"Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь" - читать интересную книгу автора (Махарши Рамана)

Это удивительно, какой скрытой была упадеша Шри Бхагавана, то есть руководство или наставление, кото­рое он давал своим ученикам, — не существует точного английского перевода этого слова. Хотя он был доступен всем одинаково, хотя вопросы обычно задавались от­крыто и Махарши отвечал публично, руководство, да­ваемое каждому ученику, было, тем не менее, исклю­чительно прямым и приспособленным к его характер­ным особенностям. Когда однажды Свами Йогананда, имеющий в Америке множество последователей, спро­сил Шри Бхагавана о духовном наставлении, которое следует давать людям для их духовного подъема, он от­ветил: «Оно зависит от темперамента и духовной зре­лости человека. Тут не может быть массовой инструк­ции». Достаточно вспомнить рассказы об уже упоми­навшихся четырех почитателях — Эчамме, Матери, Шивапракашаме Пиллае и Натеше Мудальяре, чтобы осознать, как сильно разнилось их «лечение».

Шри Бхагаван был чрезвычайно активен — он сам говорил об этом, хотя никто из испытавших его Ми­лость не нуждался в каком-либо подтверждении. Но активность Махарши была так скрыта, что случайные, посетители и те, кому не удалось ее воспринять, ве­рили, что он совсем не дает упадешу или равнодушен к нуждам духовных искателей. Встречалось много та­ких, подобных брахману, который пытался отговорить Натешу Мудальяра от посещения его.

Крайняя важность этого вопроса состоит в том факте, что (за исключением редчайших случаев, таких, как сам Шри Бхагаван) Реализация возможна только благодаря Милости Гуру. Шри Бхагаван, как и другие Учители, совершенно ясно высказывался об этом. По­этому для садхака (духовно устремленного) было совершенно не достаточно знать, что учение Махар­ши — великое и его присутствие — вдохновляющее; бы­ло необходимо знать, что он — Гуру, дающий дикшу (посвящение) и упадешу (наставление).

Термин «Гуру» используется в трех смыслах. Он мо­жет означать человека, который, хотя и не имеет ду­ховного достижения, облачен (подобно рукоположе­нию священника) полномочиями давать посвящение и упадешу. Его положение часто бывает наследствен­ным, а сам он чем-то напоминает домашнего доктора, следящего за духовным здоровьем. Во втором случае Гуру может быть тот, кто, в дополнение к вышеска­занному, имеет некоторое духовное достижение и в со­стоянии руководить учениками настолько более мощ­ной упадешей, насколько он сам продвинулся (хотя действительные практики, которые он предписывает, могут быть такими же). Но в высочайшем и самом истинном значении этого слова Гуру — это осознавший Единство с Духом, являющимся Атманом, истин­ным Я всех и всего. Это — Садгуру.

Именно в этом, последнем, смысле Шри Бхагаван употреблял слово «Гуру». Поэтому он говорил: «Бог, Гу­ру и Атман — одно и то же». В «Духовном настав­лении» ^* он так описал Гуру:

«Гуру — тот, кто все время пребывает в бездон­ных глубинах Атмана. Он никогда не видит ка­кой-либо разницы между собой и другими, пол­ностью свободен от ошибочных представлений различия — что он сам уже Просветленный, или Освобожденный, тогда как остальные вокруг него еще пребывают в зависимости, или в темноте не­знания. Его твердость, или самообладание, не мо­гут нарушить никакие обстоятельства, и он никог­да не обеспокоен».

Подчинение этому Гуру — не подчинение чему-ли­бо внешнему себе, но Атману, проявленному внеш­не, чтобы помочь человеку обнаружить Атман внут­ри. «Учитель находится внутри, а медитация является средством удалить невежественное представление, что он — только снаружи. Если бы он был ожидаемым ва­ми незнакомцем, то должен был бы исчезнуть со вре­менем. В чем польза от преходящего существования, подобного этому? Но пока вы думаете об отделенности или о том, что вы есть тело, то Учитель „снаружи” также необходим, и он появится в телесной форме.

Когда же ошибочное отождествление себя с телом исчезнет, то Учитель обнаружится как Атман и ни­что иное» ^*.

Не требует доказательства, что являющийся Гуру в этом высочайшем смысле осознания своего тожде­ства с Абсолютом так не говорит, ибо не осталось эго, дабы утвердить это тождество. Он также не говорит, что имеет учеников, так как, будучи по ту сторону раз­личий, не может состоять в каких-то отношениях.

Хотя джняни (Просветленный) Един с Абсолютом, черты характера внешне продолжают существовать как средство его проявления, так что по человеческим осо­бенностям один джняни может полностью отличаться от другого.

Одной из характерных черт Шри Бхагавана была его практичная проницательность. Не вызывает сомне­ния, что в первые годы пребывания в Тируваннамалае он позволял считать себя мауни (принявшим обет мол­чания) для того, чтобы избежать нарушений внутрен­ней тишины. Точно так же Бхагаван воспользовался тем, что освобожденный в принципе не может до­казывать, что он — Гуру, или допускать внешние свя­зи — для того, чтобы отразить неоправданные требо­вания упадеши от тех, кто в действительности не были его учениками. Удивительно, какой успешной была эта защита, тогда как подлинные ученики здесь не имелись в виду и не затрагивались ею.

Давайте внимательно рассмотрим заявления Шри Бхагавана. Он временами говорил, что не имеет уче­ников, и никогда явно не утверждал, что является Гуру. Несмотря на это Махарши использовал термин «Гуру» как эквивалент для «джняни», не оставляя таким об­разом сомнения, что он был Гуру, и неоднократно при­соединялся к пению песни «Рамана Садгуру».

Более того, когда преданный неподдельно страдал и искал решение, он иногда уверял его так, что не оставлял места сомнениям. Один из учеников, англи­чанин Мэйджер Чадвик, сохранил запись такого за­верения, данного ему в 1940 году:

Мэйджер Чадвик: Бхагаван говорит, что у него нет уче­ников?

Бхагаван: Да.

МЧ: Он также говорит, что Гуру необходим, если че­ловек жаждет достичь Освобождения?

Б: Да.

МЧ: Что тогда я должен делать? Не было ли мое си­дение здесь все эти годы просто бесполезной тра­той времени? Должен ли я уйти и искать какого-то Гуру, дабы получить посвящение? Ведь Бхагаван го­ворит, что он — не Гуру.

Б: Что привело вас сюда издалека и заставило оста­ваться так долго? Почему вы сомневаетесь? При необходимости где-либо искать какого-то Гуру вы давно ушли бы отсюда.

