Глава Вторая

Нью Йорк.

…сегодня утром рядовые американцы были весьма удивлены. Привычно выстроившись у бензоколонок перед трудовым днем, они заметили что за какой-то час ожидания цены на горючее подскакивали в цене три раза…

…возмущенные пикеты авто владельцев… правительство требует от продавцов объявлять цену топлива на следующие сутки не позднее девяти вечера предыдущих суток и не менять их в течение всего дня…огромные штрафы… лишение лицензии… следить за исполнением нового указа предписано недавно организованному отделу ФБР топливной безопасности…

… премьер-министр России Путин потребовал сегодня от каждой нефтедобывающей компании довести долю переработанного сырья до 50 % от объема добычи к концу год. Иначе отымут допуск к трубе…

….

…в два часа ночи на шоссе между Катовице и Броунингом обезумевший водитель выстрелами из помпового ружья остановил встречную машину и, угрожая расправой, слил бензин. Пара выстрелов пришлась в лобовое стекло, пострадал пассажир.

Зазвучал легкий релаксирующий джаз и, рука, тыкавшая кнопки оставила в покое радиоприемник. Дэну Сипли повезло. Он, обыкновенный библиотекарь сподобился с недавних пор получать недурные заработки. Ему достался контракт от "Дженерал Электрик" на перевод в электронную форму её архива. Ему даже "пришлось" (лукаво сказано: "пришлось", — это он сделал с удовольствием) нанять двух помощников. Это были его жена, и дочь — на время летних каникул.

Вот и сегодня, его бригада, закончив трудовую сокращенную смену, отправилась на уик-энд к теще. А он остался торчать здесь, между стеллажей и ящиков пыльных. Он будет работать всю субботу и воскресенье. Охрана здания и ведать не ведала, что опечатала под свою ответственность, чуть ли не на трое суток, живого человека.

Это было его ноу-хау — использовать уик-энды. В строгих условиях охраняемого строения он воспользовался тем, что они с женой удивительно похожи, особенно когда надевают очки. В таком виде она просто подходила и расписывалась за него. Хотя стражники — пенсионеры — не особенно и проверяли. Благо вход в архив был изолирован, и вела в него одна лестница и шла от него лишь на закрытый чердак.

Сипли порой приходилось тренировать фантазию стыкуя листки из черновиков гениев, Великих и Непризнанных. А еще сортировать по темам невнятные проблески запредельного разума.

Куда отнести, например, обрывок опуса начинающегося фразой: "Усиление напряжения образов виртуальных частиц возможно по формуле…", и заканчивающееся корявой припиской "Шива в огне", и: "…мантра N 5 раскалывается"?…

Это "Энергетика" — если есть слово: "напряжение"? Может даже это Атомная Энергетика, если это: "напряжение…частиц"! Но почему"…виртуальных"? И каких это еще: "…Образов"!?

Сипли посмотрел на маркировку ящика из которой вынул "сея скрижали". На ящике было написано: "Проект "Индру". Уругвай, 1898 год".

Архивариус тяжко вздохнул и подумал:

"Бред обкуренного оксфордского полудурка. Эти ученые головастики, чем только не морочили мозги в сопливую пору поиска Темы и Пути! Себе и другим! Это потом они становились признанными и благонравными изобретателями спусковых механизмов атомных бомб и нобелевскими лауреатами за спасение экономик мира.

А ты теперь копайся в огрызках их яблок познания. И всё на благо прогресса! Вот новая поросль почитает недомусолки гениев и, с высот сегодняшних, раз — и выдаст продукт высоких технологий."

Сипли присел на стул и налил едва теплого кофе.

"Какие, к чёрту, научные прорывы! Эпоха "Нулевого Развития" на лицо. Постмодернистские потемки". — Устало размышлял Сипли, попивая кофе. — "Культурный тупик. Ничто принципиально новое невозможно. Культура Конкистадоров и Пионеров сворачивается в культуру Хранителей Ценностей, а по сути: в культуру музейных крыс. Вот удел образованного человека!

А может вместе с недрами земли истощился и человеческий разум? И вот мы роемся в отвалах породы, близ оскудевших рудников, выискивая крупицы драгоценных металлов и обрывки бесценных мыслей. Ведь, новых нет и не будет…"

За спиной прошуршало. "И тут крысы", подумал Сипли, и обернулся. Меж стеллажами стояла темная фигура в маске. И тут архиватора пронзила острая судорожная боль.

"Электрошокер!", мелькнула мысль, но что-то гулкнуло в голове и Сипли вывалился из этого мира.

…………………………

— Ну, и что это!?

Забралась в мозг посторонняя фраза.

— Одного ящика не хватало. Вот он, на столе у него.

— Я спрашиваю, зачем было бить по голове?

— Для эффекта.

Слова и топот потонули в монотонном гуле вертолета. Сипли снова соскользнул во мглу.

…………………………….

— Мистер Харроу вы сегодня проснетесь наконец?

Харроу пребывал в полудреме: все никак не мог привыкнуть добираться до отдела на подземке, да и последние бурные ночи семейной жизни никак не прибавляли утренней бодрости.

— Я весь внимание, майор.

— Это старый прикол, — со сна представлять, что ты снова в армии., Изощрись, в следующий раз спросонья, а пока я — старший инспектор.

Экспресс — совещание было в разгаре, распределение ролей и обязанностей на текущие сутки.

— Тебе выпало разобраться с курьезным делом — кто-то ограбил архив "Дженерал Электрик"*, использовав дорогостоящую технику — вертолет.

— Сколько трупов?

— Успокойся. Какой-то архивариус получил по черепу. Отлеживается в больнице Мэннфилда. Проверь, что за хрень.

— Зачем это нам, есть полиция…

— Резонный вопрос. Архивы "Дженерал Электрик" не числятся сов. секретными. Но пока имеют ограниченный доступ как нац. Достояние. Ограничение собирались снять и организовать электронный ресурс для умников в интернете. Но пока ограничение не снято, и это значит, кто-то покусился на национальное достояние, со всеми вытекающими. Занимайся.

Через стол полетела тоненькая папка.

……………………………

Вечером после работы, оттягивая появление дома, Харроу сидел в баре и потягивал пивко "Холлфилд", пытаясь разобраться в ворохе информации скопившейся за день по делу ограбления архива. Вот что набралось:

1. Целью ограбления были ящики с документацией, вернее мусором, остатками от документации — черновики, неудачные разработки, закрытые проекты, проводившиеся в лабораториях "Дженерал Электрик" и частным порядком по ее заказу. А так же бумаги многих других фирм и фирмочек прекративших свое существование в результате поглощения "Дженерал Электрик". Корпорация целенаправленно скупало все венчурные разработки близкие ей по теме, вместе со всеми хвостами. Вот в том архиве и хранились все "хвосты". Судя по описи, похищены ящики под номерами от N0139 по N0145, датировка 1896–1913 годы примечания "Бостон", "Калифорния", "Аляска", "Индру. Уругвай", "Сибирь. Россия". Один вскрытый ящик с надписью "Аляска. 1897 год" валялся в коридоре перед выходом.

