"Муж амазонки [СИ]" - читать интересную книгу автора (Калашников Сергей Александрович)

Глава 13 Путешествие

Сухопутное путешествие по Заболотью и в хорошую погоду - сплошное петляние между речками в поисках брода или устроенного местными жителями мостика. А уж по осенней распутице - просто мука. Так что двух лошадок погрузили на тримараны, которые специально для этого переоборудовали - убрали переднюю часть рубки, освободив грузовую площадку, на которую в положении поперёк как раз одно животное поместилось. Третье судно везло самих путешественников. Никакой свиты с собой не брали - нет больше у них ни лишних лошадей, ни корабликов для их перевозки.

Болота пересекли с запада на восток за один световой день. Пути известны, а тримараны действительно хорошо бегут. Высадились в устье впадающей в топь речки, скатившейся сюда с гор - тут плотное дно, не грозящее засосать людей или животных. Дозорные в этом месте давно соорудили хижину, в которой путники и скоротали ночь. А утром - в дорогу.

Эти склоны восточного горного хребта относительно пологи, так что серьёзных препятствий на своём пути встретить не рассчитывали. Тем более что и тут имеется тропа. Это вездесущие коробейники проложили как раз до самой страны амазонок. Патрульные не раз встречали их и, конечно, расспрашивали. Говорят, что пешком тут дней десять идти, а вот на счёт, пройдёт ли этим путём лошадь, никто у них не спрашивал, так что положились на то, что, в случае чего, разыщут обход. А кроме того у Базиля с собой хороший топор из нового упрочнённого стекла, так что он рассчитывает на то, что сумеет перекинуть мост через неудобное для лошадей препятствие. Или соорудить наклонный трап на кручу. Судя по впечатлениям от разговоров с торговцами, чего-то уж совсем непроходимого на этой дороге их не ждёт.

Зоя, по большей части молчала, уйдя в свои мысли. Базиль же разговорчивостью не отличался и в иных обстоятельствах, а тут голова его, наполненная недавними открытиями, продолжала крутить замыслы и планы, проворачивая воспоминания о недавно проделанных экспериментах, и анализируя детали, на которые он впопыхах не особо обратил внимание. Обильно смоченные дождями предгорья в сероватом освещении пасмурного дня навевали уныние. Обвислые пожухлые листья то и дело невыразительно падали под весом налипшей на них влаги, заросли кустарника обретали прозрачность. Трава по большей части полегла и с влажным чавканьем отзывалась на прикосновения к ней лошадиных копыт. Покатые склоны, между которыми извивалась тропа, иногда показывали путникам обнажения сплошного камня, или короткие каменистые осыпи в ложбинах. Подъём не был крутым, часто встречались горизонтальные участки или даже спуски в промежутке между холмами. Снеговых вершин в отдалении не наблюдалось, впереди маячили невыразительные вершины, не слишком тесно стоящие.

Чем дальше, тем чаще встречали дичь. Здесь, где достаточно простора, где нет густых лесных чащоб, оказалось множество оленей, не особо крупных и не слишком пугливых. Одного из них Зоя и подстрелила вечером, тут и заночевали. Несколько правильно согнутых ветвей отдельно стоящего дерева создали каркас, на который хорошо лёг кусок прихваченной с собой ткани, слегка пропитанной конопатным клеем, и образовался шатёр. Тратить время на поиски дров Базиль не стал - всё равно они сырые. У него с собой есть фляга второй фракции от перегонки земляного масла и над длинными фитилями специально сконструированной лампады легко устанавливается керамическая сковорода.

Хорошо. Тепло и уютно. Просохшие в тепле плащи, жареное в собственном соку мясо, фыркание пасущихся лошадей. Базиль умиротворенно улыбнулся, закрывая глаза.

***

Видимо, они взяли левее, чем следовало. Тропа не слишком выразительна, а в ряде мест настолько заросла травой, что скорее угадывается, чем обнаруживается. Собственно, если бы не компас, они бы ничего не заметили, но когда половину утра дорога ведет на север, а не на юго-восток, это начинает тревожить. Особенно, когда никаких причин для столь впечатляющего обхода нигде не видно - ложбины, ведущие в нужную им сторону, они видели уже не раз, но продолжали двигаться по следам ранее прошедших здесь людей. Но, похоже, пора возвращаться и искать место, где они повернули не туда.

Развернулись, и... вот незадача! Не далее, чем в трёх сотнях шагов от них группа верховых, судя по снаряжению - охотники.

- Горцы! - Зоя уже держит в руках арбалет и взводит его в боевое положение. А вот и стрела легла на своё место.

- Почему ты решила, что они нападут? - Базиль действует не столь стремительно, но его оружие тоже приведено в готовность к действию.