Гуру, или джняни (Просветленный), не видит разницы между собой и другими. Для него все — освобожденные, все едины с ним самим, поэтому как может джняни говорить, что такой-то и такой-то является его учеником? Но неосвобожденный видит все как множество, он видит всех как от­личных от себя, поэтому для него отношение Гу­ру-ученик — действительность, и он нуждается в Милости Гуру, чтобы пробудиться к Реальности. Для него существуют три способа посвящения: при­косновением, взглядом и Молчанием. (Шри Бха­гаван здесь дал мне понять, что его метод — по­священие Молчанием, как он это делал во многих других случаях).

МЧ: Тогда Бхагаван действительно имеет учеников!

Б: Как я уже сказал, с точки зрения Бхагавана учеников нет, но с позиции ученика Милость Гуру подобна океану. Если он приходит с чашкой, то наполнит только чашку. Бесполезно жаловаться на скупость океана: чем больше сосуд ученика, тем больше он способен унести. Все полностью зависит от него.

МЧ: Тогда выходит, что знание — является ли Бхагаван моим Гуру или нет — есть просто дело веры, если Бхагаван не согласится с этим.

Б: (Сидит прямо, повернулся к переводчику и говорит с большой выразительностью). Спросите его, не хо­чет ли, чтобы я дал ему письменное удостоверение с печатью?

Немногие были так настойчивы, как Мэйджер Чад­вик, в своих требованиях гарантии руководства ими. Утверждений, признающих двойственность ученик-Учитель, Шри Бхагаван не делал, но в порядке иск­лючения — какому-нибудь человеку с Пониманием и Устремленностью — он довольно ясно давал понять, что является Гуру; некоторые знали это и без словес­ного подтверждения.

Согласно записям С. С. Когана, бенгальский про­мышленник А. Бозе однажды пытался добиться точ­ного заявления Махарши на эту тему. Он сказал: «Я убежден, что Гуру необходим для успеха усилий садхака (духовного практика)». А затем добавил с лукавой улыбкой: «Шри Бхагаван сочувствует нам?»

Но Шри Бхагаван заплатил ему той же монетой: «Для вас практика необходима. Милость всегда здесь».

После краткого молчания он добавил: «Вы стоите по горло в воде, но тем не менее просите воды».

Даже практика в действительности означает выра­ботку у себя восприимчивости к Милости. Шри Бхага­ван иногда иллюстрировал это, говоря, что хотя солнце и сияет всем, но если вы хотите видеть его, то должны сделать усилие, повернуться и смотреть на него. Про­фессор Венкатарамиах записал в своем дневнике слова Шри Бхагавана, обращенные к миссис Пиггот, англий­ской посетительнице: «Реализация — в большей степени результат Милости Гуру, чем наставлений, лекций, ме­дитаций и т. д. Все они лишь вторичны, тогда как Ми­лость — первичная и сущностная причина».

Некоторые из тех, кто знал его учение из вторых рук, говорили, что он не считает необходимым иметь Гуру, и этим объясняли отсутствие явного посвящения, но Шри Бхагаван недвусмысленно отвергал такую мысль. С. С Коган записал разговор на эту тему с Ди­липом Кумаром Роем, знаменитым музыкантом из Шри Ауробиндо Ашрама.

Дилип Кумар Рой: Некоторые говорят, что Махарши отрицает необходимость Гуру. А другие утверждают противоположное. Кто же из них прав?

Бхагаван: Я никогда не говорил, что Гуру не нужен.

ДКР: Шри Ауробиндо часто ссылается на Вас как не имевшего Гуру.

Б: Все зависит от того, что вы называете словом «Гу­ру». Он не обязательно должен быть в человеческой форме. Даттатрея имел 24 Гуру, включая и пять элементов — Земля, Вода и т. д. Это означает, что каждый объект этого мира был его Гуру. Гуру аб­солютно необходим. Упанишады говорят, что толь­ко он может вывести человека из джунглей интел­лекта и чувственных восприятий. Поэтому Гуру дол­жен быть.

ДКР: Я говорю о Гуру-человеке, а у Махарши его не было.

Б: Я мог иметь его в то или иное время. Разве я не пел гимны Аруначале? Кто есть Гуру? Гуру — это Бог, или Атман. Сначала человек молится Богу ради исполнения своих желаний, но приходит вре­мя, когда он начинает молиться во имя Самого Бога. Тогда, отвечая на молитвы, Бог является ему в той или иной форме — человеческой или другой, — чтобы руководить им как Гуру.

Только когда посетитель возразил, что Шри Бха­гаван сам не имел Гуру, Махарши рассказал об от­сутствии необходимости для Гуру обязательно прини­мать человеческую форму, и было понятно, что это относится к очень редким случаям.

Может быть, именно В. Венкатраман ближе всех подошел к явному признанию, что Махарши был Гуру. Шри Бхагаван сказал ему однажды: «Две вещи должны быть сделаны: сначала — найти Гуру внешнего себе, а потом — найти Гуру внутри. Первую задачу вы уже ре­шили».

Или, возможно, подтверждение, которое получил я сам, было даже более определенным. После несколь­ких недель жизни в Ашраме я ощутил, что Шри Бха­гаван действительно был Гуру, дающий посвящение и руководство. Я написал друзьям в Европе, сообщая об этом, а перед отправкой показал письмо Шри Бха­гавану и спросил, стоит ли посылать его. Он одобрил письмо и, передавая обратно, сказал: «Да, отсылайте его».

Быть Гуру — значит давать посвящение и упадешу. Последние неразделимы, так как нет упадеши без на­чального акта посвящения и нет смысла в посвящении, если за ним не следует упадеша. Поэтому иногда и возникал вопрос, дает ли Шри Бхагаван посвящение или упадешу.

На вопрос, дает ли он посвящение, Шри Бхагаван всегда избегал прямого ответа. В явных случаях не­подготовленности искателя он чаще всего определенно говорил: «Нет». Положительный ответ разрушил бы за­щиту от ничем не оправданных требований посвяще­ния, и пришлось бы принимать одних, отказывать дру­гим, что показалось бы произвольным, вместо того, чтобы оставить это решение собственному пониманию или непониманию спрашивающего. Чаще всего давал­ся ответ, который получил Мэйджер Чадвик. «Есть три способа посвящения: прикосновением, взглядом и Молчанием». Реплика Шри Бхагавана обычно носила характер безличного доктринального высказывания, в котором, однако, содержался ответ на поставленный конкретный вопрос. Последнее утверждение хорошо известно. Согласно представлениям индуизма, эти три способа посвящения иллюстрируются примерами пти­цы, сидящей на яйцах, чтобы птенцы вылупились, ры­бы, которой нужно только смотреть на свою икру (своеобразные яйца), и черепахи, которой требуется лишь думать о них. Посвящение взглядом или Мол­чанием стало очень редким в этом веке. Оно пред­ставляет собой мауна дикшу Аруначалы, или Дакши­намурти, и особенно подходит для прямого пути Са­мо-исследования, которому учил Шри Бхагаван. Поэтому его ответ о трех способах подходил вдвойне: и по сути, и предоставляя удобную маскировку.

