"Цвет неба" - читать интересную книгу автора (Левченко Елизавета)Глава 5 ПолукровкаС ее стороны Едва высунув нос наружу, я тут же запрыгнула обратно во внезапно ставшую милой и на редкость уютной палатку. На улице стояла такая холодрыга, что мой бедный нос, первым ознакомившимся с температурой, как доблестный разведчик разослал весть о узнанном по всему организму. Признанный мерзляк, естественно, взбунтовался и твердо решил не высовываться, пока не потеплеет как минимум градусов на пять. Рука самопроизвольно зашкрябала внезапно раззудевшую голову. Потом зачесалось под лопаткой… «Так, с этим нужно что-то делать — думала я, пытаясь дотянуться до нее. — Еще немноо-гоо…» — Ууууу!! — я вскочила и принялась ожесточенно чесаться. А еще говорят, грязевые ванны полезны для здоровья… Ничего подобного! Нет, мне это совсем не нравиться! Хочу ополоснуться… Но вот только где? Разве что… точно, озеро! Вот туда я и отправлюсь. Второе впечатление от творящегося на улице меня также не вдохновило. Небо затянуто тучами, дул пробирающий до костей ветер, гоняющий над землей дождевую пыль. Подавив желание почесаться, я поежилась под очередным порывом ветра. Моя трикотажная куртка явно не справлялась с буйством природы. Обреченно поглядывая назад в поисках причины вернуться, я заприметила рукав знакомой темной куртки. Снова шмыгнув обратно, двумя пальцами я выудила ее из-за табурета. «Жуть» — одним емким словом припечатала я, рассматривая это «чудо», но вспомнила о температуре. Надеюсь, ее хозяин, не будет особо против? Стараясь не задеть грязевые разводы, натянула ее поверх своей и тут же забыла о ворчании. Меня окутал тот самый дурманящий аромат его кожи. Так. Стоп. Я ее надела не для того, чтобы, как дура, вдыхать ее запах, а чтобы защитится от ветра! Волосы, превратившиеся в грязные, коричневые сосульки, я спрятала под капюшон. Стараясь не запачкаться еще больше, застегнула молнию, критически себя осмотрела и признала, что более комичного наряда я не видала. Куртка, конечно же, красивая, но, в общем, смотрелось на мне она как здоровенный мешок на тощей вобле (иногда вредно иметь бурное воображение). Противно скрипя при каждом движении, я пошла на поиски. — Х-холло-ддры-ы-га-аа!! Ветер нещадно задувал во все бреши в моей обороне. Я завернула в лес. — Дд-а-аткуд-да-он-ббере-етс-ся? — простучала зубами, прижав руки к бокам. Наконец, нашла, что искала. Среди стволов обозначилась неприметная тропка, ведущая к водопаду. На деревянных ногах я потопала в нужном направлении. Чудесное начало утра. Ползущий поперек пути корень решил, что лежать одному скучно и повалил рядом бедную меня. Опять. Лицо приземлилось аккурат в пару сантиметрах от чьей-то голой ступни, которая с шуршанием скрылась в кустах. «И что это было?» — лениво проползла замерзшая мысль, а голова со скрипом повернулась вверх. Я изобразила лицевую судорогу, именуемую удивлением. Надо мной нависло не менее удивленное и смущенное (нет, скорее мне показалось) лицо Демма, в обрамлении веточек, листиков, кусочков моха и тому подобной дряни, торчащей из черных волос. Переведя взгляд ниже, я почувствовала, что краснею. Ниже не было ничего. В прямом смысле и совсем. Невысокие кустики едва прикрывали нагое безобразие до пояса, глубокомысленно колыхаясь и заставляя бедного парня пригибаться вровень с землей. При еще одном порыве ветра кусты опасно накренились, обнажая коленку и… Я не выдержала такого зрелища и, отпрыгнув, вжалась в ствол дерева. Кустику стало стыдно и он, к обоюдному облегчению, вернулся обратно. — А… э-э-э… омн? У меня судорожно задергалась правая бровь. Демм с трагическим покивал и присел пониже. Челюсть медленно отвисла, но я опомнилась, отвернувшись, я сипло спросила: — Т-т-т… кхе-кхе, ты чего это здесь, кхе, голый? — и краем глаза посмотрела на него. Он виновато посмотрел на меня и радостно подпрыгнул. Это он зря. Я уже не красная, я пунцовая, как минимум. — Снимай куртку! — выдал он и протянул руку. — З-зачем? — Мы вместе с деревом попытались отползти подальше, но помешали корни. Не мне — дереву. — Я ее надену, — ответил он, вскинув брови. Стараясь не смотреть на него, я стянула куртку и бросила ему. — Да забирай, больно она мне нужна… — Из-за смущения я всегда почему-то не могу сдержаться и грублю. Ничего я собой поделать не могу. Спина покрылась боевым строем мурашек. Еще немного, и замерзну ведь! — Я пошла, — буркнула, и сорвалась с места, чуть ли не срываясь на бег. Голый… Уж не знаю насколько, но… и ему не холодно? Вообще, зачем нужно было раздеваться? Тьфу, какие глупые вопросы! Так, выбросить все из головы! В поздно замеченный папоротник я влетела кубарем, опять обо что-то споткнувшись. Ступая по знакомому каменистому берегу, еще раз восхитилась завораживающе невинной и, одновременно с этим, сильной и решительной красотой частички природы. Спокойное течение воды, зеркальная гладь глубокого озерца, поражающего чистотой. Я ни разу не видела такой воды. Тишина и спокойствие… оказывается, этого так не хватает. Особенно сейчас. Попыхтев над кроссовками и закатав джинсы, для начала опустила в воду только ноги. Как оказалось, правильно. Их мгновенно сковало обжигающим холодом. — Ы-ы-ы-ы!! — вырвалось у меня. Я кое-как упрыгала на несколько шагов и, плюхнувшись на пятую точку, стала растирать сведенную судорогой левую ступню. А может ну его, мытье? Ясным и четким ответом была зазудевшая лопатка. Мол: надо, хозяйка, надо. Знаю, что надо. Уныло. Мрачной подготовке к предстоящему издевательству над теплокровным человеком помешал уже одетый Демм, появившийся