"Лезвия Судьбы" - читать интересную книгу автора (Соларстейн Варди)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Закрыв производственное совещание, Влад в сопровождении всей компании проследовал на "гору конунга". Местные уже дали прозвище этой искусственной возвышенности, но наименование речек было под вопросом, как и название населенного пункта.

Конунг со свитой сразу прошли к остаткам того колодца, на который указали мальчишки как содержащий в себе кинжал. Там уже дежурило двое бойцов. Исследователи вплотную подошли к каменной круглой кладке, примерно двухметрового диаметра. Остатки колодца содержали в себе кристально чистую воду, налитую в нем до краев. На глубине где то в метр, среди разнообразно рассыпанных в беспорядке кристаллов рубинов, монет и слитков, стоял воткнутый под углом в дно кинжал с двойным лезвием. Дивная, изогнутая гарда, навершие рукояти с мерцающим желтым камнем в серебряной оправе, весь утонченно-опасный стилетный вид клинка говорили о том, что кинжал не на коленке выпилен напильником, а сделан искусными мастерами. Его стильные формы притягивали к себе мужской взгляд не менее сильно, чем фигуристая красотка на тротуаре в солнечный полдень в выходной.

Влад не торопился нырять и сразу хвататься за кинжал. Что-то тут было не так. Уж больно кинжал напоминал яркую призывную ловушку. Да и воды в колодце было подозрительно много, и при этом абсолютно чистой, как слеза ребенка, и незамутненной.

Влад постоял минут десять, раздумывая как быть, над остатками колодца. Жэка уже хотел схватить кинжал и закончить с этим делом, но Влад схватил его за руку. Конунг осторожничал.

— Мешок с камнями достали из этого колодца? — задал вопрос он.

Оказалось, мешок лежал рядом с другим колодцем. Оставив еще трех часовых в усиление охранения, свита во главе с конунгом двинулась к остаткам следующего колодца. Влад решил пока отложить проблему и получить дополнительные данные. Вид этого, второго колодца уже был более естественным. Воды не было и в помине, камни лежали вперемешку с песком. Кое-где на свет из-под земли выглядывали монетки и драгоценные камни. В общем, колодец выглядел вполне в рамках, так как и должны были выглядеть колодцы после падения со стометровой высоты. То есть все перемешано и превращено кашу. Третий колодец вообще был просто смешан с породой. Выставив еще по часовому в усиление, всей свитой делегация вернулась к первому колодцу.

— А сколько вообще колодцев было в деревне? — задал очередной вопрос Влад.

— Колодцев было десять, — ответствовал Скарви. — Но восемь из них остались там, у эльфов. Они были по другую сторону от села, если смотреть от кладбища, и на остров не попали. Оставались два колодца, которые мы забрали, но вода в них была плохой. Кладбище все же рядом.

— Мудрый Скарви, ты сам видишь, что колодцев мы забрали три. Может, все-таки был третий колодец в черте села? — с этими словами Влад кинул подобранный рядом булыжник в воду загадочного колодца. Булыжник медленно упал на дно, не вызвав всплеска, будто попав в густой кисель. Прозрачная жидкость явно была не обычной водой.

— Так, Скарви, вызывай сюда с десяточка два своих стариков, часть пусть ищет все ценное на развалинах остальных колодцев, а десяток пусть рядом выроют котлован, метра два на два, и такой же глубиной. Потом путь разрушат стену колодца и сольют туда эту вязкую воду. Понял?

— Два на два метра? — Скарви еще ничего не знал о метрической системе координат.

— Настя объяснит, — отмахнулся Влад. — Анастасия! Местным нужен ликбез по килограммам, метрам и литрам. Подготовь наглядный материал. Пока покажи на пальцах. Самим сюда не соваться. Вместе с Галей проконтролируйте сбор тут всего. Эльнуриэль?

Нюка встрепенулась. Ушки развернулись к Владу и сделали стойку. Владу такое движение напомнило немецкую овчарку, которая была у него в далекой юности. В груди защемило давно забытое чувство страшной детской утраты. Влад было думал оставить ее тоже здесь, но теперь передумал. Кинжал манил, но был опасен.

