"Коромысло Дьявола" - читать интересную книгу автора (Экзалтер Алек Майкл)

ГЛАВА VI НАЧНЕМ СЕДМИЦУ НЕОФИТА

— 1 —

В понедельник утром наш герой, — эх, молодость, молодость — не мог не вспомнить ту юную кудрявую даму с такой же завитой собачкой. Они обе ему приснились.

В том юношеском сне Филипп Ирнеев мужественно избавился от двух ухажеров той блондинки и имел с ней весьма романтичное знакомство. Оно было мимолетным как сон, весьма короткое, хотя интенсивное и успешное…

Неизвестно куда и как встроенный таймер поспешно сыграл Филиппу подъем, и он, как ему показалось, нисколько не сожалея о прерванном сновидении, приступил к утренним ритуалам. Однако же о блондинке с белой собачкой, похоже, посещающих один и тот же салон красоты, наш персонаж не забыл.

"Белоснежку Ванькину что ли персонально осчастливить и ублаготворить? Ладненько, посмотрим…"

Совершив благодарственную молитвенную и гимнастическую заутреню, рыцарь Филипп вновь было подступился к любопытным "Пролегоменам". Но тут же вспомнил об оптическом — "чтоб его из рака ноги!" — образе студенческой жизни и через силу с отвращением начал готовиться к сегодняшним зачетам.

"Науки юношей пытают не как-нибудь, в чего-нибудь… Пушкин или Державин, что ли, за тебя, олуха, в намек сессию сдавать будут, студиозус Ирнеев?.."

Как было намечено, к полудню Филипп сбежал с занятий, чтобы потолковать, покалякать о том, о сем с дядюшкой Генрихом в Доме масонов.

Иезуитская дверь была на месте. Один к одному, как и место, где в прошлую пятницу лежал труп конченного колдуна-неудачника.

Конечно, обмелованную в полицейских традициях фигуру с тротуарной плитки давно смыло давешней майской грозой и крупным дождичком. Тем не менее, присмотревшись, инквизитор Филипп увидел силуэт мертвеца, словно бы запорошенным подсолнечной шелухой.

"Ах вот оно что! Ненавижу колхозанские семечки. Потому и ассоциативный ряд.

Раз бытовое скотское колдовство, то обязательно его слышу как щелканье семечек и вижу следы-шелуху. Сугубо индивидуально. Постольку-поскольку мне положено Дарованиями Святого Духа…"

Столь же проницательно, почти по-инквизиторски, Филипп вскользь проанализировал кое-какие поступки и мотивы с детства и по-прежнему ему душевно разлюбезного и весьма симпатичного дяди Гены.

"Отныне, Генрих Иосифович, ты у меня без мистических тайн, но с классическим разоблачением фокусов, иллюзий и трюков. Здравствуйте, я ваш дядя…"

Его дядюшка был одним из тех таинственных постсоветских удачливых бизнесменов, постоянно и неустанно крейсирующих и рейдирующих между эсэнговскими столицами. Вольный разбойничий дух свободного предпринимательства веет, где хочет.

Мертва буква людских соглашений, если ее этот дух не животворит. Довлеет в международной экономике метафизики.

Вестимо поэтому, вышеозначенные фритрейдеры-мистики с неизменным успехом, бесшумно и непыльно зарабатывают большие и очень большие деньги на интеграции и дружбе народов, в одночасье ставших суверенными и независимыми. Однако сохранившими ностальгические воспоминания об экономической географии былого СССР.

Как и многие из его скрытных коллег, Генрих Рейес тоже не предавал свою деятельность гласности и не вдавался в укромные подробности торговли нефтью и нефтепродуктами, минеральными удобрениями, толлинговым сырьем и ему подобным. И так далее, как лично, так и через подставных лиц, занимался он и скупкой-продажей недвижимости в свободных экономических зонах и на закрытых территориях, пользующихся налоговыми льготами.

Внеплановые и внебюджетные чудеса и фокусы постсткомунистической Эсэнговии Филиппа Ирнеева нисколько не интересовали. Если только мельком и вскользь, когда за семейным обеденным столом речь шла о политике, он придавал значение обмолвкам и намекам дядюшки Генриха Рейеса, порой любившего пустить пыль в глаза провинциальным родственникам собственной осведомленностью.

— Живете вы здесь, мои возлюбленные родичи, как в лесу, молитесь колесу. А того знать не ведаете, что вскорости нерушимому российско-белоросскому союзу настанет каюк и придет полный… айн, цвай, драй… ахалай, махалай… И абздец-кабысдох, — жестом циркового фокусника дядюшка Генрих ножом и вилкой показал, как это обязано произойти.

В грядущие расклады, как должны непременно поссориться постоянный батька-президент в Дожинске и его временный партнер-президент в Москве, дядюшка не углубился и позицию свою ничем не аргументировал.

Зато с самодовольным видом много чего такого знающего и еще больше понимающего человека дядя Гена, снисходительно улыбаясь, слушал разглагольствования психоисторика Яши об интеграции, естественной геополитике и неопровержимых политических технологиях.

Яша Психун очень убедительно и горячо опровергал родственника жены, очевидно, не знакомого с последними открытиями белоросских психоисториков. Цирк продолжался. Фокусника сменил коверный клоун.

Случилось это небольшое семейное представление в самом начале прошлого года, аккурат на второе Рождество Христово, отмечаемое во всем СНГ по юлианскому языческому календарю.

Нельзя не отметить, что православный Филипп не придавал ни идеологического, ни политического значения извечной путанице календарей в христианском мире.

"Скажите на милость, бином Ньютона, из рака ноги!"

Точная календарная дата первого пришествия Мессии, рождения Сына человеческого априори никому не может быть известна. Тогда как о конкретном дне Воскресения Христова можно лишь предполагать.

Поскольку пасхалии, до сих пор исчисляемые по формуле Гаусса, грешат астрономическими неточностями образца XIX века, не слишком продвинутого в точном измерении атомного времени, полагал наш герой. Притом опираться в этих вычислениях на мистическое число "Великий Индиктион", как это делал набожный немецкий математик Карл Гаусс, вовсе лишено положительного рационального смысла.

"Пожалуй, надо бы спросить у Пал Семеныча, или же самому поразмыслить, покопавшись в гиперссылках, как Рыцари Благодати в ритуальных целях исчисляют относительные пространственно-временные координаты Пасхи и Рождества Христова.

А у Аполлония, помню, не забыл, имеется буквенно-числовое предсказание времени первого прихода Спасителя "рожденна не сотворенна…"

Согласно предвидению Филиппа, дядюшка Генрих собирался ему сделать удивительный рождественский подарок и ввести его в права фамильного кастильского наследства к концу года. Невозмутимость племянника Генриха Иосифовича не обескуражила:

— …Вырос ты, Филька, повзрослел… В восторге не кукарекаешь, филином не ухаешь, как оно в детстве бывало.

Вот здесь на флэш-карточке мой отчет по управлению твоим наследством от деда Хосе и его дяди Эрнана.

— Спасибо, Ген Осич. Ты мировой дядюшка. К отсутствию мелких денег мне не привыкать, вот бы приобрести привычку не тратить бездарно крупные суммы, из рака ноги.

Но ты меня, как бы то ни было, потряс и поразил.

