"Братские узы" - читать интересную книгу автора (Лукашевич Денис)

Глава 7. К восточной границе

— Скажи, братец, ты дурак? — возмущенным шепотом спросил Веллер, так, чтобы его не услышал посапывающий во сне Войцех.

— Сам такой, — буркнул в ответ Марко, пошевелил угли в костре и откинулся на шкуру неведомого зверя, подаренную Густавом.

Войцех что-то пробубнил во сне, повернулся на другой бок и захрапел с удвоенной силой. Как большой и совершенно безмятежный младенец. Веллер неслышно ругнулся и сказал:

— Все равно не понимаю, почему ты до сих пор не можешь научиться сдерживать свои позывы и постоянно рискуешь своей жизнью! А если бы ты погиб?

— Но не погиб же. Следи лучше за костром, братец — здесь всяких тварей полно.

Они ушли из деревни на следующий день вместе с Рогачом. Мут через пару километров свернул на Познань и не желал слушать никаких увещеваний. Когда он рассказал обо всем Густаву и Умнику, те сразу же приняли решение сниматься с насиженных мест и двигать дальше на восток. Но целому клану, с детьми и женщинами, с домашней живностью это было сделать гораздо тяжелее, чем трем странникам, пришедшим и ушедшим налегке. А братьям-монахам приходилось спешить — и так сколько времени прошло, а они лишь в самом начале пути. Господин Грубер был бы недоволен.

По совету Густава они двинули через болота, что протянулись до самой Варты — реки, разделявшей пустошь практически пополам. По словам вождя там не водилось крупных тварей, а вотчина зубастых оставалась слева. Можно было говорить об относительной безопасности. А относительной потому, что даже в самой безопасной части пустоши никто не дал бы и ломаного гроша за человеческую шкуру — слишком много претендентов на то, чтобы попробовать пришельцев из внешнего мира на вкус.

На второй день их атаковали огромные, длиной с руку черви. Войцеху они прогрызли штанину и оставили живописный шрам, подлеченный найденными Марко на болоте растениями. Брат-монах хоть и прихрамывал, но мог продолжать путь.

Многие города сохранились хорошо. Западный берег Варты практически не подвергался бомбардировкам, и поселения разрушались в основном только от времени, неумолимо бегущего и уносящего за собой воспоминания о прошлом.

На исходе шестого дня братья вышли к Варте, несущей свои тяжелые свинцовые воды дальше на север, к точке слияния с Одером. По левую руку встал безымянный городок, заросший гигантским плющом так, что многие здания казались похожими на странные, сюрреалистические деревья. По правую руку болотистый речной берег, скрытый высоченным рогозом, покачивающим мягкими мохнатыми початками на такой высоте, что и вытянутой рукой не достать. И там, в густых, острых как стальное лезвие зарослях велась своя собственная жизнь, странная, а порой и жуткая. Иногда невидимый зверь взрыкивал, громко чавкал неудачливой добычей. Огромные жабы, размером с небольшой автомобиль, с донельзя довольными рожами лениво спускались в стремительные речные воды.

На полуразрушенной набережной общим советом было принято решение разбить лагерь. Там же нашелся и древний домик. Черепичная крыша покосилась, частично осыпалась, но с успехом могла защитить от нежданных атмосферных осадков. Не осталось практически не одного целого окна, да и это не важно — главное, найти правильное место наблюдения, чтобы ни один вход не остался не под контролем. Марко тщательно проверил дом, все темные закутки, где могла скрываться какая-нибудь злобная тварь или еще что гораздо более неприятное. Отсюда открывался отличный обзор на окружающую местность: и река, и болота, и город просматривались, как на ладони. И опять стоять на стреме Войцеху было определенно последним, чем брат-странник и воспользовался, наполняя ночь своими немелодичными руладами.

Марко аккуратно закопал в землю останки крупного грызуна, пошедшего на сегодняшний ужин. Зубы у зверька были такие длинные, что сразу возникал вопрос: а как он пасть закрывал? Но мясо у него было нежным и вкусным — не то, что у многоногой ящерицы, пойманной на берегу Одера, жесткой, что подошва. После хорошей еды почему бы и не поспасть?