Посвящение взглядом было самым несомненным. Шри Бхагаван поворачивался к преданному, остановив на нем свой горящий пристальный взгляд. Свечение, сила глаз Махарши пронизывали почитателя, расстра­ивая течение мысли. Иногда — словно электрический ток, иногда как глубокий мир или половодье света ^*.

Один из почитателей описал это: «Внезапно Бхагаван обратил свои светящиеся, прозрачные глаза на меня. До этого я не мог долго выдерживать его пристальный взгляд. Сейчас я прямо смотрел в эти громадные, за­мечательные глаза, а как долго — не высказать. Они держали меня в какой-то вибрации, отчетливо слыши­мой мне». За этим всегда следовало чувство, несом­ненное убеждение, что ты принят Шри Бхагаваном и с этих пор ты под попечением, тобой руководят. Те, кто знал, вероятно чувствовали, когда такое посвяще­ние происходило, но обычно оно было незаметным. Это могло случиться при пении Вед немногочислен­ными почитателями. В другой раз преданный мог ощу­тить внезапный порыв пойти к Шри Бхагавану перед рассветом или в какое-то другое время, когда у него было мало людей или совсем никого. Посвящение Молчанием являлось одинаково неподдельным. Оно проникало в тех, кто повернулся к Шри Бхагавану в своем сердце, но был не в состоянии физически до­браться до Тируваннамалая. Иногда такое посвящение давалось во сне, как это случилось с Натешей Мудаль­яром.

Никакой Учитель не был столь категоричен, как Шри Бхагаван, в его утверждениях о руководстве и за­щите, раз преданный принят и безмолвное посвящение дано. Он заверил Шивапракашама Пиллая в разъяс­нениях, которые позднее были опубликованы как «Кто я?»: «Как добыча, попавшая в пасть тигра, не может вырваться, так и тот, кто завоевал Милость Гуру, не­сомненно будет спасен и никогда не будет покинут».

Один голландский почитатель, Л. Хартц, мог ос­таться в Ашраме только на короткое время, и, воз­можно, опасаясь, что с отъездом его духовная реши­мость ослабнет, попросил заверений и получил ответ: «Даже если вы забудете Бхагавана, Бхагаван никогда не забудет вас».

Два других преданных, чешский дипломат и мусуль­манский профессор, пораженные необычной силой и прямотой заверения, спросили, касается ли оно только Хартца или всех почитателей, и получили ответ: «Всех».

В еще одном случае преданный, не видя у себя ни­какого прогресса, находился в подавленном состоянии и сказал: «Боюсь, что если так будет продолжаться, то я отправлюсь в ад». Шри Бхагаван тогда ответил: «Если вы уйдете, Бхагаван пойдет следом и вернет вас назад».

Даже обстоятельства жизни почитателя Гуру фор­мирует так, чтобы содействовать его садхане (духов­ному продвижению). Одному из почитателей Махарши сказал: «Учитель пребывает одновременно внутри и снаружи, ибо Он создает условия для вашего движения вовнутрь и в то же время внутренне готовит подтя­гивание вас к Центру».

Если человек, который не повернулся к Шри Бха­гавану в сердце своем, спрашивал, дает ли он упадешу, то Махарши мог приготовить какой-нибудь загадочный ответ или вообще никакого. В любом случае вероятнее предположить ответ отрицательный.

По сути, его упадеша, как и его посвящение, да­валась в безмолвии. Ум молчаливо поворачивался в направлении, в котором ему следовало устремиться. Ожидалось, что преданный поймет это. Очень немно­гие нуждались в словесных заверениях.

История В. Венкатрамана, который уже упоминал­ся, поясняет это. В юности он был ревностным по­читателем Шри Рамакришны, но почувствовал потреб­ность в живом Гуру, в плоти и крови, и поэтому взмо­лился ему со всей страстью пылкого желания: «Учитель, подарите мне живущего Гуру, не менее со­вершенного, чем Вы сами». Совсем скоро после этого он услышал о Шри Рамане, уже несколько лет жившем в Ашраме у подножия Горы. Венкатраман пошел туда с гирляндой цветов для подношения. И так случилось (как всегда случается, когда желательно), что при его прибытии в Холле больше никого из посетителей не было. Шри Бхагаван сидел, откинувшись на кушетке, а позади него, на стене, висел портрет Шри Рама­кришны, которому Венкатраман молился. Шри Бха­гаван разделил гирлянду пополам; одну половину он попросил служителя положить на портрет, а дру­гую — на лингам в храме Матери. Венкатраман чувст­вовал себя легко и непринужденно. Он был дома, его цель достигнута. Венкатраман рассказал историю сво­его прихода. Шри Бхагаван спросил: «Вы знаете о Дак­шинамурти?»

«Я знаю, что он давал безмолвную упадешу», — был ответ.

И Шри Бхагаван сказал: «Это упадеша, которую вы получите здесь».

Эта безмолвная упадеша была, на самом деле, очень разнообразной. Шри Бхагаван говорил и писал больше всего о вичаре, или Само-исследовании, а по­этому возникало мнение, что он предписывал только джняна-маргу, Путь Знания, который большинство лю­дей считали слишком крутым в этом веке. Но, фак­тически, Шри Бхагаван был универсален и обеспечи­вал духовное руководство для каждого темперамента — на пути Преданности не меньше, чем на пути Зна­ния. Любовь и преданность ему — мост через бездну к спасению. Он имел много почитателей, которым не предписывал другого Пути.

Тот же Венкатраман через некоторое время стал беспокоиться, что ему не дали садхану — то есть у него не было практики для выполнения — и пожаловался.

— А что привело вас сюда? — спросил Шри Бха­гаван.

— Размышление о Вас, Свами.

— Тогда это также ваша садхана. Этого достаточно.

И действительно, мысль, или воспоминание, о Бха­гаване начала сопровождать Венкатрамана всюду, что­бы стать неотделимой от него.

