"Отец и сын" - читать интересную книгу автора (Полле Гельмут Христианович, Полле Эрвин...)

Джелгала, Ягодное (1951–1954)

21 сентября 1951 г. прибыли на прииск «Джелгала». Варлам Шаламов в «Колымских рассказах» неоднократно упоминает страшную «Джелгалу», он работал фельдшером в той больничке, в которой начали трудиться мама с папой и, по-видимому, вывезен оттуда буквально перед нашим приездом. Конечно, в то время мы о писателе Шаламове ничего не слышали, да и проявился он значительно позже Солженицына.

Опять сталкиваюсь с ситуацией, когда ощущаю потребность описывать события уже изложенные папой. Поэтому очень кратко в дополнение.

О дискриминации по национальному признаку. Все приехавшие по этапу разделены на 2 категории: бывшие зэки (в основном, русские) и немцы. Русские заключают обычный северный договор на 3 года с повышением северных надбавок каждые полгода и после отработки 28 месяцев (в год 2 месяца отпуск и 2 месяца в 3 года даётся на дорогу) могут свободно ехать на материк в любом направлении. С немцами договор не заключается и они не имеют права покидать прииск. А ведь привезены на Колыму в одинаковых скотских условиях.

Больница расположена на бугре над прииском. Мама с папой — весь врачебный персонал. Некоторое время жили при больнице. В день приезда видел как трое военных гонялись за человеком и пристрелили его около больницы. Единственная власть на прииске — начальник прииска, подчиняющийся Северному управлению (центр — Ягодное) Дальстроя (входит в состав Хабаровского края), деления по районам нет, милиции нет, одни солдаты. Связь с Ягодным — телефон, курьер (приисковый курьер каждый день ходил пешком до трассы и обратно и прославился тем, что прошёл на своей работе расстояние, в несколько раз превышающее экватор). Зимой накатывается дорога, работающая с большими перебоями.

В магазине, в основном, консервные коробки — остатки от американской помощи в военные годы (бабушка была очень довольна наличием коробок с не используемыми северной кухней специями: анис…), сухие молоко и яичный порошок, сушёные картошка, лук и другие овощи. Витамины надо было добывать самим: кедровый стланник, брусника, голубика… К счастью, всё это было в изобилии. Папа снабжал аптечными витаминами, в первую очередь драже из шиповника. Из голубики папа ставил вино. Помню, как-то ночью двадцатилитровая бутыль взорвалась, перепуганы все, а голубизну на стенах так и не удалось ликвидировать.

Получили двухкомнатную квартиру. В кухне клетка для свиней, над ними клетка с курами. Моя работа — каждый день приносить с лесопилки полмешка опилок. Запомнил бойцовый характер петуха. На прииске и было не больше 10 петухов, он побивал всех, пока однажды потерпел поражение так, что несколько дней не мог ходить, кто-то положил его на завалинку без признаков жизни (не исключаю, что его поражению поспособствовал кто-то из людей). Но оклемался.

Цены на прииске по тем временам бешеные: мясо 100 руб./кг, яйца 100 руб./десяток, курица — 300 руб. (в магазине ничего этого не было). Бабушка продавала яйца поштучно и вела запись. Кур как купили за 3200 руб., так и продали через год за эту же цену перед переездом в Ягодное. Куры окупили себя очень здорово, правда и кормили их хорошо витаминизированной пищей (орехами, брусникой, свежей зеленью, которую выращивали в ящиках на окнах — овёс)…

Сразу по прибытии пошёл в школу. Опять начальная. Трёхкомнатный дом, 19 учеников, одна учительница. Помню только фамилию, она с мужем — приисковым радистом «рыжим Бияйко» жила в соседней квартире (детей не было, муж издевался и бабушка очень жалела её). Некоторые родители периодически устраивали обструкцию учительнице, писали какие-то письма, но мои этим не занимались и претензий учительнице не предъявляли.

При школе жил сторож — уборщик, очень чистоплотный, крепкий, усатый мужчина лет 50–60 родом с Западной Украины. Я в его каморке часами находился, похоже он был из дезертиров по религиозным причинам. Привязанность была взаимной. После мытья или подметания всегда опрыскивал классы одеколоном, которым снабжал его папа (зав. аптекой!).

Учёба проходила в две смены: 2-й и 4-й класс сидели вместе, выпускников 6. Занимался неплохо, на выпускные экзамены приехал (пришёл!) учитель из Ягодного (запомнил его большие резиновые сапоги). Экзамены сдал отлично и получил похвальную грамоту с Лениным и Сталиным, интересно сейчас её рассматривать.