2. На лестнице он столкнулся с фотокорреспондентом, пререкавшимся с полицейским и успевавшим щелкать фотоаппаратом. Его напарник, Эндрю, еле оттащил того с прохода и потребовал документы. Все было в порядке, но на резонный вопрос, почему он здесь и что он узнал, засранец ответил: "Дружим с Полицией". Как потом объяснил Эндрю, ответ усиленный гримасой репортера показался ему провокационным. Типа, мол: "С полицией мы дружим, а вот с козлами эфбээршниками — нет". Эндрю, парень простой, тут же с удовольствием поддался на провокацию и врезал репортеру под дых.

3. Пострадавший архивариус по фамилии Сипли, изображал чудом выжившую жертву, ну, как минимум, авиакатастрофы одного из Боингов 11-го сентября. Хватал за руку жену похожую на него как клон. Коротенькие волосики, коротенький носик, приплюснутый, будто сдавленный лобик, маленькие кругленькие глазки за узенькими очюльками без оправы — специально выведенная порода для ползаний по архивным полкам или рысканья меж офисных загончиков.

Для начала он поведал историю своей семьи, с перечислением всех родственников своих и своей жены. Ими можно было заселить небольшой городок бухгалтеров и офисных менеджеров. Поминутно вставлял признания в безбрежной любви к своей супруге и раз пять выдавливал слезу о своей дочке, как видимо без пяти минут сироте.

Так и подмывало заорать и встряхнуть это бледное создание с легким сотрясением и хорошими анализами. Но увы — супруга пострадавшего рядом, истекающая слезами и потоками нежности. И глядя на сию пропасть любви Питер успокаивался, обреченно выслушивая бесконечную нью-айлендскую семейную сагу.

Он представлял, как в результате этого злоключения поднимается рейтинг архивариуса. Представлял его дома, за столом. Женушка суетится у плиты, вспоминая его увечного в больнице, и как он геройски переносил нестерпимую боль. Минули годы, — и вот опять архивариус, постаревший, за столом во главе, а по обоим краям стола его копии разного возраста и пола, открыв рты, слушают рассказ его поседевшей супруги.

Задремавший Харроу встряхнулся и все-таки узнал, как в представлении мистера Сипли выглядели грабители. В черной облегающей одежде, в черных масках с прорезями для глаз огромного роста. Ну, прямо Ниньзю-цу. И только когда агент собрался уходить, пациент вспомнил, что слышал, как они пререкались, насчет того, что не надо было его бить по голове. На этих его словах супруга просто разрыдалась.

4. В изъятом ящике были бумаги разного формата и разного качества, с текстами, напечатанными на машинке, написанными чернилами, исчёрканными карандашами. Харроу не стал лезть в научные бредни, а отдал на экспертизу — сначала на присутствие знакомых криминальной картотеке отпечатков пальцев и молекул ДНК, а затем и смысла содержимого этого бумажного мусора.

Подводя итоги, Питер сделал один вывод — пора идти домой и ублажить свою, любимую, пока она не начала шипеть и посылать его по матери. Что поделаешь — разница в возрасте и занятиях. Пока он насиживает остеохондроз, катаясь по городу, и набирается депрессией, общаясь с дебилами. Она ходит по магазинам, разминается шейпингом или отмокает в ванной. Но если в душе ты молод, как и большинство ньюйоркцев, то будь им реально, — таблетки тебе в помощь.

Вот только утром вся усталость, накопленная вчера не изыдела сном, не рассосалась таблетками, а наваливалась спрессованной кипой на плечи и потряхивала похмельно. Харроу не мог понять — от чего это? Уж точно не две вечерние кружки пива тому виной. Может быть таблетки?

…………………………..

Автоматически взяв с прилавка утренний выпуск какой-то газеты, и кинув на него мелочь, Питер отправился к станции метро, — теперь было чем прикрыть заспанную свою рожу.

Но просто прикрыть не получилось. Прямо на первой полосе "New Yorker" заголовок: "Ограбление в стиле Эпохи" и фотография Питера Харроу. У него в руках архивный ящик с логотипом "Дженерал Электрик" — "GE".

А ниже — дикий текст, и не менее дикий, вернее, шизоидный пространный комментарий специалиста, почему-то доктора философии.

Прилив адреналина толкнул Питера впиться глазами в газетные строки.

"Террористы расхищают Национальные Сокровища — интеллектуальное достояние Америки. Вот жертва новых ударов террористов. Их задача — лишить нас возможности развиваться в будущем."

На снимках: Пострадавший сотрудник "GE". Агенты ФБР спасают то, что осталось от гениальных разработок американских ученых прошлых десятилетий хранившихся в секретных архивах "GE".

Дерзкий вертолетный десант на крышу небоскреба. Взлом и проникновение вооруженных до зубов громил в черном. Профессионально подавив сопротивление ошеломленных сотрудников корпорации, преступники вынесли неисчислимое количество документации содержащей перспективные разработки таких величин как Эйнштейн, Эдисон, Планк, Тесла и т. п., чьи догадки ждали своего часа.

И что теперь ждать в будущем рядовым американцам? "Дешевые" атомные бомбы в каждый городок, вместо дешевой атомной электроэнергии в каждый дом? Эпидемию заразы, пострашней сибирской язвы, вместо синтеза дармовых кормов для животноводства развивающихся стран?"

Дэйв Кацман, "New Yorker"

Комментарий специалиста:

Рантье В Светлом Будущем

"В Мире не происходит ничего страшного. Нефти, при грамотной добычи и планово опережающем её техническом обеспечении, хватит надолго: несколько сотен лет, с сохранением динамики роста её потребления.

Уголь, синтезируемый в жидкое топливо. Этанол и расширение его сырьевой базы, — выведение новых, "Этаноловых" сортов растений. Газ, сам по себе, и модернизация газосжигающей энергетики. Развитие Ядерной Энергетики. Межгосударственный термоядерный проект. Энергосберегающие технологии. Солнце, приливы, прочие способы получения энергии из окружающей среды. Всё выше перечисленное уже сегодня, без учёта будущих изобретений, гарантия тысячелетнего уверенного развития. Но, если что-то можно рассчитать, то значит, оно имеет конец.

В Мире произошло нечто ужасное: Мир, какой он есть, увидел свой конец.

Самодовольный рантье взглянул на последнюю страницу либретто и прочитал: "Финита Ля Комедиа" и ему это очень не понравилось. Он оглянулся по сторонам, — все спокойны: китаёзы и всякие индейцы, пашут за мизерную плату, заваливая рынки дешевыми товарами. Латиносы круглосуточно моют его посуду, трут полы, нянчат его детей. Арабы и русские дисциплинированно качают ему нефть. Разные ниггеры, усердно обливаясь потом, кривляются в телевизионном ящике, его развлекая. И все спокойны, — все зарабатывают свой грошик, и никто не бузит.