— То-то я и говорю. Мой умник-племяш стал мудрецом. Ничем его не пронять, не удивить…

Дядя Гена все-таки пронял племянника. Однако же изумила Филиппа не причитающаяся ему банковская сумма в евро, а то насколько близко она совпала с оценочной стоимостью его благоприобретенной недвижимости.

Как раз сегодня утром супруга босса произвела приблизительные подсчеты и связалась со своими близкородствеными риэлторами, где их подтвердили.

Идентично, по ее компетентному мнению, с продажей дорогостоящей квартиры проблем нет и быть не должно. Сделано будет легко и быстро.

Много кому в Дожинске желательно легализовать таким естественным путем столь кругленькую сумму — стоимость шестикомнатной квартиры в элитном и престижном доме на набережной.

Кто это там утверждает, будто белоросские государственные лотереи есть узаконенное азартное жульничество и надувательство?..

Вы это… бросьте ваши разговорчики…

Расстались дядя с племянником без долгих разговоров. Оба спешили. Генрих Рейс метнулся по своим таинственным коммерческим делам в Доме масонов. Тогда как Филиппу очень захотелось, коль выпал такой случай, поближе взглянуть на роскошную дверь из мореного дуба "во имя вящей славы Господней".

"Никаких-таких тебе специфически необъяснимых таинств. Просто-напросто еще один вход в асилум оказался в распоряжении рыцаря Филиппа, если ни прецептор Павел, ни арматор Вероника не могут отметить месторасположение двери с евангельской мистикой. Тем паче, она не видна непосвященным и мирянам."

Однако иезуитская дверь к неимоверному разочарованию Филиппа наотрез отказалась ему подчиняться. Он чувствовал: убежище-асилум готово его встретить, но дверь почему-то заперта. Вероятно, с помощью какого-то ему покамест неведомого теургического ритуала.

"Или, может, враждебное натуральное колдовство?"

Но ни на пороге двери, ни рядом с ней, ни в пределах прямой видимости магического зла рыцарь Филипп не наблюдал. В противном случае дверь вообще исчезла бы из данного пространства-времени и его апперцепции.

"Может, не по Сеньке шапка. Маловато быть в круге первом?"

Озадачившись и еще больше обеспокоившись, Филипп, — "аль дьябло под хвост зачет по физкультуре", — резко бросился к своему "зубилу". Надо было срочно убедиться: не отказано ли ему в доступе к убежищам-асилумам.

Он и мысли не допускал о таком вот афронте и эргоническом конфузе.

"Какие могут быть условия и варианты? Нечего Бога гневить суеверными предчувствиями… В особенности, если прогностика и предзнание ничего тебе не говорят, рыцарь-неофит Филипп Ирнеев…"

Филипп так поспешно сел в машину и отъехал от Дома масонов, что не заметил вчерашней юной особы, на сей раз без собачки и без ухажеров выпорхнувшей ему навстречу из мелкой "шкоды".

А она-то его приметила, еще вчера на собачьей площадке. И сегодня по-особенному проводила романтически разочарованным взглядом.

Своих глубоко чувственных мыслей она и не думала скрывать:

"Прыг в тачку, и нет его, а девушке горюй и кукуй в одиночестве. Думай теперь о нем… Ах, где он, мой герой непрочитанного мною романа?.."

Как ни спешил Филипп, все же условный образ романтичной и симпатичной блондинки отпечатался у него то ли на сетчатке глаза, то ли в глубине души и сердечных чувств. Однако образумился он, лишь усевшись за столик на мягком диванчике желтой кожи в уютном зальчике "Убежища для разумных".

И эта вывеска над дверью "ASYLUM SAPIENTI", и узорчатый латунный фонарь, и бронзовый колокольчик, и красиво накрытый столик в зале, куда вел проход, открывшийся справа, — что ему вовсе не казалось, — они безусловно и беспрекословно ждали его появления.

Припарковался он рядом с колоннадой-проходом, не глядючи на нехорошие признаки, дорожные знаки, разметку…

И бегом под арку, к обусловленному и дарованному ему асилуму, к долгожданной двери с медными полосками, никому, кроме него невидимой и незаметной в недавно оштукатуренной стене.

Только там душа и сердце рыцаря Филиппа успокоились. Он и его асилум наконец встретились.

На столике красного дерева его дождались чашка кофе и рюмка "курвуазье". Чтобы клиент не сомневался или же захотел повторить, бутылка с французским коньяком красовалась на стойке. Рядышком лежали бело-зеленая пачка ментолового "Салема" и почему-то ядовито розовая китайская зажигалка, одноразовая и пластмассовая…

Филипп усмехнулся этакому ценовому-цветовому диссонансу. Но вторую рюмку коньяка себе не позволил. Как-никак за рулем, мало ли чего… Раскуривать и прохлаждаться тоже нечего.

"Дел по горло, на следующей неделе — сессия, из рака ноги, встречный бой на марше…"

На улице его повстречали все то же яркое солнце и та же жаркая погода. Однако же обнаружились кое-какие неблагоприятности и неожиданности.

Встреча с собственной вишневой "восьмеркой" не состоялась. "Пута де ми вирхен!" Пришлось спешно не сквернословить, а заняться поисками машины. Благо, надежно в ней укрытая навигационная спутниковая система и смартфон позволяли обнаружить злодейски угнанный автомобиль предельно быстро.

Злодеи угнали его "зубило" далеко, но не безнадежно. Официально и законно. Казенным эвакуатором на штраф-стоянку. Естественно, из-под запрещающего парковку знака.

"Когда только успели обозначиться, кабронес! Десять минут, одна чашка кофе, чуть коньяку, и на тебе!" — с понятным и естественным неудовольствием удивился Филипп, глянул на часы и сверхъестественно обомлел:

— Дьос Омнипотенте!

Оказалось: вышел он из асилума ровно через четыре часа после того, как в него зашел! Как тут не вспомнить-то на родном испанском языке Бога Всемогущего?

"Понятненько, почему тачку свезли. Так же, как и то, что я всюду бездарно опоздал. Зачет и курсовик — аль дьябло под хвост. Туда же обед с венесуэльской бандой…", — сидя в такси, перечислял Филипп текущие мелкие неудачи.

"Супруге босса придется соврать про сердечные дела с кудрявой блондинкой. Она — дама с нежным сердцем, оценит и простит ловеласа.

Женщины любят и верят, когда их романтично вводят в приятные заблуждения. Обман женщин возвышает, мужчин унижает. Так им и надо. Уничижение паче гордыни…"

На занятия с Ванькой Филипп прибыл вовремя, никак не унизив себя непростительным опозданием. Данный факт мать ученика как истая бизнес-леди, она же деловая и законная супруга босса, не замедлила проверить, услыхать романтическую историю, не поверить ей, добросердечно простить увлекающегося юношу и вернуться к своим венесуэльцам, оставленным на попечение простецкого Гореваныча и манерной девицы-переводчицы.

По мнению фотомодельной, высокой и стройной супруги босса, пять коренастых венесуэльских бандитов, два субтильных коммерческих директора, кряжистый спецназовец и грудастая девица, днем и ночью готовая обслуживать клиентов, прекрасно дополняют друг друга. Домашний учитель в этой компании был бы очевидно лишним.

Да и сыну ее с этими обормотами-компаньерос делать нечего. Потому и обедал мальчик Ваня Рульников сегодня отдельно от гостей.