около самой воды совершенно внезапно, отчего изрядно напугал меня. И давно он там стоит? Его поза показалась мне подозрительной, как-то излишнее напряженная. Я просидела довольно долго, молча рассматривая его спину. Демм оборачиваться не спешил. Интересно… Ну интересно, и все, что он там делает! И я встала, и на цыпочках подошла к нему и осторожно выглянула из-за его руки, до плеч мне не дотянуться, даже если на ту табуреточку встану. Демм выше меня на головы две, не меньше. Я от увиденного забыла как дышать. Потрясена, да, очень точное слово, описывающее мое состояние. Потрясение до глубины души. Между вытянутыми напротив друг друга ладонями быстро-быстро вертелся вокруг своей оси маленький огненный шарик. Нет, мне не привиделось, именно огненный, я видела подобное на одной из показательных лекций Академии, когда к нам пришел один из ученых Лаборатории. В глубине, как сердце внутри него пульсировала нестерпимо яркая точка. Демм, похоже, не заметил моего появления, все свое внимание сосредотачивая на шарике. На глазах он вырос до теннисного, потом до футбольного. Дохнуло жаром, от которого зашевелились волосы и запылали щеки. Человек… огненный шар… Как объяснить увиденное? Как?? Демм… кто же ты, обладающий невероятными силами? Приходящий на ум ответ глуп, потому что не имеет права на существование. Но все же… — Как у тебя так выходит?? — ошарашено прошептала я. Вытянув руки, он выдохнул и резким жестом закинул потрескивающий шар в середину озера. Пар мгновенно заволок пеленой все вокруг. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, Демм уже шел в сторону, почти скрывшись среди пара. Так и не ответил на мой вопрос. Нет, я определенно схожу с ума. Меня преследую какие-то странные вещи в виде пугающих глаз, необычных миров и рассказов, вот теперь еще к этому всему присоединился человек, запросто могущий создать огненный шарик! Поспорить с реальностью происходившего и происходящего я не могу. И я могу все это принять, спокойно смирится, позже потребовав порцию разъяснений, но… Почему все происходит так быстро?? Все навалилось на меня, заставляя голову просто распухать. Боюсь представить, что стало бы на моем месте, к примеру, с моей матерью, никогда не верящей бабушкиным рассказам. Ага, а я просто побуду еще немного в прострации и отойду. Наверное. Я плюхнулась на берег и с размаху опустила ноги в воду, взметнув тучу брызг. Водичка пощипывала кожу, но только чуть-чуть. Я запустила туда и руки, пальцы у меня особенно замерзли. С противоположного берега раздался шумный плюх. Отлично, он решил тоже покупаться. Именно тогда, когда пришла сделать это я. Радоваться или плакать — я еще не решила, что мне нужно делать. Нет, больше, конечно, хотелось покричать, совсем немножечко, ради успокоения нервов. Но делать я это не буду, стыдно как-то. Ну что за чушь я несу? На поверхность поднимались маленькие пузырьки, привлекшие мое внимание. И они исходили от… Я с воплем выдернула руки и сорвала часы. Увы. Стрелка печально протикала последние секунды в своей жизни и замерла навечно на цифре девять и двенадцать. Они отошли в мир иной, к кому-то более благодарному, нежели их хозяйка. Я обреченно вздохнула. Это уже которые по счету мои часы? Я уже как-то со счета сбилась. Но этим хоть повезло — я их просто утопила, а не скинула с высоты моего класса в Академии. Это вышло непреднамеренно! Я просто однажды открыла окно проверить — есть дождь на улице или нет, и они просто вязли и соскользнули с запястья! Как вообще такое могло произойти, если их ремешок был плотно застегнут? Да ума не приложу! Я без особой надежды потрясла их и положила рядышком. Теперь они сойдут только как оригинальное и совершенно бесполезное украшение. Ладно, пора приступить к тому, зачем я сюда пришла. Ветер почти разогнал пар, он остался клубиться только над самой поверхностью озера. Я стянула трикотажную кофту, оставшись в одной футболке, и намочила руки почти до самых плеч. Ветер их тут же заморозил их, и кожа покрылась «гусиной кожей». Зачерпнула воду, наклонившись и отведя в сторону мешающие волосы, начала мыть, если можно вообще это издевательство называть мытьем, шею. Только вот от этих действий больше одежда намокала. Бесполезное занятие! А как мне тогда волосы полоскать? На четвереньках или, что там, уже сразу на пузе разлечься? Если бы здесь не было Демма, я бы уже давно разделась, перетерпела как-нибудь температуру и скоренько обмылась! Стоп. А ведь это маленькая, но сумасбродная идея! Чистота и спокойствие или грязь, но зато благопристойность? Да у меня так чесалась голова, что первая идея была принята почти безоговорочно. И голову я посыплю пеплом чуть позже. — Демм? Ты где? — прокричала, обращаясь к озеру в целом. — За камнем, — последовал насмешливый ответ. Я вгляделась в пар, из него действительно выглядывали неясные очертания здорового камня, на котором мы с ним раньше посидели. Только вот самого Демма я разглядеть не могла. Да что же я такое творю?? Пытаюсь подглядывать за голым, если он, конечно, не купается в одежде, лицом противоположного пола?? Какой ужас… Я отвернулась, чувствуя, что краснею. Вот до чего же хорошо, что ничего не рассмотрела. — Не с моей стороны? — с надеждой спросила еще раз. Послышался плохо переделанный в кашель смешок. — Не с твоей, — серьезно подтвердил он, и опять зашелся в тихом «кашле». Ну вот что такого смешного я спросила? Но сейчас главным было другое. Я радостно вскинулась и с новыми силами стала разглядывать пар. Вроде и правда его не видно… — Честно-честно? — Да честно. Мне врать