Но Веллеру не спалось, до его очереди оставалось еще несколько часов, и он сидел у костра. Сна ни в одном глазу. Здесь зарево от вечно пылающей Познани было не столь сильное — тонкая алая полоса на горизонте. Огонь, весело трещавший на сухом плавнике, окрасил лица братьев глубокими черно-багровыми тенями, заострил черты и сделал их жестче и грубее, как у деревянных истуканов дикарей Эллады. Страшные, кровавые идолы, жаждущие человеческих жертвоприношений. И перешептывались «идолы» о том, чтобы принести еще одну жертву своему делу.

— Пора, — сухо бросил Марко. Огонь взметнулся высоко в небо, будто с радостью подтвердил сказанное. — Дальше будет сложнее.

— Что сложнее и что пора? — Веллер будто не понял, о чем идет речь. Он угрюмо смотрел куда-то мимо брата, во влажную осеннюю ночь.

— Войцех, братец, нам уже не нужен. Там, за рекой больше шансов встретить разъезд теократов, заблудившийся патруль или еще что. А если он нас выдаст?

— Не выдаст, — заверил Веллер, но в его голосе не было необходимой убежденности.

— Братец! — неожиданно как всегда вспылил Марко, горячо зашептал, кося глазом в сторону храпящего Войцеха. — Ты о чем раньше говорил? Он опасен! От него надо избавиться! — успешно подражая голосу брата заныл Марко. — А что теперь случилось?

— Не знаю, братец! — Веллер с силой ударил себя по бедру. — Думал я много.

— О чем?

— Он же спас меня, а я привык быть благодарным… Убивать человека, спасшего меня, — не в моем стиле.

— Так уж и быть, братец! Чисто по-братски я готов оказать услугу — сделать то, что необходимо, если ты не можешь. У меня ведь оружие тоже есть.

— Я. Не. Позволю. — Раздельно, делая ударения на каждом слове, сказал Веллер. И такое при этом было лицо у него, что любой на месте Марко готов был поверить, что в данный момент брат готов сделать все, что угодно. Любой другой, кроме него самого: Марко знал Веллера как облупленного. Позволил себе легкую улыбку, ответил:

— Ладно, братец. Решай сам. У тебя есть время. До границы. Потом, извини, но наша безопасность — это общее дело. И я не позволю просрать его. Запомни это!

— Запомнил, братец, не волнуйся, — буркнул в ответ Веллер. — Спокойной ночи.

— Спокойной.

Но Веллер уже спал. Или, что вернее, прикидывался, что спал. Марко улыбнулся, багровый отсвет костра превратил улыбку в жуткий демонический оскал. Наемник отвернулся к двери и принялся поглаживать лезвие тесака. До конца его смены оставалось еще два часа.

Ночь прошла тихо, несмотря на крики ночных животных, раздававшиеся, порой, слишком близко от убежища братьев. Но никто не посмел сунуться к мирному огню, пылавшему внутри дома. И как только рассвело, все трое были готовы к дальнейшему пути. Войцех был страшно горд собой, потому как он сумел ни разу не потерять бдительности на своем посту, но, конечно, тщательно скрывал это ото всех — новохристианская доктрина требовала смирения и скромности.

Утром от реки поднялся туман. Странный, желтоватый туман пришел неожиданно, вынырнул из-за прибрежных кустов. Не прошло и минуты, как весь мир вокруг затянула белесая дымка, сквозь которую ровным счетом ничего нельзя было разглядеть. Стоило отступиться, отойти чуть в сторону, как человек полностью растворялся в тумане, который, к тому же, поглощал и звуки.

— Странный туман, какой-то, — заметил Войцех. Затем крикнул в туман, будто в вату. Крик затих через мгновение, оставив после себя оглушающую тишину.

Смолкло даже оглушительное кваканье-грохот гигантских лягушек. Войцех посмотрел себе под ноги и не увидел их. Мир вокруг растворился в всепоглощающей белизне. Темные силуэты рук едва вырисовывались сквозь мглу тумана. Пропали его спутники. Исчезло все. Он кричал и кричал, но звуки гасли в бесконечной пустоте. Навалилось оглушающее отчаяние. Войцех заметался, но внезапно наткнулся на что-то.

— Брат Войцех, спокойнее! — раздраженно прошипел Веллер. — Без паники. Брат Мартин говорит, что осталось совсем немного…

Грохот пришел ниоткуда. Лязг металла, рокот двигателя донесся сначала сзади, потом слева и, наконец, спереди. И почему-то сверху. К нему еще примешалось громкое хлопанье, словно гигантская птица опустилась к земле.