"Элегантный красавчик Филька Ирнеев удивительно дипломатичный мальчонка. Как это у него получается по отдельности черт знает что предвидеть и предчувствовать?

Заняться б ему бизнесом, как я ему говорила. Давно бы лопух первый лимон баксов себе на коньячок заработал…"

— 2 —

Арматор Вероника работала в известной, уважаемой и солидной многопрофильной медицинской фирме. Туда и направился рыцарь Филипп без опоздания к намеченному часу к шести пополудни.

Сперва Филипп из визитной карточки с именем Вероника под развесистым логотипом "Трикон", извлек весьма поспешный, но естественный вывод о бизнесе молоденькой феи в бирюзовом платьице. Он очень внимательно рассмотрел ее мультимедийную визитку на своем смартфоне.

"Понятненько, кто она в этом самом "Триконе". Отвечает, воркует фея-дриада Ника по телефону или мило улыбается клиентам-пациентам из-за монитора."

Потом же прецептор Павел представил ему ее значительно официальнее с именем, отчеством и многое о чем говорящей фамилией. Как ни был ошеломлен в тот инициирующий вечер Филипп, все же образ бизнес-леди, соответствующий действительности, довольно скоро сложился в его сознании.

"Ага, рад с вами познакомиться, достопочтенная Вероника Афанасьевна Триконич. В миру, по всей видимости, хозяйка того самого лекарского "Трикон-В".

Конкретная демонстрация максимально здорового образа оптической жизни. Неувядающая юность и девичья краса с 1913 года…"

По окончании рабочего дня в главном поликлиническом офисе "Трикон-В", как и во многих ему подобных присутственных местах, совершаются обыденные конторские чудеса. Раз-два, и нет никого.

Будто и не было только что наплыва суетливых лекарей в белом, медсестер, санитарок, пестрых клиентов-пациентов, больных и здоровых. Сейчас пустынно и безлюдно.

Здесь вам не городская бесплатная поликлиника-толкучка. Тут даже уборщицы и техперсонал появляются позже. Когда знающие себе цену врачи и доктора закончат работать с ВИП-клиентами и очень важными пациентами, только тогда станет возможным готовить медицинские офисы к новому рабочему дню.

Мимо регистратуры, приемного покоя, охраны, двух хорошеньких медсестричек, заботящихся о добром толстом господине и его раздобревшей супружнице, Филипп прошел незамеченным.

Взбежал по лестнице на шестой этаж и столь же невидимо и неслышно скользнул в кабинет исполнительного директора Триконич В. А. за спиной у скучливой и тоскливой дылды-секретарши, вставшей, чтобы закрыть дверь, почему-то отворившуюся. Ведь никто будто бы не входил в директорскую приемную?

— Скажу, явился ты, не запылился. Выглядишь чистеньким. Без малейших эманаций чего-либо сверхрационального. Двигаешься лихо…

Добро пожаловать в мой скромный храм здоровья и долголетия, рыцарь Филипп, — приветствовала его арматор Вероника.

Против его ожиданий, она встретила его не в белом вицмундирном халате, но в светло-зеленом хирургическом и техническом одеянии. Включая туфельки, колготки и шапочку.

— Выглядишь истой богиней-целительницей, Ника. Страждущий пациент приветствует тебя, о Гигиея, дочь Асклепия.

— Но-но, неофит, попрошу без оскорбительных намеков на мой божественный возраст. Мне все-таки не две и не три тысячи лет, рыцарь.

Пошли, грубиян, займемся санитарно-гигиеническими мистериями.

Вслед за Никой Филипп прошел через ее приватные апартаменты с диванами, креслами и вошел в панорамное зеркало, закрепленное на противоположной стене.

— Неплохая голографическая проекция, не правда ли?

— А если кому-нибудь захочется потрогать свое изображение?

— Тем хуже для него — получит хороший болезненный электроразряд. Замок ольфатический, пропускает только лиц с классифицированным запахом тела.

— Даже после бани?

— Ферромоны не смоешь, Филька. Кожно-гуморальный экссудат.

Учи латынь, неофит. Докторов понимать будешь. Оно полезно.

— Мне романских языков для этого достаточно.

— Тоже годится. Шагай, полиглот, вон туда за ширму и раздевайся. После по сторонам глазеть будешь.

В личной лаборатории арматора Вероники даже у рыцаря Филиппа удивленно полезли на лоб брови и разбежались глаза. Вряд ли кто-нибудь смог сразу, сходу распознать и разобраться в невиданном разнообразии и множестве оборудования, вне всяких сомнений предназначенного для продвинутых медико-биологических исследований.

Мало, конечно, таких, но у любого мужчины с правом допуска и у некоторых женщин, кто впервые сюда попадал, наверняка прежде всего приковывала взгляд великолепно исполненная статуя обнаженной богини посреди обширного лабораторного зала.

Раздеваясь к врачебному осмотру, Филипп сообразил, кого же ему напомнило это гладкое бело-розовое мраморное тело. Несомненно, саркастическая постмодернистская пародия на тяжеловесную бабищу Афродиту по мотивам Праксителя. Та же античная поза и такая же драпировка на бедрах, заплетенные в косы волосы короной на голове…

Но у этой современной богини любви тонкий стан, грациозные бедра, изящные руки, высокая грудь в два, нет, в три раза больше. Нисколько не похоже на две сиськи жирненького мальчика как у древнегреческого оригинала.

К всему прочему складки беломраморного драпри соблазнительно приоткрывают розовую интимную женственность, высоко поднятую в замечательной двойной округлости.

"Ту древнюю бабенцию, натурщицу Праксителя нынче едва ли допустили б к предварительному отборочному этапу межрайонного конкурса сельской красоты. Но эта моделька, пожалуй, могла бы пробиться в финал "Мисс Вселенная". Если, конечно, материал во плоти не хуже исполнения…"

Секунду подумав, Филипп разделся до конца. Аккуратно сложенную на круглом табурете белую набедренную повязку-юбочку он решил проигнорировать.

— Что, не нашел ничего лучше, как порадовать бабулю Нику своей мужественностью? Что ж, буду любоваться мужской красой и гордостью.

Как говорят мои медсестры, видит око, да… неймет, — несколько грубовато выразилась доктор Триконич и принялась с ног до головы лепить на Филиппа невесомые беспроводные датчики. Затем арматорским голосом приказала ему лечь на кушетку лицом вниз.

— Сейчас я проверю твои параметры физической активности, неофит. Стимуляция мышечных групп пройдет в наведенном гипносне. Расслабляйся…

В течение получаса Филипп, лежа на кушетке, ходил, бегал, прыгал, ездил на велосипеде, боролся вольным стилем, боксировал…

И вообще делал еще черт знает что, чем никогда ему не пришло бы в голову заниматься в жизни, а не в гипносимуляции. За исключением занятий сексом в немыслимых позах, какие ему пришлось испытать за это время.

Филипп вышел из сна и отметил, что помимо крови из пальцев и вены арматору Веронике понадобилась и его сперма в пластмассовый стаканчик.

— Ну и сновидения же у тебя, доктор Ника!!!

— Угу, кабы знала, спермоотсос поставила бы…

Эйякуляция у тебя термоядерная, милок. Девки, небось, пищат от восторга, когда ты им в самую шейку матки заливаешь, до упора и до донышка…

— Можешь и этот мой параметр проверить.

