3

Вечер, Летающий город, Рено изо всех сил старается выглядеть поверженным… По его словам.

То, что меня сразу же отнесли в госпиталь, вполне предсказуемо, и было высказано Домингой с возможностью восемьдесят процентов. Прошло мое возвращение на диво тихо и обыкновенно. В той самой деревеньке, в выстроенном наскоро корпусе меня расположили со всеми удобствами в довольно большой палате, и я, поскольку от меня, кроме присутствия, ничего не требовалось, нагло уснул. И проснулся, казалось, секунды через две, от звуков стрельбы, взрывов пульсаров. Я, как было велено, встал, принял замученный вид, медленно направился к выходу из комнаты. На своих я наткнулся буквально через несколько метров по коридору.

Спохватившись, запоздало покачнулся, ухватился за стену и стал падать. Они успели меня подхватить, кто-то удивленно воскликнул: "Это же Рено!". Я тут же осознал, что этот голос, так похожий на мой, принадлежать может только моей сестре, Авлоре. Но что она тут делает? Кто позволил? Пришла мысль, что этот рейд был спланирован специально на наши поиски, а значит, Авлора имела право, и даже должна была быть тут — она меня боготворила, помниться, словно какого-то кумира, старалась во всем равняться на меня, и боевой отряд полезла под впечатлением.

— Авлора? — удивленно спросил я, щурясь от непривычно яркого света — все же ночь была, а они тут пожар отгрохали.

— Это он, это он!

Спустя чуть меньше часа штатные целители уже внимательно осматривали меня всего, делая очень хорошие выводы: "На нем все заживает, как на атланте!". Все же меня оставили там, дабы избежать ненужных осложнений и прочей гадости, к которой могут привести нагрузки на неокрепший организм.

…Все они здесь казались такими знакомыми, но такими… чужими! Словно кривую призму, через которую я смотрел на мир, вдруг убрали. Сложно было осознавать все те заблуждения, которые царили здесь. Мне постоянно казалось, что они обо всем догадались, хотя я и понимал, что это простой страх, необоснованная мания. Я вздрагивал каждый раз, когда кто-то за дверью кельи проходил мимо. Так, надо успокоиться… иначе какой из меня вождь?

"…Я не требую всего и сразу, это было бы глупо и подло. Пока просто постарайся привыкнуть к тому, что все свои тысячи лет ты заблуждался…

…Я не настолько старый! Доминга, я почти твой ровесник!

Прости, пожалуйста, я не знал, на вид я бы тебе дал тысячу…"

Хорошо, последуем совету Доминги, нужно пока просто привыкнуть. Ведь они-то как-то с этим в душе живут. Но, черт, моя семья… Да, на словах это все хорошо звучит…

— Кто там?

— Рено, это я, Авлора. Я подумала, что ты не будешь против, если я…

— Нет, конечно нет.

Я улыбнулся, хотя это мне далось с трудом. Мне хотелось вот сейчас, немедленно рассказать ей все, что бы она тоже по-настоящему увидела то, где и как мы живем, как заблужд… Что?

— Что? Прости, я отвлекся…

— Рено, о чем ты думаешь? — спросила сестра. Она присела на край кровати, прикоснулась рукой к моей лодыжке. Её глаза были печальны. — Тебе, наверное, вспоминаются те ужасные часы на Земле… Демоны ужасны, правда, я сама видела…

Я так резво сжал кулаки, что простыня, которой меня укрыли по пояс, натянулась, я не специально скрипнул зубами. Авлора издала какой-то странный звук удивления, убрала руку, прижала к груди.

— Рено, тебе больно? Если хочешь, не будет говорить об этом, я понимаю, они тебя, наверное, пытали… Ты ведь сильно был ранен…

— Замолчи! Не говори так, ты совсем ничего не знаешь!

Так, стоп, нужно успокоиться; не то сейчас я на нее накричу, и она кому-нибудь скажет, что я помешался, а значит, весь план рухнет. Нельзя, не сейчас, позже, когда я смогу ей доказать. Показать свою память, и на землю спуститься, чтобы… Память!

