Приложение № 2. Материалы первых военно-научных конференций, посвященных Берлинской наступательной операции

№ 288. Выступление члена Военного совета Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина

Таблица № 1. Качественный состав бт и мв в варшавско-познаньской и берлинской операциях

Таблица № 2. Качественная характеристика сил артиллерии, привлекавшихся в белорусской, варшавско-познаньской и берлинской операциях

Таблица № 3. О количественном и качественном изменении состава 16-й воздушной армии в 1944–1945 гг.

Типы самолетов в %

Ведомость № 4. Обеспеченность боеприпасами войск 1-го Белорусского фронта при подготовке берлинской операции

Выписка № 5. Из справки об оперативной деятельности органов СМЕРШ 1-го Белорусского фронта за период подготовки и проведения Берлинской операции

Ведомость № 6 о потерях матчасти БТ и МВ 1-го Белорусского фронта за период с 14.4.45 г. по 3.5.45 г.(танки и самоходные установки)

Справка № 8. О завышении потерь противника

Выборка № 9. О количестве немецких войск, прорвавшихся из окруженного гарнизона Берлина в западном направлении в период 1–2.5.1945 года по показаниям пленных.

Справка № 10 о плотности войск на 1 кв. км на главном направлении удара в берлинской операции (плацдарм западнее Кюстрина — 315 кв. км) — 47, 3 уд., 5 уд., 8 гв. а, 1 и 2 гв. та, части и соединения усиления этих армий

№ 289. Выступление командующего 3-й армией генерал-полковника А. В. Горбатова

№ 290. Выступление начальника штаба 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта генерал-лейтенанта Д. Д. Бахметьева (представитель от Центральной группы войск)

№ 291. Выступление представителя Генерального штаба генерал-майора Платонова

№ 292. Выступление начальника штаба 5-й ударной армии генерал-лейтенанта А. М. Кущева

№ 293. Выступление командующего 1-й гвардейской танковой армией гвардии генерал-полковника М. Е. Катукова

№ 294. Выступление командующего 2-й гвардейской танковой армией маршала бронетанковых войск С. И. Богданова

№ 295. Выступление командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Чуйкова

№ 296. Выступление командира 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковника Ф. М. Зинченко

№ 297. Выступление командира 79-го стрелкового берлинского корпуса генерал-лейтенанта С. Н. Переверткина

№ 298. Выступление начальника разведывательного управления 1-го Белорусского фронта генерал-майора Н. М. Трусова

№ 299. Из выступления заместителя начальника Санитарного управления Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-майора Плякина

№ 300. Выступление начальника политического отдела 1-й гвардейской танковой армии генерал-майора А.Г. Журавлева

№ 302. Выступление с заключительным словом генерала армии В. Д. Соколовского

II. Материалы конференции высшего командного состава Центральной группы войск по обсуждению опыта участия войск 1-го Украинского фронта в берлинской операции. (Февраль 1946 г.)

№ 303. Из доклада начальника штаба Центральной группы войск генерал-полковника Г. К. Маландина

№ 304. Из доклада начальника политического управления Центральной группы войск генерал-лейтенанта С. Ф. Галаджева

№ 305. Из доклада начальника тыла Центральной группы войск генерал-лейтенанта Н. П. Анисимова

№ 306. Выступление командующего 4-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко

№ 307. Выступление командующего третьей гвардейской танковой армией маршала бронетанковых войск П. С. Рыбалко

№ 308. Заключительное слово командующего Центральной группой войск Маршала Советского Союза И. С. Конева

Приложение № 2.

Материалы первых военно-научных конференций, посвященных берлинской наступательной операции

Ниже приводятся документы двух научных конференций: I — научной конференции по изучению Берлинской операции войск 1-го Белорусского фронта, которая проводилась в период с 9 по 12 апреля 1946 г. в здании штаба Группы советских оккупационных войск в Германии (г. Бабельсберг) под руководством генерала армии В. Д. Соколовского; II — конференции высшего командного состава Центральной группы войск по обобщению опыта участия войск 1-го Украинского фронта в Берлинской наступательной операции, которая проводилась 18 февраля 1946 г. под руководством Маршала Советского Союза И. С. Конева.

Выступавшие на конференциях военачальники, в своем большинстве участники Берлинской операции, критически оценивали опыт ее подготовки и ведения, подробно останавливались на ее недостатках, уроках и выводах.

Материалы обеих конференций во многом дополняют документы, приведенные в сборнике.

I. Материалы научной конференции по изучению берлинской операции войск 1-го Белорусского фронта

№ 288. Выступление члена Военного совета Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина

На участниках научной конференции по разбору Берлинской операции лежит особая ответственность перед Красной Армией и всем советским народом и перед историей.

Мы, живые участники и организаторы и руководители этого величайшего сражения за Берлин, гордимся, что Родина и великий Сталин возложили на нас эту почетную историческую задачу — завершить победу над злейшим врагом советского народа — немецко-фашистскими захватчиками в его зверином логове и водрузить Знамя Победы над Берлином.

Советский народ и все свободолюбивое человечество с затаенным дыханием ждало скорейшей развязки этой кровавой трагедии. Они верили в Красную Армию и знали, что уже близок этот час, что придет день, когда могучий девятый вал с берегов Одера развеет вдребезги этот разбитый корабль «нового порядка» и навеки похоронит его обитателей, организаторов и вдохновителей, мечтавших поработить весь мир.

Все мы понимали, что с захватом Берлина кончается война, кончаются кровавые испытания народа и вновь высоко взойдет солнце мирного, радостного и творческого труда нашей Родины.

Осознавая всю ответственность поставленных перед 1-м Белорусским [490] фронтом задач, каждый генерал, офицер, сержант и солдат жили только одной мыслью — оправдать доверие, сделать все, чтобы успешно выполнить задачу, не остаться в обозе и не вылететь из победной колесницы на ухабах и крутых поворотах в конце победоносной дороги войны.

Мы не обманули надежд и доверия своего народа. Боевая задача была блестяще решена. Всемирно-историческая победа одержана. Народ ликует и славит победителей. Новыми трудовыми подвигами, дальнейшим укреплением морально-политического единства ответил народ на нашу победу. Еще ярче заблестел ореол славы и величия нашей Родины и Красной Армии.

Казалось бы, что мы достигли с вами вершины своего расцвета и военного мастерства. Накопили огромный опыт и с этим багажом можно было бы беззаботно отправляться в дальний путь, ибо на деле доказано, что мы владеем передовой военной наукой, обладаем испытанными, получившими огромный опыт кадрами, имеем достаточное количество первоклассной техники, оправдавшей себя на поле боя.

В этих условиях, казалось бы, надо только жить да не тужить, не думая, что будет завтра. Есть у нас такие люди, товарищи. Грудь у них вся в орденах и чины немалые. А рассуждают так: чему и у кого учиться, да и для чего учиться? Нас, мол, до войны учили многим премудростям в академиях, но война все их опрокинула и пришлось заново учиться на поле боя. До следующей войны, мол, нам зарядки хватит, а там посмотрим. Нужно будет переучиваться — переучимся на поле боя. К счастью нашему, что у нас таких невежд единицы, и было бы большой бедой, если бы их оказалось много.

Бесспорно, товарищи, война обогатила опыт и знания наших кадров, люди по-настоящему овладели наукой побеждать. На опыте Великой Отечественной войны должны будут непрерывно совершенствоваться могущество нашей армии, воспитываться и закаляться ее молодые кадры.

Для нас с вами всякое благодушие и самоуспокоенность особо нетерпимы. Все это верно, что мы победили, что Красная Армия самая могущественная армия в мире и т. д., но ведь история знает немало примеров, когда победители терпели жестокое поражение, если они переставали работать над усовершенствованием армии, если они почивали на лаврах.

Мы пока остаемся единственным еще социалистическим государством в капиталистическом мире. Во второй всемирной войне мы били врага вместе с капиталистическими государствами, но идем мы с ними врозь. Коренные противоречия остаются. Борьба двух систем продолжается. И чтобы не дать захватить себя врасплох — мы ни на минуту не должны забывать о необходимости всемерно повышать могущество Красной Армии, совершенствовать ее тактику и технику, чтобы прочно закрепить за ней имя передовой армии.

Товарищ Сталин в своем приказе № 8, 23 февраля 1946 г., указывает нам, что «Великая Отечественная война внесла в военное дело много нового. Боевой опыт, добытый на полях сражений, представляет богатую сокровищницу для обучения и воспитания войск. Поэтому всю подготовку армии надо проводить на основе умелого освоения опыта минувшей войны. Этот опыт необходимо также всесторонне использовать для теоретического образования офицерских кадров и дальнейшего роста советской военной науки. Следует помнить, что военное дело непрерывно и быстро развивается. Красная Армия обязана не только поспевать за развитием военного дела, но и двигать его вперед».

Вот почему особо ответственна задача собравшихся здесь на научной конференции по обобщению опыта Великой Отечественной войны в самой интересной операции Красной Армии. Мы с вами, по существу, подводим итог не только Берлинской операции, а итог опыта всей Великой Отечественной войны, участниками которой мы были с вами от начала и до конца. Ведь в разработке и проведении этой операции аккумулирован весь опыт Отечественной войны и творчески переработан соответственно обстановке, особым условиям и задачам этой операции. В разработку и осуществление этой операции каждый генерал, офицер, солдат вложил весь свой творческий [491] ум, опыт, волю и характер, стараясь не забыть, не потерять то, что он потом и кровью приобрел на полях сражений. А раз это так, раз Берлинская операция явилась концентрированным выражением всего нового, что внесла война в военное дело, аккумуляцией всего опыта, приобретенного нами в боях, — то и слово наше на этой конференции имеет особый вес. Наши выводы должны быть действительно научно обоснованы и явиться отправными в деле дальнейшего обучения и воспитания Красной Армии, чтобы на них могли учиться наши кадры и, опираясь на них, двигать вперед военную науку.

С этой точки зрения нельзя сказать, чтобы некоторые доклады и выступления отвечали этим требованиям, ибо они носят основательные налеты поверхностных суждений, незрелых выводов и некритического отношения к отдельным фактам из боевой деятельности.

Ряд товарищей, в частности, докладчик по авиации тов. Белоцкий упрощенно понял свою роль на этой конференции, ограничившись перечислением того, что было, не сделав даже ни одного вывода «в назидание потомству». Ряд товарищей категорически утверждали, что именно докладываемое ими и есть зерно истины, которое следует глотать не разжевывая. Другие пытались во что бы то ни стало отыскать что-то особенно новое в этой операции. В самом деле, говорили, что непрерывность наступления является новым в военном искусстве, рожденным Берлинской операцией. Но разве не помнят товарищи, что еще в Белорусской и Висло-Одерской операциях непрерывность наступления и эти тактические приемы осуществлялись во время преследования противника, а начало им положено еще на Курской дуге, в первые дни нашего наступления. Говорили, что переход от штурмовых групп к штурмовым отрядам — есть дальнейший этап в развитии тактики городского боя. И это не так. Безусловно, тактика городского боя была здесь поднята на новую ступень, ибо масштабы боя были иные, технические средства другие (вплоть до включения в штурмовые отряды артиллерии большой мощности и М-31). Но все это (правда, в другом виде, в других масштабах) было и в Сталинграде, Познани, Шнайдемюле и других местах.

Чтобы лучше уяснить все стороны подготовки операции и условия, в каких она проводилась, позвольте мне остановиться на обстановке этого периода, которую должен был ясно представлять себе каждый военачальник, прежде чем браться за карандаш и карту для принятия решения.

Какова же была обстановка? Какие основные элементы этой обстановки были учтены при разработке этой операции? При проведении Берлинской операции у нас были более благоприятные внешние и внутренние военно-политические факторы, чем в предыдущих операциях. Вот некоторые из них.

Внешние факторы. 1) В феврале состоялась Ялтинская конференция руководителей трех держав. Эта конференция подтвердила единство военных целей союзников в разгроме фашистской Германии, ликвидации немецкого империализма, уничтожения нацизма и разоружения Германии. Конференция установила основные принципы послевоенного сотрудничества в деле упрочения мира и безопасности и наметила пути для преодоления возникших серьезных затруднений по вопросу о Польше и Югославии. Решения Крымской конференции утвердили веру всех свободолюбивых народов в близкое торжество победы антигитлеровской коалиции, еще выше подняли политическую активность демократических элементов освобожденных стран Европы и всего мира.

Войска союзников в феврале и марте успешно развивали свое наступление, произведя глубокий прорыв фронта во внутрь Германии, очистив Эльзас-Лотарингию, Бельгию и Голландию, и в начале апреля на некоторых участках подошли к реке Эльба.

2) В течение февраля, марта и первой половины апреля месяца Красная Армия продолжала свое стремительное наступление на юге и очищала от остатков противника Пруссию и Померанию. Так, 13 февраля после полуторамесячной осады пал Будапешт и части Красной Армии вели успешные бои по очищению территории Венгрии, а также и бои в Югославии; 30 марта 2-й Белорусский фронт [492] штурмом овладел Данцигом; войска 1-го Украинского фронта 1 апреля форсировали Одер и овладели крепостью Влодава; 4 апреля был занят в Чехословакии город Братислава, 9 апреля пал Кенигсберг, 13 апреля освобождена Вена — столица Австрии. Стальное кольцо войск все плотнее сжималось вокруг фашистского логова. На горизонте высоко поднималось яркое солнце победы.

3) Положение в Германии. В результате зимних операций Красной Армии и союзников Германия стояла накануне полного краха. Она оказалась зажатой между Эльбой и Одером. С юга, через Чехословакию, Венгрию и Австрию подходили к ее границам войска Красной Армии и союзников. Германия лишалась важнейших промышленных и сельскохозяйственных районов, источников сырья, военного производства и продовольствия. Достаточно сказать, что в общем балансе Германии восточные области в сельскохозяйственном отношении давали Германии продукцию на 35 %. Потеря этой богатейшей сельскохозяйственной области, конечно, подорвала основы сельскохозяйственной экономики и вообще экономики Германии.

Далее. Германия ослабла людскими резервами. Дальнейшая мобилизация могла идти только за счет изъятия рабочих с жизненно важных военных производств, за счет ослабления аппарата внутреннего управления, поддерживающего фашистский режим. Это уже было хорошо заметно во время Померанской операции, когда на Гиммлера и внутренние войска СС была возложена задача задержать наше продвижение, нанеся контрудар во фланг, очистить плацдарм на Одере. Об этом же говорит и другой факт — формирование в центре Берлина 200 батальонов фольксштурма за счет всего мужского населения, и в первую очередь — членов нацистской партии.

Безнадежность дальнейшей борьбы и бесперспективность ее охватывала уже широкие круги населения и военных. В этот период уже происходит массовое упрятывание ценностей и документации, ценного производственного оборудования. Все это, вместе с крупными фашистскими заправилами и специалистами, потянулось на юг — в полосу действий американской армии, в которой немцы видели более «гуманного» из противников.

В гитлеровской верхушке начался разброд. Геринг попадает в разряд ненадежных, в силу чего, позднее уже, во время нашей операции, 25 апреля, его по приказу Бормана арестовывают и исключают из партии. Гиммлер подозревается в подготовке государственного переворота и после скандального провала в Померании, когда ему было поручено командование группой «Висла», он фактически изгоняется из руководства. Но еще его боятся, ибо войска СС продолжают оставаться в его руках. Ряд генералов, руководящих армией, также попадает в разряд неблагонадежных и фактически устраняется от дел. Кейтель потянулся к Деницу, Йодль — к Гиммлеру.

Положение Германии становилось безнадежным. Это видело и гитлеровское руководство, но, будучи верно своему авантюризму, оно не могло принять иного решения, как биться до конца, питая надежды вызвать разногласия среди союзников, делая попытки заключить мир на Западе. Оно стремится выиграть время, чтобы успеть закончить работы над рядом новых образцов секретного оружия, чтобы в июне месяце применить его в массовом масштабе. Но уже в конце марта 1945 г., оценив безнадежность обстановки и видя, что им не удастся дотянуть до применения нового «секретного» оружия, Геббельс вынужден был сменить барабанный бой на заупокойную, заявив в ответ на ялтинские решения: «Лучше умрем, но не капитулируем».

4) Не случайно также в этот период происходила прочистка мозгов от профашистской плесени у многих государственных деятелей так называемых нейтральных стран, и их хватила «военная горячка». Так, в течение февраля и марта месяцев начинается полоса вступления в войну целого ряда малых капиталистических государств:

9 февраля вступил в войну Парагвай;

14 февраля объявила состояние войны с державами «оси» Чили;

15 февраля — Уругвай;

23 февраля объявила войну Турция;

24 февраля объявил войну Египет;

26 февраля объявил войну Ливан;

27 февраля объявила войну Сирия;

4 марта Финляндия официально объявила о состоянии войны с Германией и Японией.

Как видите, в печи запахло сладким пирогом победы и уже немало нашлось таких, которые поспешили, чтобы не опоздать урвать какой-нибудь кусочек, сказав, что и мы пахали.

Внутренние факторы также были исключительно благоприятны. Перенесение войны за пределы Советского Союза вызвало огромный политический и производственный подъем в нашей стране и в армии. Народ ответил на это максимальным напряжением усилий для обеспечения Красной Армии в массовом количестве и высокого качества техникой и боеприпасами. Он славил Красную Армию, славил партию, славил великого Сталина, сумевшего привести наш народ к победе.

Освободились силы Красной Армии в Прибалтике, Восточной Пруссии. Далее, в Померании создалась возможность концентрации сил и средств на главном направлении в невиданных до этого размерах. Мы имели девять пехотных, две танковые армии, 3 отдельных корпуса, массу артиллерии и авиации. Мы не только количественно были усилены, но и произошло качественное изменение войск. Внутри родов войск произошло также качественное изменение: в танковых войсках — тяжелых танков и СУ (см. таблицу № 1), в артиллерии в сторону увеличения тяжелых калибров (см. таблицу № 2), в авиации — бомбардировщиков-штурмовиков (см. таблицу № 3).

Перед нами был Берлин всего в 60 км. Это был конечный пункт нашего тяжелого военного пути. Моральное значение этого факта исключительно велико. Это была великая цель, рождающая великую энергию, в сравнении с которой и атомная энергия, и атомные бомбы представляют собой маленькую величину.

У нас за плечами находился опыт почти четырех лет Великой Отечественной войны. С нами была великая организующая и руководящая сила нашей партии Ленина — Сталина. Твердой рукой, гениальным умом величайшего вождя и полководца руководил нами, поправлял нас и вдохновлял на ратные дела наш Генералиссимус товарищ Сталин. А это, вы знаете, являлось и является одним из решающих условий нашей победы.

Есть еще некоторая особенность, которую нам приходилось учитывать при организации и проведении этой операции.

Общая обстановка была такова, что подхлестывала нас к форсированию подготовки этой операции. Конец марта — сил противника, противостоящих нам, немного. Однако в ближайшее время не исключено было их усиление за счет сил, выводимых из Курляндии, Восточной Пруссии, из района Данцига, и за счет приведения в порядок разбитых частей в Померании и на Одере и усиленного формирования резервов. Мы также считались с возможностью дальнейшего снятия частей с запада и переброски их против нас.

От союзников нас отделяло всего около 200 км. Нас информировали, что союзники ведут энергичную подготовку к броску на Берлин с использованием воздушных десантов. Впоследствии в разговорах это подтвердил командир 82-й авиадесантной дивизии, заявив, что они почти готовы были к высадке и наше стремительное наступление было для них неожиданностью. Они считали, что после Померанской операции войска нашего фронта раньше 1 мая не будут в состоянии начать операцию на Берлин. Вы понимаете, товарищи, что значил бы в этих условиях захват нами Берлина. Это было делом чести войск Красной Армии, и в частности войск 1 БФ. Мы были ближе к нему, чем союзники. Мы шли к нему почти целых четыре года, и было бы, конечно, непростительно нам перед историей, перед народом, если бы мы позволили вступить первыми в Берлин союзникам.

После Ялтинской конференции широко распространился такой, видимо, анекдотического порядка, разговор. Прощаясь с товарищем Сталиным, Рузвельт [494] и Черчилль сказали: «До свидания, до встречи в Берлине». Товарищ Сталин ответил им: «Милости просим». Анекдот это или нет, но нам было ясно, что наша задача и состояла именно в том, чтобы сказать союзникам: «Милости просим к нам в гости в Берлин», а не встретиться с армиями в Берлине. В этом ответе товарища Сталина было выражено чаяние нашего народа, солдат и офицеров и генералов Красной Армии.

Готовить новую Берлинскую операцию приходилось, еще не закончив в Померании и одновременно отбивая атаки противника на одерском плацдарме. Только 12.3 полностью был занят Кюстрин. 18 марта заняли Кольберг. 20 марта бои закончились в районе Штеттина, мы заняли Альтдам.

Малая емкость плацдармов требовала упорных и больших боев, не только за их удержание, но и за расширение, в предвидении использования этих плацдармов для фронтального удара большими силами по кратчайшему направлению на Берлин.

В ходе Варшавско-Лодзинско-Познаньской и Померанской операций части значительно ослабли, подыстощились материальные резервы и накопления. Было ясно, что для восполнения потерь и для накопления необходимых материальных ресурсов потребуется больше времени, чем отводит нам история. Поэтому борьба за высокие темпы подачи по железной дороге и автотранспортом, за четкую работу ВОСО и тыла, за правильное распределение ресурсов, борьба за четкий план и график подачи центром, работа перевалочных баз — все это приобретало особое значение в этот период. Здесь нужно всемерно было одобрить меры Военного совета 8-й гв. армии по широкому использованию трофейной артиллерийской техники с целью экономии отечественных боеприпасов. Мы начинали эту операцию при такой малой обеспеченности боеприпасами, как никогда. (См. ведомость № 4.) В прежних операциях мы не позволили бы себе начинать операцию с таким обеспечением. Мы рассчитывали на скоротечность операции и на наши способности маневрировать боеприпасами и пополнять их в ходе операции за счет поступления из центра.

Были еще и другие особенности, с которыми также надо было считаться, готовя операцию.

1. Берлин — это столица, административно-политический центр, это — логово фашистского зверя. Сопротивление мы ожидали ожесточенное, ибо фашисты знали, что с падением Берлина будет конец их господству. Сами фашисты связали свою судьбу с Берлином. Геббельс говорил: «Тому, кто владеет Берлином, принадлежит вся Германия». В изданной при гитлеровском режиме монографии о Берлине написано: «Все могущество власти и вся сила исканий нации сосредоточены в Берлине». Тот же Геббельс, в начале 1945 г., заявил, что нацисты либо победят с Берлином, либо погибнут с ним. И, как видите, они оказались верны своей доктрине. В развалинах Берлина они нашли свою «собачью» смерть.

В 1939 году в Берлине было 4389 тыс. населения. К концу войны в Берлине было 103 военных предприятия. Берлин — это главный и мощный узел железнодорожных, шоссейных и водных коммуникаций. В Берлине, по приблизительным данным, было свыше полмиллиона членов нацистской партии, гитлерюгенда. Взять Берлин — это, по существу, завоевать целое маленькое европейское государство.

2. Все войска фронта уже втянулись на немецкую землю. Особое значение приобретали вопросы охраны войск, вопросы бдительности, соблюдения военной тайны. Только за период подготовки операции органами СМЕРШ, охраны тыла и войсками было арестовано вражеской агентуры 609 чел. (См. выписку № 5). Нужно прямо сказать, что этому вопросу все звенья, начиная от Военного совета фронта, политуправления, уделяли огромное внимание, опираясь на опыт прошлой работы и понимая, что сейчас нам предстоит работа сложнее, ибо мы находимся на вражеской земле, да к тому же не владеем в достаточной степени немецким языком, и подчас трудно разобраться даже, кто ходит рядом с тобой — шпион или не шпион. Досадный факт, но мы встречались с такими явлениями, когда отдельные разведчики ходили [495] по нашим тылам на протяжении целого месяца, разговаривали с нашими военнослужащими, получали необходимые для себя данные даже от наших командиров. Дважды один из них задерживался, но, имея поддельные документы, умело вывертывался и продолжал свою шпионско-разведывательную работу. Таких фактов у нас было много. Поэтому борьба с этими враждебными шпионско-диверсионными элементами приобретала особое значение. Она, как видите, дала нам неплохие результаты.

3. Следующая особенность стоящей перед нами задачи была: не только разбить Германию, но оккупировать ее и организовать управление; особенно — организовать жизнь в таком многомиллионном городе как Берлин. Это дело не простое и не легкое, товарищи. Ведь опыта никакого у нас не было, а Германия — это не Абиссиния. Это государство в высшей стадии капитализма, население его основательно пропитано фашистской заразой. К тому же нам было известно, что предстоит вступить в разрушенный город, с голодным и холодным многомиллионным населением, без воды и света.

Эти задачи мы решили через институт военных комендатур. На 10 марта у нас их было создано 421, с 12 088 штатными единицами. На 20 марта их было уже у нас 509, и они охватывали территорию от Лодзи до берегов Балтийского моря. К 15 апреля мы сформировали — уже для Берлина — 21 районную и 42 участковых комендатуры. Это только, товарищи, штатные комендатуры, а ведь еще больше, вдвое больше, если не втрое, их было нештатных, созданных непосредственно армиями. Сколько бы мы тут с вами ни наделали ошибок в формировании, в организации этого аппарата, в поддержании оккупационного режима и административного управления, но бесспорно одно, — созданные военные комендатуры помогли войскам в поддержании порядка, установили необходимый оккупационный режим, сохранили огромные ценности для нашего государства.

4. Следующая особенность — это враждебность немцев. Мы считались с возможностью их активного противодействия в нашем тылу. Необходимо было изъять все мужское население, способное на активную борьбу. С этой целью, по решению Ставки, пришлось провести огромную работу по изъятию не одного десятка тысяч немцев-мужчин, формированию из них рабочих колонн и отправки их в Советский Союз. Для обеспечения сохранения тайны всех наших подготовительных мероприятий, тайны дислокации войск пришлось отселить 25-километровую фронтовую полосу, что охватило еще свыше 100 тыс. человек немцев.

Но нашим войскам необходимо было учитывать следующие плюсы и минусы.

Плюсы:

высокий дух войск;

желание быстрее покончить с врагом, закончить войну;

огромный боевой опыт, мастерство.

Минусы:

незнание особенностей самого Берлина и отсюда сложность борьбы в нем;

наличие шапкозакидательских настроений, могущих повлечь к напрасным потерям и к задержке темпов;

наличие таких факторов, как пьянство, барахольство, извращенное толкование мести. Это особое значение имело для Берлина, где много соблазнов, где могут вволю разыграться чувства победителя, но где концентрированно собрано 3 млн человек, организовать которых врагу легче, чем на больших пространствах;

появление случаев уклонения от боя, желание сохранить жизнь.

Здесь тов. Трусов говорил о трудностях и особенностях разведки, особенно по Берлину, ибо надо было готовить войска к боям и на земле, и в воздухе, и «под землей». Если основательно готовили к боям на земле и в воздухе, то «под землей» готовили все же слабо. Мы не знали подземелья как следует и не имели опыта, а подземное хозяйство Берлина огромное и сложное. Нам следовало бы набрать из пленных людей, хорошо знающих подземное хозяйство, составить нужные схемы и дать войскам.

Единственное, что облегчало задачу быстрого овладения Берлином — это расчет на моральную подавленность обороняющихся и жителей и на дезорганизацию управления. Это маршал Жуков неоднократно подчеркивал командирам, требуя быстроты, смелости, дерзости, даже «нахальства», — и враг сдастся. Так оно и получилось.

Все эти вопросы детально подвергались рассмотрению. Командование армий и соединений получало ориентировку. Политорганы положили много усилий, чтобы помочь личному составу понять эти условия и разобраться в этой обстановке. Все это обеспечило успех операции, поставивший ее в разряд классических операций всех времен.

Генерал-полковник тов. Малинин в своем замечательном докладе разносторонне осветил подготовку, проведение и завершение этой операции. Выдвинутые им положения в основе своей не встретили возражений участников конференции, а лишь рассматривались с разных сторон и конкретизировались. Поэтому позвольте мне затронуть лишь некоторые вопросы, касающиеся военной стороны хода операции, хотя я себя и не могу считать военным специалистом и попрошу в нужных случаях поправить.

Прежде всего — об идее операции и, соответственно с нею, о расстановке сил и средств и роли каждого рода войск в операции.

Идея операции была такова. Берлин — конечная стратегическая цель. Надо совершить фронтальный прорыв обороны по кратчайшему направлению, с охватом Берлина с севера и юга, окружить его и уничтожить гарнизон, если он будет сопротивляться. Срок 6–8 дней.

Для осуществления этой идеи, учитывая все условия борьбы за Берлин, необходима была концентрация на направлении главного удара максимума сил и средств, чтобы не допустить задержки в развитии операции и, при необходимости, не считаясь с потерями, задавить, смять, деморализовать противника всей мощью технических средств.

Здесь тов. Богданов говорил: «Танки — решающая сила, хозяева поля боя». На поле боя все важны, и товарищ Сталин определил место каждому. Какова роль пехоты и танков в Берлинской операции — с этим надо разобраться.

С началом операции командующий и Военный совет все время подхлестывали и подталкивали армии вперед потому, что надо было перемолоть основные силы противника на главном рубеже обороны и не давать им оседать и организовывать оборону на промежуточных рубежах и, главное, не дать возможности собираться и организовываться в Берлине — не допустить стягивания в Берлин частей с севера, с запада. Документами теперь подтверждено, что Гитлер требовал двигать на Берлин 12-ю армию Венка с юго-запада, а с севера — группу Штейнера. Командование фронта также считалось с возможностью начала действий союзников как с юга, так и с Магдебурга; высадки их десанта, чтобы упредить нас в захвате Берлина. Наши опасения, что союзники могут попытаться упредить нас в захвате Берлина впоследствии подтвердил командир 82 адд. Мы знали также, что против союзников немцы оставили мало сил.

И тут совершенно неправ тов. Богданов, когда, объясняя причину ввода в бой 1 и 2 ТА, пытался мотивировать это неспособностью пехоты прорвать оборону противника. Причину ввода я указал уже. Пехота, безусловно, была способна и дальше вести бои, но командование фронта не считало возможным терять ни одного часа, ни одного дня. Мы знали, что вывода танковых войск на оперативный простор осуществить будет почти невозможно. Было решено ввести все танковые войска, чтобы задавить противника массой техники, уничтожить максимум сил и средств его, деморализовать его и тем самым облегчить задачу взятия Берлина. Было совершенно ясно, что противник на подступах будет драться, не жалея сил. Если бы мы ждали, когда пехота прорвет оборону и создаст условия для ввода танков в прорыв, то ждать нам этого пришлось бы до выхода на Эльбу.