Путь преданности и в самом деле не отличается от подчинения. Вся ноша сбрасывается на Гуру. Это Шри Бхагаван тоже предписывал. Одному из предан­ных он сказал: «Отдайтесь мне, и я сражу ум», а дру­гому: «Только сохраняйте спокойствие, и Бхагаван сде­лает остальное». Еще одному почитателю, Дэвараджа Мудальяру, он сказал: «Ваше дело только подчиниться и все оставить мне». И он часто говорил: «Есть два пути: или спрашивать себя „Кто я?”, или подчиниться Гуру».

И все же подчиниться, сохранять ум спокойным и полностью восприимчивым к Милости Гуру, нелегко. Это требует постоянного усилия, постоянного вспоми­нания, и лишь сама Милость Гуру делает подобное возможным. Много отработанных практик, преданно­сти или иных, помогают почитателям в их попытках, и Шри Бхагаван одобрял и разрешал использование таких средств, хотя редко сам действительно предпи­сывал их.

Наиболее мощной, хотя и незримой, была сила сат-санга. Буквально это слово означает «связь с Бы­тием», но как средство садханы обычно подразумевает «связь с человеком, осознавшим Сат, или Бытие». Шри Бхагаван говорил о сат-санге в самых высоких вы­ражениях. Первые пять из «Дополнения к Сорока сти­хам» ^* посвящены восхвалению сат-санга.

Рассказ об их включении в текст очень характерен. Приемная дочь Эчаммы нашла один из них, написан­ный на санскрите, на листе, в который завернули пакет сладостей, и была так тронута содержанием стиха, что выучила его наизусть и прочитала перед Шри Бхага­ваном. А он, видя важность стиха, сделал перевод на тамили. В это время Махарши составлял сорок допол­нительных стихов ^*, сочиняя одни и переводя другие, и этот стих вместе с остальными четырьмя, тоже пе­реведенными с санскрита, был включен в текст. Третий из них ставит общение с Учителем выше всех осталь­ных методов. «Если общение с Мудрецами достигнуто, нужны ли различные методы самодисциплины? Когда с юга дует прохладный, легкий ветерок, в чем польза веера?»

Общение со Шри Бхагаваном вырабатывало тон­кую алхимию, даже несмотря на то, что результаты могли стать видимыми лишь годы спустя. Иногда он открыто говорил преданным о ценности такого обще­ния для них. Махарши однажды сказал Ранга Айяру, школьному приятелю, упомянутому в главе 3: «Если вы пребываете с джняни, то он дает вам уже соткан­ную одежду», подразумевая, что остальные методы да­ют нить, а одежду нужно ткать самому.

Сундареш Айяр стал почитателем в двенадцать лет. Когда ему было около девятнадцати, возросла неудов­летворенность собой, так как он чувствовал необхо­димость более сознательного и ревностного усилия. Сундареш был домохозяином, живущим в городе, но посещал Шри Бхагавана почти ежедневно. Теперь, од­нако, он решил, в качестве строгого наказания, не идти снова до тех пор, пока не разовьет такую непривя­занность и искренность цели, которые сделают его за­служивающим Общения. Около ста дней он не появ­лялся, а потом пришла мысль: «Насколько я стал луч­ше, не видя Бхагавана?» И Сундареш отправился. Шри Бхагаван встретил его у входа в Скандашрам и при­ветствовал вопросом: «Насколько вы стали лучше, не посещая меня?» Затем Махарши рассказал ему о важ­ности и действенности сат-санга, даже если ученик не ощущает его действия на себе или не замечает ка­кого-либо улучшения в себе. Шри Бхагаван сравнил сат-санг с матерью, кормящей своего ребенка ночью, когда тот спит. Наутро малыш думает, что не ел, хотя мать знает, что он ел и что на самом деле пища под­держивает его.

Этот пример подразумевает большее, чем пользу, автоматически вытекающую из жизни в атмосфере Мудреца: он предполагает сознательное направление внимания Учителем. Однажды Шри Бхагаван дал уди­вительное подтверждение этому, хотя пережившие сат-санг в подтверждении не нуждаются. Сундареш Айяр сочинил на тамили песню, восхваляющую Бха­гавана, упоминая о Милости, истекающей из его глаз для поддержки преданных, и Шри Бхагаван поправил его: «Нет, не истекающую, но испускаемую, поскольку это сознательный процесс направления Милости к лю­дям, избранным для этого».

Ученик тоже должен делать усилие, чтобы полно­стью использовать Милость Учителя, и для этого Шри Бхагаван постоянно предлагал метод, именуемый ви­чарой, вопрос «Кто я?». Такой была садхана, которую он принес для встречи нужд нашего века и относи­тельно нее не было ничего секретного или тайного. Махарши был совершенно категоричен в утверждении ее огромного превосходства над другими духовными практиками. «Само-исследование — это единственное безошибочное средство, единственное прямое средство для осознания ничем не обусловленного, абсолютного Бытия, которым вы в действительности являетесь...

Попытка уничтожить эго, или ум, иными садханами, нежели Само-исследование, в точности напоминает вора, переодевающегося полицейским, чтобы поймать вора, то есть себя. Только Само-исследование может открыть истину, что ни эго, ни ум в действительности не существуют, и дать возможность человеку осознать чистое, неразличенное Бытие Атмана, или Абсолю­та. Осознавшему Атман ничего не остается для по­знания, ибо Он есть совершенное Блаженство, Он есть Всё» (Евангелие Махарши, часть II ^*).

«Цель Само-исследования состоит в том, чтобы сфокусировать цельный ум на его Источнике. Следо­вательно, это не тот случай, когда одно „я” ищет другое „я”» (Там же ^**).

Сфокусировать цельный ум на его Источнике, по­вернуть его вовнутрь, на себя. Предписывалось сесть в медитацию, вопрошая «Кто я?» и в то же время фо­кусируя внимание на сердце, не физическом органе с левой стороны груди, а духовном сердце справа. В зависимости от характера задающего вопрос, его зре­лости, Шри Бхагаван обычно сначала подчеркивал фи­зический или ментальный аспект, концентрацию на Сердце или вопрос «Кто я?».

Духовное сердце с правой стороны груди не явля­ется одной из йогических чакр (центров); это центр и источник эгоистического «я» и жилище Я, или Атмана, а потому и место Соединения. Когда его спрашивали, есть ли какое-нибудь духовное или иное основание для локализации Сердца в этом месте, Шри Бхагаван говорил, что сам обнаружил это, а позднее нашел подтверждение в одной из книг по аюрведе (ин­дусской медицине) на языке малаялам ¹. Те, кто сле­довал его предписаниям, также убеждались в этом. Вопрос о расположении духовного Сердца настолько фундаментален для применения вичары, что стоит вос­произвести здесь разговор из «Евангелия Махарши», в котором Шри Бхагаван детально разъяснил его.