— Нет, давай поговорим, — решил я. — Только, можно я буду рассказывать? Авлора, ты не говори больше так, что они ужасны. Я понимаю, что сейчас мне не следует говорить об этом… Авлора, ты уже умеешь отделять эфирное тело? Должна, во всяком случае… — она кивнула, недоумевая, зачем я это спрашиваю. — Авлора, а ты хочешь узнать, что со мной было? Ну там, на Земле?

— С ума сошел! Тебе же сказали, что нельзя волноваться, и потом, хочешь, чтобы мне кошмары снились?!

— А ты уверена, что кошмары? Ладно, не хочешь, не надо. Скажи, а… а, это тоже подождет, — я вновь улыбнулся своим мыслям. Авлора покачала головой.

— Ты странный, Рено. Я понимаю, ты теперь один из тех двадцати небожителей, что за все времена удалось вырвать из рук демонов, но все они… сошли с ума… Рено, я не хочу, что бы и ты…

Ночь, сон, да, мне сниться… Силона. Шелест крыльев, тихий ветерок силы. Будто кто-то проник в келью через окно. Стоп, но тут действительно кто-то есть!

Я соскочил на кровати, поморщился от резкой боли в ноге и в спине. Все же, я бы предпочитал, чтобы меня лечил Оз, как ни банально это звучит, но демоны в этом плане куда более успешны, чем наши лекари. Да что там, намного более успешны!

Было не так уж и темно, в окне сидел кто-то. Тут же тихий голос спросил:

— Рено, ты как? Для разговора силы есть?

Господи, вот правду говорят — когда вспоминаешь кого-то, он тоже о тебе вспоминает. Я вспомнил о Силоне, и она тут как тут. Короткие, слишком короткие волосы развевались на ночном ветру, обеими руками она держалась за распахнутые створки, сидя на корточках боком на подоконнике. Она была одета в светлую тунику ниже колен, смахивающую на платье, и узкие штаны такого же цвета, на ногах красовались босоножки на несуществующей подошве — такая тонкая она была.

— Силона… ты что тут делаешь? — спросил я, пытаясь устроить поудобнее так, чтобы не тревожить ногу. Она, засранка, заболела еще сильнее.

— Мне же поручено просвещать тебя на счет дальнейших действий, — удивилась она, легко спрыгнула на пол кельи. — Вот я и пришла узнать, как ты себя чувствуешь, и ответить на твои вопросы. Если таковые имеются.

— Да нет, но… Черт!

— Что?

— Ей-богу, я бы предпочел долечиться на Земле! — не сдержался я.

— А, понимаю. Да, демоны куда лучше лечат, а то ваши, как студенты, впервые добравшиеся до практики — вроде все делают правильно и старательно, а выходит наоборот. Хочешь, могу обезболить, меня Оз научил.

— Да нет, — процедил я сквозь зубы, но тут же сдался. — Давай!

Она рассмеялась почти неслышно, подошла, сжала руками мою голову. Я почти сразу почувствовал облегчение.

— Ну как? Я в первый раз такое делаю, может и не такой сильный эффект…

— Спасибо, — перебил я её. — Присядь, что ты стоишь. Ты не замерзла?

Она покачала головой. Я поймал себя на мысли, что общаться с ней мне легко и приятно, и не порывает сбиться на торжественный и чинный тон, как иногда случалось со мной во время разговора с Легором, или Домингой. Перед ними я испытывал набожный трепет, словно они были воплощениями Создателя, а вот Силона мне таковой не казалось. Она была слишком проста, и я наверное обидел бы её своим благородным "Вы". Поставил в неловкое положение, потому что я был старше её, да и Доминги тоже, к слову…

— Мне непривычно видеть тебя без твоего костюма. "Черный ястреб", да?

