"Цвет неба" - читать интересную книгу автора (Левченко Елизавета)

Глава 10 Конец сна — начало кошмара

На «нашу» поляну мы вернулись уже вчетвером. Тот человек, пришедший вместе с демоном, молчаливой тенью увязался за нами.

Вообще, кто он такой? Лопатки сверлил его пристальный взгляд, заставляя меня нервничать. В конце концов, я не выдержала и села за Деммом. Так он меня не будет видеть. Или, хотя бы, я его.

Демон занимался ранами Демма. Конечно, они страшно выглядели, но, как я поняла, особой опасности не представляли. Основная проблема была в торчащих из порезов мелких, темно-красных нитях. Если попытаться просто вытащить их, то Демм испытывал очень сильную боль, что хлестала по моим чувствам. А он только делал еще более непроницаемое лицо, хотя, куда уж дальше. И ведь не вытаскивались эти нити, просто обрывались, словно они вросли в плоть. Поэтому демону пришлось прибегать к своей силе. Ладони окутал зеленоватый свет, и он медленно начал водить ими в паре сантиметров над ранами. И нити растворялись прямо на глазах.

Невероятно… я еще нескоро буду воспринимать подобное как ничем не примечательную данность. Когда они закончили, Демм окончательно стащил рубашку с зажившего, но покрытого коричневыми разводами тела, и направился в палатку.

Какой же он мускулистый. Именно мускулистый, подтянутый, совсем не напоминающий боксеров из рекламы, напоминавших надутые шарики.

Ох, совсем засмотрелась и забыла о приличиях!

Но тут он повернулся спиной.

Я в шоке смотрела на два длинных шрама, идущих от лопаток параллельно его позвоночнику. Старые, давно зажившие раны, от которых в напоминание остались лишь тонкие полосочки. Где же он получил их?

Как раз возле палатки стоял тот подозрительный незнакомец.

Он прошел мимо него как ни в чем не бывало. Даже потянулся, чтобы откинуть полог палатки, но рука его замерла. Демм медленно обернулся и посмотрел на мужчину, будто впервые его заметил.

— Демон, это еще кто такой? — удивленно спросил он. Зажмурился и несколько по-звериному втянул воздух. Потом с озадаченным лицом повернулся к демону. — Знакомо пахнет.

Но ему ответил сам незнакомец.

— Мое имя Илдран, и, похоже, я единственный оставшийся в живых Хранитель. — Его темные глаза (а может, просто виновата ночь) обратились ко мне. — Ну, здравствуй, долгожданный седьмой потомок, — прижав два пальца к сердцу, он низко поклонился. Впрочем, выпрямился почти тут же. — Хорошенькое же нас будущее ждет с таким потомком и его Стражем.

Седьмой потомок? Как в тех воспоминаниях… Он рассказывал ей тогда о седьмом потомке… о будущем, обо мне.

Правильно, все сходится! Как же я раньше не додумалась придти к такому выводу, хотя бы из-за того, что Демм называет себя моим Стражем!

Он рассказал ей про пророчество, но… как я могла его забыть? Нет… я даже не запоминала… Лишь помню, что на седьмом потомке завязано нечто величественное и страшное, как и на его Страже.

И этот мужчина — он назвался Хранителем… как моя бабушка называла себя в насланном копией видении, суррогата моего воспоминания. Ведь я не помню, чтобы такое когда-либо происходило.

Демм, удивленно вскинув брови, рассматривал назвавшего себя Хранителем, тот отвечал ему высокомерно-презрительным взглядом. Демм словно и не замечал этого взгляда.

— Ты тот костяк, что мы освободили в пещере? Сподвижник Выжившей?

Хранитель не менее презрительно хмыкнул, подошел и сел возле костра, от которого осталась лишь черная зола да некрупные куски угля. Покидал на кострище остаток принесенных мною веток, и начал делать нечто странное, чему я не могла дать объяснения. Он отодрал кусок коры, нашарил на земле небольшую по длине, с ладонь, палочку, поставил на кусок коры, и начал быстро-быстро вертеть ее меж ладоней. Интересно, что этими действиями он хочет добиться?

Наблюдая за ним, я чуть не забыла о том, что несказанно меня потрясло.

Я подошла к Демму, уже успевшему натянуть футболку, и шепотом спросила:

— Он что, правда тот скелет?

Я не заметила, когда демон с противоположного края поляны оказался рядом. Он подошел сзади, чем опять чуть не довел меня до сердечного приступа.

— Он самый, — подтвердил он.

Он… самый? Но…

— Как?! — вырвалось у меня.

— Как он стал таким? Из плоти и крови?

Я немного ошалело закивала. Услышанное никак не могло объясниться моим мозгом.

Демон неожиданно подскочил к Демму, зажал его голову под мышкой и начал азартно тереть кулаком его макушку.

— А это он сам вам расскажет, верно? — прокричал он сквозь возмущенные крики Демма.

Смотря на их потасовку, я невольно улыбнулась. Сейчас, как никогда, они походили на старых друзей. А вот мужчина наблюдал на ними с ярко выраженным презрением как на лице, так и в глазах.

Он вообще умеет смотреть как-либо иначе?

Демон, уже уклоняясь от атак освободившегося Демма, насмешливо фыркнул и едва не пропустил удар:

— Умеет, еще как умеет. Но мы же отбросы, гадкие демоны для него, не достойные ничего выше презрения.

Хранитель, за то время, пока я отвернулась от него, успел разжечь костер… теперь мне понятны, для чего он совершал эти непонятные действия.

Он протянул руки прямо к самому огню, даже казалось, что он уже несколько раз обжегся, но видимо, только казалось, потому что он не одергивал их, не чувствовал жара.

И глядя на него, всколыхнулась сострадание.

Человек, и пусть он не человек, но все же… Каково это было, продолжать жить, нет, существовать в том состоянии, в котором мы его нашли? Каково ничего не чувствовать и не ощущать? И помнить… все помнить, прокручивать снова и снова свою жизнь, разбирать мельчайшие детали… Переживать моменты радости и скорби… Много, много раз. Я бы не вынесла этого. И понятен становится полный ненависти взгляд на тех, кто напоминает обрекших его на эти муки.

Эх, а может, все было по-другому? Откуда я вообще могу что-то знать… как только смею пытаться дать определение тому, что я сама не прошла?

Хранитель, тихо, не отводя взгляда от костра, не обращаясь ни к кому, сказал:

— Как хочется есть…

Но я услышала и тут же вскочила.

