиваю голову, нахожу за окнами Музея могучую фигуру Торнадо и сразу успокаиваюсь.

И думаю о том, что этот страшноватый на первый взгляд мир вовсе неплохо устроен. Потому что если галактические твари в нем существуют для того, чтобы кибер обрел человеческую радость, а журналист Рочерс – настоящих друзей и любовь самой эксцентричной и сексапильной журналистки на свете, то…

Этот мир вовсе неплохо устроен.