Досуг на прииске для детей предельно убогий, для взрослых не лучше. В центре прииска стояла ручная карусель, было помещение для торжественных мероприятий и показа кинофильмов (дикий фурор произвёл «Тарзан», желающие посмотреть переломали все двери).

К 1 сентября 1952 г. привезён в Ягодное, в интернат. Родители всё ещё не имели права покидать прииск, даже проводить ребёнка. Интернат при средней школе. Рядом стоят три здания: школа, интернат, столовая. В спальнях по 8-10 человек. Первое впечатление: старшеклассники роются в тумбочке и на твоих глазах выгребают то, что нравится. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «спасибо».

Интернат в младшем возрасте (11 лет) закладывает базу для самостоятельного движения по жизни и эту роль интерната я чувствую до сих пор. Без напоминаний выполнение уроков, уборка за собой, режим, мелкая стирка, баня и т. п. Конечно, тянуло домой, и зимой школьников (человек 15) привозили домой, но потом подымалась метель (сформированных дорог не было), возврат задерживался на 2–3 недели и проходил следующим образом: школьники набивались близко друг к другу в легковой «газик» (прародитель современных УАЗ-469), который ставится на сани, и трактор тащит до трассы, а дальше легче.

Изредка стали выпускать в Ягодное папу за медикаментами, тогда он привозил посылку с продуктами и много витаминов. В комнате — праздник! Двери на замок и справедливый делёж всего поступившего через завязанные глаза. Чтобы старшие не отобрали, приходилось всё сразу съедать. Удивляюсь, как ни разу не случилось беды, так как одновременное потребление штук 30 витаминов РР давало дикую аллергию, невозможно было ни сесть, ни лечь, подпрыгивала температура, всё тело как будто пронизано иголками.

С посылкой из дома связан один неприятный случай, когда пришлось преодолеть страх перед возможными последствиями. По порядку. В общежитии всё чаще проявлялись факты воровства. Как-то ночью проснулся, т. к. коридорный свет падал прямо в лицо. Смотрю (чуть-чуть приоткрыв глаз) у моей тумбочки стоит воспитатель-грек и разнюхивает банку с Gribenschmalz (смальц, прокрученный с шкварками — любимое в нашей семье лакомство для бутербродов), не может понять, что это. Было очень страшно, зажмурил глаза. Утром спрашиваю, проверьте карманы. У одного пропало 50 руб. Через полчаса заскакивает огромный грек (может показалось) и кричит: «Кто видел? «Отвечаю: «Я видел!» Швыряет на стол 50 рублей и выскакивает из полной комнате. Начали ждать последствий, со мной ходили 2–3 человека. Грек исчез, несколько позже узнал, что его жестоко избили старшеклассники.

Если продолжать продуктовую тему, то самыми любимыми лакомствами в интернате были: замороженный до каменного состояния хлеб (морозы достигали минус 62*, занятия для интернатовцев не отменялись) и жаренная картошка. Последняя не была для общего потребления, но каждый вечер после отбоя кухня приглашала 5–6 человек чистить картошку. Первую партию очищенной картошки отправляли на огромную сковородку, часа полтора чистили, а затем — блаженство! Очень любил эти часы в большой кухне. Напомню, что свежей картошки в этот период в Ягодном практически не было, только для детей и больниц привозили издалека.

Ряд негативных моментов: научился играть в карты (азартные виды), слава богу, хватило тормозов; весной ходили в районе стрельбища собирать пули, причём со стороны стреляющих пацанов не было видно, так как мишени ставились на фоне сопки и пули улетали в кедровый стланник, удивительно, что никто не пострадал. Дальше из пуль на костре выплавлялся свинец, из которого делали пистолеты, битки для «чики» (игра на монеты) и «зоски» (кожанка с мехом и грузом, которую подбрасывают внутренней частью стопы — кто больше).

Не могу забыть пакость, которые мы сделали для автомобилистов. Как-то в воскресенье 4–5 человек решили пойти по трассе пешком до Саганьи (два пацана из нашей комнаты там жили, всегда на воскресенье их увозили и поздно вечером привозили). Примерно, 18 км. Шли часа 4, а по дороге из дорожных знаков, выковыривали рефлекторы (машин было мало и никто не дал нам «по ушам», а заслуживали!). На эти рефлекторы и пули играли в очко и другие игры. Сколько шоферов-дальнобойщиков недобрым словом поминали неизвестных вредителей.