Да, мы считались с тем, что придется при этом понести потери в танках, но знали, что даже если потеряем и половину, то все же еще до 2 тыс. бронеединиц мы введем в Берлин, и этого будет достаточно, чтобы взять его. Берлин был конечной стратегической целью операций Красной Армии в Великой Отечественной войне, и выход на Эльбу уже преследовал цель захвата пространства, заранее обговоренного на Ялтинской конференции. Все это было целиком оправдано ходом операции. Наши потери были большие (см. ведомость № 6). Но и результат их налицо. Уже с 18.4 темп наступления возрос, а потери резко упали, в том числе и в Берлине. Да и общие потери фронта за операцию у нас меньше, чем за прошлую операцию, учитывая численность и боевой состав фронта.

Некоторые наши танковые начальники действовали нерешительно и исходили при этом из ошибочных рассуждений: «А с чем я приду в Берлин? Не приду ли с «красным» носом»? Эти действия и рассуждения, безусловно, неправильны. Эти начальники неправильно оценивали всю обстановку, свои силы и силы противника. Ведь заявляли же некоторые горячие головы, что на 2-й день наступления уже будут в Берлине, не учитывая конкретных условий этой операции: характера местности, глубины обороны и того, что это был Берлин.

Командование фронтом совершенно не исключало, а предполагало возможность выхода на отдельных участках на свободное пространство. У противника была не одинаковая плотность, не было еще сплошных противотанковых укрепленных поясов, его силы были не одинаковы по стойкости. Все это могло создавать возможность осуществления глубоких прорывов. И отдельные примеры из действий 9 гв. гтк и других частей действительно об этом свидетельствуют. Надо было только не упираться и не пробивать ворота лбом, а активно искать слабые места в обороне, пролазить в каждую щель, в каждую дыру, дружно наваливаясь на встречающиеся препятствия. Поэтому-то и было приказано танковым армиям бить кулаком, не распылять усилий, не действовать растопыренными пальцами.

Ошибкой командования танковых армий было то, что они не вдумались, как следует, в указание командования фронта о том, что не исключена возможность действия танковых армий в боевых порядках пехоты. Ни в одном из вариантов плана не было это отражено, не были отработаны все стороны взаимодействия с общевойсковыми армиями по возможным рубежам. Такого плана не было отработано. А если и был он, то его не придерживались, и это обстоятельство привело к многим элементам неорганизованности в первые дни боя, о чем, например, свидетельствуют выступление тов. Кущева на конференции и два следующих донесения офицеров ГШ КА:

1) 18.4.45 г. офицер связи ГШ КА подполковник тов. Лубнин доносил, что у Катукова из-за отсутствия передового наблюдательного пункта артиллерии наша артиллерия неоднократно в течение дня вела огонь по боевым порядкам 44 гв. тбр. В 17.00 было произведено два дивизионных залпа РС с большими потерями в живой силе и технике.

2) 20.4.45 г. старший офицер ГШ КА полковник Соловьев доносил, что медленное продвижение 1 гв. ТА объясняется:

глубоко эшелонированной, инженерно-артиллерийской, танко-самоходной обороной противника;

отсутствием должного взаимодействия между стрелковыми, артиллерийскими и танковыми частями не только в передовых частях, но и в штабах корпусов (29 гв. ск, 11 тк); вместо полной согласованности в действиях командиры обвиняют друг друга в медлительности;

артиллерия, сопровождая пехоту, помогает только в боевых порядках (прямой наводкой); остальная артиллерия отстает на 4–5 км, и огонь ее малоэффективен — целей она не видит, данные готовит медленно;

взаимодействие штурмовой авиации с танками отсутствует; штурмовики не сопровождают танки и работают на удалении 4–5 км от линии передовых частей; данных о противнике не передают; передовые части не знают, с чем они встретятся впереди.

Командование фронта, штаб фронта и Военный совет в целом внимательно [498] следили за ходом развития операции, до болезненности остро воспринимали всякую медлительность, неорганизованность и плохую управляемость войсками, подталкивая, подхлестывая и поправляя на ходу (см. выборку № 7){199}. Здесь уже много документов было приведено и нет необходимости еще раз на них останавливаться. Все эти документы исходили из одной-единственной мысли, из одной-единственной цели, которую ставил перед собой командующий, проводя ее в жизнь, — не медлить, не мешкать, искать слабое место. Но если этого слабого места нет — наваливаться массой техники, давить ею. Пускай это будет стоить нам жертв и потерь, но надо как можно быстрее рваться к Берлину. Чем быстрее мы вырвемся туда, тем слабее там окажется противник, тем ближе победа. Кроме того, мы упредим возможную высадку десанта союзников, упредим их в захвате Берлина. Этот фактор, товарищи, был очень немаловажным. Некоторые товарищи обижались, что уж очень много «синяков и шишек» было наставлено им за эту операцию. Бывает, конечно, но просим понимать это так, что обстоятельства, обстановка сама диктовала необходимость высокой боевой активности наших войск.

В значительной степени мешали правильному анализу обстановки также несвоевременность и недостаточная правдивость нашей информации о ходе боя, положении войск и о результатах боя. Так, в 11 тк тов. Попель, проверяя положение, был введен в заблуждение ложной ориентировкой в положении своих войск и чуть не попал в лапы противника. Он шел на передний край в стрелковую роту, будучи информирован, что здесь находится штаб танковой бригады. Можно сослаться на целый ряд других примеров, когда некоторые командиры у нас попадали в такое же положение. Все это дезориентировало командующего фронтом, штаб фронта и не позволяло правильно оценивать, как шло выполнение задачи, чего же достигли войска. Я еще раз подчеркиваю: необходимо было в главной оборонительной полосе противника «перемолоть» большинство его сил и средств и обеспечить себе путь, свободную дорогу. Командующий фронтом ждал с нетерпением этого момента, когда же будет ясно, что у противника силы «перемолоты» и можно будет рваться вперед. И получалось так, что, если верить бы этим донесениям и по ним действовать, то могли бы быть мы сконфужены очень сильно.

К чему могут привести подобного рода несерьезные отношения к информации о положении дел — я хочу привести такие разительные примеры.

Вот некоторые примеры из двух операций (см. справку № 8 — о завышении потерь противника, выборку № 9 — о количестве прорвавшихся немецких войск).

В период январских боев 1945 года штабы армий и отдельных корпусов 1-го Белорусского фронта донесли об уничтожении 1749 и о захвате 599 танков и самоходных орудий противника, что соответствовало количеству танков и самоходных орудий 2348, потребному для укомплектования четырнадцати немецких танковых дивизий. В действительности всего в январе 1945 года перед фронтом действовали две танковые дивизии, три бригады штурмовых орудий, две мотодивизии и отдельные танковые части и подразделения общей численностью не свыше 920 единиц. А мы уже уничтожили и захватили 2348.

Аналогичное явление отмечалось и во время Берлинской операции. Как известно, число немецких танков и самоходных установок, участвовавших в боях с 16 апреля по 1 мая, не превышало 850. Ну, допустим, как некоторые считают, 1000 единиц. Однако, если взять донесение только танковых соединений, то они уничтожили за это время 793 танка, т. е. 95 % всех танков и самоходных единиц, действующих перед фронтом. А на долю пехоты осталось только всего 4–5 % танков и самоходных орудий. Тем не менее по донесению пехотных армий (общевойсковых, без танков), выходит, что они уничтожили 803 танка, также 93 %, и оставили для танкистов только 47 танков и самоходных орудий. А артиллерия дает данные о том, что и она еще уничтожала танки. Авиация — также. Как можно было командованию [499] фронтом ориентироваться в том, как выполнена эта большая и ответственная задача — «перемолоть» силы и средства противника на подступах к Берлину? А тут вдруг доносят, что в районе Мюнхенберга и дальше до Берлина танки не пускают — «тыкают все в нос» танками, самоходками и проч. и проч. Откуда же эти танки и самоходки выявились, когда их уже уничтожили в три раза больше? Такое несерьезное отношение к этому делу может привести к серьезным заблуждениям, к неправильным решениям и ошибкам. Хотелось бы, товарищи, чтобы этих фактов в будущем было меньше всего. Напомню Вам еще об одном примере, что Вы знаете уже по нашей директиве. После Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции мы стали подсчитывать, сколько же пленных было захвачено и сколько фактически поступило на сборно-пересыльные пункты в лагеря. Получилась поразительная картина. Так, например, с 14 января по 12 марта 8-я гв. армия показала нам в донесении 28 149 чел., а по декадным донесениям армией было взято 40 тыс., на фронтовые пункты — по ее же донесениям — оказалось сданными только 27 953 чел., фактически было принято от 8-й гв. армии — 5221 чел. Из 40 тысяч осталось 5 тысяч. Почему доносили, что на фронтовые пункты сдано 28 тысяч? 47-я армия донесла, что сдано на приемные пункты 61-й армии 4497 чел., а 61-я армия никакими документами не подтверждает это.

Вот еще такой же очень печальный факт, который был уже здесь в Берлине. Вы знаете, что с 30.4 на 1.5 и с 1.5 на 2.5 противник начал прорываться из Берлина. Первое донесение получено из 47-й армии о том, что мелкие группы противника прорываются на запад. Ведем их уничтожение. Но эти мелкие группы начинают расти, расти, начинают «бить по шапке», «гулять» по тылам, начинают убивать наших людей, громить наши штабы. Всполошились, встряхнулись. Вот тут сидит генерал-лейтенант тов. Андреев. Он в результате этой операции набрал чуть не 15 тысяч этих так называемых мелких групп, прорывавшихся из Берлина, а все время официальными документами доносил: «Прорываются мелкие группы, уничтожаем, закончили ликвидацию». Тут тов. Савицкий рассказывал, что им пришлось аэродромы защищать наземным оружием и захватить в плен до двух тысяч человек этих «мелких» групп.

Всего прорвалось до 300 руководителей этих боевых групп и примерно 17 тысяч человек, при наличии 80–90 бронеединиц. В других условиях, имея достаточное количество боеприпасов, противник в составе 17 тыс. человек, почти с сотней бронеединиц, наделал бы у нас в тылах большой беды. Войска 47-й армии и 2-й танковой армии понесли бы большие потери. И все из-за того, что сразу начали неправильно информировать штаб фронта, что только мелкие группы, а не крупные силы противника пробиваются на запад. Здесь немало раздавалось голосов, оспаривавших первенство своего рода войск в выполнении задачи. Конечно, это были очень несерьезные разговоры для научной конференции.

Успех задачи решается не каким-то одним родом войск, а их совокупностью, их взаимодействием и пора бы уже нам бросить эти никчемные разговоры. В этой операции все рода войск показали высокие образцы воинского мастерства и обеспечили победу. За это они получили высокую оценку Родины и товарища Сталина. И, безусловно, безосновательно некоторые товарищи охаивали всю работу авиации. Она делала свое дело в целом хорошо, но допускала нетерпимые осечки, когда бомбила по своим.

Главный недостаток здесь в том, что эти факты относятся на счет вновь прибывших на фронт соединений (Ту-2 особенно), которые командование 16 ВА не обеспечило необходимой подготовкой, не снабдило опытными штурманами и не организовало как следует управление с земли. К началу операции 16 ВА приняла новых 590 экипажей. Действие по крупным населенным пунктам требует особой подготовки летчика не только над планом или картой, но и над объектами, что, однако, не было сделано в должной степени командованием армии, и это должно быть ими крепко учтено.

Некоторые товарищи, по-моему, не совсем правильно пытаются трактовать вопросы о расчетных нормах артиллерийско-танковой плотности при организации прорыва. Здесь нельзя оперировать только какими-то среднеарифметическими данными, без тщательного анализа всех внешних и внутренних условий для данной операции.

Почему, например, при ликвидации сталинградской группировки противника мы считали исключительно высокой артплотность в 118 стволов? Да потому, что это была операция, изолированная от других войск. Противник уже морально и физически был ослаблен, имел минимальные средства обороны. Но Ставка на эту высокую плотность пошла, ибо надо было в самое короткое время вырезать этот аппендицит, освободить силы и, используя благоприятную ситуацию, развертывать начавшиеся наступательные операции Красной Армии по изгнанию немцев с советской земли. Это диктовалось и тем, что противник, развертывая формирование резервов для восполнения неожиданно возникших для него потерь, смог подготовить эти резервы к апрелю-маю, а нам надо было упредить его.

Почему, например, в Бобруйской операции мы считали мало даже 235 орудий и вынуждены были дать больше время на артподготовку? Местность на участке 3-й армии была выгоднее у противника. Оборона его была крепкой. Сильные резервы противник имел и в тактической, и оперативной глубине. Вообще противник еще имел большие силы на земле и в воздухе.

Принимая решение на создание плотности до 300 орудий на отдельных участках прорыва в Берлинской операции, опять-таки были учтены очень многие факторы, даже идущие вразрез с объективными возможностями плацдарма, а именно:

решительная цель операции;

превосходство над противником в живой силе и технике;

способность авиации и зенитной артиллерии надежно прикрывать свои войска;

готовность артиллерии фронта подавлять активность артиллерии противника и защищать войска от потерь, а насыщенность их на плацдармах была исключительно велика (см. справку № 10).

Однако это можно было допускать только при указанных выше благоприятных условиях, а когда противник будет превосходить в воздухе и в артиллерии, тогда придется еще очень крепко подумать — можно ли на таких ограниченных плацдармах создавать такую плотность, не рискуя преждевременно израсходовать живую силу и технику.

Из доклада, который мы заслушали с вами по работе тыла в этой операции, со всем ее своеобразием и особенностями был довольно наглядно показан огромный объем работы, с которым наш тыл справился успешно. Однако выводы, предложенные тов. Шебуниным по устройству тыла и необходимых запасов в различных инстанциях, нуждаются в критическом рассмотрении, ибо они составлены на основе опыта в условиях нашего превосходства над противником. Многие знают иные времена, например, Сталинград, Курская дуга, когда обстановка заставляла несколько по-иному устраивать тыл и содержать запасы.

Обо всем этом я говорю только с единственным желанием — предупредить товарищей от всякой догматизации и формального применения в работе отдельных выводов из этой операции.

Если мы хотим опереться на какой-то опыт и применить его в данных условиях, надо критически переработать его соответственно уже новым условиям, ибо жизнь не стоит на месте, она идет вперед, особенно быстро двигается вперед военное дело. А это требует не формального, а творческого применения опыта.

Товарищи, с 21.4 фашистский режим начал агонизировать. Как крысы с тонущего корабля, начали разбегаться эти организаторы и руководители «нового порядка». Рушились надежды на спасение. Все истеричнее и безнадежнее тон разговоров и приказов. Наконец, осознание краха и «собачья смерть».

В своем дневнике ближайший подручный Гитлера Мартин Борман так записывал последние дни: [501]

«Понедельник 16 апреля

Враг занял города Левенркузен, Ишлон, Миттрайда, Гриммтшау, Вайда, Шлитц, Эрланген и Оффенбург (Баден).

Большие бои на Одере.

Среда 18 апреля

Большие бои на Одере.

Обед с генералом Кребсом и Хильпертом.

Вечером — прибытие Бредова.

Четверг 19 апреля

Большие бои на Одере.

Пятница 20 апреля

День рождения фюрера.

Но, к сожалению, настроение не праздничное.

Приказан отлет передовой команды в г. Зальцбург.

Суббота 21 апреля

Утром Путткамк и его люди.

После обеда начался артиллерийский обстрел Берлина.

Воскресенье 22 апреля

Фюрер остается в Берлине.

Вечером Шермер прибыл в Берлин.

Вторник 24 апреля

Генерал Вейдлинг будет назначен комендантом города Берлина.

Среда 25 апреля

Геринг исключен из партии.

Первое массированное наступление на Оберзальцберг.

Берлин окружен.{200}

Пятница 27 апреля

Гиммлер и Йодль задерживают подбрасываемые нами дивизии. Мы будем бороться и умрем с нашим фюрером — преданные до могилы.

Другие думают действовать из «высших соображений», они жертвуют своим фюрером. Пфу — какие сволочи! Они потеряли всякую честь.

Наша имперская канцелярия превращается в развалину.

Мир сейчас висит на волоске.» Союзники требуют от нас безоговорочной капитуляции. Это означало бы измену Родине.

Фейгелейн деградирует — он пытался бежать из Берлина, переодетый в гражданский костюм.

Воскресенье 29 апреля

Второй день начинается ураганным огнем.

В ночь с 28 на 29 апреля иностранная пресса сообщила о предложении Гиммлера капитулировать.

Венчание Адольфа и Евы Браун.

Фюрер диктует свое политическое и личное завещание.

Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставляют нас большевикам.

Опять ураганный огонь.

По сообщениям противника, американцы ворвались в город Мюнхен.

30.4.45 года

Адольф Гитлер А

Ева Г. (Гитлер) А

Родился У

Умер А

Примечание переводчиков:

Знак А означает смерть. Доказательством служит выписка из календаря

Бормана (Теодор Борман У 1.7.1862 года, А 8.7.1903 года).

Вторник 1 мая

Попытка прорваться из окружения».

Товарищи! В Берлинской операции, как никогда, наш аппарат управления всех ступеней работал более четко и целеустремленно.

Этого добились потому, что каждому была ясна великая цель операции, каждый чувствовал ответственность за успех ее и моральное удовлетворение [502] от высокой чести — быть участником этой битвы. Каждый боец, офицер, генерал всей Красной Армии хотел быть на нашем месте в эти исторические дни. Мы гордимся этой честью, но это налагает на нас и особо ответственные задачи — самым добросовестным образом собрать, обработать и передать всей Красной Армии этот богатейший опыт Великой Отечественной войны.

На нашей конференции были выступления некоторых товарищей с очень незрелыми выводами из опыта войны. Это не потому, что тот или иной товарищ просто хотел выйти на трибуну и поболтать, а потому, что он в серьезных неладах с основой нашей науки, с марксистско-ленинской наукой, дающей возможность диалектически подходить к рассмотрению вопроса.

Мне бы хотелось напомнить вам замечательное указание товарища Сталина, что «…нужно признать, как аксиому, что чем выше политический уровень и марксистско-ленинская сознательность работников любой отрасли государственной и партийной работы, тем выше и плодотворнее сама работа, тем эффективнее результаты работы, и, наоборот, — чем ниже политический уровень и марксистско-ленинская сознательность работников, тем вероятнее срывы и провалы в работе, тем вероятнее измельчание и вырождение самих работников в деляг-крохоборов, тем вероятнее их перерождение. Можно с уверенностью сказать, что если бы мы сумели подготовить идеологически наши кадры всех отраслей работы и закалить их политически в такой мере, чтобы они могли свободно ориентироваться во внутренней и международной обстановке, если бы мы сумели сделать их вполне зрелыми марксистами-ленинцами, способными решать без серьезных ошибок вопросы руководства страной, то мы имели бы все основания считать девять десятых всех наших вопросов уже разрешенными».

Сделать наши кадры вполне зрелыми марксистами-ленинцами задача огромной важности всех политорганов. Овладев по-настоящему марксистско-ленинской наукой, наши кадры сумеют еще лучше творчески переработать и применить огромный опыт Великой Отечественной войны и быстрее повести нашу славную армию к еще большему расцвету ее военного мастерства и могущества.

Текст стенограммы со звукозаписью сверен.

Начальник отдела по использованию опыта войны

оперу правления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Таблица № 1. Качественный состав бт и мв в варшавско-познаньской и берлинской операциях

Данные таблицы сверены с отчетными материалами штаба БТ и МВ — Группы советских оккупационных войск в Германии.

Начальник отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин [503]

Таблица № 2. Качественная характеристика сил артиллерии, привлекавшихся в белорусской, варшавско-познаньской и берлинской операциях

Примечание: Учитывая, что на главном направлении 4-х армий кроме указанного количества артиллерии имелось установок М-13 — 240 (10 полков) и установок М-31 — 360 (10 гмбр), общая плотность огня тяжелой артиллерии возрастала до 60 %.

Данные таблицы сверены с отчетными материалами штаба артиллерии Группы советских оккупационных войск в Германии.

Нач. отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Таблица № 3. О количественном и качественном изменении состава 16-й воздушной армии в 1944–1945 гг.

Типы самолетов в %

Примечание: 1. Наличие матчасти в Бобруйской операции принято за 100 %.

2. Качественное изменение в сторону значительного улучшения матчасти в Берлинской операции произошло за счет увеличения удельного веса истребителей типа Як-3, Ла-7 и Як-9у на 32 %, штурмовиков Ил-10 на 4 % и бомбардировщиков Ту-2 на 35 %.

Данные таблицы сверены с отчетными материалами 16 В А.

Нач. отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин [504]

Ведомость № 4. Обеспеченность боеприпасами войск 1-го Белорусского фронта при подготовке берлинской операции

Данные ведомости сверены с отчетными материалами управления арт-снабжения Группы советских оккупационных войск в Германии.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Выписка № 5. Из справки об оперативной деятельности органов СМЕРШ 1-го Белорусского фронта за период подготовки и проведения Берлинской операции

[…] агентов немецкой военной разведки — шпионов — 214,

агентов контрразведывательных органов — 205,

парашютистов-диверсантов — 170,

террористов — 20.

Наиболее характерные аресты немецкой агентуры за время подготовки и проведения Берлинской операции являются следующие:

Агенты немецкой военной разведки

1. 18 марта в боевых порядках обороны 143 сд 47-й армии, в районе дер. Неперевезе (10 км южнее города Фиддихов), был задержан перешедший линию фронта со стороны противника агент-разведчик германской военной разведки, прошедший специальную подготовку в немецкой разведшколе, — Калькис Георгий Ансович, 1908 г. рожд., уроженец Днепропетровской области, украинец, бывший член ВКП(б), служивший старшим сержантом 26 сд 27-й армии СЗФ, пленен немцами в январе 1943 года.

Находясь в плену у немцев, Калькис был завербован и направлен в [505] разведывательную школу, где прошел специальную подготовку по разведывательной работе в тылу Красной Армии.

По окончании разведшколы Калькис был доставлен в г. Фюрстенвальде, где экипирован в форму лейтенанта Красной Армии, снабжен фиктивными документами на имя командира взвода разведки 25-й саперной бригады Николаева Виктора Николаевича, и в ночь с 17 на 18 марта переправлен через р. Одер, в районе дер. Гатов, в 6 км севернее г. Шведт — на нашу сторону с заданием: пройти по маршруту дер. Неперевезе — ст. Рисен — гор. Зольдин — г. Нойдамм — гор. Кюстрин и установить:

а) в какой район передислоцируются первая и вторая танковые армии и укомплектованность этих армий;

б) примерное соотношение наличия в танковых частях советских и английских танков;

в) эффективность действия против советских танков немецкого противотанкового оружия панцерфауст;

г) места дислокации, номера и фамилии командиров соединений, входящих в состав 47, 69, 3-й ударной [армий] и 7-го кав. корпуса;

д) наличие и места расположения складов и аэродромов по заданному маршруту.

Срок для выполнения задания устанавливается 4–5 дней, после чего разведчик должен был возвратиться к немцам, путем перехода линии фронта в районе г. Кюстрин по паролю «генерал Петергоф».

Задание им выполнено не было, так как он был задержан и арестован.

2. 6 апреля 1945 года ночью над расположением войск 1-й гв. танковой армии был зафиксирован пролет транспортного самолета противника, что вызвало подозрение о выброске парашютистов. Принятыми мерами розыска отделом СМЕРШ этой армии в течение трех суток было задержано 16 агентов германской военной разведки во главе с руководителем группы капитаном запаса немецкой армии Баерл Иоганном. Все участники группы — немцы.

Следствием по делу установлено, что с момента приближения фронта к фашистской Германии все они вступили в фольксштурм, а затем в составе действующей немецкой армии принимали участие в боях против Красной Армии. В середине марта 1945 года все они сотрудником германской военной разведки были подготовлены для разведывательной работы в тылу Красной Армии.

По окончании разведшколы этой группой в ее состав были включены пять немцев — квалифицированных агентов СС. Агенты были экипированы в гражданскую одежду, снабжены оружием, двумя портативными радиостанциями, топокартами, запасом продуктов и 7 апреля самолетом переброшены через фронт в район г. Кришт. Агенты имели задание — осесть в лесном массиве между городами Шверин и Кришт, где собирать данные о передвижении частей Красной Армии и техники к линии фронта по железным и шоссейным дорогам Шверин — Зонненберг, Шверин — Циленциг, Шверин — Мезеритц. Собранные данные должны были передавать по радио немецкому разведывательному органу.

3. 27 марта 1945 года отделом контрразведки СМЕРШ 3-й ударной армии арестован агент германской военной разведки Войцик Теодор, 1924 г. рождения, уроженец мест. Рыбник (Польша), поляк, подданный Германии.

На допросе Войцик показал, что он 24 февраля 1945 года был завербован в качестве агента германской военной разведки и направлен для обучения в диверсионную школу «Фронтауфклерунгструпп-205». По показаниям Войцика, указанная диверсионная школа укомплектована из немцев — уроженцев Прибалтийских стран и Польши, латышей, эстонцев и русских, враждебно настроенных к советской власти.

После учебы Войцик, будучи экипирован в форму старшего сержанта Красной Армии, был снабжен фиктивными документами на имя Василькова, ст. сержанта воинской части 00130, и удостоверением от имени 314 сд, а также орденом «Красная Звезда» и в ночь на 1 марта 1945 года, в составе группы агентов [из] 6 человек, с аэродрома г. Штольц на самолете был [506] переброшен в тыл частей Красной Армии с заданием — следовать по шоссейной дороге Ландсберг — Нойдамм до реки Одер и устанавливать, какие части Красной Армии дислоцируются в этих районах; перепроверить данные, действительно ли в указанных районах дислоцируется 5-я ударная армия, точно установить место дислокации ее частей, соединений, штабов, а также базирование аэродромов, количество самолетов, их типы, пропускную способность железных дорог и характер перевозок. Срок выполнения задания был установлен в 30 дней.

Имея фиктивные документы ПП в/ч 00130 и удостоверение от 314 сд, Войцик на протяжении с 1 по 21 марта 1945 года ходил в тылу войск 1-го Белорусского фронта по данному ему немецкой разведкой маршруту. Путем личного наблюдения, опроса военнослужащих Красной Армии собрал данные о дислокации штаба 5-й ударной армии, 18 сд этой же армии, установил штаб 1-й польской армии и штаб 94-го пехотного полка этой же армии. От военнослужащих 94-го пехотного полка установил, что в г. Ландсберг и Зольдин дислоцируются вторая танковая армия и штаб 15-й стр. дивизии.

9 марта 1945 года в дер. Целина Войцик был задержан старшим лейтенантом (фамилия не установлена), который, проверив его документы и выяснив, что он владеет немецким языком, использовал его в качестве переводчика по отправке германского населения в СССР. В дер. Грейнфен-дорф Войцик был задержан капитаном Красной Армии, который, проверив документы, отпустил его. Военный комендант указанного населенного пункта устроил этого агента к себе на ночлег. Во время нахождения в дер. Грейнфендорф Войцик узнал подробности приказа командующего фронтом № ВС/0143.

На протяжении 20 дней агент Войцик безнаказанно ходил по тылам войск 1-го Белорусского фронта. За это время он повстречался с пятью дезертирами из 5-й ударной армии, от которых агент собрал интересующие германскую военную разведку данные о частях фронта. Все данные, в связи с его арестом, им переданы не были.

Выписка верна:

Нач. отдела по изучению опыта войны

оперу правления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Ведомость № 6. О потерях матчасти БТ и МВ 1-го Белорусского фронта за период с 14.4.45 г. по 3.5.45 г. (танки и самоходные установки)

Цифровые данные сверены с материалами штаба БТ и МВ Группы сов. оккупационных войск в Германии.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин […]

Справка № 8. О завышении потерь противника

На опыте Варшавско-Познаньской и Берлинской операций можно привести примеры о том, что войсковые штабы имеют тенденцию завышать потери, нанесенные противнику во время боев как в живой силе, так и в танках.

1. В период январских боев 1945 г. штабы армий и отдельных корпусов 1-го Белорусского фронта донесли об уничтожении 1749 и о захвате 599 танков и самоходных орудий противника, что соответствует количеству танков и самоходных орудий (2348), потребному для укомплектования 14 немецких танковых дивизий.

В действительности всего за январь 1945 г. перед фронтом действовали две танковые дивизии, три бригады штурмовых орудий, две мотодивизии и отдельные танковые части и подразделения общей численностью не выше 920 единиц.

2. Аналогичное явление отмечалось и во время Берлинской операции. Как известно, число немецких танков и самоходных установок, участвовавших в боях с 16.4.45 по 1.5.45 г., не превышало 850 единиц. Однако, если взять донесение только танковых соединений (без пехоты), то они уничтожили за это время 793 танка (95 %), т. е. для пехоты осталось только 57 танков и СУ.

Тем не менее по донесениям только пехотных армий (без танковых) выходит, что они уничтожили 803 танка (также до 95 %), оставив для танкистов только 47 танков и самоходных орудий.

В равной степени отмечалось завышение потерь и в живой силе противника. В Берлинской операции в период боев с 16.4 по 1.5.45 г. со стороны противника участвовало до 450 000 чел. (без учета 40–45 тыс. чел., отброшенных в полосу фронта войсками 1-го Украинского фронта, наносившими удар по г. Берлину с юга). Согласно донесениям штабов армий и корпусов, к 1.5 уже было уничтожено 315 500 чел. Таким образом, для берлинской группировки и остальных частей противника якобы оставалось до 134 500 чел. Тем не менее в период 1.5–8.5.45 г. войска фронта, по донесениям, захватили и уничтожили еще 182 000 чел.

Справка с данными разведывательного управления штаба Группы советских оккупационных войск в Германии сверена.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Выборка № 9. О количестве немецких войск, прорвавшихся из окруженного гарнизона Берлина в западном направлении в период 1–2.5.1945 года по показаниям пленных:

1. Полковника Динке — зам. начальника районного управления военного учета г. Берлина;

2. Подполковника Гейнриха — прикомандированного к военно-призывной инспекции г. Берлина;

3. Подполковника Гамма — начальника отдела военного учета организации ТОДТ;

4. Полковника Гильдбрандса — полк связи ВВС;

5. Генерал-майора Бремера — бывш. коменданта г. Берлина.