— Что за черт? Прости Господи! Брат Мартин, ты где?!

Марко вынырнул из тумана и жестом приказал молчать. Но Войцех как всегда имел на все свое собственное мнение.

— Что за дела?! Что происходит?!

Вслед за грохотом возникли голоса. Порыв сильного ветра сорвал лохму тумана, и яркий свет прожектора на мгновение ослепил странников, отчего те заметались, как тараканы под хозяйским тапком. Веллер ухватил Войцеха за руку и потащил прочь. И монах побежал, цепляясь за камни и какие-то корни.

Бежал до тех пор, пока мокрая рука брата Вестера не выскользнула из потной ладони. Войцех еще немного прошел по инерции, пока не споткнулся и не вмазался лицом в грязь. Опять поднялся и побрел на четвереньках, дополз до невидимого оврага и обессиленный скатился вниз, в грязную лужу. Туман постепенно принялся рассеиваться.

Рядом, тыкаясь головой в ногу Войцеха колыхался на воде распухший труп. Незнакомый — от сердца сразу отлегло. Над головой прогрохотал грузовик, затормозил, по земле застучали тяжелые сапоги. Монах заметил, что труп все еще сжимал в руках автомат неизвестной модели. Чем-то он напоминал клейденские стволы, но лишь отдаленно: более длинный, чем кургузые уродцы западных мануфактурщиков. Более соразмерный, что ли, и пропорциональный. А на груди давно расплылось пятно засохшей крови. Войцех не узнавал странную пеструю, буро-зеленую форму и каску со странным устройством на ней. Преодолевая отвращения, монах разжал пальцы и вооружился. Обыскал карманы. Улов был небольшой: зажигалка с голой женщиной — ее Войцех с проклятием выбросил прочь, — чистый блокнот и документ на непонятном языке, залитый в пластик. Буквы знакомы, да только складывались они в полную абракадабру. Наконец-то, Войцех оставил в покое труп и принялся осторожно подниматься, стараясь не стукнуть необычно длинный автомат о камни и самому не скатиться вниз.

Туман давно исчез, оставив после себя лишь тонкую полосу над рекой. Но больше монаха занимало другое. Дорога, удивительно целая, словно ее только что положили, а ведь он точно помнил, что от асфальта остались лишь черные камни, заросшие высокой травой и молодыми деревцами. Поревывали мощными двигателями выкрашенные в невнятный цвет грузовики и джипы. Необычные машины. Они не имели ничего общего с рухлядью Колесничих и даже с техникой регулярной армии Сан-Мариана, выглядевшей бы на фоне увиденных машин примитивными механизмами в заклепках и неопрятных сварных швах. Высокие и широкие колеса, обмотанные цепями, спереди мощные решетки и автоматические лебедки.

А перед ним стояло и вовсе невиданное чудо: грязно-зеленый аппарат с огромным винтом, приделанным сверху. Зализанный корпус с куцыми крылышками, под которыми притаились стальные бочки с дырками — ближайшая аналогия, что пришла в голову брата Войцеха. Возле винтокрыла (как обозвал для себя Войцех неизвестную машину) сгрудились несколько солдат в странных костюмах. Широкие шлемы с различными приспособлениями, у каждого автоматы, вроде того, что отобрал у мертвеца монах, щитки защитного цвета покрывали плечи, грудь, живот и колени необычных воинов.

И, кроме того, там были Вестер и Мартин. Они стояли на коленях и их запястья стягивали за спиной белые пластиковые ленты. Один из солдат что-то спросил у Вестера, на что тот ответил коротко и зло, за что тут же схлопотал кулаком по лицу. Вестер повалился на бок, но через секунду снова встал на колени и нагло посмотрел на солдата, сплюнул кровью на землю, улыбнулся разбитыми губами.

Над головой тонко завыло. Рация на поясе у командира взорвалась командами и переговорами. Все солдаты разом бросились на землю. Ярчайшая вспышка обесцветила окружающий мир, превратила его в стерилизованную черно-белую картинку. Белый мир, черные тени — других цветов здесь не признавали. Затем пришла ударная волна. Тысячеголосый звон разбиваемых стекол; вздрогнула земля, да так, что массивные грузовики закачались, как на волнах. Инстинкт выживания заставил Войцеха что есть силы вжаться в землю.

