"Демоны космоса" - читать интересную книгу автора (Стальнов Илья)

Глава седьмая

«Альбатрос» неторопливо вывалился из стартового ангара и устремился на девятичасовое патрулирование. Это мероприятие осуществлялось на случай, если кибер или одинокий мерканский катер-пробойник с клонами-смертниками на борту пройдет незаметным через все датчики контроля за возмущением среды, преодолеет заграждения и двинется к орбитальной базе. Конечно, вероятность мала, но не настолько, чтобы пренебречь мерами безопасности. Истребитель, осуществляющий патрулирование, охватывает визуальными и иными методами обнаружения «контролируемый объем».

Мой ведущий мне скучать не дает. То и дело слышно:

– Новая вводная.

Мы с ней сто раз повторяем пройденное. Оттачиваем рефлексы. Учимся понимать друг друга не с полуслова, а с полумысли. Дело это, конечно, полезное, но надоело – дальше некуда.

Я который раз поймал себя на мысли, что мне хочется, чтобы приборы показали вакуумвозмущение и из глубин вакуума начали бы выныривать туши мерканских кораблей-пробойников. И тогда повторится отчаяние и сладость боя. Тогда снова все станет в мире просто – уничтожить врага или быть уничтоженными им. Возможно, «плоскостники» не так уж и неправы, держа нас за психов, склонных к насилию над собой и другими. Интересно, я один такой псих? Вряд ли. По-моему, большинство пилотов мечтают о боевой работе и готовы платить за это по самой высокой цене – своими жизнями.

Тело электрически покалывало. Медицинский сервис скафа получил смутивший его сигнал и начал восстанавливать кровообращение в спине. Интересно, сумел бы я без этих процедур просидеть столько часов в тесной кабине.

– Разрешите вопрос, содруг капитан? – неожиданно для самого себя обнаглел я.

– Разрешаю.

– Вы давно знаете Вольгена и его десантников?

Я ожидал, что Талана в своей обычной манере отошьет меня так, что надолго отобьет желание на подобные вольности. Но она спокойно ответила:

– Восемь лет.

– Сколько? – я не поверил ушам.

– За десять лет боевой работы много с кем можно познакомиться.

Десять лет! Вот это номер. Пилоты столько не живут! Они или сгорают в своих истребителях, или, пройдя десяток раз через реанимационный контейнер, становятся полными неврастениками, годными только на то, чтобы разводить экзотические цветы в своем саду на провинциальной тихой планете.

– Равванские наемники. Кабацкие воины, – усмехнулся я.

– Это вы зря, лейтенант. Они умеют делать дела… И чаще дела грязные…

– Почему они выбрали меня объектом для забав?

– А вы мало ощущали на себе нездорового внимания?

– Последний из Галахварской школы?

– Последний.

– А вас этот факт не смущает? – я прижмурился, представив, какую бурю вызовут мои слова Но СС спокойно произнесла:

– Меня давно ничего не смущает, лейтенант. Но… но функционировало только жизнеобеспечение скафандров.

«Альбатрос» застыл неподвижно в пяти километрах от центра воронки. Теперь я мог рассмотреть объект. В центре воронки было темное пятно диаметром несколько сот метров. Такая темень, будто кто-то съел звезды.

– Там что-то есть, – прошептал я.

– Думаешь? – произнесла Талана, впервые обратившись ко мне на ты.

– Точно. Там какой-то предмет. Заслоняет звезды

– Может быть…

И тут в темном провале будто включили свет…

И я увидел ЕГО!

Яркий, полосатый – синий с белым, идеальный равнобедренный треугольник со стороной в пару сотен метров. Мне было ясно, что он соткан из нематериальной субстанции, но причину этой уверенности назвать не мог.

– Господи, – выдавил я. – Что это?

– Спроси у хозяев этого недоразумения.