Ну конечно же, он сейчас жутко хочет есть, после стольких лет голодовки! И пусть ему пища в том состоянии не была нужна физически, но ведь она требуется и для духовного насыщения.

Пыхтение и ругательства рядом как-то подозрительно стихли. Оба демона с одинаковым удивлением смотрели на меня, напряженно застыв друг напротив друга.

— Я, это… сготовить что-нибудь хочу…. — почему-то оправдалась я.

— З-зачем? — чуть запинаясь, спросил Демм.

Я пожала плечами, даже не зная, что ему ответить. Сказать, что мне стало жалко мужчину, и я хочу сготовить ему? И что он мне на это скажет?

— Я есть хочу, — выкрутилась я. Едва я это сказала, в животе оглушительно громко заурчало, отдавая по всему телу. Я зажала его руками, в тщетной попытке заглушить этот звук. А ведь действительно, стоило только подумать о еде, я ощутила, насколько голодна. Сколько я не ела?.. Можно сказать, два дня. Два дня, один из которых я бы хотела стереть из памяти.

Демм едва заметно улыбнулся, глядя на меня. Ну что он нашел такого смешного?

— Ну, хорошо, я сам сготовлю. — Я едва не утонула в его наполненных нежностью изумрудных глазах. — Что ты хочешь: рис, гречку, макароны?

Честно говоря, я, то есть мой желудок, хотел всего и сразу. Хотя, вообще, причем здесь я? Все же затеяно ради Хранителя! Значит, выбирать стоит что-то сытное.

— Макароны! — выпалила я.

Демм поклонился, не сводя с меня взгляда, чем заставил опять покраснеть. Взгляд его такой… проникающий…

— Слушаюсь, моя госпожа.

Да что с ними сегодня такое? То Хранитель, то он, ни с того, ни с сего начинают кланяться и говорить странные, волнующие слова.

Краем глаза я заметила, как демон, пользуясь тем, что внимание Демма приковано ко мне, с серьезным видом медленно-медленно отступал в сторону. И только в сиреневых глазах плясали смешинки. Все развлекается… что намного лучше, чем его серьезность, та настоящая и пугающая серьезность.

Демм развил бурную деятельность: достал уже ставший дорогим сердцу почерневший котелок, пакет «рожков». Демон вызвался набрать воды, я натаскала побольше сухих веток, стараясь выбирать те, которые по толще. Для готовки нужна хорошая температура.

Хранитель, не двигаясь, так и сидел в своей прежней позе, не обращая ни на кого и малейшего внимания. А вот на него обращали, еще как обращали. Просто он сидел так, что всем мешал. Мне и демону было все равно, а вот Демм раздражался. В последнее время, с ним такое частенько случается… хотя, наверняка, во всем виноваты эти сумасшедшие дни.

В общем, луна почти не сдвинулась на небе, когда мы уже закончили, и макароны источали ароматный пар на всю поляну.

Ложек на всех не хватило. Три против четверых. Хранитель, демонстративно скривившийся и отвернувшийся, похоже и не собирался что-либо просить. Поэтому я схватила сразу две ложки. Через мгновение, демон присвоил последнюю, а Демм так и остался с протянутой рукой.

Меня затопил стыд. Эх… может, я не так и сильно хочу есть? Желудок гневно заворчал, развеивая все надежды.

Хочу… очень даже хочу.

Но одна ложка точно принадлежит… как же он назвался…

— Хранитель Илдран, — стараясь вложить как можно больше почтения, сказала я, и протянула предмет моего внутреннего раздора. — Прошу разделить с нами трапезу.

Непривычные для меня слова прозвучали, несмотря на все старания, несколько неуверенно. А вдруг я сказала как-то не так?.. Может, не достаточно почтительно? Он Хранитель, все-таки… не абы кто.

Демон пытался скрыть смешок приступом кашля.

Мужчина развернулся и смерил меня подозрительным взглядом… но все же взял предлагаемый предмет. Ура!

Совесть продолжала старательно грызть меня, требуя незамедлительно отдать оставшуюся ложку Демму. Очень старательно. И я протянула ее в его сторону.

Горячая рука потрепала мою макушку.

— Ладно, ешь. Для тебя старался.

— А ты? — совесть никак не хотела успокаиваться.

— Потом у кого-нибудь возьму. Да ешь же ты, не останется ведь ничего!

И правда, пока я тут разбиралась со своими душевными терзаниями, эти двое, совершенно не обращая внимание на то, что сидели практически вплотную и порой соприкасались локтями (особенно удивил меня Хранитель), со скоростью смертельно голодных наворачивали за обе щеки.

Уже половины нет!!

Я зашла (точнее, забежала) с другой стороны, и с не меньшей скоростью приступила к уничтожению макарон.

Через минуту, когда осталась примерно треть, я неожиданно (для тех двоих) утащила котел к Демму. На возмущенный вопль демона я только показала язык, только потом сообразив, что, получается, и Хранителю тоже…

Светлело как-то неуловимо быстро. Вроде несколько минут назад царила непроглядная тьма, разгоняемая лишь светом затухающего костра — и вот, светло почти как днем, черничное полотно ночного неба разорвали сотни красных и золотистых «перышек». Из глубины леса наползал густой туман, пробирающий своим леденящим холодом до костей.

Все мы, кроме Демма, придвинулись к слабому, едва пляшущему над черными с алыми прожилками углем.

Ветки давно закончились, никто не хотел уходить от какого-никакого, но тепла в объятия тумана. Демму категорически запретили поддерживать огонь, как бы он не уверял, что он в полном порядке. Но какое же сильное было соблазнение позволить ему сделать то, что он хотел! Холод толкал меня на эту предательскую мысль, и с каждым ударом сердца, мне все труднее было сопротивляться ей. Но повторяла про себя вновь и вновь — никому и никогда не позволю страдать и мучиться ради меня. Уж лучше я…

Хранитель хмуро кутался в отданную демоном куртку, поджав под себя босые ноги. Он ведь так и остался одет в полуистлевшую рванину, в которой он был в бытность скелетом. Демона окутал черный туманный кокон, сквозь который его почти не было видно.

Только вот Демму, единственному из нас, не было холодно. Он ведь так и сидел без куртки, даже ни разу не вздрогнув!

Я, наплевав на все условности, придвинулась к нему и прижалась к горячему даже через ткань боку. Легко приподняв меня, словно я и ничего не весила, он пересадил меня с земли к себе на колени, и крепко прижал.

Я сжалась в наиболее компактный комочек, поджав под себя ноги и пристроив ладони к его груди.