- Потому, что это мы нападём, - граната, пущенная рукой амазонки, уже взлетает по крутой траектории. Арбалет в левой руке, а правая раскручивает на верёвочке вторую. Так же круто пошла. И лошадка потрусила навстречу обнаруженной группе. Присоединился.

Незнакомцы ничего не предпринимали до первого взрыва, произошедшего рядом с ними. А вот тут их лошади шарахнулись, а одна - понесла. Вторая граната, возмущённые крики, борьба с испуганными животными, недоумённые взгляды в сторону путешественников, вопль: "Арбалеты!" - и горцы пустились наутёк.

- За что ты их так не любишь, - Базиль уже спустил тетиву и пристраивает своё оружие в футляр. Не так-то просто его, крылатого, упрятать от влаги.

- Они крадут девочек и женщин.

- Амазонок?

- С амазонками, конечно, стараются не связываться, поскольку жизнишками своими ничтожными дорожат. Только ведь не каждая женщина способна за себя постоять. Да и не только наши земли с горами граничат, - ноздри любимой раздуваются, глаза мечут молнии и это настолько не вяжется со спокойным тоном, которым она отвечает на вопросы, что Базиль не знает, что и думать.

А горцев и след простыл.

***

Отыскали они развилку, на которой повернули не туда. Базиль внутренне возмущался, ведь чем плутать по собственному следу, можно было просто-напросто спросить у местных правильную дорогу, а не набрасываться на них с арбалетом и гранатами. Вот не видел он в поведении встреченных ими людей ничего опасного. Охотники и охотники.

Ну, да ладно, нечего сетовать.

После ещё одного дневного перехода въехали в деревеньку, похожую обликом на те, что видел он в иллюстрированном описании страны женщин-воительниц. Они уже миновали верхнюю точку своего пути и начали спуск. А тут и погода совсем другая: солнечно, ветер, хотя и прохладный, но не пронизывает. Земля влажная от дождей, однако, не пропитанная водой, а просто плотная. Их лошадки потрусили бодрей, а тут и селение с тремя крышами крупных построек и множеством домиков, окружённых садами. На некоторых деревьях даже угадываются припозднившиеся плоды.

Отряд девочек-подростков несётся быстрым бегом, выдерживая строй колонны по три. Все будущие амазонки в брюках и полусапожках, коротких приталенных меховых курточках и с длинными дубинками в правой руке. А навстречу им ползёт запряжённая парой волов тяжелогружёная телега. Ветряная мельница на пригорке, справа от дороги скошенное поле, слева - вспаханное. Парный патруль, точно такой же, как и те, что уходят в дозоры у них в Заболотье. Статные женщины в черепаховых панцирях проводили путников взглядами. Если Зою здесь не знают в лицо, то ничего в этом удивительного нет, до столицы отсюда ещё о-го-го.

На деревенской площади отыскалась гостиница, где поужинали и переночевали. Заодно и лошадок оставили дожидаться хозяев. А утром заняли места в дилижансе, отправляющемся на юг. Если на вкус Базиля, то ничего особенно амазоночьего он в поведении местных жительниц не заметил. Фигуристые все и статные - это да. Опять же в действиях нескованные. А мужчины вечером в кабаке от души попили пива да и разошлись по домам. То, что кружки подавала явно одна из воительниц, никого не напрягло. Её тоже. Вот как-то не бросается в глаза никакой особенности в здешнем быте, хотя, не так много он пока видел.

***

Карета делала остановки у станций, где перепрягали лошадей, и менялся возница. По пути подбирали пассажиров или высаживали. Чтобы поесть или умыться времени стоянок хватало, но вообще-то двигался экипаж ходко, покрывая за сутки расстояние пяти-семи пеших дневных переходов. А, может, и десяток - на глаз ведь оценивал. Супруга по-прежнему оставалась молчалива, но, судя по выражению лица, настроение у неё было благостным. Вот и хорошо. Базиль столько всего нужного успел придумать за эти дни, что теперь был скорее рад путешествию, во время которого привёл в порядок свои мысли.

Просторный одноэтажный дворец, король с королевой, светлая спальня, банька, богатый стол - всё это замечательно, но деятельной натуре герцога Болоцкого нужно чем-то заняться, пока его благоверная шепчется с маменькой, беседует с папенькой и щебечет с подругами. Ха! Ведь в столице должна быть библиотека!

***

- Герцог - гость нашей королевы и муж принцессы Зои, - такую рекомендацию дала Базилю девушка, направленная проводить его в хранилище знаний. Пожилой мужчина в чёрной мантии, восседающий за конторкой на высоком табурете, оглядел юношу с ног до головы, кивнул, видимо соглашаясь с услышанным, и уткнулся в текст книги, раскрытой перед ним. Это было и всё, что он оказался способен сделать для высокого посетителя.