— Эко-ся тебя разволокло. Девушке юной непристойные предложения делать?

Вот они какие, мужчины! Вместе со штанами с галантностью расстаются. А где же ухаживанье, розы-мимозы?

— Это мы мигом…

— Ой, Филька, давай-ка под душ. Пошутили и будя. Нам еще работать и работать, рыцарь-неофит. Шагом марш вон туда. Вторая дверь слева.

И пижамка там висит, мужество свое не позабудь занавесить. А то совсем засмущал юную докторшу… длиной, диаметром…

Пока Вероника у себя на мониторе бегло прокручивала кучу данных в огромной разноцветной таблице — видимо, сведения о физическом состоянии Филиппа, он два, нет, три раза обошел вокруг статуи бело-розовой богини.

Глянул на совершенной формы грудь, линию бедра. И все это великолепие ему открылось при мягком бестеневом лабораторном свете.

Он не удержался, еще раз нескромно заглянув с боку под драпировку на интимную дамскую анатомию, и восхищенно поцокал языком.

— Любуешься? Ну-ну…

Лет сорок тому назад, неофит, эта моделька знай себе грациозно дефилировала на подиуме и славно демонстрировала дамское белье, пляжные наряды. А для избранной публики — туфельки, сумочки, перчатки, зонтики, не драпируясь в тканные изыски от кутюр, — дала некоторые искусствоведческие пояснения Вероника, не отрываясь от монитора.

— Надеюсь, узнаёшь прообраз и прототип?

— Неужели!!? Мадре миа! Не верю глазам своим!

— Не говори, будто сиськами не вышла бикини-то демонстрировать. Я тогда носила размерчик чуток по-о-больше…

Филипп сопоставил данные, что-то у него в мозгах по-компьютерному щелкнуло, и он поверил.

"Ага! Сиськи-то можно новые пришить… подрезать, вылепить, а бедра и талию никак. Либо они есть, либо нет, либо девать некуда. Ну, дела…"

— Лет пять назад мне захотелось себя увековечить. Вспомнила бабка девичий век, повозилась в графическом редакторе, сваяла подходящие модельки, кинула их на трехмерный принтер.

Одну модельку мне отлили по первости в бронзе. Она у меня нынче в саду на даче стоит. Та в подражание Бенвенуто Челлини с моей нынешней грудью.

Вот эта же со старыми большими сиськами-ниппелями тоже отлита, но из мраморного порошка.

— Обалдеть!..

— Во-во, неофит, правильно. Гордись, какой же обалденный арматор над тобой трудится!

Двигай вон к тому столу, балдежный парень. В глаза твои бессовестные смотреть буду. Коль ты в мраморе всю мою интимную женственность до тонкости изучил, сеньор Кобелино.

Вслед за сеансом иридодиагностики настал черед исследования рефлексов и активности головного мозга.

Потом арматор Вероника занялась сердцем, печенью и другими анатомическими потрохами своего подопечного. И прочая и прочая. На всю человеческую анатомию и физиологию.

Филипп бессловесно терпел и не кряхтел. Надо так надо. С докторами и начальством не спорят. Они нам от Бога приставлены.

Прав таки Святой апостол Павел. Тем паче, если речь идет не о властях и князьях мира сего. О чем тут дискутировать?

Сказано: мазок из уретры — сымай штаны. Кал на анализ — поворачивайся задом. И не морщись, когда тебя доктор Ника глубоко и в простату обрезиненным пальцем тычет.

"Ой-ой-ой!"

— Годам к 30 у тебя непременно был бы трудноизлечимый простатит, к 40, возможно, полная импотенция, как у нашего батьки-президента.

Теперь можешь не беспокоиться, я позабочусь, чтобы ты еще пару столетий как нынче активно кобелировал, мой дон Хуан-Фелипе Тенорио из Дожинска…

"Господи, помилуй и спаси! Слава в вышних Богу, а в докторах-андрологах — благоволение."

Ближе к полуночи арматор Вероника отпустила душу рыцаря Филиппа на покаяние, а грешное тело — на ужин. Вдвоем они душевно перекусили и выпили по паре "Гиннеса". Перекурили это приятное дело парой сигарет "Мальборо" с душистым виргинским зельем и вновь за работу.

— Теперь немного позаботимся о твоих аксессуарах, рыцарь Филипп. Давай сюда сигнум.

Вероника вынула из левой мочки золотую сережку с аметистами и вместе с перстнем Филиппа поместила их в массивный металлический бокс на столе. Набрала несколько быстрых команд на клавиатуре и развернулась на кресле к подопечному:

— Сейчас твой рыцарский сигнум научится от моего артефакта распознавать новые органические и неорганические яды.

Помимо того, он у тебя отныне сможет глушить электронику в радиусе 20 метров и выводить из строя охранные устройства. А также с концами затирать данные на жестких дисках и сменных носителях флэш-памяти на расстоянии 10–15 сантиметров.

Процедура активации новых возможностей стандартная. Подобно наведению локальной аудиовизуальной защиты. Ритуальное аккумулирование теургического потенциала в обычном порядке…

Ах, да, чуть не забыла. В старой прошивке твоего сигнума имеется допотопная система мысленного поиска. Такие камни еще архонты-харизматики применяли до Рождества Христова.

Я немного модернизировала это средневековое старье. Если ты когда-нибудь кого-нибудь хоть мельком увидел и вспомнишь его образ, глядя на активированный камень, то по топографической карте или в GPS-навигаторе ты сможешь обнаружить местонахождение искомого объекта в радиусе 50 метров.

Прочие возможности твоего сигнума стандартны. Включая динамис, направленный на сердце объекта поражения.

Судя по мощи твоего артефакта во время его инициации, вы сможете на расстоянии прямой видимости приостанавливать или необратимо прекращать сердечно-сосудистую деятельность избранной цели.

— А динамис огня?

— Идентично. Только учти: твой камень провоцирует эндотермическую реакцию. Издавна такие артефакты называют "луч ледяного огня".

На малой мощности весьма эффективно работает по незащищенным слизистым оболочкам. Хорошее средство устрашения — заморозить и разморозить оба глаза у врага.

Боль адская, ощущения запредельные, но зрение почти не утрачивается. Со временем полностью восстанавливается.

Еще круче "ледяной огонь" действует на мужские и женские гениталии. Но тут необратимая фригидность или импотенция, считай, обеспечены…

Ладно, средствами нападения и защиты мы займемся позднее. Сейчас давай-ка мне твой комп. Надеюсь, не забыл, что я просила захватить с собой железяку.

— О чем речь? Все мое железо ношу с собой.

Сколько у тебя займет апгрейд? А то, понимаешь, мне без него, как без рук. Привык за пару лет.

— Мог бы обзавестись, чем-нибудь поновее.

— Где деньги, девушка?

— Кто бы говорил? Тебя, что ли, Булавин не профинансировал? На него это не похоже.

Ой, что-то с памятью моей стало. Тебя ведь только три дня назад приобщили. А кажется, будто я тебя, Филька, лет сто знаю, оболтуса.

— Во! А еще говорят, девичья память, девичья память…

— Чистую правду люди говорят, потому что барышня Ника для тебя подарок приготовила. А вручить-то растяпа малолетняя забыла.