— Я не могу носить его здесь — пока Триада сопит себе и материться под нос, я должна вести себя, как прилежная наследница титула. Ну, или по крайней мере на людях. Рено, как тебя приняли?

— Ну, сестра обозвала сумасшедшим, ребята предпочли не расспрашивать о происшествии на Земле — они не хотели меня тревожить. Да и потом, Авлора всем растрезвонила, что я сильно-сильно ранен и истерзан демонами, так что причинять мне лишнюю боль расспросами ненужно. Ничего, я скоро начну свои рассказы, вот только встану отсюда…

— Не торопись, пусть тебя примут обратно, — мягко ответила она, не смотря на мои опасения, что она будет расстроена моими "успехами". — В таком деле спешка может стать роковой ошибкой. Только с сестрой поосторожнее — она уж слишком сильно верит Триаде…

— Мне она верит сильнее — она всегда повторяла все за мной. Нет, у меня все получиться! — сам себя подбодрил я. Силона улыбнулась.

— Это хорошо, что ты не боишься. Доминга говорил, что это нормально — он тоже всегда боялся ошибок. Но я помогу, всегда, знай. Он скоро тоже сюда придет, на собрание Безымянных.

— Когда?

— Через восемь дней. Если сможешь, приди, это было бы неплохо. Вот, тут Доминга тебе передал…

На кровать плюхнулась бархатная, синяя тетрадочка. Я открыл рот, поражаясь, как он мог это доверить мне?

— Но… Как? Разве ему не нужно?

— Он считает, что его дневник может помочь. Может, памяти будет недостаточно, и дневник сыграет ставку. Мы не можем оступиться. У нас просто нет такого права. Кстати, ты будешь рад узнать, что твой соотечественник, второй архангел, пришел в себя. Его состояние тяжелое, но жить будет. Доминга имеет на него отдельные планы, он его отправит сюда потом, когда ты уже обоснуешься. Архангел как раз к тому времени поправиться.

— Да, я рад это слышать, — задумчиво проговорил я, все же не решаясь коснуться синего бархата, словно это была какая-то святыня. Все же когда я читал его, хоть и выборочно, там, на Земле, это было одно, да и Доминга там был рядом, и это не смущало. Читать чужой дневник — это не хорошо, очень нехорошо. Хотя, он скорее напоминает познавательную лекцию, чем дневник, и его чувств там почти не выражается, а где таковые и имеются, я пропускал такие места, прочитывая только факты. Да и времени тогда было мало.

— Ну, Рено, что еще скажешь? — спросила она, приглаживая непослушные волосы. Хоть они и были еще слишком короткими, но уже пытались лезть в глаза и, видимо, щекотали ей лоб.

— Доминга говорил об энергии, которая исходит от людей. Расскажи мне об этом, — попросил я. Да, мне было интересно, хотя бы по описанию, какой вкус имеет другая энергия, не та, которая исходит от веры. Я слышал об этом, но никогда не пробовал. Потом, при первом же случае, я попробую, дал я себе слово.

— Ну-у, это просто так не описать, — задумалась она. — Это… ну… Хм, я даже не знаю с чем сравнить. Ты как относишься к амброзии? Хотя это тоже не подойдет. Представь, что вдруг ты смог взять куда больше энергии с источника, чем позволял твой организм. От этого ты сразу чувствуешь прилив сил, все чувства обостряются, и эмоции проявляются куда сильнее. Кажется, что ты покорил новую высоту. Вот это испытываешь, когда разная энергия наполняет тебя. Она словно отодвигает границы твоих возможностей, будто бы поднимает тебя на уровень. Энергия, отданная от сердца с четким осознанием, укореняется в душе, а не…хм, в резерве, в твоей силе. Ей нет предела, по крайней мере, мне так кажется. Я этому не вижу предела, хотя Доминга говорит, что предела можно достигнуть. Для небожителей с таким же даром, как у него, с неограниченным лимитом, это позволяет использовать все свои способности, не опасаясь быстро истощиться. Именно благодаря этому мы можем всю ночь противостоять темнякам, не падая замертво после нескольких часов непрерывной волшбы.