Амазонку такая сдержанность, похоже, тоже озадачила. Она виновато взглянула на своего подопечного, и развела руками: мол, вот оно как. Показал ей глазами на кресло в углу и... она туда уселась. Просторный зал на четыре длинных стены, представляющие собой сплошные стеллажи с книгами, свитками, папками и даже просто стопками исписанной бумаги, производил двоякое впечатление. С одной стороны, хранится тут много чего, но его, этого самого, в несколько раз меньше, чем у них в Храме Знаний. С другой - доступ ко всем полкам прост и нагляден - повсюду приделаны поясняющие таблички. Двое посетителей за столами посреди этого обширного помещения выглядят занятыми. Тихо тут.

Подошёл к стеллажам, присмотрелся к поясняющим надписям - много разных тематик. Философию, богословие и юриспруденцию пропустил, из того, что находилось в разделе математических наук, тоже ничего не привлекло его внимания. Механика, ремесла, огромный химический раздел. Медленно продвигаясь мимо географических атласов и описаний агротехники, а потом и далее, постепенно замкнул контур своего маршрута, добравшись до полок с художественными произведениями. Вот незадача, он раньше и не знал, что их так много. В детстве папа или мама читали ему и сёстрам с братьями сказки на ночь. Это от силы два десятка толстеньких томиков, так что практически все эти повествования он прослушал, в своё время, не меньше, чем три раза, потому что подрастали младшие, но старшие тоже не отказывали себе в удовольствии послушать их ещё разок.

А тут не меньше, чем три сотни разных корешков торчит, красуясь тиснеными буквами названий. Он и не представлял себе раньше, что в мире существует столько придуманных людьми историй. Стало очень интересно и, прежде чем начать изучение этого малоизвестного пласта культуры, Базиль отпустил провожатую. Он здесь надолго.

***

Немало знакомых историй оказалось в этих книгах. Переписчики, копируют тексты не всегда дословно, частенько добавляют или убавляют от себя, а то и изменения вносят по своему разумению. Если в технических книгах это встречается редко, и может быть объяснено невнимательностью, то в области литературы придуманной, или сочинённой под впечатлением от произошедших событий, разнобой просто поразительный. Вот как-то умудряются люди за счёт, порой, простой перестановки слов выразить своё отношение к описываемому.

Проглатывая книжку за книжкой, Базиль только диву давался. Ведь основная масса повествований обязательно включала в себя любовь, как непременный компонент, объясняющий нелогичность поступков персонажей. Причём, в большинстве случаев это приводило к трагическим последствиям, из чего с полной очевидностью должно было последовать заключение о необходимости не поддаваться зову сердца, а мыслить с холодной ясностью и учитывать максимальное количество обстоятельств.

Но... нет! Авторы наделяли своих героев поистине безумным стремлением к соединению и заставляли ради этого идти на жертвы или совершать подвиги. Реже - выдумывать и реализовывать хитроумные планы и реализовывать их с невероятной изощрённостью. Что особенно показательно - поймал себя на мысли - всегда читатель, то есть он, сочувствовал влюблённым.

Невольно задумался о себе и о Зое. У них всё не по-книжному. Началось у обоих от разума, вроде, как воле родительской подчинились. Потом инстинкты сработали, и возникла привычка. Теперь, познакомившись и сжившись, они просто тихо и мирно, то ценят друг друга, то терпят, если что-то пришлось не по душе. Кажется, в биологии к такому сожительству применяется термин "симбиоз". Вот нет в этом ничего романтического или возвышенного, а случись расстаться - и обоим будет больно.

Пробежался по памяти, ковыряясь в собственных чувствах последнего периода. Точно. Зоя захотела к маме, а он не отправил её в сопровождении свиты - вот даже мысли такой в голове не возникло - а бросил все дела и поехал сам сопровождать своё сокровище. Почему он так поступил? Ведь ни капельки это не логично. То есть - совершил глупость во имя любви. М-дя. А ведь она, заводя с ним разговор, наверное, втайне надеялась именно на это? Маленькая!

На душе потеплело. Какое-то время смотрел невидящими глазами сквозь лист с буквами и ничего не видел. Перед глазами проплывали видения, не всегда пристойного содержания, героями которых были он и его принцесса. Расчувствовался, понимаешь!

Собрал мысли в кучку и обвёл взглядом стеллажи с книгами, столы между ними, где посетители и переписчики заняты своими трудами, поднял взгляд к потолку, снабжённому стеклянными куполочками - вот откуда пришла в их полуподземный дом эта идея с освещением через крышу. Как же всё в мире связано между собой, сколь чудесно переплетены мысли и знания, причины и следствия... очнулся. Хех!