— Утвердите назначения в группе, Ваше Императорское Высочество, и пойдемте. — Влад формально дал понять для всей огромной толпы сопровождающих, что с Нюкой надо теперь считаться. А народ, услышав загадочное "Ваше Императорское…", тему просек сразу. Одно королевство — значит, "Ваше Королевское", а если звучит "Ваше Императорское", значит, одного королевства как-то мало. И если конунг командует императорами, то он… Великий Конунг!

Принцесса Эльнуриэль, нисколько не смутившись тому, что ее повысили на целых два ранга, торжественно повела плечами, всплеснула рукой и мелодично отдала свой указ:

— Повелеваю! Двоим ведьмам хакершам, нареченным Настя и Галя, остаться и провести раскопки с целью получения священного кинжала и камений драгоценных с металлом ценным.

Что-то было, в этой Нюрке, что-то приказное-повелительное отчетливо проглядывалось в ее жестах и фразе. Аура власти неуловимо ощущалась в ее хрупкой фигуре, и это зримо почувствовали все присутствующие. Гены, как известно, всегда себя проявят, а уж гены эльфийской принцессы уходили в глубину тысячелетий и там упирались в первых эльфийских королей-богов. Как будто паутина снежного крошева из тьмы веков опустилась на плечи людей, захолодила сердца и надавила многовековым весом власти, пытаясь заставить склонить голову и встать на колени перед наследницей великих властителей.

Влад убил эффект напрочь.

— Ну ты мать даешь… Командир четыреста двадцать! В роду польской шляхты не было? "С целью получения!" — и где ты таких оборотов набралась? Чистый канцеляризм. Ладно, пошли на стройку!

И их группа двинулась инспектировать хозяйство Угги. Там уже вкалывало подавляющее большинство мужчин села. Частокол рос прямо на глазах. Угги даже отрядил несколько человек строить один из длинных домов. Похвалив Угги, Влад метнулся на раскопки. Там вяло копалось двадцать человек, но с приходом конунга скорость извлечения из земли кладов и запасов выросла в несколько раз. Перекусив на ходу, конунг решил пройти за мостки и посмотреть на выпасы. Только он ступил с настила на другой берег озера, как из леса показались люди. Это были возвращающиеся охотники, несшие богатую добычу, они набили в лесу птицу и зверя. В лесу же вообще оказалось довольно много народу — Скарви вновь выгнал на выпас всех старух и стариков, и те строгали что-то ножами, рубили небольшие деревца, собирали мох и вообще изображали в лесу всяческую деятельность.

От песчаного берега реки, заросшего густыми зарослями камыша, до леса где-то был километр чистого поля, на котором кое-где виднелись редкие кустарники. Далее эта полоса поля расширялась вширь, отводя опушку леса еще дальше от берега. Подозвав к себе бывших тут пастухов, Влад стал их расспрашивать о необычном, что, может быть, они видели. Пастухи радостно рассказали, что видели головы страшных чудовищ на реке. Также иногда в камышах им была слышна возня массивных туш и громкие всплески. Радость пастухов была от того что у них вообще что-то спросил сам Великий конунг, но вещи, что они рассказывали, наводили не на смех, а на тяжелые размышления. Помрачнев, Влад отдал приказ построить несколько вышек вдоль берега и установить там стражу с тяжелыми арбалетами.

Вернувшись на полуостров, пришлось спешно вновь идти на "гору конунга". Случилось ЧП. В селе были первые жертвы. Первые после переселения. Посыльный мальчишка рассказал конунгу о трех смертях. Когда Влад подошел к вырытому отстойнику для воды, на его краю толпилось три десятка людей. Они молча смотрели вниз, в яму. В яме лежали скорее угадываясь силуэтами, старуха и старик. Их тела были почти растворены в странной студнеобразной жидкости. То, что раньше было телами, проглядывалось как более плотного вида, и постепенно рассасывалось. В десять минут от людей не осталось ни следа, кроме металлической пуговицы, заколок для волос и ножа.