Установлено:

В ночь с 1.5 на 2.5.1945 г. остатками гарнизона г. Берлина по приказу генерала артиллерии Вейдлинга был предпринят ряд попыток прорыва из кольца окружения на соединение с 12-й армией генерала Венка, действовавшей против войск союзников на р. Эльба. Попытки эти предпринимались отдельными группами численностью 500 — 1000 чел., так, например:

генерал-майор Бремер имел до 1000 чел.;

боевая группа «Вооль» (к-р 30 мп 18 мд) состояла из 600 чел., 8 танков и бронемашин;

к-р 1-й зен. арт. дивизии генерал-майор авиации Зюдов имел 600 чел. и 10 бронеединиц;

полковник авиации Шольц — 250 чел., 6 бронеединиц;

полковник Мюллер — крепостной полк связи ВВС до 700 чел.;

боевая группа «Смоленски» — до 5 рот;

боевая группа «Винтер» — до 500 чел.;

генерал-майор Раух возглавлял более организованную группу остатков 18 мд, насчитывавшую до 1500–2000 чел. с 30 танками.

Выход из окружения и отход из города большей частью групп совершался по тоннелям метро до стадиона «Рейхсспортмельде», откуда группы двигались по различным маршрутам, так, например:

группа «Смоленски» прорывалась от стадиона через Шпандау, Дальгов на Креммен, т. е. на запад, северо-заттд и север;

другие группы (большая часть прорвавшихся) стремились двигаться в западном направлении;

часть групп выходила в юго-западном направлении на Кетцин и Дебериц, Зеебург.

Выходившие из окружения группы двигались неорганизованно (за исключением остатков 18 мд), без должных мер обеспечения, распадаясь в ходе движения на более мелкие группы. Полковник Гамм описывает отход следующим образом:

«Наше отступление не имело ничего общего с организованным отходом. Скорей это было беспорядочное бегство. Никто не отдавал приказов и распоряжений, не принимал мер по обеспечению отхода. В колоннах, наряду с солдатами, отходили полицейские и гражданские чиновники, женщины и раненые. Группы и небольшие колонны стихийно образовывались вокруг старших офицеров, которые так же, как и солдаты, не имели ни малейшего представления об обстановке и не знали, куда еще могут двигаться колонны.

По моему мнению, людей заставляло двигаться на запад стадное чувство».

Численность групп, прорвавшихся в западном направлении, по показаниям пленных группы «Винтер», составляет 9000 чел. и 60 бронеединиц. Если учесть, что помимо этой западной части групп, ряд подразделений и колонн выходил в северо-западном и юго-западном направлениях, причем в обоих случаях численность их была меньшей, можно засчитать общую численность вышедших из окружения равной 15000 — 17000 чел. с 80–90 бронеединицами.

По боевым донесениям 1-го Белорусского фронта, составленным на основании боевых донесений штабов армий, значится:

По 47-й армии — 2.5.45 г.

«Прорвалось до 5000 чел., из которых 600 уничтожено, 1600 пленено войсками армии и 1600 чел. пленено частями аэродромного обслуживания 16 ВА».

По 2 гв. ТА — 2.5.45 г.

«Частью сил вела бой с отдельными группами, прорвавшимися из Берлина в западном направлении».

По 3 уд. А — 3.5.45 г. [509]

«Частью сил одного корпуса вела бои с мелкими группами противника, пытающимися прорваться в северном направлении».

По 47 А — 3.5.45 г.

«Частью сил продолжала бои по уничтожению групп противника, прорвавшихся из Берлина в район Шпандау, Потсдам.

Прорвавшиеся группы противника в основном пленены. В результате прочесывания лесов, населенных пунктов и боев по уничтожению прорвавшихся групп уничтожено до 3000 чел. и взято в плен свыше 5000 чел., сожжено 2 танка и 4 самоходных орудия».

Приводимые данные в выборке сверены с материалами разведывательного и оперативного управлений штаба Группы советских оккупационных войск в Германии.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

Справка № 10. О плотности войск на 1 кв. км на главном направлении удара в берлинской операции (плацдарм западнее Кюстрина — 315 кв. км) — 47, 3 уд., 5 уд., 8 гв. а, 1 и 2 гв. та, части и соединения усиления этих армий

При учете плотности артиллерии 280 стволов, танков и СУ 50–60 единиц на 1 км фронта в полосе прорыва общевойсковой армии 7 — 10 км: Орудий и минометов — 41 на 1 кв. км. Танков и СУ — 8 на 1 кв. км. Данные справки сверены с отчетными материалами штаба 1БФ.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 309–352, 359–365. Подлинник.

№ 289. Выступление командующего 3-й армией генерал-полковника А. В. Горбатова

Товарищи, я не буду останавливаться на значимости Берлинской операции, здесь много об этом уже говорилось и я с этими товарищами вполне согласен. Я очень коротко коснусь действий 3-й армии, а потом остановлюсь на вопросах, затронутых выступающими товарищами.

3-я армия успешно закончила операцию в Восточной Пруссии за 17 дней, сделав переход в 650 км, вышла в район 20–50 км северо-восточнее Франк-фурта-на-Одере, сосредоточилась в этом районе к 18 апреля. Две малочисленные дивизии, которые пришли первыми в этот район, были взяты [510] для смены частей 69-й и 33-й армий против Франкфурта, против того плацдарма на восточном берегу, который занимал противник.

19 апреля, когда Вы уже продолжали наступление, 3-я армия получила приказ сосредоточиться в районе Мюнхеберг (50 км восточнее Берлина) и 21.4 повести наступление в границах, как указано на схеме. Как видите, этот участок [при] мечателен тем, что он лесист, много каналов, рек и озер. При преодолении этих трудностей нам очень много помогли те 100 амфибий, которые были нам приданы, при помощи их мы имели возможность, используя лесной массив, форсировать каналы, реки и широкие озера, там где противник нас не ожидал. 25.4 мы заняли Шульцендорф, Вильдау, вошли в соприкосновение с 8-й гв. армией справа и с частями 1-го Украинского фронта перед фронтом. В это время мы почувствовали нависание угрозы на наш левый фланг, из штаба фронта нам сообщили, что противник, сопротивлявшийся южнее Фюрстенвальде, начал отход в западном и юго-западном направлении. Наша левая граница была опущена южнее до озера Вальциген-зее, Тоипицерзее, было приказано наступать в южном направлении с задачей — не допустить отхода противника в западном направлении и уничтожить его совместно с 69-й и 33-й армиями.

Полосу 3-й армии очистили от противника 27.4, а соприкосновение с противником имели лишь на нашей левой границе на юго-западном берегу оз. Клайн-Керизер и оз. Тоипицер. Поскольку полоса армии была очищена от противника, мы вышли к этим озерам, можно было считать задачу армии выполненной, но, учитывая, что противник может прочно прикрыться по линии этих озер и уходить в юго-западном направлении, было решено, не считаясь с границами, перейти в наступление, форсируя эти озера. Эта задача была выполнена, армия заняла положение: правым флангом у Вендиш-Бу-хгольц, Хальбе, Лёптен и Клаин. На этой линии мы встретили сильное сопротивление противника, было решено — дальше не наступать, окопаться, чтобы не допустить прорыва противника. И лишь успели мы окопаться, артиллерия встала на ОП, противник повел наступление плотными цепями, а потом колоннами. В течение двух суток противник наступал беспрерывно, желая прорваться в западном и юго-западном направлениях, но это ему не удалось, прорвалась лишь группа около 200 человек и 5 танков, но и этот противник был уничтожен нашими резервами. Вся группировка была полностью ликвидирована, в результате этих боев было взято в плен и сдано на пункты сбора пленных 25 500 человек. Убитых было значительно большее количество. Полагаю, что цифра этой группировки значительно была больше 100 000 человек, так как пленных имели и 69-я и 33-я армии.

После ликвидации этой группировки 3-й армии было приказано сосредоточиться южнее Эркнер, а 2.5 был получен приказ — наступать в западном направлении южнее Бранденбурга и 7.5 выйти на р. Эльба на фронте Тангерманде, Хоэнварте. Пехота была посажена на имеющиеся в армии машины и с артиллерией на автотяге, все было брошено в западном направлении. 5.5 вышли на р. Эльба, 10 км юго-западнее и 15 км севернее. На фронте Притцебург, Плауе и на канале Плауэр до р. Эльба было встречено упорное сопротивление противника. Для нас было ясно, что противник что-то прикрывает. Авиация подтвердила переправу противника на западный берег р. Эльба у Тангенмюнде и у Ферхлянд. 40 ск, который вышел на р. Эльба, было приказано — всеми силами перейти в решительное наступление из района Парей по восточному берегу р. Эльба в северном направлении, чтобы выходом в район Шенхаузен не допустить переправы противника через р. Эльба. К исходу 6.5 40 ск эту задачу выполнил. Была ликвидирована вторая группировка противника, было взято в плен 21 500 человек, убитых не менее 10 000.

Вывод: своевременно была введена в сражение 3-я армия. Очень правильным было дано направление для ее наступления. Была своевременно она повернута в южном направлении для ликвидации отходящей группировки противника.

Большую роль сыграли приданные армии 100 амфибий. Своевременно была выброшена армия в западном направлении к Эльбе и благодаря тому, что были использованы машины, была ликвидирована вторая группировка, которая спешила отойти за р. Эльба.

Остановлюсь на некоторых вопросах, затронутых выступающими:

1) О боевых порядках при прорыве.

Ряд соединений имел боевой порядок (все полки и батальоны) в одну линию, а батальоны в три эшелона. Другая армия на фронте в 4 км имела 12 батальонов, каждый имел две роты рядом и одну — во втором эшелоне. Не было сказано, на какой дистанции шли эшелон за эшелоном в батальоне, на каком удалении от первой цепи находился командир батальона. Если вторая цепь шла за первой в 200 метрах, как мне здесь сказали, то где же находился лично комбат? Если он находился при второй цепи, то где же находились орудия прямой наводки, минрота, часть пульроты?

В 3-й армии был принят такой порядок: батальон, как правило, шел в два эшелона, две роты рядом и третья рота — во втором эшелоне. Комбат за первой своей цепью находился в 300–400 метрах, и на его линии находились орудия прямой наводки, минрота, часть пулеметов и рота второго эшелона цепью или глубокими узкими строями, если местность пересеченная.

Это положение создавало благоприятные условия для введения в бой в нужном направлении роты второго эшелона.

В полку, имея батальон во втором эшелоне, также создавались благоприятные условия введения второго эшелона, если наступление затормозилось.

Я считаю, что норма пехоты на километр должна быть не больше 200 чел., интервал между бойцами будет равен 5 метрам или 6–8 шагам. Я склонен увеличить этот интервал до 7—10 метров, но не допускать уменьшения его до 4–5 метров.

У англичан, американцев и у немцев острием наступающего клина являются танки; пехота или мотопехота является основанием наступающего клина для развития и закрепления успеха танков. Мы живем в век автоматики — один уцелевший пулемет противника может причинить слишком много неприятностей для сгущен [ных] цепей, а поэтому мы охотно шли на увеличение нормального интервала и не допускали умаления его хотя бы на полметра.

2) О количестве стволов на километр при прорыве.

Эта операция еще раз подтвердила, что 200–250 стволов на километр при достаточном количестве снарядов нужно считать достаточным.

3) Нужна ли длительная артиллерийская подготовка по первым двум траншеям?

Еще раз эта операция подтвердила целесообразность атаки первых траншей после мощной 20 — 30-минутной артподготовки, не прекращая стрельбы по глубине.

4) О количестве танков в первом эшелоне на 1 км.

Считаю достаточным 25–40 танков на километр в первом эшелоне.

5) Об усилении штурмовых групп и отрядов.

Уставное усиление штурмовой группы 1–2 станковых пулемета, 1–2 тяжелых танка, 1–2 орудия, саперы, огнеметчики, считаю громоздким, так как комвзвода для управления никаких средств, кроме голоса, не имеет.

Считаю излишне усилять стрелковый полк в уличных боях двумя-тремя артполками, а батальон двумя-тремя дивизионами. Всего усиления они не используют, а, держа это усиление в непосредственной близости от противника, излишне подвергают его опасности.

6) О беспрерывности наступления.

Обстановка вынуждала нас наступать и днем и ночью. И так подряд 5— 10 дней. Некоторые товарищи думают, лучше дать лишний день на подготовку, тогда добьемся больших результатов. Это не всегда верно, если обстановка вынуждает к беспрерывному наступлению, то делать это следующим образом: до темна осталось 2–3 часа. Командир дивизии анализирует обстановку и принимает решение, что он будет делать с наступлением темноты.

Если он решает продолжить наступление ночью, то немедленно свое решение доводит до исполнителей, до командира полка второго эшелона или комбата в полку. Полк — батальон, получив задачу наступать, еще засветло проводит с подчиненными всю подготовительную для ночного наступления работу. Тоже самое делают и артиллерийские начальники. Если ночное наступление и не увенчается успехом, то эта работа пригодится к рассвету, не будет надобности оттягивать завтрашнее наступление на 9.00–11.00, а представится возможность начать его с рассветом.

В таких случаях неоценимую услугу оказывали нам подготовленные перед наступлением батальоны для работы исключительно ночью.

7) Вопросы, связанные с авиацией.

а) Нам не всегда удается производить сплошное аэрофотографирование, особенно больших площадей. Для экономии сил и средств может принести большую пользу такой способ: сначала фотографируется полоска перпендикулярно фронту от места прорыва, и там, где будут сфотографированы траншеи, от этого места производить фотографирование вправо и влево.

б) Мне кажется, что недостаточно полно мы используем авиацию. При прорыве наступление армии обеспечивается каким-то авиационным соединением. Это соединение работает исключительно в границах этой армии. В границах этой армии авиация выходит на противника и уходит от него после работы.

Нам очень важно, чтобы авиация уничтожала цели, но также важно постоянное нахождение авиации над районом противника, над его ОП. Когда наша авиация находится над противником, то его артиллерия и минометы, если не прекращают стрельбы, то стреляют значительно меньше. Это то, что нужно для наступающей пехоты, а поэтому я считал бы целесообразным, чтобы авиация, работая на 3-ю армию, сделав два залета, не спешила по прямой к своему аэродрому, а пролетела бы над противником, находящимся перед моими правыми или левыми соседями. То же самое должна делать и авиация, работающая на моих соседей.

в) Здесь жаловались на авиацию, что она бомбила своих. От чего это зависит? Зависит это от недостаточной подготовки летчиков, от недостаточно четкой их ориентировки в обстановке и [от того], что мы не обозначаем своего переднего края.

За время войны мы к каждому бою составляли таблицу сигналов, стремились к тому, чтобы эти сигналы не были похожи на те, которые были в предыдущем бою. В результате получалось то, что таблицу сигналов ракетами плохо изучали и не всегда под рукой были нужного огня ракеты.

Считаю целесообразным иметь сигналы ракетами одни и те же на длительный отрезок времени, например: белая — я, свои; красная — прошу огня в том направлении, куда бросаю ракеты, цветная — бросаю ракеты туда, откуда угрожают мне танки противника. Это нужно запомнить и рядовому и генералу всех родов войск, из этого исходить, создавая запасы ракет. Некоторые скажут, что об этом узнает противник и сможет использовать в своих интересах, это только так кажется. В 3-й армии мы это проводили в жизнь, польза была несомненная.

Заканчиваю замечанием генерал-лейтенанту Бахметьеву.

Товарищ Бахметьев как патриот 3-й гвардейской танковой армии очень обиделся на выражение маршала Богданова: «Там где-то телепается». Сильно обидевшись на товарища Богданова, товарищ Бахметьев оскорбил нас, патриотов 1-го Белорусского фронта, своим сравнением из древних времен с 10 000 баранов, к хвостам которых была привязана зажженная пакля и которые угодили на шашлык, приводя аналогию этому примеру использование прожекторов в нашем наступлении, как будто мы неудачно скопировали опыт 3-й гв. танковой армии. Если Вам, товарищ Бахметьев, не нравится неудачное выражение по Вашему адресу, зачем же Вы задеваете наше самолюбие столь неудачным Вашим примером. Не всякий анекдот рассказывается в любом обществе, и не всякое острое сравнение является удачным. Вы у нас гость, а ведете себя очень нехорошо.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 212–221. Подлинник.

№ 290. Выступление начальника штаба 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта генерал-лейтенанта Д. Д. Бахметьева (представитель от Центральной группы войск)

Товарищи, я очень доволен, что попал на научную конференцию, проводимую Военным советом Группы советских оккупационных войск в Германии.

Мы у себя в Центральной группе войск изучали Берлинскую операцию, и вот когда я теперь третий день слушаю генералов и офицеров 1-го Белорусского фронта, у меня получилось уже достаточно полное впечатление о Берлинской операции.

Тут многие товарищи говорили уже, что из себя представляет эта завершающая операция Великой Отечественной войны. Планировали ее не штабы армий, не штабы фронтов, а планировала эту операцию двух фронтов: 1-го Украинского и 1-го Белорусского — Ставка Верховного Главнокомандующего. Лично товарищ Сталин руководил разработкой этой операции, лично товарищ Сталин давал указание на проведение этой операции и Маршалу Советского Союза т. Жукову и Маршалу Советского Союза т. Коневу. Мне хотелось бы, я думаю, что для вас будет небезынтересно это послушать, доложить здесь, какие задачи выполнял в этой операции 1-й Украинский фронт. Первоначально совершенно не стоял вопрос о том, что 1-й Украинский фронт в какой-то мере и в какой-то степени будет принимать участие в овладении Берлином. 1-й Украинский фронт, нанося главный удар своим правым крылом, имел направление гораздо южнее Берлина — на Лукенвальде. Но командующего 3-й гв. танковой армией маршал тов. Конев предупредил, что в зависимости от сложившейся обстановки, возможно, армию придется повернуть на Берлин. Я, конечно, патриот 1-го Украинского фронта, но коль скоро здесь научная конференция, я буду объективен. Здесь не поле боя, славу я не собираюсь завоевывать, она уже завоевана. В частности, я буду сейчас говорить о 1-м Украинском фронте в целом, а потом я скажу о задачах, которые получила 3-я гв. танковая армия.

5-я гв. армия генерал-полковника Жадова имела направление прямо на запад. Левое крыло фронта имело задачу наступать на Дрезден. Противнику трудно было определить, что на Берлин целиком наступает 1-й Белорусский фронт: 1-й Украинский фронт обеспечивал своим правым флангом действия 1-го Белорусского фронта и своим левым флангом наносил удары на Дрезден. 3-я гв. танковая армия, правофланговая танковая армия, имела задачу наступать в направлении [Ретшау], Любека и выйти в район южнее Потсдама, имея в виду в дальнейшем нанести удар на Бранденбург. Такова была задача 3-й гв. танковой армии.

Остановлюсь на моменте ввода 3-й гв. танковой армии в прорыв.

По первоначальному плану нам ставилась следующая задача: когда полевые армии овладеют плацдармами на р. Шпрее, южнее Коттбус, 3-я и 4-я танковые армии должны будут войти в прорыв. Из полевых армий на правом фланге прорывали фронт 3-я гв. ТА генерала Гордова и 13-я армия генерала [514] Пухова. За два дня до операции этот план был изменен и танковым армиям приказано было совместно с полевыми армиями прорывать оборону противника, переправляться через р. Нейссе буквально совместно с пехотой. Мне хочется здесь сказать попутно — правильно или неправильно это решение вводить в действие танковые армии в первый день операции. Для танкистов выгоднее, если бы они получили, как здесь говорили, «чистые» или «нечистые» ворота. Однако это далеко не всегда получается. Могу сказать, что 3-я гв. танковая армия никогда не имела таких «чистых» ворот. Генерал армии тов. Соколовский знает по Львовской операции, что там 60-я армия сделала ворота, но эти ворота были шириной 6 км. По сути дела это была горловина, и то созданная при участии наших двух танковых бригад. Я не помню такого случая, что бы мы имели «чистые» ворота. Но вместе с тем нужно признать, что, когда только танки действуют вместе с пехотой, пехота имеет успех. Когда рядом с пехотинцами идет танк, пехотинец лучше себя чувствует. Тут никуда не денешься, а некоторые говорят «зачем? почему?». Я согласен с генерал-полковником т. Чуйковым в том, что лучше, конечно, когда пехота пройдет хотя бы тактическую глубину обороны противника, с тем чтобы стрелковые подразделения не «путались» на дороге у танков. Тут и артиллерия, тут и обозы, тут и пункты медпомощи, тут и все на свете. И если пустить еще танки, то все перепутается. Но как только пройдет пехота главную полосу обороны противника, танки можно пускать и кроме пользы они ничего не принесут. Может быть теперь, с введением механизированных дивизий в стрелковые корпуса, танковые армии будут использованы по-другому. Они, может быть, будут иметь сутки времени, может быть двое, до момента ввода в прорыв, пока ворота для них обеспечат механизированные дивизии, но это еще не изучено и, мне кажется, дальше будет видно, как это получится.

От рубежа р. Нейссе до рубежа р. Шпрее полевые и танковые армии шли бок о бок. Это было 16, 17 и 18 апреля. К исходу 18.4.45 г. мы получили от маршала Конева новый приказ: оторваться от пехоты, бросить ее, стремительно развивать наступление на Коттбус, Любен и повернуть на Тельтов, на Берлин. Нам было приказано не обращать внимания на свои тылы, обходить узлы сопротивления, не ввязываться в бой за крупные населенные пункты. Командующий войсками 1-го Украинского фронта предупредил нас: «Товарищи, имейте в виду, что вы должны в ночь с 20 на 21.4.45 г. с юга ворваться в Берлин». Такая задача была поставлена перед 3-й гв. танковой армией, такая задача была поставлена и перед 4-й гв. танковой армией, которая действовала левее и выходила на Потсдам и далее на Бранденбург.

Как было осуществлено выполнение этой задачи?

3-я гв. танковая армия с боями передовыми своими бригадами в ночь с 18 на 19 апреля форсировала р. Шпрее и 19.4.45 главными силами переправилась через реку. Выполняя приказ маршала тов. Конева, мы бросили все, что было сзади, и стремительно развивали наступление в северо-западном направлении на Берлин. Мы стремились по сроку выполнить этот приказ, но так не получилось: мы застряли на подготовленном оборонительном рубеже противника — 30 км южнее Берлина, где натолкнулись на организованную оборону. Там были сильные инженерные сооружения и, хотя живой силы у противника было незначительное количество, но сутки на этом рубеже мы потеряли.

22.4 во второй половине дня головные наши бригады ворвались в Тельтов. До рубежа Шоттен армия наступала двумя танковыми корпусами в первом эшелоне, а 9-й мех. корпус находился во втором эшелоне, за центром двух танковых корпусов. Когда подошли к рубежу Шоттен, командующий армией выдвинул 9-й мех. корпус на правый фланг и в таких боевых порядках мы продвигались до самого Берлина. Разведкой было установлено, что на противоположном берегу Тельтов-канала имеются инженерные сооружения, вкопанные танки, здания, находящиеся недалеко от северного берега Тельтов-канала, подготовленные к обороне. С ходу Тельтов-канал взять мы не могли. Поэтому весь день 23 апреля ушел на то, чтобы подготовиться к [515] наступлению. Нам был придан 10-й артиллерийский корпус прорыва. Командир этого корпуса находится здесь. Мы подтянули этот корпус, спланировали наступление и 24.4.45 г. после 55-минутной артподготовки в 7.00 войска перешли в наступление за овладение плацдармами на северном берегу Тельтов-канала. 6-му танковому корпусу и в частности его 22-й мотострелковой бригаде удалось овладеть небольшим плацдармом. 7-й танковый корпус несколько отставал на правом фланге. Прямо на Темпельхоф действовал 9-й мех. корпус. Некоторые подразделения перебрались через Тельтов-канал, но противник сбил их на южный берег и они успеха не имели. 24 апреля шел бой за расширение плацдарма. 6-й танковый корпус получил задачу — наступать вдоль железной дороги на Вильмеродорф; 7-й корпус переправился рядом с 6-м корпусом и наступал по западным окраинам и по Грюнвальде лесом на север, а 9-й мех. корпус, переправившись в ночь с 24 на 25.4.45, действовал в направлении южнее железной дороги прямо на Ванзее.

Я не буду останавливаться на действиях армии по дням. Здесь с нами, помимо 3-й гв. танковой армии, в самом Берлине действовала часть 28-й армии, в частности, 20-й стр. корпус и 152-я стр. дивизия. Остальными дивизиями 28-я армия обеспечивала действия 3-й танковой армии от возможных ударов со стороны окруженной в районе Вендиш-Бухгольц группировки противника. О ней я скажу немного позже.

7-й танковый корпус, продвигаясь в северном направлении по лесам, в первой половине дня соединился южнее Сименс Штадт с 35-й мех. бригадой 1-го мех. корпуса, а на правом фланге части 9-го мех. корпуса встретились с частями 8-й гв. армии 1 БФ.

Получились некоторые затруднения: в 00.00 часов 29.4 разграничительная линия между 1-м Украинским фронтом и 1-м Белорусским фронтом была — аэродром Темпельхоф, Ангальтский вокзал, а дальше никаких направлений указано не было. 9-й мех. корпус имел задачу, наступая в северном направлении, выйти на Ландвер-канал, обеспечить себе переправу и наступать на так называемый объект 35, который все знают. Тут уже говорили, дороги все шли во всяком случае к рейхстагу. Понятно, что армии 1-го Белорусского фронта стремились наступать на рейхстаг. Такое уж движение было концентрическое. Но и мы не хотели отказать себе в этом удовольствии. Когда войска генерал-полковника Чуйкова вышли сюда, от него явился представитель к генерал-полковнику Шитову и заявил: «Мы здесь наступаем». Генерал-полковник Шитов сказал: «Простите, у меня есть свой командующий и я выполняю боевой приказ, не могу же я так повернуть». Он доложил тов. Рыбалко, Рыбалко — маршалу т. Коневу. От маршала т. Конева было получено указание: «Приказ выполнять, у меня никаких данных нет изменить приказ, разгранлиния пока остается за 1-м Украинским фронтом». Продвигаемся дальше. Встречаю я майора или подполковника из соединений 1-го Белорусского фронта, фамилию его точно не помню, он был командиром батальона и я его знал еще по Западному фронту. Поздоровались, спрашиваю обстановку, а он говорит: #1711;-я танковая армия идет в этом направлении, а здесь идут войска 8-й гв. армии, сюда идет 9-й мех. корпус». Стало быть (здесь между нами говоря), на этих улицах и площадях получился разрыв, действуют в разных направлениях, и наше счастье, что там не было авиации противника. Я возвращаюсь обратно и докладываю командующему 3 гв. ТА, что действовать дальше так нельзя, одни идут в одном направлении, другие в другом. Командарм звонит маршалу Коневу и получает приказ, что с 29 числа 00 часов устанавливается новая разгранлиния (которая обозначена здесь на этом плане); 9-й мех. корпус получает приказ — повернуть строго на запад и выходить вдоль железной дороги навстречу 7-му гв. танковому корпусу; 7-й гв. танковый корпус, прикрывшись 55-й бригадой, разворачивается в юго-западном направлении навстречу 9-му мех. корпусу, а 6-й танковый корпус продолжает выполнение своей прежней задачи. Так продолжалось до 2 мая. 2 мая соединились войска 2 гв. танковой армии с 7-м танковым корпусом и 9-м мех. корпусом. Это было доложено маршалу Коневу, [516] и тогда 3-я танковая армия получила приказ выходить из Берлина. 3 мая мы получили приказ сосредоточиться в Лисса (это северо-зап. Дрездена) и продвигаться далее на Прагу.

Мне хотелось бы здесь остановиться несколько на взаимодействии двух фронтов и сделать некоторые выводы.

Вот здесь присутствует генерал-лейтенант тов. Радзиевский — начальник штаба 2-й гв. танковой армии, с ним мы имели тесный контакт уже с первых дней появления 2-й гв. танковой армии на р. Шпрее. Мы каждый день обменивались с ним офицерами связи, которых мы посылали на самолетах У-2. То же я проделывал и с 1-й гв. танковой армией. Офицеры 1-й гв. танковой армии прилетали к нам, а я посылал своих офицеров для того, чтобы узнать обстановку. Попав на КП 2-й гв. танковой армии, мы узнавали положение 3-й ударной армии, а попав на КП 1-й гв. танковой армии, мы узнавали положение 3-й гв. и 5-й ударной армий. И я как начальник штаба армии получал обстановку соседнего фронта не из штаба фронта, а быстро устанавливал ее благодаря такой личной инициативе и потом в штабе фронта только уточнял эту обстановку. Это я считаю не вполне нормальным явлением и недостаточной связью между соседними штабами фронтов.

Тут уже говорили отдельные товарищи в отношении авиации, что бомбит своя авиация. У нас это тоже часто бывало, генерал-полковник тов. Чуйков говорил о том, что у него на НП сидел зам. командующего 16 ВА, а у нас сидел генерал Зайцев, заместитель Кольцевского{203} — командующего 2-й воздушной армией. Вот пример: авиация летит на нас с севера. Летчики говорят: это авиация 1 БФ — вот тут столько-то полосок и так далее… Смотрят… авиация эта ложится на боевой курс и начинает бомбить наши боевые порядки. Дело дошло до того, что, мягко выражаясь, командующий 3 гв. ТА попросил этого заместителя командующего воздушной армией оставить командный пункт и поехать навести порядок (созвонитесь хоть как-нибудь). И в результате пришлось просить маршала Конева, чтобы не было никакой авиации потому, что наши войска стали бояться своей авиации, как только появляется авиация, то разбегаются кто куда.

В городе установить рубеж очень трудно: я знаю случаи, когда командир авиакорпуса прекрасно управлял в воздухе своей авиацией. Имелся высокий наблюдательный пункт, кроме того, у него была очень хорошая радиосвязь, он знал рубеж, где находятся наши войска. Однако когда ему было приказано бомбить отдельные объекты в городе и он повернул на них свою авиацию, последняя сбросила часть бомб на свои войска. Ведь очень трудно среди такого большого количества построек определить точно, где наши войска. Тут над этим вопросом надо подумать.

Хочется мне, товарищи, также остановиться на прожекторах и открытых фарах танков. Всем известен случай, когда 3-я гв. танковая армия атаковала противника севернее Киева и благодаря этому мы имели успех — своевременно овладели Киевом, и 6 ноября 1943 г. был нам салют. Впоследствии я с командующим 3 гв. ТА говорил о повторяемости этого приема. Он вспомнил старую побасенку о том, как один китайский полководец древних времен набрал 5000 баранов и привязал к ним пучки соломы, зажгли солому и пустили баранов на противника. Противник в панике разбежался, и полководец одержал победу. Когда противник пришел в себя, то собрал 10 000 баранов и тем же способом пустил их на противостоящие войска. Однако они пропустили спокойно этих баранов и потом… употребили их на шашлык.