незачем. Я, конечно, хотела добавить, что можно найти сотни причин, но промолчала. Раз Демм с той стороны камня, а он достаточно высокий, то я могу спокойно раздеться и окунуться? Я быстро. Очень, очень быстро. Постараюсь. Мне ведь только волосы привести в порядок. Встала и еще раз вгляделась в пар. — Если ты сейчас только попробуешь повернуться, я тебе этого никогда не прощу, — предупредила я, что было чистейшей правдой. С таким позором я бы не смогла жить и ему не позволила. — С такими угрозами, даже не помыслю об этом, — уверил он меня. Я с некоторым облегчением выдохнула и стала расстегивать джинсы. Складывать я их не стала, ничего страшного, если полежат вывернутыми наизнанку. Прежде чем снимать и футболку, захотела еще раз удостоверится: — Точно не смотришь? — Если так уж хочешь, то могу и посмотреть… — протянул он, чем вызвал бурю негодования с моей стороны. — Только попробуй!! — Мне начинать пробовать сейчас? — ехидно спросили из пара. Я уже не знала, что ему ответить. Подгоняемая ветром, я побросала одежду в кучу и с разбега вошла в воду. Ууааа!! Какое блаженство! Я уже позабыла это чувство невесомости и безграничной свободы, возникающее, когда ты рассекаешь воду. Последний раз я плавала… если не ошибаюсь, то, опять же, незадолго до переезда в наш дом близ столицы второго раздела. Недалеко текла мелкая речушка и там иногда купали лошадей… Впрочем, это сейчас я такая разборчивая и разбалованная, а тогда выбирать не приходилось. Оказывается, так много событий происходило именно в тое времена. Обхватив колени, я села на дно, не став закрывать глаза, прозрачная вода не сильно щипала. Да чего же красиво… Запустила пальцы в разноцветные камушки. Нет, конечно же, среди них не было всех цветов радуги, их объединял общий горчичный или бордовый оттенок, но вот мельчайшие вкрапления в них… Да, вот именно тут и поселилась радуга. Определенно надо забрать парочку себе. Шероховатые на ощупь около берега сменялись более гладкими по приближении в водопаду. Наверно, проточная вода с годами обтесала их. Интересно, а сколько этому озеру лет? Пятьдесят? Сто? Но уж точно не за четыреста, ведь на дворе четыреста шестнадцатый год. Не могло же оно не могло образоваться до сотворения мира! А ведь раньше подобная мысль меня посетила насчет деревьев. И тут сомнений даже не возникло. Больно они выглядят… внушительно. Воздух катастрофически быстро закончился, и пришлось выныривать за дополнительной порцией. Мда, у всех все нормально, а у меня как всегда… Вынырнув под углом я так врезалась лбом о неожиданно возникший темно-серый камень, что отлетела в сторону, загребла ногой дно и с чудовищным плюхом погрузилась под воду. Никогда не подозревала, что можно запутаться в собственных конечностях… Распутывая клубок рук и ног, успела порядком наглотаться взбаламученной воды и едва не потеряла сознание. Кое-как достигнув поверхности, я судорожно закашлялась. — Алекс, если ты будешь издавать такие звуки, мне придется подплыть к тебе! — сквозь звон в ушах расслышала голос Демма, уже позже поняв смысл сказанного. — Я тогда тебя точно утоплю! — злобно прокричала я. Больше он не сказал ни слова. Сомневаюсь, конечно, что он испугался моих угроз… Я отыскала место, где покидала одежду и складывала там наиболее понравившиеся камушки со дна, выстраивая косоватые пирамиды, хотя я очень старалась сделать их ровными. Сквозь серые облака проглядывало сиренево-красное небо и золотистые лучики света. Похоже, погода устала после вчерашнего, и не собиралась больше устраивать никаких сюрпризов. Оно и к лучшему. Ветер стих и больше не беспокоил. Может дело было в паре от горячей воды, может в чем-то другом, но температура воздуха уже не напоминала морозильник, а нормальную, какая должна быть поздней осенью вне столиц. Там, где я прожила большую часть своей жизни. Ведь в столицах все строго контролируется, и я говорю не только про общество, науку и ее достижения. Ученые нашли способ взять под контроль и природу… На глубине двух километров под столицей был расположен громадный комплекс. Тысячи ученых и обслуживающего персонала, миллионы труб, километры проводов, тонны воды, контролирующего оборудования, неподдающиеся осмыслению количество затраченных денег. То, без чего многие люди, особенно аристократия, не представляют жизни. Символ превосходства и уже неоспоримой власти ученых. Хотя, разве когда-то было по-другому? Этот комплекс называется «Ност». Говорят, это необычное название — аббревиатура, только вот какая? Еще говорят, что Ност — от инициалов ученых, его разработавших. Я придерживаюсь первой версии, и много времени провела, разыскивая среди академической библиотеки упоминания о создании комплекса и подтверждении этой теории, но тщетно. Жаль… «Ност» обеспечивает столицу и предместья, находящиеся не дальше чем в трех-четырех километрах от нее, энергией, а это означает горячую воду, бесперебойное отопление, электроэнергию, нескончаемый аналог газа, который, я знаю, используют некоторые простые люди. «Ност» использует для всего этого энергию распада радиоактивного кре Для самой столицы еще вырабатываемая энергия пускается на постоянный контроль температуры внешней среды. Принцип контроля заключается в поддержании определенного колебания температур: восемь — десять для зимы и начала весны, чуть больше, на пару градусов — для ее середины, ближе к лету поднимается до семнадцати — двадцати, для второй весны температура опять понижается, но ненамного, осенью — около тринадцати, и осуществляется с помощью особых «уловителей», расположенных на вершинах высоток и