"Но ведь это же конец! Вы, что, — не видите? Конец!" — возопил рантье. "Мы все сдохнем!" Он мог сказать: "уйдём в леса, станем скромнее, дружелюбнее, ответственней и трудолюбивей. Придётся отказаться от веками умножаемой и расширяемой ренты и начинать каждому с чистого листа. То есть своим личным умом и руками доказывать соплеменникам, — кто ты есть. Где-нибудь в тайге, джунглях строя новую цивилизацию" — он, конечно, имел ввиду именно это.

Но именно это и есть смерть для него. Катастрофа на бирже, — и, много взявший на себя, брокер сигает из окна небоскрёба, а не уезжает фермером в Айову.

И в политике всемирных рантье произошло скорбное осознание, что пора поступится принципами гуманности и политкорректности. И, как не крути, совершить Наглую Кровавую Агрессию. Против кого-нибудь. Против России, например. Это вместо развития нефте и газо добычи в нашей Аляске, Северной Канаде и Арктическом шельфе.

Корпорации — рантье и Государства — рантье начали прикрывать секретностью все энергетические проекты, а прикрыв замораживать, до лучших времен, ну чисто биржевое, хапужническое рантье-мышление: ждут когда "цены" на еще только возможные разработки достигнут максимума! А еще принялись банально тырить научные изыскания, вплоть до клочков бумаги из мусорных баков, на одном из которых, может быть, затерялась дорогостоящая истина. Китайские студенты, уж который год по ночам гонят на Родину сотни вагонов макулатуры по факсам и интернету, — многотысячные организации потом разгребают этот хлам в поисках алмазов нового знания. А еще, — уничтожают базы данных у конкурентов.

Рантье не знают, что Идеи просто носятся в воздухе.

Но в час "Х", кто опередит соперника хоть на секунду развития, кто раньше застолбит авторским правом и товарным знаком, выпустит акции, — тот и выиграет. По крайней мере, так думается.

Бедные, несчастные узники "Рантье-мировосприятия"! Они, вполне допустимо, могут собравшись тайком поделить всю Ойкумену материального и идеального, и ждать часа "Х", когда они всем остальным об этом объявят: "А всё наше! Эти Алмазные копи мистера "У", этот чернозем месье "Ё", этот способ выработки топлива герра "Ы", а это пилюли бессмертия мадам "О".

Вот только в час "Х" их никто не услышит. В такие моменты только Жизнь имеет значение. И все права, — это те права, что она отберет у Смерти."

Эван Вандерброкк доктор философии.

Профессор Глобального Института Актуализации.

Что-то буркнув на совещании по предварительным итогам расследования, Харроу рванул к телефону в поисках лиц обозначенных под статьей, скорее заметкой, и комментарием к ней, именно на статью и тянувшей.

Первый был обнаружен сразу — находился на своем месте в "New Yorker" офисе. А местонахождение второго, Проффессора Глобального Института Актуализации обозначилось расплывчато. "Глобальный Институт Актуализации", как и ожидал Харроу, был маленькой фирмочкой, зарегистрированной в Денвере, производящей экспертные исследования под заказ. Список возможных областей исследований напоминал оглавление энциклопедии "Британика".

Дома профессор не проживает, ищите по друзьям-единомышленникам в юбках, — ответил женский голос по зарегистрированному на его имя городскому телефону. Где-то на какой-то лекции в каком-то университетском городке, — ответили в департаменте образования, но добавили "в Оксфорде спросите", да таким тоном, что можно предположить: профессор в научно-чиновных кругах известен хорошо, и что надоел он им изрядно. В деканате университета ответили, что аудитории названному лицу они не предоставляли. Но на вопрос известен ли он им вообще, ответили: "О, да, несомненно!… Возможно он где-то на территории, любит беседовать со студентами, так сказать "on air"…" и повесили трубку. Разумеется, первым адресом для посещения Питер избрал редакцию "New Yorker".

Дейв Кацман. Типчик был еще тот — гладенький. Его окружал интерьерчик ухоженный. Ну, ничего от стереотипа лихого рыцаря пера и информации. Клерк. Да, ему позвонил информатор из муниципальной полиции. Кто именно — служебная информация. Фотограф из внештатных, — послал он. Заметку написал тоже он, в духе "New Yorker" и последних тревожных ветров сквозивших по редакции. Специалиста для комментария выбрал из картотеки издательства. Долго не выбирал — первый, кто приглянулся. Нет, лично не знаком — общались по телефону, готовый текст комментария получил по факсу. Все. И широкий оскал на прощанье — типа улыбка, на всю ширину наглой рожи.

В университет добирались достаточно долго — Харроу успел сладостно вздремнуть, и, проснувшись уже на территории университетского городка — двинулся дальше своим ходом. Исключительные — относительно мегаполиса — тишина и свежий воздух за несколько шагов сделали его новым человеком. А работник секретариата — милая женщина без лишней краски на лице, после его представления агентом ФБР на вопрос, о местонахождении доктора, молча, взяла его за локоток и, с загадочной улыбкой, вывела его на лужайку, за пару кварталов от старинного здания деканата, где попросила не прерывать лекции, а подождать окончания.

— Послушайте, может быть интересно, — уходя, посоветовала она, интригующе улыбнувшись.

Никого и ничего примечательно видно вокруг не было. Харроу мысленно пожав плечами, двинулся по травке на невнятный голос впереди. Пройдя ряд сосен, лужайка скатывалась вниз, образуя некий друидский амфитеатр. По кругу сидели тишайшие слушатели всех возрастов и стилей одежд, от бело воротничкового стандарта, до рэпперско — растаманского прикида. А внизу шаманил человек средних лет, с пышной шатеновой прической до плеч. Одетый в черную футболку и черные джинсы. Шаманил не громко, но четко произнося фразы с хорошо продуманными паузами и ударениями. Его речь произносилась на фоне проекционного экрана, по которому билась сюжетно — цветовая нарезка, монтажерованная под отрепетированную речь:

— Поймите главное:

Денег нет. Не существует. Они существовали раньше как средство обмена.

Сегодня тот исторический период, когда Денег не стало. Это искусственно созданные условия, которые не минуемо должны закончатся окончательным распределением собственности. Глобальной собственности.

А потом настанут по-настоящему Тяжелые Времена. И Деньги вернуться.

Сегодня деньги это, как Вы зорко заметили, бумажки. То есть документы в бумажном и электронном виде. Пока не будем трогать монеты, которые уже сейчас, не имея нумизматической ценности, стоят дороже номинала, некоторые.

Деньги сегодня — это обязательства на оплату, возмещение. Которое могут не исполнить. После отмены золотого стандарта сильные эмиссионные центры наладили выпуск необеспеченной, а порой и неучтенной эмиссии. Сегодня этих обязательств на пару сотен триллионов долларов. А деривативов различных видов, еще на 516 триллионов (!) долларов. "Дериванты" — это по сути просто копиры денег, но не только выпущенных, а еще только стоимостно обозначенных.