Так, где тут он у меня завалялся?.. На, держи. Вещь знает хозяина своего…

Филипп получил точь-в-точь такой же смартфон, как у него, того же именитого производителя и той же модели с кое-какими добавлениями и пояснениями арматора:

— Подробный мануал насчет дополнительных возможностей его программной и аппаратной части найдешь на карточке памяти. Садись и читай. Вон с того ноутбука.

Я тем временем твоим трансформером займусь в первом приближении. А ты, будь любезен, на днях обзаведись-ка машинкой без наших конгрегационных наворотов.

Пригодится на каждый день. Скажем, в колледж таскать…

— Чувствительно тебе благодарен, Ника, за новый-старый телефон. Не надо к другому интерфейсу привыкать. Я как-то не созрел обновить мобильник, если им только с зимы пользуюсь…

Первое, на что обратил внимание Филипп в предложенной ему для изучения длинной инструкции пользователя, так это на гомеостазис владения данным устройством мобильной связи.

Подобно его рыцарскому сигнуму, этот мобильник предопределенно нельзя навсегда потерять, его не могут украсть, отнять Или еще как-нибудь лишить законного права владельца пользоваться своим имуществом.

В любом случае он чуть ли не рациональным естественным образом путем стечения заурядных обстоятельств положительно вернется к своему владельцу. Достаточно быстро, причем невредимым.

Так же, как и перстень-сигнум, данный мобильный аппарат невозможно ни подарить, ни обменять. Вернее, можно, но очень ненадолго. Получив такой подарок, долго не живут, и, согласно завещанию покойного, однажды подаренный троянский конь предопределенно возвращается к прежнему хозяину.

Такое вот у этого смартфона, не понять, то ли аппаратное, то ли программное обеспечение.

Система вседиапазонного сканирования и прослушивания эфира, зашитая в новый аппарат, Филиппа вдохновила выяснить, сколько и какие мобильники функционируют ночью в здании "Трикона". Оказалось: девять телефонов у охранников внутри и снаружи, а также два мобильника, предположительно, на третьем этаже.

Он немного покопался в опциях смартфона, подключился к камерам внутреннего наблюдения и определил, в каком помещении третьего этажа молодая парочка на узкой медицинской кушетке занимается любовью.

Филипп и не подумал выдавать греховодников на расправу исполнительному директору Триконич В. А. Тем же образом он не стал ей докладывать, как внутри здания ее охранники, сгрудившись у мониторов слежения, азартно заключают пари. Кто из любовников прежде кончит: он или она?

У рыцаря Филиппа и арматора Вероники той ночью имелись дела поважнее, чем наводить административный порядок среди мирян. Пусть их, если без зловредительной магии и колдовства им в удовольствие — короткоживущим людям от века и мира сего.

— 3 —

Во вторник, сплошь проведенный им в мирской суетливой рутине, Филипп к шести пополудни прибыл в здание "Трикона". В обычном порядке.

Как оно и было до того в повседневном бытии. С позднего утра до раннего вечера. Сегодня без сверхрациональности, аномалий и пустопорожних чрезвычайных ситуаций.

Пусть ему весь день ужасно хотелось воспользоваться своим рыцарским сигнумом, чтобы с помощью ситуативного теургического ритуала и GPS-навигатора определить месторасположение той симпатичной "овцы-блондинки", рыцарь-неофит нисколько и ничуть себе такого блудодейства не позволил.

"Ни за что, из рака ноги!"

И очень хорошо сделал, потому что сегодня вечером ему нелицеприятно досталось на орехи. За все вчерашнее выдала ему арматор Вероника:

— Ты козел! Сколько раз тебе было сказано, не прибегать всуе к дарованным тебе силам и знаниям?

Я не владею даром прорицать прошлое, как прецептор Павел, но ясно вижу по твоей дефективной физиологии — ты вчера направо-налево растрачивал теургию по мелочам. С утра до вечера, харизматик малахольный!

Вы только гляньте на его энцефалограмму, люди добрые!..

Сколько раз тебе говорено и тобою читано о неминуемом воздаянии и ретрибутивности наших дарований?

Угу, по глазам твоим, баран, вижу, что много. Но недостаточно!

И не надо мне делать "око темной бури", неофит недоношенный! Не такое видала, не испугаюсь. Ишь, наведенным полтергейстом угрожает арматору в ее лаборатории.

Ты мне еще тут козликом поскачи, мальчишка!

Я — кавалерственная дама-зелот, неизвестного тебе круга посвящения, неофит. Враз тебя, козла в бараний рог, яйца на мошонку…

Вовсе не шутейно разозлившись, едва не превратившаяся в двухсотлетнюю мегеру Вероника на секунду прервала свои гневные тирады, несправедливые инвективы и бешеные филиппики. Видимо, задохнулась и захлебнулась в собственной малопристойной ругани.

Пока она переводила ругательный и бранный дух, Филипп немедля бросился каяться, виниться и признаваться во всех мелких грехах и огрехах сущеглупого, не по-божески злоупотребления дарованием.

"Женщин обман возвышает, но честная правда их тоже красит нежным цветом."

— …Ягодки обязательно последуют за цветочками, рыцарь-неофит. Впредь не сметь на родственниках и на обычных мирянах дар инквизитора применять.

Вот за метание бисера ты и получил воздаяние с искуплением. Бога благодари, что большую часть твоей никому ненужной дурости асилум взял на себя. Потому, должно быть, он и свернул тебе в трубочку четыре часа в нелинейности…

Неприятности и невкусности случились вчера, а сегодня служащие мэрии машину Филиппа к обеду, к дому доставили с извинениями. Хотя штраф-взятку все же пришлось заплатить, как ни уважают его босса в этом городе. Недаром и не вотще.

В общем, больших бед в понедельник не приключилось, за исключением скомканного обеда. Зачеты, курсовики сдаются и засчитываются. Неделю до сессии дотянуть можно, а там и каникулы.

"Прости-прощай, мой пед и бред!"

Все-таки вчера был тяжелый день с сегодняшним продолжением. Добрый доктор Ника ему глупость и самонадеянность простила, но, наверное, не до конца или не сразу:

— Снимай штаны, неофит. Охота мне, таперича, на твой мочевой пузырь изнутри взглянуть.

Давай сюда твоего дружка, юным дамам любезного. Не боись, зонд у меня тонюсенький, паутинка…

"Мадре миа!!! Это что ж такое деется!"

— Пациент, Филька, на вульгарной латыни означает "терпеливый"…

Кроме того, нынешним вечером рыцарю Филиппу пришлось вытерпеть, — деваться некуда, как от желудочного зонда — долгую лекцию-нотацию о пользе теургического воздержания и харизматической умеренности. Ему ее заранее приготовила арматор Вероника.

Вышло у нее похуже, чем у прецептора Павла, зато с арматорскими штучками-дрючками:

— …Где можно и где нельзя, лучше использовать техническое оснащение, Фил, старательно избегая неоправданного ситуацией применения теургических ритуалов. Ибо можно лишь предполагать, как и чем обернется стохастическая ретрибутивность.

Например, твой предшественник рыцарь-зелот Анатоль в силу ретрибутивности бездумно закрутил самоубийственную операцию с ослаблением собственных дарований. С непредсказуемым результатом. Ты его выжал до донышка, без остатка.

Теперь никто не знает: восстановит ли его асилум или нет. Или в какой срок это произойдет. Может статься, нас с тобой к тому времени, вообще в живых на сем свете не будет.