А за рекой встало четыре огненных гриба, высоченные, казалось, они достанут до самых небес. Так и свершилось. Облака мигом растаяли в невыносимом жаре, оставив после бледно-голубое небо, выцветшее, как застиранная простыня.

Солдаты, как завороженные, уставились на ад, расцветающий за Вартой, и словно выпали из существующей реальности. Смолкли все рации, чихнули и заглохли двигатели, но через мгновение снова взревели. Солдаты засуетились, забегали между машинами, сдавалось, бессмысленно, но, присмотревшись, Войцех понял, что они ставят странное устройство с большой решетчатой антенной. То ли дьявол-искуситель, то ли ангел-хранитель словно толкнули его под локоть, заставили подняться и выскочить на шоссе. Солнце ослепило монаха, и он, ничего не видя, открыл огонь.

Пули звонко застучали по корпусу винтокрыла, хрустнуло стекло. Солдаты мигом бросились врассыпную. Кое-кто открыл ответный огонь, но не намного эффективнее брата Войцеха. И тогда он понял, что это его единственный шанс. Без странных братьев он вряд ли сомневался, что сможет добраться до границы с Теократией. Тем более, из сего непонятного места, в котором он так и не понял, как оказался. Странный туман, и все. Войцех мотнул головой и догадался нырнуть под днище грузовика. В то место, где он только что стоял, мигом прилетели пули и выбили несколько фонтанчиков асфальтных крошкек. Войцех перезарядил автомат — система необычная и своеобразная, на вид монаха слишком сложная, но разобраться можно. В его мире умение с первого взгляда разбираться в оружии являлось одним из основных.

Выпустил одиночный из-под широкого колеса, перекатился на вторую сторону. Подскочил на ноги и едва не погиб от шальной пули, выпушенной молодым парнем в слишком большой каске. Черное устройство с большим окуляром, установленное на шлеме, бестолково моталось из стороны в сторону. Испуганные глаза и растерянно приоткрытый рот. Но в руках малец держал вполне себе смертельно опасный автомат, способный прошить насквозь. И Войцех выстрелил, мысленно вымаливая прощание у своего бога. Ему на самом деле не хотелось это делать, но пришлось. В тот момент Войцех бы проклял свою отчаянную жизнь, если бы успел. Но вместо завалившегося набок хлопца, выскочил еще один, черный, как трубочист. Монах чуть не перекрестился и принял сначала его за мута, но быстро сообразил, что это такой же человек, как он. Только черный, с вывернутыми губами и злыми глазами. Злыми не по своей природе, а скорее из-за обстоятельств.

Тот что-то прокричал на странном лающем языке, несколько раз выстрелил, и быстро скрылся на бронированным бампером. «Это тебе не детей убивать», — мысленно съехидничал Войцех и выстрелил наобум. Как и полагалось, промазал.

Войцех не видел, как сзади к нему подбирается еще два солдата, а командир быстро-быстро отдает приказы. Но тут случилось неожиданное.

Грохнуло так, что на несколько минут, монах полностью оглох. Тонкий навязчивый свист сопровождал его все это время. Брату-страннику удалось вовремя повалиться на асфальт, и осколки прошли над головой, застучали смертельным дождем по броне.

Впереди беззвучно открывал и закрывал рот тот самый чернокожий, стараясь сдавить руками культю, из которой безудержным потоком хлестала кровь. А впереди горел винтокрыл, клубы черного смрадного дыма жались к земле и медленно сползали к реке. Навстречу бурлящей белой стене. Туман возвращался. Войцех выскочил на небольшую площадку между головным грузовиком и вертолетом. Там никого в живых не было. Мертвые тело, разорванные на отдельные части, валялись вокруг. Кое-кто был все еще жив. Остатки странной конструкции пылали. Пахло кровью и горелой изоляцией.

Неужели братья мертвы?! Неужели он остался один?! Неизвестно где и неизвестно когда! Монах понимал, что все, вокруг происходящее, было пришельцем из совершенно иного времени. И единственным путем спасения виделся только наплывающий рыхлой пеной туман — главное, попробовать найти Вестера и Мартина. Попробовать…

Но здесь их не было. Прорезался слух, и словно кувалдой по голове навалились звуки. Стоны раненых, треск огня, хруст стекла под ногами и крики.

