"ТРИ КОЛЬЦА - ПОЛНОЕ (СИ)" - читать интересную книгу автора (Рыбаков Артём Олегович)

Глава 12.

Ошарашенный сверхсекретными новостями, я сидел на переднем сиденье "моего" "Тигра" и, жуя кулебяку, бездумно пялился в окно. Ни Тушканчик, ни Говорун, ни выцепленный им в местной "дежурке" и хорошо знакомый мне Сергей, носивший звучное и странное прозвище Свистопляс, вопросов не задавали, резонно посчитав, что когда надо, начальство в моём лице всё скажет.

Оценив по окончании беседы имеющийся в нашем распоряжении транспорт, мы с "дядей" Виталиком одновременно пришли к выводу, что от добра добра не ищут, и трофейные "тигры" очень кстати. Мало какой из автомобилей мог позволить держать скорость в восемьдесят километров по нынешним "дорогам". БТР или "бардак", пожалуй, смогли бы, но ближайшая такая машина в полусотне километров от нас - аж в Торжке. И для дальнего скоростного рейда "восьмидесятка" хуже подходит, так что остались, как говорится, "при своих". Ввосьмером мы легко разместились в двух "газах", и ещё место для припасов и гостей осталось.

Прощание вышло скомканным - из остающихся, кроме Андреича, только Гедеван был в курсе стоящей перед нами проблемы, а вот остальные наши "братья" пребывали в счастливом неведении, и потому весьма удивлялись, когда по распоряжению "главных бугров" грузили в наши машины крайне дефицитные РПГ и выстрелы к АГСу. Но кто-то из присных Андреича удачно "проболтался", что мы сегодня уже вертолёт сбили и на очереди - бронетехника противника, так что лишних вопросов никто не задавал. Ещё меня немного нервировала Елизавета, на протяжение всей погрузки тихо стоявшая у крыльца опорного пункта и не проронившая ни единого словечка, что было на неё совершенно не похоже. Я даже подумал тогда, что может, всё у нас и наладится…

Мы уже давно проехали и Тверь и Эммаус, когда на обочине показались два стоящих следопытских "уазика", рядом с которыми подпрыгивал персонаж в камуфляжном одеянии, размахивавший над головой какой-то тряпкой белого цвета.

- Тормозим? - лениво спросил Свистопляс, бывший у нас за водителя.

Я кивнул, и наш вездеход остановился, не доехав пару метров до "плясуна".

- Привет, брат! Что за танцы с бубном? - спросил я незнакомого мне парня лет двадцати, приоткрыв дверь.

- Привет! Ты Заноза?

- Ну, допустим, что я… И что?

- У меня две новости для тебя.

- Валяй.

- Наши нашли тот английский рыдван, что вы догонять должны были.

- И где? - спросил я, больше, чтобы поддержать беседу.

- Да тут бухточка одна хитрая есть, аккурат в пяти кэмэ от Изоплита, напротив Клещёво почти.

- А там следы катера… - закончил я за него.

- Верно! А ты как догадался? - парень был удивлён.

- Интуиция, брат, - это великая вещь! - пришлось отшутиться, дабы не обидеть "салажонка". - Вторая новость какая?

- С нами связались "аналитики" и попросили попросить вас включить рацию… - похоже, он совсем смутился, так что даже язык стал заплетаться, но краснеть настала пора мне.

- Спасибо за напоминание! Удачи! - я захлопнул дверь и потянулся к радиостанции.

- Ба, Илюха, ты рацию забыл включить! А я думал, что мы "молча" поедем, - подначил меня Мур. - Слышь, Говорун, это он, скорее всего, список гостей на свадьбу обдумывал, вот и забыл.

- И когда свадьба? - поинтересовался обычно крайне неразговорчивый Фёдор. - А то я не слышал…

Показав Ване кулак, я успокоил Дейнова:

- Федь, ты что, Тушканчика не знаешь? Балаболит он. Нескоро свадьба.

- А на ком жениться собрался, Илья? - похоже, идея пристроить меня в хорошие женские руки пришлась Говоруну по вкусу.