С ретрибутивностью не шутят, рыцарь.

Никому не советую играть в азартные игры с Провидением. Ему все едино: выиграет оно или проиграет…

Да, конечно, преднамеренная теургия, в отличие от стохастичной ритуальной магии, повышает наши шансы на успешное использование сверхрациональности почти до ста процентов. Зато расплата за это круто выскакивает за пределы вероятности.

Можно расплатиться чем угодно. Непредвиденно и сверхъестественно. Притом маленькие беды или гигантская катастрофа станут только твоим личным горем.

Твоя твоих отмщение, в твоих воздаяние, православный витязь Филипп. И в Духа Святаго, Господа Животворящего, Иже от Отца исходящего.

Вероника набожно осенила себя крестным знамением и переключилась на другую тему. Внушение и увещевание неофиту даны. Пусть только попробует ослушаться, обалдуй.

— …Подставляй руку, разгильдяй. Вот тебе новая партия энергококтейлей.

— Ты меня так наркоманом сделаешь.

— Не нравится внутривенно? Так по-другому я быстренько тебе спроворю.

Вон там у меня для внутримышечных инъекций. Но пеняй на себя. Потом тебе ни сесть, ни лечь…

— Нетушки, давай в руку.

— Мои препараты глотаешь по графику и расписанию?

— А как же!

— Смотри у меня, оболтус. Я тебе свои лучшие экстравитамины и энзимные комплексы скармливаю.

Давно было пора твой метаболизм оптимально замедлить. Слава Богу успела вовремя.

У тебя еще половое созревание продолжается, милок. Вот мы его и притормозим малость.

— Через сто лет буду как ты выглядеть?

— Угу, если раньше от старости не помрешь, окруженный батальоном внуков и полками правнуков.

Филипп докторскую шутку оценил правильно. Он никогда раньше не чувствовал свой могучий организм столь активно-спокойным во всех положительных смыслах.

Туалет приходится посещать значительно реже. И для сна хватает 2–3 часов.

Он нынче как сжатая пружина. Не растрачивает себя попусту. Хорошая, видать, это штука арматорские экстравитамины и активные ферменты.

— Ты мне биостимуляторов обещала подкинуть, Ника.

— Перебьешься, неофит. Рано тебе. Столько тебе не съесть, ты у нас покедова маленький.

— Издеваешься? Нехорошо смеяться над приготовишкой, бабушка Ника.

— Да? Пошли в спортзал, Филька. Разомнемся чуток. А то что-то я сегодня засиделась в кабинетных работниках. Бой без правил.

Только уж ты пожалей старенькую прабабушку, будь добр…

Спортзальчик в цокольном этаже "Трикона" оказался небольшим, но гулким. Хорошую здешнюю акустику Филипп враз оценил. Как только получил от противной прабабушки Ники правой ногой по левому уху.

Засандалила бабуля гулко. Он чуть не оглох и на другое ухо, но его удалось сберечь, уклонившись.

Дальше неофит Филипп работал всерьез, ставил жесткие блоки. В противном случае вторую сокрушительную атаку арматора Вероники он бы не выдержал.

В защите он держался стойко, как-никак сказывалось его преимущество в росте и силе. Мог прибавить и в скорости, понемногу приноравливаясь к манере ведения боя с противником взвинчивающим темп боя без правил.

"Дает дрозда бабуля-доктор. Зря это я сходу попробовал представить, как она выглядит без кимоно и намного ли отличается от той, что наверху. Пожалуй, в прошлом веке она выглядела малость сексапильнее и аппетитнее."

Критически оценив соперницу, Филипп перешел к наступательным действиям. Размяться так размяться. Ему сегодня тоже требуется легонько разрядиться.

"Эх-ха! Школы сенсея Тендо девочке Нике определенно не хватает. Держись, старушка. Провод-то высоковольтный…"

— Хорош, Филька, будет тебе, — признала поражение его соперница.

— Я как ты не корячилась полжизни в рукосуйстве и ногами как ветряк махать не училась.

— А кто мне чуть левое ухо не отстрелил?

— Этому девочек-манекенщиц для подиума учат.

— Врешь.

— Ей-ей, нет. Потом посмотришь в моем видеоархиве.

— Под зонтиком, с сумочкой или в перчатках?

— Найдем и такие оцифрованные кадры. Если тебе интересно, сеньор Кобелино.

Пошли под душ, спинку мне потрешь. Заодно и полюбопытствуешь, что и как у девушки под кимоно. Вуайерист и геронтофил в одном флаконе…

…Бесстыжие твои глаза, Филька! Мог бы и не пялиться депилированной девушке в промежность…

— А наверху в лаборатории можно?

— Конечно. Там искусство, а здесь голая эротика…

— Еще вчера, Ника, хотел тебя спросить, — Филипп учтиво отвел свой восхищенный взгляд от обнаженной натуры.

— Кто тебе формы для заливки изваял? Мур? Роден?

— Невежда! Месье Огюста мы почти сто лет назад схоронили. Хотя ты почти угадал, я у старичка немного поучилась рукоблудию с глиной и гипсом.

Но это прошлый век и сплошной отстой. На основе графической модели я сварганила кое-какой софт для роботизированной штамповки и металлорезки. Правда, конечный продукт, то есть отливку пришлось ручками доводить до ума несколько недель…

— Как там моя планшетка поживает?

— Готова в общих чертах. Вначале перекусим. После ужина кое-что покажу.

— А я уже все видел! И сейчас смотрю…

— Бесстыдник! Чтоб ты знал, похотливый развратник, когда я была совсем маленькой, барышни под платьями носили длинные такие панталоны до лодыжек, с кружевами понизу.

Кавалеры только об этих кружевах думали. О том, что выше, ни-ни, и не мечтали.

— Не верю.

— Ей-ей! Пресвятая Богородица-матушка не даст соврать…

Достаточно с меня, Филька. Сейчас ты подставляй барышне свою спинищу. И нагнись, кавалер долговязый…

"Обалдеть! Неужели в полночь где-то в XXII веке меня вот так?.. Другая девочка-статуэтка, под душем? Снизу доверху? Не верю!!!"

Наверху в лаборатории Филипп вновь глянул на бело-розовую богиню, на сей раз оценив ее тонким взглядом истинного знатока. Сейчас он пришел к новому искусствоведческому заключению: оригинальная материя этак, слегка, э, прикинем… превосходит таки виртуальное исполнение.

Однако с виртуальностью все ж таки безопаснее и приятнее иметь дело. Стоит себе, глаз радует.

Воистину, ей никак не дано подвергнуть человека всяческим медицинским издевательствам или без предупреждения съездить ему правой пяткой по уху.

Либо покрикивать и понукать:

— Рыцарь-неофит, ну хватит тебе дурью маяться, делами займись. Вон бери свою отстойную планшетку и начинай знакомиться с нашим онлайновым хозяйством.

Теперь у тебя есть приватный доступ к ресурсам конгрегации. Личный код, идент по сканеру.

Кое-какую железную мелочевку, юзер недоделанный, я в твоей машинке так-сяк поменяла. Усилила аппаратно защиту и проги безопасности. Само собой, веселой софтины, дров подкинула и ольфатический сканер.

Но для того, чтобы собрать кардинально новое тождество твоего трансформера понадобится кое-какое время.

Комплектуху, заточенную под твой форм-фактор, я уже присмотрела у наших оглоедов. Пусть только попробуют не прислать мне ее в течение недели!