Его запах… тепло… Оно проникало в меня обжигающими волнами, заставляя сердце биться чаще и разгонять этот огонь по жилам. И холод мне больше был не страшен.

Как же хорошо…

— Ну и сколько ты будешь нас здесь морозить, оттягивая неизбежное, а, Хранитель? Ведь все равно придется рассказывать! — недовольно раздалось из кокона.

Рассказывать?

А… действительно, на кой мы здесь сидим и мерзнем, если бы могли забраться в палатку, где хоть немного, но теплее? Потому что Хранитель Илдран должен что-то рассказать, как я поняла из вопроса демона.

Грудь сдавило предчувствие чего-то нехорошего. Такое состояние у меня почти не бывает. А уж если бывает…

Не хочу… не хочу, чтобы он рассказывал.

Предчувствие начинало перерастать в тихую панику. Я сделала медленный вдох и выдох. Не помогло… Из-за этого дурацкого предчувствия, сердце ходуном ходит!

Опять затылок засверлило ощущение чьего-то тяжелого взгляда… хотя, очень даже известно чьего. Причем так сильно, что я не выдержала и обернулась. Он смотрел на меня так, как будто я провинилась в чем-то, о чем я даже и не догадывалась. Почему он смотрит именно на меня? Ну что, что я такого сделала? Почему в ответ возникает чувство вины??

И эта паника, так хочется стать слабой и поддаться ей, убежать, забиться в самый дальний уголок и ни за что не выходить. Никому не позволять даже приближаться к моей норке, чтобы больше не заставлять волноваться мое сердце.

— Придется… — ответил Хранитель, не отрывая от меня взгляда. — Разве эти дети смогут сделать хоть что-то, кроме как не ввергнуть все в еще больший хаос?

Демм немного подался вперед.

— Дети? Ты меня назвал ребенком? — медленно протянул он с вполне ощутимой угрозой в голосе.

Хранитель перевел взгляд с меня на него… и я, наконец, смогла вздохнуть с облегчением.

Он со снисходительным видом ухмыльнулся.

— А ребенок и есть. Только они могут заострять внимание на оскорблении собственного достоинства, прохлопав ушами самое главное.

Руки Демма окаменели. Злится… точно злится. Я коснулась его сцепленных пальцев, постаравшись сделать это как можно более успокаивающее, вложить в жест невысказанные слова: «Не надо поддаваться злости, успокойся…я здесь, с тобой».

Он вздохнул и уткнулся лбом в мою макушку.

— Мы можем все ввергнуть в еще больший, чем сейчас, хаос… — Его горячее дыхание разметало волосы. — Что это значит?

Это и мой вопрос тоже.

К моему облегчению, Хранитель не стал опять смотреть на меня.

— Прежде чем рассказывать, я спрошу — вы вдвоем знаете, кем являетесь?

Что он имел в виду? Положение в обществе? Расу? Или же…

Зачем ему интересоваться такими житейскими мелочами. Он спрашивал вполне определенную вещь, но ответ на этот вопрос будет очень кратким. Я лишь знаю два слова: Ключ и седьмой потомок. Просто слова, которые для меня мало что значат ввиду своей непонятности.

— Я Страж, и смысл моей жизни защищать ту, ради которой я создан.

От его слов по телу прошла волна дрожи. Хоть я и слышала это несколько раз, все равно не могу привыкнуть. Демм — мой Страж. Он… только мой.

А я…

— Я Ключ Жизни, сегодня меня назвали седьмым потомком. Смысл существования ни того, ни другого для меня неясен.

«Но я знаю, чего на самом деле хочу — быть рядом с тем, кто мне дорог…» — то, что я хотела сказать, но так и не решилась.

Дура.

Мои минуты откровения редки, спонтанны, и совершенно не поддаются контролю.

— Страж и Ключ. Да, так и есть. Наше проклятие… наша надежда. Вы знаете, с чего все началось? Наша дорога, замощенная сломанными жизнями — когда она дала начало?.. Никто, кроме нас, Хранителей, не знает, из чего родился этот мир, сразу после рождения обреченный на медленное угасание. Больной, истерзанный, порождающий таких же больных существ. Людей. Они, также как их мир были обречены сразу после рождения на умирание, без всякого шанса хоть как-то замедлить этот процесс. Они гнили изнутри, не замечая, насколько страдают от этого, пустота поглощала их сердца, превращая в пустые оболочки. Чувства, что они считали такими искренними и настоящими, были всего лишь безыскусной, наскоро слепленной подделкой. Никто и не должен был стараться при их создании, ведь люди — неустойчивая копия, рассчитанная на не более пятьсот лет существования. А может, отчаянная попытка возвратить прошлое? Это была глупая надежда, что поддерживала в минуты самого глубоко отчаяния нас, бывших людьми, теперь же поставленных защищать их от самих себя и последствий их же необдуманных поступков. Сохранять хоть какое-то, но равновесие в мире. И напряженно отсчитывать потомков, в ожидании рокового седьмого.

Ведь в самом начале, во времена первых Хранителей, им были даны пророчества. Аеморис, Тан, Лнела, Исмор, Данже, Рейбан. Шесть напоминаний о том, кто мы и о том, что будет в конце. Дары и проклятия. По числу пророчеств были приставлены к ним Хранители, обязанные хранить эти темные и жестокие знания, и пронести их сквозь толщу времени. Никто, кроме нас, не должен знать ни буквы из пророчества.

Никто не должен знать, что ждет в конце. Мы взяли всю тяжесть знания на себя, потому что созданы для этого — оберегать мир и его детей.

Вехи, без которых остальные пророчества невозможно было понять — Рейбан, Аеморис и Тан. Но полностью их смысл тоже нельзя было раскрыть без оставшихся трех.

Но мы не сдержали слово, не выполнили наше самое главное обещание. Пророчества, когда пришла, наконец, их пора — утеряны навсегда. Подло убиты их Хранители! — так неожиданно и пугающе, после плавного рассказа, прозвучала эта наполненная гневом и ненавистью фраза. Но через несколько секунд он вновь говорил спокойно и… глухо. — Война лишила нас многого. Не только нас — всего мира. Из сорока семи Хранителей остались только двое. Хранительница Тан и я. Главные пророчества-вехи были утеряны, потому что тяжесть их ноши была настолько велика, что доверялась лишь одному, главному Хранителю. А они погибли. И теперь… теперь я просто не знаю, что делать дальше. Куда идти? Как предотвратить ставшее неизбежным?