— А какие они на вкус?

— Ну… Любовь, к примеру, оставляет впечатление самой сладкой конфеты в мире, но от нее не ломит зубы, и не хочется пить. Нет, это просто… сладость. Благодарность имеет вид улыбки, она будто бы вместо приятного, вкусного сока, или прохладного шампанского — бурлит, пьянит. Простая радость — вкус свежего горного ручья, освещенного солнцем, или утренняя свежеть в горах, или запах дождя, когда светит солнце… я не знаю, как это по-другому выразить, это очень трудно передать словами. Вот Эл может тебе сказать, каково это на самом деле. Я лишь могу утверждать, что чудесно. Как маленький рай. Доминга, когда ему плохо, просто ходит по улицам городов, обращаясь со словами к людям, чем-то помогая. Это позволяет ему почувствовать их настроение, он успокаивается и снова становиться самим собой — непоколебимым, насмешливым, вечно улыбающимся, дарящим тепло и заботу. Он для меня… как старший брат, который всегда защитит…

Особняк семьи Даррнолий, дом Вилоу, 18 октября, 11.00

Итак, все наконец-то собрались. Собрание проходило в узком кругу, никого лишнего, только для тех, кто знает все и больше. Это не для основных масс, это для верхушки, для главного, так сказать, ума. К сожалению, Рено не смог вырваться из-под присмотра своей сестры, которая считала, что братцу нужен усиленный отдых. Зато, что было очень радостно воспринято Элом, Серин несколько раз заходил к Рено. Можно было предположить, что контакт налажен. Так же Силона сообщила, что еще несколько архангелов постоянно навещают Рено, а сам он говорит, что нашел то, что нужно. Правда, он огорчился, что его сестра думает, будто он совсем свихнулся от переживаний, но ничего, он её обязательно переубедит.

Доминга вальяжно развалился в кресле, со свойственной ему спокойностью, неспешно оглядывал каждого небожителя. Цинну пригласил присесть рядом с собой — девочка была вне себя от счастья. Вилоу, как и положено хозяйке, готовилась подать обед, но Эл предупредил её, что это только отвлечет от темы. Но на легкий чай согласился.

В это время, Лион, как опытный шпион, распластался в камне, настолько слившись с ним, что ловил себя на мысли, что ощущает легкое касание паутины в верхнем углу, будто бы на коже. Что поделаешь, подслушивать на таком уровне можно только так, иначе даже близко не подойти. Лион с нетерпением ждал, когда же этот Совет Триады закончиться, и он сможет присоединиться к друзьям, которые его давно ждали, наверное. Ему уже порядком надоела сидеть в стене.

— Это создает дополнительные проблемы для нас, — закончил свою внушительную и громоздкую сравнениями и метафорами речь один из старших советников. — Если мы не найдем другого способа приструнить их, эти игрушки могут зайти слишком далеко. Народ уже шепчется, что из тюрьмы можно запросто сбежать, что власть ни на что не способна, даже удержать преступников, — говорил он, точно выговаривая каждое окончание, от чего создавалось впечатление, будто он печатает на машинке: только ритмичного постукивания клавиш не хватало.

— Разве нельзя вновь опросить тех доносчиков? — недоуменно спросил какой-то молоденький советник, новенький видать.

— После выступления этого изменника Доминги они и в мыслях подобного не будут держать. Во второй раз они так не поступят — под впечатлением от него, — сказал Представитель. Кстати, его имя было Гимальдин Зайде' Дэвош, его род был одним из самых древнейших, почти как и Коср. Дэвош славились искусством слова, их стихи и баллады считались лучшими, и большинство выходцев их этой семьи становились поэтами, бардами, именно туда их тянуло, в искусство, пока сдуру не полезли в политику.

Как-то пьяный Сила подбил Элергоста придумать ему кличку, на что тот с убийственной серьезностью сказал:

— Заде оно везде `Заде'!