Почитатель: Шри Бхагаван точно определил особое место для Сердца внутри физического тела, а имен­но, что Оно находится в грудной клетке, двумя пальцами правее средней линии груди.

Бхагаван: Да, согласно свидетельству Мудрецов, это есть Центр духовного переживания. Духовный Сер­дечный центр совершенно отличен от физического мускульного органа, перегоняющего кровь и изве­стного под таким же названием. Он не является органом тела. Все, что вы можете сказать о Сердце, это что Оно есть подлинное Ядро вашего бытия, которому вы на самом деле идентичны (что бук­вально и передается словом на санскрите ^*), бодр­ствуете ли вы, глубоко спите или видите сны, за­няты ли работой или погружены в самадхи.

П: В этом случае как же Оно может быть локализовано в какой-либо части тела? Установление места для Сердца будет подразумевать установление физио­логических ограничений на ТО, лежащее за пре­делами пространства и времени.

Б: Совершенно верно. Однако человек, спрашивающий о положении Сердца, рассматривает себя сущест­вующим с телом или в теле... Так как в течение бестелесного переживания Сердца как чистого Со­знания Мудрец совсем не сознает тела, то абсо­лютное переживание локализуется им в пределах физического тела чем-то вроде чувства воспоми­нания, сформированного в то время, когда он уже тело сознает.

П: Для людей, подобных мне, не имеющих ни прямого переживания Сердца, ни следующего из него вос­поминания, достаточно трудно понять этот вопрос. О самом положении Сердца нам, возможно, ос­тается только строить догадки.

Б: Если определение положения Сердца должно зави­сеть от предположений, пусть даже и невежествен­ного человека, то вопрос, безусловно, не стоит серь­езного обсуждения. Но оно не зависит от ваших догадок, а определяется безошибочной интуицией.

П: У кого же имеется эта интуиция?

Б: У каждого.

П: Не даст ли мне Шри Бхагаван взаймы интуитивное знание Сердца?

Б: Нет, не Сердца, но положения Сердца относительно вашей индивидуальности.

П: Шри Бхагаван хочет сказать, что я интуитивно знаю, где находится Сердце в физическом теле?

Б: А почему бы и нет?

П: (Указывая на себя). Это ко мне лично относятся слова Шри Бхагавана?

Б: Да. Это и есть интуиция! Куда вы только что указали на себя жестом? Разве вы не направили свой палец на правую сторону груди? Это как раз и есть место расположения Сердечного центра.

П: Итак, не имея непосредственного знания о Сер­дечном центре, я должен зависеть от этой инту­иции?

Б: А что здесь ошибочного? Когда школьник говорит: «Это я решил задачку правильно» или когда он предлагает вам: «Давайте я сбегаю и получу для вас книгу», разве он указывает на голову, которая правильно решила задачу, или на ноги, которые бы­стро понесут его доставать вам книгу? Нет, в обоих случаях он совершенно естественно покажет паль­цем на правую сторону груди, выражая таким про­стым жестом ту глубокую истину, что Источник чувства «я» в нем находится здесь. Только безоши­бочная интуиция заставляет его именно таким об­разом указывать на себя, на Сердце, которое есть Атман. Это действие является полностью бессоз­нательным и всеобщим, то есть оно одинаково для каждого человека. Какое еще более сильное, чем это, доказательство местоположения Сердечного центра в физическом теле вам требуется?

Наставление, в таком случае, заключалось в том, чтобы сесть, концентрируясь на сердце с правой сто­роны, и спрашивать «Кто я?» Когда при медитации поднимаются мысли, нужно не следовать за ними, а наблюдать их и спрашивать: «Что такое эта мысль? Откуда она пришла? И к кому? Ко мне... И кто я?» Таким образом каждая мысль исчезает, когда тщатель­но исследована и повернута обратно к основной «я»-мысли. Если поднимаются нечистые мысли, то они должны быть обработаны тем же способом, потому что садхана действительно делает то, к чему призывает психоанализ, — она убирает грязь из подсознания, под­нимает ее к свету дня и уничтожает. «Да, при меди­тации возникают все виды мыслей. Но именно это и нужно, ибо выводится то, что скрыто в вас. Как они могут быть уничтожены до тех пор, пока не возник­нут?» («Евангелие Махарши»).

Все мыслеформы несвойственны этому виду ме­дитации. Иногда какой-нибудь почитатель спрашивал Шри Бхагавана, можно ли использовать при исследо­вании такую тему, как «Я — Он», или иную, но Махарши всегда запрещал это. Однажды, когда почитатель пред­лагал одну тему за другой, он разъяснил: «Все мысли несовместимы с Реализацией. Исключать мысли о себе и все остальные — это как раз то, что надо делать. Мыс­ли — одно, а Реализация — совершенно другое».

На вопрос «Кто я?» ответа нет. Здесь не может быть ответа, ибо этот вопрос растворяет «я»-мысль, которая является источником всех остальных мыслей, и прони­кает по ту сторону, к Тишине, где мысли нет. «Внуша­емые ответы на исследование, такие как „Я — Шива”, в медитации давать уму не следует. Истинный ответ придет сам собой. Любой ответ эго будет неправиль­ным». Ответом служит пробуждение струи осознания, или сознавания, упомянутой в конце главы 1, вибриру­ющей как сама сущность бытия искателя и, тем не ме­нее, безличной. При постоянной практике эта струя воз­никает все более и более часто, пока не становится не­прерывной — не только в течение медитации, но также в речи и действии, составляя их основу. Даже тогда все еще необходимо применять вичару, поскольку эго будет пытаться прервать струю сознавания, и если это хоть раз допустить, оно будет постепенно наращивать силу и затем сражаться за возвращение верховенства, подо­бно неевреям, которым иудеи позволили остаться в Обе­тованной Земле. Шри Бхагаван настаивал (например, в своих ответах Шивапракашаму Пиллаю), что вопро­шание должно поддерживаться до самого конца. Какие бы состояния, какие бы силы, какие бы восприятия или видения ни могли приходить, всегда есть вопрос, к кому они приходят, до тех пор, пока не останется только Атман.