Лицо Хранителя совершенно ничего не выражало. Он сидел недвижимо, как статуя, наблюдая пустым взглядом за разворачивающимся рассветом.

Страшно… то, что он сказал действительно страшно. Людей создали… как Элементалов. Подобно им, как пробный продукт, изъяны которого даже не желая править. Кто нас создал такими? Кто… Так жутко принять правду, что я, мои чувства есть всего лишь подделка. Они не настоящие. И мы… умираем. Умираем внутренне, умирает все вокруг нас — природа, небо.

В глубине души, я знала это. Изо дня в день я видела все своими глазами.

Мы умрем… Это звучит так неправильно, так жутко.

Меня начало колотить. От страха. От осознания. А грудь сжимали неведомые, но такие сильные обручи. Словно меня, как птицу, поймали в тесную и прочную клетку, на моих глазах захлопнув единственную дверцу.

— Те пророчества были как-то связаны с нами и тем, что нас ждет? — голос Демма каким-то неведомым образом смог вернуть меня, увязнувшую в своих мыслях в реальный мир. — Я всегда с тобой, — тихо-тихо шепнул он на ухо. Наверно, только я слышала эту фразу.

Я не одна. Сейчас эта мысль была надеждой на спасение утопающей в своем страхе.

— Так или иначе, да, они все были связаны с вами. Самым главным, что должно было пояснить все, что случиться, как предсказывают остальные пророчества, подсказать нам всем путь к спасению, было Рейбан. Что, если перевести на язык людей, будет означать Отсчет. Дальше шел Аеморис и Тан — Решение и Сущность. А потом те, чьи отрывки знали все мы: Данже — Страж, Лнела — Ключ, Исмор — Суть. В первых двух рассказывалось про вас. «Обладатель разрушительной силы Рейбана, способный вернуть песок обратно в сосуд, Страж, рожденный во имя Ключа Жизни, принадлежащий своей сути и отторгающий ее» и «Ключ да откроет Вечность для настоящих. И станет спасителем или палачом своего страшного мира». Это все, что я знаю. Разве что только… есть еще один отрывок, услышанный мною совершенно случайно. Я даже не знаю, является правдой услышанное или нет. «…В чьей душе будут равноправны враждующие противоположности…существо, чьи силы будут сравнивать с силами богов…»

И стоило ему только начать, как я, против воли тихо повторяла за ним, а когда он замолк, продолжила:

— А через два года и девять месяцев свет увидит седьмое поколение Последней, и крик ее потрясет миры. С того момента, судьбы будут в ее руках.

…Это откроет врата между мирами и демоны начнут истреблять бескрылых. Будет кровавая жатва длиною в месяц и восемь дней, остановлена она будет вновь пролитой кровью созданных.

…С этого момента мир будет ждать, когда те, кто должен обрести друг друга встретятся, и тогда пойдет Отсчет…

Слова эти срывались с моих губ и тяжело зависали в воздухе. Собственный голос казался не моим, таким хриплым и низким.

Теперь я вспомнила…. Вспомнила, что говорил тот мужчина в нахлынувших на меня чужих воспоминаниях. Очень хорошо вспомнила.

И тишина. На меня смотрели с изумлением, смешанным с замешательством у одного и подозрением у другого. Демон развеял окружавший его черный кокон.

Мне стало как-то неуютно.

— Тан… — потрясенно выдохнул Хранитель. — Одно из главных… кто тебе рассказал? Рилан??

Я помотала головой. Мне было неизвестно кто это — Рилан. Ведь того мужчину звали… Кай, по-моему. А женщину Аэйрун.

Рассказать им всем?.. Но, почему-то, шестое чувство предупреждающе шептало, что лучше не делать этого… Почему? Почему мне так не хочется рассказывать?

Обычно, шестое чувство меня никогда не обманывало. И, наверно, я послушаюсь его и сейчас.

Понимаю, что это будет выглядеть, как некое предательство. Ведь Хранитель сказал — Тан, одно из главных. Одно из утерянных в войне. Значит — важное для всех, не только для нас, о ком в нем говорилось, но и для всего мира, для всех людей.

Но… не могу. Пока не могу.

Хранитель отвернулся.

— Теперь понятно, почему именно она стала… — и, не договорив, встал и ушел прочь, в лес.

Демон хмыкнул, тоже поднялся и, не спеша, пошел вслед за ним.

И мы в который раз остались одни.

«Ключ да откроет Вечность для настоящих. И станет спасителем или палачом своего страшного мира»… Я ведь слышала уже это от бабушки. В видении… Получается, не видении, такое было на самом деле? Но почему же я не помню этого разговора?

Я… ведь… оказывается, не могу ничего вспомнить из детства. Раньше, да что раньше, всю жизнь я не задумывалась о своем прошлом, точнее, о его деталях. Ну было детство, ну росла, скитаясь с семьей по стране в поисках дома, куда нас пустят немного пожить. Мне хватало этого.

А ведь в прошлом было много важного. Я встретила Демма, каким-то образом оказавшись здесь. И наверняка, было еще много чего, что я не помню.

Почему я забыла?

Годы учебы в Лаборатории не прошли даром. Человеческий разум сам не способен забыть абсолютно все, что-нибудь когда-нибудь да проскользнет. Только вмешательство извне.

Мне помогли забыть. Вот только кто и зачем?

Ответ был во мне… я его чувствовала, но никак не могла нащупать.

— Тебе холодно? — спросил Демм. — Может, все же пойдем в палатку?

Стоило ему напомнить, как боевой строй мурашек прошелся туда сюда по спине.

Вот что значит любимая бабушкина присказка — не буди лихо, пока тихо.

— Да, наверно, — я скатилась с его коленей.

Разница в температуре снаружи и внутри была вполне ощутимой. Тут было даже немного душновато.

Я быстро забралась на кровать и завернулась в покрывало так, что наружи оставались только глаза и нос, и осторожно прислонилась спиной к натянутой «стенке» палатки.

Тепло…

Рядом плюхнулся Демм и неожиданно притянул меня к себе.

Я, к своему удивлению, даже не стала сопротивляться.

— С тобой все хорошо?

— Сама не знаю, — пробормотала я. — Столько всего навалилось… Мне… мне страшно, Демм, — вдруг призналась, и, прерывисто вздохнув, уткнулась в его горячее плечо.

Он, прямо как маленькую девочку погладил по голове. Хотя, я и есть маленькая и глупенькая девочка, по сравнению с ним. Ведь про него, про Стража, Хранитель тоже много что рассказал. Непонятного, сбивающего с толку… по крайней мере, меня.