В данном случае и в Берлинской операции прожектора можно было применить один раз, но вводить этот принцип в систему нельзя. Если бы мы задумали атаковать вторично с включенными фарами, это была бы прекрасная цель для артиллерии противника. Противник был тогда напуган, он от нас всякой «пакости» ожидал и растерялся, а если противник не был бы напуган, то мы во всяком случае облегчили бы ему стрельбу ночью прямой наводкой по нашим танкам, по нашей артиллерии, по нашей пехоте.

В заключение, товарищи, скажу открыто. Мне непонятно, почему брошена была реплика по адресу 3 гв. ТА. Может быть, маршал тов. Богданов не знает [517] о действиях 3-й гв. танковой армии 1-го Украинского фронта. 3-я гв. танковая армия выполнила боевой приказ своего командующего фронта и Верховного Главнокомандующего тов. Сталина. Вообще, 3-я танковая армия одна из первых еще в мае 1943 г. была превращена в гвардейскую армию. Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 123–132. Подлинник.

№ 291. Выступление представителя Генерального штаба генерал-майора Платонова

Товарищи!

Великая Отечественная война советского народа с немецко-фашистскими захватчиками дала нам непревзойденные образцы оперативного искусства Красной Армии.

Красная Армия в Великой Отечественной войне показала много примеров уничтожающих сражений. Классическим образцом и примером уничтожающего сражения, как вы помните, была наша Сталинградская операция — операция на окружение и полное уничтожение главной группировки врага. Эта операция была проведена на заре первых решающих наступательных операций Красной Армии против немецко-фашистских захватчиков.

Операция, которой посвящена настоящая военно-научная конференция и которая вошла в историю Великой Отечественной войны, в историю оперативного искусства под названием Берлинской операции, эта операция проводилась на завершающем этапе войны. Берлинская операция проводилась тоже как операция, рассчитанная на развертывание решающего сражения с полным сокрушением и уничтожением главной группировки врага.

Когда мы бросаем взгляд на решающие операции Красной Армии в Великой Отечественной войне, мы видим, что они, как правило, проводились как операции взаимодействия группы фронтов. Возьмите любые из решающих операций Красной Армии, вы увидите, что все они были операциями группы фронтов, операциями, которые наглядно показывали все величие сталинской стратегии, рассчитанной на сокрушение вооруженных сил врага в сражении большого стратегического масштаба. Точно также и Берлинская операция как решающее сражение на завершающем этапе войны явилась операцией группы фронтов. Следует, конечно, оговориться, что 1-й Белорусский фронт играл в этой операции решающую роль, на него ложилась главная задача — разгром берлинской группировки противника на кратчайшем операционном направлении. Остальные фронты — 1-й Украинский и 2-й Белорусский — выполняли задачи по разгрому берлинской группировки противника в соответствии с общим планом Ставки Верховного Главнокомандования.

Небезынтересно просмотреть и формы оперативного маневра, которые были применены в Берлинской операции. Для 1-го Белорусского фронта фронтальный удар на кратчайшем направлении Кюстрин — Берлин. От переднего края до Берлина всего 60 км. Но это направление, как здесь уже отмечалось, по группировке войск противника было наиболее плотным. Противник располагал свои силы глубоко эшелонированно и на всех рубежах обороны. В этом свете, естественно, фронтальный удар 1-го Белорусского [518] фронта на кратчайшем направлении к Берлину был сопряжен с преодолением глубокой, чрезвычайно разносторонней и сильно укрепленной обороны противника. Поэтому данный фронтальный удар, в последующем развившийся в охватывающие удары по отношению к берлинской группировке противника, имеет свои отличительные особенности.

Этот удар следует изучить с особенной внимательностью, потому что здесь мы имеем большое разнообразие форм оперативно-тактического взаимодействия крупных общевойсковых соединений и соединений всех родов войск, взаимодействие такое, которое организовывалось с расчетом в кратчайший срок разгромить всю оборону противника на берлинском направлении.

Здесь раздавались голоса, что танковые армии 1-го Белорусского фронта: 2-я гв. танковая армия т. Богданова и 1-я гв. танковая армия т. Катукова были введены в сражение раньше времени. С этим нельзя согласиться. Обстановка на войне повелевает. Обстановка вызывала необходимость в первые же дни сражения ввести огромные массы всех средств борьбы для того, чтобы нанести сокрушительный удар по противнику и как можно быстрее сломить его оборону. Только в этом смысле нужно рассматривать этот вопрос. Иначе нельзя было действовать. Когда пехота оторвалась от артиллерии, огромные массы танков должны были заменить артиллерию, чтобы продолжать давление на всю оборонительную полосу противника. Это сыграло колоссальную роль.

Генерал-полковник т. Чуйков говорит, что 8-я гв. армия после того, как преодолела все рубежи, уже подходя к внешнему обводу берлинской обороны, встречала слабое сопротивление противника. Это не случайно. Почему не случайно? Потому, что огромная масса введенных средств борьбы за овладение главной оборонительной полосой и промежуточными рубежами, сразу парализовала всю оборону противника. В этих условиях большая часть сил противника была уничтожена именно на этих рубежах.

Идея массированного применения всех сил и средств для того, чтобы быстрее сломить всю оборону противника и прорваться к Берлину, сумела себя оправдать. Только именно в таком свете следует рассматривать этот вопрос. Танковые армии, конечно, не случайно не вырвались на оперативный простор, как говорил здесь маршал тов. Ротмистров, они вынуждены были взаимодействовать с войсками и преодолевать вместе с ними всю глубоко эшелонированную оборону. Вопросы взаимодействия танковых армий с полевыми армиями в условиях прорыва глубоко эшелонированной обороны противника нам следует чрезвычайно внимательно изучить. Вот что мне хотелось сказать об оперативном маневре 1 БФ.

По плану Ставки Верховного Главнокомандования, 1-й Укр. фронт прорывал оборону противника южнее и, развивая охватывающий удар во фланг и тыл берлинской группировке противника, отрезал ей пути отхода на запад и юго-запад. При необходимости 1-й Укр. фронт должен был оказать содействие 1-му Белорусскому фронту в овладении Берлином. Поэтому и разграничительную линию между двумя фронтами Ставка Верховного Главнокомандования дала на первый этап операции только до Люббена. Потом эта разграничительная линия была продолжена на Берлин. Обстановка, как вам известно, вызвала необходимость поворота всех танковых армий 1-го Украинского фронта на берлинское и бранденбургское направление с тем, чтобы еще быстрее и еще лучше создать условия для разгрома берлинской группировки противника. Охватывающий удар 1-го Укр. фронта в общем направлении на Лукенвальде, Берлин создал условия оперативного окружения для основной массы войск 9-й армии немцев — армии, которая с 1941 года по весну 1943 года держалась в вяземском мешке, под командованием Моделя, и в 1943 г. держалась на орловском выступе, под командованием того же самого Моделя. В результате прорыва войск 1-го Украинского фронта и последовавшего затем развития охватывающего удара франкфуртская группировка 9-й армии немцев была поставлена в катастрофическое положение. [519]

Войска маршала Конева после прорыва сразу начали развертываться от Котбуса до Люббена фронтом на северо-восток с тем, чтобы предотвратить всякую возможность отхода 9-й армии на запад и юго-запад или соединения ее с окруженной берлинской группировкой. Этот маневр [имел] существенное значение. Франкфуртская группировка 9-й армии немцев, отходя из района Франкфурта, очутилась в чрезвычайно тяжелом положении. Путь к Берлину ей был отрезан войсками 1-го Белорусского фронта, а путь на запад и юго-запад был отрезан войсками 1-го Украинского фронта. Фронт 28-й армии, развернутый на восток, явился наковальней, на которой соединения 1-го Белорусского фронта окончательно разбили окруженные соединения 9-й армии немцев. На нее обрушились удары 3-й армии, 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, 69-й и 33-й армий 1-го Белорусского фронта, и от этой группировки по существу ничего не осталось. Попытка их прорваться через фронт 28-й армии на запад также не увенчалась успехом.

В данной операции мы видим классическое осуществление указаний, которые Ставка Верховного Главнокомандования давала для 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов по разгрому и уничтожению берлинской группировки. К 25 апреля, как Вам известно, было завершено оперативное окружение берлинской группировки и с этого момента по существу началось «доколачивание» окруженной группировки немцев непосредственно в гор. Берлине.

Таким образом, в Берлинской операции, рассчитанной на развертывание решающего сражения в завершающем этапе войны, операции, рассчитанной на полный разгром противника и на его капитуляцию, мы имеем классическое осуществление взаимодействия двух фронтов. Но главная и решающая роль в этой операции принадлежала 1-му Белорусскому фронту, который обрушил свои удары на основную массу берлинской группировки противника на кратчайшем операционном направлении.

В Берлинской операции мы имеем все виды маневра, которые применялись Красной Армией в ходе Отечественной войны. Здесь и фронтальный удар, прорыв фронта с развитием охватывающего удара, окружение и уничтожение окруженной группировки противника.

Берлинская операция войдет золотым фондом в историю оперативного искусства Красной Армии. Настоящую научную конференцию 1-го Белорусского фронта можно рассматривать только как начало изучения этой замечательной операции.

Здесь чрезвычайно много говорили о формах и методах тактического взаимодействия войск в ходе Берлинской операции. Нам, товарищи, не безынтересно этот опыт передать войскам и передать его возможно скорее. Есть общее пожелание, чтобы в армиях как можно быстрее обобщили опыт боев в Берлинской операции и чтобы этот опыт мы могли использовать в учебе наших академий, в нашей оперативной подготовке.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 222–227. Подлинник.

№ 292. Выступление начальника штаба 5-й ударной армии генерал-лейтенанта А. М. Кущева

Товарищи!

При изучении Берлинской операции необходимо отметить следующие присущие ей характерные особенности, которые каждые в отдельности заслуживают всестороннего и глубокого изучения: [520]

1. С выходом войск фронта на р. Одер в течение 72 дней почти беспрерывно, до начала Берлинской операции, проходят ожесточенные бои обеих сторон за р. Одер.

Немецкое командование сосредоточивает большие силы и средства, используя особо трудные условия 1 БФ — его открытый правый фланг, проводит решительную операцию, но в результате умелого маневра и своевременного сосредоточения сил маршал Жуков в Померанской операции не только срывает план немецкого командования по разгрому войск 1 БФ, но и создает все условия будущей операции на Берлин совместно с другими фронтами (2 БФ). Последний стратегический контрудар немцев в Померании был разбит.

2. Действия войск 3-й ударной и 8-й гв. армий цо расширению и удержанию плацдарма на р. Одер как будущего исходного рубежа для войск 1 БФ имели особый тактический интерес, насыщенный острыми моментами общевойскового боя.

Немецкое командование, потеряв в районе г. Кюстрин западный берег р. Одер, предпринимало все меры, чтобы сбить наши войска на восточный берег. Обстановка благоприятствовала немцам тем, что крепость Кюстрин была в его руках и притом еще с большим гарнизоном.

В течение 72 дней за плацдарм велись ожесточенные бои, отличавшиеся упорством войск, отличными примерами организации и проведения общевойскового боя на открытой местности и в крупном населенном пункте г. Кюстрин, во взаимодействии всех родов войск, с проведением наступательных и оборонительных боев. В боях за плацдарм особо ярко выразились методы ведения общевойскового боя — переход от обороны к наступлению в низших тактических единицах — батальон, полк.

Все действия противника, направленные к уничтожению наших войск на плацдарме и удержанию за собой г. Кюстрин успеха не имели; только войсками 5-й ударной армии в боях за плацдарм взято в плен 9100 солдат и офицеров, убито 39600. Захвачено и уничтожено орудий 450, танков 260. Данные цифры свидетельствуют о характере боев.

Задача наших армейских научных конференций заключается в том, чтобы со всей подробностью разобрать эти сложные и интересные общевойсковые бои для подготовки и воспитания наших войск.

3. Обычно перед всякой большой операцией оперативная пауза проходила относительно спокойно. В данной операции предшествующая оперативная пауза была насыщена не только ожесточенными боями на плацдармах, но фронт в период подготовки удара на Берлин проводил серьезную Померанскую операцию. Данное положение интересно тем, как здесь уже доложил генерал-полковник Малинин, что быстрота перегруппировки значительных сил и средств с правого фланга (войск, участвовавших в Померанской операции) на плацдармы в районы г. Кюстрин была блестяще выполнена. Кроме того, за короткий период при большом расходе всех материальных средств в подготовительный период фронт [к началу Берлинской операции] сумел [их восполнить]. Для нас, и особенно для штабных офицеров и генералов, является особой необходимостью самое тщательное изучение работы штаба фронта по планированию и проведению этой большой рокировки и сосредоточению больших [сил и] средств в короткий срок.

4. Здесь позвольте остановиться на системе обороны противника. В своем докладе начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин и командующий 8-й гвардейской армией подробно подчеркнули всю специфичность этой обороны. В частности, наша армия с 16 по 24.4 на 60-километровой глубине, от исходного положения до пригорода Берлина, прорвала 12 промежуточных рубежей, разгромив части двух пехотных, двух танковых и двух механизированных дивизий. Кроме того, в завершении прорыва стоял Берлин, требующий особой организации и планирования боя. Необходимо было на ходу перестраивать боевые порядки и группировки, строить совершенно новую организацию ведения боя в крупном городе.

Маршал Жуков требовал от войск самого напряженного действия и за всякое промедление, а тем более какую-либо паузу, немедленно и [конкретно] реагировал, напоминая, что подобные действия войск поведут только к усилению сопротивления обороны и увеличению сил и средств в Берлине.

Чтобы сделать правильный вывод, необходимо признаться, что мы не учли всех особенностей организации обороны немцев, недостаточно усвоили требования маршала и его указания по организации, планированию и действию войск.

Мы планировали нашу операцию с учетом нормального развития прорыва, как это было в Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции. Мы предполагали, что, прорвав оборону противника на всю его тактическую глубину до Зееловских высот (рубежа), дальше все пойдет своим нормальным чередом до самого Берлина.

Мы рассчитывали после прорыва тактической глубины, по примеру прошлых операций, [что] 2 гв. ТА, войдя в прорыв, относительно легко поведет за собой нашу армию, и во взаимодействии с ней [мы сможем] приступить к уничтожению противника в самом городе Берлине.

События показали другое обстоятельство. Пехота во взаимодействии с артиллерией и танками НПП, прорвав оборону противника, вышла к Зееловским высотам и, встретив упорное сопротивление, овладеть с ходу данным рубежом не могла. 2 гв. ТА в обозначившийся прорыв не пошла, опасаясь повиснуть на Зееловских высотах, кроме того, ее боевые порядки к прорыву не соответствовали совместным действиям с пехотой.

Маршал Жуков, ознакомившись с положением, вторично указал нам — немедленно перестроиться в организации наступления, подчеркнув всю особенность обороны немцев не только в Берлине, но и на подступах к нему, где наши войска будут встречать последовательно сильные, глубоко эшелонированные рубежи, занятые войсками, с наличием сильной ПТО и сильно укрепленной местности.

Маршал потребовал:

1) Организовать и вести непрерывное наступление днем и ночью.

2) Танковая армия должна действовать совместно с общевойсковой армией по прорыву всех рубежей и обязательно добиться выхода к Берлину ранее нашей армии, построив соответственно с обстановкой и свои боевые порядки.

Выполняя указания маршала, наступление пошло значительно лучше. Исходя из опыта данной операции, ночные действия дают большое преимущество. Необходимо отметить нашу слабость в организации и ведении общевойскового боя в условиях ночи; в этой области нам нужно еще много работать и, как говорил маршал, «ночь превратить в день» для нас является первостепенной задачей в подготовке войск и штабов в мирное время, уделяя этому не менее 40–50 % общего времени.

Здесь на конференции некоторые товарищи генералы и офицеры в своих выступлениях, в зависимости от принадлежности к тому или иному роду войск, пытаются определить и доказать, что именно их род войск решил победу в Берлинской операции, особенно стараются в этом деле танкисты. Мне кажется, это не целесообразно.

Современная фронтовая операция, которая впитывает в себя все рода войск наших вооруженных сил, успешно протекает только при отличном взаимодействии на всю глубину операции всех родов войск, главных и не главных. Мы можем только отмечать частные недочеты того или иного рода войск с точки зрения решения ими задачи в операции, но искать главный род войск, который сыграл решающую роль в данной операции, мне кажется, будет неверно. На известном этапе операции один или несколько родов войск, например пехота и артиллерия, решают главную задачу, на другом этапе операции, естественно, главная задача может быть переключена на другие рода войск, например на танковые соединения и авиацию; однако взаимодействие решает общее дело и говорить о том, что пехота или артиллерия не выполнила своих задач, будет голословно; если бы это было так, следовательно, не была бы решена успешно Берлинская операция.

5. Теперь позвольте остановиться на понятии «особые эшелоны». Мне кажется, что мы здесь несколько путаем это понятие. В Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции, а в Берлинской тем паче, никаких особых эшелонов с точки зрения оперативного построения войск и использования их на всю глубину не было.

Все мы отлично помним указания маршала Жукова по организации и планированию прорыва на Висле, где он потребовал, прежде чем ввести в действие главные силы пехоты и артиллерии, произвести сильную разведку усиленными батальонами от каждой стрелковой дивизии, поддержанными небывалой силы артиллерией. Действие разведывательных батальонов было спланировано непосредственно перед атакой главных сил — это не есть особые эшелоны. Маршал учил: при всякой организации боя или операции «избегайте установившегося шаблона». Практика показала и подтвердила всю полезность этих мероприятий. В операции на Висле мероприятиями фронта мы имели и достигли оперативной и тактической внезапности.

В данной операции мы не имели и не могли иметь оперативной внезапности в силу сложившейся обстановки и времени. Наша стратегическая и оперативная цель противнику была ясна.

Маршал Жуков потребовал от нас — определенными мероприятиями во что бы то ни стало достигнуть тактической внезапности. Благодаря небольшой глубине операции (7 км) тактическая внезапность имела решающее значение.

Штаб фронта спланировал перегруппировку войск и занятие исходного положения в крайне ограниченные сроки. 5-я ударная армия должна была в течение двух суток шестью дивизиями и большим количеством артиллерии произвести:

а) смену войск на плацдармах — передать свои участки 47-й и 3-й ударной армиям;

б) после смены переправиться через р. Одер на восточный берег и совершить марш 25–30 км с новой переправой через р. Одер на плацдармы и занять исходное положение;

в) произвести перегруппировку на плацдарме согласно плану.

Все эти мероприятия необходимо было произвести с соблюдением всех мер маскировки, преимущественно в ночное время в условиях авиационного и артиллерийского воздействия противника.

Поставленные задачи войсками были выполнены блестяще. Это мероприятие заслуживает особого изучения по сложности перегруппировки в короткие сроки в непосредственном соприкосновении с противником и [при] его особой активности.

Действия разведбатальонов перед началом Берлинской операции некоторые из выступавших товарищей пытаются так же, как и на Висле, определить «особыми эшелонами» общего боевого порядка, внося этим самым путаницу в организации, и учреждают «новый» термин.

В целях достижения тактической внезапности и введения противника в заблуждение маршал Жуков приказал за два дня до начала наступления произвести от каждой дивизии первого эшелона сильную боевую разведку усиленными батальонами с танками и поддержанных огнем 2–3 артполков на каждый разведбатальон.

Действия разведбатальонов начать утром 14.4.45, имея основной задачей вскрыть группировку и систему организации обороны противника до рубежа Зееловских высот. Главная цель — создать у противника впечатление действиями разведбатальонов, что мы будем производить прорыв на рассвете или утром.

Фактически, как Вам известно, маршал готовил удар ночью с применением большой массы прожекторов. Практика показала всю состоятельность этих мероприятий, проводимых командованием фронта. Показаниями пленных было установлено, что противник был введен в заблуждение — атаки ждал утром. Ночные действия наших войск с применением прожекторов внесли дезорганизацию.

6. Генерал-полковник т. Малинин поставил перед нами задачу — указать некоторые нормы, вытекающие из нашего опыта проведенных операций. Планируя ту или иную операцию, необходимо исходить из каких-то опытных норм по исчислению необходимого количества сил и средств, обеспечивающих выполнение задач в бою — операции.

Варшавско-Лодзинско-Познаньская, Берлинская и др. операции Великой Отечественной войны показали, что современная фронтовая операция, рассчитанная на прорыв сильно укрепленной, глубоко эшелонированной обороны противника, с достаточным оперативным размахом на глубину свыше 200 км, потребует на 1 км фронта прорыва:

орудий — 200–250,

танков — 30–40,

пехоты — 400–600 активных штыков.

Необходимо оговорить, что данные нормы совершенно не являются максимальными и имеют полное право к росту на особо важных, решающих направлениях.

7. Позвольте остановиться на организации взаимодействия и переподчинении танков НПП.

По опыту двух последних операций нашей армии в составе 1 БФ на основе указания маршала Жукова, данного им еще на Висле, мы танки НПП придавали (подчиняли) стрелковым батальонам дивизий первого эшелона. За командирами танковых полков (бригад) мы оставили право контроля и материального обеспечения танковых рот (батальонов) в бою. Практика показала: когда танки НПП не подчинены пехоте, а только ее поддерживают, оставаясь в подчинении своих танковых начальников, не дают полного эффекта их использования, затрудняется быстрота взаимодействия, сложность управления и постановка задач в ходе боя.

Например: командир стрелкового взвода, чтобы поставить задачу танкам, должен связаться с командирами сп — сд. Командир сд ставит задачу командиру тбр или тп, последние ее передают исполнителям (танковым батальонам, ротам). Прошу обратить внимание на сложность этого взаимодействия и управления.

Необходимо пересмотреть наши наставления по существу, танки НПП должны быть подчинены пехоте.

8. Об организации управления. Последние наши завершающие операции, Варшавско-Лодзинско-Познаньская и Берлинская, ничего нового, собственно, не дали, но они окончательно утвердили методы и организацию управления при наступательной операции с высокими темпами ее развития.

Исходя из опыта, разрешите доложить, как было построено управление боев и эшелонирование полевого управления армии в операции, которые дали положительные результаты. Управление было построено по следующей схеме:

а) Непосредственно в боевых порядках первых эшелонов учреждались 3–4 передовых наблюдательных пункта командарма в составе офицеров РО, наблюдателя сержанта и радиостанции РБМ с автомашиной. Задача — наблюдать в своем секторе за действиями противника и своих войск. Во время наступления, двигаясь в определенной полосе вместе с боевыми порядками войск, выполняя те же задачи, особо обращать внимание на выполнение задач войсками и действия противника по его контрударам. Связь при прорыве — проволока, при движении — радио.

б) ВПУ при командарме располагается на главном направлении удара армии с таким расчетом, чтобы иметь наблюдение с основного НП командарма за действиями войск главного направления.

ВПУ состоит из основных офицеров ШТАРМа и родов войск:

оперативного отдела — 3–4 человека, разведывательного отдела — 2 человека, шифровального отдела — 2 человека, связи — 2 и узел связи, командующего артиллерией — с 2–3 офицерами, командующего БТ и ВМ — с 1 офицером, нач. инжвойск — с 1 офицером, от авиации и подвижной группы фронта 6 — 10 человек, группы обслуживания — 10–15 человек.

ВПУ располагается в оборудованных блиндажах. Связь организуется проводная непосредственно на НП командиров корпусов и передовые НП. Дублируется радио и подвижными средствами ВПУ. С командирами взаимодействующих соединений — совместное расположение и движение. С командующим фронтом — ВЧ.

При развитии операции перемещается на автомашинах скачками.

Удаление от дивизий первого эшелона — 5 — 10 км.

в) Первый эшелон ШТАРМа в составе оперативного, разведывательного, шифровального, связи, штабов родов войск, группы политотдела с необходимым количеством обслуживающего состава, как правило, располагался в 10–15 км от линии фронта. В период преследования передвигался скачками — в 15–20 км от дивизий первого эшелона.

Первый эшелон ШТАРМа, имея основной узел управления, имел связь всех видов со штакорами, штабами поддерживающих и взаимодействующих соединений с армией, штабом фронта и соседями.

Располагался, как правило, в населенных пунктах.

г) Второй эшелон ШТАРМа состоял из отделов: организационного, укомплектования, кадров, ПОАРМ, прокуратура, трибунал, АХО и прочие. Располагался в 20–30 км от дивизий первого эшелона.

д) Управление тыла располагалось в районе станции снабжения и армейской базы.

Вопросы организации армейского управления, на основе опыта войны, требуют тщательной отработки и разработки единой схемы расположения и эшелонирования ПУ армии в различных видах боя — операции. Также необходимо подвести итоги распределения сил и средств связи. За краткостью времени я не могу здесь подробно развивать эти вопросы.

9. По вопросу обвинения авиации. Здесь некоторые товарищи предъявили серьезные обвинения авиации, что она часто бомбит боевые порядки своих войск. Это «удовольствие» я лично испытал на своей шее. Да, вещь неприятная. Товарищам летчикам нужно с этим делом покончить, но это не только зависит от них. Мы тоже много делаем ошибок, в результате своей подготовки, если меньше бьем по своим, чем авиация, то довольно часто не наносим нужное физическое поражение противнику. Нужно сейчас, в мирное время, больше уделять времени на взаимное изучение войск и общими усилиями изжить взаимные недостатки, которые мы имели в бою. Нужно больше проводить совместных учений и чаще бывать на учениях друг у друга.

Зная взаимно все трудности, мы своими совместными действиями будем способствовать уменьшению недостатков. Нам, наземным родам войск, нужно лучше себя обозначать, необходимо изыскать более совершенные технические средства для обозначения своих войск. Авиации необходимо добиться лучших методов и способов ориентировки и особенно при бое в крупных городах. При этих условиях взаимной обиды не будет.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперативного управления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 95— 105. Подлинник.

№ 293. Выступление командующего 1-й гвардейской танковой армией гвардии генерал-полковника М. Е. Катукова

В своем выступлении я не буду останавливаться на ходе Берлинской операции, об этом сказано достаточно полно основным докладчиком на нашей конференции и содокладчиками.

Я хочу заострить внимание участников конференции лишь на некоторых вопросах, имеющих, по моему мнению, большое значение в деле изучения и обобщения опыта Отечественной войны.

Первый вопрос — это о сохранении в тайне подготовки крупной операции. Маршал тов. Жуков в период подготовки Берлинской операции уделял большое внимание сохранению в тайне времени нашего удара, а также места сосредоточения наших войск, особенно танковых и механизированных. И это было правильно. Немцы прилагали все усилия к тому, чтобы разгадать нашу группировку войск и определить время и направление наших ударов. Так, в апреле 1945 года, когда 1-я гв. ТА после боев в Померании и за Гдыню комбинированным маршем вернулась в район лесов южнее Ландсберг, немцы, пытаясь узнать местонахождение армии, сбрасывали парашютные десанты. В процессе всей войны мы, зная, что это всегда и везде будет, выработали особые меры борьбы со шпионажем. Достигали ли они цели или, может быть, немцы другими путями узнавали все интересующее их, я не могу сказать. Я только скажу о том, как мы боролись с немецкими шпионами.

Мы ввели в практику создание из отборных бойцов и офицеров, которым мы вполне доверяли, негласных секретов или патрулей бдительности, как мы их называли. Эти люди садились в засады на всех перекрестках дорог и лесных полянах в районе дорог и наблюдали. Для всех остальных военнослужащих они были невидимы. Вы сами знаете, что в период боевых действий местным жителям из однбго села в другое ходить не разрешалось, и эти патрули или секреты, сидя в засадах днем и ночью, задерживали всех проходящих, как военнослужащих, так и гражданских лиц. В одну из ночей красноармейцами и находившимися в засаде было обнаружено, что немцы с самолетов сбрасывают парашютистов. Была поднята тревога. Собрали несколько групп и организовали облаву, в результате которой было задержано 17 человек с голубями, радиоаппаратами и прочими инструментами подрывной и шпионской деятельности. Задержанными было дано много ценных показаний, в частности о том, где и когда были еще сброшены подобные группы. Потом эти диверсанты были взяты на машины, и СМЕРШ использовал их на дорогах и перекрестках для опознавания остальных диверсантов. Вот такие мероприятия мы проводили для сохранения в тайне нахождение нашей армии в каком-то определенном месте.

Когда был получен приказ и указано, откуда мы будем наносить удар, нам на плацдарме за р. Одер и в районе переправы нужно было произвести рекогносцировку. Но Вы сами понимаете, что если на каком-то участке фронта появляются десятки и сотни танкистов, то, конечно, это всем бросается в глаза. Все пехотинцы, артиллеристы сейчас же начинают говорить: «Ага! Приехали танкисты, происходит рекогносцировка, значит, скоро начнется наступление». Эти разговоры широко распространяются и в результате кто-нибудь один, попавший в плен к немцам, выдаст, что танкисты там-то и там-то производили рекогносцировку.

В порядке передачи опыта я расскажу, как мы маскировали наши рекогносцировки. Сам я, командиры корпусов, командиры бригад, полков, батальонов и прочие участники рекогносцировки переодевались в нашу пехотную форму, брали телефонные катушки, шесты и под видом самых настоящих связистов [обследовали] переправы и районы, где будут сосредоточиваться танки. Красноармейцы-регулировщики дорожно-строительных частей и другие охотно подходили к какому-нибудь усатому командиру бригады и на самом, так сказать, солдатском языке просили закурить, охотно беседовали и т. д., считая, что это такие же солдаты. На самом же деле это были производившие рекогносцировку командиры корпусов, бригад, полков и т. д.

Перехожу к вопросу о действиях штурмовых групп в крупных городах. Опыт учит, что в различных городах, с различным противником, с различной конфигурацией улиц и проч., состав штурмовых групп и отрядов, а также метод ведения ими боя на улицах городов меняются: в одном случае можно задворками проходить, в другом задворками проходить нельзя. Где можно легко сделать проломы, где нельзя. Я не буду на этом вопросе останавливаться подробно, так как в ряде выступлений он уже достаточно полно освещен.

Я только хочу рассказать, что у нас в 1-й гв. танковой армии хорошо себя показали в боях на улицах Берлина зенитные орудия. В тех случаях, когда улицы были узкие, а здания высокие — ни полевую пушку, ни танк, ни самоходку нельзя было развернуть так, чтобы разрушить верхний этаж, у нас и в 11 гв. тк, и в гв. мк очень эффективно применяли зенитные пушки. Поэтому, товарищи, я думаю, что нам необходимо это учесть на дальнейшее. 120-мм минометы тоже хорошо себя показали в уличных боях, особенно в случаях, когда нужно было на ближней дистанции, но с крутой траекторией, разрушить какое-нибудь здание или разбить чердак, откуда стреляли пулеметы или другие огневые средства противника. 120-мм миномет в уличных боях явился очень хорошим оружием и приносил большую пользу, о чем с восхищением отзывались участники боев штурмовых групп.