Окружение долго смеялось, не в силах сдержаться… Он просто забыл одну букву, но как в точку попал!

— Что радует, — выступил еще один советник, — так то, что архангел, которого вытащили с Земли, постоянно твердит о демонах. Наверное, они его очень сильно напугали. Хорошо бы, если бы он сумел сохранить разум и не скончался скоропостижно от клятвы.

— Этого не произошло до этого, значит, не будет и потом, — уверенностью сказал Гимальдин. — Будет грешно не использовать его: лишний раз показать простому люду, что значит демон. Это укрепит наши позиции, опустит Безымянных. Но как бы я хотел хоть что-то существенное на них иметь… — он сказал это таким тоном, что заставил Лиона насторожиться. Мелкое Заде явно что-то такое сообразило, а в слух не сказало. Если Доминга чего-то и опасался, так это только Гимальдина, потому что ему вполне под силу было разгадать шаги Эла, как было несколько раз. Конечно, Элергост старался быть предельно осторожным, но именно сейчас вылез на рожон. Гимальдин совсем не дурак, далеко не дурак…

— Имтриот, посвяти меня, что за бумаги Рено зачитывает сестре своей? — спросил он.

Советник с серебристой головой и длинными тонкими усами, как у мастера восточных боевых искусств (сравнение Вилоу), чуть приподнялся на месте за столом, привлекая к себе внимание, что явно было лишним, потом снова сел.

— Я слышал, что это эго личный дневник, будто бы у него начались проблемы с памятью, или же он сходит с ума… его сестра говорит, что он бредит о каких-то странных вещах, и говорит ей, что знает, как все было сначала — до того, как появился Город, знает по-настоящему.

Глаза Гимальдина ярко вспыхнули, по губам расползлась легкая довольная улыбка.

— Хм… может, и впрямь сошел с ума… Скажи, пожалуйста, а как выглядят эти бумаги?

— Тонкая тетрадь в синей обивке…

`Заде' невольно дернулся, Лион похолодел внутри.

— Та-ак, уже хорошо. Я подумаю над тем, что можно выставить в этой партии. Думаю, сегодня мы обсудили достаточно, вы все можете идти, я сообщу позднее о моих размышлениях, — ласково проговорил Гимальдин.

Маблон, сидевший молча и безучастно все это время, при упоминании о дневнике резко вскинул голову. Лион отметил, что это было нежелательно — так реагировать, в то время как он, по идее, не должен вообще иметь никакого представления об этом. По легенде, конечно.

— Маблон, — так же ласково позвал Представитель, когда советники зашуршали платьем, заскрипели стульями; отец Силоны невольно вздрогнул опять. — Ты можешь остаться?

Маблон промолчал, но опустился обратно на стул. Гимальдин дождался пока все члены Триады выйдут из большого зала, где они заседали, кивнул охране, чтобы те тоже покинули помещение. Они выполнили это с явным удивлением. Некоторое время Дэвиш молчал.

— Маблон, как твоя жена? Нефуре уже лучше? Я слышал, она что-то нехорошо себя чувствовала…

— Да, лучше.

— А как Силона? Мы вылечили её от временного помешательства, конечно, но кто знает, что может взбрести в эту юную прекрасную головку на сей раз…

— Силона ведет себя хорошо, она практически не покидает дворца…

"Ай-да Сила и Когора! Такую иллюзию создали качественную, что даже Триада не догоняет!", не без гордости за ребят подумал Лион.

Дэвиш встал, молча прошелся от одного конца длинного стола до другого, не отрывая руку от столешницы. Маблон следил за ним одними глазами, а в душе уже начала наклевываться тревога. Разговор продолжился:

— Странно дела обстоят с этим архангелом, не находишь?

— Возможно, я не имел возможности пообщаться с ним.

— Да, конечно, ты ведь занят более важными делами… Что интересно, так это дневник. Я слышал, такой был у Легора, твой профессор говорил, что заколдовать так страницы достаточно сложно.