Владу рассказали, что, когда яма была почти вырыта, старик неудачно взмахнул лопатой и разрушил каменную кладку, ограждающую чудом сохранившейся желоб колодца. На его руки брызнули капли этой странной жидкости. Старик на глазах стал превращаться в кисель. В панике он цапнул рукой одну из старух, которая находилась здесь, выскребывая один из углов, и та тоже стала на глазах терять очертания. Кисель разъедал все, к чему прикасался и что имело органическую структуру или клетчатку в основе. Плоть, дерево, кожа — все также превращалось в этот жуткий студень. Оставались нетронутыми только металл, земля и камень.

Для начала Влад всех разогнал от ямы. Свалится какой дурачок — и будет еще несколько желатиновых трупов.

Влад распорядился найти лом, а если лома не будет, скрепить проволокой несколько мечей и ими разрушить до конца перемычку, чтобы эта страшная жидкость полностью была слита в яму. Далее он распорядился принести одного из диких лесных ванов, того самого, которого пришлось брать с боем. Надо было ставить опыты по выделению полезных качеств и воздействию на живых существ этого студня. Также он поручил зачерпнуть немного жидкости каменной посудой и попробовать нагреть или высушить, полить водой, кислотой, положить внутрь студня все известные металлы по очереди. Отдельно он приказал Насте контролировать, но держаться подальше от испытаний. А Ингвару громко приказал держать утроенную охрану с взведенными арбалетами и при попытке ведьм лично проконтактировать с теми, кто будет творить опыты — стрелять им в ноги.

Сам Влад, раздав в пять минут феноменальное количество приказов, пошел осматривать третью жертву. На этот раз это был обычный труп одной из старух, лежащий поверх развалин третьего колодца. Судя по отметинам на земле, старуха перед смертью скребла землю, а ее внешний вид говорил, что она, скорее всего, умерла от удушья. Влад опросил свидетелей. Оказалось, смерти старухи никто не видел, все сбежались на происшествие в яме, а старушка осталась раскапывать этот колодец.

Влад не отличался особой брезгливостью. За время оккупации он насмотрелся на трупы пожилых людей, которые за последний год гораздо чаще умирали, чем другие возрастные группы. Тут сказывались голод, невозможность защитить себя, стресс, полный развал социальной сферы и отсутствие самых простых медикаментов.

Он перевернул старуху на спину и попросил нож у одного из охранников. Взяв нож, он надрезал трахею и извлек из горла старухи довольно большой бордовый камень и следом золотую монетку. Причина смерти была ясна. Старуха пыталась проглотить найденное богатство, но оно ей явно впрок не пошло. На ум конунгу пришла известная фраза, которую он не замедлил озвучить. Обычная фраза, из того набора фраз, которые мы походя заучиваем, чтобы поразить в нужный момент собеседника заумной цитатой. Просто нужно было что-то сказать, вот он и сказал.

— Маниту, как известно, сказал: "Когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, — только тогда вы поймете, что деньги нельзя есть".

Честно скажем, что фраза была немного не в тему, и вообще про другое. Да и сам Влад не отличался особой способностью вворачивать фразы в контекст беседы. Нормальные люди, современники Влада, уже давным-давно послали бы с его постоянным поминанием Маниту. Потому что один раз смешно, два забавно, а на третий уже как-то и надоело. Но одернуть его было тут некому. Жэка уже привык к его присказкам, девчонки были откровенно замордованы, а вот среди местных фраза была воспринята божественным откровением. Кое-кто, пока парочка людей, в самом заднем ряду толпы, вместо поминания Локки, бога злых проделок, уже произнесла неслышным шепотом, глядя на труп старухи, "…на все воля Маниту"…

И этот шепот был только началом. Практически необратимым, неудержимым, еле зародившимся, но уже явно слышимым, который читался во взглядах и ощущался в намеках.

Только началом…

Влад еще даже не догадывался, какой именно процесс он запустил на земле Ванахейма, истосковавшейся по покинувшим ее богам, но приближающийся рокот его уже заставлял дрожать устои этого мира. Колесо катка новой религии сделало второй оборот, и теперь уже мало что зависело от самого Влада, массив человеческих устремлений пришел в движение по данному вектору, и на перспективу уже оставался вопрос не философский, существования, а конкретный вопрос — "Кто возглавит?"

