"Три кольца (СИ)" - читать интересную книгу автора (Рыбаков Артём Олегович)

Часть вторая Край Тьмы

Глава 1

«А дорога серою лентою вьётся, залито дождём смотровое стекло…» — назойливо вертится в голове старая-престарая песенка, хотя и дождя нет, и лента под колёса нашей машины ложится скорее пятнистая, а не серая. Но дорога, Московское Большое кольцо, действительно вьётся. Слава богу, что ни через какие бури нам пробиваться сейчас не надо, что до удачи, так она всегда и везде в наше нелёгкое время всем нужна. Я покосился на сидевшего слева от меня человека: «Ну-ну, давай, показывай, как тебе безразлично происходящее вокруг, гордый воин южных степей!»

«Гостей» мы обнаружили легко, они, конечно, не особо прятались, но стоящие в кустах и прикрытые маскировочной сетью машины я засёк сразу, как мы выехали из зарослей, окружавших бывшее здание институтского общежития. Почему «бывшее здание»? А корни деревьев так сильно «расковыряли» его фундамент, что один из углов пятиэтажки просто отвалился и, сдаётся мне, остатки продержатся ещё лет пять, не больше. Вот только понять, почему мой взгляд так легко «зацепился» за маскировку пришлых я смог не сразу:

— Вань, — обратился я к Тушканчику, — притормози у следующего столба! — теперь всем в рацию. — Внимание! Есть контакт! Приготовится к высадке. Не суетиться, но и клювом не щёлкать. Готовность — две минуты! — наши внедорожники ползли с черепашьей скоростью и, по моим прикидкам, именно через такой промежуток времени голова колонны должна достичь бетонной осветительной мачты, одиноко стоявшей на краю бывшего футбольного поля университетского стадиона.

Стоило «тигру»[96] остановиться и я, быстро распахнув дверь, выбрался наружу. Под масксетью началось какое-то смутное шевеление и, спустя несколько секунд, из-под неё выбрался один из гостей. Выглядел чужак весьма внушительно — на голову выше меня и килограммов на сорок тяжелее. Почти такая же как у меня «горка» обтягивала широченные плечи, а на правом плече стволом вниз висел «калашников». Какой именно модели, разобрать было сложно, поскольку из-под здоровенной руки пришельца виднелся только ствол с цевьем. Но точно что-то новое, о чём говорила чёрная пластиковая «отделка», почти такая же, как на моём «сто пятом».

Что искренне меня изумило, так это количество патронов — я насчитал пять подсумков под калашовские «спарки», то есть у мужика как минимум при себе одиннадцать снаряжённых магазинов! И это только то, что на виду…

«Ну, не будем затягивать процедуру знакомства», — решил я и, отпустив свой автомат помахал здоровяку рукой.

Тот в ответ сделал приглашающий жест, мол, иди к нам.

Не оборачиваясь, я спросил:

— Пойдём что ли?

— Пойдём, чего ж не пойти, — откликнулся Ваня. — Или тебя отсюда прикрыть?

— Ты на эту каланчу посмотри… Если там хотя бы половина таких красивых, то что ты прикрываешь, что нет — будет уже неважно… У него полцинка патронов только на себе висит. Не думаю, что у тех парней, которые по кустам разлеглись, бэка меньше, так что почапали, дорогой товарищ, не фиг тормозить…

Когда мы подошли, крупнокалиберный южанин молча указал, за каким именно кустом нас ожидают. Когда мы приблизились на пару метров, кто-то, нам невидимый, приподнял край маскировочной сетки. Пролезая в образовавшийся проход, я, наконец, понял, что «царапнуло» мне глаз — цвет маскировки! В наших краях сетки в ходу с преобладанием зелёного цвета, а тут всё же больше оттенков жёлтого. Оттого на фоне молодых весенних листьев возникал обратный эффект — замаскированные машины чужаков привлекали больше внимания. Через месяц, когда листва немного пожухнет, всё было бы замечательно, но тут они немного лопухнулись. Понятно, что не всякий прохожий на такую малость стойку сделал, но практически любой из наших такую нескладуху заметил бы.

