"Хитрости эльфийской политологии" - читать интересную книгу автора (Патрикова Татьяна)

Глава девятая Выходи, подлый трус

Андрей

Ир спал сном младенца, это я маялся. Устал, вымотался, а заснуть никак не мог. Что за дурацкое свойство организма? Если мозг перевозбужден, то в действие вступает всем известный принцип — дурная голова покоя не дает. Это про меня. Я бы повертелся в кровати туда-сюда, а потом, может быть, и уснул. Но куда там! После пары переворотов Ир, не просыпаясь, сжал меня в медвежьих объятьях так, что я, бедный, чуть не задохнулся. А хрупкий на вид мерцающий снова сладко засопел, как ни в чем не бывало. Вот зараза! Теперь только и оставалось, что лежать и думать. Больше нечем было себя занять. Поэтому как-то само собой получилось, что я стал размышлять о младшем брате, который в это время так же мирно, как мерцающий у меня за спиной, спал в соседней комнате. После переселения Илюхе была выделен зал, где он и обосновался.

Прошло уже две недели с того момента, как мой младший брат оставил дом родной и притопал жить ко мне. За это время мое отношение к нему несколько изменилось, но не так сильно, как могло бы показаться. Это сложно объяснить на словах. Но, если вспомнить, что известие о том, что я сплю и с парнями тоже дошло до моего семейства в ту пору, когда мне еще и восемнадцати не было, а с Илюхой у нас семь лет разницы, думаю, много станет понятным. Опасаясь моего тлетворного, как выражалась бабушка, влияния на подрастающего брата, родители сделали все, чтобы свести мой с ним контакт к минимуму. Начиная с его одиннадцати лет, виделись мы урывками и всегда под бдительным вниманием старших. Поэтому по-настоящему братских и доверительных отношений между нами так и не сложилось. Я знал, что где-то там растет мой младший брат и по-своему любил его, мы же родные. Так получается, если нет кого-то еще, все самые нежные чувства испытываешь к родным людям, даже если они никогда не были тебе близки. Поэтому, когда я говорил Иру, что не хочу для себя бессмертия, так как не желаю видеть, как стареют и умирают мои младшие брат и сестра, честно скажу, в тот момент это было сродни браваде. Я просто испугался подобной перспективы, вот и приплел невесть что. Хорошо, что мерцающий так и не разгадал до сих пор мой маневр. Но об этом я подумаю как-нибудь позже.

Так вот, Илюшка. Я был так растерян, когда он появился в моей жизни, к тому же, период сейчас у меня и ребят самый не простой. Да что там мы, весь университет на ушах стоит из-за объявленных летних игр. Поэтому как-то все завертелось, закрутилось и появление брата стало для меня всего-навсего еще одним колесиком во всеобщем часовом механизме. Даже Ир куда больше проникся этим фактом, чем я сам. Поэтому, я так легко свалил все объяснения на плечи мерцающего, который, к слову, сам вызвался. Поэтому первое время даже не спрашивал брата, чем вообще продиктовано его желание уйти из дома. Ну, не был он для меня по-настоящему близким человеком. Я слишком привык любить далекий, почти идеалистический образ младшего брата, и растерялся, столкнувшись с ним самим, настоящим, не придуманным.

Зато Ир подозрительно тепло принял Илюшку в нашем маленьком вертепе. Я не ревную. Ни к тому, ни к другому. Ни в коем разе. Просто, наблюдая за тем, как Ир общается с Ильей, впервые задумался о том, как сильно мерцающему не хватало кого-то такого же младшего, о ком можно было заботиться и наставлять на путь истинный. Наверное, он всю жизнь мечтал познакомиться со своей сестрой. Но, раз уж не судьба, всю нереализованную братскую любовь решил перекинуть на Илюшку. Причем, неосознанно. Я не был против. Потому что, как оказалось, мне самому братских чувств явно не хватает. Совсем одичал в своей одинокой жизни. К тому же, у меня теперь целый класс таких же младших братиков и сестричек, вот и к Илюшке я скорее отношусь как к очередному прибавлению в стане колокольчиков и не сильно его от них отделяю.