— Брат Войцех, твою ж мать!

Монах обернулся. Наполовину высунувшись из кабины грузовика, ему махал рукой брат Вестер. До тех пор, пока кто-то не разбил очередью зеркало бокового обзора. Вестер нырнул вовнутрь, и Войцех не стал медлить. Стреляя на ходу, он заскочил на подножку и едва не слетел с нее, когда машина дрогнула и покатила вперед. Позади стреляли, а от реки стремительно наплывал туман.

Грузовик снес горящие останки винтокрыла и погнал дальше, все больше и больше отрываясь. Брат Вестер втянул Войцеха в кабину, усадил на свободное место, и только тогда монах позволил себе расслабиться. Марко, как всегда, был за рулем, чуть наклонившись вперед, словно пытался прижать его к себе, как любимую женщину. А впереди вырастал автомобильный мост.

Туман захлестнул автоколонну, выстрелы, доносящие вслед вновь удирающим беглецам, стихли в молочной взвеси. Белые щупальца ползли отовсюду: из темных переулков, из подвалов и разбитых оконных проемов. И Войцех видел, как стремительно стареет окружающий мир. Штукатурка и утеплитель сползали целыми пластами и не достигая земли распадались серой пылью. Автомобили, забытые у обочины, зарастали ржавчиной и врастали в землю, на глазах сгнивали в грязь шины, трескалось и рассыпалось стекло. Человек, бегущий вдоль дороги, через несколько шагов повалился на землю горкой костей. Застучал по растрескавшейся мостовой выбеленный временем череп. И мир опять провалился в белое ничто. Исчезла дорога, дома и мост. Марко поехал тише: почему-то грузовик и сидящих в нем людей резвый тлен не застронул, и машина медленно ехала по невидимой улице, иногда сквозь ватную тишину проникал тихий рокот двигателя.

Туман рассеялся также внезапно, как и появился. Просто взял, и рассеялся, рассосался тонкими невесомыми струйками. И это спасло грузовик от того. чтобы не ткнуться массивным обвесом в покосившееся здание с выцветшей, обмотанной побегами ползучих растений вывеской. Марко повернул ключ в замке зажигания, и мотор заглох.

Вокруг снова был постепенно разрушающийся, вымерший город. Разбитый буйством растительного мира асфальт, черные глаза мертвых окон, выбитые двери. Гниющее дерево, осколки кирпича на улицах и то, что осталось от забытых у тротуаров автомобиль: ржавый металл, неразрушимый пластик, а кое-где голые человеческие костяки.

— Как думаешь, что это было? — Веллер закрыл глаза и постарался успокоить дыхание, унять бешено колотящиеся сердце.

— Не знаю, но таких ребят я ни разу не видел. Клейден?

— Нет. — Войцех провел по лицу — лицо юноши, практически мальчика все еще стояло перед глазами. Как и орущий от боли чернокожий боец. И кровь, кровь, кровь… — Мы побывали в прошлом. Я узнал эмблемы на форме. Натовцы. Я читал о них в книгах отца-архивариуса Селестина. Их переписывают вот уже три века. Там была картинка. И я вспомнил ее.

— А где они теперь?

— Умерли. Все они давным-давно умерли, сгнили в своих могилах. — Внезапно навалилась страшная усталость. Автомат, потяжелевший и бесполезный, упал на пол. — Все из-за тумана. Чем-то место это особенно. Помните, туман вернулся после взрывов. С этим что-то связано. Черт! Прости Господи, но я не знаю, что это может быть. Черт! Черт!! Черт!!! Господи, почему я?

Тягостное молчание опустилось удушливым покрывалом. Веллер помолчал, но потом неожиданно повернулся к Войцеху, положил грубую, заскорузлую ладонь на его плечо.

— Спасибо, брат Войцех. Без тебя мы бы не знали, что и делать.

Марко кивнул.

— Когда ты выскочил, как черт из табакерки, они отвлеклись, и брату Мартину хватило этого, чтобы метнуть термогранату под летающую хреновину. А рвануло знатно!

— Не за что, — раздельно, по слогам, с трудом выталкивая слова, проговорил Войцех.

Молчание вернулось на новый круг. Все также, не произнося ни слова, Марко завел грузовик и поехал в сторону древнего автомобильного моста.