Выпрямившись, я окинул взглядом присутствующих — большинство из этой шестёрки относилось к знакомому и привычному типу «вояка крутой, обыкновенный», но один из гостей сразу привлёк моё внимание. Уж очень возраст у него для таких приключений не подходящий — лет пятьдесят мужику, не меньше.

А когда «старик» бодро и энергично шагнул навстречу, то сразу стало ясно, что главный тут он.

— Полковник Удовиченко, — «козырять» он ввиду отсутствия головного убора не стал, а просто протянул мне руку. — Сергей Сергеевич.

«Настоящий военный, а не чиновник, звёздами на погонах декорированный», — отметил я про себя, отвечая на крепкое рукопожатие:

— Заноза, командир рейдовой группы!

«А ребята не зря про введение в нашей ватаге званий говорили, — припомнил я недавний разговор с Говоруном и Тушканчиком. — На серьёзный международный уровень выходим, надо соответствовать».

Мысли эти родились после того, как краем глаза я заметил усмешку, скользнувшую по губам парочки пришлых. Пусть самых молодых и зелёных, но всё же… Всё же…

Однако тут же мне стало не до этих салаг:

— Илья Васильевич! — радостно, и как мне показалось, довольно искренне воскликнул Удовиченко. — Очень рад, что вы лично приехали нас встречать. Много о вас наслышан. Разрешите представить вам моих офицеров?

— Капитан Верстаков, начальник группы сопровождения! — вперёд выдвинулся невысокий, но весьма «широкоформатный» офицер, до того стоявший чуть в стороне.

«Ну да, ему, как главному охраннику на ситуацию со стороны надо смотреть, а куртуазию всякую разводя, не особо покомандуешь.»

— Старший лейтенант Малченко, — представился следующий. На вид парню лет двадцать с небольшим, но чёрные кудри на висках уже тронуты изморозью — знать повидал многое на своём веку.

— Старший лейтенант Рогов, — сейчас этот белозубый красавец не улыбался ехидно, а выглядел, скорее, слегка смущённым. Видимо реакция большого начальника на меня оказалась для него неожиданной.

— Лейтенант Афанасьев! — этот тут самый молодой, ровесник нашего Чпока, пожалуй, оттого и голос такой звонкий.

— Старший прапорщик Седов, — голос раздался у меня за спиной и, повернувшись, я увидел встретившего нас верзилу.

Представлять в ответ мне никого, кроме Ивана, не надо было, что я сделал, только добавив для солидности на скорую руку придуманный титул — «командир рейдового экипажа».

— Ну вот, все и познакомились, — констатировал полковник. — Каковы наши дальнейшие планы?

— Вы сворачиваетесь, мы выдвигаемся, подбираем ещё один наш экипаж и едем себе до пункта назначения. Устраивает?

— Принципиальных возражений нет. Один вопрос — у вас лишние места есть?

— Найдём. А что случилось?

— Пока сюда добирались две машины потеряли, так что сейчас едем, как в автобусе в час «пик».

Сравнение Удовиченко выбрал такое древнее, что я не сразу понял, о чём он говорит, но потом до меня дошло:

— А у нас наоборот — некоторый избыток посадочных мест, так что милости просим! — объяснять как этот избыток появился времени не было, да и не думаю, что гостям это хоть в сколько-нибудь интересно.

Свернулись южане быстро, через двенадцать минут сети были сняты и упакованы, а на бывшем футбольном поле стояли три внедорожника непривычных очертаний. Чем-то они неуловимо походили на древний-предревний «Газ-69»[97] в варианте с двухдверным кузовом, но имелись и весьма существенные отличия. То есть что они называются «Дон» и выпускаются где-то там, на Юге, я знал, но в наших краях такая техника попадается очень редко. «А ведь ребят на каждом посту трясли бы, что твою осинку, — подумал я, разглядывая машины. — Тут два фактора повлияли: во-первых — неизвестные «джипы» явно военной конструкции, а во-вторых — джипы новые! И, если с первой проблемой при нынешней пестроте автопарка ещё как-то можно было справиться, то со второй — уже сложнее. А если совместить первую со второй, так и вообще… Но для того мы сюда и приехали, чтобы проводку обеспечить…»

Машинки у гостей небольшие, с «уазик», примерно, размером, а народ в основном габаритный. «Пятнадцать «шкафов» на три «козлика», да добавить к этому несколько сотен километров наших «дорог» — комфортным их путь назвать язык бы у меня не повернулся.»