Расспросы продолжались. Кое-кто из стариков, родом из деревни, припомнил, что колодец еще один был, но его засыпали, так как кто-то приказал это сделать. "Кажется", — вспомнил один из стариков, — "это распорядился сделать дед Скарви, которой тоже был старостой, так как один из мужиков по пьяни в него свалился, да и сгинул в колодце".

Влад и так знал, что в деревне, в которой ничего не скроешь, правду можно скрыть только тотальным молчанием. Видно то ли зарезали того путника с волшебным кинжалом, то ли еще что случилось, но дед Скарви точно знал о студне и его замечательных тактильных свойствах. Которому, кстати, нужно было давать название. С названиями все было просто, тут уже все придумано было до Влада, и изобретать почти ничего не надо.

— "Ведьмин студень", — назвал Влад эту субстанцию, не особо долго думая. Народ дружно согласился с мудростью конунга.

Спустя час, почти всю жидкость из колодца слили в яму. Можно было уже доставать кинжал, однако его рукоять предательски поблескивала тонкой пленкой "ведьминого студня". Его требовалось как-то смыть или снять, иначе взявшийся за кинжал рисковал стать студнем сам. Были уже готовы первые результаты опытов над студнем, но они продолжались, с новыми условиями, поэтому Влад не спешил, решив дождаться конца полевых исследований.

Кислотные и щелочные растворы незначительно снижали объем студня. Также был отмечен процесс его быстрого выпаривания на открытом солнце. На воду и спирт "ведьмин студень" не реагировал никак. При попытке выпарить студень в медном котле он дал ядовито-желтый сухой остаток. Остаток был не токсичен. Хороший результат дала термическая обработка. В языках пламени "ведьмин студень" испарялся как сухой лед, без выделения каких либо примесей. Однако, стоило студню дотронутся до горящего дерева, как оно незамедлительно, на большой скорости, превращалось в студень.

На этих опытах погибла еще одна старуха. Она держала в руках факел, но не усмотрела и дотронулась древком до студня. Когда старушка обнаружила что случилось, помочь ей никто не был в силах — студень уже перекинулся ей на руку. Ингвар застрелил ее из арбалета, чтобы старуха не кинулась к людям за помощью, и не заразила уже и их.

Влад платил жизнями за знание, цена была высока, но это знание того стоило. Единственно, что он мог сделать — это минимизировать потери для своих людей. Может его кто и назовет излишне жестоким или циничным, то пусть сам встанет на его место. Хакершами рисковать он права не имел, собой или Жэкой он уже нарисковался, а направлять на опасные химические изыскание взрослых мужчин не хотел из стратегических соображений. Про детей он даже не вспомнил, сразу вычеркнув их из слагаемых этого дьявольского уравнения.

Под конец всех исследований, желе "ведьминого студня", лезвием топора нанесли на деревянное тело "дикого вана". Ван в этом месте запузырился синими пузырьками и незамедлительно страшно заорал "ментально". Но рунная защита отработала на ять и жертв от этого оглушающего крика не было. Однако поорав минут пятнадцать, ван умолк, а желе окончательно обесцветилось и исчезло, оставив после себя вязкий и гнилой кусок дерева на месте "прививки". Желе "лесного духа" не убило, а подействовало как сильнодействующая кислота. Влад заинтересовался и приказал побрызгать на вана кислотами из гномьих банок. Эффект от применения кислот был схожий, но на порядок слабее. Конунг понял, что отвлекся от основного процесса, и вернувшись к колодцу, приказал факелами, обкурить огнем рукоятку у кинжала. Хотя у колодезного жерла диаметр был всего два метра, народ махать руками рядом с ним откровенно боялся. Владу, чтобы достичь результата, пришлось приказать факелы привязать к копьям. Обдав огнем рукоять, селяне обрушили внутрь колодца одну из стен и насыпали еще сверху земли.

Влад встал перед непростой дилеммой — или посылать кого-нибудь за кинжалом, или брать его самому. Кольчужной перчатки ни у кого не было, за кузнечными щипцами надо было посылать, вдобавок это не решало проблему, поэтому он решил рискнуть без лишнего мельтешения.

Народ дружно отговаривал его от этого шага.