Нормальное охлаждение я заказала в другом месте. Лошиную экранную матрицу тоже, кстати, надо заменить.

Извини, чувачок, покамест с двумя операционками на пару недель твой комп станет тугодумом. Ясен перец, я задействовала его незадокументированные возможности и разогнала по плешку твое железо.

Но ресурсов ему — ни в хвост, ни в гриву — категорически не достает для нашего спецсофта и подсистемы шифрования…

Слушай сюда, юзер. С утреца, Филька, мне надобно отъехать на пару дней по делам фирмы. Без меня не безобразничать. Вернусь где-то в четверг к вечеру.

Вот еще что, — разбитная компьютерная девица Вероника неуловимо преобразилась, приняв тон и вид великосветской дамы, она же на изумление моложавая бизнес-леди, исполнительный директор "Трикон-В".

"Вот тебе истинный Кресте Господень!"

— В субботу прошу покорно ко мне на дачу отобедать, мой дорогой Фил Олегыч. Безусловно, в компании с нашим многоуважаемым Пал Семенычем.

В котором часу уточню во время нашей вечерней, надеюсь, традиционной встречи в пятницу, мой драгоценный Филипп Олегович.

— Всенепременно, прелестнейшая Вероника Афанасьевна…

— 4 —

"Так-с, втроем-то мы развернемся по-компанейски, — с утра пораньше Филипп раздумывал о прошлом и будущем.

"Опять же на троих, сообща и ту дверку иезуитскую сделаем."

Едва лишь Павел Семенович снял с него ограничения неофита, Филипп тут же отметил, как включился малоощутимый тонкий механизм взаимодействия дарований в прямом общении. Не то что на первом свидании, когда он был слишком опешен и ошарашен, чтобы понять и осознать ментальный контакт, связывающий его с соратниками и товарищами по оружию.

Но вот теперь, по-товарищески общаясь с Вероникой, он многое прояснил для себя, и в его самоосознании много чего встало на свои места. Пошли на пользу и устроенные ему вливания да втыки за безмозглое пренебрежение правилами безопасной теургии.

"Господи, помилуй! Где ж тут безопасность, если, за что ни возьмись, тебя кумполу этой самой ретрибутивностью как шарахнет?

Слушайся старших, Фил Ирнеев, и вникай, проникай с Божьей помощью, как тут и что почем… вдвоем, втроем…"

— …Та дверь в стене Дома масонов, рыцарь-неофит, требует обязательного тройственного воздействия. Ты — якорь, поскольку ее видишь, даешь триангуляцию на меня и на прецептора Павла, — рассказала ему вчера арматор Вероника.

— Боюсь, дальше потребуется тетраевангелический ритуал образца XVII века, если судить по иконографии и девизу.

Ты — орел-очевидец в основании креста, я — корова безрогая, левая рука тьмы. Весьма нелестно, но ничего не поделаешь. Прецептор Павел — лев, правая рука света.

Остается поискать от первородного греха творения голову ветхого Адама и Евы. Она — ключ.

В таком случае средневековые Рыцари Благодати поступали совсем незатейливо. Втроем теургически умерщвляли какую-нибудь сильную природную ведьму-знахарку. Из ее черепа делали ритуальную чашу, а в нее насыпали пепел сожженного с соблюдением требований аутодафе Святейшей инквизиции какого-нибудь мага-колдуна.

Разбавляли святой водой скверну мужского пепла в порочном женском сосуде и, символически оскверняясь, причащались на троих с молитвою. Со святыми упокой!

Тут им и открывался, рожденный несотворенно транспортал, дающий доступ к системе межпространственного перемещения и к дополнительным убежищам-асилумам.

Жаль, прецептор Павел и остальные клероты конгрегации нынче запрещают, как они считают, оную богомерзкую скверну и антигуманные непотребства. Я была бы непрочь по-иезуитски оскверниться во имя вящей славы Господней, если это нам открывает новые знания и обновленные силы.

Благая конкретная цель, в отличие от благих абстрактных намерений, оправдывает любые средства.

— Согласен, кто не с Господом нашим, тот против Него. Неверующий да не спасется!

— Вот-вот, неофит, ты меня понимаешь, дай лапу, друг, и пей свое пиво, — по-немецки стукнув двойным ударом бутылками с "Хайнекеном", вчера за ужином Вероника и Филипп закрепили дружеский союз.

Немного погодя рыцарь Филипп, не без удовольствия закурив легкую сигаретку "Кэмэл", поинтересовался:

— Если та иезуитская дверь — портал, то где и как мы, Ника, ключ-то отыщем?

— Прецептор Павел знает лучше, но мне мыслится, ты сам должен отыскать среди своих знакомых человека-ключ…

Думаю, порочного мужчину-девственника…

— М-да… Девственника, говоришь? Это вряд ли… Да и кто их разберет, из рака ноги, сексологически?

— Я, конечно. Поверь, милок, кое-чему я научилась, достаточно долго общаясь с вашим братом.

Я ваше темное эпигностическое начало насквозь вижу. Едины во множестве. Без томографа и пальпации предстательной железы…

— Во! А порочная девственница сгодится? Есть у меня на примете одна такая…

— Может, пойдет и девственница… Что-то такое упоминалось у одного брата ноогностика в прошлом веке. Могу выяснить…

— Надеюсь, башку ее дурную сворачивать не надо? Девочка она симпатичная, хоть и лесбиянка, во всех содомских грехах, спереди и сзади…

— Нет, ее розовая плоть нам практически не понадобиться, только грешный дух.

Кстати, сгодится и гомосексуальный мужчина, если он не разу в жизни не входил в женщину…

— Нет проблем. Чисто голубых у нас нынче много. Все девственники, можно сказать.

И что с ними надо делать? Под пресс, а потом вместо ключа под дверь подсовывать?

— Зачем же? Ставим нашего порочного ключника или твою лесбушку-ключницу перед транспорталом и тремя динамис-лучами с истинным знанием инициируем ключ-объект. Освобождаем и оп-ля! ликвидируем его натуральную магию, принося в жертву не плоть, а дух.

— Без телесного членовредительства? Необратимой импотенции и прогрессирующей фригидности?

— Безусловно. Разве только наш объект слегка удивится, куда же девалась дубовая дверь с черепом, которую он на пару секунд увидит. Решит, померещилось.

— Так-то оно лучше. А то: чаша, черепушка, пепел… Правильно решили клероты. Старая дикость, она скверна и мерзость суть.

— Зато дикие старинные ритуалы надежны как грабли, неофит. Веками отработаны.

А из новомодной техногностической гуманности иногда черт знает что выходит. Опять же ретрибутивность тебе промеж ног мешалкой как воздаст…

Арматор Вероника выразилась чуть точнее, без эвфемизмов. Однако рыцарь Филипп привык к ее манере непринужденно общаться в хорошей компании и уже мысленно не вздрагивал, когда молоденькая фея, она же богиня любви вдруг загибала нечто невообразимое в девичьих устах.

А вот прецептор Павел совершенно не позволяет себе сквернословия. Да и на просторечие его наставник переходит исключительно в дидактических целях. Для доступности, образности и вящего усвоения учебного материала.