Так что мы договорились взять в наши «тигры» по три человека сейчас, а ещё одного пересадить попозже в захваченный у банды «уазик» и проблема перестала существовать!

В мою машину забрались старлей Малченко и ещё два бойца — неразговорчивый снайпер с «Винторезом»[98] и невысокий и очень подвижный прапорщик с занятным позывным «Бубён» с ударением на последнем слоге.

— Илья Васильевич, подойдите сюда, пожалуйста! — позвал меня Удовиченко.

— Вань, размести гостей, — попросил я Мура.

— В наряд на «машинку» включать? — Тушканчик глазами показал на АГС[99], установленный на крыше нашего «тигра».

— Нет, сами справимся.

Малченко пошёл со мной, собственно его потому и назначили в мою машину, что он отвечал у гостей за разведку, а мне головным идти.

— Илья Васильевич, — начал, когда мы подошли, Удовиченко, — каким маршрутом поедем? Командуйте, вы тут хозяин.

— Во-первых, полковник, давайте вы ко мне как-нибудь покороче обращаться будете — Илья или Заноза. Договорились? — после кивка командира гостей я продолжил: — Маршрут проложить не проблема, но, может быть у вас есть какие-нибудь пожелания?

Суровый «старикан» побарабанил пальцами по капоту джипа, обвёл глазами своих соратников, и, наконец, негромко, будто стесняясь, спросил:

— Илья, а можно через Москву проехать? Ребятам показать… А то когда ещё в этих краях окажемся…

«Да уж, «экскурсия для приезжих по памятным местам столицы и окрестностей» — это как раз то, о чём я всю жизнь мечтал! — заговорил во мне врождённый цинизм. — Но и понять южан тоже можно — побывать в Столице и раньше считалось делом большим, а сейчас — и подавно!»

И я спросил:

— А что именно посмотреть хотите?

— К Кремлю, я так понимаю, лезть даже сейчас небезопасно?! — интонация в голосе Удовиченко была больше утвердительная нежели вопросительная.

— Не в опасности дело, просто много времени потеряем, в центр пробираясь.

— А что тогда посоветуете, Илья?

После недолгих раздумий я ответил:

— На Ленгоры выбраться относительно несложно будет. А там панорама… — я чуть было не сказал «красивая», но вовремя одёрнул себя, — широкая. В бинокль многое рассмотреть можно. Вот только надо ваши машинки немного замаскировать. Очень они у вас непривычные, а в Столице кто только не шляется.

— И подо что же вы их маскировать будете?

— Под мародёрский «самопал».

— Ваня, — попросил я Тушканчика, когда багаж был загружен и пассажиры заняли свои места, — как на улицу выедем, поворачивай направо. В полукилометре будет здание школы, там притормози. Там, вроде во дворе какие-то машины сгнившие стояли… Понял?

— Конечно.

— Вы, Илья… — обратился ко мне старлей, но я перебил:

— Можно на ты, и, лучше по позывному! Хорошо?

— Да. Так как вы, то есть ты, собираешься нас маскировать?

— Сам пока не знаю, поскольку в каком состоянии те машины не видел и что с них можно снять даже не представляю. Но единообразие ваше нарушить надо обязательно.

— А почему?

— Ты, старлей, извини, я вашей специфики не знаю… Но сам посуди, если бы тебе донесли, что видели колонну из трёх машин неизвестной конструкции, как бы себя повёл? А если бы вдобавок сообщили что машины новые?

— Так у вас тоже не колымаги ржавые, — буркнул Малченко.

— Верно, но их недалеко делают и они, хоть и редкие, но на дороге встречаются. И даже больше скажу — «тигры» наши недобрых людей своим видом отпугивают.