- Да не нашёл ещё пока, не парься. Как найду - тебе обязательно скажу.

- На Лизе Фёдоровне, на ком же ещё. Федь, ты его не слушай, он мозги нам пудрит! - снова встрял неугомонный Тушканчик. - Ты ж сам видел, как они в столовке ворковали, даже нас выгнали!

Обычно я на дружеские подколки реагирую более чем спокойно, сам пошутить и подшутить люблю, но то ли нервное напряжение сегодняшнего дня сказалось, то ли груз взваленной на меня Андреичем ответственности, а может и что ещё повлияло, но я заорал на старого друга:

- Мур, чертяка американский! Прекрати свои шуточки, иначе до Столицы пешком пойдёшь!

Иван хихикнул, но замолчал, а Говорун спросил, как ни в чём не бывало:

- Так куда едем, кэп?

- Если "кэп", то надо говорить не "едем", а "идём"! Уж тебе, как питерскому, положено это знать.

- А я не питерский, я - гатчинский, - совершенно серьёзно ответил Фёдор. - И мне тогда только семь месяцев исполнилось, вот и не помню я ничего.

- Извини, что напомнил! - в который раз я забываю, что многие люди не любят, когда вспоминают "времена до Тьмы". Далеко не всем повезло так как моей семье, а ведь и у нас в Столице остались родственники и друзья. Отец буквально в первый свой рейд постарался разыскать хоть какие-нибудь следы. Без особого, впрочем, успеха. Кто погиб во время первого удара, разделив судьбу ещё, как минимум, пяти миллионов человек, другие были унесены Исходом, когда немногие уцелевшие - больные, обожженные, испуганные люди сплошным потоком ехали и шли прочь от догорающего мегаполиса, вливаясь в поток других бедолаг. По результатам исследований, в Москве уцелело тогда не больше нескольких тысяч человек. Ещё некоторое количество жителей столицы были вне города, подобно нам, но последовавшие затем холода и разгул анархии уничтожили три четверти оставшихся. Как однажды грустно пошутил Виталий Андреевич: "Сбылась мечта россиян - москвичи вымерли!" За почти тридцать лет и он, и отец, несмотря на свои немаленькие возможности, нашли только четверых своих знакомых.

И точно так же судьба обошлась с обитателями других крупных городов. Я знаю, поскольку сам пять раз ходил в дальние рейды, доходил до Смоленска на западе и Рязани на юге, видел развалины Петербурга и Казани, Нижнего Новгорода и Ярославля. И другие из наших тоже видели. Не так много, конечно, но не зря Тушканчик так обижается, когда кто-то его происхождение упоминает. У нас почти везде американца на клочки голыми руками разорвут, если только он не в танке сидеть будет, хотя, если в танке - то тоже разорвут. Вместе с танком!

- Мы к Городу едем, на юго-восточную окраину, потом - в область, - отвлёкшись от невесёлых мыслей, ответил я.

- Тогда два варианта есть… Какой выберем?

- Через север поедем. Ты не знаешь, у Яхромы мост починили?

- Да, ещё в том году. Не видел разве? Вроде в рейд недавно ходил?

- Я напрямки мотался, по Волоколамке.

- Значит сейчас до Клина, а там - налево. А уж потом решим или по мосту, или в Дмитрове - по наплавному.

- Да.

Связавшись по радио с Гедеваном, я доложил о предполагаемом маршруте, записал частоты и позывные следопытских групп, "работающих" там, и мы поехали дальше.

***

…Вот уже шесть часов мы в пути, места вокруг хорошо знакомые, водитель - хороший и дороги более-менее проезжие, а потому за это время мы добрались аж до Радонежа. И это если учесть, что кусок Большого Кольца от Каменки до Сергиева Посада уже лет пять как пришёл в полное запустение, и мы добирались местными дорожками.