В вопросе взаимодействия танков и авиации я должен положительно отозваться о действиях штурмового авиационного корпуса генерала Крупского. Он с нами действовал не раз. Мы с ним сработались и хорошо друг друга понимали. Работу по организации взаимодействия с этим соединением мы вели и раньше, а не только перед Берлинской операцией, и поэтому у нас не было никаких казусов. С авиасоединениями, которые работали с нами в процессе одной операции и потом автоматически переключались на другую, у нас была полная договоренность. Много помогал нам обмен радиоданными, в результате чего на поле боя танк мог «разговаривать» с самолетом. Танк командира батальона или роты мог «настраиваться» на волну штурмующих самолетов. Были случаи, когда самолеты имели явное намерение бомбить район расположения наших частей, но, своевременно перенацеленные танковыми командирами, исправляли свою ошибку. Но очень плохо нам было, когда мы с тов. Чуйковым, овладев Мюнхебергом, устремились в леса и пошли рывком на межозерное пространство. Наступила ночь и вот начался кошмар: идут волны наших бомбардировщиков и сгружают свой груз на мой штаб, на колонны и на боевые порядки 8 гв. мк и 11 гв. тк, жгут наши танки и транспорт, убивают людей. [Из-за] этого мы на 4 часа прекратили наступление, которое развивалось очень успешно.

Когда я доложил об этом маршалу Жукову, последний забеспокоился, стал звонить Новикову и Голованову, а они вместо того чтобы выяснить истинное положение вещей, начали отнекиваться: «это не мои, я ничего не знаю» и т. д. И вот до того надоели эти ночники моим командирам корпусов, что они взяли да обстреляли их. В результате был сбит самолет «Бостон», конечно, наш. И только, когда были доставлены неопровержимые доказательства, нам поверили, что бомбили свои самолеты. А пока мы доказывали — у меня штаб горит, окна вылетают. Машина загорелась, снаряды рвутся в моем бронетранспортере.

Рассказывая об этом, я вот к чему веду речь: с авиацией, которую мы имеем и которую подчиняет нам командующий фронтом или назначает для поддержания нас бомбовыми ударами или штурмовкой, мы всегда находили общий язык и быстро выправляли неполадки. Был, например, такой случай: в районе Кепеник я и командир авиакорпуса генерал Крупский возвращались с переправы. По дороге на запад двигалась колонна тяжелой артиллерии. Вдруг идут 12 штурмовиков с явным намерением пикировать и сгрузить свой груз на нас. Тов. Крупский по своей рации передал: «Воробьи, воробьи, я голубь, здесь свои». Штурмовики сразу поняли, в чем дело, и ушли, только один отцепил бомбу, а остальные успели услышать «Воробьи, воробьи, я голубь и т. д.». Но вот с ночной авиацией — стратегической — мы ничего не можем сделать. У нас с ней нет радиосвязи, и мы беспомощны что-либо предпринять. По звуку моторов знаем, что это наши самолеты, но сказать им, что здесь свои войска — не можем. Мне кажется, что в дальнейшем, когда будут планироваться операции и будет лететь по определенным направлениям ночная стратегическая авиация, нужно устанавливать какие-то опознавательные знаки или огни, или позывные. У немцев распределена была белая фосфорная бумага, как ковры, и если ее ночью расстелить, она света не дает, но сверху очень хорошо видна. Что-то нужно установить, [527] потому что, товарищи, только за одну ночь у меня свои самолеты сожгли около 40 автомашин, 7 танков и убили свыше 60 человек. Зачем нам нужны эти потери?

Теперь в отношении Зееловских высот. Маршал Ротмистров, тов. Чуйков, маршал Богданов достаточно осветили этот момент и отвергли обвинение танкистам в нерешительности при взятии высот. Танкисты выполнили свой долг до конца. Когда мы вышли к Зееловским высотам, развернулись и устремились вперед, все наши попытки успеха не имели. Все, кто высунулся вперед, моментально горел, потому что на высотах стоял целый артиллерийский корпус противника, а оборона немцев на Зееловских высотах сломлена не была. Когда же потребовалось развертывать всю армию, конечно, мы не могли дать полных результатов через 2 часа, а отсюда страсти разгорелись, шел бой, создалось серьезное положение и, естественно, были нелестные отзывы по нашему адресу. Ну а когда обстановка стала ясна, все это дело выяснилось. Но выяснилось оно здесь, на конференции, а ведь в то время при штабе было много корреспондентов, и они слушали все, что говорилось в ходе сражений. И вот один из них, Трояновский, написал книжечку «Последние дни Берлина» и в ней воспроизвел услышанный им разговор командования, которое по закону требовало от нас быстрейшего выполнения задачи. Я не хочу сказать, что требовать с нас не нужно было, но ведь потом выяснилось, что мы все-таки честно дрались. Я, например, три раза менял направление ударов корпусов, а если бы на Зееловских высотах уперся и шел в лоб, то, может быть, десятью танками и прорвался, но дальше некому было бы идти, т. к. погибли бы все танки. А ведь я присягу принимал и отвечал за выполнение задачи.

У танкистов есть такое правило: рви всегда, где можешь, получил отпор — не упорствуй, не лезь на рожон, ищи обхода. У меня под Зееловом обход обозначился на правом фланге, и я принял на себя тяжелую ответственность: снял 11 гв. тк и 8 гв. мк, прикрылся истребительной артиллерией, оставил две бригады у тов. Чуйкова, а ему сказал: «Я пошел, если удачно — за мной». Обойдя леса сев. — зап. Зеелова, правда, с тяжелыми боями, я все-таки вышел на простор на рубеж Мюнхеберга, а потом, прорвавшись и через этот рубеж обороны противника, мы пошли до самых окраин Берлина.

Так было. Но вот некоторые писаки изображают события совершенно в другом разрезе и преподносят это всему Советскому Союзу, а их никто не контролирует, никто не проверяет. В боях за Берлин танкистов было много: 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, отдельные корпуса, в их числе много прославленных соединений и частей, и они выполнили свою задачу, и нельзя так искажать ход событий и роль в них различных родов войск.

Тов. Богданов в своем выступлении указал, что танковые и механизированные войска — прогрессивный род войск. Правильно, товарищи! Начальник Генерального штаба тов. Антонов, выступая на сессии Верховного Совета Союза ССР, также указывал на это. Этого у них отнять нельзя. Благодаря широкому развитию механизированных и танковых войск в Красной Армии, ее боевые операции получили невиданный размах. Мы «утерли нос» всем армиям крупнейших капиталистических стран, в том числе и немцам с их хвалеными танками и танкистами. Маршал Жуков в Берлинской операции использовал две свои танковые армии. Кроме того, подошли армии Рыбалко и Лелюшенко. Значит, танкисты играли немалую роль во взятии Берлина. А что же получилось после, товарищи! Недавно я был в Москве, узнаю, что демонстрируется кинофильм «Взятие Берлина». Ну, думаю, там ведь у меня погибло 8 тыс. танкистов, 4 командира бригад, 22 комбата, несколько командиров полков, две сотни танков. Погляжу-ка, может быть, и про себя, и про своих танкистов что-нибудь увижу. Ничего подобного! Оказывается, по этому кинофильму, что армии Богданова, Катукова, Рыбалко, Лелюшенко и корпуса Ющука, Кириченко не воевали и их не существует в природе. Преподнесли всему Советскому Союзу картину под контролем или, как это называется, с «консультацией» присутствующего здесь генерала Платонова, судя по которой танковых войск вообще у нас не существует. Что это значит?

Мы что — краденый род войск или это военная тайна какая-то? Все газеты, все союзники про нас знают. В приказах товарищ Сталин отмечал нас, а советскому народу преподнесли, что танкисты во взятии Берлина не участвовали! Показали меня на 3 секунды, Богданов мелькнул и на этом дело ограничилось. А далее — Кузнецов, Берзарин, Чуйков и другие. Мы их уважаем, они с нами плечо в плечо шли, они дрались честно и много, но и мы немало сделали. За что же нам такое «уважение»? «Куда же вкладывали мы свои трудовые деньги-миллионы?» — спросят азербайджанцы, дагестанцы, горцы Кавказа, колхозники Житомирщины, рыбаки Дальнего Востока, от которых я получал танки. Куда же весь советский народ вкладывал свои деньги? Народы знают по приказу, что бьемся за Берлин, а в кино нас забывают — нет прославленных танкистов. По-моему, это грубая политическая ошибка, и пусть тов. Платонов знает, что он оскорбил не только нас — командующих, а оскорбил все танковые войска Красной Армии.

Я, пользуясь трибуной на научной конференции, хотел об этом сказать. Научного, может быть, здесь ничего нет, но об этом будут писать книги, на этом будут воспитывать людей, это — политический вопрос. По-моему, все такие кинофильмы и книжки перед выпуском надо серьезно контролировать.

Текст стенограммы с звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба

Группы советских оккупационных войск в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 62–70. Подлинник.

№ 294. Выступление командующего 2-й гвардейской танковой армией маршала бронетанковых войск С. И. Богданова

Берлинская операция, которую успешно завершили войска 1 БФ, в истории военного искусства является одной из замечательных операций. Берлинская операция замечательна тем, что в течение 15 дней, при глубине обороны 110–120 км и при огромном сопротивлении немцев, была разгромлена немецкая армия, был разгромлен фашизм, взят штурмом город Берлин — военно-политический, промышленный, стратегический центр с трехмиллионным населением.

Берлинская операция характерна стремительностью; если под Сталинградом немцы маневрировали на одном месте в течение нескольких месяцев, то Берлин войсками 1 БФ, войсками Красной Армии был взят штурмом в течение 7 дней.

Берлинская операция характерна и замечательна тем, что она имела свои корни в Варшавско-Познаньской (Висло-Одерской) операции и вытекала из общего стратегического плана нашего Верховного Главнокомандования. Берлинская операция замечательна тем, что войска Красной Армии, войска 1 БФ, руководимые Верховным Главнокомандующим, были совершенно уверены в этой исторической операции и все от генерала до бойца стремились, как можно скорее, покончить с фашистским врагом и овладеть большим городом — Берлином, в котором 185 лет не было русского солдата.

Танковые войска не только в условиях Берлинской операции, а в условиях всей боевой деятельности нашей Красной Армии являются решающим фактором на поле боя.

Танковые войска, как сказал тов. Сталин, являются хозяином поля боя. Вот под этим углом зрения мне и хочется рассмотреть некоторые вопросы Берлинской операции. Правильно использовать танковые войска, правильно оценить эти войска в этой важнейшей операции явилось очень существенной задачей.

Насколько решающим фактором являются танковые войска, мы все с Вами знаем, ибо из общего числа танковых армий Красной Армии в 1 БФ и 1 УФ было четыре армии; значит, и Ставка Верховного Главнокомандования, и Маршал Советского Союза тов. Жуков танковым войскам придавали очень серьезное значение. Тов. Жуков уделял танковым войскам большое внимание и возлагал на них особо важные задачи, танковые войска всегда чувствовали это внимание и возложенные задачи на них выполняли с честью.

Что представляла из себя оборона немцев? Вы из предыдущих докладов знаете, что оборона немцев состояла из очень серьезных оборонительных полос, которых было достаточно много, и вся глубина, начиная от р. Одер и кончая зап. частью Берлина, по существу была усеяна оборонительными сооружениями.

Берлинская операция, с точки зрения обороны, прежде всего была противотанковой операцией. Это здесь все выступавшие прекрасно подтвердили. Несомненно, что на протяжении всей войны, особенно после 1943 г., немцы стали очень серьезно бояться танков, а в Берлинскую операцию, как никогда, боялись советских могучих танков. В течение всей войны они написали много инструкций и литературы о мерах борьбы с знаменитым, непревзойденным танком «Т-34». Вот почему я хочу еще раз подчеркнуть, что танковые войска в Берлинской операции являлись решающей силой.

Все главнейшие направления, все дороги на протяжении всей Берлинской операции были усеяны баррикадами. Строились они с таким расчетом, чтобы танки и пушки не могли преодолеть их. Примерная прослойка этих баррикад была 5–8 метров, и устроены проходы в них так, что можно было проехать только на автомобиле или на подводе, а танк не мог пройти, а разрушить эту баррикаду можно было только взрывом, т. к. для разрушения ее артиллерийским огнем потребовалось бы много времени и много снарядов. Минирование района баррикад, минирование в узких местах являлось очень серьезным препятствием для танковых войск и для остальных родов войск. Кроме того, вся артиллерия, в том числе и многочисленная зенитная артиллерия, которая защищала Берлин, била по нашим танкам.

Подрыв мостов являлся тоже очень серьезным препятствием. Большое количество рек, озер и каналов являлось очень серьезным препятствием для танков. Немцы эти препятствия продуманно и внимательно изучили и использовали, с целью нанесения ударов по нашим танкам и создания условий меньшего продвижения танков. В инструкции, объявленной для всей германской армии, защищавшей Берлин, и для всего немецкого трехмиллионного населения Берлина, было сказано — защищать каждую пядь земли, защищать каждую дорогу, каждый дом, каждый угол — это тоже препятствие для танков. Все перекрестки дорог, особенно с серьезными каменными зданиями, защищались тремя-четырьмя орудиями и, когда мы продвигались к Берлину, видели, что [там], где неосторожно действовали танковые войска (одиночки или группы), они расстреливались.

О фаустпатроне. Я не могу согласиться с тем, что фаустпатрон являлся препятствием для танковых войск. Я считаю, что это переоценка фаустпатрона в Берлинской операции. Почему? Фаустпатрон находился в руках необученного, морально, физически и военно не подготовленного солдата германской армии фольксштурма, и поэтому он не являлся таким грозным оружием для нашего советского непревзойденного танка «Т-34». Во время наступления я очень серьезно разговаривал со своими командирами корпусов, командирами бригад, личным составом и выяснил, что фаустпатрон являлся жупелом, которого иногда группы или отдельные танки боялись, но повторяю, что в Берлинской операции фаустпатрон не являлся таким страшным оружием, как представляют некоторые.

Многочисленная зенитная артиллерия, защищавшая Берлин от налетов союзной авиации, являлась тоже противотанковой. Таким образом, наступая на Берлин с танковыми частями, мы видели, что оборона немцев была подготовлена достаточно продуманно, серьезно и использованы все возможности [530] для того, чтобы долго защищать Берлин. Те товарищи, которые высказывают мнение, что Берлин не был достаточно подготовлен и что после того, как мы прорвали основную оборонительную полосу и стали подходить к Берлину, оказался какой-то промежуток в оборонительных сооружениях и внешний обвод Берлинского кольца был недостаточно защищен и проч., совершенно не правы. Конечно, на этой конференции мы не имеем никакого права переоценивать с точки зрения серьезности оборону противника, но в то же время не имеем права и недооценивать это.

Подготовка к Берлинской операции во 2 гв. ТА рассматривалась как очень серьезная задача. Мы прекрасно понимали и учитывали значимость защиты нашей столицы Москвы от немцев, защиты нашего города Ленина и, исходя из этого, мы прекрасно понимали, что немцы приложат все свои силы для защиты Берлина, что для штурма Берлина потребуется много усилий, умения, много энергии и воли. Поэтому […]{204} на подготовку подхода к Берлину во 2 гв. ТА было обращено исключительное внимание, начиная от генерала, кончая красноармейцем. Все указания Военного совета фронта и Маршала Советского Союза тов. Жукова 2 гв. ТА претворила в жизнь. Мы заранее расписали, еще будучи на восточном берегу р. Одер, по каким улицам Берлина мы пойдем. Были заранее сформированы штурмовые отряды, были назначены начальники их, на большом плане и на ящике с песком все мероприятия несколько раз были отработаны, и командиры полков, командиры батальонов как основные исполнители, которые должны будут штурмовать Берлин, за десятки дней уже совершенно ясно себе представляли, что они будут делать.

Кроме того, при подготовке к операции мы учитывали возможность допрорыва обороны совместно с пехотой, т. к. оборонительные рубежи немцев, местность и ненависть немецкого населения к советскому воину, безусловно, будут иметь влияние на прочность обороны и сопротивляемость врага.

Поэтому занятия мы проводили вдумчиво и нужно сказать, что подготовили весь личный состав для преодоления ожидаемого сопротивления и штурма города хорошо. Мы учитывали, что Берлинская операция не будет той операцией, в которой мы проходили бы по 60 — 110 км в сутки, как это было от Варшавы до Одера. Мы это совершенно ясно и четко представляли. Мы знали, прежде всего, [что] сопротивление немецкой армии, немецкого населения будет не то, какое мы встречали, идя к Одеру, — это первое. Второе — что местность совершенно другая, что танки попадают от переднего края до Зееловских высот в исключительно тяжелые условия местности, что эта местность будет противником хорошо подготовлена.

В частных указаниях Маршал Советского Союза тов. Жуков неоднократно указывал на эти особенности и говорил — имейте в виду, что это не Люблинская операция, это не Варшавско-Познаньская операция, это Берлинская операция, которая требует некоторых новых методов, новых форм. В силу особенностей Берлинской операции и темп наступления естественным образом должен был снизиться.

Тов. Малинин в своем докладе говорил, что танковые войска на первом этапе действовали нерешительно, по шаблону, не было должного темпа. Если мы сравним в какой-либо степени Варшавско-Познаньскую операцию и данную, то мы поймем, что артиллеристы в Варшавско-Познаньской операции очень сильным, могучим, коротким огнем по существу разбили оборону, и пехота, если можно так выразиться, допрорывала, дочищала то, что не уничтожила артиллерия, и танковые войска вошли в открытые ворота.

В Берлинской операции мы понимали и маршал Жуков неоднократно говорил: «Возможно, что этого не будет». И действительно, когда начала наступать 5-я уд. армия, 8 гв. А, то генерал армии тов. Соколовский, находившийся на НП 5-й уд. армии, чувствовал, что происходит серьезная задержка и того успеха арт. наступления, который мы предполагали, нет, что оборона у противника совершенно другая, что сама оборонительная полоса значительно глубже. Конечно, мы, танкисты, понимаем, что наша главная функция заключается в том, чтобы как можно скорее войти в прорыв на оперативный простор, на тылы противника, но обстановка повелевает очень многими данными. «Его величество случай» является в некоторых моментах очень серьезным фактором, и допрорыв и прорыв нашими танковыми частями нежелательны, замедлится темп наступления.

2 гв. ТА имела опыт входа в «чистые ворота» прорыва, но она еще больший опыт имела в вопросах допрорыва и прорыва вместе с пехотой, и поэтому поддержать мнение, что танковые войска действовали по шаблону, при всем моем критическом отношении к этому вопросу, я не могу, потому что у нас был достаточный опыт и большое желание выполнить поставленную задачу.

Мы, танкисты, рассуждаем так, что есть задачи трудные, но неразрешимых задач нет. У нас есть «у» в кубе: увидел, ударил, уничтожил. Если нам кто попадется, тот живой не уйдет.

2 гв. ТА в составе 9 гв. тк, 12 гв. тк, 1 мк, 198 олабр, 86 гв. мп, 5 гв. омцп, 16 мцб, 6 гв. ттп со средствами фронтового усиления — 20-й противотанковой артбригадой, 94 гв. мп и 24-й зенитной дивизией в Берлинской операции получила следующую боевую задачу: с выходом пехоты 5-я уд. армии на рубеж Лечин, Гузов войти в прорыв и, развивая удар в общем направлении на Ной-Харденберг, Илов, Претцель, Бернау, на второй день ввода в прорыв выйти в район Беркенвердер, Хейлигензее, Розенталь, Шенвальде. В последующем овладеть сев. — зап. частью Берлина.

Обеспечение ввода армии в прорыв командующим фронтом возлагалось: инж., артиллерийское — на командующего 5-й уд. армией, авиационное — на командующего 16 ВА.

На основании приказа я решил: армию вводить в прорыв двумя эшелонами. На правом фланге — 9 гв. тк, на левом — в первом эшелоне 12 гв. тк, во втором эшелоне — 1 мк; 198 олабр, 86 гв. мп, 6 гв. омцп, 6 гв. ттп, 94 гв. мп — резерв армии.

Как выполнялись задачи? К 18.00 16.4.45 г. для командующих 5 уд. А, 8 гв. А, командующего фронтом стало совершенно ясно, что пехота не в состоянии полностью прорвать оборонительную полосу противника. Поэтому у командующего фронтом назрел момент вводить две танковые армии — полторы тысячи танков, для допрорыва, выигрывая во времени.

В течение 16–19.4.45 г. 2 гв. ТА совместно с 5 уд. А прорвала оборону противника. Это показатель того, что оборона противника была серьезной и нужно было хорошо организовать наступление, взаимодействие танков с пехотой и авиацией, артиллерией и другими родами войск для того, чтобы как можно скорее, без всякой тактической и оперативной паузы прорвать глубокую оборону противника. Поэтому и решение на ввод танковых армий было совершенно очевидное и правильное для того, чтобы как можно скорее подойти к подступам Берлина.

В эти дни мы взаимодействовали с пехотой. Здесь я должен обратить Ваше внимание, что в первые дни боевых действий танковой армии выяснились значительные трудности в действиях танков, которые, очевидно, тов. Малинин упустил, делая упрек танковым войскам в нерешительности действий.

Если проанализировать внимательно маршруты, по которым шли танки, то мы увидим, что танки шли, с трудом маневрируя, искали обходные пути, дрались, нарывались на танки противника, на артиллерию, уходили, поворачивались и т. д., и т. д.

Местность, изобилующая сетью озер, каналов, стесняла маневр танков, и танковые части для преодоления значительного препятствия (оросительный канал, который долго преодолевался пехотой) затрачивали много времени, т. е. объездных путей по причине слабого грунта устроить было нельзя, а восстанавливать или наводить переправу на месте взорванной противником по той же причине было невозможно. Танки вынуждены были искать обходные пути или удобные места для устройства переправ. Все это связано было с потерей времени, а следовательно, с потерей темпа наступления. Если сюда прибавить упорное сопротивление и организованную защиту немцами возможных мест переправы танков, то станет ясным, в каких тяжелых для танков условиях действовали наши части. [532]

Преодолев упорное сопротивление немцев в полосе, неблагоприятной для действий войск местности, танковые части совместно с пехотой форсировали р. Альт-Одер, Штобберов и вышли к лесному массиву, на рубеже которого противник пытался задержать наступающие части и оказал сильное сопротивление.

9 гв. тк, действуя передовыми отрядами в различных направлениях, в 9.00 19.4.45 прорывается и идет на Штернебек, за ночь проходит 24 км и к 2.00 20.4.45 докладывает, что 47-я бригада вышла севернее Байерсдорф. Это коренным образом изменяет и улучшает тактическое положение 2 гв. ТА. Я доложил это маршалу тов. Жукову. Он очень серьезно отнесся к успеху 9 гв. тк и приказал мне принимать все меры для того, чтобы как можно скорее всеми силами армии выйти на подступы к Берлину.

1 мк, ведя серьезные бои за Претцель, также прорывается в лес и к 4.00 20.4.45 г. выходит в район Латбуш.

12 гв. тк, который совместно с 26 ск втянулся в затяжные бои на рубеже Клостердорф — Грунов, я направляю за 9 гв. тк и ставлю ему задачу — к 9.00 20.4.45 г. сосредоточиться в лесу юго-западнее Тифензее, нанести удар и выйти в район Вернойхез, Вегендорф, Хиршфельде. Из этого района помочь 5 уд. А выйти в район западнее Штраусберг.

Операция проходит благополучно. 1-й мех. корпус с боями выходит на западную опушку леса, 12 гв. тк в 12.00 сосредоточился в указанном ему районе. Стремительный маневр танковых частей через лесной массив резко повлиял на развитие дальнейших событий, т. к. выход танков за пределы леса обеспечил успешное преодоление его пехотными армиями, которые отстали. Нужно отметить, что 9 гв. тк за этот период действовал в полосе 5 уд. А, 3 уд. А и 47 А, что крайне усложняло организацию взаимодействия.

Итак, выход танковой армии за пределы лесного массива улучшил обстановку настолько, что к утру 21.4.45 г. 9 гв. тк, пройдя левым флангом севернее г. Бернау, вышел в районе Лобетань, а к утру 22.4.45 г. вышел на канал Гогенцоллерн в районе г. Генинсцорф.

В докладе тов. Малинина была опечатка. Тов. Малинин, очевидно, не посмотрел документы и сказал, что Бернау взяла 47-я армия, но на самом деле г. Бернау взяла не 47-я армия, которая находилась в 15–20 км сзади, а 1 мк. Пройдя лесной массив, корпус повел наступление на Бернау и к 18.00 20.4.45 г. вышел в район города, а к 20.00 овладел им, захватив огромные трофеи.

Таким образом, к 21.4.45 г. армия была на рубеже Бернау, Альт-Ланд-сберг. В это время вновь подходит пехота 3-й уд. армии и танки начинают взаимодействовать с ней, овладевая городом Альт-Ландсберг к 24.00 20.4.45 г.

На этом рубеже у противника, очевидно, назрел какой-то кризис, противник понес значительные потери в живой силе и матчасти. Дух немецких солдат был надломлен массой огня, пехоты, танков, и здесь, когда мы подходили к последней полосе обороны противника, сопротивление противника ослабло. Здесь я могу согласиться с тов. Чуйковым об ослаблении сопротивления, но никак не раньше этого.

Продолжая наступление совместно с подошедшей пехотой, войска 2 гв. ТА овладели мощными узлами обороны немцев на ближних подступах к гор. Берлину: Буххольц, Альт-Ландсберг, Забер, Хенов, Бломберг, Бирххольц, Шенов, Бланкенбург, Мальхов и к 17.00 21.4.45 завязали бои в пригороде Берлина — Вейсензее. С 10.00 22.4.45 г. во взаимодействии с 3 уд. А танковые части перешли в наступление в направлении центра Берлина. 9 гв. тк в это время вел бои за переправы через Гогенцоллерн-канал.

Нужно отметить, что наши инж. части и в этом случае оказались несостоятельны, много времени ушло на преодоление каналов. Все командиры дивизий, командиры бригад и корпусов, весь штаб армии уделяли много времени преодолению каналов для- того, чтобы скорее переправить пехоту и самое главное — переправить танки. С большим трудом, с большими препятствиями, с большой затратой времени и энергии проходила переправа через Гогенцоллерн-канал. [533]

Тов. Малинин говорил, что не было маневра в танковых войсках. Это замечание нерезонное, но оно правильно тогда, когда армия наступала вместе с пехотой на оборонительную полосу противника, который сильно сопротивлялся, но когда танковой армии удалось вырваться на оперативный простор (относительный), то 9 гв. тк сделал следующее: на участке 47-й армии переправил танки, вышел в районе Науен, разгромил мелкие группы противника, захватил совершенно исправную, большой мощности радиостанцию. Из этого видно, что танковые войска маневрировали.

Командующий войсками фронта одновременно поставил задачу 9 гв. тк и мне — захватить Науен и маневром из Науен на Потсдам овладеть им и выйти на юго-западную окраину Берлина, ведь это тоже маневр.

9 гв. тк вел бои сначала один, а затем во взаимодействии с частями 47-й армии — за г. Потсдам и к 30.4.45 г. полностью овладевает [им]. Я приказал Веденееву (9 гв. тк) снова возвратиться через Гогенцоллерн-канал и выйти в район Сименсштадт (в Берлине), и 1 мая 9 гв. тк уже был введен в бой на улицах Берлина.

Поэтому я хочу здесь еще раз подтвердить, что там, где танки получают малейшую возможность выйти в оперативную глубину, они немедленно эту возможность используют. Мы хорошо научились работать в оперативной глубине и в тылу противника.

Выводы:

1. Современные танковые армии могут самостоятельно вести разного рода бои и даже самостоятельно вести боевые действия в крупных населенных пунктах, каким является Берлин.

Исходя из этого, Маршал Советского Союза тов. Жуков в течение всей операции за Берлин никому не подчинял 2 гв. ТА. Маршал Жуков на протяжении всей операции и в особенности боев за Берлин видел, что танки каждый день в очень сложных уличных городских боях упорно продвигаются вперед.

Нужно сказать, что есть два метода атаки улиц, объектов: первый — когда мы сначала посылаем пехоту для очищения зданий, чердаков, подвалов и пр., а затем продвигаем технику. Этот метод нужный, но он требует большой затраты времени. Второй — артиллерия подготавливает короткий удар, танки броском прорываются вперед на 1,5–2 км, а потом уже очищается этот населенный пункт или квартал. Этот метод атаки мы и практиковали в боях за Берлин, он — лучший.

Я считаю, что танковая армия самостоятельно может решать такие задачи, как бой за город, и это доказано на практике, на опыте 2 гв. ТА.

Нельзя говорить, что для самостоятельных действий в уличных боях нецелесообразно использование танковой армии и что в этих случаях целесообразным является метод использования танковой армии децентрализованно, придав танки пехотным соединениям.

Я считаю, что танковые войска в нашей Красной Армии являются прогрессирующим родом войск, что танковые войска являются решающей силой, хозяином поля боя и будущее танковых войск велико. Уже сейчас, через год после завершения Великой Отечественной войны, мы говорим, что танковая армия такого состава, какой она была в Берлинской операции, негодна.

Это не танковая армия — если она имеет 400–500 танков, мы сейчас хотим, чтобы танковая армия имела 1500–2000 первоклассных могучих танков, чтобы танковая армия могла решать сложные и большие задачи.

2. О маневре танковой армии. Такого маневра, как в Варшавско-Познаньской операции, у нас в этой операции не было, это несомненно. Его не было потому, что не было оперативного простора, а была полоса, густо насыщенная оборонительными сооружениями, но тактические маневры, тактические обходы, охваты, безусловно, были в этой операции.

Танковые войска в условиях Берлинской операции провели ряд маневров, так 12 гв. тк совершил маневр со своего первоначального маршрута на маршрут 9 гв. тк с последующим выходом в свой район задачи. Маневр, который совершил 9 гв. тк на Науен и Потсдам, является оперативным маневром, хотя и небольшого масштаба.

«Чистые ворота» для входа танковой армии в прорыв были редки, а впредь, мне кажется (это моя личная точка зрения), будут встречаться еще реже. Мы привыкли судить о действиях танков по размаху пройденного пути, но в данной обстановке нельзя говорить, что танковые войска наступали медленно. Танковые войска в ходе Отечественной войны всюду были на решающих участках фронта, и действия их неизменно приводили к победе.