Конунг решился. Сорвав пару травинок и одну из них вставив себе в зубы, Влад прошел по насыпанной к кинжалу земле и сел перед ним на корточки, глядя чуть сверху вниз на его рукоять. Он достал из кошеля две золотые монеты, вставил между ними одну из травинок и осторожно дотронулся до навершия кинжала, в которое был вставлен желтый камень. Травинка осталась травинкой. Влад осторожно, но тщательно, огладил травинкой всю рукоять. Затем перешел к гарде и после того, как обследовал замысловатое защитное плетение гарды, приступил к ощупыванию двойного лезвия. Влад чувствовал себя сапером рядом с немецкой морской миной, которая может сработать от любого его неверного шага. Травинка заметно дрожала в его руке. Вдруг он увидел, как зеленый цвет травинки стремительно покрылся изморосью. Влад заорал, нечеловеческим усилием воли заставил сведенные судорогой испуга пальцы разжаться и отпрыгнул назад от кинжала, упав на спину. Народ вокруг заголосил от страха и опасений за жизнь смельчака-конунга.

Влад медленно поднялся, отчаянно чертыхаясь. Ситуация была, как говорится, "минус памперс".

— Дайте мне факел, трусы! — отдал приказ он, успокоив этим жестким тоном общественность. Получив его, Влад затем минут пять жарил на огне выступающую из песка верхнюю часть кинжала. Отбросив факел, он достал следующие две монетки, подобрал одну из травинок и снова прошелся по гарде кинжала. Влад не торопился. Он потел, пыхтел, водил травинкой туда-сюда по тридцать раз почем зря, но Влад точно знал, что лучше семь раз вспотеть, чем один раз стать студнем.

— Воткните еще один факел на краю! Сейчас буду брать за рукоять! Затем обработаю лезвия в огне! — громко озвучил свои действия конунг.

И, громко матерясь, Влад схватился за желтый камень. Выждав три секунды, держа кинжал за это утолщение, он предельно осторожно вытянул двойное лезвие из песка и затем очень медленно встал на ноги, держа кинжал на вытянутой руке. Влад медленно развернулся, сделал два шага и вышел из круга камней. Жестом левой руки он заставил воткнуть факел в землю в метрах трех от колодца. Затем он тщательно обработал огнем сдвоенное лезвие. Оба лезвия, сужаясь вниз, превращались в острейшие жала. Таких клинков Влад не видел даже в музеях. Он перехватил поудобнее за рукоять и внимательно изучал это демоническое творение неведомых кузнецов.

Если вдуматься, в руках у Влада сейчас находилось оружие пострашнее атомной бомбы. Ведь если его накачать энергией, применить баллистические боеприпасы и квадратно-гнездовой метод тотальной бомбардировки, думал он, ничего живого не останется. "Ведьмин студень" пойдет все дальше и дальше от травинки к травинке, от дерева к дереву, и все живое на земле в кратчайшее время превратится в прозрачную желеобразную массу. Это здесь, на свеженасыпанном холме, где не росло пока ни былинки, было относительно безопасно. Но само наличие такого оружия противоречило всякой логике — его существование было в принципе невозможным. Оно убивало все живое, оставляя после себя одну пустыню.

Оставалось последнее испытание. Действительно ли кинжал превращал все в желе, или "ведьмин студень" результат действия другого оружия или процессов.

Он приказал принести ему какое-нибудь мелкое животное.

Принесли белку в клетке.

Влад посмотрел на белку, белка посмотрела на Влада. В глазах у зверька страха не было, он просто не понимал, чего его сюда принесли, после того как вчера поймали в лесу. Влад внутренне отдал честь бесстрашному и симпатичному зверю.

Конунг страшно заматерился, и пообещал проверить кинжал на следующем, кто ему снова принесет какое-нибудь "правильное", по словам Влада, животное. Селяне страшно занервничали, восприняв угрозу всерьез, так как какие животные "правильные", а какие "неправильные" они не знали. Ингвар осторожно предложил привести пример "неправильного" животного, с ужасом ожидая что Влад сейчас назовет женщин. Женщин в деревне за людей не держали, а поэтому клятва на мече, по мнению селян, их мягко обходила в своем окончательном табу. Люди — это те кто способен держать оружие, остальные — это, в лучшем случае, члены их семей.