Для него может, все понятно… Я так мало про него знаю.

А он ведет себя также уверенно, как раньше.

Моя опора. Если бы не было его, я не знаю, что бы со мной было.

— Все будет хорошо. Мы же пообещали друг другу всегда быть рядом… Я никогда и никому не позволю причинить тебе хоть малейший вред. Заберу всю твою печаль и боль. Подарю всю радость мира. Веришь?

От его таких же уверенных, как он сам, таких волнующих. слов по телу забегали мурашки, хотя мне было тепло.

— Верю, — тихо шепнула в ответ.

Потому что больше всего на свете я этого и хотела — верить…

— Алекс, просыпайся…

Я подскочила как ужаленная. Когда успела заснуть?? Вроде точно помню, как буквально только что мы с Деммом разговаривали, и вдруг он меня будит, и говорит, что нужно вставать. Я наткнулась на его теплый, с искорками смешинок взгляд и смутилась.

Не могу привыкнуть, что теперь…

Я отвернулась, чувствуя, что заливаюсь краской все больше и больше. Даже подумать не могу спокойно об этом!!

Приложила холодные ладони к щекам в тщетной надежде хоть немного их остудить.

— Ну, скоро вы там? — ворвался вместе с душным теплом и ароматами нагретого леса недовольный голос демона. Стоп… Тепло? Сколько я опять проспала?? — Дмитрий, ты же прекрасно знаешь, что он к нам особой терпимостью не блещет!

— Да знаю, знаю, — раздраженно проворчал Демм. — Сейчас идем.

— Ты уже говоришь это в третий раз. Не рушь хлипкий мостик доверия, возведенный с помощью моей искусной дипломатии! — демон уже ушел из палатки и ворчал где-то неподалеку.

Я потрогала щеки уже тыльной стороной ладони, вроде стали нормальными, и повернулась к Демму.

— Нас зовет Хранитель?

Тот кивнул.

— Давно уже. Говорит, что-то смертельно важное, и не терпящее отлагательств. Разорался. — Он поморщился. — Пришлось все же будить тебя.

— Да вообще не нужно было давать мне спать! Тоже мне, сурок нашелся… — проворчала я, разматывая кокон из покрывала. Безуспешно, только еще больше запутывалась. Так бы я и барахталась, если бы Демм не вытряхнул меня из него.

Вот действительно, ребенок…

Снаружи было светло. День вовсю вступил в свои права. Я думала, что сейчас где-то полдень… пока не подняла глаза наверх. Солнца были почти у горизонта. Скоро закат… Спать целый день напролет, похоже, входит у меня в привычку.

Демон, стоявший в тени раскидистого дуба, увидев нас, приглашающее махнул рукой, а сам скрылся в лесу.

Мы последовали за ним.

Дорога показалась смутно знакомой. Я вспомнила, куда она ведет — к водопаду. Я бы ее так и не узнала, если бы не запомнившийся, изрядно потрепанный кустик, за которым я, однажды утром, нашла… хм… обнаженного Демма. Вместо того, чтобы опять засмущаться, я прыснула в кулак. Сейчас мое поведение и выражение его лица казались такими потешными.

Я вздохнула, но улыбка отказывалась покидать мое лицо. Словно оно и не знало другого выражения. А, пусть! Великолепная, теплая, если не сказать — жаркая, погода, рядом улыбается в ответ небезразличный тебе человек. Хорошее настроение, так почему бы и не улыбнуться лишний раз?

Но мы не свернули к водопаду, а шли дальше. Прямо, прямо… мы не останавливались, пока не вышли к переливающемуся серебром огромному озеру, которое я сразу вспомнила. Как и чувства, что я испытывала, когда убегала прочь от…

Нет. Я хочу навсегда забыть эти моменты моей жизни.

Я глубоко вздохнула сыроватый воздух, на пару секунд задержала его в легких и выдохнула. Способ успокоиться и привести мысли в порядок — ему научила меня мама. Хоть он и не часто помогает, но все же…

Прямо перед нами простирались четыре идеально ровных круга из вскопанного дерна, валяющегося неподалеку. Хранитель стоял неподалеку и выводил руками в воздухе какие-то фигуры, а демон деловито в круге за кругом что-то в них вычерчивал.

Мы с Деммом подошли к одному. Видно, не только мне интересно, что вообще здесь происходит. В круге, точно по середине, как я прикинула наметанным за годы обучения черчению взглядом, были нарисован сложный, многолиниевой символ. Который прямо у нас на глазах начал наливаться алым.

Я, подстегиваемая любопытством, поочередно подбежала к каждому из кругов. Везде странные символы, только вот цвет у них отличался от первого — сиренево-красный, напоминающий цвет неба.

Демм, присев на корточки, протянул руку к символу. Гневный окрик резанул по ушам, я, честно говоря, чуть не подпрыгнула.

— Не смей!!!

Хранитель обернулся к нам с таким выражением лица, что мне захотелось спрятаться от него, желательно куда подальше. Словно мы тут только что едва реактор Носта не остановили.

— Дмитрий, действительно, я бы не советовал тебе тянуть туда пальцы… если, конечно, они тебе еще дороги, — с серьезным видом поддержал его демон.

— Оторвет? — вяло пошутил Демм, распрямляясь.

— Почти, — ухмыльнулся он. И, повернувшись к Хранителю, сказал. — Я закончил.

— А скорректировал параметры первого?

Хранитель подошел к нему. Демон кивнул.

— А ты?

— Все, кроме третьего. Почему-то не получается указать координаты мира, а не отражения.

— А что, если попробовать вывести все через дополнительную вертикальную ось?

— Вторую угловую?

Тихо перебрасываясь непонятными выражениями, они склонились над одним из кругов.

Брови, сами по себе поползли вверх, там и остались.

Видно объяснять нам тут ничего не собираются.

В общем, смотрели мы на эту парочку довольно долго. Я, устав стоять, растянулась на нагретой за день земле, и, от нечего делать, стала наблюдать за неспешным бегом облаков.

Солнца все сильнее и сильнее раскрашивали небо в золотые тона.

Уже скоро конец очередного дня…

— Подъем! — надо мной нависла ухмыляющееся лицо демона. А ведь действительно у него светлые волосы, не показалось мне в темноте. Странно… обычно демонов описывали как красноглазых и темноволосых, с уклоном в багровый. А тут… беловолосый.

Демон хмыкнул.

— Ну, ведь ты знаешь, насколько правдивы человеческие сказочники.

Он подал мне руку, помогая подняться.

Демм и Хранитель стояли рядом.