Что это значит, при годовом Валовом Продукте Всего Мира в 50 триллионов и Стоимости Всей (!) мировой недвижимости в 75 триллионов? Это попросту — фальшивомонетчество. Причем многократное. Что во многих странах до сих пор карается казнью через повешенье.

Это знают, те кто это сделал. Сильные государства никогда не ответят по своим финансовым обязательствам в полный рост, по гамбургскому счету. Но сильный и миролюбивый, не будет брать бездумно в долг.

Дядя Сэм, что ты молчишь? Проще показать, что ты всегда в деятельности, в поиске! Тебя не остановить, не зафиксировать. В том числе твой вес, рост и стоимость. Все видят мельтешение и чуют запах гари твоих виражей. Настоящие деньги всегда имели вес, цвет и запах. Вес золота, цвет крови и запах нефти. И ты усиленно красишь свои фальшивые деньги в правдивый цвет крови.

"Война за Ресурсы"….Но зачем нужны ресурсы, если добывать их таким затратным способом как война? Конечно, это дезинформация. "Война" — это фейерверк и камуфляжный дым, возникает лишь тогда, когда прячут истину — передел глобальной собственности в пользу голого короля. Ведь главное оружие в этой войне не пули и ракеты, ни атомная бомба, а деньги — обязательства на оплату.

Самые несостоятельные страны и вооружаются больше всех, что бы никто не потребовал: "Э-э, дайте-ка на ваши бумажки ни это новомодное крикливое фуфло, ни этот, защищенный авторскими правами и с большим довеском рекламы, пучок информационных продуктов, а истинных ценностей отсыпьте! Да по цене на момент выпуска этой бумажки! Какой год там проставлен? 1990?". А может лучше на год отмены золотого стандарта?

Наибольшие военные бюджеты у США, Англии, Франции и Японии. И, у них же, наименьшее соотношение между стоимостью военных приготовлений и суммой стоимостей всех стратегических ресурсов. (На экран выплыла формула из языков пожарища). По этой формуле ситуация близка к критическому значению… (На экране замелькали, а потом остановились цифры, налились бардовым цветом и запульсировали).

Именно тогда Япония напала на Соединенные Штаты. Ей просто ни чего другого не оставалось делать! Все в этой формуле. Сегодня подобная тенденция нарастает по данным относительно США, Англии и, уже современной Японии, у которой, официально, вооруженных сил нет.

Замедлить это скатывание в неизбежную войну, поможет, как это не парадоксально звучит ухудшение экологии. Даже не ухудшение как таковое, а само акцентирование на неизбежную опасность. И, как следствие, учет стоимости экологического ресурса как стратегического. Одно только твердое желание и громогласное утверждение истеблишмента это сделать автоматически отсрочило бы войну.

То есть, когда в реальную цену войдут просто чистый воздух и вода, не говоря уж о здоровой пище, тогда увеличится сумма стоимостей, а оружие в массе начнет дешеветь. Извините — это шутка, кто понял.

Но в таком случае ваши бумажки с надписью "In God We Trust"* уж наверняка превратятся в то, что они есть — стоимость бумаги и краски — двусторонние гравюрки.

По тому, что сегодня: "Мы Не Верим".

По зеленой аудитории прошел ропот. Харроу инстинктивно потянулся к карману с бумажником, проверить на месте ли его "гравюрки".

Лектор показал в объектив видеокамеры пачку банкнот и отдал ее ассистенту. Который распечатал её и принялся раздавать аудитории — по сотенной купюре каждому.

— Подобные "гравюрки" выпускаются для решения "особо секретных" задач на базах ЦРУ. Задачи эти настолько секретные, что каждый из вас припомнит парочку, не напрягаясь. Такие базы есть в Германии, Мексике, Испании. Наверняка — в Пакистане.

Турция — является крупным центром по производству фальшивых долларов. Якобы выдана какая-то лицензия от ЦРУ.

Наверное, есть какая-то правовая база для такой деятельности? Среди слушателей есть законники?

Ну-ка, господа, вспоминайте!

Арабская и Среднеазиатская пресса едва ли не регулярно сообщала, что предлагаются к продаже наборы высокоточных специальных печатных линий (один комплект 1,5 млн $) для выпуска прекрасного качества "гравюрок" номиналом "Сто Долларов". Если номиналом в "Пятьдесят Долларов", то в двадцать раз дороже.

У этих банкнот от настоящих одно отличие — на водяном знаке Джордж Вашингтон подмигивает и ухмыляется.

На этих словах лектор взял из рук ассистента купюру и показал на ней место, куда смотреть, что бы рассмотреть физиономию хитреца Джорджа.

— На территории штатов вы их не встретите: любые попытки их завести гасятся в зародыше. Те, кто их выпускает или обладает в большом количестве, знают это правило — в США только товаром!

Обо всем этом рассказали одни "нехорошие" господа, которые пролетели с выпуском таких долларов. То ли им инвестиций не хватило, то ли для ЦРУ мелковаты показались. Вот и выплеснули ребятки правду в злобе. И все как на подбор — чеченцы, узбеки, курды, — с автоматом и Кораном не расстаются, любят что-нибудь по взрывать.

Они говорят еще, опять же в злобе, что какие-то их коллеги — конкуренты, станочки те все же прикупили, даже фамилии называют — наговаривают, наверно. И всё это — для обеспечения спец. операций ЦРУ.

Преступление — не только в фальшивых долларах. Это создание независимых эмиссионных центров непризнанных и подпольных правительств экстремистских государств, часто противоамериканской риторики и направленности.

Подобные центры действовали в Баварии и Юго-Восточной Азии. Спец. Службы считают, что на эти "деньги" ведутся игры только в порочном, четко очерченном кругу — по закупу оружия и наркотиков, с сопутствующими криминальными составляющими. Вот только значительная часть этих "составляющих", почему-то, поступает в США.

Хотя действует железное правило — фальшивые деньги остаются в том "кругу порока".

Но, кто хочет тот увидит, как массы этих "неправедных" денег с успехом и при активнейшем участии агентов ЦРУ переводятся в реальные ценности. Алмазы из Якутии, Африки. Изумруды Латинской Америки, Афганистана. В "левую нефть" из Нигерии. И нефть, перелицованную в продукт какого-нибудь "невинного производителя", но коррупционно добытую в Иране, Ираке, Венесуэле.

Эти игры вокруг нефтяных источников и путей транспортировки — "взять под контроль", "влиять" на тот или иной нефтяной регион — это не столько, и далеко не всегда, ради понижения цен на ГСМ в США. Для удовольствия разжиревшего американского потребителя.

Это действует оружие последней войны, перевод сфабрикованных, спекулятивных и просто дутых активов в истинные ценности.

"Бумажные" деньги последнего времени фальшивы по своей сути. Их суть — навязывание фальшивых юридических обязательств для богатеющих и эскалация задолженностей для беднеющих.

К моменту "Х" у "не наших" богатых окажутся на руках тонны макулатуры вместо денег.