встроенных в защищающую город стену. Они соединены изолированными проводниками с «Ностом», по которым и подается энергия, потом рассеивающаяся в атмосферу в форме интр Не зря «Ност» называют комплексом. Большинство ученых не только работают там, но и живут. Без солнечного света, под гнетом толщи земли, конечно же, дышащие свежим воздухом — с этим хорошо справляется вентиляция, но зато рядом со своей обожаемой работой. Настоящие ученые. Отлично обученные, с хорошо «промытыми» мозгами, идеальные машины с одной лишь приоритетной целью в голове — работа и все, что с ней может быть связано. За три сотни лет истории ни единой поломки. А все этот илиниум… Это он прославил ученых, сделал их Лаборатории негласным органом управления, помимо Императора. В каждой из трех столиц есть подобные комплексы, нет только в главенствующим над ними Крае Паланкаров, месте, где живет высшая аристократия и императорская семья, как нет и научной Лаборатории. И никогда не будет. Край — оплот природы и нерушимых стародавних традиций. Пирамидок стало двенадцать, и я решила, что пока хватит. Меня мучило множество вопросов, на которые Демм должен ответить. Его странные слова, поступки, да вообще, он сам — сплошная загадка, также как все, что с ним связано … В конце концов, я просто хочу все выяснить. Разве это плохо? Я предупредила Демма, что выхожу и взяла честное слово о неподглядывании. Когда он крикнул: «полотенца у папоротника» и «скажешь, когда оденешься», я очень удивилась. Он заботится обо мне?.. Приятно. Тот, вчерашний незнакомец, которого я не могла разглядеть, его глаза сразу напомнили мне, как я все пыталась себя уверить, что увиденное просто выдумка, глаза Демма, тогда, на торжестве. Ярко-алые как открытая рана, вызывающие ужас и несущие в своих глубинах отпечаток смерти, перечеркнутые по-звериному узким зрачком — они так похожи на сиреневые, светящиеся во тьме, угольки. Тот же ужас. Тот же отпечаток смерти. Только вот зрачок незнакомца был «изломан», не составляя собой единое целое, но, думаю, это уже мелочи. Он назвал вчера имя, Рий. И имел в виду похоже Демма. Назвал его стражем, причем моим. До этого сам Демм сказал, что… Тут мысль моя запнулась, а меня затопило смущение, которое я едва переборола, ну не могла я спокойно думать о таких вещах! Что создан ради меня и его цель — быть рядом. Значит ли, что можно предположить — в словах незнакомца есть доля правды? Эти двое не простые люди, точно — пришла я к такому выводу, сидя уже одетая на берегу. Но опять же возникает вопрос: тогда кто? Вспоминаю недавнее, совершенным образом невероятное предположение — неужели и правда Элементалы? Но разве они — не существа, лишенные воли и эмоций? Бездушные куклы, что раньше были людьми? Мир только зародился. Люди не задумывались о деталях происхождения той или иной вещи, из чего они могли состоять, имею в виду атомы, молекулы, самые разнообразные химические элементы. Они не знали, что такое наука, прекрасно обходясь без нее и лишних знаний. Больше времени они уделяли взаимоотношениям друг с другом. Тем людям еще не были чужды понятия, как честь, совесть, благородство… Конечно, мир был не идеален — кое-где вспыхивали войны, распри, куда уж без них. Но люди привыкли так жить и считали, что вокруг всё благополучно и спокойно. Всё началось в четвертом году от рождения мира. В крупных селениях и городах появилась странная организация, ратующая о всеобщем благополучии и просвещении. На каждом углу стояли люди в белых одеждах, которые расхваливали методы загадочной организации, обещая деньги, славу, и еще много чего, что может возжелать человек, и как можно этого достичь с помощью того самого «просвещения». Вокруг них собирались толпы. Эти люди принимали желающих… а таких было всё больше с каждым днём. Всего через год влияние организации охватило практически всю страну, а меньшинство, тех, кто не вступил в ее ряды, стали притеснять как изгоев. С ними старались не общаться и не иметь ни каких дел, да и вообще они не могли выйти наружу без страха за свою жизнь. Ещё три страшных года… Чтобы выжить, многие из изгоев приняли сторону организации. Остальные ушли в подполье, устраивая тайные собрания. Организация окончательно заполучила власть над людьми. Мир разделили на три неравных территории, названных разделами, в каждом построили «оплот» организации, города — столицы, а в них огромные Лаборатории, куда отправляли на учебу так называемую аристократию — касту людей, сразу же вступивших в организацию или же занимающих руководящие посты. Направляли в обязательном порядке… отказавшихся просто лишали титула. Исключение было сделано только для императорской семьи. Принимали туда людей от десяти до тридцати лет. Поступивших было очень много, в Лабораториях обучали даже ночью. За первые три месяца были отсеяны не способные аристократы. Но вот странность, уходив из Лабораторий, они исчезали… точнее их устраняли. Наверное, чтобы методы организации не дошли до простых граждан. Им было что скрывать. Кроме прослушивания лекций, люди подвергались неким тайным опытам, предположительно, это воздействие на мозг или психику. И вот, спустя восемь лет появлялись первые учёные — люди, жизненной целью которых была только работа в Лабораториях. Две сотни лет возводились и изменялись столицы, все больше становясь похожими на те, что есть сейчас. И тогда же случилась череда событий, окончательно перевернувшая мир. Учёные, долго и упорно разбиравшие природные материалы, научились вытягивать из них так называемую «суть вещей». Они вывели теорию, звучавшую так — мироздание