Влад, подумав, выдал вариант с мышами и крысами. Домашних животных он исключил. Про женщин, к облегчению Ингвара, даже не вспомнив.

Почти тысяча человек, спустя несколько минут, благодаря мальчишкам, разнесшим на бегу весть, стала усиленно думать, как поймать крысу или мышку, чтобы выполнить указ Великого конунга, держащего в своей длани "лезвие судьбы". Грызуны, почуяв неладное, как сквозь землю провалились. Их только что рубили лопатами на раскопках, на них роняли бревна на стройке, топтали копытами стада — и вот они как один исчезли. Просто мистика какая-то, думал каждый из селян, оглядывая местность в поисках хвостатых.

Пока селяне безуспешно искали мышей, Влад озадачился прикладным вопросом глобального плана. Действительно ли применение кинжала вызывало цепную реакцию и могло привести к опустошению этого мира от всего живого? По требованию Влада принесли десять стволов и уложили в одну линию. Влад воткнул лезвие в край первого ствола. Изморозь в пять секунд покрыла весь ствол и перекинулась на следующий. Но там, на втором бревне, дошла не дальше трети. Остальные две трети бревна остались целыми. Выждав время, Влад повторил опыт. На это раз даже первое бревно превратилось в студень не до конца. Третий опыт дал результат только в четверть ствола. Налицо было падение мощности. Желтый кристалл в рукояти заметно обесцветился. Влад поручил весь полученный "ведьмин студень" свалить в яму. Но студня оказалось так много, что пришлось рыть рядом с первой и вторую яму. К тому же студень обладал остаточной токсичностью — при соприкосновении с другим деревом, он заражал так же успешно, и на те же параметры, как от и воздействия кинжала. Налицо была магическая природа явления.

Влада подозвали к первой яме. Буквально на глазах, слитый в яму, весь "ведьминский студень" пошел паром и потихоньку истончился, в вихре оранжево-желтых песчинок внутри белесого тумана.

Пар улетучился и показалось дно ямы, на котором тускло мерцало лезвие дешевого ножа — все что осталось от неуклюжего старика. Получалось, по прикидкам Влада, "ведьмин студень" вне кинжала не мог существовать дольше определенного, относительно небольшого времени.

Скарви ждал ловцов мышей под горой, с тем, чтобы самому отнести их конунгу. Прождав час и поняв, что мышей не будет, а время уходит, догадываясь, что терпение великого конунга не безгранично, Скарви, взяв с собой десяток вооруженных людей, вломился в девичий барак. Он не был таким мямлей, как Ингвар, и точно знал, что должна быть принесена жертва, поэтому бывший сотник ополчения действовал решительно и инициативно. Там, в бараке, он принудил девочек к древнему ритуалу жребия, когда счастливица, вытащившая черный камень из мешка, отводилась в лес на жертву, став впоследствии прообразом снегурочки.

Внучки Скарви точно знали, что черный камень — самый холодный, поэтому родной кровью староста практически не рисковал. А в остальном процесс жребия был демократичен и обеспечивал равенство в возможностях.

Любые выборы, на демократической или олигархической основе, тайные или явные, жребием или голосом, когда несколько выбирают одного, единственного, в человеческой истории всегда оставляли самые вонючие царапины. Вождь всех народов был абсолютно прав в своем цинизме, в своей гениальной фразе о том, что выборы выигрывает не тот, за кого голосует, а тот, за кого считают. В таких случаях в ход идет все: и необъятный бюджет, и административный ресурс, и визжащие средства информации. Если выборы серьезны, на случай проигрыша планируется прямое восстание, называемое, в случае победы, "революцией чего-то-там повонючей или поярче".

Но самый главный принцип, который должны знать все — нужные камни для жребия — они холоднее прочих. И тянет от них могильным холодом.

Текущую победительницу, со связанными сзади руками, в белом полотняном сарафане по щиколотки, босиком, Скарви деятельно поволок на "гору конунга", держа косы избранницы намотанными на свой кулак. Там он предъявил жертву жребия своему конунгу. Жертва смотрела на конунга жалобным взглядом с поволокой, с небесно синим цветом глаз. Ей осталось только покориться и принять свою судьбу, как и многим девушкам до нее, выбравшим своей рукой холодный черный жребий.