Удивительно, что он сумел сохраниться. Конечно, теперь он напоминал обгрызенную пастилу: целые детали моста давно исчезли, оставив после себя торчащие концы арматуры. Автомобили скопились у блокпоста, перекрывавшего вход на мост. Много автомобилей, грузовики и легковушки, даже покореженный мотоцикл, буквально приварившийся к сбившей его машине. И везде царила всепожирающая, всепроникающая ржа. Рыжий был главным цветом. Он пробивался сквозь наросты мха и пучки травы, сквозь грязь и воду.

От самого блокпоста осталась лишь покосившаяся будка и прогнившие мешки с песком, слежавшимся до каменной твердости. Ржавый ствол пулемета безразлично смотрел на низкие хмурые тучи, бегущие по осеннему небу. Шлагбаум давно исчез, оставив после себя лишь обрубки-столбики.

Марко вжал акселератор и повел грузовик на таран. Тяжелый бампер сминал и крушил проржавевшие насквозь коробки машин, ехал медленно, но уверенно, пока автомобили не кончились. Лже-Мартин отжал сцепление, переключил передачу и поехал дальше.

Грузовик шел легко и ходко, несмотря на многотонный вес. Отлично слушался руля и легко преодолевал небольшие болотца и овраги. Равномерно гудел двигатель, из выхлопной трубы вырывались клубы дыма, и машина все ехала и ехала.

Ехала днем — Марко никуда не спешил, держал одну и ту же скорость. Берег передачу и подвеску. Он знал, что мягкий ход грузовика в будущем мог обернуться большими проблемами. Старался держаться в стороне от топких мест и опасного бездорожья. Шел старинными шоссе, разбитыми и заросшими, но куда как лучше бесконечных просторов пустошей.

Ночью они останавливался и ждали. Ночевали в кунге, где нашлись несколько комплектов формы, оружие: автоматы, пистолеты, дробовики и автоматы. Только все это богатство было бесполезным без самого важного: патронов. Несколько магазинов не в счет. Кроме того, четыре канистры с топливом, что само по себе было большой удачей.

И каждой ночью вставало кровавое зарево Познани, что частенько не давало спасть: постоянный красный отсвет раздражал, что не раз проявилось в нескольких ссорах, в которых Войцех всегда выступал посредником. И в который раз он удивлялся несдержанности братьев по вере. Словно они никогда и не обучались в новохристианской школе, с детства приучающей к смирению и терпению.

Иногда встречали тварей пустоши, но они не решались нападать на стальное чудище, месившее землю огромными колесами. Только один раз грузовик атаковали огромные вороны с голыми шеями. Они облепили кабину, оглушительно каркали и долбили лобовое стекло толстыми клювами. Марко ускорился, и они отстали. Некоторое время сопровождали машину, но вскоре им надоело и это. Моонструмец вновь сбрасывал скорость и переходил к обычному ритму.

Когда он уставал, его сменял Веллер, водивший также неплохо, но гораздо осторожнее. Один раз остановился, пропуская стадо крупных копытных, похожих на непомерно разросшихся кабанов, перебегавших дорогу. Вожак, здоровенный, покрытый шрамами секач замер, косясь налитым кровью глазом на пришельцев, удостоверился, что они не представляют угрозы, и потрусил дальше, вслед за своим стадом.

По дороге встретился сгоревший инквизиторский броневик. Черная закопченная пушка будто кривым пальцем грозила всем встреченным путникам. Стальной бок разворочен взрывом. Веллер замедлился, посмотрел долгим задумчивым взглядом на поверженную машину и поехал дальше — неизвестно, что здесь случилось, но он надеялся: их сие не затронет. Но в глубине души любопытство настырным побегом пробивалось наверх: а все же здесь решило? С кем столкнулась страшная Инквизиция, что заставило ее отступить? Муты? Бандиты? Или Колесничие? Странно, что никто из перечисленных еще не встретился братьям. Колесничие ладно — север пустоши по рассказам клановцев Густава представлял немалую опасность, и они могли не рискнуть. Но муты, опасные, агрессивные людоеды. Или их уже успели подчистить загадочные призраки? А бандиты не представлялись такой опасностью, что могла угрожать инквизиторскому патрулю.