Прорыв тактической обороны противника является задачей совместных усилий всех родов войск, и обвинение танков в топтании на месте является неверным, т. к. условия и обстановка не дают им возможности маневрировать. Глубоко эшелонированная оборона, неблагоприятные условия местности — вот чем нужно объяснить, что танковая армия вела бои на уровне общевойсковых соединений.

3. Об уличных боях. Мы воочию убедились, что уличные бои для танков не так страшны, как нам кажется. Я считаю, что если у кого есть такое мнение, то его нужно изменить, т. к. оно неверное. Прежде всего танк представляет из себя могучее подвижное орудие, которое значительно подвижнее обычной пушки, которая идет с расчетом. Это факт. Мне нужно туда три снаряда пустить, я кнопку нажал, развернул башню и веду огонь. Обычная пушка на узкой улице так не развернется. Танк — пушка серьезная, он не признает мелких снарядов, осколков, не признает пуль, которые бьют по расчету обычной пушки, а поэтому танк в уличных боях должен быть таким же хозяином поля боя, как и на обычной местности.

4. Ночные действия танковых войск. Мы убедились на практике в течение 1944–1945 гг., что танковые войска могут действовать и действовали ночью. Ночью действовали при преследовании, на переправах, при сосредоточении и ночью вели крупные бои целыми танковыми корпусами, а в операции от Вислы до Одера и целой танковой армией. Поэтому в наших уставах нужно пересмотреть вопрос о ночных действиях танковых войск. В уставе сказан», что ночные действия могут проводиться мелкими группами танков до роты включительно. Это положение я считаю не совсем верным. Опыт Великой Отечественной войны показал, что и крупные танковые части могут действовать в ночных условиях. Возьмем 3-ю танковую армию, которая наступала на Киев ночью с открытыми фарами, обошла Киев, чем обеспечила пехотным частям к утру овладение городом.

Будущая война от всех родов войск, и в особенности от танковых, потребует ночных действий. Нам сейчас в мирных условиях нужно серьезно подойти к новым формам, к новым методам подготовки нашего бойца, офицера, наших частей, соединений для ночных действий. В современной войне авиация будет влиять на исход боя в дневных условиях, и нужно найти форму и систему обучения войск, чтобы действовать ночью. К этому вопросу нужно подходить не робко, а подходить активно для того, чтобы быстрее разрешить эту задачу.

5. О непрерывности боевых действий. Говоря о непрерывности боевых действий, здесь отмечу, что непрерывность достигалась выдвижением вторых эшелонов, которые к исходу дня сменяли части, ведущие дневной бой, и продолжали боевые действия в ночных условиях. Такая организация непрерывности действий должна быть принята во внимание всеми танкистами. Нужно, чтобы у нас были какие-то новые, свежие силы для того, чтобы непрерывно продолжать ведение боя. Несколько слов относительно разведки и наблюдения в городе: во время уличных боев этот вопрос у нас был недоработан, и недоработан потому, что был очень короткий срок. Только 7 дней мы были в городе, и за 7 дней мы не сумели нащупать полностью формы и системы наблюдения и разведки в городе. Этот вопрос подлежит изучению с тем, чтобы найти формы и методы ведения разведки и наблюдения в крупном городе.

6. О взаимодействии с авиацией. Здесь к авиации отнеслись в достаточной степени критически — это совершенно резонно. У нас были неоднократные [535] случаи воздействия авиации на свои войска, но эти случаи будут продолжаться до тех пор, пока мы полностью не отработаем вопросов взаимодействия с авиацией. Если мы один раз в течение лета выйдем на учения с двумя-тремя самолетами соседнего истребительно-штурмового полка, то в отчетах отмечается, что программа выполнена, план перевыполнен и т. д. Я считаю, что такая постановка вопроса неверна и сейчас в мирное время нужно более детально пересмотреть вопросы взаимодействия и в особенности взаимодействия авиации с танками.

В ходе Отечественной войны в войсках эти формы и методы были выработаны в процессе боев, а сейчас необходимо закрепить эти формы и методы для того, чтобы систему взаимодействия знал не только командующий армией, корпусом, дивизией, но чтобы эту систему знал красноармеец, который идет вперед и атакует противотанковую пушку. Систему взаимодействия с авиацией нам нужно отработать сейчас, не откладывая в долгий ящик.

7. Берлинская операция показала, что танковые армии могут самостоятельно вести бой и в таком крупном городе как Берлин. Маршал Советского Союза тов. Жуков показал, как нужно использовать и применять танковые армии на различных этапах войны.

Если в Варшавско-Познаньской операции танковые армии обтекали крупные города или окружали их до подхода пехоты, то в Берлинской операции Берлин, являвшийся конечной целью не только операции, но и конечной целью войны, танковые армии должны были брать самостоятельно, наравне с пехотными армиями, самостоятельно вести уличные бои в городе.

Я считаю, что это есть именно то новое, что внес Маршал Советского Союза тов. Жуков в тактику танковых армий в отношении боя их в городах.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Начальник отдела по использованию опыта войны оперуправления штаба Группы

советских оккупационных войск в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 46–61. Подлинник.

№ 295. Выступление командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Чуйкова

8-я гв. и 5-я уд. армии, которые находились на плацдармах, завоевывали и обороняли их, не имели достаточно времени для нормальной боевой подготовки до наступления, как это имели некоторые армии, которые подходили из второго эшелона, из глубины. Но все же три дивизии (35, 39 и 82-я), которые дрались в Познани, имели дополнительный опыт в уличных боях; они были во втором эшелоне, на восточном берегу Одера, где отшлифовывали имеющийся и накопившийся опыт уличных боев за г. Берлин.

В отношении планирования операции. Товарищ Малинин, начальник штаба фронта, доложил, что войска не выполнили задачи, которые поставлены были по дням. Почему? В предыдущих операциях армии не только выполняли, но даже перевыполняли суточные задания войск и темп давали такой, что даже командованию фронта приходилось сдерживать несколько темп наступления войск.

В [Висло-Одерской] операции войска не только выполнили задачи по дням, которые были поставлены перед войсками, но перекрывали в общем итоге раза в два задания фронта. Конкретно: если на рубеж Лодзь мы должны были выйти на 12 сутки, то войска вышли на этот рубеж на шестые сутки, в два раза перекрыв те задания, которые стояли перед войсками. Спрашивается, почему в Берлинской операции наши войска не выполняли суточные задания? Армии, которые были оснащены большой техникой, действовали на ударном направлении. Это преимущество было на нашей стороне и все же мы не выполняли.

Я объясняю лично тем, что перед нами дралась 9-я армия немцев, которую мы уже крепко бивали на Висле и научили до известной степени, как вести оборону. Если посмотреть на оборонительные рубежи и как противник организовал оборону, то как раз на главном направлении, т. е. в центре фронта, получается: от р. Одер до Мюнхеберга — пять оборонительных рубежей и дальше уже идет Берлин со всеми его обводами. На правом фланге фронта мы видим только два оборонительных рубежа, на левом фланге — озерный район не давал возможности эффективному применению войск. Противник, наученный горьким опытом, вернее нашими «побоями», имел глубоко эшелонированные резервы и, несмотря на то, что мы «прогрызали» ежедневно одну линию обороны, взять в этот же день не могли, т. к. она (линия обороны) заранее была занята свежими войсками противника и для ее атаки требовалось перемещение огневых позиций артиллерии. Например, 16.4 после взятия первой полосы обороны, подойдя к Зееловским высотам, мы встретились на этом рубеже с организованной обороной и со свежими войсками, которые там сидели. Пробив Зееловские высоты, мы, выходя на промежуточную позицию, встречаем то же самое — свежие резервы в окопах. Войска, которые были разбиты, противник отводил… перекатами, подставляя нам свежие резервы на новых позициях. С такими жесточайшими боями шло наступление армии включительно до последнего его одерского рубежа, до Мюнхеберга. Только после взятия Мюнхеберга одерская позиция была прорвана, войска только тогда дали более быстрый темп наступления. При всем желании, при всем стремлении наших войск, которые рвались в Берлин, все же нашим войскам за день боя пройти два рубежа обороны было чрезвычайно трудно и редко нам удавалось.

В первый день мы пробили первую полосу обороны, подошли к Зееловским высотам. Ночными действиями на правом фланге армии, в частности 47-я дивизия и левый фланг 9-го корпуса 5-й армии, заскочили на Зееловские высоты севернее Зеелов и оттуда же с утра мы начали разворачивать и ликвидировать его вторую линию обороны. Прорвать оборону противника и уничтожить его на первом рубеже, чтобы в дальнейшем дать более быстрый темп операции, наши войска не могли, потому что силы противника были значительно плотнее, а его резервы, занимающие промежуточные рубежи и позиции, не давали так быстро развить темп операции.

В основном в докладе сказано, что разведка наша детальнейшим образом вскрыла оборону противника. Я бы, товарищи, этого ни в коем случае не сказал. Мы не особенно хорошо знали позиции в лесистых районах за Зееловскими высотами. Наша авиация не могла детально выяснить позиции противника, подготовленные к обороне в лесных районах, и мы [нарвались] на сплошные полосы его обороны в глубине, заранее этого не зная. К тому же еще наши немощные средства войсковой разведки не давали возможности выяснить тактическую глубину противника, построения его боевых порядков, его резервы. То же самое не давало возможности нам заранее подготовиться к прорыву последующих рубежей обороны, в глубине, которые перед нами вырастали.

У нас в разведке образовался новый термин — глубинная разведка. Взять все уставы, все наставления по разведке — вы такого термина не найдете. Что значит глубинная разведка? Мы другой раз через фронт противника отправляли 2–3 бойца, которые проходили через передний край противника, уходили в глубину противника дня на 2–3 и оттуда возвращались, но это нам не всегда удавалось. Много наших хороших людей гибло в этом деле, и не всегда были хорошие результаты, поскольку они сами попадали в плен и, конечно, выдавали противнику данные и о нашем расположении войск.

В отношении скрытности подготовки. Все мероприятия, которые проводились по обману противника, я не отрицаю, они принесли какую-то пользу, но спрятать на плацдарме ту подготовку, то колоссальное количество артиллерии, которая переправилась и находилась на плацдарме, на зап. берегу р. Одер на участке армии, было совершенно невозможно, поскольку противник просматривал все насквозь с тех Зеелсвских высот, которые имели превышение над нашими позициями метров на 50–70. Противник знал о нашей подготовке, и об этом свидетельствует пленный, которого мы захватили 14 апреля, когда проводили разведку боем. Один капрал доложил: «Германии капут через 2–3 недели». Спрашиваем его: «Почему?». «А очень просто — это, говорит, не было ваше гросс наступление, это была ваша разведка, дня через 2–3 начнется гросс наступление, до Берлина вы пойдете так около недели и на бой в Берлине недельку, так дней через 15–20 Гитлеру капут».

Это докладывал солдат-капрал. Он докладывал довольно-таки обоснованно, потому что он знал и видел, что сосредоточивалось против них. Так что в отношении скрытности, несмотря на принятые меры оперативной маскировки, она все же нам не удалась. Противник об этом знал, и его резервы фактически здесь все остались, никуда не рассосались.

Возрастающее сопротивление противника, о котором здесь говорил летчик, я, товарищи, никак не могу признать. После прорыва до Мюнхеберга включительно сопротивление противника резко ослабло. В частности, взятие внешнего берлинского обвода, внутреннего и выход в город у нас прошло довольно-таки легко, не с такими уж серьезными боями. Колоссальное количество… войск, которые имел Вейдлинг, были разбиты и дезорганизованы еще на одерских позициях, не выдержали удара и в Берлине. Где бы наши штурмовые группы (отряды) ни шли, они везде имели успех. Сдать такой город как Берлин за 7 дней, я бы сказал, это не к лицу «жестко сопротивляющемуся гарнизону».

Есть замечание у меня в отношении прожекторов. Здесь Василий Иванович Казаков доложил, что с момента перехода в атаку 14 миллионов свечей зажглось и стало освещать путь к победе нашей пехоте и танкам. Цифра, конечно, астрономическая, но мы отлично знаем, что после 25-минутного артиллерийского налета такой мощности, как было на плацдарме, ничего нельзя было увидеть. Хотя бы вы тут зажгли и 14 триллионов свечей, вы все равно ничего не увидите, потому что все поле закрывается стеной пыли, гари и всем, чем хотите. Василий Иванович, когда мы с вами сидели вот на этой высоте 81,5, когда засветились прожекторы, которые находились в 200–300 метрах от нас, мы их с вами не видели и не могли определить, светят они или нет. Я считаю, что, если бы они (прожекторы) были поставлены на пассивных участках, они больше принесли бы там пользы, с точки зрения обмана противника. Поскольку мы имеем научную конференцию, по которой будем учить свое поколение и сами [знать] на будущее, я считаю необходимым сказать то, что было, что прожекторные роты [понесли] потери, сожгли много свечей, но реальной помощи войска от этого не получили.

В первый день операции 16.4.45 г. наши войска дружно пошли в наступление, быстро преодолели первый рубеж обороны и подошли к Зееловским высотам. Артиллерийская подготовка, которую провела армия в течение 15 минут по Зееловским высотам, т. е. по второй позиции, оказалась недостаточно сильной и эффективной для того, чтобы подавить огневое сопротивление противника в его обороне. Позиция на Зееловских высотах была главным рубежом обороны, и наша пехота и танки не могли взять ее сразу с ходу. Тем более не нужно забывать, что на участке армии с плацдарма, находящегося в долине р. Одер, на Зееловские высоты [вели] четыре дороги, по которым можно было забраться на эти высоты, из которых одна была тем более еще крепко разбита и завалена. Крутизна подъема на эти высоты была градусов 30–50, и наша техника, в частности танки, была вынуждена построиться в кильваторную колонну и двигаться. Вы сами понимаете, что такие боевые порядки перед высотами, на которые нужно было забираться, были мало эффективны без хорошего артиллерийского воздействия на противника. Поэтому, подойдя к Зееловским высотам, пройдя 6–7 км, наступление захлебнулось. Продолжать атаку в этот же день, не организовав нового арт. наступления, — это истреблять войска. Нужно было обязательно повторить артиллерийское наступление с переменой огневых [538] позиций, потому что, [как] я уже говор [ил, мы] продвинулись километров на 6–7. Но, чтобы передвинуть такую массу артиллерии, хотя и не всю (мы дальнобойную артиллерию не передвигали), нам потребовались не часы, а так полсуток, т. е. были готовы к наступлению к утру 17 числа.

Я не слышал, чтобы маршал Жуков давал приказ танковым армиям двигаться в первый день вместе с полевыми армиями в наступление. Я этого приказа не слышал, хотя маршал Жуков был все время у меня на НП. Факт тот, что, когда танковые армии врезались в боевые порядки войск общевойсковых армий и пошли на Зееловские высоты (всего лишь по четырем дорогам, по которым могла двигаться техника), я считаю, что танковые армии в этот день не только не принесли пользу, а, наоборот, даже вред. Почему? Очень просто, товарищи, плацдарм болотистый, как мы с вами отмечали, с каналами, с ручьями и т. д. Здесь дороги очень редкие и перекопанные, мосты взорваны, двигаться техника могла только по дорогам, свернуть вправо и влево не могла. Плацдарм был и без того перенасыщен техникой: артиллерией, танками НПП и проч., когда сюда врезались колонны танковых армий, перед противником была прекрасная мишень для того, чтобы бить по танкам, но танки не в состоянии были развернуться в мало-мальски удобный боевой порядок. Я считаю, что введение в бой в первый день танковых армий не совсем удачно, хотя бы и на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Тем более, что пехота и наши танки НПП и артиллерия не выдохлись в своем наступлении так, чтобы было нужно поддержать их танками. Ударная сила у нас была достаточная, настроение наступать было крепкое. Когда танковые части танковых армий врезались в боевые порядки армий, я решил рокировать одну 82-ю дивизию, вынести на правый фланг, где у меня получился успех, пройти нужно было ей каких-то 6–8 км, она двигалась целую ночь и в середине дня еле-еле вышла на тот участок, где ей нужно было атаковать. Почему? Все дороги были запружены, и какой-либо маневр совершить было исключительно трудно. Командир корпуса Хетагуров здесь, [и] знает, как он проделывал маневр с 82-й дивизией.

В отношении боевых порядков. В 8-й гв. армии сложилась традиция, по-моему, очень удачная, что мы наступали (как в Ковельской, в Висленской и в Берлинской операциях) при глубоком построении боевых порядков в батальоне. В этих операциях батальоны наступали тремя цепями на фронте 300–400 м, ротные цепи в 200–300 метрах друг от друга (когда командир батальона использует всю свою боевую технику впереди, когда он видит весь свой участок, и в случае необходимости усиления рот первой цепи он берет вторую цепь и вливает в другую, перемешивание происходит только в масштабе батальона, ни в коей степени не касаясь полка. Полк наступал в полосе километр по фронту, имея два или три батальона в одну линию, но из трех цепей каждый батальон. Этот батальон обычно имел у себя роту танков или батарею самоходных установок). Я считаю наиболее целесообразным — лучше иметь роту танков, чем самоходных установок, тем более СУ-76. Артиллерию мы придавали из расчета одному батальону дивизион или два. В данных условиях организации наших артиллерийских полков нужно давать батальону целый дивизионный полк — 20 орудий. Этим боевым порядкам ставилась задача пробить оборону противника на всю глубину, на 6–8 километров, не вводя вторых эшелонов.

Построение такого боевого порядка: батальон в три цепи, важно потому, что вводить вторые эшелоны, когда идет огневой вал и пехота сопровождается огневым валом, как здесь сопровождалась до 4–5 км, было невозможно. Второй эшелон вводится из глубины, требуется время для того, чтобы его нацелить, чтобы он занял участок и пошел вперед. Огневой вал ждать не будет, он все время двигается вперед, задерживать его продолжительное время на одном рубеже невозможно. Задержать огневой вал на время ввода вторых эшелонов значит остановить наступление, дать противнику паузу, что очень выгодно ему, а не нам.

В Ковельскую операцию мы пробили в один день оборону противника на всю глубину, на 10–12 км; не вводя вторых эшелонов. [539]

[В Висло-Одерской] операции мы пробили [ее] на участке 28-го корпуса и половины 29-го корпуса за один день на всю глубину, не вводя вторых эшелонов, только этими батальонами. На участке 4-го корпуса, где глубина обороны была до 25 км, мы пробили всю глубину обороны противника только за двое суток. Я считаю, что во время прорыва обороны противника такие компактные боевые порядки имеют такую пробивную способность, что могут пробить всю глубину обороны противника. Большого насыщения пехоты в три цепи в первом эшелоне бояться не следует. Наше преимущество при прорыве в артиллерийском отношении, наше преимущество в авиации в зенитной артиллерии как раз делают безопасной ту зону, которая ближе всего к переднему краю. И обычно мы несли потери больше всего не тогда, когда пробивали его первую позицию, мы здесь меньше всего несли потери, потому что больше всего подвергался этот район обработке артиллерией, авиацией и т. п. На второй позиции потерь было больше, на третьей позиции больше всего мы несли потери, поскольку артиллерия по своей дальности не могла оказать эффективной поддержки на большой глубине.

В отношении боевых порядков в городе. Ну, как всем известно, 62-я армия или 8-я гв. армия — это, до известной степени, родоначальник штурмовых групп в городе, мы их применяли во всех городских боях. Я отбрасываю термин уличные бои, уличных боев нет, есть городские бои, потому что бой в городе требует, чтобы [улица] была пуста и площадь тоже. Ведутся бои — в домах и на задворках; через стены домов, через окна и двери, через проломы — вот где путь пехоте, танкам и орудиям включительно до больших калибров. По улице пройти очень трудно, в особенности когда дома этой улицы заняты противником и когда встречаешься со стенами, которые продолбить очень трудно. Штурмовая группа, товарищи, это не есть какая-то однородная организация, допустим, рота с такими-то и такими-то усилениями… формируется в зависимости от объекта атаки. Где нужно дать 203-мм пушку, Вы туда дадите, а где не нужно, она обойдется 45-мм. Все зависит от той роли, которую должна выполнять эта штурмовая группа, и она формируется на ходу — в процессе боя, из резерва, который должен иметь командир штурмового отряда (батальона).

Что в Берлине нового было у нас с точки зрения штурмовых действий? У нас штурмовыми отрядами чаще всего были не батальоны, а полки. Батальон был малочисленный, батальон не мог по своей малочисленности формировать штурмовые группы, полк их формировал более успешно. К тому же противник, благодаря своему отчаянному сопротивлению на одерском рубеже до Мюнхеберга включительно, был очень крепко потрепан, мы его так поколотили, что он в Берлине не мог создать достаточно прочной обороны, и поэтому в городе он не имел сплошного фронта обороны. Поэтому наши штурмовые отряды, штурмовые группы, штурмуя какой-нибудь отдельный пункт, не задумывались, обходить его [или нет] и углублялись далеко вглубь и там штурмовали. Бой проходил на большую глубину. Все это новое из природы самого боя в Берлине: что сил у противника было хотя и много, но слабо был организован городской бой; наши штурмовые отряды были больше всего полковые, а штурмовая группа (штатной ее нет) формировалась в зависимости от обстановки, от объекта атаки, и это соответствует действительности.

Нужна ли малокалиберная артиллерия для штурмовой группы, для боя в городе, в частности 45- и 76-мм? Я считаю, товарищи, нужна. Я не думаю, что Василий Иванович Кузнецов свою артиллерию 45- и 76-мм оставил за городом, что им нечего было делать. Я считаю, что в городе батальонная артиллерия и полковая имеет большое значение, ее легче всего разобрать и втащить на верхний этаж или на чердак и оттуда обстреливать противника — это у нас так и происходило.

Я еще раз хочу особенно подчеркнуть на этой конференции большую роль, которую сыграло оружие противника, — это фаустпатроны. 8-я гв. армия, бойцы и командиры были влюблены в эти фаустпатроны, воровали их друг у друга и с успехом их использовали — эффективно. Если не фаустпатрон, [540] то давайте назовем его Иван-патрон, лишь бы у нас поскорей он был.

Умение вести городской бой в армии сказался тем, что из-за отставания соседа слева 69 А, 8-я гвардейская армия вынуждены были четыре дивизии растянуть на прикрытие своего левого фланга, тем самым ослабили удар на Берлин и подошли к Берлину позже всех армий. Войдя же в город, 8-я гв. армия развила такие темпы, что к центру, к рейхстагу, вышла одновременно с 3-й ударной армией, где [они] и соединились.

В отношении авиации. Здесь наши глубоко уважаемые летчики докладывали, что они задачу выполнили на все 100 %, согласен. Задача была выполнена так же, как и во время [Висло-Одерской] операции. В первый день и второй день наступления, т. е. 14 и 15 января 1945 г., авиация не работала и все равно фронт противника прорвали и пошли на Одер.

Товарищи, давайте все-таки сделаем вывод на будущее, как бы нам избежать, товарищи летчики, бомбежку своих войск — это злободневный вопрос, и кто о нем умалчивает, делает вредное дело. Ведь было дело на висленском плацдарме. Тогда командир дивизии Зализюк (он здесь присутствует) меня просит, умоляет, чтобы не посылать нашу авиацию. «Почему?» — спрашиваю. Докладывает: «Наша авиация подлетает к фронту, зенитки противника открывают огонь, она поворачивает и сбрасывает груз на наших бойцов». На нашу просьбу не посылать на помощь нашу авиацию нам говорят, что у нас, 8-й гвардейской, превратное мнение об авиации. Вот многие товарищи в знак согласия и подтверждения машут головой. Так нужно об этом сказать. Это не значит, что мы корим свою авиацию, ни в коем случае, мы ее очень любим, хотим, чтобы она была лучше и не била по своим. Теперь в Берлине штабу 4-го корпуса здорово всыпала наша авиация, около 100 человек вышло из строя. Штаб 29-го корпуса тоже здорово потрепала своя авиация, в то время, как на наблюдательном пункте у меня был генерал Сенаторов — заместитель командующего воздушной армией, и он ничего не мог сделать. И в чем причина? Как я потом убедился, вы знаете, в Берлине есть два аэродрома — Адлерсгоф и Темпельгоф. Адлерсгоф уже был наш и деремся мы уже на рубеже несколько сев. — зап. Темпельгофа, просим туда дать авиацию […]. Мы находились со штабами у Адлерсгофа, тут она на нас [начала] сбрасывать] бомбы, не долетая до противника километров 5. Необходимо крепенько поработать с нашими авиационными командирами, в особенности с наводящими, чтобы они не путали и не били по своим. Или вот взять Рейнтвейн. Это было на одерском плацдарме, рядом с моим наблюдательным пунктом, где сидел и маршал Жуков. Летит девятка, отрегулировали и увязали все цели, ей нужно бомбить Альттухенбанд. Эта девятка, не долетая до цели, разворачивается, бьет Рейнтвейн. Связываюсь сам по телефону, кричу, что командир Ваш ошибся, ударил по своим. Мне говорят: «Слушайте, он сделал ошибку, мы ему сейчас растолковали, и давайте пустим второй раз, он вторую ошибку не сделает». И второй раз, как на зло, пролетает над Рейнтвейном, разворачивается и бьет по тому же месту, по своим, второй раз. Вот это слабость нашей авиации, товарищи. Нужно над этим крепенько поработать, чтобы в будущем у нас этого не было.

В отношении артиллерийского наступления. Я тоже согласен с товарищем Горбатовым — артиллерийскую подготовку надо проводить как можно короче, но мощнее, и считаю, что это требует от нас в будущем развития побольше средств ГМЧ. Дайте на километр фронта 2–3 бригады М-31, и за 10 минут залпа противник будет похоронен или оглушен наверняка. Ставьте тут же огневой вал для сопровождения пехоты, одинарный или двойной, лучше двойной, и прорыв будет обеспечен. Это ни в коем случае не исключает ствольную артиллерию, в особенности контрбатарейную артиллерию для подавления артиллерии противника. Это ни в коем случае не исключает наши минометы и другие средства нашей войсковой артиллерии. Развитием ГМЧ мы очень крепко сократим время на артподготовку и будет больше внезапности. Ведь поставить нашу артиллерию в таком количестве, как 200–300 стволов на киломеяр фронта, на плацдармах или перед фронтом прорыва да пристрелять ее, на это у нас уходило времени около недели [541] приблизительно, не меньше. Другое дело ГМЧ, дайте ей две точки, где она должна стать и куда она должна дать залп. Прицельного огня он не даст, и этого не требуется, но уж угробит противника он крепко. Тоже на промежуточных рубежах или при атаке вторых позиций, когда мы встречаемся с противником в глубине обороны. Кто быстрее развернется и даст скорей массу огня? Конечно, ГМЧ. Подойти могут быстро и быстро ударить всей массой огня и снова проломят брешь в обороне противника для действия и пехоты, и наших подвижных средств. Отсюда я считал бы построение нашей учебы в отношении артиллерийского наступления таким путем: 10 — 15-минутная мощная артиллерийская подготовка с использованием ГМЧ по первой позиции, дальше огневой вал должен сопровождать нашу пехоту и танки до второй позиции (вторая позиция у немцев была 2–4 км). По этой второй позиции снова короткая, но мощная огневая подготовка с ГМЧ, и в дальнейшем последовательным сосредоточением огня сопровождать пехоту и танки на всю глубину прорыва обороны противника. Если у противника будет и третья позиция, то опять проломить ее должны и могут ГМЧ, имеющие хорошую подвижность и быстроту изготовления для удара.

И последний вопрос — в отношении отработки взаимодействия в нашей боевой подготовке. Все же основным звеном взаимодействия до сегодняшнего дня является стрелковый батальон в поле, а в городе — штурмовая группа. [Кто] должен взаимодействовать [со] стрелковым батальоном? Обязательно танковая рота, а не батарея самоходных установок. Танковая рота порядка десятка танков, которая даст хорошее насыщение. В общем получится 30 танков на километр фронта. В порядке взаимодействия командиру батальона надо придавать не дивизион, а артполк. При том насыщении артиллерии, которое у нас бывает при прорыве, и для большой пробивной способности наших батальонов первого эшелона нужно придавать ему полк дивизионной артиллерии.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперативного управления ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 30–45. Подлинник.

№ 296. Выступление командира 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковника Ф. М. Зинченко

Я хочу остановиться на том, как стрелковый полк вел бои в таком большом городе, как Берлин. Особенно здесь хочу остановиться на тактике полка, батальона, роты, на тех средствах усиления, которые применялись в уличных боях в Берлине.

После того как 26 апреля полк форсировал канал Фербиндус, он в течение 27-го и 28-го вел бой в городе в районе Моабит с основной задачей форсировать р. Шпрее и штурмом овладеть рейхстагом. Основные средства усиления в полку были: 23-я танк, бригада, батарея СУ-152 мм, гаубичная батарея 152-мм, батарея противотанкового истребительного дивизиона, арт. дивизион и один арт. полк. В результате получилось, что артиллерии, танков и СУ было почти столько же, сколько было личного состава пехоты. Естественно, в таких условиях полк мог успешно вести уличный бой.

Как усиливались батальоны: передовые батальоны усиливались одним арт. дивизионом на прямой наводке. Кроме того, ему придавался танковый батальон не менее 10–12 танков. Мощную артиллерию и СУ я держал лично в своих руках и использовал для подавления или уничтожения сильно укрепленных объектов (укрепленные здания или квартал). В таких случаях батарея 152-мм и батарея СУ подтягивались вплотную, не более 200 м, огнем [542] проделывали проломы в этих зданиях, которые немедленно использовала пехота. Остальные средства усиления действовали в боевых порядках пехоты. (Голос из зала: «Сколько человек пехоты прорвалось?») Отвечаю — пехоты у меня было 1200 чел., полк воевал.

Стрелковая рота, как правило, получала 2–3 танка, 2–3 орудия. Танковые и артиллерийские командиры находились непосредственно с пехотными командирами и решали одну общую задачу. Батальон вел бои только по одной улице. Задачи батальонам ставились небольшие: ближайшая задача — захват 1–2 кварталов. Выполнение задач задерживалось иногда потому, что противник оказывал сильное сопротивление.

Полк имел задачу наступать в направлении моста Мольтке и далее на рейхстаг. Полк, встретив сильное сопротивление противника, вынужден был нащупать слабое место и изменить направление.

Для этого как раз потребовались средства усиления, чтобы поддержать пехоту, но взять их негде, так как у командира полка имеется небольшой резерв в своем распоряжении.