— Ну да, все такие страшные-страшные, — хмыкнул у меня за спиной прапорщик Бубён.

— Ты, Коля, не хихикал бы! — одёрнул его старший по званию. — Вполне возможно, у людей тут своя специфика! — «отзеркалил» мой заход старлей.

— Ой, Володя, я тебя умоляю! — снова хохотнул этот «живчик». — Какая, к хренам, специфика? Как везде — кто сильнее, тот и прав!

— И много ты слабых на «тиграх» видел? — задал я наводящий вопрос, полуобернувшись к говорливому прапору. — А сколько он стоит, знаешь? А кто у вас на них ездит, не ответишь? Ну и напоследок — что ж вы в дальний путь на таратайках ваших поехали, а не на «газах»? Места тут, — я сделал широкий жест — всяко больше, чем в ваших «Донах».

— Э, Следопыт, ты что так рассердился? — всплеснул руками Бубён, хотя вопросы я задавал тоном ровным, можно даже сказать — скучающим.

«Вполне возможно, что этот «мелкий» у наших гостей работает своеобразной наживкой, подобно тому, как многие встречавшиеся мне банды первым подсылали к противнику пацанёнка какого-нибудь. И всерьёз никто не воспринимает и моральное право «вступиться за слабого», если что, появится. "

— Глупых людей не люблю, — «слегка» обострил я ситуацию, отчего Тушканчик даже сдавленно «хрюкнул», сдерживая смешок. — У нас они почти все вымерли, но всё равно — не люблю. — и я подмигнул.

— Не понял, ты что, с бубён решил зайти? — прищурившись, спросил южанин.

«Теперь понятно, откуда у тебя такая кличка! Ну, с картами и мы знакомы…» — но ответить я не успел, поскольку Малченко решительно прервал нашу пикировку:

— Колян! Уймись, я сказал!

Видно, что-то в тоне офицера подсказало прапорщику, что палку он таки перегнул, а потому, пожав плечами, Бубён изобразил на лице раскаяние. Впрочем, на мой взгляд, не сильно искреннее.

— Вы, Илья, на этого балабола не обижайтесь, он всегда со всем несогласный. А идею вашу про отпугивание я понял, можете в подробности не углубляться. И, похоже, что мы приехали.

Завьялов, помня о моей просьбе, начал тормозить, и вскоре машина остановилась у невысокого бетонного забора, за которым сквозь кроны деревьев виднелось красное кирпичное здание школы. На обочине стояли остовы нескольких легковушек, а прямо у крыльца виднелся кузов автобуса.

Выдернув из крепления микрофон рации я скомандовал:

— Синица-Два всем. Пять минут на заготовки. Периметр — пятьдесят метров.

Тотчас же одна из машин гостей обогнала нас и, проскочив немного вперёд встала поперёк улицы, а сидевшие в ней бойцы взяли оружие на изготовку.

— Ваня и ты, старлей — со мной. Вы, — обратился я к двум южанам, — сторожите.

Предупреждать старого соратника, чтобы он взял с собой инструменты мне даже в голову не пришло, пластиковый ящик с ними как будто сам появился в его руке, стоило нам «спешиться».

Самая ближняя к нам машина оказалась древним-предревним «сорок первым» «москвичом», какие перестали выпускать лет за десять до моего рождения. Брать тут было нечего — кузов проржавел настолько, что о марке машины я догадался только заглянув в салон и увидев надпись в центре руля.

«Выглядит так, как будто её бросили ещё до наступления Тьмы — всё в труху сгнило. Хотя…» — и я несильно пнул передний бампер. Изржавленые крепления не выдержали, и пластиковая деталь упала на землю.

— Вот, на морду какой-нибудь из ваших прикрутить проволокой. Верно, Малченко? — спросил я старшего лейтенанта.

— Да, по ширине подойдёт. Только выглядеть будет по-дурацки… Хотя… Нам ведь того и надо, верно?

Я молча кивнул и перешёл к следующей машине, хондовскому «паркетному» джипу[100]. «Си-ар-вишку» явно курочили уже после БП, причём делали это вдумчиво и люди, явно разбирающиеся в вопросе, так что взять с неё оказалось совершенно нечего.