Действительно, видения и психические силы могут отвлекать внимание, закрепляя ум внизу так же эф­фективно, как привязанность к физической силе или удовольствию, и обманывая его представлением, что он преобразован в Атман. И, как и в случае земных сил и удовольствий, страстное желание их даже более вредно, чем обладание ими. Нарасимхасвами как-то сидел перед Шри Бхагаваном, переводя на тамили книгу о жизни и высказываниях Вивекананды. Он по­дошел к описанию хорошо известного эпизода, когда единственное прикосновение Шри Рамакришны дало Вивекананде возможность восприятия всех вещей как единой субстанции. И тут Нарасимхасвами осенила мысль, не желательно ли такое восприятие и не мог ли Шри Бхагаван тоже дать эту способность ему при­косновением или взглядом. Как это часто случается, вопрос, обеспокоивший его, был тотчас поднят другим почитателем. Эчамма спросила, не могут ли предан­ные достигать сиддх (сверхобычных сил). В тот период Шри Бхагаван сочинял «Сорок стихов о Реальности», произведение, которое — со своим Дополнением — мо­жет рассматриваться как его собственная формулиров­ка доктрины, и он сочинил строфу в ответ на этот вопрос. «Твердо пребывать в Реальности, которая веч­на, — вот подлинное достижение (сиддхи). Все другие достижения подобны тому, чем владеют во сне. Имеют ли они реальность для пробудившегося? Будут ли те, кто установился в Реальности и свободен от иллюзии, заботиться о таких вещах?» ^*

Оккультное — препятствие к духовному. Оккульт­ные силы и, даже более, желание этих сил, задержи­вают стремящегося. Об этом говорится в Дэвикалот­таре, высокоавторитетном священном тексте, который Шри Бхагаван перевел с санскрита на тамили: «Не следует принимать чудотворные силы или амулеты, да­же когда они прямо предложены, ибо они подобны веревкам для спутывания зверя и рано или поздно по­тащат искателя вниз. Высочайшее мукти (Освобож­дение) не лежит на этом пути. Его нет нигде, кроме как в Бесконечном Сознании».

После этого отступления возвратимся к основной теме. Шри Бхагаван предписывал Само-исследование не только как технику медитации, но также и как технику жизни. На вопрос, должна ли вичара применяться всегда или только в установленное для медитации время, он отвечал: «Всегда». Это проливает свет на его отказ сан­кционировать отречение от мирской жизни, поскольку сами обстоятельства, которые препятствовали садхане, таким образом превращались в инструменты садханы. В конечном счете, садхана есть просто наступление на эго, и никакое количество экстаза или медитации не может привести к ее успеху до тех пор, пока эго остается прочно закрепившимся в надежде и страхе, амбиции и обиде, в любом типе страсти или желания. Шри Рама и царь Джанака были свободны от привязанности, хотя они и жили в миру; садху, который скатывал с Горы булыжники на Шри Бхагавана, был опутан привязан­ностями, хотя он и отрекся от мира.

В то же время это не означает, что без какого-либо плана кампании борьбы с эго просто бескорыстного действия достаточно. Ведь эго является тонким, цеп­ким и будет находить убежище даже в действиях, на­правленных на его уничтожение, гордясь унижением или наслаждаясь аскетизмом.

Само-исследование, проводимое в повседневной деятельности запрашиванием себя, кому приходит на ум любая мысль, и есть план такой кампании, причем очень эффективной. Когда вичара применяется к со­вершенно не волнующей мысли, скажем, к мнению о книге или фильме, то может показаться, что это не так; но примененное к волнующей мысли Само-ис­следование имеет необычайную силу и поражает сам корень страстей. Человек обижен и чувствует негодо­вание — кто обижен или негодует? Кто удовлетворен или подавлен, гневается или торжествует? Человек впа­дает в мечтания или визуализирует возможные три­умфы, и эго после этого увеличивается столь же силь­но, насколько уменьшается медитацией; и в такой мо­мент требуется сила и бдительность, чтобы вынуть меч вичары и пробиться сквозь преграду.

В разнообразных активностях жизни Шри Бхагаван наряду с вичарой предписывал также отдачу себя и под­чинение Божественной Воле. Он сравнивал человека, думающего, что это он несет свои собственные ноши и ответственность, с пассажиром в поезде, который упрямо держит свой багаж, хотя поезд одинаково везет все, и с мудрым пассажиром, положившим багаж на полку и удобно отдыхающим. Все предписания и при­меры, которые он давал, сходились на одной точке ос­лабления своекорыстия, эгоизма, и резкой критики ил­люзии «Я-есть-делатель».

Известный деятель партии индийского националь­ного Конгресса Джамналал Баджаджи однажды пришел в Ашрам и спросил: «Является ли желание свараджа (политической независимости Индии) правильным?»

Шри Бхагаван ответил: «Да, продолжительная прак­тическая работа для этой цели постепенно расширяет перспективу таким образом, что индивидуальность по­степенно погружается в интересы страны. Такое по­глощение индивидуальности желательно, и ее карма является нишкамъя кармой».

Торжествующий, возможно, из-за того, что получил от Свами одобрение своих политических целей, и же­лающий еще более определенных заверений, Джамна­лал сразу же спросил о том, что, казалось, логически вытекало из предшествующего: «Если сварадж достиг­нут после продолжительной борьбы и страшных жертв, разве человеку не позволительно радоваться такому ре­зультату?»

Но он был разочарован. «Нет, в ходе борьбы ему следует подчинить себя Высшей Силе, чье Могущество должно сохраняться в уме и никогда не исчезать из поля зрения. Как тогда он может ликовать? Ему не следует даже заботиться о результатах своих действий. Только тогда действие становится нишкамья (бескоры­стным)».

Другими словами, результат деятельности остается за Богом и всё, за что следует отвечать, — чистота и незаинтересованность активности. Более того, выпол­нением того, что правильно, просто потому, что это правильно, без личной заинтересованности, человек приносит пользу другим даже независимо от видимых достигнутых результатов и более эффективным, хотя и более тонким способом, чем могут показать резуль­таты. Это также самый прямой путь помощи себе. Действительно, незаинтересованную деятельность можно назвать настоящим банковским счетом, акку­мулирующим хорошую карму, которая сформирует бу­дущую судьбу человека.

В случае, подобном этому, отвечая на вопрос не­коего посетителя, Шри Бхагаван объяснил, что склад ума может сделать социальную или политическую ак­тивность садханой, имеющей силу, но он отговаривал своих преданных от занятий такой деятельностью. До­статочно того, чтобы они выполняли свои собственные жизненные обязанности с чистотой и незаинтересо­ванностью, делая то, что правильно, потому что это правильно. Даже хотя нынешнее состояние мира ка­жется лишенным гармонии, оно является частью более обширной Гармонии, и совершенствованием Самопоз­нания человек может и постичь эту Гармонию, и ока­зать гораздо большее гармоничное влияние на мир, чем попытками изменить ход событий. Учение Шри Бхагавана по этому вопросу суммировано в его раз­говоре с Полем Брантоном:

Поль Брантон: Не выскажет ли Махарши свое мнение о будущем мира, поскольку мы живем в критиче­ские времена?