создано из шести стихий: вода, ветер, огонь, земля, разнообразные металлы и существа из плоти и крови. «Суть вещей» — это, как понятно, то, из чего они сделаны, сама суть. Из неё создали особый мутаген FGTE-397. В Лабораториях начали проводиться опыты на мелких животных. Учёные добавляли в их клеточный материал мутаген одного из элементов, добиваясь приостановки его функционирования. Они хотели вывести новую расу, медленно стареющую и способную управлять стихиями. Наконец, опыты дали результаты, свет увидели новые существа, названные хим …Потом стали пропадать люди. Учёные Лаборатории № 3 — «Кнех», с животных перешли на простолюдинов, живших вдали от столиц. Но выверенные теории неожиданно дали сбой. Сотни жертв… Быть может, даже миллионы. Но для учёных погибшие люди были лишь подопытным материалом, ступенью к высшей науке «просвещения». Вскоре, к исследованиям подключилась Лаборатория № 1 — «Сабур …Прошло ещё пятьдесят восемь лет. Учёные, наконец, добились своего — в двести семидесятом году выжила первая подопытная женщина. В её организм был введён мутаген земли. Правда прожила она только четыре года. Но и этого времени хватило ученым, чтобы достаточно изучить её. То, что они узнали, было настоящим прорывом — после долгих исканий был найден действующий способ превращения. Именно в этом году общественность узнала о Элементалах — так называли создатели своих модифицированных людей. Через несколько месяцев были сделаны первые заказы, Элементалы оказались превосходными охранниками и охотникам, обладали нечеловеческой силой и выносливостью, ловкостью, да чем угодно, можно было выбрать самому, как и их внешность. Превращения пошли на широкий поток. В двести семьдесят первом году нашли несколько их недостатков. Первое: у этих химер отсутствовала свобода воли, абсолютно не было чувств, мышления, они превращались в окончательно мертвых кукол, зато они превосходно слушались хозяина, имя которого было выжжено на их шее и исполняли его приказы, — и это было самым важным. Недостатки? А разве это не достоинства? Новая раса превратилась в рабов. … Это неофициальная версия. Естественно, в Академии нам рассказали бахвальную историю, как прогресс изменил будущее в положительную сторону. Ага, как же. Убили море народу под высоким предлогом. Кровавые убийцы… И что самое ужасное, вскоре я стану одной из них. Я не хотела идти в Академию, по мне, лучше бы я осталась в обычной школе, но все решили за меня. Из-за возвращенного статуса аристократии, меня послали в единственное место, где такие же, как я могли учиться — Академию Лаборатории… Чтобы из достойного материала они продолжали лепить своих верных рабов… Я боюсь своего будущего. Никогда и никому я этого не говорила, но… я бы все отдала, лишь бы изменить его. И, Демм… я больше так не могу. Мое волнение это не облекалось в мысли, пряталось все время в глубине сознания, в самом дальнем его углу, а я списывала его на разворачивающиеся с пугающей быстротой события. Ты ворвался в мою жизнь, перевернул ее с ног на голову и исчез. Оставил меня одну наедине с рушащимися планами и надеждами. И я даже не подозревала об этом. Знал ли ты, что натворил? Видела ли я в изменяющейся жизни искры скорой смерти? Наверно да, но не осознавала их. До последнего момента я цеплялась за жизнь, как любое существо не хотела умирать. Даже не так… Я не задумывалась о моей смерти. Может, кто-нибудь другой на моем месте стал биться в истерике, обвинять в случившемся тебя, но не я… Я ведь боялась своего будущего. Мысли, что уж лучше смерть, чем это продолжение кошмара, а дальше и возникновение ненависти к себе, посещали довольно часто, потому что жизнь не имела никакого смысла. Я хотела умереть, чего таить. Но опять же, стойкое подсознательное желание жить не смотря ни на что, в последний момент останавливало занесенную над пропастью ногу. И опять все с начала. Бесконечный круг. Кто знает, может быть в течение всей жизни я приходила бы туда, на самый верх высотки, где облака касаются творения рук человека, где ураганный ветер успокаивает мою душу. И в один прекрасный день лимит моей выдержки подошел бы к концу, и я просто сошла с ума… Вот поэтому я благодарна тебе. Ты помог мне. После смерти я попала в удивительно прекрасный мир, так похожий на сказку. Здесь я поняла, что маска для окружающих, маска, с помощью которой я смотрела на мир с юмором, пусть и несколько циничным, есть моя истинная сущность. А главное, ты рядом… Отчего-то такой родной и сказавший, что создан только ради меня… По щекам лились слезы. Не горькие, не радостные — просто слезы. Заскрипели камни. — Почему ты мне ничего не говорила? Демм сидел на коленях напротив меня. Сделав вид, что поправляю челку, я начала вытирать слезы. — Ты о чем? — постаралась сказать веселым тоном, но на последнем слове голос дрогнул. Его лицо было ошарашенным. Кончиками пальцев он дотронулся до моей щеки. Жест был настолько неожиданным, я вздрогнула и от этого прикосновения, и от необычайного тепла его кожи. — Ты хорошая актриса. Вот только забыла вытереть здесь… Почему ты скрывала, что тебе было так плохо? «Он тоже умеет читать мысли?» — с ужасом подумала я и озвучила свою догадку. Демм чуть удивленно покачал головой. — Ты говорила вслух. Разве ты не знала? Вот теперь знала… Я зажала рот рукой. Ну почему я раньше так не сделала? Настолько личное не должно было достигнуть чужих ушей. — И давно я говорила? С какого момента? — Разве это важно? Кроме всего, в его глазах поселилась боль. Нет, невыносимо разделять свою боль с другим человеком. Тем более с