— Пора вам двоим рассказать, для чего все это нужно, — сказал последний. И после паузы, продолжил. — Мы возвращаемся в настоящий мир.

Я впала в ступор. Как возвращаемся? Зачем?

— Вам нужно встретиться с нашими союзниками в настоящем мире, и начать исполнять то, чего все мы так долго ждали. — Демон вновь ответил на мой невысказанный вопрос.

Чего ждали… исполнения пророчеств.

Я посмотрела на Демма. Тот стоял с каменным лицом и смотрел на Хранителя.

Демон развел руками.

— Дмитрий, это все равно рано или поздно должно было случиться. Безмятежность в этом мире не может продолжаться вечно.

— Понимаю, — глухо отозвался Демм и отвернулся.

Что он подумал? Что демон имел в виду? Я переводила взгляд с одного на другого, но у обоих были одинаковые непроницаемые лица.

Хранитель заговорил вновь.

— Итак, мы возвращаемся каждым на то место, откуда попал в это отражение. Ключ, твое месторасположение?

— Пригород столицы номер три, Кнех. — на автомате ответила я заученную фразу.

— Демон? — он вопросительно посмотрел на Демма.

— Край Паланкаров.

Хранитель после этих слов скривился, словно зажевал пару лимонов.

— Тогда получается так. Ключ, тебя будут ждать в столице. Ты должна сразу же, — он сделал упор на этом слове, — как только очнешься, идти туда. Демон, юго-восточная гряда серых гор. Тебя будут ждать там. Все поняли?

Как проснусь — сразу добираться до столицы. Ничего сложного.

Я кивнула. Хоть и совсем не понимала, кто и зачем будет меня там ждать. Разберусь по дороге.

— Понял, — откликнулся Демм.

— Отлично. Тогда каждый встает в круг. Главное — точно в середину, лицом к закату…

Я безропотно позволила Хранителю подвести меня к одному из кругов. И только встав в него, я поняла весь смысл того, что сейчас произойдет. Мне вдруг стало так страшно, что я едва удержалась от того, чтобы не броситься к Демму, вцепиться в него и никуда не уходить дальше, чем на пару метров. Но я сдержалась.

Только обернулась в надежде поймать взгляд родных изумрудных глаз.

Разлучаемся… вновь. Я чувствовала, как из глаз потекли слезы. Не хочу… как же мне во все горло хотелось это закричать.

Он, словно почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня и улыбнулся… той своей чистой и светлой улыбкой, от которой сотнями иголочек закололо сердце.

«Я найду тебя» — успела прочесть по его губам прежде, чем меня ослепило нестерпимое белое сияние.

С его стороны

Я резко распахнул глаза. Встал, поморщившись от ломящей боли во всем теле.

Ну, вот и вернулся.

Свинцовое небо, готовое с минуты на минуту обрушить бурю на неблагодарных людей, нависало над головой. Угораздило же заснуть на крыше заброшенной башни…. Теперь мучайся, разрабатывай одеревеневшее после долгих часов неподвижности тело.

Я откинул крышку люка и стал аккуратно спускаться по веревочной лестнице. Ноги слушались плохо и не всегда попадали на «ступеньку». Да что такое? Почему мне настолько тяжело двигаться?

Проходя по совершенно пустым коридорам, я, опомнившись, пытался привести себя в более-менее подобающий для венценосной особы вид. Вот подсказывает мне шестое чувство, что наткнусь на дражайшего дядю или на одного из его блюдолизов.

Я уже вступил на территорию нового замка, так почему до сих пор коридоры так пусты? Где слуги? Где хотя бы высшие аристократы? Я решил спуститься на первый этаж. Уж там у охраны спрошу, что происходит. Но цель сама нашла меня. Из-за угла выпрыгнул один из печально знакомых конвоиров, точнее, как говорит дядя, охраны, что он же ко мне и приставил, чтобы знать о каждом моем шаге… мерзкий человечишка. Он едва не сбил меня, но вовремя затормозил, вытаращив глаза.

Я демонстративно изогнул бровь.

Конвоир все также продолжал на меня смотреть, как на восставшего мертвеца. По крайней мере, мне пришло на ум именно такое сравнение.

— Ваше высочество… — наконец, просипел он. — С вами все в порядке? Вы не ранены?

— А что со мной может случиться за каких-то пару часов? — в голове что-то предупреждающе щелкнуло.

— Но как же… — совсем растерялся конвоир. — Вас не было в замке неделю!

— Что ты сказал??

С ее стороны

Пробуждение было не из приятных. Мало того, что вокруг непроглядная темень, так еще воздух был таким тугим, что я никак не могла нормально вздохнуть.

Я попыталась сесть, но только со всего размаха треснулась лбом о нечто очень твердое. Голова, итак раскалывающаяся от кислородного голодания, загудела.

Я попыталась вытянуть руки, но плечо опять же уперлось во что-то… как и ноги… все тело… я была закупорена в какой-то ящик… с каждым мгновением все больше напоминающем гроб.

И я оцепенела от ужаса.

Я… в гробу…

Ведь прошла уже неделя… меня успели похоронить в настоящем мире…

И я забилась с новой силой. Меня захватила паника, страх… я отчаянно хотела выбраться из этого узкого ящика. В разбухшей голове отчаянно стучало сердце.

Я вертелась, упиралась изо всех сил руками и ногами в доску над собой. Мышцы трещали, запястье и плечи отдавали жуткой болью, словно я сломала их под натиском своей же силы. Что не могло быть правдой, ведь я слишком слабая, и сил у меня не больше, чем у котенка. Но я все равно продолжала отчаянные попытки выбраться на свободу. Я кричала, но голос мой звучал глухо и тихо, несмотря на то, что я кричала во все горло. Воздух почти кончился, и в голове возникла страшная догадка, что это все. Конец. Все пойдет не так, как я хотела. Не увижу свет, небо… не увижу Демма.

И я рванулась еще раз… последний раз, потому что я чувствовала, что наступил предел моим силам. И о чудо, под моими руками дерево прогнулось и треснуло. Я, изогнувшись, приникла ртом к образовавшейся узенькой щелке и жадно, взахлеб вдыхала непередаваемо сладкий воздух. Горло саднило, как будто он был наполнен осколками стекла, а легкие горели. В голове постепенно прояснялось.

«Надо выбираться…», — была первая мысль.

Я с каким-то отстраненным удивлением смотрела, как мои кулаки с легкостью пробивают очень даже не тонкую деревяшку. С каждым ударом она все больше отходила, все сильней тянуло свежим воздухом. И, в конце концов, я смогла сдвинуть ее в сторону и сесть.