Бхагаван: Почему вы должны беспокоиться о будущем? Вы даже не знаете как следует настоящее. Поза­ботьтесь о настоящем, а будущее само позаботится о себе.

ПБ: В ближайшее время мир войдет в новую эру друж­бы и взаимопомощи или он скатится к хаосу и вой­не?

Б: Существует Он, правящий миром, и это Его задача — наблюдать за миром. Давший миру жизнь, Он знает также и как заботиться о нем. Несет бремя этого мира Он, а не вы.

ПБ: Но если посмотреть вокруг непредвзятыми гла­зами, то трудно увидеть, где пригодилась эта ве­ликодушная забота.

Б: Каковы вы, таков и мир. Без понимания самого себя в чем польза от попыток понять мир? Ис­катели Истины вопрос о понимании мира не рас­сматривают. Люди впустую тратят свою энергию на все такие вопросы. Сначала найдите Истину по­зади вас самих, и тогда вам будет легче понять Ис­тину позади мира, частью которого вы сами яв­ляетесь.

Следует заметить, что в этом последнем предло­жении Шри Бхагаван использует слово «сами» для обозначения эго, которое задающий вопрос в данный момент считает собой. Истинное Я есть не часть мира, а Атман и Творец мира.

Предписание использовать Само-исследование в разнообразных активностях жизни было расширением его традиционного применения и адаптацией к нуждам нашего времени. При его прямом употреблении в ка­честве медитации Само-исследование является чистей­шей и наиболее древней садханой. Хотя Само-иссле­дование пришло к Шри Бхагавану спонтанно и без обу­чения, оно лежит в русле традиции древних риши. Муд­рец Васиштха писал: «Это исследование „Кто я?” есть поиск Атмана, и его называют огнем, который сжи­гает семена ядовитого роста умозрительного мышле­ния». Однако прежде оно существовало только как чи­стая джняна-марга (Путь Знания), простейшая, так же как и самая глубокая, последняя тайна, передаваемая только искателям с наиболее ясным пониманием, что­бы они следовали ей в постоянной медитации, вдали от соблазнов мира. Карма-марга (Путь Действия), с дру­гой стороны, была путем для тех, кто оставался жить в миру, и включала, как определено в Бхагавад-Гите, жизнь служения и действия без привязанности к плодам действий, то есть незаинтересованные, лишенные и кап­ли эгоизма. Эти два пути сейчас сплавлены в один, делая новый путь приспособленным к современным условиям нашего века. Путь, которому можно следовать молча, в конторе или в мастерской не в меньшей степени, чем в ашраме или в пещере, с внешними обрядами или без них, просто медитируя в определенное время и затем вспоминая в течение дня.

«Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы» ^*. С точки зрения Учения это высказывание Христа исполнено открытым про­возглашением окончательного и наиболее тайного Пу­ти и его адаптацией к нашему веку. Это как раз то, что сделал Шри Бхагаван.

Действительно, новый путь есть нечто большее, чем сплав джняна-марги и карма-марги; он есть также и бхакти (Любовь и Преданность), ибо порождает чи­стую любовь — любовь к Атману, Внутреннему Гуру, которая есть любовь к Бхагавану, любовь к Богу. Шри Бхагаван сказал в «Евангелии Махарши»: «Вечное, непрерывное, естественное Состояние пребывания в Атмане есть джняна. Чтобы пребывать в Атмане, вы должны любить Атман. Поскольку Бог есть, в дей­ствительности, Атман, то любовь к Атману есть Любовь к Богу, и это есть бхакти. Таким образом, джняна и бхакти — одно и то же» ^*.

Пути джняны и бхакти, которые Шри Бхагаван предписывал, могут представляться совершенно раз­личными, но в действительности они гораздо ближе, чем может показаться, и один не устраняет другого: фактически оба пути могут сплавляться в единый интегральный Путь, только что охарактеризован­ный.

С одной стороны, подчинение внешнему Гуру ведет, посредством его Милости, к внутреннему Гуру, кото­рого ищет, чтобы открыть, вичара; с другой стороны, вичара ведет к покою и подчинению. Оба метода бо­рются за непосредственное затихание ума, только в первом случае более перед внешним, а во втором — более перед внутренним Гуру. Косвенные методы сад­ханы ищут, скорее, усиления и укрепления ума, для того чтобы он мог окончательно добиться достаточной си­лы и широты и капитулировать перед Духом. Подобное Шри Бхагаван и относил к «вору, переодевающемуся полицейским, чтобы схватить вора, которым он сам является». Конечно, правильно, что ум должен быть ук­реплен и очищен прежде, чем он подчинится, но с использованием вичары при Милости Шри Бхагавана это происходит автоматически.

Один из почитателей, Кришна Дживраджани, как-то спросил об этом: «В книгах говорится, что сле­дует развивать все хорошие, или божественные, каче­ства для того, чтобы подготовить себя к Само-реали­зации».

И Шри Бхагаван ответил: «Все хорошие, или бо­жественные, качества включены в джняну (Знание), а все дьявольские, или асурические, — в аджняну (неве­дение). Когда приходит джняна, вся аджняна уходит, и все божественные качества приходят автоматически. Если человек — джняни, то он не может солгать или сделать что-либо неправильное. В книгах, без сомне­ния, говорится, что нужно культивировать одно каче­ство за другим и, таким образом, подготовиться к окончательной мокше (Освобождению). Но для тех, кто следует джняне или вичара-марге, их садхана сама по себе вполне достаточна для приобретения всех боже­ственных качеств; им не надо делать что-либо еще».

Может, однако, возникнуть вопрос, насколько ви­чара доступна фактически. В «Духовном наставлении», составленном вскоре после того, как Шри Бхагаван пришел из Скандашрама, говорится, что один из по­читателей спросил: «Возможно ли всем искателям, не­зависимо от их духовной зрелости, сразу выбирать и практиковать этот метод исследования в поиске Атмана?» И Шри Бхагаван ответил: «Нет, этот Путь предназначен только для подготовленных душ. Другим следует получить необходимую тренировку и практи­ковать, принимая такие иные методы, которые под­ходят к их индивидуальному развитию, умственному и духовному».