Вообще, нынешняя дорожная сеть довольно сильно отличалась от старой, неплохо знакомой мне по рассказам "наших" стариков. "Быстрые дороги" со множеством сооружений люди первые лет десять в порядке поддерживать не могли, и мосты и путепроводы обветшали, асфальт растрескался и был унесён снегом и водой и о магистральных шоссе, гордо рассекавших пространство, говорили разве что высокие насыпи, заросшие кустарником. Даже основная транспортная артерия, делившая нашу Общину на две неравные части, бывшая до Тьмы "федеральной трассой М-10 "Москва - Санкт-Петербург"" представляла собой широкую расчищенную полосу, аккуратно посыпанную щебёнкой с редкими участками, выложенными разноформатными бетонными плитами. Что уж говорить о краях малонаселённых? Хотя отец мне как-то говорил, смеясь: "В старое время отрезок от Твери до Новгорода считался самым плохим, а теперь наоборот - только он и работает нормально".

Немного посовещавшись, решили завернуть всё же в Посад, отдохнуть у тамошних монахов, а заодно и новости узнать. Довольно давно по всему региону наладили компьютерную сеть - отдалённый аналог древнего Интернета, но воспользоваться терминалом мы перед выездом не успели, к тому же от людей новости и сплетни узнавать - оно надёжнее как-то. А у меня ещё и знакомцы в Софринской бригаде среди высокопоставленных иноков имелись. Виталий Андреевич их в шутку "ментомонахами" называет. Но только среди своих.

Сказано - сделано, и через четверть часа мы уже подъехали к первой заставе Посада, стоящей в том месте, где от Ярославского шоссе ответвлялось шоссе Московское. Из монументального блокпоста, построенного из бетонных блоков, вышел здоровенный, под два метра, детина с нашивками старшего инока на рукаве серой камуфляжной куртки и большим крестом на чёрной вязаной "скуфье". У нас, правда, такие шапочки называют по-другому - "менингитками". Но в чужой монастырь со своим уставом лезть не следует, и, навещая посадских или других каких соседей, живущих отличным от нашего укладом, я старался себя контролировать.

- Старший боевой инок Громовержцев, начальник дорожной заставы, - поприветствовал нас здоровяк, поправив "семьдесят четвёртый" "калашников" со складным прикладом и подствольником, при его габаритах выглядевший совсем несерьёзно.

- Как в Твери дела?

"Хм, опытный мужик, сразу опознал! - отметил я про себя. - Хотя для соседей в этом особой проблемы нет - новый "тигр" из Арзамаса, на всех "горки", стволов до хрена… И гадать не надо".

- Следопыт Заноза, начальник рейдовой партии, - представился я в ответ, показав жетон. Надо понимать, что окно я открыл ещё на подъёзде к посту - без проверки посадские в город мало кого пускали, хоть и славились жалостливостью "Христа ради". Правда, это - больше к "домашним" монахам, а не к "боевым".

- Приветствую достославного путешественника! - некоторая вычурность речи была свойственна подавляющему большинству обитателей этого анклава, включавшего в себя все территории от Софрина на юге до Плещеева озера на севере, и от Дмитрова на западе до Киржача на востоке. - Вы к нам по делу или проездом?

- Можно сказать, что по делу. Не подскажешь, наставник Никодим сейчас в городе?

- Да, у себя должен быть, на тренировочном подворье.

Я, вспомнив некоторые детали, попросил:

- Не в службу, в дружбу, звякни, скажи, что к нему в гости Заноза приехал.

- Обождите, - и, махнув рукой кому-то во втором укреплении, инок скрылся в ДОТе.

"Сразу видно, что жизнь тут спокойнее стала, - пришло мне на ум. - Раньше, чтобы подъехать к этому блоку, надо было преодолеть лабиринт из бетонных надолбов под прицелом минимум трёх пулемётов, а сейчас - благодать, но пропуск в "Цитадель Света" всё равно лучше заранее получить…"

"Цитаделью" мы между собой называли территорию Троице-Сергиевой Лавры. Давным-давно, я уже сейчас и не вспомню точно в каком году, один из молодых Следопытов, побывавший в экспедиции и прочитавший перед этим Толкина, так впечатлился увиденным в Сергиевом Посаде, что сравнил древний монастырь и его обитателей с Гондором. Так с тех пор и пошло. И многие здешние обитатели сами использовали этот топоним. Брат Никодим - точно.