Но, даже выбравшись из этого ящика, я не обрела свободу. Меня окружали земляные стены, уходящие далеко вверх… туда, где темно-сиреневое небо расцвечено обжигающим оранжевым и завывал ветер.

Я тихо заскулила, не в силах больше просто молча терпеть боль в отходящих от онемения, сводимых судорогой ногах. Но как же хорошо, что она быстро прошла… или просто я потеряла счет времени?

Встала, пошатываясь. По абсолютно гладко стесанной стене спускались четыре каната, одним концом привязанные к моему гробу. Я дернула один — и он змеей свернулся у моих ног. А второй нет. Я дернула еще раз, убеждаясь в его крепости, и полезла. Получилось это на удивление легко, руки не соскальзывали, ноги, упирающиеся в стенку, шагали вперед как по простой дорожке.

Я выбралась быстро. Порыв ледяного ветра едва не столкнул меня обратно в яму. Ногам от него так холодно, словно они были голыми… хотя, так оно и есть. Я вообще была облачена с легкое, полупрозрачное белое платье с длинными рукавами до кончиков пальцев и широким подолом. На ногах — большие им туфли — тапочки. Неудивительно, что мне так холодно.

Рядом были разбросаны разнообразнейшие венки с искусственными цветами и траурными лентами. Чуть поодаль лежала длинная деревянная скамья ножками к верху. И стройные ряды крестов и холмиков, уходящих вдаль. Кладбище. Я не ошиблась. К рядам этих холмиков должна присоединиться и моя могила… но этого не случилось. Почему гроб со мной внутри не забросали землей? И почему вокруг нет ни души? Все странно…

Я присела на перевернутую скамью и начала пинать вбитый в твердокаменную землю колышек с навязанным на нем канатом.

Что мне делать дальше? Моя основная цель — попасть в столицу, где меня будет кто-то ждать… Но как я попаду в нее? Без денег, без каких-либо документов, удостоверяющих личность, в легкой одежке, в которой я похожа на оборванку или сумасшедшую, да и просто не предназначенную для хождения на улице. Меня элементарно не пропустят через защитную стену, окружающую столицу!

Я пыталась найти хоть какие-то варианты проникновения в столицу. Но, если здраво рассуждать, вариантов не было, кроме как попасть в нее через главный вход. А значит… значит, мне придется вернуться домой, забрать свои вещи и документы. Хотя бы пропуск. И переодеться в более теплую одежду, раз пошло такое дело.

Но… есть одно большое но: как я могу возвратиться в дом, для которого я умерла? Как я могу вот так просто появиться перед своими родителями? Я — мертвая для них. И мне придется сделать так, чтобы они не заметили моего мимолетного вторжения в их жизнь. Я приду… и уйду. И больше ни я, ни они не увидим друг друга.

Как ни странно, слез не было. Мои совершенно сухие глаза спокойно смотрели на мир.

Будь что будет. Хоть мне и больно…

Я решительно поднялась и пошла к ранее замеченному выходу, приволакивая ноги, чтобы не потерять туфли.

Ветер успокаивался. Стало теплее, но совсем немного. Я обхватила руками плечи, зябко потирая их. На выходе я посмотрела на табличку, привинченную к железным прутьям высокого забора. Меня похоронили на нашем, сельском кладбище. Оно было на окраине поселения, в лесу, хоть и достаточно далеко от нашего дома, зато я буду заходить с той стороны, где нет ни одного дома. Что очень хорошо, мне очень не нужно лишнее внимание.

Шла я по хорошо утоптанной дороге, посекундно оглядываясь и непроизвольно ускоряя шаг, так что вскоре я практически бежала. Туфли постоянно слетали и оставались позади. Приходилось возвращаться, что меня ощутимо тормозило. И вот, когда я в очередной раз нагнулась за обувью, я услышала обрывок тихого разговора. Схватив туфлю, нырнула в кусты и затихла, осторожно, чтобы куст не трясся, выглядывала людей. И они вскоре появились. Человек десять, от силы, женщины и немного мужчин в черных костюмах и платьях. Сердце пропустило удар, когда среди них я увидела своих родителей. Отец поддерживал маму, шедшую как-то нетвердо, с посеревшим и осунувшимся лицом.

«Мама!» — я едва не выскочила из своего убежища и не бросилась к ней. Мамочка, родная, я жива!.. Но я не выскочила и не закричала, а просто проводила ее взглядом, закусив кулак.

Выждав подольше, я вылезла и побежала дальше, держа надоедливые туфли в руке.

Больше никто мне навстречу не попался, я спокойно добежала до своего дома, перелезла через калитку. Ключа от двери у меня не было — откуда он мог взяться, но я знала одно секретное местечко, куда мама, давно, еще когда мы только-только поставили новую дверь, положила запасной ключ для забывчивой дочки. Ведь я с завидной регулярностью теряла свой…

Грудь опять сдавило.

Мои старые воспоминания… лучше не тревожить их.

Под отцветающей яблоней, перевернула серый, с красными крапинками булыжник, подождала, когда разбегутся мелкие букашки, и подняла ключ, отчищая его от налипшей земли. Я не сдержала грустной улыбки. Она все же не убрала его…

Подойдя к двери, привычно, на автомате набрала цифры на кодовом замке и, вставив ключ в замочную скважину, повернула его. Раздался щелчок, и дверь, поскрипывая, отворилась.

Она всегда у нас немного шаталась на петлях…

Дом встретил пустотой и холодом незваную гостью. Все неуловимо посерело, стало чужим. Кончиками пальцев я провела по стене и одернула руку, которую словно кольнула невидимая игла, и пошла к лестнице.

Нужно собираться быстро. Скоро, если не уже, они обнаружат, что гроб разворочен, а тела нет, и поднимут панику. Родители могут вернуться домой. Я должна управиться до этого момента.

Под идеально, оттого кажущейся такой непривычно странной кроватью, нашарила большую спортивную сумку, и сложила в нее белье, пару футболок, достала карточку Академии, паспорт и заначку на черный день. Платье вместе с туфлями я запихала туда же, потом выкину. Носки, свитер и плотные темные джинсы я отложила в сторону, позже натянув их. А еще, я осторожно положила в нее одну из бабушкиных книг, ту самую, которую я видела в насланном копией видении. Я чувствовала, что ее нужно взять с собой. Не знаю зачем, но со стола я прихватила и катушку ниток с воткнутой в нее иглой. В ванной на втором этаже кинула зубную щетку с пастой и мыло.