А "не наших" бедных уже принудят к моменту "Х" перевести большую часть своей дутой задолженности в реально за документированную передачу прав собственности на свои национальные богатства заокеанским дядям.

А кто будет пыркаться, тех будет мочить самая огромная и дорогостоящая военная машина.

Но это — в крайнем случае. Надеется наивная часть истэблишмента. Зря. Все эти махинации и есть акты войны, с минимальной милитаризацией.

Интуитивная попытка расширить базу суммы стоимостей, и избежать, оттянуть крах — полномасштабное военное столкновение.

Но и в случае войны они надеются выиграть, нейтрализовав ядерную составляющую. Лично я не хочу смотреть: получится или нет — нейтрализовать.

Сегодня на дворе — Актуальный Кризис. Сегодня часть истеблишмента, из тех, "Непосвящённых", заглянула в "лузу". Туда же заглянули и те, кто просто заигрался. И вот, им срочно нужна Война.

Война, это когда в первую очередь списываются тяжкие пассивы и фальшивые активы(их корректно называют "токсичными"). А потом — людские жизни и судьбы.

Актуальный Кризис сегодня — это хождение по канату между пропастью всесистемного краха и адом всемирной бойни.

По этому канату нас ведут проигравшиеся аферисты и заигравшиеся "Будущие Властители Мира". Это они искусно создали кризис, это они вытолкнули нас на канат смертельно трюка.

И это их бессовестные псы втюхивают нам, мол, — каждый кризис во благо. Мол, отделятся зерна от плевел. Расслабившиеся и ожиревшие подтянутся и сядут на полезную голодную диету. А потом все, — с новой силой, будут строить то же, Старое Будущее.

Напрасно — слишком большой они сдуру надули пузырь пустых обязательств. На сегодняшних банкнотах уже написан новый лозунг: "Мы Не Верим".

Мне говорили знающие люди: "ты что не понимаешь — ведь главная цели кризиса: во-первых: приспустить, затормозить в развитии и в конечном счете развалить Китай. А во-вторых: конечно, подзаработать — разорить кой-кого, прикупить кой-чего…" А я им в ответ: "Боюсь, ребята, что вы переоценили свои силы".

Всё, в итоге, скатится к неизбежности Войны, если не как к Последней битве за Ресурсы, за окончательное решение кто главнее на планете, то — за ради заметания следов крупнейших в истории человечества финансовых преступлений — обязательно.

Повержен Русский Коммунизм, но есть Китайский, есть и… Американский.

Да, вы не заметили? Подождите вызывать психиатров, выслушайте априори Обвиняемого в антиамериканской деятельности. Нет, я может быть внебрачный сын сенатора Маккарти и готов выгрызть проклюнувшуюся коммунистическую погань в самом неприличном месте. И вы господа, тоже, — будьте бдительны.

Специально для Патриотов, тема следующей беседы — "Актуальный Коммунизм", как логическое развитие темы сегодняшней — "Актуальный Кризис". Будут ли вопросы?

Очумелая аудитория молчала и лишь заторможено переглядывалась.

— Есть ли возможность выйти из этого кризиса. Вы так безнадежно всё обрисовали…

— Конечно, есть, и наверно так и произойдет. Только не гордо выйти, а проскочить, прошмыгнуть крысами под кризисом. Протащив под карающим маятником деривативов в 516 триллионов жалкий чемодан всемирного валового продукта в 50 триллионов. И это удастся благодаря самообману, самогипнозу, — мы предпочтём отодвинуть настоящее разрешение существующего кризиса в Будущее, трусливо блажа себя, — "а может рассосётся". Не рассосётся. Мы этот "кризис" откладывали, перекладывали со времён окончания второй мировой войны.

Так вот, вопрос: "как проскочить прошмыгнуть под катастрофой", на самом деле есть вопрос: "как решить проблему "Веры"-"Доверия". И сегодня, интеллектуалы, работающие на прогорающих аферистов, переиначивают этот вопрос так: "Как обмануть Недоверие всех ко всему? Как вывернутся, что бы породить "новое доверие" к волку? Какую шкурку для него сшить, что бы прокатило в массах?"

Господа, в былые времена экономика была на вторых ролях. Экономика, по высшему счёту, это лишь игра для великовозрастных детей, не знающих о проблематике "Добра и Зла". Экономика, без Веры и других Высших Категорий — Ничто.

Как банкир даст кредит, если не верит, что отдадут? Как охранники пойдут отбирать имущество у должника банкира, если не верят бумажкам, которыми рассчитается с ними банкир? Да и зачем охранники будут работать сегодня, если не верят, что банкир заплатит завтра? Как вы купите дом, если никто не верит тем бумажкам, что вы платите за дом? Кто будет покупать акции корпораций, если никто не верит дутым рейтингам агентств? И вообще, почему информация с этого компакт диска стоит столько, а не столько? И почему это она дороже десяти килограммов мяса, а я даже не знаю, что она из себя представляет!? Да и есть ли она, там, на диске?!

Вы бежите от невозможности ничего сделать на продажу, от всего этого безверия в церковь. А там церковник педофил сношает вашего ребёнка.

Вы берёте в руки винчестер и топор.

И цивилизация кончилась.

Аудитория молча переглядывалась. Наверное, вычисляла, кто из неё первым схватится за топор.

— Вы говорили о Войне, а Революция будет? — выпалил какой-то юнец.

Лектор улыбнулся.

— Мистер, я завидую вашему здоровому долгому сну — она уже идет.

— Но формулы у вас не было…

— Была, но не сегодня. Революция началась, когда 10 % населения земли стала богаче других 10 % земли в 40 раз, тогда произошла обвальная капитализация первых 10 % и скатывание остального населения земли к нищете последних 10 %. Мы сейчас в самом разгаре этого процесса. Это происходит прямо сейчас. Процесс революционный, а значит самоубийственный, для революционеров в первую очередь.

Уже готовы кардинальные проекты по фиксации промежуточных итогов, дабы процесс не порвал всех и вся. А война, о которой я говорил, все равно неизбежна, когда значения по моей формуле станут критическими. Какие бы проекты истеблишмент не осуществлял, — это все параллельно. Но повторяю: сегодня еще можно проскочить под кризисом, но сам собой он не разрешится, он останется и когда-нибудь нас обязательно догонит и накроет.

"Возвращение" к Реальным Ценностям, но на новом витке понимания и развития — начать ценить то, что ранее никогда не ценили: леса не для вырубки, поля не для пашни. Чистый воздух и чистую воду — объемами, в потенции, но по реальным котировкам — и пусть вам всё равно всё не выпить и не выдышать. Начать ценить и ввести в оборот обязательства гарантированные тем, что не должно и не будет использовано, истрачено Н-И-К-О-Г-Д-А!

А там, может быть, потихоньку, вернутся истинная Вера, не обманутые Надежды и искренняя Любовь.

………………….

Питер ждал. Публика рассасывалась долго. Возле докладчика организовалась очередь. Наконец тот остался один, не считая двух парней собиравших аппаратуру. Харроу обратил внимание на три цифровые камеры и спутниковую тарелку — "наверно шла запись, а может и в интернет "on line".