Хоть это может показаться странным, но Следопыты были, по большей части, людьми начитанными, не зря же я вспомнил про тот книжный магазин, и молодыми, отчего некоторые наши словесные построения вызывали оторопь у чужаков. К примеру, когда посадские воевали с владимирскими в двадцать шестом году, то мы даже в официальных отчётах называли этот конфликт "Войной за Кольцо" или "Войной Кольца". Почему? Да потому что камнем преткновения тогда стал город Кольчугино с его предприятиями, а творчество древнего английского писателя было популярно. Воевали же местные долго и упорно, и было за что! Завод по выпуску генераторов и электродвигателей, кабельный завод, предприятие "Кольчугинская сельхозтехника", делавшее отопительные котлы, работавшие на отходах деревообработки, бетонный завод. После почти пяти лет войны до кого-то всё же дошло, что ещё немного, и воевать станет не за что, и ранее непримиримые враги пошли на попятный. Четыре года назад это было. Мы так обрадовались! Ведь до того на восток Московской области приходилась добираться через "Зону Смерти" - выжженные американским ударом западные и южные районы. Слишком много до Тьмы там было стратегических и военных объектов.

Буквально через пару минут Громовержцев вышел наружу и, подойдя к машине, протянул мне пропуск:

- Отец Никодим ждёт вас. Куда ехать, знаете?

- Да, конечно! Спасибо, и удачи вам!

- Храни вас Господь! - по знаку инока шлагбаум поднялся.

***

Проехав мимо института военной вирусологии (да-да, несмотря на всю свою веру, посадские сохранили это учреждение!), мы подъехали к самому городу. После Тьмы население здесь выросло раз в пять, если не больше. Выжившие из Москвы, Мытищ, Королёва и множества других подмосковных селений постарались перебраться как можно дальше от пепелищ, и многие остались здесь навсегда. Вначале их размещали во всяких санаториях и пансионатах, восстанавливали заброшенные детские лагеря (отец ещё называл их "пионерскими", но к северной Пионерии они никакого отношения не имели, я проверял). Потом начали строить свои дома, и теперь почти вся территория между Московским шоссе и железной дорогой была застроена. А на старой карте здесь отмечены только рощи и поля. Да и дальше, на месте почти полностью сведенного Копнинского леса, тоже всё застроено. Я бы, кстати, не смог здесь жить - "железка" ведь у посадских уже много лет работает! Даже местные "добытчики" в Столицу на дрезинах и мотрисах катаются. Ну, не совсем в Столицу, но до Пушкино доезжают, а там всего полтора десятка вёрст до Внешнего Кольца. Знаю - наши "стекольщики" люто им завидуют.

До тренировочного подворья - в прошлом спортивного комплекса "Луч", нам надо было проехать через весь центр Посада, мимо "Цитадели".

Как я уже говорил, посадские были людьми радушными, и, если бы не их повышенная религиозность, то контакты между нашими "государствами" были гораздо теснее. А так на каждом шагу кресты-распятия, по любому поводу богослужение или крестный ход - на мой взгляд, непонятно, когда они работать успевают! Правда, народу у них много - точнее, столько же, сколько у нас, но на почти втрое меньшей площади, и болота реже встречаются.

И сейчас нашей маленькой колонне преградила путь какая-то религиозная процессия - впереди несли здоровенный медный крест, над головами развевались хоругви, а возглавлял шествие православный священник с медным сосудом, которым он покачивал, окружая себя дымом. Кажется, это называется кадило, но я не уверен, если честно. Толпа была внушительная, человек триста, если не больше. В основном женщины, но и мужиков хватало. Вышли они справа, со стороны главной железнодорожной станции и заняли весь проспект Божественного Откровения, по которому мы и ехали. Карта мне подсказала, что ещё двадцать девять лет назад проспект этот был "Красной Армии", но никто из местных это название при мне ни разу не употреблял, из чего я в своё время сделал вывод, что переименовали его в первые годы после Катастрофы. Шествие, скорее всего, направлялось к Цитадели, до которой отсюда было чуть меньше километра, а это значило, что в ближайшие полчаса нам тут проезда не было.