— Мой профессор?

— Профессор М…, твой друг. Хм… Я думаю, мне нужно познакомиться с этим поближе…

— Зачем? Ведь это только тетрадка!

Гимальдин злорадно ухмыльнулся, стоя спиной к Наместнику, но лицом к Лиону. Тому стало не по себе от мысли, что вдруг, чем черт не шутит (однако, и болгаркой может шутить!), Заде' знает о нем?

— Маблон, ты сволочь! Ты думал, я не узнаю, что ты, скотина, якшаешься с изменниками!! — внезапно обернувшись, закричал Дэвиш. Его глаза сверкали гневом и ненавистью, и под этим взглядом Маблон невольно съежился, но все же сдержал себя. — Ты забыл, ничтожество, что такое длань закона?! Ты думаешь, если твоя женщина на Земле, так и вне досягаемости? Думаешь, так сложно найти к тебе ключик? Не заблуждайся, ты не так уж и важен…

Маблон почти не дышал, им овладел какой-то непонятный страх, но не за себя, а за все планы, и за то, что он теперь не сможет помочь дочери. Ему представилось, что она снова будет смотреть на него так, до того разговора в зале, и от этого серафиму стало дурно.

— Не так уж и сложно догадаться, что этот Рено — изменник тоже. Мне не понятно, почему Клятва его не убила, но я выясню. Твой план рухнул, Маблон, и ты ничего не сможешь сделать, даже предупредить их… Я получу этот дневник, и если правда, что его последние годы вел Доминга, то это станет крышкой гроба на их революцию!

— Вот видишь, — продолжил он чуть спокойнее, наблюдая с удовольствием бурю эмоций на лице серафима. — Мои предки уничтожали этих изменников, и я тоже так сделаю. Элергост — ничто, по сравнению с нами, лишь мелкая сошка на стекле, которую легко смахнуть. Я его уничтожу! Стража!

Лион со всех ног помчался к особняку Вилоу…

— Что-то Лион задерживается, — задумчиво пробормотал Сила. — Уж не приклеились ли старички своими щуплыми задницами к стульям…

Тут с сильным порывом ветра через распахнувшиеся окно в комнату на втором этаже ворвался запыхавшийся Лион. Он кубарем пролетел по ковру, едва успев свернуть крылья, прокатился мимо столика с маленькими чашками, остановился посередине комнаты. Слева, справа и спереди от него расположились Безымянные. Лион поднялся, даже не потрудившись оправить одежду.

— Элергост! Мы обречены! Твой дневник… а Рено… Гимальдин знает!

— Лион, а по слогам нельзя было? — недовольно сказал Филон. Доминга не шелохнулся, даже виду не подал, что это его обеспокоило, он так и продолжал смотреть перед собой, прикоснувшись губами к сложенным рукам — он поставил локти на подлокотники, соединил кончики пальцев, иногда было видно, как он кончиком языка чуть прикасается к указательным пальцам.

Лион немного успокоился, и рассказал все по порядку. По мере его рассказа, когда он приближался к концу, почти все прибывали неком ступоре, застыв от страха, или шока, или удивления… Только трое оставались непоколебимы — Доминга, небрежно улыбаясь, облизывая уголок рта; Силона, встряхивая свои волосы, и двигая из стороны в сторону левой ногой; и Вилоу — она неотрывно смотрела на Эла, пытаясь понять, что он чувствует. Это известие её напугало, да, но пока Доминга спокоен, она тоже будет спокойна. Волноваться нужно будет, если Эл начнет лазить по карманам — жажда деятельности у него просыпалась, когда он о чем-то сильно беспокоился или боялся. Поэтому на важные мероприятия он надевал одежду преимущественно без карманов.

Когора вскочила:

— Эл, что мы будем делать?! Нужно…

— Лион, — тихим, бархатным голосом заговорил ангел, улыбаясь еще шире, но одними губами, и опять облизав уголок рта. — А ты видел, куда увели Маблона?