Так, переходя от одной развалюхи, к другой, мы набрали необходимые нам для маскировки детали.

Один «Дон» нарядили в пластиковые бампера от «москвича» и полусгоревшего «мерседеса», прикрутив их по месту проволокой. Второму внедорожнику водрузили на крышу выдранные «с мясом» из автобуса диваны. А третий оставили как есть. Полковник Удовиченко несколько секунд разглядывал результат совместных усилий, а потом подвёл итог:

— Получилось. Это табор какой-то, а не войсковая колонна.

Вечерело, а ночью кататься по Городу — занятие для утончённых любителей суицида. Дело даже не в том, что кто-то напасть может, просто за прошедшие после ядерного удара десятилетия многое, построенное предками если не развалилось совсем, то изрядно обветшало и влететь в темноте в какую-нибудь передрягу проще простого. Мне до сих пор иногда снился в страшных снах тот случай с Очкариком, когда под его машиной провалился целый пласт асфальта и «Нива» ухнула метров на семь или восемь вниз, на станцию метро. Слава богу, окраинную, неглубокого залегания. К тому же ребятам повезло и машина не перевернулась, да и приземлилась она на крышу вагона метро, серьёзно смягчившего удар, но, тем не менее, сам Очкарик сломал обе ноги, а Пьяный Хорёк, парень из его экипажа — позвоночник.

Ребят мы, конечно, вытащили, но потом, по возвращении домой, долго отпаивались разными серьёзными напитками. Как выяснилось позже, грунт между сводом туннеля и дорожным покрытием вымыло за прошедшие годы подземными водами, а бетон перекрытия изменил свои свойства и его при желании можно было крошить ударами кулака. Отчего и почему так произошло, наши учёные гадали до сих пор и, сдаётся мне, будут гадать ещё столько же.

Несмотря на то, что стрелки часов показывали ещё только половину седьмого вечера, ночлеге всегда следует позаботиться заранее. От места встречи нас отделяла почти сотня километров — через четверть часа должно было показаться Михнево — крупный и весьма населённый посёлок, раскинувшийся у Каширского шоссе.

Останавливаться там, несмотря на наличие сразу трёх гостиниц и такого же количества постоялых дворов мне совершенно не хотелось. И были на то весьма веские причины. Дело в том, что юг и юго-восток Московской области славился своими бандами. Когда пришла Беда, люди уходили из Города в основном в южном направлении и там же стали складываться ватаги лихих людей, промышлявшие грабежом беженцев и мародёрством.

Лет на десять, если не больше, эта обширная территория стала ареной непрерывных стычек и даже небольших войн между бандами. Потому и народу вдоль Рязанского, Каширского и Симферопольского шоссе живёт так мало. А те, кто всё-таки решил поселиться — в основном бывшие члены банд. А взгляды на жизнь у этой публики более чем своеобразные и на наши непохожи ни разу.

Понятно, что жить только грабежом невозможно, и многие из бредунов давно организовали компактные поселения, вроде тех же самых Бронниц, и занялись промыслами или сельским хозяйством, но нравы в стиле древних фильмов о Диком Западе всё равно сохранились.

А кое-кто (не будем показывать пальцем, потому что палец этот на спусковом крючке лежит) и сейчас не прочь посмотреть, что там в чулане у соседа хранится или в кармане у проезжего лежит.

Персонажи среди оседлых бредунов, как для благозвучия называли они себя (отец, правда, говорил по этому поводу: «Как бандита не назови, он бандитом и останется»), попадались колоритные. Многие из них были выходцами из больших городов и на момент прихода Тьмы навыками, необходимыми для выживания в новых условиях не обладали. Что делать промоутеру[101] или стейдж-продюсеру (я до сих пор так и не понял, чем в старину занимались представители этих профессий!), когда нужны трактористы, плотники или просто землекопы? Вот и шли они, по распространённой в их среде шутке, «менять пять патронов на грузовик еды».