К слову, Илюха отлично вписался в коллектив. Все-таки есть у нас с ним нечто общее. В первую очередь — это умение ладить с людьми и с нелюдьми тоже. Поэтому халярские вундеркинды теперь ходят за ним хвостиками. И наседают на мастера Фрондю, вместе с которым готовят свой отдельный проект на ЛУИ. Мой брат, как оказалось, еще лет в четырнадцать увлекся аниме — продуктом японской анимационной индустрии. И под шумок, пока я был занят старшими студентами университета, показал малышам один из культовых, как он потом мне расписывал, японских мультфильмов для детей и взрослых 'Мой сосед Тоторо'. Что мы имеем: класс маленьких магов-гениев, задавшихся целью создать котобус. Кто не знает, это автобус в виде кота с десятью лапами и пушистой изнутри кабиной, глазами фарами, ехидным выражением усатой морды и жизнерадостным нравом. Они специально показали преподавателю големотехнике тот мультик. И первое, что сказал Фрондю, было что-то насчет того, что невозможно создать голема с таким количеством ног и заставить его, не падая, ходит по ниточке (в мультфильме, котобус передвигался по электрическим проводам, вышагивая по ним, как заправский канатоходец). Дальше его беседа с классом юных талантов перешла на сугубо профессиональный язык, и я слушать не стал. Знаю только, что малышня уговорила его таки на это весьма рискованное дело. Так что Мика, которая первые несколько дней пыталась приглядывать и за классом и за Илюхой, успокоилась и дала детям полную свободу творчества, лишь изредка заходя в класс и справляясь об их успехах либо у меня, либо у самого Фрондю. Илюшку она предпочитала не спрашивать, так как знала уже, что тот за своих ребят будет стоять горой. А для нее было важно непредвзятое мнение.

Сам не заметил, как улыбнулся собственным мыслям, представляя себе, как будет выглядеть голем Илюхиных ребятишек. А потом решил, что хорошенького понемножку. И с горем пополам выбрался из Иркиных объятий и потопал на кухню. Раз уж бессонница взялась за меня так прочно, лучше пойти пожевать. На голодный желудок все равно не уснешь, как не старайся. Именно на кухне меня и застал телефонный звонок. После манипуляций Ира и Карамельки, никто из которых так толком мне ничего и не объяснил, сотовая связь и интернет к тому же, работали в моей квартире исправно, несмотря на какие-то непонятные мне сдвиги во времени. Как не странно, но теперь течение времени для моей квартиры совпадало с Халярским. Дни и ночи сменялись параллельно с университетскими, и это при том, что в халярской неделе восемь, а не семь дней. В принципе, я не особо горел желанием вникать во все тонкости, для меня, как для простого пользователя был важен только результат. А он теперь не только меня полностью удовлетворял, но и главных экспериментаторов университета оставил довольными.

За это время мне уже несколько раз звонили друзья и спрашивали, почему не появляюсь в своем родном политехе, приходилось отшучиваться и списывать все на трудовые будни. Правда, потом меня начинали активно звать попить с товарищами пива или сходить на футбол. Но и от этих походов приходилось как-то отмазываться. Я был слишком занят. Мало того, по-настоящему увлечен своей новой работой. Плюс ко всему, если бы решил пойти с друганами в какой-нибудь клуб, пришлось бы бать с собой Ира в образе Ирины. Одного меня мерцающий точно бы не отпустил. Но я не особо горел желанием знакомить свое новую 'девушку' с моими друзьями. Меня все время что-то останавливало. Какой-то внутренний барьер. Но не о том сейчас речь.

В общем, по старой привычке мобильник у меня лежал на небольшой полочке в угловом кухонном шкафу, у которого не было дверцы. Пока я инспектировал холодильник, он завибрировал, подавая сигнал о том, что пришло смс. Я успел схватить его до того, как в ночной тишине на всю квартиру заиграла зажигательная мелодия. Минуты три таращился на строчку с именем адресата. Чего не ожидал, того не ожидал. 'Выходи. Жду внизу. Только Иру ни слова' — писал мне Никитка. Тот самый парень, с которым я когда-то вернулся после очередного похода с друзьями в клуб и который в последствие оказался Никой. Так и хотелось подписать к первой фразе — 'Выходи, подлый трус'. Но сам понял, какие дурацкие мысли меня одолевают на ночь глядя, поэтому по-быстрому собрался, благо, бежать в спальню и будить Ира не было необходимости. У меня в прихожей 'за зеркалом' в шкафу было отделение с вещами. Конечно, не самыми новыми и нечасто используемыми, но приличные спортивные штаны и олимпийку я там нарыл, обувать кроссовки, правда, пришлось на босу ногу. Но я тогда все еще надеялся, что спущусь, пообщаюсь с Никой и обратно, так что не особо расстроился. Самое прикольное, что меня после этой смс-ки словно перемкнуло. Даже мысли не возникло, что это может быть какая-нибудь подстава. Да и вообще опасное дело вот так срываться, никого не предупредив. Но чутье мое молчало как партизан, наверное, только этим и можно оправдать мою беспечность.