Взгляд помимо воли наткнулся на свое отражение. На меня смотрела худая девушка с сиреневыми синяками, залегшими под глазами и растрепанными клочковато обрезанными… короткими волосами. Я провела по ним, задержавшись на колючем ежике в основании шеи. Они были прежними, такими же, как в тот злополучный день. Не как в отражении. Я отвела взгляд и пошла прочь.

На кухне надрезанную буханку хлеба, два пакета крупы, ложку и большой складной нож. А прихожей надела куртку — плащевку и сунула ноги в любимые кроссовки.

Закинув сумку на плечо, кинула последний взгляд на свою старую жизнь и захлопнула дверь. А ключ… ключ так и остался лежать в моем кармане.

На улице сразу, как только перелезла через забор, я надела капюшон и, уткнувшись взглядом под ноги, направилась к остановке. Нужный автобус я едва не пропустила, заметила его только тогда, когда уже закрывались двери.

Сев на самое первое место, я зарылась лицом в рукав и начала отсчитывать остановки. Их должно быть семь, а дальше проход через защитную стену и — столица.

«Кнех. Защитная стена А-4», — произнес металлический голос. Автобус остановился, я вышла и пристроилась в конец очереди, образовавшейся на КПП. Когда подошел мой черед, сунула карточку в щель турникета, дождалась пиканья, означающего, что карточка моя действительна, и прошла в столицу.

Ну вот, я здесь.

Но что, что мне делать дальше? Куда идти? Где искать этого неизвестного? Хранитель не сказал мне этого, просто упомянул, что меня ждут. И все.

На меня накатилась смертельная усталость. Хотелось упасть на асфальт там же, где стояла, и так остаться лежать, не двигаясь.

Столько усилий… ради чего? Для того, чтобы провести незнамо сколько времени, разыскивая человека, которого ты ни разу в жизни не видела?

Зачем я вообще проснулась?..

Тут на мое плечо легла рука. Я вздрогнула и резко обернулась. На меня смотрела женщина, чуть выше меня, с длинными белокурыми волосами и, не смотря на темень, солнечными очками на носу, одетая в обычную темную куртку и штаны, что были заправлены в высокие, со шнуровкой сапоги.

Я ее никогда не встречала прежде, точно помню, у меня хорошая память на лица.

Женщина внезапно бросилась ко мне, успевшей сделать шаг прочь, и сжала в объятиях. Я стояла ни жива, ни мертва, прикидывая в голове, стоит позвать на помощь или все же нет.

Она отстранилась и на ее лице появилась теплая улыбка.

— Алексин, верно? — мягко спросила она.

Догадка вспыхнула в голове.

— Вы та, кто ждал меня здесь? От Хранителя Илдрана?

Женщина кивнула, не переставая улыбаться.

С души как будто камень свалился. Я облегченно выдохнула.

Вряд ли, кроме того, кому передал об этом Хранитель Илдран, кто-то еще знал, что я приду в столицу именно сегодня.

Она крепко взяла меня за руку и потянула дальше по ярко освещенной улице. Наверно, сейчас было около восьми — девяти часов, в это время у большинства служащих Носта и Лабораторий как раз заканчивался рабочий день.

Женщина ловко лавировала в людском море, не останавливаясь ни на секунду. Вот мы прошли перекресток, где одна из улиц уходила дальше, к холму, на котором была расположена моя Академия, и, пройдя по подземному переходу, перешли на центральную. Тут было еще оживленней. Появились огромные экраны, по которым крутили очередную яркую рекламу.

"Куда мы идем?" — хотела спросить я, но поняла, что она вряд ли расслышит мой голос среди гвалта людских разговоров и шума проезжающих мимо машин.

Через некоторое время мы свернули на ответвление, ведущее к вокзалу и, вскоре, были прямо возле его огромных, приглашающее распахнутых дверей. Женщина достала из нагрудного кармана почти такую же, как у меня карточку, отличающуюся только другой аббревиатурой на правом верхнем краю. СЦБ… служащая банка? Я последовала ее примеру.

Потом она приобрела билеты, пока я стояла чуть в стороне от людского потока. Там меня оставила женщина, сказав, чтобы я не отходила отсюда ни на шаг. Да я и не собиралась. Зачем мне уходить?

Она подошла быстро, опять крепко стиснула мою ладонь и повела на перроны.

Честно говоря, я даже не помню, когда в последний раз ездила на поездах. На скоростных, разработанных учеными Лаборатории и совсем недавно введенных в эксплуатацию, так вообще ни разу. Их скорость достигала примерно двухсот шестидесяти километров в час за счет внедрения полностью автоматизированной электронной системы и питания от электричества, вырабатываемого от трения укрепленных колес поезда с покрытыми специальным сплавом из стали и мельхрома рельсами, которое потом подается к двигателям на днище, а еще, оставшийся неиспользованным излишек электричества, от самих рельсов по проводке, укрытой в специальных удерживающих столбах, передается к батареям, что служат еще опорой так что, даже если случится внеплановое отключение электричества, поезда будут двигаться… какое-то время. По сравнению со скоростью старых поездов в сотню и обычных машин в сто пятьдесят, это было настоящим прорывом.

Когда очередной поезд остановился, она потянула меня в открывшиеся двери.

Вагон был полупустым, да что там, почти пустым, не считая уже сидящего, когда мы вошли, одного единственного спящего человека. Мы расположились на самых дальних сидениях.

Я придвинулась поближе к чуть мутноватому стеклу и смотрела за пролетающими с сумасшедшей скоростью огнями города.

За каких-то пару часов моя жизнь сделала столько крутых поворотов…

Женщина опять неожиданно притянула меня к своей груди и обняла.

— Ты такая молодец, малышка, что смогла добраться до меня! — прошептала она мне на ухо, гладя по голове. — Теперь все позади… все хорошо… ты можешь расслабиться.

Мне было так тепло… Теперь я окончательно поняла, что теперь меня ждет совершенно новая и неизведанная жизнь, что все мое прошлое, все, что я знала и любила позади.

И я элементарно разревелась…

Такова была история нашего объединения после стольких лет разлуки и конец всего привычного. Теперь, оглядываясь назад, я ни о чем не жалею. И не пожалею никогда в своей жизни. Потому что я поняла, что без него я бы не выжила в этом страшном мире. Мой Страж… моя опора.

Конец моего, бывало сладкого, бывало страшного, сна, но не идущего, я уверенна, ни в какое сравнение с тем кошмаром, который ждет впереди…