Похожий ответ был дан и в период пребывания Махарши в пещере Вирупакша — в наставлениях, опуб­ликованных как «Шри Рамана Гита» ^*. «Другие мето­ды» включают в себя религиозные обряды и обряды почитания, медитацию, повторение священных формул — мантр, а также контроль дыхания. Они слу­жат не только подготовкой к практике вичары, но могут применяться совместно с ней. Многие почитатели го­ворили Шри Бхагавану, что используют такие методы, предписанные некоторыми Гуру, или просили его раз­решения применять их, и он милостиво слушал и одоб­рял. Но, когда кто-либо решал оставить эти («другие») методы, он также одобрял это. Один из преданных как-то сказал ему, что не получает более поддержки от других методов, используемых им ранее, и просил раз­решения отказаться от них, и Махарши ответил: «Да, все другие методы только ведут к вичаре».

В течение более позднего периода, в Ашраме у под­ножия Горы, не было сделано записей о каких-либо ограничениях на условия использования вичары, в то время как она, вместе с концентрацией на Сердце, не­двусмысленно предписывалась всем, кто спрашивал о Пути. Это может вести к выводу, что в новой форме, в которой Шри Бхагаван представил ее, вичара дела­лась реально доступной только тем, кто, посредством его Милости, стремился использовать ее.

С другой стороны, было также замечено, поскольку для этого имелись доказательства, что лишь немногие стремились практиковать вичару. Действительно, боль­шинство из приходящих в Ашрам и просивших разъ­яснений жизненных тайн или некоторой системы тре­нировки для очищения и усиления их характеров были столь очевидно далеки от понимания доктрины адвай­ты или практики садханы Само-исследования, что по­верхностному наблюдателю было трудно не почувст­вовать разочарования или досады той малостью уте­шения, которая, казалось бы, им давалась. Однако только поверхностному, ибо при более близком рас­смотрении чувствовалось, что действительный ответ был не словесным, но влиянием Тишины, которая на­чинала пропитывать ум спрашивающего.

В своих разъяснениях Шри Бхагаван твердо при­держивался конечной истины, которую признает толь­ко джняни, а именно — он оставался верным принци­пу, что, будучи по ту сторону различий, джняни не име­ет связей и поэтому никого не называет своим учеником; но его безмолвная Милость, действующая на ум, давала тому возможность искать для себя на­иболее подходящие «другие методы» своего развития, как уже было сказано при разговоре о тех, кто просто старался подчиниться и сохранять ум в покое. В сло­весных предписаниях необходимости не было. Каждый получал помощь, соответствующую его природе, про­порционально своему пониманию и преданности. «Ми­лость Гуру подобна океану. Тот, кто пришел с чашкой, сможет наполнить только ее. Бесполезно сетовать на скупость океана. Чем больше сосуд приходящего, тем больше он сможет унести с собой. Все полностью за­висит от него».

Пожилая француженка, мать одного из преданных, как-то посетила Ашрам. Она не понимала и не стре­милась понять философию, но после визита стала ис­кренней католичкой, хотя раньше была ею лишь но­минально; и она признала, что это изменение про­изошло благодаря влиянию Шри Бхагавана. События, подобные этому, в большей степени составляли дава­емое Махарши обучение, нежели словесные толкова­ния.

Могло также случиться, что постоянно возрастаю­щая Милость Шри Бхагавана со временем привязы­вала к нему почитателей более крепко и таким об­разом готовила их сердца для вичары посредством преданности. Не только почитатели, но также и более случайные посетители ощущали, каким мягким, каким лучезарным стало его лицо в последние годы. Через Любовь он вел к Знанию, так же, как вичара вела через Знание к Любви. Преданность ему поворачивала ум вовнутрь, к Атману, который он проявил, так же, как поиск Атмана внутри пробуждал неограниченную любовь Атмана, проявленного в нем.

Один преданный выразил это так: «Смотришь на его лицо, такое овладевающее вниманием, такое не­вероятно милостивое и такое мудрое и, тем не менее, с невинностью новорожденного младенца, — он знает всё, что существует для познания. Иногда вибрация на­чинается в Сердце — Бхагаван — это ядро моего бытия приняло форму, мое собственное воплощенное серд­це — Кто я? — И таким образом любовь ведет к ис­следованию» ^*.

Это было необычным для Учителя — открыто опи­сывать технику садханы словесно и письменно, как практиковал Шри Бхагаван. Это делалось потому, что такая техника становилась эффективной только тогда, когда передавалась пользователю ее как упадеша сво­его Гуру. Нововведение Шри Бхагавана в этом вопросе начиналось с различной точки зрения на доступность вичары: может ли быть доступной какая-либо садхана, если она персонально не предписана Гуру?

Шри Бхагаван сам подтвердил всеобщую тради­цию, что техника садханы имеет силу только в том случае, если она предписана Гуру. На вопрос, принесут ли человеку пользу мантры, подобранные кое-как, Ма­харши ответил: «Нет, он должен быть посвящен в них».

Почему же тогда он открыто объяснял вичару и иногда даже отсылал посетителей к письменным разъ­яснениям в своих книгах? Единственный ответ состоит в том, что он был более чем Гуру для тех немногих, кто имел возможность физически достичь его в Ти­руваннамалае. Он был наделен Полномочиями, и он давал санкцию. В этот духовно темный век, когда мно­гие ищут, а Гуру — очень редок и труднонаходим, Бха­гаван Сам принял на Земле форму Садгуру, Истинного Учителя, Божественного Руководства для тех, кто внут­ренне повернулся к нему. Он провозгласил садхану до­ступной всем, кто посредством его Милости найдет ее приемлемой для себя.

На использование вичары не было ограничений не только для посетителей Тируваннамалая, но и для ин­дуистов в целом. Учение Шри Бхагавана — это сущ­ность всех религий, оно явно провозгласило то, что было скрыто. Адвайта, доктрина недвойственности,— центральный постулат даосизма и буддизма, а докт­рина Внутреннего Гуру есть учение «Христос внутри вас» ^*, восстановленное со всей полнотой его пони­мания. Вичара проникает к окончательной истине ис­ламской веры, или шахаде, что нет бога, кроме Бога, — что нет «я», кроме Я. Шри Бхагаван был выше раз­личий между религиями. Священные писания индуиз­ма были доступны ему, поэтому он читал их и разъ­яснял согласно их терминам, но он мог оперировать и терминами других религий, когда его спрашивали. Садхана, которую он предписывал, не зависела от ка­кой-либо религии. Не только индуисты приходили к нему, но буддисты, христиане, мусульмане, иудеи, пар­сы, и он никогда не ожидал от кого-либо изменения религии. Преданность Гуру и прилив его Милости ве­дут к углублению реальности каждой религии, а Са­мо-исследование — к окончательной Истине, лежа­щей позади всех религий.