"ТРИ КОЛЬЦА - ПОЛНОЕ (СИ)" - читать интересную книгу автора (Рыбаков Артём Олегович)

Глава 15.

Город с двойным именем действительно если не процветал, то жил полноценной жизнью. Над трубами промзоны поднимались столбы дыма, на небольшом торжище, раскинувшемся прямо у железнодорожной станции, толпилось около сотни человек.

- Да, людно у вас тут! - сказал я, повернувшись к Милославу.

- Это они к поезду собрались. Думаешь, зачем мы всю дорогу гудели? Вот за этим самым. Многие тутошние или сами на юг ходят, или через калужан торгуют, а мы у них кое-чего закупаем.

- И что, если не секрет?

- Фрукты всякие, зерно. Золото югоросское, опять же.

Откровенность монаха меня немного удивляла, и я спросил:

- Слушай, Милослав, а что это ты так откровенен со мной?

- Господь велел делиться! - последовал неожиданный ответ.

- Гкхм! - я даже поперхнулся куском посадской булки из сухого пайка, выданного нам по приказу отца Владимира.

Милослав, в полном соответствии со своим именем, поступил по-христиански милосердно - от всей души "похлопал" меня по спине широкой ладонью:

- Экий ты чувствительный, брат! - и с улыбкой добавил. - На самом деле это отец Владимир распорядился вам препон не чинить и рассказывать о нашем житье-бытье без утайки.

Мысленно поблагодарив отца Владимира и вслух - Милослава, я призадумался:

"Ответный жест доброй воли - безусловно хорошо, но и миссия у нас не самая простая. А ну как монахи за нами увяжутся, что тогда делать будем? Не являться же на сверхсекретную встречу с "врагами рода человеческого" с почётным эскортом из благолепных, но временами весьма суровых боевых иноков? Так что провериться на предмет хвоста не помешает".

- Эй, православные! - громко крикнул начальник поезда, обращаясь к группе мужчин, топтавшихся под синей вывеской с белой надписью "Дулёво". - Идите сюда! Поможете сходни поставить, ну и товар потом загрузите.

Мужики ещё немного помялись в смущении, но подошли.

- Сколько за работу положишь, батюшка? - спросил, очевидно, старший ватаги, высокий, но узкоплечий мужчина лет пятидесяти, с длинными грязными волосами, собранными в хвост на затылке.

- Три "пятёрки".

"Три калашовских патрона на восемь человек? Не то что не "щедро", а просто-таки "сквалыжно"!" - оценил я предложенную плату и собрался, было, надбавить, но Милослав аккуратно тронув меня за локоть, глазами показал, отойдём, мол.

- Ты, Илья Васильевич, не чуди! - тихо, но грозно, начал инок. - Контингент нам не порть!

- Какой "контингент", Милослав? Людей на работу нанимаешь, а цены справедливой не даёшь!

- Это не люди, а "кон-тин-гент"! - раздельно, по слогам произнёс монах. - И ещё лет пять им в таком состоянии пребывать. Сатанисты это бывшие. Епитимья на них наложена. А эти наглые вдобавок, ты на рожи смиренные не смотри, не смотри… Ишь, каковы! "Сколько положишь?" Пять плетей надо было дать, да тебя, чужака, постеснялся!

- А откуда у вас сатанисты? - изумился я. - Они же городские, из Столицы все были!