Силона тихо всхлипнула, но тут же собралась. Это временно проявление сказало окружающим больше, чем надо было.

— Да-а, во дворце, в залы, которые опоясаны силовыми линиями, туда сложно пробраться, еще сложнее выйти…

— Не в казематы? — еще раз уточнил Доминга.

— Нет.

Он тихонько хохотнул, на него с недоумением посмотрели все. Филон тихо спросил:

— Доминга, ты не удивлен? Разве это не угрожает нам? Ведь твой дневник разом всех подведет под Закон. Неразумно было оставлять его там…

Ним, сложив руки определенным образом, начал молиться. Цинна во все глаза смотрела на спокойного Эла, и не понимала, почему он молчит.

— Я немного расстроен, что вы так испугались, — сказал он наконец. — Я ведь не такой глупый, чтобы позволить им забрать мои… летописи?

Вилоу протяжно, облегченно выдохнула. Она задержала дыхание более чем на две с половиной минуты.

— Нет, не беспокойтесь, и ты Силона, спрячь слезы — ничего не будет с твоим отцом.

— Но как же? — сказала Мила, — Триада может объявить, что династия прервалась, а тогда по Закону, Гимальдин должен будет принять титул и…

— Тсс, тише, зачем кричать? Вы поймите — если он такое сделает, он сам полетит под Закон. Он ни в чем не уличил Маблона, а к тому же, если он попытается его прижать Силоной (она больше не житель Города, замете), то это даст Наместнику хорошее оправдание: заповедь *9, строка…

— Восьмая, — расслабляясь, закончила за него Вилоу.

— Да, правильно! — Доминга удовлетворенно прикрыл глаза.

— Ты его зажал! — воскликнул Митеной. Хитрая улыбка Доминги была для него поощрением. — Ей-богу, надо же было так расставить шаги! Он может запугивать Маблона, но реально ничего ему не сделает! Он может пытаться остановить Рено, но никак — по традиции, им введенной, раненый может отказаться от всех обязательств перед командиром! Он может…

— Он будет вертеться, как уж на сковороде, — тихо прошептал Ромон, и похожая улыбочка озарила его лицо. — Тебе бы в шахматы играть, Эл.

— Почему? — спросил Ним.

— Потому что он настолько четко просчитывает ходы, что кажется, он может видеть будущее, — с восхищением прошептала Вилоу.

— Я не умею играть в шахматы… — вновь дотрагиваясь языком до губ, ответил Эл.

Но вот все разошлись, обсудив предстоящую неделю, а Эл только один раз двинулся в кресле, и то случайно, чисто из физиологии — зачесалось бедро. Вилоу приводила комнату в порядок — после вторжения Лиона, после чаепития, где Сила показывал свои игрушки, и опять что-то взорвалось…

— Доминга…

— Ммм?

— Эл, ты… волнуешься?

— Нет.

— Ты врешь, — убежденно сказала она. Сомнений у нее не осталось

Ответом ей послужил тяжкий вздох, скрип кресла. Эл поднялся, потянулся, разминая затекшее тело, а лицо его было печально.

— Вилоу, и как ты так проницательна бываешь? — прищурившись, спросил он. Девушка обернулась.

— Ты вздрогнул, когда влетел Лион. И смотрел во время рассказа в него, а не перед собой. И у тебя сегодня нет карманов, Эл. И ты редко отвечаешь на оклик "Ммм?", только когда напряженно о чем-то думаешь.

— О, да, Вилоу, а еще, я так редко ошибаюсь, что правильно сделал ставку на тебя, как на лидера. Ты права, я волнуюсь. Мне кажется странным, что все так легко дают себя поймать: Рено, Серин, другие, Гимальдин… Как-то это неправильно, хотя и на руку. Потом все это отыграется, вот увидишь, я на чем-нибудь оступлюсь. Везение кончиться разом, фортуна покажет мне свой пышный зад. Я, конечно, знаю, что нужно, не теряясь, ухватиться за него, потому как женщина она славная, но… Меня это беспокоит. Закон подлости еще никто не отменял, и то, что теперь Представитель шагу в сторону не ступит, ничего не меняет. Когда ведешь такую игру…

— Может, мы слишком далеко зашли?