Внизу, на лавочке у подъезда, меня действительно ждал Никита, зябко кутаясь в тоненькую ветровку. Вот чудик, у нас же ноябрь на дворе! Снега, конечно, пока не видно. Но ночами зябко уже по-зимнему.

— Ты чего в таком виде? — набросился я на него, искренне полагая, что передо мной девчонка мерцающая, потому и попытался затащить в подъезд, там в любом случае было теплее.

Но Никитка уперся. Вырвал локоть, за который я его схватил. И шмыгая носом, заговорил. Только по голосу я понял, что он близок к истерике и явно если не плачет сейчас, то наплакался до этого вдосталь.

— Они их поймали… обоих. И я не знаю, что может произойти, если кто-нибудь Елесионису попытается хвост прищемить, понимаешь? Он же дракон. Если обратиться… он живым не дастся, значит и Пави…

— Так, стоп, — прервал я бессмысленный поток слов. Схватил парня чуть повыше локтей и присел, чтобы заглянуть ему в глаза. Под одиноким фонарем, стоящим напротив подъезда, мы с ним хорошо видели друг друга. — А теперь еще раз и по порядку.

Никитка судорожно втянул в себя в воздух приоткрытым ртом, и начал сначала.

— Павелицеруса и Елесиониса, ребят, с которыми мы организовали то нападение на университет, поймали. Елесионис — зеленый дракон, он очень гордый и сильный. Если дознаватели будут напирать, он примет истинную форму и разнесет всю штаб-квартиру тайной службы до того, как они его прибьют. Понимаешь? А Пави он мой… — Никита так смущенно шмыгнул носом, что я все понял.

— Твой парень, о котором ты нам говорил.

— Не мой, а Никин.

— О, да. Конечно. Ты и так уже почти выскользнула из мерцания, так что заканчивай, давай.

— Не могу, — прозвучало хрипло и отчаянно. — Когда нервничаю… не могу.

— Это только у тебя? Что-то у Ира я подобных проблем не замечал, — признаюсь, растерялся.

— Он старше, — шепотом ответил Никита и пошатнулся. Разумеется, я тут же прижал его к груди, не давая упасть, и принялся гладить по голове, успокаивая.

— О-па! — Раздалось откуда-то со спины, — Смотри-ка, Санек, два гомика обнимаются!

— Чё, правда?

Даже оборачиваться не стал. Конкретно в этот момент у меня была куда более серьезная проблема, чем два гопника за спиной.

— Ника, не смей, — заговорил, прижимая Никиту еще крепче. — Только посмей сделать с ними что-нибудь!

— Тогда я сделаю с нами, — прохрипел Никитка и тут же я повалился куда-то на пол, так как всегда плохо переносил перемещения в пространстве.

Разумеется, у меня сразу появилось множество вопросов. Например, как это Ника умудрилась построить не ученический, а взрослый телепорт, ведь в первый я бы не смог попасть со своей внутренней блокадой любого магического воздействия. И вторым вопросом, конечно, было — где это мы оказались. Никитка стоял надо мной, а я силился отскрести себя от пыльного половичка. С трудом преодолевая головокружение, поднялся и посмотрел на парня. Тот в руках держал какую-то металлическую фигурку. Парень заметил мой взгляд, посмотрел на эту штуку, словно в первый раз увидел, а потом кивнул самому себе.

— Это артефакт, — фигурка исчезла из руки, наверное, он убрал её в маго-сумку, — Его заряда только на одно такое перемещение хватает.

— Понято, — кивнул так, словно был тем еще профи. — А сейчас мы где?

— Здесь моя личная точка возврата на Халяру.

— Только твоя?