— Здравствуйте, господин профессор, я к вам, — тот потянулся с ручкой в поисках места, где расписаться.

— И не за автографом, — остановил его Харроу, показывая удостоверение ФБР.

— Оу! Моя любимая организация! Давненько не было от вас вестей. А вот ваши коллеги чаще дают о себе знать.

— Кто именно?

— И Секретная служба*, и АНБ, и ЦРУ…

— Я имею ввиду — кто и когда? И не только, в последний раз.

— Позвольте узнать: какова причина вашего интереса к моей персоне, и к дружественным вашей организациям?

— В утреннем номере "New Yоrker" опубликована фотография, на которой я, собственной персоной, под ней статья Дейва Кацмана и комментарии за вашим именем. Сравнивая стиль и тематику написанного с только что прослушанной лекцией, я убеждаюсь, что автор один — вы.

— А! Вы об этом. Да, это так. Ну, и какая очередная крамола кольнула глаз вашему начальству?

— Прошу вас отнестись серьезней. Я не охотник за ведьмами. Я обыкновенный оперативный работник и расследую конкретные преступления. А если попросту, то разгребаю банальную криминальную грязь, а, порой, и кровь, но там, где замешаны не одни простые граждане, а граждане особые, рукою государства осененные.

Совершено преступление — похищение, а вернее, грабеж с применением насилия, есть жертвы. И что странно — тут же выходит статья…

— Ну! Вы же знаете наших ушлых репортеров!

— Вы меня перебили — я не договорил. Выходит статья, и вот что странно, в статье, а вернее в комментарии к ней содержаться данные, о том, что содержалось в похищенных материалах. Это при том, что я лично, имея в уликах ящик с подобными материалами, сам до сих пор не знаю, что там содержится! Это Вы похититель, профессор?!

— Подождите, подождите! Спокойнее! Я сейчас вспомню все и скажу точно… Это произошло более года назад, я так же как сегодня читал лекции, и так же как вы, мистер, ко мне подошел человек старше пятидесяти, но спортивной фигурой, так что возраст его я точно не определил, и при более тесном знакомстве не интересовался, уж извините. Он предложил оплачиваемое сотрудничество, — периодические консультации, которые выражались бы в письменном изложении моей позиции по тому или иному явлению в современной науке и обществе. Я помню, засмеялся и спросил, что это секретные службы так обленились, что вменяют подозрительным лицам стучать на себя самим?

Элдридж с юмором ответил, что если это и "Самодоносительство" то хорошо оплачиваемое. А в прочем я, мол, прав, — всему виной нехватка кадров, вследствие сокращения штатов по окончанию холодной войны, вынуждает изыскивать более прогрессивные способы решения задач по обороне страны. Итак, мы регулярно стали созваниваться. Обсуждали мировые проблемы. Иногда он просил написать статью по какой-либо теме. Оплачивалось всё щедро, авансом на счёт. Вот и недавно о попросил написать статью на следующую тему: похищение документов великих ученых, в том числе Теслы, работавшего над проблемой беспроволочной передачи энергии.

Мне надо было выразить свое мнение о значимости этих разработок для современной Америки, предположить аргументировано — кому это выгодно, каким террористам и т. п… Начав писать я разошелся и получилось несколько не то, что заказывали. Но со мной всегда так, — свободный дух не терпит теснин, — он просто их не замечает! Дальше мы разговорились о Тесле, о его работах, — он много, оказывается, о нём знает…

Питер решительно остановил уползающего мыслью от темы профессора вопросом:

— Профессор, я хочу спросить, а как относился агент Элдридж к вашей, ну просто обличительной критике ЦРУ? Вы, кстати, не по этому поводу познакомились?

— Отнюдь. С юмором относился, даже больше — сам мне подкидывал забавные эпизоды из своей биографии. Очень приятный в общении человек.

— Н-да… профессор, вы знакомы с Дэйвом Кацманом?

— ?

— С тем репортером "New Yorker", на чей факс вы переслали статью?

— Лично, нет. Ко мне всегда обращался Элдридж. Да и номер факса… это я фигурально, по привычке. Эти коммуникационные технологии так быстро развиваются. Текст я переслал прямо с ноутбука по "Blue Tooth". А номер был не городской, номер был сотовый.

— Визитка этого мистера Элдриджа или что там у вас для обратной связи? Надеюсь не три красные ракеты?

— Нет. "Над Всей Испанией Безоблачное небо", — это навсегда, это классика, но в нашем случае — нет. А визитка — вот она.

— Спасибо, до свидания… кстати, профессор, а вам не кажется что ваши выступления, статьи слишком…

— Антиамериканские?

— Нет, хотя и это в какой-то мере. Как может показаться многим, но не мне. У меня была хорошая школа.

Нет. Но слишком Экстремально, эксцентрично. Мне кажется, вы перегибаете — граждане и так запуганы до предела, а тут еще с вашей теорией заговора и предчувствием войны.

Средний американец мягкотел, и это не Европа, где доводы разума действуют на общество. У нас чуть сильнее придавит жизнь и жди истерики, бунтов дурацких, стрельбы.

У меня есть доступ ко многим данным. Так вот — с 95-го года кривая уличной преступности неуклонно падает, а количество показов актов насилия по ТиВи и в Кино неуклонно растет. Я выводов не делаю, я при исполнении, а вот вы, профессор добавляете маслица в огонек.

— А вы мне нравитесь агент Харроу! Не ошибся? — Запомнил с первого раза. Видите ли, я всегда был консерватором… Да, да! — Консерватором, из приличной, даже аристократической семьи. Менонитского вероисповедания, привезенного еще из Фризии в ХVII веке.

Но подвело широкое Европейское образование — в Англии, Италии, Франции. Мне нравилось учиться.

И как я радовался успехам Америки. Мы победили Коммунизм! Но с определенного момента я увидел — никто не хочет останавливаться. Нужен весь мир — ни меньше. Я прозрел и увидел как многие действия, даже риторика, копируют коммунистические образцы. До смешного, да еще с американской наивностью первопроходцев! Но главное — цели, те же! И это лезет со всех щелей.

Ну ладно: поставить под контроль планету, — я согласен. Но не такими же революционными методами и темпами! Но даже это не главное. Они хотят перестроить само американское общество, подменить его институты коммунистическими структурами. Я вернулся в Америку. И веду свою образовательную деятельность. Бью по мозгам своих же братьев консерваторов. Они должны понять, что в наше время, что бы быть по настоящему Правым, нужно стать немного Левым.