– Если там есть хозяева, – буркнул я, хотя у меня возникло ощущение, будто кто-то огромный, непостижимый бесстрастно рассматривает нас, просвечивает самые сокровенные глубины души. Я почувствовал себя букашкой под микроскопом.

Сколько это длилось? Я потерял счет времени. Увяз в каком-то оцепенении. Мысли теряли четкость и текли плавно по каким-то своим, не зависящим от меня путям. Сначала это было страшно. Потом пришла эйфория… Мне вдруг стало хорошо. Мне захотелось распахнуть купол, оттолкнуться ногами и полететь к этому треугольнику Я очнулся, когда увидел, что пальцы мои шарят по рычагам экстренного аварийного отстрела колпака.

Зажал зубами губу. Ощутил вкус крови. Боль привела меня в чувство. Часы показывали, что прошло одиннадцать минут.

Между тем полосы на треугольнике пропали, и он стал ярко-изумрудным. Резало глаза, но взор я отвести не мог.

Треугольник качнулся. И вдруг начал вращаться, так что воспринимался теперь как изумрудный шар. Он сменил цвет на синий…

И пропал вместе с воронкой…

И тут же ожили все системы истребителя. Диагност через пару секунд доложил:

– Тестирование завершено. Готовность сто процентов.

Я ошарашенно глядел на черное звездное небо. Ничего на нем не было. Ни следов воронки Ни намека на только что прошедший вакуум-пробой. А было ощущение, будто кто-то, обитающий в супервакууме, высунул из норы голову и тут же спрятался обратно.

Сообщения полетели на линкор Последовал моментальный приказ:

– Возвращайтесь с патрулирования. Талана молча задала обратный курс. *** Меня била дрожь при воспоминаниях о фантастической встрече в космосе. Сознание будто пыталось выдавить информацию, которая не укладывалась в него, и мне начинало казаться, что всего этого не было никогда. Но стоило прикрыть глаза, и будто наяву вспыхивала картинка – вращающийся треугольник, превращающийся в яркий шар. И еще меня жег чей-то постусторонний взор, буравил насквозь. И все это было гораздо реальнее, чем та бесполезная суета, которая царила вокруг меня.

Технари выворачивали компьютер истребителя и скачивали всю информацию, но не думаю, что они сильно разжились – восприятие и оценка компом поступавшей информации из-за выхода из строя большинства оборудования, а также наведенных помех были сильно искажены и недостоверны. И получалось, что главный источник информации – показания пилотов «Альбатроса». Так что мы с Таланой получили возможность поупражняться в искусстве рассказчиков. В слушателях у нас недостатка не было.

Я излагал происшедшие события как можно более сжато и сухо. Под буравящими недоверчивыми взорами никакого желания предаваться лирическим отступлениям не было. Да и вообще приходилось думать над каждым словом, поскольку общеизвестно, что для пилота военный психиатр – далеко не лучшее общество.

Заместитель начальника штаба и два бойких парня – помощники начальника отдела контрразведки заставляли нас раз десять переписывать (собственноручно, на бумаге, а не на компьютере!) объяснения. Они задавали вопросы – как правило, не по делу. В этих вопросах сквозила подозрительность. Только не знаю, в чем нас стремились уличить.

Наконец нас оставили в покое. Напрашивалась сама собой идея сбросить напряжение в баре. Но мы отправились в парк, представлявший из себя просторное помещение на пятой палубе линкора. Здесь была искусно воссоздана часть стандартной биосреды – зеленая мягкая трава, деревья, низвергающийся с камней водопад, яркие причудливые рыбки, шныряющие между разноцветных камней в пруду. Мы присели на широкую мягкую скамейку. Обычно в парке было достаточно многолюдно, но сейчас только две медички лениво валялись на траве и пялились в искусственное небо с фальшивыми перистыми облаками.

– Что же все-таки это было, содруг капитан?

– И что же это было, содруг лейтенант? – усмехнулась Талана в ответ.

– Не знаю.

– И я не знаю… По-моему, обычный НАЯ.

– Что?

– Не слышал?