Доминга так сильно удивился, что невольно воскликнул, вскинув брови:

— Что ты имеешь в виду?

— Я равняюсь на тебя, да, и искренне верю в наше дело, но… я боюсь того, что ты намерен запустить. Революция, Эл. Это ведь поставит все с ног на голову, все будет меняться, от самой верхушки, до основания. Не слишком ли много мы на себя взяли? Какое право мы имеем решать, что правильно, а что нет? Ведь ты не сможешь с уверенностью сказать, лучше ли будет от того, что Город откроют?

— Вилоу… — Доминга, поражены до глубины души, опустился, не глядя, в кресло. — Ты… почему тебе вдруг в голову пришла такая мысль?

Она не ответила. Да, её часто именно эта мысль беспокоила. Не заигрались ли они? Одно дело, создать движение, играя, противиться неугодным правилам, будто дисциплине в школе, тогда жертв не было. Но другое, когда ты осознаешь, что от этого измениться не только твоя жизнь, которой ты полноправный хозяин; ты будешь отвечать за будущее целой цивилизации, если не нескольких. Это пугало Вилоу, приводило в трепет, ужасало. К этому она не была готова.

Словно понимая её мысли, Эл, потихоньку отходя от потрясения, немного дрожащим голосом сказал:

— Я понимаю, честно, я сам часто давно задавался таким вопросом, пока Легор это не заметил. Мне тоже казалось ужасным принять такую большую ответственность, я чуть не струсил тогда, Вилоу. Представь, я, один из самых ответственных созданий, побоялся будущего. Знаешь, что мне ответили?

— Что?

— Не ты, так другой. Потому что есть вещи, которые не поменяешь, как время, например. Они случаются, рано или поздно. Оступлюсь я, появиться другой ангел и доведет-таки дело до логического конца. Ты не сможешь — тебя заменят Когора, или Филон. Наступит Судный день — и все начнется по новой. Вилли, порой удобно считать, что будущее мы творим своими руками, на самом деле оно, время, просто ждет, когда кто-то это сделает, а вопрос о то, что, не стоит. Назови это судьбой, если хочешь. Говорят, бессмысленно жалеть о том, что могло бы быть…

— Потому что этого быть не могло… — опять закончила за него Вилоу. Ей голова поникла, она сильно сжала руки, борясь с желанием заплакать. — Именно время мне нужно.

— Не готова к этому?

— Нет…

— Вилоу… я и не подозревал, что такая, — с какой-то необъяснимой нежностью прошептал Элергост. — Именно потому, что ты мучаешься, сомневаешься, ты более чем готова к этому. Оно, мудрое время, знает, что в нужный момент, ты не спасуешь, и ему не придется ждать следующую Вилли…

Вилоу растеряно кивнула, потерла переносицу, бросила мимолетный взгляд на ангела. Сейчас он не выглядел грустным, печальным, он выглядел измученным. На губах играла легкая улыбка, какую можно было бы увидеть на лице понимающего человека, священника, например. Доминга вновь вздохнул, поправил непослушные волосы, которые делали его слишком непохожим на его прошлого. Что ни говори, но все же ангел сильно изменился за этот небольшой период времени. Как и все вокруг него тоже слишком быстро начало меняться.

— Вилоу, — сказал он, поднимаясь на ноги, — ты не могла бы вновь собрать ребят часов через… пять? Даже раньше, перед самым рассветом? Может не всех, но Филона, Лиона, Силу… Всех, кто непосредственно принимает участие в событиях… ну ты поняла. Силону, Ромона, мне нужно, что бы они лично переговорили с архангелами… Если конечно у меня получится сегодняшний разговор. Хотя я много ставлю на это.

Вилли кивнула, в очередной раз.