Кстати, можете посмотреть нас по интернету, если интересно. Вот адрес в сети, и мои данные…

Харроу оставив странного профессора экстремиста — меннонита*, спешил в город. Очень хотелось пообщаться с офисным репортером из "New Yоrker" еще раз. Теперь у агента был повод и право потрепать его холеную наглость. Проверил через бортовой компьютер, что в ФБР есть на агента ЦРУ Кэйна Элдриджа, результат ожидаемый — пусто. Запросил о помощи родную контору — по телефону начальника отдела, лично. В ответ услышал:

— Питер, после женитьбы ты молодеешь с каждым днем. Скоро ты запросишь титьку пососать. Тебе напомнить — ты письменно должен подать запрос по всей форме, с указанием весомых причин. Ты забыл, что с 11го сентября 2001-го года наши с ЦРУ отношения заметно не улучшались, скорее наоборот. Ладно, не порть казенное имущество: не грызи трубку, я попробую по-своему, но ни чего не обещаю.

В стремлении к встречи репортера Кацмана напарник Питера за рулем излучал большее не терпение чем сам Питер. Он страсть как любил потиранить зарвавшихся журналюг.

Пока Харроу общался с профессором, Генри О Брайан накопал по известным только ему кладбищам кучку мерзко пахнущих фактиков из жизни и впрямь "выдающегося" труженика пера Кацмана по кличке "Иприт"*. Кучка дерьма началась с торговли наркотой в студенческой среде на втором курсе университета — парнишка тогда открутился. Открутился и во второй раз — когда был пойман на торговле в армейской части. Якобы выполнял задание редакции, добывал материал. Был задержан на одной из вилл в Майами в толпе обдолбанных в усмерть адвокатов, собравшихся на симпозиум делиться опытом по страховым делам. Опять же не доказано: кто снабдил законников таким количеством наркоты. О более важном: был замечен одним стукачом в обществе весомого нью-йоркского мафиози по кличке "Уайт Мао".

"Так, что жопа у него вся в говне — берем за жабры". — Подытожил свой краткий доклад О Брайан.

Кацмана взяли нагло — недолго подождав его выхода из офиса, зарулили на остановку такси и запихнули в салон. О Брайан продемонстрировал толпе свидетелей свое удостоверение, громогласно возвестив о борьбе с терроризмом.

— Так, мистер Государственный преступник, будем колоться? — принялся раскручивать маховик допросных процедур О Брайан, увесисто обхлопывая тельце Кацмана, имитируя обыск. И тут же больно ткнул в нос кулаком с зажатым в нем пакетиком кокса, якобы извлеченным из кармана репортера. — чё, "mother fucker", сбываем наркоту по редакции?

— Господа! Господа! Что вы себе позволяете! Только в присутствии… — Кацман пытался выплыть из ситуации привычно, через адвоката, но самим словом "адвокат" поперхнулся вместе с коксом из порвавшегося пакетика, запихнутого эфбээршником ему в рот.

— Нет! Он просто жаждет сесть лет на десять! Без суда!

— Мы в демократической стране…

— Дурашка! по тому огромному делу, по которому ты уже проходишь, суд может вообще не состоятся, а тебя как ценнейшего свидетеля, мы обязаны спрятать.

— Вот, вот — в тюрьме спрячем, как наркодиллера! Ты будешь сотрудничать, сука?

— Что вы от меня хотите?

— В твоей статье о похищенных документах из архива "Дженерал Электрик" содержались сведения доступные лишь самим похитителям. Кто тебе их передал?

— Господа полицейские…

— Очнись, мы из ФБР.

— Господа агенты ФБР, богом клянусь, хоть это ставит пятно на мою репутацию…

— Забудь о пятнах на коленках, — ты в дерьме по уши!

— Богом клянусь, я не писал этой статьи. Статья пришла по факсу.

— Ты имеешь в виду комментарии профессора Вандеррброкка?

— Нет, сама статья и комментарии пришли вместе. Я их даже не правил, только прочитал и подписал у редактора в печать. Я думаю, это не будет афишировано? Моя репутация…

— Успокойся, научишься писать заново в тюремном пресс-центре — поправишь репутацию: воспоешь сладкий запах свободы исходящий от дешевых сигарет. "Кэмэл" без фильтра, кажется. Этой маркой отоваривают зеков? Опишешь горькую поэтику группового изнасилования в душе. А так же зарождение светлого чувства жизни в старом теле с новыми женскими функциями — тюремной бляди. Кто тебе их передал?

— Кэйн Элдридж.

— Откуда ты его знаешь? Как давно?

— Нас познакомил очень серьезный и влиятельный человек года два назад.

— Как фамилия этого "влиятельного" человека?

— Не могу сказать. Убивайте прямо здесь — не могу сказать.

— Часом не "Уайт Мао"?

Кацман молчал.

— Как его рекомендовали. Род деятельности?

— Рекомендовали как очень серьезного и щедрого клиента. Научный сотрудник "Дженерал Дайнемик"* закрытые разработки…

"Значит, здесь он как агент ЦРУ не представлялся", подумал Питер.

— Как часто ты публиковал его материалы под своим именем?

— Точно не помню… несколько раз.

— Точнее, — рявкнул О Брайан и отвесил подзатыльник.

— Один, два раза в месяц

— И это на протяжении двух лет?

— Да… В редакции они очень понравились — теперь из-за них считают меня в теме по последним работам в науке и технике. А он еще и платил… хотя мне самому бы надо было ему приплачивать…

— Ничего — рассчитаетесь в общей камере. Его координаты, быстро!

Кацман достал сотовый и показал забитые в нем данные.

— И это все?

— ?

— Богом клянусь!

………………………………..

Едва они успели вышвырнуть журналюгу как отзвонился по сотовому начальник и таинственно рекомендовал Харроу, напарника отпустить и завершить трудовой день ужином в ресторанчике "Де Корр".

В ресторане смешанной голландско-французской кухни его поджидало начальство в компании двух блеклых типов.

Начальник представил господ как коллег из разведки.

— Мистер Харроу, вы интересовались мистером Элдриджем. — констатировал один из господ разведчиков. — Так вот, вышеназванный господин у нас больше не работает. Два дня назад он передал заказным письмом рукописное заявление об отставке, по личным мотивам.

— А что, теперь от вас можно уволиться?

Блеклый господин задумчиво посмотрел куда-то в сторону и молвил, кажется с легким удивлением от обретенной истины:

— Наверное, "Да". По крайней мере, он был в запасе несколько последних лет. Ни каких дел не вел, заданий не выполнял. Занимался статистической отчетностью. Находился в отпуске с третьего числа сего месяца. Где, точно неизвестно, хотя письмо от него пришло из Бостона.

— А чем он до этого занимался? Я не прошу конкретно. На чем он специализировался?

— Круг тем в его рассмотрении был достаточно широк.

— Он был связан с новейшими научными разработками? — Еле заметный утвердительный кивок в ответ. — Занимался ли он с документами в офисе или работал непосредственно, "в поле"? — Мало значащий взгляд верх. — В области промышленного шпионажа, например? — опять легкий кивок.

— В каких странах? Ближний Восток, "Аль-Каида"?

Второй блеклый господин закашлялся, а первый сделал хмурое лицо.

— Европа?

Рябь мелких покачиваний в ответ.

— Восточный Блок?

Покачивания сделались увесистее.

— А в России он был?