– Непериодические аномальные явления. Этой чушью забавляются «плоскостники». Все телесети полны жуткими историями про негуманоидов с НАЯ.

– Ну да. Привидения на заброшенной космической станции. Атака из космоса цивилизации, для которой наши средства обороны – как деревянные щиты против ракетных установок. Сказки-страшилки для скучающего обывателя. Ты это хочешь сказать?

– Так точно.

– Серг, оставь эти штучки: «никак нет», «так точно». Поговорим как люди.

Это было явление похлеще аномального космического объекта.

– Хорошо, – переварив ее слова, кивнул я.

– Для справки: непериодические аномальные явления наблюдаются на всех планетах, – Талана нагнулась, подняла камешек и швырнула его в пруд. По воде пошли круги, которые напомнили мне тот самый голубой водоворот в космосе. – С выходом в космическое пространство НАЯ стали наблюдаться и там. Но никто так официально и не признал, что этот комплекс явлений вообще существует. Потому что они непериодические – то есть чрезвычайно редки и невоспроизводимы в лабораторных условиях, в их появлении невозможно выявить закономерностей. Серьезная наука от них открещивается, в лучшем случае высокие лбы списывают все на проявления известных законов природы, галлюцинации. Вместе с тем военные прекрасно знают, что существует НЕЧТО. Все это не слишком афишируется, но и не слишком скрывается…

– Что это за объекты?

– А ты как думаешь, встретившись с одним из них?

– Там было нечто разумное.

– Цивилизация, обогнавшая нас на тысячи лет?

– Или миллионы.

– Можно сколько угодно забивать себе голову научными теориями. Я же просто выбрала для себя простую позицию.

– В чем она?

– Это просто демоны.

– Что?! – воскликнул я. Она продолжала удивлять меня.

– Оставим религию – это не нашего ума дело. Под словом демоны понимаю некую могущественную разумную силу, сопровождающую человечество всю историю.

– И что этой могущественной силе понадобилось от нашего «Альбатроса»?

– У нее спроси.

Тут на моем контактном браслете зазвенел зуммер

– Лейтенант Серг Кронбергшен, – забубнил монотонный голос компа. – Вы вызываетесь на четырнадцать-ноль-пять к полковнику Торрелу.

Я поморщился. Главного эскадренного контрразведчика мне хотелось видеть еще меньше, чем психиатра

– Шарх возьми! – выругалась Талана. – Стервятнику захотелось пообедать.

Так, она уже начинает при мне ругать старших по званию. М-да, наши отношения прогрессируют с пугающей скоростью.

– Давай, двигай к полковнику, – скривилась она – Главное спокойнее. Он постарается вывести тебя из равновесия. Не поддавайся.

– Что ему от меня нужно?

– Относись ко всему с пониманием, лейтенант. У каждого свое дело. Кто-то проливает свою кровь. А кто-то играет в игры. И эти игры тоже кончаются кровью. Так что осторожнее.

В назначенное время я переступил порог «каморки» Торрела.

Он повернулся вместе с широким креслом, сорвал контакт-обруч и бросил на пол, сфера его локального компьютера из золотистой стала бледно-розовой, перейдя в нейтральный режим. Посмотрев на меня, полковник даже не пытался скрыть свою неприязнь.

– Прибыл, – доложил я.

– Я прочитал ваш рассказ. Жанр – нечто среднее между мистикой и приключениями в стиле сериалов стереовидения. Его почему-то назвали отчетом, – он ударил по клавише висящей перед креслом контактной панели, и в воздухе зависла голограмма с текстом моего объяснения. – Интригующее чтиво. Когда вас вышибут на «грунт», вы без труда сможете зарабатывать на жизнь страшными историями.

– Показания аппаратуры.

– Какая, к шарху, аппаратура?! Память бортового компа вашего истребителя подчищена.

– Все системы корабля отключились

– Отключились, – он поднялся с кресла, пробежался по кабинету. Я видел, что контрразведчик выведен из равновесия.

