"Игры, в которые играет Я" - читать интересную книгу автора (Калинаускас Игорь)

НАД ПРОПАСТЬЮ…

Помните, у Шекспира монолог Гамлета «Быть иль не быть, вот в чем вопрос»?

Когда бы не эта самая неизвестность, откуда еще никто не возвращался и ничего интересного нам не сообщил.

Что здесь я бы хотел акцентировать? – Неизвестность. Если бы не неизвестность, тогда бы мы все, как только поняли, что жизнь – не сахар, тут же отправились бы куда-нибудь. Но поскольку жизнь вся окружена неизвестностью, то, как только дойдешь до границы чего-нибудь, упираешься в страшную неизвестность. Наверное, одно из самых сильных пугал. Когда бы не она, тогда бы…

Я предлагаю вам такую игру. Давайте представим, что жизнь и люди вместе с ней – это такой остров в море неизвестности. Очень немногим удается так устроиться на этом острове, чтобы никогда не подходить к берегу и не натыкаться на эту самую неизвестность. Но время от времени, – остров есть остров, – куда ни идешь, обязательно попадешь на берег, а там дальше море неизвестности. Страшновато.

Отправиться в плавание в эту самую неизвестность решаются очень немногие, кроме массовых уходов, в смысле смерти. Но почему-то оттуда не возвращаются даже те, кто уходит добровольно. И надо что-то придумать. Ведь невозможно жить на острове и не придумать, что есть еще что-то.

И тогда… где это «еще что-то» поместить? Кругом неизвестность. Как в этой неизвестности еще что-то поместить? И мы выстраиваем вертикаль, мы помещаем над этим островом еще один остров, на котором живут боги, духи, серафимы, дэвы и т.д. И перестаем быть одинокими, у нас появляется как бы постоянное общение. Мы уже не уходим в неизвестность, мы уже знаем, куда мы уходим.

Давайте попробуем вспомнить всех тех, кто нам об этом рассказывал, посмотрим, чем они там, в Мире, который на небе, окружены. Они окружены вечностью, бесконечностью…

Короче говоря, мы можем обнаружить, что Мир на небесах – это тоже остров. И что вечность и бесконечность ничем особым для нас от неизвестности не отличаются. Можно, конечно, попробовать построить над тем островом еще один остров… Но не кажется ли вам, друзья мои, что это построение, даже продолженное на много этажей, будет проекцией все той же мотивации до-сти-же-ния, соревнованием, кто заберется выше, тот и победит. Любой мыслящий человек довольно быстро, годам к 30-40-50-70 (это довольно быстро), понимает, что жизнь как устройство (устройство пребывания человека в Мире) – вещь банальная, примитивная, в общем, мало симпатичная, пока еще. Поэтому приходится придумывать всякие утопии, мечтать о светлом будущем – наши дети, а не наши дети, так их внуки… и т.д. и т.д.

Хорошо тем, кто в этот небесный остров верит и готовится туда. Хорошо тем, кто вместо наркотиков, алкоголя и всех прочих одурманивающих средств погружается в эту большую гонку, в это большое спортивное соревнование. Такой человек раскачивает в себе мотивацию достижения до предела и не дает себе остановиться ни на секунду: достигать, достигать и достигать, делать карьеру, постигать, творить… Есть масса более или менее приятных названий для одного и того же, для странного бега куда-то: вперед, выше, дальше… Только не остановиться, только не оглянуться!

Знаете, когда едешь на машине, вид сельской местности выглядит таким романтическим. Такой пейзаж! А сломалась машина, вылез – по колено грязь, кругом вонь и т.д. И уже пейзаж неприятный. И когда человек мчится по жизни, обусловленный внешними обстоятельствами этой самой жизни, обусловленный до самого, как ему хочется, конца, то, естественно, все неприятные аспекты как бы смазываются. «Ну, ничего, ну, потом, ну, все изменится» или: «Ну, это наказание, а вот там, наверху, там все будет хорошо!» Но туда, наверх, тоже ведь надо забраться. Этого тоже надо достичь, надо усовершенствоваться, надо просветлеть, надо стать чистым, прозрачным. Надо, надо, надо, надо… Знакомое, любимое «надо». И опять пейзаж за окном машины начинает мелькать, мелькать, мелькать…

Давайте остановимся! Выйдем из этой машины под названием «достижение» или «ты – победитель, впереди тебя ждет очень большой приз». Ничего не надо достигать. Допустим, что уже все достигнуто. Такую композицию выстроим.

А если не достигать, что остается мыслящему, развитому человеку? Постигать. Давайте постигать! Что мы постигаем? Что жизнь, как факт реальности, сделана не нами, имеет собственное устройство, мы в нее попадаем и выпадаем из нее, а она сама по себе как-то, как говорят, совершенствуется. С точки зрения чего-то она совершенствуется. Так говорят. Есть мнение. Есть идея прогресса.