- Не всех, видать, кара постигла, Следопыт, не всех. Часть в банды сбилась. Чего они творили - лучше тебе того не знать, человече…

- А эти тоже из банды? Вроде, молоды для этого…

- Дети грешников, во грехе взращенные и кровью людской умытые, это. Сам знаешь, мы веру свою и обычаи силой не навязываем. Не хочешь по нашему жить - вот тебе Бог, а вот - порог… С вами и псковскими дружим, с калужанами и владимирцами общаемся, даже с Пионерами пермяцкими уживаемся, но здесь история совсем другая. Этих воспитывать надо, пока раскаяние искренним не станет, бо сами они к нам пришли, но ядом бесовских мыслей отравлены. Вожака их видишь? Отец его, когда иродам совсем невмоготу жить стало, сам ватажку свою в пределы наши привёл, да сучье семя взыграло - стал среди народа слова окаянные говорить, про то, что Беда - кара небесная за грехи наши тяжкие. А какая же это кара, если она человеками устроена заради барышей нечестивых? Пришлось Старцам нашим грех на душу взять, удавили мерзавцев по их приказу. А детишек, уповая на не полную их испорченность, под епитимью подвели. В работах и покаянии иные по пятнадцать лет маются.

- А что, это ты про косматого этого говоришь? Тоже мне - "дитятя"? - саркастически усмехнулся я. - А не похож…

- Да, про старшего их и говорю. У них власть по наследству, вроде как передавалась, так что он "магистром" у них стал прозываться, как папашку его вздёрнули! Ему, когда Б е д а пришла то ли шестнадцать, то ли семнадцать было, я сейчас не помню точно. Я записи бесед с ними читал. Так старшие кровопийцы его "ботаником" называли, я, правда, так и не понял, почему?

Поскольку, в отличие от Милослава, я общался в своей жизни не только с монахами, крестьянами и вояками, то значение этого древнего термина знал:

- Так до Тьмы в школах и университетах называли прилежных учеников. Почему, сейчас и не поймёшь. Но вот то, что этот длинный все книги, какие можно было найти, про этот их сатанизм прочитал - голову на отсечение даю.

- Ишь ты… Не зря говорят, век живи, век учись. А он действительно у них за проповедника был, Отцы наши на него самую строгую епитимью наложили - безурочную.

- Это как? - поинтересовался я.

- А так: чтобы он ни делал - в зачёт ему ничего не идёт. А прощение полное будет по воле иерархов наших. Ты, вот, цену, что я им за работу назначил, малой назвал, а ведь я и не должен им ничего платить. Три патрона этих - милостыня от меня лично! И учти, Илья, этим повезло, только год как "шатурить" перестали.

- Как это? - не понял я "местной специфики".

- А на "Шатурторфе" топливо добывать, на болоте торф резать. И врагу не пожелаешь. Даже если в артели, добровольно, то всё одно - малоприятное занятие, а уж по принуждению, да по епитимье…

Условия на торфоразработках я себе представлял хорошо, благо весь север нашего анклава был как раз торфяным, и мы тоже отправляли туда захваченных преступников и прибалтийских пленных.

Пока мы беседовали, еретики уже притащили большие щиты из толстенных досок и приладили их к платформам. Взревел мотор первой машины, и Чпок аккуратно вывел её на перрон, затем и второй "тигр", управляемый Мистером Шляпа, оказался там же.

- Ты, Следопыт, давай, береги себя, - начал прощаться монах. - Если надо, то можешь на обратной дороге сюда заглянуть - мы ещё два дня тут обретаться будем, товара дожидаючись.

- Если получится, то обязательно, - и я пожал протянутую мне руку.

***

На маленьком совете мы решили скоренько пробежаться по торжищу - посмотреть на товар, выяснить цены и прикупить свежатинки в дорогу.

Рынок изобилием не поражал, но предлагали многое из того, что до нас редко когда доезжало. Например, яблоки, и не мочёные или квашеные, а всю зиму целиком, в натуральном виде сбережённые. И хоть просили за них куда как немало - десять "семёрок" за килограмм, но мы не устояли. И теперь обходили ряды, смачно, с хрустом, вгрызаясь в бока восхитительно вкусных, огромных плодов. "Из самого Мичуринска яблочки!" - так отрекомендовал свой товар продавец.

Поразило нас и обилие предлагавшегося к продаже хлеба, причём основную массу составляли изделия из редкой у нас пшеницы, мы-то всё больше ржаным обходились. Так что без покупки десятка белых сдобных калачей не обошлось.