Тактика. В чем она заключалась: очень коротко. Вам она общеизвестна. Хочу только сказать, как это было у меня. Артиллерия, танки стояли на перекрестках улиц, на площадях и в парках, обстреливали здания, в которых находился противник. Делался сильный огневой налет, под прикрытием которого пехота прорывалась в проломы зданий, через подвалы и по дворам шла в атаку. В основном пехота вооружена была автоматическим оружием. Большое значение приобретают гранаты в ближнем бою. Дальше хочу сказать в отношении штурмовых групп. Уставы много нам говорят о их создании и т. п. Из практики я должен доложить здесь следующее: когда мы ведем обычный позиционный прорыв обороны противника не в населенном пункте — такие штурмовые группы полезны даже потому, что они выполняют специальные определенные задачи, напр, блокировка дзота. После блокировки эта группа работу заканчивает. В полосе наступления полка дзотов бывает, как правило, 2–3, поэтому необходимо иметь 3 штурмовые группы, кроме того, необходимо в полку иметь не менее 2 штурмовых групп на всякий случай. При бое в крупном населенном пункте создавать штурмовые группы нет смысла потому, что действовать надо непрерывно, и действительно полк действовал непрерывно днем и ночью. Днем действовал один батальон, ночью — второй. Штурмовая группа свое значение в этом случае теряет, так как стрелковая рота, имея такое усиление, и является уже штурмовой группой. Здесь нет никакой путаницы в нумерации, а действительная нумерация рот, батальонов.

Об эффективности действия фаустпатронов — мощном оружии пехоты. Например, когда была форсирована р. Шпрее и было занято первое здание — министерство внутренних дел, распространяться дальше было невозможно из-за баррикад, которые были в 20–30 м. Артиллерию и танки применить нельзя было в этом случае, а бой продолжать необходимо и, пройдя это здание, выйти на штурм рейхстага. Здесь были использованы фаустпатроны. Взвод ПТР к этому времени вооружился фаустпатронами. Что делали мы с ними? Я делал так. Подготовил один взвод и 5 фаустников, чтобы овладеть этим зданием. После 3 выстрелов этот взвод ворвался в помещение и овладел им. Бой был удачным, и после этого мы стали применять фаустпатроны. Я считаю, что такой вид оружия нам надо также вводить на вооружение и вооружать специальные наши подразделения, хотя бы в батальоне иметь один взвод, специально обученный и подготовленный. Это было бы гораздо эффективнее, чем ружья ПТР.

Последнее, на чем я хочу остановиться, — это на применении такого мощного оружия, как М-31. В период подготовки и штурма рейхстага противник прочно закрепился в зданиях и оказывал сильное сопротивление из-за реки Шпрее. Наша артиллерия простреливать его не могла. Тогда минометчики затаскивали отдельные установки М-31 на 2-й этаж здания, как бы на прямую наводку, было произведено 13 выстрелов, что дало большой эффект и громадные результаты, так как противник прекращал вести [543] оттуда огонь. Я считаю, что установки М-31 надо специально приспосабливать и использовать для ведения уличных боев.

Опыт показал, что управление боем подразделений необходимо осуществлять, находясь в боевых порядках, потому что здесь только можно правильно оценить обстановку, правильно поставить задачу, конкретно на местности, и видеть, что делается на поле боя.

Основные средства управления — личное общение.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперативного управления ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 158–160. Подлинник.

№ 297. Выступление командира 79-го стрелкового берлинского корпуса генерал-лейтенанта С. Н. Переверткина

После Варшавско-Лодзинско-Померанской операции войска 1-го Белорусского фронта во взаимодействии с войсками 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов разгромили превосходящего противника и вышли на р. Одер, обеспечив себе плацдарм на его западном берегу для решающего наступления по разгрому фашистской Германии.

79-й стрелковый, ныне Берлинский, корпус, входя в состав 3-й ударной армии, после удачных боев в Померании, в начале второй половины марта 1945 года сосредоточился западнее и юго-западнее г. Кенигсберга.

После совещания у командующего фронтов 5 и 6 апреля корпус начал деятельную подготовку к предстоящей операции.

В результате решения, которое было принято командующим армией, корпус к рассвету 8 апреля сосредоточился в лесах на восточном берегу р. Одер против кинитцкого плацдарма, который удерживался частями 25 ск генерал-лейтенанта Фирсова.

Подготовка корпуса к предстоящей операции была разделена на следующие этапы:

а) изучение плацдарма и противостоящего противника;

б) подготовка офицерского состава и штабов всех степеней;

в) подготовка всех родов войск;

г) организация устойчивого управления боем;

д) полное материальное обеспечение войск, и в первую очередь боеприпасами;

е) разработка и проведение в жизнь всех мероприятий, обеспечивающих соблюдение строжайшей тайны, маскировки и дезориентации противника;

ж) развернутая политическая и партийно-комсомольская работа среди всего личного состава корпуса.

Позволю кратко остановиться на всей этой большой подготовительной работе.

Изучение плацдарма и противостоящего противника.

С 8 по 12 апреля были проведены абсолютно все рекогносцировки, которые необходимо было сделать общевойсковым командирам, артиллеристам, самоходчикам и танкистам.

Начиная с 10 апреля на основании данных, полученных от 26 ск, велось круглосуточное наблюдение за противником и изучение его. В это же время при штабе корпуса были проведены занятия с командирами соединений, полков и батальонов, со всеми штабами по проработке плана предстоящей операции корпуса. Пехотные войска с артиллерией, танками и, главным образом, самоходными установками отрабатывали на местности технику атаки, наступления и боя в глубине обороны. Главное внимание обращалось на [544] вопросы стремительности атаки, взаимодействия с артиллерией сопровождения и самоходными установками, тренировки на выносливость в стремительном и безостановочном наступлении в глубине обороны противника на всю глубину ближайшей задачи корпуса (7–8 км). Учитывая, что атака предполагалась только в ночное время, все занятия начинались ночью или перед рассветом и кончались, как правило, в первой половине дня. Часть занятий проводилась ночью. Кроме тактической подготовки, проводились и другие мероприятия, которые преследовали цель поднятия общей дисциплины войск и их боевой готовности.

Нужно отметить, что пехоте практически не удалось отработать бой на местности в крупном населенном пункте, так как в районе сосредоточения корпуса были очень небольшие деревни в 10–12 домов, поэтому практически и глубоко, так как нужно было действовать в таком крупном центре, как город Берлин, отработать не удалось. С офицерами бой в крупном населенном пункте был отработан на макетах.

Вопросы устойчивого управления и связи.

Наблюдательные пункты командира корпуса и командиров дивизий были во второй траншее на плацдарме в 200 м от переднего края. Я не говорю о тех мероприятиях, которые были проведены в части скрытого управления войсками, — запрещались телефонные разговоры, распоряжения отдавались личным общением, документы разрабатывались только ответственными офицерами. Скажу только единственное, что штаб корпуса разработал все мероприятия по управлению на глубину первой задачи дня. Это было достигнуто следующим образом: были подготовлены дивизионные и одна корпусная осевые линии связи, точно определены направления этих линий, точно были определены наблюдательные пункты командиров дивизий и полков и в первый же день операции мы настойчиво это дело проводили в жизнь.

Материальное обеспечение.

Войска были полностью обеспечены и подготовлены. Здесь два слова в отношении того предложения или вывода, который сделал генерал-полковник Шебунин, что в войсках необходимо иметь 2–3 б/к, а на армейских складах иметь 0,5 б/к и на фронтовых 0,5 б/к. Я должен сказать, что войска даже с одним б/к еле-еле справлялись, и всю тяжесть подвоза боеприпасов в каждой операции должны брать на себя армейские и фронтовые транспортеры и доставлять их непосредственно в дивизии.

Мероприятия по соблюдению военной тайны.

Противник знал и предполагал, что мы собираемся наступать, но дня и часа он, безусловно, не знал. Скрыть сосредоточение такой огромной массы войск, какую из себя представляли армии, насыщенные огромным количеством техники, танков, артиллерии было трудно. В этой части, я сказал бы, была проделана штабами дивизий и полков, штабами приданных частей буквально гигантская работа. Достигнуто это было той большой и серьезной работой, которую командиры всех степеней провели на местности. Каждый командир точно знал, где ему поставить танки и самоходные установки, где ему поставить батарею, где расположить пехоту и без всякой сутолоки и встречных движений корпус расположился на положенном ему плацдарме.

Противник.

В полосе корпуса оборонялся полк 309 пд, поддерживался 2/234-м арт. полком, 707-м тяжелым арт. дивизионом и минометным дивизионом. Характер обороны уже здесь рассказывали, и я на нем останавливаться не буду. Нужно сказать, что до 14 апреля противник никакой особенной активности не проявлял. С 14 апреля, после первой разведки боем, противник резко усилил свою активность. Проявлялась она в арт. налетах по всем боевым порядкам пехоты, усилением методического огня, авиационной разведкой и бомбежкой с воздуха переправ. Живой силой и даже разведкой противник не действовал.

Два слова относительно боевых порядков и артиллерийского обеспечения. Корпус наносил удар своим левым флангом. Он обусловливался тем, что в целом командующим было принято решение удар наносить центром, а левофланговый 12 гвск удар наносил своим правым флангом, поэтому, соединяя усилия двух корпусов на внутренних флангах, армия и корпуса наносили таранный удар в центре полосы армии с постепенным его ослаблением на флангах.

Артиллерийское обеспечение.

Я на всех вопросах останавливаться не буду. Два слова только о прожекторах. Находясь от переднего края в 200 м, во второй траншее, я пришел к глубокому убеждению со своими командирами дивизий и полков, что прожекторы, безусловно, сыграли свою роль во второй атаке. Совершенно правильно, что 114 млн свечей не могли пробить толщу пыли, но прожектора, стоявшие сзади, освещали местность танкам, которые начали движение с исходного положения до первой траншеи противника. Пехота чувствовала себя уверенней. Показания пленных говорили, что немцы видели этот свет и считали, что русские применили какое-то совершенно новое оружие. Поэтому определенный результат и эффект от применения прожекторов был. В полосе корпуса действовало 12 прожекторов.

Ход операции.

Я остановлюсь на трех вопросах и очень коротко. Продвижение корпуса по дням: к утру 17 апреля корпус прорвал оборону на глубину 12 км и вышел к каналу Фридляндерштром, подошел к Кунерсдорф и Мецдорф, сильно укрепленным опорным пунктам. Как известно, на этом рубеже был тыловой оборонительный рубеж противника и частям потребовались почти целые сутки для того, чтобы прорвать этот рубеж. К утру 19 апреля продвижение было на 20 км. С форсированием этого канала и взятием этих двух населенных пунктов 18 апреля — на третий день операции, после прорыва тылового оборонительного рубежа был введен второй эшелон корпуса 207 сд. К исходу 19 апреля корпус продвинулся на 30 км, к исходу 20 апреля — на 40 км, и на рассвете 21 апреля в 6 час. 30 мин. передовые части 171 сд вместе с 12 гвск, который наступал слева, пересекли черту большого Берлина и завязали бои в пригородах. К исходу 21 апреля, за 6 дней наступления, корпус прошел с боями 66 км, овладел пригородами Берлина — Каров, Бланкенбург — и начал бои за Буххольц.

Таким образом, темп наступления в первый день выразился 12 км, второй день — 4 км, третий — 4 км, четвертый — 10 км, пятый — 16 км, шестой — 20 км.

Из этого видно, что второй и третий дни были для корпуса тяжелыми днями. В эти дни корпус преодолевал тыловой оборонительный рубеж и овладевал высотами зап. Кунерсдорф и Мецдорф. Здесь именно была разбита подошедшая 601-я авиаполевая дивизия, 4-й и 5-й учебные полки. Дальнейшее продвижение шло нарастающим темпом, и особенно оно возросло в решающий — шестой день операции, когда части ворвались и овладели первыми пригородами Берлина.

На 5 и 6 день операции развитию сильных темпов наступления способствовал ввод в бой 150 сд в центре полосы корпуса. Все три дивизии вошли в Берлин одновременно. Корпус наступал, имея три дивизии в линию, так как никто не хотел быть в это время во втором эшелоне и уступить права первым ворваться в логово фашистского зверя. В этом заключался глубокий политический смысл для каждого бойца, офицера и генерала, и мы это дело очень удачно использовали.

Тут же должен доложить в отношении непрерывности действий. У меня несколько особое мнение по сравнению с начальником штаба 5-й ударной армии. Во всей этой операции корпус удачно использовал требования маршала тов. Жукова о непрерывных действиях.

После прорыва тылового оборонительного рубежа боевые действия до самого Берлина абсолютно были непрерывны, причем эта непрерывность достигалась не вводом второго эшелона корпуса, а вводом вторых эшелонов полков. Только при этом условии войска совершенно свободно и легко выполняли поставленную задачу и днем и ночью.

Несколько слов о действиях танков. Мне кажется, что совершенно напрасно некоторые товарищи так резко ставили вопрос, что пехота действовала без танков и танки действовали без пехоты и пр. Это совершенно неверно. Должен доложить, что танкисты до канала Фридляндерштром, в частности в полосе корпуса, не могли безусловно войти в прорыв потому, что местность, обстановка и условия этого не позволяли. И только после овладения Кунерсдорф и Меццорф и высотами западнее, действительно встал вопрос о возможности прорыва танков в глубину. 19 апреля я встречался с командиром 1-го мех. корпуса генерал-лейтенантом Кривошеиным перед Протцельским лесом. Единственное, что помешало 1-му мех. корпусу прорваться — это единственная дорога через Протцельский лес, поэтому мех. корпус проходил лес совместно с пехотой. Когда мы вышли на рубеж Бернхольц, мех. корпус поднялся на север в полосу 47-й армии и пошел действовать на Бернау. Наша пехота 20 апреля была только здесь, а 21.4.45 г. мы ворвались в Берлин. Второй раз с танками я встретился на канале Берлин-Шпандауэр-Шиффарт, где танкисты решали проблему как переправляться. Строили переправы вместе. Здесь я видел начальника инженерной службы 2-й танковой армии полковника Бельского. Мой корпусный инженер вместе с ним строил переправу, и по этой переправе мы здесь и переправлялись. В третий раз я встретился с танками 2 ТА 2 мая после капитуляции немцев, у рейхстага.

Сопротивление противника было действительно серьезным, и танки вынуждены были искать слабые места в его обороне. Вот почему иногда действия танков и были медленными и не всегда удачными.

Бои в городе Берлине.

С 22 апреля по 1 мая, в течение 10 дней, корпус вел тяжелые уличные бои в Берлине. За эти 10 дней корпус 5 раз менял направления. По первой задаче корпус наступал строго на запад в направлении оз. Телигерзее, потом получил приказ наступать строго в юго-западном направлении на Сименсштадт. После этого была задача наступать строго на юг. Четвертый раз корпус получил задачу наступать строго на восток в направлении Штеттинского вокзала и, когда корпус вышел на р. Шпрее, приказано было форсировать Шпрее и овладеть районом рейхстага.

Всего с боями пройдено по городу примерно 18–20 км. Средний темп продвижения — 2 км в сутки. Учитывая, что отдельные дни выпадали на перегруппировки и сосредоточения в связи с переменой направлений, подготовкой форсирования водных рубежей, средний темп продвижения составлял не более 3–4 км в сутки. Третье — в городе корпус форсировал с сильнейшими боями четыре водных преграды: канал Берлин-Шпандауэр-Шиффарт, гавань перед каналом Ференцдунгс, канал Ференцдунгс и реку Шпрее.

Корпус, после Буххольц, овладел пригородами и районами: Розенталь, Витенау, Вильгельмсгоф, Борзигвальде, Райникендорф, Клайнгартен, Пленцензее, Моабит и, наконец, рейхстагом и прилегающим к нему парком, где части корпуса водрузили Знамя Победы.

28 апреля корпус начал форсировать р. Шпрее и бой за рейхстаг и прилегающие районы. Двое суток понадобилось корпусу для того, чтобы выполнить эту большую и серьезную задачу, несмотря на то, что расстояние было 1,5 км. Условия были чрезвычайно тяжелые — весь этот район занимался противником, все простреливалось пулеметным огнем из ближайших зданий, фаустпатронами и артиллерией. Поэтому все действия приняли здесь, главным образом, характер ночных. 30 апреля, после штурма, в 14 час. 25 мин. первые подразделения ворвались в здание рейхстага, водрузив Знамя Победы. Сначала оно появилось на первом этаже, но бой продолжался в самом здании рейхстага по очистке этажей, и только к 22.00 это знамя было поставлено на самом верхнем куполе. Площадь, которая расположена перед рейхстагом, была усеяна не одним десятком отважных, храбрых бойцов и офицеров, в руках которых застыли маленькие собственные флажки, с которыми части штурмовали рейхстаг.

Бой продолжался в ночь на 1 мая, весь день 1 мая и в ночь на 2 мая. Дело в том, что около 2000 гитлеровцев было загнано в подземелье рейхстага, [547] и они оттуда делали неоднократные попытки вырваться. Только утром 2 мая они вместе с капитуляцией всего гарнизона сдались. Было здесь взято 1300 чел. пленных.

1 мая 150 сд, которая в основном брала здание рейхстага, была выведена здесь во второй эшелон. 207 сд одновременно со взятием рейхстага овладела зданием Кроль-опера и вместе со 171 сд продолжала наступление на юг.

2 мая в 7 часов утра в парке Тиргартен произошла встреча с частями 76-го и 85-го полков 8-й гвардейской армии. Эта встреча была оформлена соответствующими актами.

Краткие выводы по опыту боев в городе Берлине.

Корпус не имел опыта боев в крупном населенном пункте, каким явилась столица фашистской Германии Берлин. Безусловно, это сказалось на темпе продвижения наступления. Войска, предназначенные для боя в крупных городах, должны пройти обязательно специальную подготовку.

Корпус строго выполнял инструкции Военного совета фронта по ведению боя в крупных городах. Соединения и части на ходу приобретали этот опыт.

Боевой порядок соединений и частей корпуса был двух-, трех-, а иногда и четырехэшелонным. Как правило, первые два-три эшелона составляли пехота с танками, артиллерией и самоходными орудиями, четвертый эшелон — вся поддерживающая артиллерия, за которой вплотную двигались тылы. Эшелоны наступали на узком фронте, полк на 2–3 улицы и не больше. Глубина между эшелонами была не более 200–300 м, то есть эшелоны шли друг за другом почти вплотную. Это обусловливалось тактикой боя. В чем она заключалась? Артиллерия, танки, самоходки первого и второго эшелонов под прикрытием пехоты, действуя перекатами, поддерживая друг друга, разбивали прямой наводкой основные здания — узлы сопротивления. Поддерживающая артиллерия, особенно минометы, подавляла и крупные перекрестки, и особо сильные опорные пункты. Пехота главными силами действовала по дворам, переулкам, в обход, охват и окружение отдельных зданий. Отдельные очаги сопротивления оставались в тылу, ликвидация их ложилась на вторые и третьи эшелоны. Очень часто наши тылы — повара, повозочные — занимались ликвидацией отдельных групп или людей противника, которые начинали свою деятельность в тылу наступающих частей.

В руках у командиров всех степеней надо обязательно всегда иметь резерв пехоты и артиллерии. Командиру полка, дивизии и корпуса обязательно иметь в резерве танки или самоходные орудия.

Наблюдательные пункты командиров полков, дивизий должны быть в боевых порядках наступающей пехоты — 200–300 м, командиру корпуса — не более 500 м от передовых частей и соединений. Командные пункты — штабы должны быть обязательно в последнем эшелоне полка или дивизии. Иногда было так, что штаб корпуса и НП командира корпуса совмещались, буквально 500–700 м от наступающих частей. Управление главным образом по радио, офицерами, личным общением. Телефон очень часто отказывал в работе.

О штурмовых группах.

Я позволю высказать свое собственное мнение. Термин «штурмовая группа» при длительном непрерывном бое в крупном городе не соответствует действительности…

Штурмовая группа предназначена для штурма одного-двух объектов. Организация, их состав и назначение предназначены для таких коротких и частных задач. Люди, как правило, отборные, с соответствующим вооружением. При затяжном и непрерывном наступательном бое в крупном городе происходит частая смена головных подразделений, рот и батальонов, частей и даже соединений. Смена первых эшелонов очень часто заставляет производить организацию новых штурмовых групп, так как, как правило, средства усиления переподчиняются новым первым эшелонам. Время на организацию уходит очень много, путается нумерация штурмовых групп и отрядов. Личный состав уже не отборный, а обычный, составляющий большинство наших

подразделений. [548]

В этих условиях, мне кажется, надо отказаться от термина «штурмовая группа» или «штурмовой отряд», а именовать подлинным названием — 1-я рота, 1-й батальон или полк — безразлично.

Дело, по существу, не в назначении, а в средствах усиления. Будет ли это называться штурмовая группа или первая рота, — как она будет усилена, так она и выполнит задачу.

По опыту боев частей корпуса стрелковая рота у нас усиливалась батареей 76-мм орудий для прямой наводки, отделением саперов, 2–3 танками или самоходками (взвод обычно). В руках командира батальона были отдельные орудия или батареи среднего или более крупного калибра для прямой наводки и обязательно должны быть саперы. У нас, например, два орудия 203 мм калибра, действуя с пехотой 150 сд, разбивали здания.

Таким образом, стрелковый батальон усиливался дивизионом артиллерии на прямую наводку, батареей СУ-76 и обязательно тяжелыми самоходками или ротой танков.

Вооружение бойца преимущественно автомат, гранаты, и большую роль сыграли фаустпатроны. Отдельных бойцов надо иметь с дымовыми шашками или дымовыми гранатами и с горючей смесью в металлическом сосуде. Саперам иметь взрывчатые вещества и веревочные лестницы с «кошками» и кирко-мотыги.

Мне кажется, что при таком оснащении и усилении наши обычные роты и батальоны отлично будут выполнять поставленную задачу.

В заключение я должен доложить, что корпус в течение всей Берлинской операции встречался со следующими частями противника: 309 пд, 506-я дивизия особого назначения, батальоны фольксштурма (их было около 12), отдельные части дивизии СС, 23-й отдельный саперный батальон, 203-й запасной полк, 10-й полицейский охранный батальон и в конечном итоге особый батальон СС, который оборонял район рейхстага.

С 16 апреля по 2 мая корпусом взяты в плен 7604 человека, из них 3 генерала, 86 офицеров. Захвачено танков и самоходных установок — 28, орудий — 346, автомашин — две тысячи с лишним, золота — 46 кг, серебра — 20 тонн и прочие вещи.

За это же время корпус потерял: убитыми и ранеными с 16 по 21 апреля — 2304 человека и с 21 апреля по 2 мая — 2693 человека, а в общей сложности за Берлинскую операцию — без трех человек 5000.

Берлинская операция в целом — классическое выражение зрелости нашей советской военной сталинской науки, зрелости оперативного и стратегического искусства наших полководцев.

Наша задача заключается в том, чтобы собрать и обобщить весь этот огромный богатый материал, сделать из него правильные выводы и, главное, на их опыте учить наши войска.

Два слова об учебе наших войск. Наступает лето, наши войска должны сейчас оторваться от наших постоянных и насиженных мест, мы должны больше заниматься в поле. До сих пор не решен вопрос об учебных полях, танкодромах, стрельбищах и пр. Приказы группы чрезвычайно жестко ограничивают в этом отношении мероприятия корпусов и дивизий. Этот вопрос требует немедленного разрешения с тем, чтобы мы по настоящему смогли бы богатый опыт Отечественной войны применить в нашей практической работе.

Соколовский. Всю Германию выселить хочешь?

Переверткин. Никак нет.

Соколовский. Мы занимаем четверть Германии, а он половину выселить хочет.

Переверткин. У меня все, товарищ Главнокомандующий.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперативного управления ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 106–116. Подлинник

№ 298. Выступление начальника разведывательного управления 1-го Белорусского фронта генерал-майора Н. М. Трусова

Товарищи, значение и роль Берлинской операции невозможно переоценить ни с военной, ни с политической точки зрения. Берлинская операция 1-го Белорусского фронта, несомненно, войдет в историю оперативного искусства как одна из блестящих операций, проведенных в Великой Отечественной войне Красной Армией.

В Берлинской операции смело и искусно применены различные формы оперативного маневра (фронтальный удар, охват берлинской группировки, окружение и уничтожение вендиш-бухольской группировки, завершение разгрома противника в крупнейшем городе — в Берлине). В короткий срок, менее чем за два месяца, Берлинская операция тщательно была подготовлена, в ней искусно применены методы и формы боевых действий всех родов и служб обеспечения войск.

Эти искусно примененные формы оперативного маневра, тщательная организация операции, искусное применение форм и методов боевых действий всех родов и служб обеспечения войск, как известно, меньше чем через 3 недели от начала Берлинской операции привели к полному поражению Германии и к ее безоговорочной капитуляции.

Известно, что в Берлинской операции противник не смог преподнести ни командованию, ни войскам 1-го Белорусского фронта никаких сюрпризов и неожиданностей, несмотря на то, что верховное командование немцев понимало, что битва за Берлин будет решаться на Одере, и стягивало на это направление значительные силы. Немецкий фельдмаршал Кей-тель показал: «Ставке было ясно, что битва за Берлин будет решаться на Одере».

Наше командование также отлично понимало, что немцы готовятся к последнему генеральному сражению, что в битве за Берлин бои будут принимать ожесточенный характер. Поэтому начальник штаба, командующий войсками 1-го Белорусского фронта, Военный совет фронта в этой операции большое внимание уделили разведке противника, они лично тщательно не только изучали противника, но и помогали организовать разведку всех родов войск в интересах Берлинской операции.

Разведка в данной операции имела свои особенности, которых не было ни в одной из предыдущих операций 1-го Белорусского фронта. Этих особенностей несколько. Вот некоторые из них:

1) С момента выхода наших войск на р. Одер и захвата плацдарма на западном берегу до начала операции разведка располагала [временем] не более двух месяцев для освоения оперативной глубины противника и тщательного изучения его группировки и системы обороны.

2) В полосе фронтовой разведки был крупный город Берлин, который имел свой гарнизон и свою систему обороны, отличную от полевой обороны. Фронтовой разведке за этот же срок необходимо было освоить Берлин и его подземное хозяйство.

3) С перенесением линии фронта на меридиан р. Одер, Нейсе у противника сокращались внутренние коммуникации, густая дорожная и ж.-д. сеть создавали условия для маневра противника как по фронту, так и в глубине.

Все это требовало от разведки большого напряжения и глубоко продуманной организации, а также правильного использования всех видов разведки в интересах предстоящей операции.

Кроме того, в Берлинской операции противник пытался обмануть разведку, обмануть наше командование, заставить наше командование принять неправильное решение в выборе направления главного удара. Кроме этого, немецкое командование ставило себе целью скрыть истинное расположение своих резервов и с началом нашего наступления заставить авиацию и отдельные виды артиллерии бить по ложным целям, сохраняя тем самым резервы [550] для контрударов. Такое намерение противника подтверждается документами, захваченными войсками в ходе Берлинской операции.

Так, например, в приказе командующего 9-й армией генерала пехоты Буссе от 3.3.45 года сказано:

«Генштабом ОКХ (сухопутной армии) приказано провести дезинформацию с целью внушить противнику, что в полосе между р. Одер и Берлином имеются крупные соединения, являющиеся оперативным резервом…

Надлежит представить:

а) танковый корпус «Берлин» […],

б) танковый корпус «Бранденбург»,

в) разыграть прибытие вновь сформированной 10 тд пехотной дивизии,

г) начальнику военных сообщений армии с 4.3.45 г. увеличить ж.-д. перевозки из района г. Берлина на восток по сравнению с движением в западном направлении…»

Или, например, в приказе по 101-му армейскому корпусу от 4.3.45 года сказано:

«Необходимо иметь в виду, что в заблуждение должны быть введены как радиоразведка, так и агентурная разведка противника. Нужно применить радиосредства и макеты танков…»

Войска 1-го Белорусского фронта имели уже опыт распознавания обманных действий противника. Противник в Варшавско-Познаньской операции пытался нас обмануть, показывая сосредоточение танковых частей в районе Бялобжеги — перед магнушевским плацдармом и в районе Едлинск — перед пулавским плацдармом.

Поэтому в Берлинской операции разведка сравнительно легко и вовремя разгадала обманные действия противника, получив сообщение о наличии макетов танков у противника и проверив районы, постановки этих макетов. Войска 1-го Белорусского фронта даже не почувствовали напряжения в результате попыток противника обмануть наше командование. Эти попытки к обману противника, своевременное распознавание их помогли разведке оценить силы и возможности противника. Задуманные мероприятия противника обернулись против него.

Необходимо отметить особенность в постановке задач командования разведке. Эта особенность характеризует, насколько тщательно готовилась операция.

Командование фронтом потребовало от разведки:

(а) В главной оборонительной полосе противника

1) Знать точное построение боевых порядков противника до батальона включительно.

2) Знать точное расположение штабов, командных и наблюдательных пунктов батальонов и передовых артиллерийских пунктов.

3) Знать расположение всех артиллерийских и минометных батарей с точностью до 100 м.

4) Знать точное начертание траншей и отсечных позиций в главной полосе обороны.

(б) В глубине

5) Знать, где проходит и как оборудована вторая оборонительная полоса.

6) Знать, где проходят промежуточные рубежи, как оборудованы и какими силами они заняты.

7) Знать, как организовать оборону Берлина на внешних подступах и внутри города.

Кроме этого, по особому плану агентурной и спецразведкой требовалось установить резервы противника севернее Берлина, гарнизон Берлина, количество войск западнее и южнее Берлина.

Для выполнения этих задач разведорганы всех родов войск провели большую предварительную организационную работу; были доукомплектованы разведподразделения личным составом и оружием, проверена готовность этих органов к боевой работе, был создан резерв разведки во всех звеньях в 5-й, 3-й уд. армиях, 8-й гв. армии, 1-й и 2-й танковых армиях и в других армиях проведены были мероприятия, которые должны были обеспечить и, как в последующем практика показала, обеспечили непрерывность и глубину разведки. Так, например, в каждой дивизии были созданы радиофицированные разведывательные группы с хорошими радистами и с надежными радиосредствами. В стрелковых подразделениях до батальона включительно были подготовлены разведывательные группы силою до отделения; заранее были скомплектованы подвижные разведывательные партии (средства передвижения — машины; бронетранспортеры или танки). Эти подвижные разведывательные партии должны были вести разведку на флангах наступающих соединений и проникать в тыл противника. В органах разведки воздушной армии были организованы особые занятия с экипажами разведполков и разведэскадрилий, изучался и анализировался опыт воздушной разведки в прошлых операциях, с экипажами изучалась группировка наземных войск противника. Для разведки за каждым разведполком и разведывательной истребительной эскадрильей корпусов были на период разведки закреплены определенные полосы и районы разведки, а за экипажами — определенное направление и участки. Это мероприятие обеспечивало отличное знание района экипажами и улучшало качество разведки…

Результаты разведки в операции представлены на схеме обороны противника между Одером и Берлином, а также на карте группировки противника перед началом операции, в ходе операции 1-го Белорусского фронта.