Должен упомянуть двух друзей-соклассников интернатского периода, жителей Ягодного. Алексей Денисов, умнейший парнишка, жил с отцом и молодой мачехой в одной комнате в общежитии. Вдвоём мы были лучшие ученики в классе, много играли в шахматы, в т. ч. на первенство школы. К сожалению, пошёл «какой-то накат» на родителей (после переезда в Ягодное) со стороны учителей, что Алексей плохо на меня действует. Чепуха! В моей жизни это первый случай в памяти, но далеко не последний, когда моим родителям начинали внушать об отрицательном влиянии того или иного моего друга или знакомого. Семья не дала Алексею закончить среднюю школу и после 7-го класса он уехал от родителей в Магадан, поступил в горный техникум.

Саша Желнов — сын «сверхблагополучных» родителей, отец руководил службой безопасности Северного управления, большой дом, домработница. Он учился несколько слабее и, кроме нас, у него друзей не было. К удивлению (в будущем) меня очень приветливо принимали в этом доме, а Алексея не очень доброжелательно (из-за семьи, что ли?). Помню Сашин день рождения, очень богатый стол. Всё чинно, как в кино. А я, интернатовец, в лыжном костюме с начёсом и протёртой коленкой.

Потрясающее известие о смерти Сталина дошло до меня в бане, наша комната мылась по графику. Помню многотысячный митинг в центре Ягодного, мороз, все без шапок и я тоже, большинство людей искренне плачет. И это люди, в подавляющем числе привезённые на Колыму принудительно! Существовало какое-то раздвоение сознания: Сталин — одно, НКВД — другое; враги со всех сторон мешали Сталину строить социализм. Помню всесоюзные траурные минуты в актовом зале школы.

Последствия смерти Сталина проявились очень быстро. Родители реабилитированы, с ними заключён обычный северный трёхгодичный договор, причём с времени приезда на Колыму; разрешён переезд в Ягодное, что и было сделано летом 1953 года. Поселились в самом центре Ягодного в коммунальной квартире на 2-м этаже (две комнаты). Как и на Джелгале собирали много ягод, сам зарабатывал себе кое-какие мелочи (майки…), сдавая вёдрами бруснику и голубику в приёмный пункт.

Это было время, когда началась расчистка лагерей, многих выпускали, но тяжёлых рецидивистов со сроками более 25 лет (раньше максимальное наказание за убийство — 25 лет и некоторые «умудрялись нахватать» до 150–200 лет срока) расстреливали.

Образована Магаданская область, вместо управлений «Дальстроя» образованы районы (наш — Ягоднинский), появилась милиция. Один штрих. С первой волной либерализации проезда на Колыму и обратно Ягодное наводнили женщины-цыганки с детьми, приехавшие искать своих мужей. Это было страшное и нелепое зрелище, когда полураздетые (не в пример нынешним цыганам) женщины и дети в лютые морозы просили милостыню на улице.

Очень неприятный осадок в памяти остался в связи с арестом Берия. Однажды вызывают меня с урока в учительскую, дают в руки бумажку с текстом, кроющим «иуду Берия». Заставили выучить, а потом выступить на общешкольном собрании. Какой-то бред про агента империализма. Стыдно до сих пор. Некоторые соклассники очень удивлялись, с чего это я «вылез» на трибуну.

Одно из тяжёлых воспоминаний того времени. В Ягодном появился майор из Белоруссии с двумя пацанами. Один (6-й класс) приехал без ноги (подорвался на мине), а второму (8-й класс) всадили в нашей школе финку прямо в плечо. Помню плач родителей у нас дома с просьбой к папе с мамой спасти сыну руку.

После окончания трёхгодичного контракта, родители решили выехать с Колымы, но немцы-то не могли искать место жительства по своему усмотрению. После длительной переписки получили приглашение в Талды-Курганскую область. Срочно начали распродажу своего имущества, я тоже стоял, продавал книги. Назад (5 сентября 1954 г.) мы «двинулись» с несколькими чемоданами (в отличие от полувагона вещей при прибытии на Колыму) и очень приличными, по тем временам, деньгами (* 80 тыс. руб.). Автобус до Магадана, затем каюта 2 класса комфортабельного теплохода «Александр Можайский». Чистота, порядок. В Охотском море встретили несколько китов и обилие сопровождавших теплоход дельфинов. Несколько омрачил путешествие 5–6 бальный шторм. Много лет родители смеялись над моей самоуверенностью: — Я! Заболеть морской болезнью?? — бррр… Когда сошли на берег в Находке казалось, что земля под ногами качается. Приятнейшее воспоминание: свежая варёная картошка и малосольные огурчики. Дальше отдельное купе до Новосибирска, пересадка на южное направление и 19 сентября родственники встречали нас в Уштобе, наняли ишака, погрузили чемоданы и вперёд… мимо арыков, обилия пыльной зелени к дому тёти Муси. 21 сентября 1954 г. пошёл в школу (путь Джелгала — Уштобе оказался длиной ровно в 3 года).