По эту сторону Ватры пустошь стала гораздо более негостеприимной. Заброшенные города, сожженные карающим мечом Древних, черные язвы кратеров, которые Марко предусмотрительно объезжал, делая большой многокилометровый крюк. Лишь бы не чувствовать на своем лице дыхание гнили. В этом им еще помогало странное устройство, установленное в кабине грузовика: цифровое табло с непонятными цифрами и знаками. При каждом приближении к кратеру или оплавленным руинам очередного поселения оно начинало истошно верещать. Не требовалось обладать недюжинным умом, чтобы связать звуковую сигнализацию и гниль. Хороший прибор, гораздо лучше индикаторных меток, — Веллер уже подсчитывал прибыль от него. Можно продать за очень неплохие деньги. В мире, где половина земель заражена гнилью, ее определение становится первоочередной задачей.

Но с каждым днем вопросы прибыли и нежданно-негаданно свалившегося на голову сокровища отходили все дальше и дальше на второй план. А впереди показывала отвратительную голову химера недоверия. И Войцех, проявляя удивительно чутье, давно не спал по ночам, прислушиваясь к обрывкам разговорам, что вели между собой братья. Теперь он, глядя в невероятно похожие лица, догадывался, что Вестера и Мартина связывает отнюдь не только духовное братство. Если они были теми самыми Вестером и Мартином. Порой, когда Войцех притворялся, что спит, посапывая для верности, слышал, что в разговорах порой проскальзывали оговорки и со временем он узнал, что настоящие имена его спутников: Марко и Веллер. И что говорят они отнюдь не о вопросах веры (Войцех простил бы им и то, если бы они болтали о выживании), они обсуждали убийство. Преднамеренное лишение жизни божьего человека, и монах вполне понимал, кого именно. Оставалось лишь узнать когда.

Окончательное решение сформировалось у братьев где-то в двух днях езды от восточной границы пустоши. Веллер не смог перебороть лавину аргументов брата, и, скрипя сердцем, вынужден был согласиться. Если и выбирать между Марко и Войцехом, то выбор вполне очевиден.

Сияние Познани практически стихло, но от руин Варшавы на сотни километров вокруг тянуло зловонием опасности и потаенного ужаса, притаившегося в оплавленных руинах. По легендам на город было сброшено несколько страшных ядерных бомб, а после еще проутюжили ядовитой химией. А Андрей Павлович указывал на то, что основная масса катализатора была сброшена именно над бывшей столицей. Что именно творилось там, не ведали ни муты, ни инквизиторские патрули. Своеобразная пустошь в пустоши. Отличие только в том, что с одной стороны сотни километров Познаньской пустоши, а с другой стороны, в двух километрах, за бетонной стеной, с протянутой поверх нее колючей проволокой, за пулеметными гнездами, за стационарными огнеметами уже жили люди. Как-то братьям довелось побывать невдалеке оттуда. Опасные там жили люди, да и честно говоря кое-кто сомневался, а люди ли они вообще. Из местных жителей неизменно набирали Алых Стражей — спецназа Инквизиции, фанатично преданных и невероятно сильных и умелых бойцов.

Такое опасное соседство нервировало и раздражало, что не могло не сказаться на взаимоотношениях внутри небольшой группы странников. Было принято решение оставить грузовик в укромном месте — в глубокой и темной лощине меж двух холмов неясного происхождения (уж слишком правильные были у них формы), а с ним и все самое ценное, вроде драгоценного определителя гнили, оружия и комплекты необычной формы. Дабы не возникало каверзных вопросов. Войцех молча согласился на звучащие неубедительно доводы братьев, но после того, как все высказались вдруг сказал:

— Вы же не монахи Ордена Святого Казимира Странника. Не так ли?

Ни Марко, ни Веллер не ответили, но монах заметил, как напряглись их лица, превратившись в свете огня в демонические маски.

— Я знал, что вы не те, за кого себя выдаете с самого начала. И все потому, что я тоже не монах, и представляю…

— Инквизицию, ха-ха! — невесело улыбнулся Веллер. — Мы догадывались. И что же понадобилось братьям-экзекуторам от простых наемников?

— Разве неясно? Все предельно просто: блюстителей Завета Верных всегда интересуют те, кто пытается проникнуть на территорию Святого Престола под видом монахов Ордена Странников. Тем более, как я думаю, одежда снята с невинно убиенных истинных братьев святого Казимира. А это, сами понимаете, тяжелое преступление и карается смертью путем сожжения. Да только…

Лицо Войцеха всегда немного наивное и простоватое, теперь таковым не казалось: оно стала жестким и непроницаемым, как камень.