— Её Елисионис пробивал. Теперь понимаешь, какой он сильный?

— Просто-таки гениальный, я правильно понимаю? Самородок. В университет проникать инкогнито не захотел, слишком гордый, зато не поленился овладеть магическим мастерством самостоятельно.

Никита смотрел на меня квадратными глазами.

— Откуда ты…

— Значит, угадал, — сделал вывод я, осматриваясь по сторонам. Крохотная однокомнатная халупа, за окном темно, так что трудно сказать в каком районе они нашли эту жилплощадь. Из мебели продавленный диван, старый буфет с потемневшими от времени стеклами, тумбочка, на которой, увы, не было телевизора, хотя он там явно напрашивался. И все, в общем-то. Но, я так думаю, жить тут никто не собирался.

— И что теперь? — спросил он негромко.

— А какие есть варианты? — не стал дожидаться ответа и продолжил, — Они сейчас у Камю, так? — Никитка послушно кивнул. — И кто у нас может убедить серого кардинала выпустить твоих товарищей если не насовсем, то хотя бы под подписку о невыезде? — сказал, размышляя.

— Император?

— Ага. И как ты себе представляешь, мы могли бы его об этом попросить? Нет, тут нужен кто-то другой… — мысль пришла в голову неожиданно, уж не знаю, чутье тут сработало или просто вспомнил кое-то и вовремя ухватил за хвост саму идею. — Можешь в обход университета отвести меня сразу к вашим?

— Нашим?

— Давай, Никит, соображай. Нам нужен Пестрый. Помнишь… хотя, нет, тебя, наверное, тогда с нами не было. В общем, Ир говорил, что в ведомстве Камю работают целых два его выпускника. Такие же мерцающие. Теперь понятнее? Они могли бы нас с ним провести сразу в Камю в кабинет. И там бы я уже нашел, что сказать Барсику-старшему и как твоих ребят отмазать, — про себя добавил: 'я надеюсь'.

— Думаешь, Пестрый нам поможет?

— Берусь его уговорить, — заявил я, но не особо уверенно. На что, Никита улыбнулся, робко и открыто. Значит, поверил. Ну и ладно. Попытка — не пытка в конце-то концов.

— Тогда смогу, — решительно откликнулся парнишка и сразу же как-то подозрительно замялся. Только тогда до меня дошло. Он еще сказать ничего не успел, как я уже все понял. — Знаешь, Пави…

— Павлик, да?

— И это знаешь?

— Только что догадался. И почувствовал себя полным идиотом, что не сообразил сразу. Вот как они его раскрыли, да? Камю стал копать под аудитора и, когда он встречался с этим Ёлкой, поймал их с поличным.

Никитка совершенно по-девичьи отвел в сторону взгляд и негромко вздохнул. Да уж. Ничего удивительного, что он не решился рассказать все в присутствии того же Ира, а предпочел вызвать меня на улицу. Понял, что старший мерцающий будет в ярости от всех этих детских игр с огнем. Сами ведь нарвались, теперь и ежу понятно. Павлик напросился в аудиторы, чтобы самому убедиться в том, о чем им Ника после общения с нами и учебы в универе рассказала. Ёлка, судя по всему, его в этом поддерживал. Возможно, даже планировал в ближайшее время присоединиться. Например, под видом одного из команды младших аудиторов, подведомственных Павлику. Хороший план, но рисковый до опупения. Вот они и попались. Теперь не только их обоих вызволять, но и Камю спасать. Хотя, уверен, серый кардинал вполне способен сам за себя постоять. Но, если эти двое накуролесят, то запросто могут испортить отношения между эльфами и своими народами. Драконов и мерцающих и без того не особо любят и справедливо опасаются. А тут такая оказия. Нехорошо. Так что опять мне лезть на амбразуру. Кто бы знал, как мне это надоело. Но если вызову сейчас к нам Ира, к деду он меня не подпустит не под каким соусом. Не зря же, последние дни отчаянно избегает любые мои попытки заикнуться о будущем визите в Чащу Лис. От Ники особой помощи ждать не имеет смысла. По меркам своего народа она еще слишком юная. Её слушать не станут. Снова один. Вот и помаялся бессонницей. Как попой чувствовал, что грядут нехилые проблемы. Точнее, уже грянули. И самое обидное, что бежать-то некуда.