Покачивающийся подбородок опустился в нижнюю точку амплитуды, где так и застыл у груди. Последовал тяжелый вздох со стороны другого господина.

— Ну, хотя б его официальные адреса, внешние данные на фото…

— Все передано, — прервал Харроу его начальник и взмахнул файлом серого цвета. — А господам, наверно, уже пора. Не будем их задерживать, Питер.

Господа из ЦРУ встали и, уходя, самый болтливый из них, сказал:

— Если вы намеренны его разыскивать, прошу: информируйте нас. Пожалуйста. Лично нас, по-простому. Без официоза.

Когда неразговорчивые коллеги покинули ресторан. Начальник сказал Харроу

— Ты заметил: они сами не в себе. Я им разукрасил картину разврата по полной. Дескать, человек, по имени Кэйн Элдридж, представляющийся сотрудником ЦРУ, замешан в хищении секретных документов на территории штатов. Вот они и прискакали.

— То, что здесь произошло, больше походило на допрос военнопленных, чем на искреннее сотрудничество спец служб.

— Вот, предчувствуя это я и просил тебя не тащить сюда О Брайана. Он бы не выдержал — треснул бы по башке рукояткой пистолета коллегу, забывшись, и — прощай карьера и пенсия.

……………………………….

Дома Харроу пытался расслабиться, сидя на диване с банкой пива, пялясь в телевизор. Расслабится и суммировать итоги дня — не получалось. Элизабет Тейлор Броунер, его молодая жена, напевала на кухне какой-то страстный госпелс во всю мощь своих метисизированных легких. Питер ловил боковым зрением вдохновенный танец её рук из молочного шоколада над оранжевой плитой.

Человек, если в невообразимый коктейль его крови попала, хоть капля французской, всегда тянется к плите. Хотя, большая часть чистокровных французов и любит пожрать, к готовке безразлична. За них это давно делают вьетнамцы, алжирцы и прочие индусы.

Элизабет находила применение всем составляющим своей натуры. У плиты она была утонченной француженкой. На работе деловитой англичанкой. А в постели страстной африканкой.

Мысли Питера не хотели укладываться по правильным полочкам, и он решил покинуть убежище американского вечернего триединства "диван — телевизор — пиво" и потолкаться на кухне мешая творению еды. В надежде быть замеченным и утащенным на расправу в спальню.

Войдя на кухню, он покрутился за спиной очаровательного повара, пытаясь, приноровится к ритму волн изгибающих тело в змеином танце. Ничего не получалось. Тогда он поднял руки, что бы осторожно опустить их на плечи Элизабет, рискуя напугать её и получить ложкой соуса в лоб.

Со стороны гостиной раздался стрекочущий звук. Он быстро приближался. И вот, ламинарная обшивка стен стала с громким треском лопаться, образуя дырки. "Как при стрельбе очередями", — мелькнуло в голове Харроу.

Следующая мысль пришла Харроу уже на полу, поверх тела повизгивающей Элизабет. В кухне стоял грохот столярного цеха. На них сыпались обломки, осколки стекла, фарфора, труха теплоизоляции стен, похожая на опилки, и гипсовая пыль. "Из чего сделаны наши дома?" — мелькнула мысль. И, когда стрельба, кажется, закончилась, он сидел там же, на полу кухни, прижимая к груди всхлипывающую жену.

Среди погромных обломков и пыли, мелькнула еще одна мысль, похожая на молитву:

— Боже, благослови минуту мужской похоти в час вечерней тупости.

И потому как прекратила всхлипывать жена и, распрямив кулачек, провела ладошкой по груди, он понял, что произнес эту мудрую мысль вслух.

………………………….

Конечно, с утра в конторе все были в курсе его приключений.

Вчера, вечером, в тот же час, нечто подобное случилось и с О Брайаном. Тому просто взрывом вышибло дверь, когда он подошел к ней на звонок. Лоб этого ирландского быка украшал внушительный синяк. По его дому не стреляли бешено. После развода он жил в многоквартирном доме, на шестом этаже.

Взглянув на напарника, и припомнив что трассы выстрелов оставшиеся на его стенах были плотными, но все проходили выше голов предполагаемых целей, в его мозг холодными щупальцами вцепилась догадка.

Это были не просто покушения с целью убийств, это были доходчивые фразы, предложения, высказанные не вербальным способом: "Поймайте нас! Разозлитесь и гонитесь за нами! Вы взбешены? Идите по нашим следам, и вы найдете такое! Ваши крыши снесет окончательно!".

Когда он поделился с О Брайаном предположением, тот вскинулся: "Да запугать хотели!", но чуть погодя сник — сел и призадумался. Ну не играют в бандитские игры с ФБР при расследовании пропажи документации. В наше время, только дай такой прекрасный повод, и вывернут тебя наизнанку писькой внутрь, каким бы ты не был крутым мафиози или законником.

Подтверждение его догадки пришло вместе с начальником. Тот озабочено сообщил, что в ночь на сегодня зарегистрирован, и вылетел рейсом "Нью — Йорк — Берлин", пассажир Кэйн Элдридж. К сообщению были добавлены фотографии: Кэйн Элдридж собственной персоной, мило улыбается, глядя прямо в скрытую камеру на контроле в Аэропорте. "Издевается, сволочь" — резюмировал О Брайан.

Дежурный сообщил, что Кацман не пришел на работу в редакцию, и дома его нет.

Начальник убежал куда-то, не хорошо ругаясь. Потом вызвал Питера к себе в кабинет.

— Питер, дела складываются так, что тебе следует… отдохнуть.

Харроу удивленно воззрился на физиономию начальника — потуги к соучастию отображавшиеся на ней напоминали морду бульдога пытающегося сюсюкать.

— Да. Ты перенес стресс. К тому же, как я заметил, семейная жизнь тебя утомила. И еще….Тебе и твоему напарнику придется отдыхать вместе. В Европе.

Мне подсказали, что в Германии есть одно славное местечко, окруженное дубовой рощей на берегу тишайшего озера. Там поблизости, кстати, в прошлую эпоху, долгое время провел наш заочный друг, гражданин Кейн. Это военная база в бессрочной аренде правительства Соединенных Штатов.

Так что вечером вы вылетаете, В Потсдамском Аэропорту вас встретят. Наши сведут, а немцы помогут. Приступайте к подготовке.

— Но Элизабет! Она перенесла по более моего, она же девушка. Ей будет тяжело без меня.

— Нет ничего надежней и успокоительней родительского крова. Поживет пока у нас. — Непререкаемо хлопнув по столу, завершил дебаты начальник — отец Элизабет, жены Харроу.

— Пойми сынок, — интимно приобняв за плечи, подвел Питера к выходу начальник. — Я здесь как тот римский святой, как его? Ну, как марка виски! Сент Дэниэл, кажется. Я самоотверженно захожу в клетку и вырываю тебя из лап дикой пантеры. Не даю свершиться мученическому твоему истощению. Опускаю тебя на европейские, так сказать, вольные хлеба.

А ребенок пока посидит дома. Да и бабушка соскучилась…