Вечером из библиотеки его забрала супруга, пришла как раз перед закрытием и они отправились прямиком во дворец. Ох, и проголодался Базиль, ведь целый день читал, словно заворожённый. Маковой росинки с утра во рту не было.

Так и повелось у них: Зоя гостила дома, а он пропадал в книгохранилище. Дома, в столице Большого Королевства, книжки выдавал библиотекарь по просьбе читателя, а поковыряться в огромном богатстве своими руками, открывая фолиант и ухватывая абзац-другой прямо из середины - этого там не было. А разве попросишь то, о существовании чего даже не подозреваешь? Вот. Так что это относительно небольшое собрание текстов открыло перед ним ещё одну разновидность радости, читательской.

На "Воспоминания о попаданцах" Базиль натолкнулся случайно, как, впрочем, и на всё остальное, что привлекло его внимание. Написал эту книгу придворный, лакей по официальной специальности, а на самом деле - соглядатай министра государственного спокойствия из далёкой Пудании. Это на самом северо-западе их материка в местах, до которых Осборн ещё не дотянулся. Так вот, этот скрупулёзный наблюдатель черновики своих докладов складывал в одну стопочку и сшивал в брошюры. А потом, когда отошёл от дел, выбрал те фрагменты, в которых шла речь о придворных попаданцах, об их речах и выходках. Так что за три десятилетия службы, да на пяти живых примерах, материала у автора накопилось на толстую книжку, которую вышедший в отставку по старости агент собственноручно переписывал раз за разом, да и продавал потихоньку послам других держав. Такой вот приварок у человека образовался. Книги вообще дороги, а дипломаты за особенную информацию и платят особенно.

Увы, предисловие этой книжки оказалось интересней её содержания. Герои - люди, попавшие сюда из другого мира - рассказывали о разных чудесах, похожих на волшебство. О летучих кораблях с крыльями, о радио, позволявшем слышать голоса на огромных расстояниях, о телевидении, передающем движущиеся изображения. А, когда их просили сделать то, о чём они поведали, отговаривались тем, что здесь для этого нет материалов. Металлов, в основном. Так приносили им и золота, и платины, но тогда эти негодяи находили другие отговорки, мол, нет здесь подходящих технологий, или ещё чего выдумывали, лишь бы ничего не делать. Зато по части разных интриг внутри двора, при котором жили, были хитры на выдумку и замечательно предусмотрительны.

Лакеи тем и славятся, что ведут себя так, словно их нет, поэтому автор много такого подметил, на что другие или внимания не обратили, или не догадались. Но именно про такого рода события, про склоки и интриги, читать было неинтересно, и Базиль уже собирался закрыть фолиант и поместить его на место, как вдруг обратил внимание на незнакомое словечко, проскочившее во второй раз: "Не тяни резину". А перед этим это же слово встретилось ему в откровениях другого попаданца, когда тот поучал придворного алхимика. Там вообще получилась с виду полная абракадабра: "Для получения резины нужна вулканизация каучука". Тут, правда, сразу три незнакомых слова, так что вообще ничего непонятно, не то, что в первой фразе, из которой можно заподозрить наличие у этой незнакомой резины замечательного свойства растягиваться.

Заинтригованный, он принялся изучать книгу дальше, обращая внимание именно на эти самые незнакомые слова, и обнаружил, что эту самую вулканизацию с помощью серы предлагал провести другому алхимику другой попаданец, но так и не уговорил, потому, что в этом мире нет каучука, который - сок деревьев. Вот тут-то думалка у Базиля и включилась.

Резина, которую можно растягивать - так из мало-мальски применяемых у них материалов со сходными свойствами самый, пожалуй, ценный - это конопатный клей. Он, прежде чем порваться, заметно растягивается. Потому-то и держится хорошо, что не сразу разрушается, когда доски обшивки скрипят под напором волн. А, раз скрипят - значит, смещаются относительно друг друга и, скажем, хрупкая смола растрескивается значительно быстрее. С другой стороны, получают его из сока молочая, который, хоть и не дерево, но ведь тоже растение, значит какое-то подобие возможно. То есть, применить его вместо каучука кажется естественным решением.

Следующее непонятное слово - вулканизация. Тут, кажется, всё просто. Вулканы - это довольно горячие горы с дыркой на вершине, из которой, то дым идёт, то льётся лава. Стало быть, горячие они. Вот и выходит, что без нагревания при этом процессе никак не обойтись. Это выглядит тем более логичным, что конопатный клей в жаркую погоду становится менее прочным и здорово прилипает к рукам, так что их потом приходится крепко оттирать земляным маслом, которое, в свою очередь необходимо отмывать тёплой мыльной водой с применением тряпочки.