Из опыта общения с подобной публикой я вынес для себя главное — если человек до прихода Тьмы уже был связан с криминалом, то дело с ним я иметь буду, а если нет — то лучше воздержусь от общения. Причина проста — первые привыкли, как у них говорят «за базар отвечать», особенно когда им силу покажешь, а вот что может придти в голову «романтику-домоседу» предсказать крайне сложно.

— Ваня, ты не в курсе, кто в Михнево мазу держит? — спросил я товарища.

— Ни малейшего понятия, командир! У Говоруна спроси, он в курсе должен быть — у него корешок в Торговом управлении лямку тащит.

Я взялся за микрофон:

— Говорун Занозе!

— На связи!

— Федь, кто в Михнево сейчас главный?

— Там трое основных: Даур, Иван Рябой и Лавочник. Все из вменяемых. Даур вообще цементный завод под Чеховым открыл и бродяг туда вербует, — вывалил на меня поток информации старый товарищ.

— Как считаешь, можно у них заночевать?

— Вполне. Наши с ними торгуют. Не постоянно, караванами, но тем не менее можешь считать этих прирученными. Если что вдруг и будет, так только бытовуха. Ну девку с нами не поделят или перепьёт из тамошних кто…

— Понял. Отбой.

«Вариант не самый плохой. По большому счёту, против ночёвки в этом посёлке — только моя паранойя. Это я да наши «гости» в курсе, что за всеми этими телодвижениями стоит большая политика, а местные народ попроще. Их вещи сиюминутные волнуют — поспать, пожрать и бабу повалять. Но, в тоже время один я такие решения принимать не вправе…»

— Колонне внимание. Заноза в канале! — объявил я, снова включив рацию. — Головному остановиться. Всем машинам подтянуться ко мне. Жду Коромысло на совет, — когда полковник сообщил мне свой позывной, я совершенно не удивился. На мой вкус, у покойного Мистера Шляпы куда как более странное прозвище было.

— Вань, вон у той будки остановись, — скомандовал я, заметив на обочине шоссе бог весть сколько лет назад построенный павильон автобусной остановки. — Старлей, ты со своими периметр сделай с нашей стороны, лады?

Рассчитал я всё верно — когда «тигр» притормозил в указанном месте, до шедшего головным «уазика» с Чпоком и Говоруном на борту было метров восемьдесят. Стоило мне вылезти, как «южная» часть нашего экипажа вломилась в придорожные кусты, щёлкая на ходу предохранителями, а Тушканчик высунулся в люк и взвёл АГС.

Остальные четыре машины остановились немного не доехав до нашей, и из внедорожника, прозванного языкастым Муром «москвидесом», вылез полковник. Бросив настороженный взгляд по сторонам, он быстрым шагом двинулся ко мне.

— Ну, что стряслось, Игорь Васильевич?

— Посоветоваться хочу, Сергей Сергеевич. Только давайте вот сюда, под навес зайдём, чтобы не отсвечивать.

Полковник внимательно выслушал мои доводы, потом вытащил из нагрудного кармана небольшую картонную коробочку, щелчком выбил из неё папиросу и закурил.

«Надо же, а в наших краях почти все старики бросили. Дорогое это удовольствие — табак курить…»

Удовиченко, перехватив мой взгляд, протянул пачку мне:

— Закуривайте, Илья Васильевич. Наши, «Донтабак»[102] делает.

— Спасибо, товарищ полковник. Не курю.

— А я вот сорок лет себе здоровье порчу.

«Надо будет ему те сигареты, что от Дуба остались, подарить. Думаю, старик порадуется».

В две быстрых затяжки докурив папиросу, Удовиченко выбросил окурок:

— Знаешь что, Васильевич, пожалуй, заночуем в этом твоём Михнево. Хочу на местное житьё-бытьё своими глазами посмотреть. Сам понимаешь, отчёты отчётами, а свой глаз — оно всегда вернее. Будет, что потом дома рассказать — «бивак на разбойничьей полянке», — и полковник подмигнул мне.

— Тогда своих предупредите, что здесь довольно своеобразные нравы.

— Например?

— Любят по пьяной лавочке в друг друга пострелять, наркотиками балуются, проститутки водятся…

— Надо же, — умилился старик, — как при старой жизни, прям.