Давайте займемся изучением этой конструкции под названием «жизнь». Людская, имеется в виду, человеческая жизнь. Потратим на это, допустим, 10-15 лет и обнаружим, что жизнь – это такой устойчивый агрегат, с очень небольшим набором заданных условий, небольшим набором правил, конвенций, договоров между человеком и жизнью. Все довольно банально.

Только незнание спасает нас от быстрого познания всего этого. Незнание и бесконечный бег. Поэтому нам кажется, что все наши мысли – это оригинальные мысли, все наши болячки – это особенные болячки, страдания – это неповторимые страдания, события – это уникальные события и т.д. Но стоит только заняться, на свою беду, познаванием, как выясняется, что большинство наших мыслей индуцированы, ординарны, стереотипны, что сама биография в основном – это готовые сценарии, что наши события стандартны и предсказуемы минимум на 80 % и т.д. И все это оттого, что мы перестали бежать.

Помните, бегали от инфаркта. Вообще все бегут от жизни. Я думаю, что такой образ вполне правомерен: есть такое пугало – жизнь, и все бегут от него к чему-нибудь светлому и нестрашному, достигая чего-нибудь. А иначе кто-нибудь догонит и, как там говорят: «жизнь перемелет», «жизнь научит», «жизнь обломает». В фольклоре это страшилище – жизнь – хорошо отражено.

Тогда великий и хитроумный человек говорит: «Нет, это только механическая жизнь (социально обусловленная беготня – это механическая жизнь) такая, а есть еще и немеханическая жизнь».

И что же это за немеханическая жизнь? Это жизнь мистическая, оккультная, эзотерическая. Я честно вам признаюсь, много лет в эту «немеханическую жизнь» пытался внедриться. Оказалось, что она тоже механическая. Трижды просветленный – одни погоны, дважды просветленный – две звездочки без просвета, а единожды просветленный – это просто лейтенант, тем более младший. Все то же самое, та же иерархия, та же мотивация достижения, та же конкуренция, борьба за рынок, тот же бег. Только, строго говоря, по окраине социума… Но жизнь та же, потому что и там Мы и Они, и тут Мы и Они. Мы лучше, Они – хуже; Мы выиграем, Они проиграют; Мы владеем истиной, Они ее потеряли. Наша духовность самая духовная, наша религия самая религиозная, наш мистицизм самый мистический.

Но во всяких мудрых текстах о Мы ничего почему-то не говорится. Там все время говорят про какое-то Я.

В истории человеческой мысли существует и такое утверждение, что человек имеет возможность совершить качественную трансформацию, в которой он из Мы может вылупиться, как бабочка из куколки, в Я. Хорошо, сказал я себе, – и вылупился. Допустим. А какой жизнью будем жить, когда вылупимся? И оказалось, что никакой. Оказалось, что если такая качественная метаморфоза (из Мы в Я) все-таки произошла, и не где-нибудь, а здесь, в течение этой индивидуальной истории, жизнь становится очень странным занятием. Потому что жизнь – это такая штуковина, в которой без Мы делать нечего, ну просто нечего.

Ты как бы уже не нужен жизни со своим этим Я. И тут, как известно, многие начинают со страшной силой искать какое-нибудь подходящее Мы: Мы – духовные искатели, Мы – просветленные всей планеты, Мы – махатмы – и устраивать какую-то эзотерическую, другую, по другим правилам жизнь. Ничего из этого, кроме того же Мы, не получается. А как только появилось Мы, так сразу же шестереночка одна зацепилась, вторая зацепилась… и пошло-поехало… И ашрамы превращаются в академии с выбором академиков, монастыри превращаются в конкурентные заведения. И снова все социально обусловлено.

Когда ты уже не только немножечко понимаешь, но и фактически оказался выброшенным из жизни, тогда начинаешь искать людей. Ты трансформировался, ты стал Я, а здесь в жизни стал ненужным. Что ты тут болтаешься среди нас? И тогда начинаешь искать людей. Помните Диогена: «Ищу человека! Ищу человека!» А люди не хотят находиться. Они живут. И когда говорят Я, имеют в виду совсем другое. Они разные. Хороший – плохой, светлый – темный, умный – дурак. И всегда можно в этом всем, как в лесу, найти свое дерево, и тебе найдется место, и солнышко, и воздух, и там корнями что-то надыбаешь на питание и порождение семян. И тогда…

Я ничего особенного не говорю, никаких открытий не делаю. Я просто предлагаю вам посмотреть немножко по-новому на всю совокупность толковых текстов и представить, что это уже свершилось. Я, который здесь, среди Мы. Острова Мы в океане Я или остров Я в океане Мы? Это уж как кому нравится.