"Вот, блин горелый! Вляпались на пустом месте", - ругнулся я про себя и спросил сидевшего за рулём Мистера Шляпу:

- Знаешь, как объехать?

- Не вопрос, командир! - оптимистично ответил Саша. - Через вокзал ихний, а там мимо Гостевого двора и по Вознесенской обгоним этих. А не обгоним, так до Валовой доберёмся и там проедем.

- Ну, если знаешь, так поехали, нам спешить надо.

Буквально через десять минут и полтора километра мы действительно выскочили на главный проспект Посада, обогнав толпу верующих метров на триста, и спокойно покатили дальше, любуясь величественной картиной Троице-Сергиевой Лавры.

Через пару километров мы свернули на так и оставшуюся непереименованой улицу Матросова, и я скомандовал:

- Саш, вот сюда, к КПП сворачивай. Да, за этим большим зданием.

Перед воротами "тигры" остановились, и я вылез наружу. Бросив взгляд на огромный металлический медальон, изображавший букву "Л", вписанную в стилизованное солнце, и надпись "луч", располагавшуюся в левой нижней части я направился к двери пропускного пункта.

Внутри, у турникета сидел смутно знакомый мне дюжий инок, который, разглядев меня, встал с табурета и радушно поздоровался:

- Здравствуйте, Илья Васильевич! Как здоровье ваше?

- И тебе не хворать! - сказал я в ответ. - Я к отцу Никодиму.

- Так точно. Наставник мне уже звонил, - и он покосился на чёрный телефонный аппарат, стоявший на тумбочке. - Машины ваши снаружи оставьте и проходите. И автоматы.

- Спасибо тебе, отрок Николай, - я вспомнил, как зовут этого бойца, как и то, что пару лет назад по просьбе Никодима проводил здесь семинар по рукопашному бою на ограниченном пространстве, и этот парень был в числе занимающихся.

Высунувшись в дверь, кликнул своих ребят, и мы степенно, по одному, прошли через турникет.

В большое здание, бывшее в прежние времена плавательным бассейном, нам не надо, келья Никодима была в другом здании. И как раз от него нам навстречу поспешал невысокий и щуплый монашек. Увидев меня, он широко заулыбался и радостно замахал руками, приветствуя.

Я улыбнулся в ответ:

- Привет, Ахметка! Как жив, как здоров?

Брат Ахмет, чернявый и горбоносый подобно большинству своих соплеменников был местной достопримечательностью. Сразу после Катастрофы большинство "весёлых людей с гор" с лёгкостью вспомнили давние традиции предков и начали жизнь абреков.

Причём большинству из них не пришлось прилагать к этому никаких усилий - сплочённые и до этого группы горцев просто в открытую стали делать то же, что прежде делали скрытно - грабить. Нашему сообществу повезло - слишком мало у нас было "этнических организованных преступных групп", как называли такие объединения писатели минувших времён. А немногочисленные владельцы магазинов и придорожных кафе, стоявших у "Большой дороги" и так жили с соседями в мире. А вот посадским довелось хлебнуть с этими бандами лиха. Как рассказывал мне отец Андрей, Главный пастырь Софринской бригады, менты (тогда они ещё монахами не стали) денно и нощно мотались по всей территории, пытаясь защитить переселенцев и местных. "Представь себе, Илюшка, - говорил он мне, - мы за месяц столько же патронов расстреляли, сколько в Чечне за год не тратили! Сорок семь человек убитых и сто семьдесят раненых, и это - без ополченцев и мирняка!"