– И показания капитана Таланы Алыптен.

– Капитан Талана Алынтен десять лет на боевой летной работе. Вполне достаточно для курса глубокой психиатрической реабилитации! Отличный экипаж.

Более странную компанию трудно найти. Притом? Попадающую в странные ситуации.

– Мы не искали встречи с НАЯ.

– Что?! – неожиданно заорал он звонким голосом, выпучив глаза, и я вдруг понял, что именно он настоящий неврастеник и нуждается в курсе глубокой психореабилитации в тихом доме на тихой планете. – НАЯ?! Кто сказал такую глупость?

– Я видел.

– Так вот – забудьте, что вы видели.

– Нас уже предупредили о высоком уровне секретности.

– Я предупреждаю еще раз… Мои ожидания сбываются, лейтенант. От вас одни проблемы… Что вы хотите от равванских десантников? – неожиданно повернул он разговор на сто восемьдесят градусов.

– Я хочу?!

– Вы спровоцировали драку с ними в баре. Допускали шовинистские высказывания.

– Я?! – вздорное обвинение все-таки вывело меня из себя. – Конечно! Я виноват во всем! Что выжил на Галахваре. Что выжил на «фестивале» у Фаланги, сбив истребитель меркан. Я виноват, что встретил аномальный объект.

– Не поленитесь отвечать по уставу, – холодно произнес полковник. – Наряд вне очереди. За дерзость Я сглотнул. Да, контрразведчик был мастером выводить из душевного равновесия. И он ловко поставил меня в положение оправдывающегося.

– В баре капитан Вольген оскорбил меня и лейтенанта Корвена. Потом равване попытались нас избить. Вмешательство капитана Альштена предотвратило это.

– У меня другая информация…

– Насколько я знаю, равванские десантники прославились потасовками, а не боевыми успехами. Еще один прославился снисхождением со стороны военной юстиции, – мне не надо было этого говорить, но меня будто за язык тянули.

– Еще наряд вне очереди.

– За что, содруг полковник?

– Два… Не смотрите на меня так, а то отправитесь на гауптвахту. Понятно?

– Так точно, содруг полковник. Он смотрел на меня взором ящерицы, будто наслаждался моей яростью.

– Равване – наши союзники, – неожиданно примирительным тоном произнес полковник Торрел. – Это люди, которые добровольно согласились принять участие в нашей войне. И могут рассчитывать хотя бы на нормальное отношение к себе.

Он возмутительно перевернул все с ног на голову. Но я вдруг успокоился. Он играл. Мне оставалось тоже играть.

– Идите, лейтенант.

– Есть, – я обернулся и вышел из кабинета, ощущая на себе тяжелый взор.

Я шел по коридору, проклиная Торрела. Шарх, и надо было ему привязаться именно ко мне? В общем, я его понимал. Эскадренная контрразведка изнывала от безделия, развлекаясь в основном исследованием морального духа личного состава и изживанием пораженческих настроений вместе с их носителями. Вместе с тем каждый флотский контрразведчик мечтал изобличить глубоко законспирированного агента противника или предателя. Но их, как назло, все на заводилось, вот и искала контрразведка себе работу, оперативно разрабатывая невинных бедолаг вроде меня… Невинных… Меня что-то будто толкнуло… А может, не так он и неправ?

На меня нахлынула какая-то холодная муть, будто захлестнуло с головой нечистой, покрытой нефтяной пленкой водой… «Я – лейтенант Кронбергшен», – будто убеждая самого себя, сказал я… Галахвар. «Фестиваль» у Фаланги… Аномальный объект… Картины смешивались и будто отдалялись, утрачивая реальность, пытаясь убедить в своей эфемерности. Так было ли это?.. Я усилием воли удержался на ногах В голове прояснилось.

И мне вспомнился сон. Я бегу по темному коридору к двери. А что за дверью? Что-то важное. Мне нужно разобраться, что там. Но как?