ним. Слишком сильное понимание встречает она в ответ. Я отвернулась. Не хочу видеть. — Для меня важно, — прошептала я. — Ты сказала, что я разрушил своим появлением твою жизнь. Что… — теперь боль отражалась в голосе. — Алекс, я понял, что ты… умерла… Пальцы мелко задрожали. Умерла… да, ты понял правильно. Мое существование пресеклось. Я умерла на пороге между сном и явью. Я кивнула. Не надо, чтобы он слышал мой голос. Он итак слышал предостаточно. — Как это случилось? Я пожала плечами, как будто случившееся было несущественным. Придется говорить. Надо сделать так, чтобы он не догадался, насколько мне было больно. Но врать я не хочу. — Меня избили. — Кто?? — зарычал он. Столько ненависти… почему он так реагирует? — Я их не знаю. Демм вцепился другой рукой мне в плечо. Мне вдруг стало смешно. Неужели он собирается им мстить? Что-то острое проткнуло ткань двух кофт и царапнуло кожу. — Больно… Это «что-то» мгновенно убралось вместе с рукой Демма. — Прости… я… потерял контроль, — он замолчал. Это молчание тяжелыми волнами накатывалось на меня. — Было больно… умирать? Слово «умирать» он произносил как-то осторожно, словно думал, что оно может ранить меня. «Глупый», — подумала я с некоторой нежностью. — Нет. Я уснула. — Даже односложные ответы нелегко произносить обыденным тоном. Когда же он перестанет меня терзать? — Откуда ты знаешь, что умерла? Может ты просто… Тут я не выдержала. Оттолкнув его руки, я посмотрела ему прямо в глаза и закричала: — Что просто?? Уснула? Ты ничего не понимаешь. И никогда не поймешь, как страшно принять правду, что ты умираешь… И пусть я хотела умереть, но не так, без боли!! Перестань… прекрати так смотреть на меня. Почему ты такой? Почему твои глаза отражают мои чувства? Ты никак не поймешь, что мне от этого еще больнее! Это невыносимо!!! Я закусила губу. Наверно, я выгляжу как образец жалкости и ничтожности. Презираю это тело за слабость. Меня резко дернуло вперед, нос въехал в знакомо пахнущую рубашку. Руки с силой прижали к твердому горячему телу. Демм… обнял меня? Я опешила. Тепло его тела отогревало озябшую душу. И хоть горечь и боль остались на месте, они не так сильно жгли меня, отошли на второй план, уступая место необычайному спокойствию. Дура, стоило ему обнять и ты тут же разомлела… слабое и никчемное существо. Тепло и его потрясающий запах окутали меня, руки обнимали мои плечи, напряженная голова лежала на моей макушке. Он как будто окружил меня. Но все же, как же давно я хотела оказаться так близко к нему… — Ты ведь больше не исчезнешь? — тихо шепнул Демм. — Нет. Обещаю, — шепнула я ему в рубашку. А в голове внезапно зазвучал совсем детский голосок: И вторил ему другой, наполненный уверенностью голос: Два голоса — мальчика и маленькой девочки. Мое… утраченное воспоминание? Сколько мы просидели вот так? Кто знает… Зачем считать время, когда совсем не хочется, чтобы оно уходило. Но тут я вспомнила о своих размышлениях. Все спокойствие пропало. Меня снова начали мучить эти вопросы. Словно что-то внутри меня требовало поскорей, без промедления узнать правду. Ну почему именно сейчас?? А моему разуму все равно — чуть успокоилась, и он опять за свое. Высвободив нос, но стараясь больше никак не двигаться, я начала издалека: — Демм, вчера приходил странный нечеловек. — Ты уже успокоилась? — Он словно не слышал вопроса. — Э-э-э, да, но… — Тогда помолчи, — прозвучало, как приказ. Он снова устроил голову на моей макушке. Почему он так старательно увиливает? Что такого страшного он скрывает? Так… с меня довольно. Поднырнув под его руку, и таким образом освободившись, указательным пальцем ткнула его в лоб. — Попрошу вопросы мои не игнорировать. Вы, товарищ, расскажите все здесь и сейчас, и отговорки «завтра», «потом» или «не сейчас» категорично не принимаются, — я повертела пальцем. — Товарищу все ясно? Демм расхохотался. — Что смешного я сказала? — я вопросительно выгнула бровь, искренне не понимая причину его смеха. — Нет, ты невыносима… — простонал он. — Такое ощущение, что у тебя в одном месте свербит моторчик, не дающий настроению продержатся и минуты. Только ты за десять минут успеешь погрустить, поорать, позлиться и после всего еще и шутить; и главное, от чистого сердца… определенно, с тобой невозможно соскучиться! Я демонстративно выгнула бровь. — Ну и где у меня этот моторчик? — Там, где ты старательно ставишь мне синяк. Я намека не поняла и ткнула посильнее. — Так, не отвлекаться от поставленной задачи. Шаг в сторону и я начинаю пытки. А теперь отставим игры в сторону. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Но прежде всего — что за нечеловек приходил вчера вечером? Ты ведь знаешь, кто он, верно? Демм прекратил смеяться и серьезно посмотрел на меня. Потом вздохнул, развел руками. — От тебя не отвяжешься. Но прежде чем я расскажу, ответь: почему ты решила, что он не человек? — Чтение мыслей — раз, — я загибала пальцы, — необычные глаза — два, странные разговоры — три, невозможность его рассмотреть — четыре, то, что он упоминал тебя — пять. Он подогнул под себя одну ногу, а другую отставил, согнув в колене. — По-моему пятое не доказательство. Меня знают многие. — Отнюдь. Ты тоже не простой человек. Я говорила это спокойным тоном, внимательно наблюдая за его реакцией на каждое слово. При фразе «ты не простой человек», его брови срослись с веками. Он ничего не говорил, просто смотрел на меня. — У тебя проявлялся странный окрас радужки, ярко-алый, перечеркнутый вертикальным зрачком. Ты каким-то невиданным образом управляешь огнем, что никто из людей не может делать — ты не можешь быть простым человеком. Ты что-то еще. Также как и вчерашний незнакомец. Ваши глаза подобны. Тяжелый, сверлящий кожу взгляд пропал. Он усталым движением откинул голову и лишенным всяких эмоций голосом сказал: — Тогда кто мы по-твоему? Я давно подготовила ответ. — Можно было бы предположить, что Элементалы. Но, по крайней мере ты не похож на лишенного воли и чувств. — А может я новая, усовершенствованная модель? Я помотала головой. — По закону на левой стороне шеи любого элементала должно быть имя хозяина-аристократа. А до обретения хозяина там стоит клеймо Лаборатории. — Надо же, — откликнулся он, — А кто я, если не Элементал и не человек? — Я хочу услышать от тебя. Он громко фыркнул. — Скажи мне, кто же ты. Я должна знать, кто на самом деле мой… Страж… Я с трудом выговорила это простое слово — Страж. И снова ощущение как на плато. Воспоминания, которые я не могу вспомнить. Резко повернувшись, он все-таки посмотрел мне в глаза. Усталый и грустный взгляд. — Кто ты, кто ты… Могла бы уже и догадаться, родившаяся в начало резни между двумя расами. Что ты так смотришь на меня? — Губы его изогнулись в ухмылке, но не такой как раньше… Более тоскливой. Но то, что он сказал… это значит… — Т-ты говоришь о войне четырехсотого года? Войне между людьми и… — Демонами, — докончил он. — И я — один из них. Демон. В груди разлился первобытный страх. Демоны… Монстры. Убийцы. Можно называть их как угодно, но смысл не изменится. Истребители людского рода. Хоть они появились единожды, их помнят до сих пор. Зная только рассказы и слухи, я боялась их, как и все. Родители, которые видели этих «посланников смерти», как их называют, рассказывали, что демон одной лишь рукой без помощи оружия мог разорвать человека на части. Когда мы убегали из рушащегося горящего дома, на их глазах демон разорвал голову у нашего соседа. Легко и непринужденно. И посмотрел в глаза маме. Полные презрения глаза маньяка, жаждущего вновь и вновь проливать кровь — вот какими они были. Он не стал нас преследовать. Почему, никто не знает. Но если бы… нет, я не хочу думать об этом. Демм… демон. Звучит как приговор мне и моим чувствам. Он все это время играл, так правдоподобно, что я бы никогда не подумала, что за маской прячется холодное чудовище… Что на меня нашло??? Почему я боюсь его? Потому что он — демон. Логичный ответ. Я боюсь демонов. Но он не дал мне повода бояться. Никогда. Его глаза: смеющиеся, лукавые, наполненные болью, задумчивые, бывало разъяренные, презрительные… глаза чувствующего человека. Не демона. Демм, демон — эти два слова не могут быть совместимы друг с другом! Я уверена. И эта уверенность настолько сильная, что удивляет меня. Хотя пора уже привыкнуть, ведь когда он рядом это чувство постоянно. — … не так, как в прошлом. Я знал, что все будет по-другому… Демм сидел спиной ко мне. Пока я размышляла, он, похоже, что-то говорил. Короткие, едва прикрывающие уши пряди, растрепались, более длинные были распущены и теперь свободно расплескались по напряженным плечам. И я опять ощущала его чувства. Тоска… такая же сильная, как и тогда. Он открыл мне очень важную часть себя. А я позволила предрассудкам захватить себя, тем самым предав его. Да все эти предрассудки не про него… Демм не монстр. Мне стало больно. За него. Внезапно захотелось что-то сделать, чтобы… Чтобы что?.. Наверно, чтобы ему стало легче. Хоть немного. Он находился двух метрах от меня. Я неслышно преодолела эту преграду, и вот я сидела у него за спиной. Что мне делать? — И все же я так хотел, чтобы ты вспомнила. И вот, то, что мы хотели, случилось — ты узнала правду. Да, я демон. Не зря тогда я не успел рассказать тебе. Все было бы иначе, у нас не существовало будущего. Ты теперь боишься и ненавидишь меня. Считаешь, я чудовище. Демм, зачем ты так? Поддавшись порыву, я положила голову ему на плечо и тихо сказала: — Я боюсь. Тебя и за тебя. Но ненавидеть тебя я никогда не смогу. Я не видела других демонов, но знаю, что они безжалостны. И глаза у них — пустые глаза убийц. А твои глаза не такие. Я вижу в них твою душу. Перестань называть себя существом, чудовищем и как-то еще. Ты человек, просто немного другой, но человечнее многих людей. Я осторожно обняла его. — Я был рожден монстром, значит, ничем не отличаюсь от них, — глухо откликнулся он. Опять боль в его голосе. Почему тебе так больно? И твоя боль становится моею. — Ты убивал людей? Ты ненавидишь таких, как мы? — Нет… — Ты хочешь этого? — Нет. — Значит, ты не такой, — постаралась как можно убежденнее сказать я. Я хотела, чтобы моя уверенность дошла до него. Меня не покидает ощущение, что я разговариваю с ребенком. Маленьким потерянным ребенком, запутавшимся в собственных страданиях, как в огромной липкой паутине. Одиноким и всеми брошенным. Без чужой помощи не выбраться из нее. Позволь мне быть ею. Я постараюсь помочь, как смогу. Не брошу. Не предам. — Я не брошу тебя одного, если ты этого сам не захочешь. Я верю в свою убежденность. Поверь и ты в нее. Ты — важная частичка утраченного, но приоткрывшегося прошлого. Ты важен для меня даже несмотря на это. Поэтому я не хочу, чтобы ты страдал. Никогда. Пока я рядом. Не грусти, я ведь так люблю твою улыбку. И я сделаю все, чтобы она вновь зажглась на твоем лице. — Вместо того, чтобы спорить со мной, расскажи лучше побольше о себе, о своей семье, вообще о своей жизни, — весело воскликнула я. — Тебе мало на сегодня откровений? — скосил он на меня лукаво поблескивающие изумрудные глаза. Я кивнула и улыбнулась. Раз тебе больно, я буду улыбаться за нас двоих. И тогда