И тогда что же делать? Чем заняться? Достигать смешно и глупо. Постигать уже нечего. Я уже Я, что еще постигать? А среди людей болтаюсь. Тогда родилась грандиозная, на мой взгляд, идея – «Игра с Жизнью».

И какой же смысл, спросите вы, в этой игре с жизнью? Не знаю. Вы можете предложить другое занятие для Я? Можно отправить его в астрал, в другие миры, а здесь, среди нас, вы можете предложить ему какое-нибудь другое занятие, кроме как играть с жизнью? Ну а какое оправдание, как он замотивируется, что он все-таки болтается среди нас?

Это все было бы милой шуткой, если бы мы не напомнили сами себе, что у Я есть и внутренние дела. И что у любого человека, кроме этой внешней коллективной, колхозной, всеобщей жизни, есть еще своя (если есть, она ведь есть не у всех и не всегда) внутренняя жизнь, не обусловленная внешними обстоятельствами вот этой самой общей жизни. И если бы ее не было, то никаких текстов и идей не было и никаких качественных метаморфоз вообще ни с кем и никогда бы не произошло. И, конечно, у этого самого Я с внутренней жизнью все в порядке. Но одно у него не в порядке, с нашей точки зрения: он – этот Я – не может жить общей жизнью. Его просто никто не пустит в согласованную с Мы жизнь. А раз его никуда жизнь не пустит, значит, он не получит свой кусок хлеба. Он должен его хотя бы в качестве подаяния добыть.

И тогда он начинает играть. Когда он начинает играть, то для неумеющего слышать и видеть он исчезает в своих ролях. И вы можете прожить рядом с таким человеком много-много лет, быть убежденным, что это дядя Вася с пивзавода, а потом, может быть, что-то случится и вы увидите, что это учитель ваших учителей. Но если он хороший игрок, то это будет не скоро.

Как увидеть в рыбаке апостола?..

Когда-то, когда мне было 14 лет, я сидел у окна (квартира на первом этаже, мимо все время ходят люди), и вдруг у меня возникло такое утверждение: «Нет недостойных людей, есть недостойная людей жизнь!» И вот совсем недавно, буквально на днях, спустя более чем 40 лет, это у меня сомкнулось. Произошло некое внутреннее событие.

Что я начал делать с того дня, делал все эти годы и делаю до сих пор? Я отделял человека от жизни. И тогда я имел возможность видеть человека, и любить его, и восхищаться им, его грандиозностью и потенциалом, и отдельно видел жизнь, которую он вынужден жить. И тогда получалось: «Не судите, да не судимы будете!» И тогда, как мне кажется (это все субъективно, естественно), я понял, что вот так можно увидеть в мытаре и в рыбаке будущего апостола, увидеть в проститутке святую, только так.

Говорят: человек как таковой. Если вы хотите увидеть конкретного человека как человека, нужно увидеть его отдельно от его жизни, помня, что жизнь – это то, что вынужденно. Всегда вынужденно. Жизнь заглатывает человека. Не он живет жизнь, а она его живет. Есть человек и есть жизнь. Жизнь это всегда вынужденность, та или иная, в той или иной форме. Чтобы жить достойно, то есть жить свою жизнь, надо осознавать свое Я отдельно от жизни. При этом вынужденность жизни надо принимать и понимать как некий спецкурс по пребыванию в Мире, старательно его изучать, сдавать экзамены… В этом смысле жизнь – урок. Да, можно человеку помочь и задавать ему все более и более активную позицию, помочь ему выйти из одних обусловленностей, из других и т.д. Но что будет? Будет более красивая жизнь, более осмысленная, более наполненная. Но все равно это все внешняя, механическая жизнь Мы. И вы будете видеть человека не как некую манифестацию Духа, а просто как кусок жизни, и по этому судить о нем, то есть смотреть на него глазами жизни в лучшем случае, в худшем – просто глазами социума, малого социума, большого социума.

Только если вы сможете проделать такую операцию и увидеть человека и его жизнь раздельно, появляется пауза. Появляется Ничего, появляется пунктуация: человек … – … жизнь. Если этого нет, то нет пунктуации, есть человеко-жизнь, как человеко-дни, человеко-койки и т.д.

По моему сегодняшнему глубокому убеждению, пауза – это и есть та «пропасть для свободных людей», образ которой в культуре транслируется уже многие тысячелетия. Этот разрыв и есть пропасть, в которую надо прыгнуть, чтобы обрести себя. А чем заполняется пауза между словами? Смыслом, конечно. В данном случае смыслом своей единичной жизни.

Полная свобода свободе противоречит. Как это понимать?

Полнолуние длится всего три дня.