А годовалый Ахмет был захвачен во время одной из стычек. Вся его семья, включая мать и сестёр, стреляла по софринцам до последнего. Разъярённые бойцы уже собрались прислать окопавшимся на втором этаже большого кирпичного особняка "Шмелей", когда молодой отец Андрей, носивший в ту пору лейтенантские погоны и бывший командиром штурмовой группы, услышал негромкий детский плач. "Представляешь, заглянул я за угол, а он там сидит. Голожопый, в одной рубашонке. Над ним пули визжат, мат до неба стоит, а он сидит и тихонько так поскуливает… Ну и не выдержал я - заорал ребятам, чтоб прикрыли, и к нему. А эти как ждали - из всех стволов как дали, но, спасибо Богородице, не попали. Ну а там я уж из дома выскочил и в грязь вместе с Ахметкой закопался. Тут уже и наши жахнули!".

По словам всё того же отца Андрея, "Ахметом" мальчонку назвали сами бойцы, были предложения переименовать его на русский лад, но он настоял на сохранении "национального" имени. И вот уже двадцать семь лет живёт в Посаде русский боевой монах брат Ахмет, правая рука местного тренера и наставника отца Никодима. А поскольку мы с последним весьма дружны, то для Ахмета я - старший брат, и, сойдясь поближе, мы с чувством похлопали друг друга по плечам и даже приобнялись.

- Илья, ты хоть бы предупредил, что приедешь! - с непритворным возмущением сказал он.

- Извини, в спешке ехали, не успели.

- А что такое? Проблемы какие-нибудь? - Ахмет даже остановился. - Ты скажи, поможем, сам знаешь! - импульсивность характера соответствовала происхождению, но акцента у него не было вовсе.

- Всё хорошо, друг, не переживай. По следу нехорошего человека идём да потеряли его.

- Вы? Потеряли?! - изумился он. - Не верю!

- Хитрый, словно лиса, попался - водой ушёл!

Мы подошли ко входу, и инок распахнул дверь:

- Вы, ребята, проходите, отец Никодим ждёт, а я пока до трапезной дойду, насчёт обеда распоряжусь.

Отказываться мы не стали, дабы не обидеть хорошего человека, но и привычка экономить свои припасы в каждом Следопыте в кожу и в кости въелась. Про все "кладки" не скажу, но у первых восьми, ещё заставших пешие и конные рейды - точно!

Предложив ребятам обождать на лавках в "предбаннике", я разулся и толкнул массивную дверь в тренировочный зал. Никодим был здесь.

- Отроки, поприветствуем гостя! - зычным голосом скомандовал он, заметив меня в дверях.

- Здрав будь-и-благослови-тебя-Господь! - хор молодых, сильных голосов.

- И вам не хворать, Божьи воины! - я знал, что такое обращение им очень нравится.

- Алексий, над партером поработайте, - бросил Никодим своему помощнику и, раскинув руки в стороны, пошёл ко мне.

Надо сказать, что зрелище было впечатляющее - размахом плеч наставник если и уступал мишке, то не намного. А вот росту был среднего, на пару сантиметров пониже меня. Но силы в нём… Мы, когда первый раз подрались (в шутку, конечно), долго под впечатлением были. Иноки и Следопыты тогда об заклад бились, кто выиграет. С их стороны - грешно, а с нашей - глупо, к тому же проиграли все, и те, кто на Никодима ставил, и те - кто на меня. Поскольку ничья случилась.

Я, признаться, будучи весьма самоуверенным молодым человеком, сам не ожидал тогда подобного результата, ведь до встречи с Никодимом у меня "большой шкаф всегда громко падал". Но первая же плюха от этого "квадрата", как я про себя называл противника, снесла мой далеко не вялый блок, и только винчуновская привычка работать корпусом позволила мне "слить" удар и устоять на ногах. Впрочём, и моя стремительная контратака оказалась для оппонента полной неожиданностью. Получив раз пять по всяким неприятным местам, монах с трудом разорвал дистанцию и, постояв пару минут друг напротив друга, мы рассмеялись и, поклонившись, пошли обниматься. С тех пор десять лет прошло, а дружба наша только крепнет.

Вдоволь наобнимавшись, мы прошли в каморку наставника.