Влад просчитал ситуацию. По-своему. Ему и в голову не могло прийти, что Скарви на испытание оружия притащит одну из селянок. Ведь староста дал клятву о том, что ни один человек не будет принесен в жертву. О том, что понятие "человек" для старосты не является синонимом "разумное существо гуманоидного типа", Владу еще только предстояло узнать. Он решил, что Мудрый Скарви решил с ним породниться.

— Ты зачем мне девку притащил, Скарви? Внучка, что ли, твоя? И не жалко? У меня жены, сам видишь, обнаглевшие и борзые, сожрут просто еще одну невесту. И девочку жалко — молодая да симпатичная, но уж больно спокойная.

Скарви и все окружающие, тихо впали в ступор. То, что жены конунга едят людей, преимущественно молодых девушек, для многих было ожидаемым, но неприятным открытием. Вон и эльфийка довольно осклабилась, показав острые зубки, видно, предвкушает трапезу.

Эльнуриэль, в отличие от Влада, сразу догадалась, зачем Скарви притащил на гору эту девчонку. Этот театр сюрреализма она решила прикрыть, пока Влад не отдал какой-нибудь приказ, который воспримут как сигнал к жертве.

— Мудрый Скарви, Великий конунг не хочет приносить жертвы. Он просто хочет опробовать остроту клинка. Для этого ему нужна всего лишь мелкая, ненужная животинка. Принесите лягушку, если не можете поймать даже мышь.

Скарви понял, почему он ненавидит эльфов. Особенно женщин-эльфов. Только те могли всего парой фраз дать понять что ты тупое, неуклюжее, деревенское дерьмо. Однако староста переобулся на лету, уходя от позорного признания. Скарви не даром звали Мудрым.

— Ищут зверей, ищут. Я вот привел конунгу в услужение, на подмогу в делах бытовых. Или еще каких. Сами посмотрите — никто конунгу землю со спины не стряхнул, до сих пор грязный, как сви… очень грязной спиной бегает! — Скарви осторожно разматывал со своей руки косу несостоявшейся жертвы.

Влад наморщил лоб, пытаясь понять ситуацию. В его наборе понятий не укладывался образ старосты, самолично приводящего на заклание молодых девушек из своего села. Даже для его жизненного опыта это было чересчур.

Но его внимание, к счастью для старосты, отвлек мальчишка, принесший мышку-полевку, завернутую в тряпицу. Несчастную мышь, с помощью подручной амуниции, буквально распяли на притоптанной земле. Влад торжественно занес кинжал и под глубокие охи внимательно наблюдающей толпы легонько кольнул ее лезвиями. Мышка превратилась в желе за несколько секунд.

Требовалась еще одна, третья проверка. Поэтому следующий был дикий ван. Его положили на плоский булыжник, откинули сверху часть кольчуги, и Влад без особых выкрутасов просто пырнул его, задержав кинжал в деревянном теле. Ван задрожал всем телом, начал шелушиться, а затем тоже обратился в желе, но уже грязно-черно-синего оттенка. "Ведьмин студень" закапал на землю, просачиваясь сквозь звенья оседающей на глазах кольчуги.

Кинжал, уже ярко мерцая желтым камнем в оправе, наглядно доказал, что действительно является "лезвием судьбы", с легкостью прерывающим судьбы кого угодно, от мелкой мышки до могучего лесного бога.

Влад резко обернулся на вскрик Эльнуриэль. Та держала за серебряную цепочку надетый у нее шее сильмарилл. Эльфийский камень теперь мерцал голубоватым светом с темно-синими крапинками. Принцесса послужила приемником части энергии маны, когда Влад убил своим кинжалом "дикого вана" и сильмарилл вобрал ее в себя. Цвет магии людей был красным, магии эльфов — зеленым, а вот у магии ванов глубокий голубой. Эльнуриэль наблюдала воочию этот цвет магии впервые, хотя и читала о нем в героических романах времен Вторжения в монастырской библиотеке. Темно-синие крапинки наверняка были энергией от черного камня, который по чуть-чуть, но постоянно воздействовал на все его окружающее пространство, работая своеобразным ветряком на межмировых и звездных ветрах.