Слушая прецептора, Филипп нередко ловил себя на мысли: хорошо бы и ему самому дать себе зарок когда-нибудь избавиться от скверных и бранных словечек, чертыханий и молодежного жаргона. Но взять вот такое несказанное обязательство и неописуемое обетование он пока полагал совершенно невозможным.

Быть может, лет через пятьдесят или двести пятьдесят в возрасте Пал Семеныча? До тех пор приобщаться к изысканной культуре речи ему следует постепенно, без революционных скачков и социальных переворотов.

"Не то враз можно постареть, лишиться молодости, ежели начать студентом шарить под интеллигента.

"Верняк, в сержантской младости наш Булавин сын Семенов заворачивал будь здоров на обе корки. В армии без командного матерного языка нипочем не обойтись.

Грех, конечно, но его и замолить недолго. Прости, Господи…"

В очередной раз послав к черту, а также гораздо дальше и глубже подготовку к итоговому семинару по основам культуры речи и художественного воспитания учащихся, Филипп перешел в режим закрытой связи в сети конгрегации.

"Почему бы от глупой теории не перейти к умной практике?"

— Пал Семеныч, прошу простить, если побеспокоил, решил, понимаете, скорость коннекта проверить, а то Ника зудит, мол у меня комп — отстой, слету кодирует-декодирует презадумчиво, — Филипп передразнил скороговорку арматора.

— Рад вас видеть и слышать, мой друг. По-моему, Вероника Афанасьевна немного преувеличивает.

Однако ж, давайте проверим и поболтаем полчасика. Вам ведь надо вскоре отправляться на занятия в институт. Простите, в университет.

— Какая разница, Пал Семеныч? Пед и бред.

— Почему же, мой друг? Вашу недоношенную педологию-педагогику, недоразвитую национал-идеологию по вредоносности не стоит сравнивать с мощным идеологическим оболваниванием студентов в советские времена. Тогда добрая половина академических часов в вузах гуманитарного профиля приходилась на разные лжеименные марксизмы-ленинизмы.

Помню… А Бог с ними!

Как у вас коннект, Фил Олегыч? — озабоченно спросил прецептор Павел. Вспоминать недавнее темное прошлое, очевидно, ему не очень-то хотелось светлым майским утром.

— Нормальный реал-тайм, Пал Семеныч. Я помню времена, когда я сидел на далапе. Вот где был дозвон, отстой и морока!

А тут красота, машинка летает, спасибо Нике. Малость видео плывет, когда вы по комнате ходите…

— Погодите, мой друг. Есть не только материально-технологические возможности слегка подправить сей нюанс. Как теперь?

— Пал Семеныч! Вот здорово! Картинка, словно на высоком разрешении. Вы что, нуль-связь с оптоволокном совместили?

— О нет, коллега. Тут несколько иные принципы задействованы, не столь научно-фантастические. Чуть-чуть моего ясновидения, гораздо больше вашего воображения, остальное — толика предустановленного ментального контакта.

Как видите, весьма прозаично. Никакой вам поэзии сверхвысоких информационных технологий.

Вы верите, что мы друг друга хорошо видим и прекрасно понимаем. Я в это верю. А наша вера двигает апперцепцией и совсем немного ускоряет аппаратную и программную часть нашей с вами логистики.

Другой коленкор, если бы мы не доверяли компьютерным технологиям или боялись их. Тогда бы у нас был не коннект, а слезы горькие.

И общались бы мы между собой с таким же трудом, материалистически преодолевая интеллектуальные предубеждения и социальные разграничения, подобно гражданам Великого Рима, не имевшим общей истиной веры накануне прихода Спасителя…

Как сейчас, мой друг? Коннект в норме?

— Еще как!!! Круче, чем виртуальный симулятор!

— По-другому и быть не может, рыцарь Филипп. Мы едины в нашей вере и в ожидании великих и богатых милостей от Вседержителя. Сие не так уж невозможно, я бы сказал, учитывая наши довольно существенные дарования духовные.

Скажите, мой друг, вы ознакомились с Евангелием Бога пресуществленного по Аполлонию Тианскому?

— Более-менее. Но я подумал, Пал Семеныч, лучше мне сначала почитать выдержки из анналов Медиоланской эраны апатиков, поддерживавших и прикрывавших Аполлония.

— Вы правильно решили, Филипп Олегыч. Я полностью разделяю современные выводы, сделанные на основе наблюдений миланских эранистриев-миротвоцев и проницательных ноогностиков. Далеко не развращенность нравов погубила Великий Рим, но величайшее безверие, чудовищный природный атеизм всех римских сословий и натуралистические суеверия рабов в сфере тогдашнего общественного производства и обслуживания.

В любом человеческом сообществе материальное зло всегда перевешивает добро, а жизнь уступает смерти, если люди не облегчают себе тяжкую ношу существования верой и надеждой на спасение от тягот земного тварного бытия.

Тот, кто не помышляет о вечной жизни будущего века, — независимо от того, как он ее себе представляет, — не может полноценно жить и в чаяниях века, ему предписанному телесным рождением.

Неверующим несть спасения от коромысла-ярма, взваленного на них дьявольской, бездушной и равнодушной природой. Миллионы и миллиарды лет, от начала существования до его конца она, непрерывно рождая, бесперебойно истребляет носителей жизни и разума в универсальном мироздании.

В данном вселенском контексте нельзя не согласиться с Апокалипсисом Творения от Филона Александрийского, где людям заповедано: Природа есть Дьявол. Он внутри любого хомо сапиенс, с каждым он сосуществует, вокруг него располагается, побок с ним обитает.

Хочу вам напомнить, рыцарь Филипп, один отрывок из Продиптиха, точнее, заключительные пассажи русского перевода Апокалипсиса Творения. Между прочим, в греческом оригинале оные строфы суть основа целого ряда могучих теургических действ Рыцарей Благодати Господней.

Прецептор Павел поднялся с кресла. Властно выпрямился и воздел руку в повелительном жесте. В краткий миг Филиппу показалось, будто наставник облачен в струящуюся пурпурную мантию, а лицо его скрывается в глубокой тени капюшона. Яростной двойной молнией сверкнули глаза рыцаря-зелота…

"Тебя же Ника весьма невежливо предупреждала, болван. Держи дар инквизитора под контролем, олух царя небесного. На своих не применять…"

Прецептор Павел сам все понял. На то он и наставник. Он насмешливо подмигнул рыцарю-неофиту, вернулся к креслу перед веб-камерой, откинулся в свободной позе и с чувством начал декламировать:

— Диавол Тьмы и Света имжа Люциферус Темный обрекши рукотворенных им в сем Аду человеков в краткий живот земной юдоли их, в муках неразумия душевного и горестях плоти их прежде всех век влачить ярмо иже коромысло, в коем правда не равновеся кривды, за добро платя злом, за любовию последуя ненавистя, за жизнью грядя смертию, за плотию истая душою.

Однако ж велика милость Истинно Сущего, яко спосылает малым светам от Света истинна Спасителя единородного Бога-сына своего. Спасе в утешении нашем грядущий Сын человеческий. Облегчаша и равновеша тяжкую ношу ярма человеков.

Яко восстанет Единородный и Единосущный поводырем и пастырем добрым нерассудных стад людских в слепоте безумных. Примет Он на плечи своя беремя Тьмы плоти тварной и Света душевного.

Чаю будущего века да свершится Разделение коромысла Диавольска видимым же всем и невидимым…

Декабрь 2010.