может твоя боль немного утихнет. — Ага, я расскажу, ты испугаешься и упадешь в обморок. — Обижаешь! — возмутилась. — Я не такая, как эти аристократочки! Да и тем более, — я опять улыбнулась, — если такое случиться, думаю, ты меня откачаешь. — Откачать то откачаю, но ты ведь упадешь. — Он тоже улыбнулся. — И перестанешь обнимать меня. Кажется, я покраснела. Перемены были ощутимы. Лицо его словно просветлело, и мне было приятно думать, что эти перемены произошли благодаря моим словам. Я счастлива, что ему лучше. С его стороны — Я был политическим инструментом в руках у Наместника. Сидел на утомительных встречах с мэрами, различными министрами, секретарями, и прочими чиновниками в качестве еще одной статуи: немой, в меру глухой, с нацепленной на лицо «невыразимой» маской. Что мне, естественно, совершенно не нравилось, но поделать я ничего не мог. Ребенка никто не будет принимать всерьез, а вот его опекуна… Мне ничего не оставалось делать, кроме как стискивать зубы и участвовать в дядиной игре, исход которой мне был прекрасно известен — едва я стану представлять угрозу, меня хитро устранят, подстроив убийство под покушение или что-нибудь еще. А угрозой стану по достижении совершеннолетия, когда по законам наследники коронуются и принимают трон. Умирать, как ты понимаешь, мне совершенно не хотелось, и поэтому я готовился. Но такая жизнь быстро наскучила. Школьную и академическую программу я прошел еще в восемь. Учителя называли меня уникальным ребенком, что мне безмерно льстило. На мечах тоже не было мне равных, хотя желающих это исправить было много. Я начал читать императорскую библиотеку и прочитав примерно половину огромного количества книг, забросил. Потребовалось всего девять лет, чтобы достичь всего, что мне было нужно. И тогда один мой, можно сказать, друг мне подарили щенка. Я привязался к нему. Но дяде не понравилось, якобы, что меня что-то отвлекает от государственных дел, к коим я не имел никакого причастия. Точнее, ему просто нравилось превращать мою жизнь в кошмар. Он убил его, а заодно до полусмерти избил меня, сломал позвоночник и половину ребер. Дядя чертовски сильный человек. Я на секунду замолчал, чтобы перевести дух. — Кто она? — нетерпеливо переспросила Алексин. Она сидела у меня за спиной, обняв за талию и положив голову на мое плечо. Ничего не изменилось, такая же холодная, как лед. Нечеловечески холодная. Признаться, этим она тогда вызвала некоторое подозрение, но я быстро понял, что она человек. Неоспоримо. Я положил свои руки поверх ее. Так спокойно, когда она рядом, и непривычно. Я уже успел свыкнуться с постоянным стремлением к поиску, пустота внутри стали стала частью меня. Идиот, я должен радоваться этому! Она теперь всегда будет рядом… Во мне теперь достаточно сил, чтобы защитить ее. — Она была той, кто освободил меня, — я не сдержал улыбки и продолжил рассказ. Девочка назвалась Мир Вот с тех самых пор и перестал быть просто человеком. Сестра начала обучать меня справляться со своими вновь обретенными силами — управлением огнем, контролировать вторую сущность демона, справляться с поразительной ловкостью, скоростью и силой. Мое тело изменилось. Стало более выносливым, любые раны затягивались на глазах. И оказалось, что я совершенно не умею обращаться с мечом. Мирана навещала меня каждый месяц, приходя на самое большее неделю, и уходила, говоря, что не может задерживаться надолго, обучая и рассказывая про наш народ. Я впитывал знания быстро, не особо напрягаясь. Просто вспоминал давно потерянное. Именно тогда она рассказала отрывки из одного старого пророчества: однажды родится демон, обладатель разрушительной силы, сравнимой с силой создателей, способный вернуть песок обратно в сосуд, Страж, рожденный во имя Ключа Жизни, принадлежащий своей двойственной сути противоположностей и отторгающий ее. Я мало что понял их этих слов, не понимаю много и сейчас. Да и никто, оказывается, полностью его не понимал, но выдели самое главное — среди демонов появится полукровка с необычайной силой. И я — единственных такой среди них. — Тот незнакомец вчера упоминал стража, причем, назвав стража моим. Ты, — она запнулась, — и ты сказал, что создан ради меня-я-я, — на последнем слове ее голос дрогнул и растянул последнюю букву. Стесняется? Я, как последний дурак, широко улыбнулся. — Если рассуждать логически, то получается, что ты… Страж? А я тогда — ключ жизни? Но что я отпираю, раз я ключ? — с таким напором стала расспрашивать она, заглядывая мне в лицо. Скосил на нее прищуренные глаза. Дурацкая привычка. — Если я сам знал, — признался я. — Я знаю только, что должен, не смотря ни на что, быть рядом с тобой. Она мило смутилась, спрятала лицо за моим плечом и только тогда буркнула: — Рассказывай дальше. — На протяжении года сестра не появлялась, но на кануне моего десятилетия Мирана вновь появилась. Из-за размеров меча мне пришлось переучиваться фехтовать, многие рубящие удары, правда, остались теми же, нужно было только перенести центр тяжести, а вот про колющие пришлось забыть. С моими короткими руками было невозможно выдернуть меч обратно, правда, если только не отпрыгивать вместе с ним. Только лет в пятнадцать мне стали доступны эти приемы… Но я не буду вдаваться в подробности, ты можешь утомиться. Я полуобернулся к Алексин, смог сделать это так, чтобы не потревожить кольцо рук, сцепленное на моей талии, и едва не столкнулся с ней носами, немало смутив отстранившуюся девушку. — Ну что, вы довольны моим ответом, миледи? Алексин в ответ на мою улыбку совсем смутилась, потупилась и кивнула. |
|
|