- Всё бегаешь, Илюшка? - спросил Никодим, доставая из шкафчика стаканы и вазочки с мёдом и вареньем.

- А что делать, служба такая, - мой друг относился к тем немногим за пределами нашего "государства", кто знал как задачи, так и возможности нашего Братства и потому более подробные объяснения ему не требовались.

- А чего к нам прискакали? - щелкнув клавишей доисторической редкости, электрического чайника, монах присел на стул.

- Пришлых гнали, - посвящать даже его во в с е подробности нашего дела я не имел права. - Издалека пришли гости дорогие, аж с янтарных берегов.

- Да ну! - Никодим недоверчиво изогнул бровь. - Всё не успокоятся, ироды? Чего на этот раз хотели?

- Странного. Ты отца Андрея когда увидишь? У меня для него от Виталия Андреевича весточка.

Никодим переменился в лице и смущённо затеребил бороду.

- Что не так, Никодимушка?

- Отче вчера преставился - грусть в голосе монаха была не показной ни разу.

Я опешил, отцу Андрею ведь и шестидесяти не было!

- Болел он, - после долгой паузы произнёс инок. - В феврале месяце слёг, почитай сразу перед днём Русского воинства, да и сгорел в три месяца. В нём едва половина от прежнего осталась. Вы людей на улице должны были видеть - прощаться народ с раннего утра идёт, хорошего человека Господь к себе прибрал…

Я достал маленькую фляжку и, пробормотав "Помянем!", сделал большой глоток. Настойка обожгла глотку, выбив слезы из глаз, но стало легче. Я протянул фляжку Никодиму. Обычно он спиртного не употребляет, но сейчас приложился. Помолчав с минуту, он сделал ещё один глоток и тряхнул коротко остриженной головой:

- Вот так вот, брат. Батя твой два года назад, отче сейчас… Уходят старики. Уходят. Как хоть, Андреич ничего?

- Нормально с ним, здоров и силён пока, вот полковник Поликанов из псковских зимой умер. Сердце.

- Эх, судьба, судьбинушка… На себе вытащили нас, кровь проливая… Прощаться пойдёшь?

- Конечно! Он мне не чужой был!

- Я отведу. Позже. Что за послание? - он перешёл на деловитый тон.

- А кто вместо наставника теперь? Отец Владимир?

- Пока он, а там видно будет.

- Этот поймёт, тоже из прежних. Послание такое: "Трехголовые начали игру. В деле и те, с кем дедушки бились. Юг готов проснуться, и прислал карфагенские яблоки раздора. Солёные уши что-то затевают не во благо всем".

- Вычурно, ничего не скажешь! - хмыкнул Никодим.

- Это что, вначале вообще в стихах было.

- Мне подсказку не дашь?

- Нет. Но своими словами расскажу, что со своего шестка вижу.

- Давай, а я уж мужикам нашим пошепчу.

- Ну, слушай… Всплыли шведы, причём у нас они давно. Базировались между вами и нами. Серьёзно вросли. Кликуха "Дуб" тебе о чём-нибудь говорит?

- Да.

- Так вот, пришлые под него косили. Шалить начали с недетского наезда на меня лично, - заметив удивлённое выражение на лице собеседника, пояснил. - Как барана увезти попытались, еле отбился. Мы их зажали и затрамбовали.

- Охотно верю, - улыбнулся Никодим.

- Но их главный соскочил, причём так хитро, что мы только диву давались. Гедеван его пробил по старым документам и выяснил, что он ещё из "древних". Прикинь, одним из вариантов ухода был вертолёт.

- Щедро, ничего не скажешь!

- А на борту были мальчики со шведскими "собачьими бляхами", не фальшивыми ни разу.

- Весело у вас!

- И у вас - тоже будет. У пришлых - база под Кимрами.

- То есть они могут на все стороны работать.

- Я думаю - недолго, Андреич сказал "фас", потому я и сюда заехал, чтобы вы веселье не пропустили.

- Я понял, Илюха! Вы пока в трапезную сходите с Ахметкой, а я к Старцам нашим пойду.