— Но я догадываюсь, — добавил он голосом помягче, — что вы имеете к убийствам опосредованное отношение — сие деяние совершили совсем другие люди. Люди того, кто вас нанял. Я прав?

Веллер широко, по-простецки улыбнулся и кивнул. Рука незаметно сдвинулась поближе к поясу. Как, кстати, и рука Марко. Он же был мрачнее тучи, только пальцы чуть подрагивали, разглаживая ткань необычно удобной, но прочной и немаркой куртки, найденной в грузовике.

— Это хорошо, что мы вошли в конструктивное русло диалога. Так вот, мне поручено сделать вам предложение. Вообще-то, предложение должно было прозвучать уже в Санта-Силенции в окружении воинов Креста, но у меня возникло чувство, что тогда будет уже слишком поздно. Поэтому предложение прозвучит раньше: вы будете сотрудничать с Инквизицией против вашего нанимателя?

— Нет. — Сказано было просто и без особой интонации. Просто констатация факта, и ничего более. Ни презрения, ни ненависти, ни страха — лицо Марко абсолютно бесстрастно, словно высечено из мрамора. Красивое и жестокое лицо.

Слово прозвучало сигналом, взмахом красной тряпки перед быком, щелчком спускаемого курка, моментом, разделившим происходящее на «до» и «после», мир и войну.

Револьвер вырвался из плена кобуры, блеснул на огне сверкающей никелировкой и опоздал. Веллер, быстрее которого был лишь его брат Марко, прозванный в Бургундии Невидимой Рукой. И он давал сигнал, отвлекал внимание врага, как оказалось, тщетно.

Тело брата Войцеха выгнулось дугой, носки ботинок зачерпнули раскаленных углей и метнули в сторону только-только достававшего оружие Веллера. Облако огненных искр окружило его, и выстрел бесцельно пронзил пустое место, там, где еще долю секунды назад сидел монах.

Он двигался со скоростью и грацией настоящего хищника, несмотря на изрядные габариты. Марко успел немного сдвинуться в сторону, пропуская замах ногой, выхватил «кобру», но опять опоздал. На исчезающее малое мгновение, но позже, чем Войцех нанес очередной удар. Ребром ладони он ударил по запястью, выбивая оружие из рук, вторым ударом попытался достать лицо Марко, оглушить и обездвижить противника. Но у того был слишком большой опыт драк. Он предугадал движение, слегка сместился вправо и ответил оглушительным апперкотом. Тяжелая челюсть монаха лишь чуть-чуть дернулась, пронзительные глаза затянула мутная пелена, но тут же пропала, заставив их сверкать неудержимой боевой яростью.

Марко едва сдерживал град ударов, что обрушивал на него Войцех. Силы постепенно покидали его, пот катил градом, и он чувствовал, что вскоре не сможет сдерживать бычий напор — монах словно не знал усталости. Но спасение пришло с неожиданной стороны.

Наконец-то переставший кататься по земле, сбивая пламя, Веллер, воспользовавшись револьвером как дубинкой, ударил Войцеха по бритому затылку. Инквизитор тяжело опустился рядом с Марко, попытался встать, но ноги бессильно расползались, и он остался сидеть, широко их разведя. Обвел мутным взглядом братьев, прохрипел:

— Я рассчитывал на ваше благоразумие…

— Извини, брат Войцех, — Веллер постоянно морщился от ожогов на лице, с трудом говорил, но фразу закончил, — единственное, на что ты можешь рассчитывать — это моя пуля.

Длинный язык пламени вырвался из блестящего ствола, но сам выстрел инквизитор уже не услышал. Тяжелая пуля калибра одиннадцать и четыре миллиметров отшвырнуло беспомощное тело в темноту. Потом еще долго Веллер и Марко слышали, как катиться Войцех вниз, в черный овраг, ломая по пути кусты и небольшие деревца, пока, в конце концов, они не услыхали шумный всплеск.

— Контрольный? — предложил Марко, счищая песок и грязь со своего пистолета.

— Ты не доверяешь моей руке, братец? — удивился Веллер, заменяя в револьвере опустевшую гильзу на маслянистый на ощупь новый патрон. Барабан с щелчком встал на место.

— Доверяю, братец, конечно же, доверяю.