Удовлетворив своё любопытство и пополнив припасы, наша маленькая колонна отправилась в путь. Как-никак надо было в быстром темпе преодолеть почти сотню километров и уложиться в оставшиеся четыре часа. Кстати, переброска по "железке" сэкономила нам много горючего, и теперь можно было ехать, как говорится, на все деньги.

***

Покинув пределы гостеприимного Ликино-Дулёво, мы, по совету всё того же Милослава, выехали на Большое Кольцо и с покатили в сторону Куровского. Там посадские держали постоянный форпост, охранявший, в том числе, и местное железнодорожное депо. Покрытие на "Большой Бетонке" в этих местах сохранилось неплохо, и нашим водителям удавалось держать скорость под полсотни километров в час, так что уже через двадцать минут, отмахав с десяток километров, мы свернули на Егорьевское шоссе. Дальше по Кольцу, через Воскресенск, монахи ехать не советовали - город был разрушен, и пробираясь через заваленные обломками улицы, мы бы потеряли уйму времени.

В Егорьевск, славный своими тканями, мы тоже заезжать не стали, а, проскочив по окраине, поехали дальше на юг.

Дорога была в относительно приличном состоянии, но тянувшийся вокруг лес навевал на всех скуку, общее настроение по рации высказал Саламандр:

- На лес мы и дома посмотреть можем.

Однако бдительности никто не терял, а Мистер Шляпа вообще высунулся в люк, где мы установили АГС. У деревни Михали (название я узнал по карте) путь нам преградила застава. Поперёк дороги на массивных опорах лежал капитальный, из стальной трубы, шлагбаум. Услышав шум моторов и заметив наши машины, часовой, до того скучавший под дощатым навесом, вскочил и несколько раз ударил коротким металлическим прутом по висящему рядом с ним куску рельса.

- Ну вот, приехали, - недовольно поморщился Тушканчик. - Интересно, это кто такие?

С десяток молодых парней, одетых в старый армейский камуфляж и вооружённых "семьдесят четвёртыми" "калашниковыми", выскочили из небольшого кирпичного домика, стоявшего на обочине. Вслед за ними показался пожилой мужчина с роскошными седыми усами. Парни вначале бодро взяли нас на прицел, но впечатлённые размерами наших нижегородско-арзамасских "монстров" и наличием у предполагаемых противников автоматического гранатомёта, сбавили обороты и опустили стволы.

Их командир поправил висевший на плече стволом вниз "АК" (кстати, он единственный из всех не стал в нас целиться), вытащил из кармана пилотку, водрузил её на голову и не спеша направился к нам. Я распахнул дверь и вылез наружу. "Они ведь не знают, что калашом нашего "тигра" не взять, - мелькнула мысль. - А открытая дверь меня как раз от этих салабонов прикроет. И пространство для манёвра будет, если что не так пойдёт".

- Здравия желаю! - обратился ко мне усатый. - Откуда и куда путь держите?

- И вам доброго дня, уважаемый! Вот из Дулёво в Коломну едем.

Начальник заставы ничего не ответил, только усы пригладил. Я намёк понял, и продолжил:

- Сами мы тверские, но сюда из Посада приехали.

- Из Сергиевого или Павлова? - прищурившись, спросил седой.

"А я и забыл, что тут ещё один город с таким названием есть!"

- Из дальнего, Сергиевого.

- А чем подтвердить можешь?

- Да вот, пропуск посадский, - и я протянул кусок картонки, который нам выдали по распоряжению отца Владимира.

Мужик неопределённо хмыкнул, мельком глянув на пропуск, и, повернувшись к своим, сказал:

- Отбой тревоги, салаги! Это наши. Шлагбаум поднимите, не видите что ли, люди спешат! - продолжил, снова повернувшись ко мне: - А пропуск вы лучше на стекло прикрепите, чтоб, значит, издалека видно было, - потом ещё немного подумал и спросил. - А вы взаправду из Твери?

- Да, оттуда.

- Ну и как там у вас?

- Да как везде.

- Народу много уцелело? - очевидно, проезжающие служили ему основным источником информации.

- В Твери - мало, а так, по области, почти полмиллиона сейчас живёт.

- А я москвич, - совершенно неожиданно сказал седоусый. - "Срочку" в этом сраном Егорьевске-шесть тянул. Два месяца до дембеля оставалось. Теперь, вот, целый лейтенант… - и он невесело ухмыльнулся. Мне почему-то стало очень жаль этого пожилого, побитого жизнью человека, который так за три десятка лет и не нашёл себя в этом новом, страшном мире.

- Я, вообще-то - тоже москвич, - решил я приободрить военного.

- Ух, ты, - широко улыбнулся он. - А в Москве где жил?

- Я маленький тогда был, плохо помню, но, по-моему - на Шаболовке где-то.

- Вот это да! А я на площади Гагарина! Соседи! Слышь, тверской, а может, заглянешь к нам, посидим, поговорим?

- Не могу я, товарищ лейтенант, мы действительно сильно торопимся. Может, на обратной дороге получится.

- Что я не понимаю, что ли? Служба у вас… Ну, давай, зёма, не хворай, - и когда я уже собирался закрыть дверь, добавил. - А я всё хочу у начальства отпроситься да и смотаться в Москву. Посмотреть, как оно там? Не был на Родине-то?

- Нет, не довелось…

- Вот и мне - тоже… То воевали, то выживали, да и с транспортом напряжёнка… Кто бы мне три десятка лет назад сказал, что из Егорьевска в Москву хрен доедешь - не поверил бы ни в жисть! Ну бывай, зёма… - и старый солдат махнул рукой.

- Илья, а чего ты ему лапшу на уши повесил? - спросил меня Чпок, когда застава осталась далеко позади. - Ты же в Столице сколько раз бывал, неужто дом свой не навещал?

- Дурак ты, Андрейка! - с чувством сказал ему Тушканчик. - Ты думаешь, приятно этому вояке было бы узнать, что от его дома только щебёнка осталась? А Илюха - молодец! Не стал старика мечты лишать.

***

Больше до самой Коломны ничего примечательно с нами не случилось, и без десяти два мы подъехали к городу со стороны Нижнего Хорошово. На другом берегу на холме был виден Коломенский кремль, а чуть правее на стрелке Коломенки и Москвы-реки стояли развалины странного здания, похожего на гигантскую миску. Город, как и большинство других "стотысячников" Московской области тоже подвергся атаке, но боеголовка попала не в жилые кварталы, а, похоже, была нацелена на местный завод, строивший локомотивы. Один, кстати, из крупнейших в стране. И люди отсюда ушли, поскольку жить зимой в городе с уничтоженной инфраструктурой практически нереально. Так и стоит на круче при слиянии двух рек древний русский город, ставший в одночасье по воле каких-то неведомых мне заокеанских тварей, бессмысленным символом всёсокрушающей жадности.

Милослав, правда, предупредил меня, что с приходом весны в городе поселяются артельщики, по заданию посадских раскапывающие развалины тепловозостроительного завода, надеюсь, что они нам не помещают.

Я посмотрел на часы - до встречи оставалось чуть меньше суток, в самый раз прокатиться по точкам и вернутся.

- Так, бойцы, слушайте новые вводные! - я развернул на капоте карту. -Мы, одной машиной едем сейчас в Люберцы. Вот сюда, и сюда, - я показал точки на карте. - Ты, Саламандр, на другом "тигре" отправляешься по Рязанскому шоссе в Мячково. Считай маршруты у нас параллельные, но местность там застроена плотно была, так что я считаю, что разделиться будет разумнее. Но восемьдесят километров одной колонной пройдём, так что ещё успеем друг другу надоесть. Возражения есть? Тогда - за дело!