О том, как справилась разведка с задачами, свидетельствуют успешные действия наших войск и темп проведения этой операции.

Несколько слов и о том, как выполняла разведка эти задачи и какой удельный вес занимали различные ее виды.

Основную тяжесть по изучению главной оборонительной полосы противника несла войсковая разведка, аэрофоторазведка, артиллерийская и инженерная разведка.

Существенную роль в изучении глубины обороны, в установлении промежуточных рубежей и организации обороны на внешних подступах к Берлину играли аэрофоторазведка и визуальная авиаразведка.

Особую роль при вскрытии боевых порядков противника в обороне, в установлении его группировки, его резервов играли радиоразведка и агентурная разведка.

Артиллерийская разведка играла основную роль в изучении огневой деятельности противника.

Можно сказать, что в Берлинской операции один вид разведки дополнял другой вид, ни один вид разведки не был без работы. Нельзя было полностью изучить противника, не использовав всех видов разведки на их полную мощность.

Так, например: для изучения обороны и вскрытия системы огня противника в подготовительный период и к началу операции было развернуто свыше 4600 наблюдательных пунктов всех видов, а на участках 3-й ударной, 5-й ударной и 8-й гв. армий на фронте 35 км было развернуто 2650 наблюдательных пунктов, что дает 76 наблюдательных пунктов на 1 км фронта, причем большинство наблюдательных пунктов было развернуто в непосредственной близости к противнику. На ударных направлениях этих же армий плотность наблюдательных пунктов всех видов к началу наступления, к началу операции была доведена до 131 наблюдательного пункта на 1 км фронта.

Особенно активно в операции работала войсковая разведка. Постоянная активность войсковой разведки, разведка по всему фронту не давали возможности противнику с уверенностью определить главное направление нашего удара и время перехода наших войск в наступление. Так, например, в подготовительный период было проведено 1888 разведывательных операций, из них: поисками — 1284, засадами — 507, действиями в тактической глубине — 88, боем — 109.

Активность разведки по армиям за этот же период времени:

В результате действий войсковой разведки было захвачено большое количество пленных и 2157 различных документов (солдатские книжки, частные распоряжения, письма и т. д.), что позволило хорошо изучить группировку противника в главной полосе обороны.

В изучении огневой деятельности противника, как уже сказано, артиллерийская разведка занимала доминирующую роль. Средствами АИР вскрывались артиллерийско-минометные средства противника, уточнялась система оборонительных сооружений, система всех огневых средств на переднем крае и в ближайшей глубине противника. Артразведка работала активно. В боевой работе было занято 16 разведывательных артиллерийских дивизионов, их них 13 действовало на направлении главного удара.

Авиационная разведка, как визуальная, так и аэрофоторазведка, в Берлинской операции велась активно; для того чтобы не дать противнику определить, какие районы больше всего интересуют наше командование, авиационная разведка проводилась по всему фронту. Несмотря на плохие метеоусловия в подготовительный период Берлинской операции, разведка сделала большое напряжение. В марте месяце было только 5 безоблачных дней, а в апреле до начала наступления — 4 безоблачных дня. В остальные дни подготовительного периода погода была неблагоприятная для разведки, облачность 9 — 10 баллов, высота 200–800 м, туманы, дымка, осадки. Все же на авиационную разведку в период с 20.3 по 16.4.45 было произведено 2588 самолето-вылетов (истребителями — 61 %, самолетами «Пе-2» — 13 %, штурмовиками — 14 %, самолетами По-2 — 12 %).

За этот же период времени было сфотографировано 155 250 кв. км и сделаны контактные отпечатки этих снимков. Для вскрытия системы обороны противника и его огневой системы главная полоса обороны противника фотографировалась 8 раз на глубину до 50 км. Вся площадь от переднего края до меридиана Берлина была сфотографирована два раза. В течение 13–15 апреля специально для танковых армий были сфотографированы полностью площади полос их наступления; отдешифрированные фотосхемы направлены в 1-ю и 2-ю танк, армии. Таким образом, перед вводом в прорыв танковые армии получили свежие данные об оборонительных сооружениях противника на всю глубину от линии фронта до пригородов Берлина.

Гор. Берлин был сфотографирован несколько раз, и сделаны были контактные отпечатки.

Таким образом, активная воздушная разведка, широкий размах фотографирования обороны цротивника создали условия для снабжения войск особыми схемами обороны и огневой системы противника на всю глубину.

Топоотдел штаба фронта своевременно сумел отдешифрировать указанное выше количество аэрофотографированной площади и отпечатать разведывательные схемы масштаба 1:50 000 для войск.

Следовательно, данные фоторазведки, дополненные и уточненные войсковой разведкой, артиллерийской разведкой, инженерной разведкой, были нанесены на карту масштаба 1:50000. Такие схемы посылались в войска неоднократно. Войскам видно было, как противник совершенствовал свою оборону и какое увеличение огневых средств происходило на тех или иных участках.

Разведывательными схемами войска фронта были снабжены в достаточном количестве. В каждую армию было направлено до 57 000 экз. этих схем. Следовательно, в Берлинской операции каждый командир роты, каждый командир взвода и командир батареи имели разведывательную схему своего направления.

Кроме того, разведотделы и топоотделы армий в свою очередь изготавливали на основе данных фронтовой аэрофоторазведки разведывательные схемы более мелкого масштаба. В некоторых армиях командному составу в роте и батальонах были розданы разведывательные схемы масштаба 1:25000.

Инженерная разведка в Берлинской операции велась 115 разведвзводами и 14 мотоинженерными разведротами. Разведка велась как наблюдением, так и активными методами. В период подготовки к началу операции было проведено до 400 инженерных исков, как самостоятельно, так и совместно с общевойсковой разведкой. В результате самолетных действий войсковой и инженерной разведки в тактической зоне обороны противника было выявлено: траншей и ходов сообщений свыше 500 км; проволочных препятствий около 100 км; артиллерийских позиций свыше 130 шт.; пулеметных площадок свыше 900 шт.; землянок, блиндажей и других укрытий свыше 350 шт.; ложных огневых позиций свыше 30, минных полей противника свыше 100.

Разведкой установлен характер и система минирования и намечены места для устройства 260 проходов для пехоты, танков и артиллерии. Инженерная разведка в этой операции помогала общевойсковой разведке правильно оценить оборону противника с точки зрения ее инженерного оборудования и способствовала принятию решений командирами всех степеней.

Эти мероприятия, несомненно, помогали войскам выполнить задачи при прорыве главной оборонительной полосы противника и при бое в глубине.

Кроме того, армиям, которые по решению командующего должны были окружать и завершать уничтожение противника в Берлине, были даны планы Берлина масштаба 1:25000 и 1:50000 с указанием объектов в городе и с обозначением разрушенных, полуразрушенных и поврежденных кварталов города. В дополнение к плану были даны командованию армий специальные схемы с указанием расположения наиболее важных коммунальных предприятий. Были даны схемы водоснабжения Берлина, указаны места расположения водопроводных станций и прохождение основной водопроводной сети. Были даны схемы снабжения электроэнергией Берлина, расположение электростанций и их значение для обороны г. Берлина.

Несомненно, эти мероприятия помогали войскам в боях за Берлин.

В Берлинской операции радиоразведка работала активно и с напряжением. Для изучения противника, противостоящего 1-му Белорусскому фронту, было развернуто три отдельных радиодивизиона ОСНАЗ, 16 маневренных групп и групп ближней разведки, один радиодивизион мешающего действия. Эти средства были распределены по армиям и по фронту таким образом, чтобы обеспечить наиболее точное пеленгование всех радиостанций противника в полосе фронта и на максимальную глубину; чтобы обеспечить полный перехват радиопереговоров противника во всех его радиосетях, чтобы сорвать противнику радиосвязь в сетях, влияющих на управление боем и оказывающих влияние на его исход.

Для лучшего использования данных радиоразведки армиям, действующим на главном направлении, были приданы: 8-й гв. армии — 545-й радиодивизион; 3-й уд. армии — 394-й радиодивизион. Несмотря на то, что до начала наступления наших войск противник связь по радио использовал ограниченно — его радиостанции работали только на поверку связи, все же к началу наступления радиоразведка сумела установить систему управления 9-й армии, ее связь со ставкой и с соседями, установить расположение армейских и корпусных штабов и значительного числа дивизионных штабов, и с начала наступления наших войск радиоразведка точно определяла места расположения штабов, рубежи отхода войск, прибытие новых частей, состояние войск, особенно при связи противника ультракоротковолновой аппаратурой. Открытые полукодированные и кодированные переговоры противника, полный перехват их помогали командованию определять моральное состояние, состояние с боеприпасами, время отхода, пути отхода, наличие растерянности в войсках, наличие связи у подчиненных частей и соединений 9-й армии и другие вопросы боевой деятельности войск противника.

Забивочный дивизион в Берлинской операции, особенно в процессе ее проведения, сыграл эффективную роль, он срывал радиосвязь окружен [ной] группировки 9-й армии в районе Вендиш-Бухольц со ставкой и с соседями. Командование окруженной группировки не знало положения на фронте, связь у окруженной группировки с подчиненными частями отсутствовала. Окруженная группировка Вендин-Бухольц металась в разных направлениях и не могла эффективно сопротивляться и вырываться из окружения.

В Берлинской операции противник изучался агентурной разведкой. Агентурная разведка фронта освоила глубину западнее меридиана Висмар, Штен-даль, Магдебург, Галле. К началу операции во фронтовой разведке имелось 29 резидентур (радиоточек). Со всеми этими агентурными резидентурами имелась радиосвязь. Наиболее плотно агентурной разведкой были охранены г. Берлин и предместья Берлина, и города, и узлы железных и шоссейных дорог на севере Берлина, западе Берлина и южнее Берлина. Такие города и узлы железных дорог, как Левенберг, Шенебек, Пренцлау, Критцзальд, Шеневейде, Витшток, Форстенберг, Ной-Рупин, Мекленбург, Страсбург, Штендаль, Цизар, Ютерборг, Пойштеглиц, контролировались агентурой с дублированием другими средствами. Кроме этого, в Берлинской операции работало много подвижных агентов, 21 подвижной агент разведывал тактическую глубину и фланги наступающих войск 1-го Белорусского фронта.

Вчера командующий 8-й гв. армией говорил, что агентурная разведка слабо вела разведку тактической полосы. Даю справку научной конференции о том, что агентурная разведка не ведет разведки тактической полосы.

(Голос из зала: «А глубинная разведка?»)

Глубинная разведка — это войсковая разведка, которую обязан вести каждый командир, организующий бой, иначе этот командир не будет иметь успеха.

По специальному указанию командования, в штабы дивизий, корпусов, армий, в штаб берлинского укрепленного района и в штабы секторов обороны Берлина посылались парламентеры, было послано 12 парламентеров с особыми заданиями. В процессе проведения Берлинской операции по указанию командования для разложения противостоящих войск и разъяснения им бесполезного сопротивления силами фронта было послано (не считая того количества, которое заслано было ПУ фронта) около 100 чел. солдат и офицеров, кроме этого, для той же цели как общевойсковые, так и танковые армии посылали немецких солдат и офицеров в части, которые пытались оказывать сопротивление нашим войскам.

В результате мероприятий по насаждению агентуры в тылу противника командование располагало данными о силе и группировке немецких войск в глубине и на флангах фронта.

Таким образом, в начале Берлинской операции всеми видами разведки была установлена группировка противника, его резервы и система обороны. Противник перед 1-м Белорусским фронтом в первой линии имел 16 дивизий, во второй линии — 7 дивизий. Кроме этого, в резерве имел группу «Штейнер», состоящую из трех дивизий, которые находились на доукомплектовании. Учитывались также отдельные батальоны и полки, а также фолькс-штурмовские формирования. Кроме этого, был определен гарнизон г. Берлина.

Характеристика обороны противника и ее инженерное оборудование показаны на схеме инженерных сооружений противника и подробно освещены в докладах генерал-полковника Малинина и генерал-полковника Прошлякова.

Здесь, на научной конференции, генерал-полковник Чуйков сказал, чт(ему, якобы, неизвестна была вторая оборонительная полоса. Следовательно необходимо участникам конференции напомнить, что сам генерал-полковник тов. Чуйков еще до начала операции планировал артиллерийскую подготовку по второй оборонительной полосе, т. е. по рубежу Зееловских высот. Об этом же он отдал приказ накануне операции. Выходит, что командующий 8-й гв. армии забыл о своих распоряжениях.

Командованию фронта и всем другим командным инстанциям до начала операции оборонительная система противника от р. Одер до Берлина была известна. Она состояла из двух оборонительных полос, двух промежуточных рубежей, тыловой оборонительной позиции. Кроме того, г. Берлин имел два внешних обвода и один внутренний обвод. Представленная здесь схема инженерного оборудования обороны противника была после боев проверена на местности, ничего нового мы не нашли, а подтвердили только то, что было известно до наступления.

Несмотря на полное представление о противнике и его силах, командование фронта в течение 14 и 15.4.45 года провело разведку боем на широком фронте перед самым началом операции. Разведка проводилась по соображениям оперативного характера. В директиве командующего на 14.4.45 г. было сказано:

«С целью уточнить систему и степень прочности обороны и систему всех видов огня главной оборонительной полосы противника провести разведку боем силою не менее по два батальона от армии…».

Разведка, организованная по указанию командующего фронтом армиями проводилась при поддержке мощного артиллерийского огня, минометов и огня РС, а также при поддержке авиации, ввела в заблуждение противника. Противник в начале нашей разведки принял ее за начало выступления и ввел до 80 % своей артиллерии в действие. Продолжение разведки боем 15 апреля вынудило противника ввести в бой вторые эшелоны дивизий. Эта разведка боем подтвердила наличие всех ранее учитываемых дивизий в первой линии.

Насколько энергично и активно велась разведка боем 14–15 апреля 1945 года видно из перехваченных радиограмм противника. Так, например: 14.4 полковая радиостанция передает вверх: «Держаться больше не могу, срочно прошу замены». Ответ ему: «Резервы в пути, с ними панцерфаусты, держитесь, держитесь».

Другая полковая станция 14.4: «На левом фланге атака противника. Наша пехота отходит. Что делать».

Третья полковая станция 14.4: «Русская пехота ворвалась в Альт-Тухебанц. Прошу помощь. Удержать натиск русских не могу».

15.4 на полковую станцию передано: «Муравьи фюрера № 1 прибыли в ваше распоряжение». Ответ: «Противник ведет огонь по нашему новому КП и штабу полка. Остановить противника не удается. У муравьев нет уже боеприпасов».

Приказ сверху: «Танки отвести, артиллерией и огнем пулеметов прикрыть отход пехоты Позиция № 3».

В результате разведки боем накануне Берлинской операции окончательно уточнена система всех видов огня противника, прочности его обороны, начертание переднего края и подтверждена группировка противника первой линии.

Кроме этого, разведка боем накануне операции ввела противника в заблуждение в отношении сроков нашего наступления. Для противника начавшееся 16.4.45 г. генеральное наступление было неожиданным.

Противник в ночь с 15 на 16.4 начал рокировку частей вдоль фронта. Например: он стал сменять 20 мд и тд «Мюнхеберг».

Командир 56 тк генерал артиллерии Вейдлинг показал:

«Однако то, что русские после действий своих разведотрядов 14.4 не начали наступление 15.4 ввело наше командование в заблуждение. Когда мой начальник штаба полковник фон Дуфвийг от моего имени высказал мнение начальнику штаба 11 тк СС, что нельзя накануне русского наступления менять 20 мд и тд «Мюнхеберг», начальник штаба 11 тк СС ответил: «Я командир корпуса, считаю — если русские сегодня не наступали, значит они предпримут наступление только через несколько дней. Такого же мнения придерживались и другие офицеры штаба и командование 9-й армии».

Кроме этого мероприятия, командованием фронта проведен ряд мероприятий, затруднивших противнику разгадать направление нашего удара, силу этого удара и время наступления. Мероприятия по обману противника проводились по особому плану. Этот план был полностью проведен в жизнь и противник на него реагировал. Так, например: шведское радио накануне нашего выступления передало, что наступление на Берлин будет осуществляться глубокими охватами Берлина с севера и юга, что в центре наступления на Берлин будут сковывающие действия. В подтверждение этого высказывания приводилось следующее соображение, что маршал Жуков координирует все три фронта, наступающие на Берлин: с севера наступают армии под командованием Рокоссовского, в центре наступают армии под командованием Соколовского и с юга наступают армии под командованием Конева. Это сообщение шведского корреспондента будет понятно, если известен план наших обманных действий противника.

Для сокрытия сосредоточения наших войск и выхода на передний край новых армий в директиве командующего указывалось: «Разведку осуществлять силами той армии, которая занимала этот участок до выхода новых армий (речь идет о выходе 3-й уд. и 47-й армий на участок 5-й ударной армии).

Совокупность мероприятий по обману противника, мероприятий, маскирующих сосредоточение наших войск, выход их на передний край, затруднили противнику определить начало наступления, силу нашего удара, направление нашего удара. Они способствовали успешному проведению Берлинской операции.

После прорыва главной оборонительной полосы и развития успеха в глубине разведка всех видов продолжала активно работать. Подвижные наблюдательные пункты способствовали выявлению целей и ведению прицельного огня. Моторизованные разведпартии проникали в тактическую глубину и разведывали организацию обороны противника на промежуточных рубежах и в опорных пунктах. Танковая разведка определяла систему противотанковой обороны, танковые препятствия и силу сопротивления узлов сопротивления опорных пунктов и промежуточных рубежей.

Авиационная разведка передавала разведывательные данные с борта самолета непосредственно в войска. Так, например, в течение первых трех дней операции противник ввел все 7 дивизий, числившихся нами во второй линии. Подвижными разведывательными партиями, подвижными наблюдательными пунктами, танковой разведкой эти семь дивизий своевременно были обнаружены и определены участки и полосы их действий.

В боях за г. Берлин метод ведения разведки был отличен от метода, применяемого в полевых условиях, так, например: развернутые наблюдательные пункты находились от противника на очень близком расстоянии, иногда не превышающем 10 м, сектора наблюдения давались очень узкие и конкретные объемы. В 5-й уд. армии в Берлине было развернуто 450 НП, в 8-й гв. армии — 350 НП, в 3-й уд. армии — 867 НП всех видов.

Действия разведчиков происходили как днем, так и ночью, широко использовались дворы и вспомогательные переулки. Применялся метод переодевания войсковых разведчиков в гражданскую одежду (3-я уд. армия), использовалось для проникновения в тыл к противнику метро, канализационная сеть, водосбросовые трубы.

В результате были уточнены оборона г. Берлина и состав его гарнизона.

К моменту окружения г. Берлина противник ввел в действие всю группу Штейнера, гитлерюгендские формирования, перебросил 3-ю морскую пехотную дивизию. Кроме этого, в полосу нашего фронта попали дивизии, отброшенные 1-м Украинским фронтом с юга (одна дивизия и шесть дивизионных групп).

Противник спешно формировал из разрозненных частей батальоны и дивизионные группы, пытаясь задержать продвижение наших войск.

Как оценивало немецкое командование положение на фронте и положение с Берлином к моменту окружения Берлина нашими войсками, видно из следующих показаний:

Генерал-полковник Йодль:

«Когда стало ясным окружение Берлина, фюрер 22.4 принял решение: осуществить деблокировку города силами 12-й армии генерала Венка, которая вела оборонительные бои против американских войск на Эльбе. Задача по координации действий 12-й армии с 9-й армией, которая вырывалась из окружения, была возложена лично на генерал-фельдмаршала Кейтеля».

Генерал-фельдмаршал Кейтель:

«23 апреля 1945 года я выехал из Берлина на фронт в штаб 12-й армии генерала Венка, имея задачу осуществить соединение 12-й и 9-й армий. Находясь вне Берлина, я поддерживал связь со Ставкой и получал через генерала Кребса (начальник генштаба сухопутных армий) неоднократные приказания и запросы Гитлера, требовавшие максимального ускорения действий 12-й и 9-й армий, немедленного перехода в контрнаступление».

Генерал артиллерии Вейдлинг — командующий обороной Берлина:

«25.4.45 года Гитлер во время моего разговора с ним в Имперской канцелярии заявил: положение должно улучшиться: с юго-запада к Берлину подойдет 12-я армия генерала Венка, которая совместно с 9-й армией нанесет удар по противнику. Этот удар последует по южному флангу наступающих на Берлин советских войск. С севера подойдут войска под командованием Штейнера. Эти удары должны изменить положение в нашу пользу. Для меня было ясно, что это несбыточные планы. 9-я армия вела тяжелые бои в окружении. Армия генерала Венка вела бои и к тому времени была обескровлена. Я также не верил в наличие войск у Штейнера».

Генерал-лейтенант войск СС Раттенгубер — начальник Управления имперской безопасности:

«Когда создалась непосредственная угроза окружения Берлина русскими войсками, фюрер возлагал исключительно большие надежды на армию Венка, которая должна была подойти с юго-запада и спасти Берлин».

«Описание событий в «Имперской канцелярии» (документ, составленный историками М. Хейм, Т. Ремниц, Ф. Вольф)

«После того как в имперской канцелярии уяснили себе безнадежное положение Берлина, был отдан приказ перебросить все оставшиеся на западе, юге и востоке войска для освобождения Берлина от блокады. Это, в первую очередь, относилось к 12-й армии, которой командовал генерал Венк. Эта армия вела бои с союзниками в районе Дессау. Генерал Венк в длинной телеграмме Йодлю [сообщал], что его войска сильно потрепаны, а их вооружение весьма недостаточно. Из этой телеграммы явствовало, что на быстрый подход и успешную деблокировку Берлина войсками 12-й армии рассчитывать не приходится. Венку было приказано каждый час докладывать о положении своих войск».

В заключение необходимо сказать, что из опыта работы разведки по обеспечению Берлинской операции следует: чтобы разведка справилась с обеспечением крупной фронтовой операции, необходимы следующие условия:

1. Организация разведки должна быть осуществлена, исходя из основной идеи этой операции, с обязательным использованием всех видов разведки.

2. Штатные разведывательные средства соединений и армий не могут справиться с задачей, необходимо их усиление за счет самих войск и резервов главного командования. Требуется усиление авиационной разведки, так как два полка, имеющиеся во фронте, не в состоянии обеспечить разведку днем и ночью на всю оперативную глубину по всему фронту. Разведывательные эскадрильи корпусов могут вести только тактическую разведку. Обязательно усиление средств радиоразведки и спецразведки.

3. Должна быть проведена тщательная и всесторонняя подготовка разведывательных подразделений и средств в подготовительный этап операции.

4. Максимум средств должен быть нацелен на разведку основного направления.

5. Штабы всех соединений и рода войск должны иметь резерв разведывательных средств в течение всего хода операции.

6. Забивочные радиосредства в Берлинской операции себя оправдали и помогли войскам в окружении и уничтожении противника в районе Вендищ-Бухольц.

Необходимо их (забивочные дивизионы) принять на вооружение разведки и совершенствовать технику забивки и аппаратуру.

7. Войсковая разведка в крупном городе (например, таком, как Берлин) совершенно отличается от разведки в полевых условиях. Необходимо производить в войсках специальный отбор разведчиков, прорабатывая с ними планировку и подземное хозяйство города.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Начальник отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805.Л. 181–204. Зав. копия.

№ 299. Из выступления заместителя начальника Санитарного управления Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-майора Плякина

Характерной особенностью Берлинской операции, способствовавшей медико-санитарному обеспечению войск, были: превосходство наших войск во всех отношениях над фашистскими войсками, а взятие Берлина предвещало полный разгром врага и полную нашу победу. Это давало право медико-санитарной службе разрешать стоящие задачи не только спокойно и уверенно, но и организовывать ее совершенно на иных принципах, а именно:

1. Приближать этапы лечебных учреждений медико-санитарной службы как можно ближе к действующим войскам. Даже в войсковом районе широко развертывать всестороннюю высококвалифицированную врачебную помощь.

2. Построить эшелонирование этапов медицинской службы так, чтобы как можно меньше было передвижений в период операции и развернуть коечную сеть настолько, насколько это вызывалось требованиями обстановки.

Армейский район

Фронтовой район [559]

Нас в эту операцию не лимитировали ни помещения, ни оснащение и мы не ощущали в каких-либо видах обеспечения особых затруднений.

3. Сократить эвакуацию раненых в тыл страны до возможного минимума, а потом почти полностью отказаться от таковой.

[…]

Укомплектованность войск кадрами медико-санитарной службы в среднем составляла 85–90 %, в госпитальной же базе фронта она едва достигала 65 % к штату, что при больших потерях создавало на некоторых направлениях в госпитальных базах фронта тяжелые условия в работе госпиталей.

[…]

Таким образом, к концу подготовительного периода после перебазирования армейских госпитальных баз и переброски в новые пункты госпиталей базы фронта коечная сеть армий и эвакопунктов фронта представлялась в следующем виде:

[…]

Как известно, санитарные потери являются частью (65–70 %) общих боевых потерь. При исчислении ожидаемых санитарных потерь мы руководствовались всегда опытом и реальной действительностью. Прежде чем исчислить санитарные потери… тщательно проанализировав общую оперативную обстановку, пришли к выводу, что при самых скромных подсчетах санитарные потери у нас выразятся не менее чем 100 000 человек. Приведенная таблица предполагаемых потерь (см. таблицу № 3){208} наглядно демонстрирует наши расчеты, где они указаны в 110000 человек. В действительности за Берлинскую операцию, включая и больных, мы получили 141 479 человек, из них 89 % непосредственно раненых в боях и 11 % больных. Как видите, и наши расчеты оказались значительно преуменьшенными. Если бы такой просчет был и в прошлые операции, мы бы оказались в невероятно тяжелых [560] условиях и своевременно оказать помощь раненым не смогли, но благодаря тому, что данная операция имела положительные особенности, о которых мы уже упоминали выше, и достаточную обеспеченность, мы справились с оказавшимся потоком раненых безболезненно.

[…]

Санитарные потери распределяются по армиям неравномерно. Наибольшие потери понесли: 47, 3-я ударная, 5-я ударная и 8-я гв. армии по вполне понятным причинам (основное направление удара, штурм Берлина и т. д.). Все санитарные потери выразились в 141 479 человек.

Анализируя санитарные потери в данную операцию, оказалось, что они распределились по своей локализации примерно так же, как и в прошлые операции, правда, с некоторым сдвигом в сторону ранений головы, груди и живота.

[…]

Все наши мероприятия в общей системе медико-санитарного обеспечения в данную операцию имели свои положительные результаты.

[…]

За операцию, т. е. с 15 апреля по 15 мая, возвращено в строй 30551 человек. По состоянию на 1 августа было возвращено в строй уже 102950 человек, что составляет 73 % к общему числу санитарных потерь. Так как раненые оставались еще на излечении и после 1 августа, то общий процент возврата в строй из числа раненых и больных на нашем фронте достигал до 80 %. Таким образом, опыт нашего фронта подтвердил, что при известной общеоперативной обстановке и организации медицинской помощи, возврат в строй можно довести из числа санитарных потерь до 80 %.

Смертность в эту операцию выше, чем в прошлые операции. Это кажущееся увеличение смертности зависит от того, что, как уже было сказано, мы от эвакуации раненых в тыл отказались. Следовательно, все раненые лечились у нас и те смертные случаи, которые раньше были за пределами фронта, в данную операцию оставались у нас. Трудно провести сравнение из нашего опыта, так как мы не имели подобного рода санитарно-тактической обстановки в прошлых операциях. Если мы сравним эти данные с данными царской армии в первую империалистическую войну 1914–1917 гг., то она у нас значительно ниже. Так, в царской армии % смертности среди только офицерского состава был равен 10. Можно не сомневаться, что среди рядового и сержантского состава он был гораздо большим. Несмотря на все условия в разбираемую нами операцию, все же, нам кажется, что смертность могла быть еще ниже.

В период проведения этой последней боевой операции по разгрому врага мы особенно важное значение уделили противоэпидемическим вопросам. Санитарная разведка следовала вместе с войсками, выявляя все эпидемические очаги, их изолируя, в последующем обрабатывая до полной ликвидации.

1. Всего за операцию охвачено санэпидразведкой 2146 населенных пунктов.

2. Обследовано 4119 колодцев, из них прохлорировано 2306, вода подвергалась лабораторному исследованию. Трофейные пищевые продукты также подвергались всестороннему исследованию.

3. Санитарная обработка войск проводилась непрерывно в течение всей операции. Малейшие передышки в межбоевые паузы, считаем, эффективно использовались для этой цели.

За время операции в среднем на 1 человека приходилось не менее двух помывок со сменой белья и дезинфекцией обмундирования. В результате, несмотря на боевые действия, вшивость не превышала 5 — 10 %.

[…]

Инфекционные заболевания среди войск встречались в единичных случаях и эпидсостояние войск фронта в течение операции расценивалось по сыпному тифу и дизентерии благополучным, по брюшному тифу неустойчивым. Других заболеваний не было. [561]

Остановимся очень кратко на дополнительной работе и трудностях, с которыми встречались мы в эту завершающую победоносную операцию:

а) в процессе разгрома врага на нашем попечении оставалось огромное количество раненых солдат и офицеров врага, как собранных в госпитали, так и брошенных на полях сражений и населенных пунктах:

б) огромное количество репатриируемого населения различных национальностей и из различных государств Европы, которое потребовало исключительной бдительности в санитарном отношении. История войн отмечает неоднократные случаи, когда среди беженцев, пленников (так называемого репатриируемого населения), как в массе людей, находящихся в определенных условиях, очень часто возникали различного рода острые и обособленные инфекционные заболевания: тифы, дизентерии, холера и даже чума. Население, находящееся в тесном контакте и собранное с различных географических климатических и эндемических районов, всегда представляет собой очаг указанных инфекций. Принимая во внимание наступление летнего периода времени, эта угроза в наших условиях была весьма реальной;

в) крупные промышленные центры: Берлин, Франкфурт и др. с оставшимся населением оказались с парализованным коммунальным хозяйством (водопровод, электростанции, канализация и проч., проч.), с дезорганизованным снабжением, с полным отсутствием организованного обеспечения медицинской помощью;

г) особого внимания потребовали к себе такого рода научно-исследовательские институты, как гигиены, микрологии, бактериологии и др., где живые культуры различных инфекционных заболеваний, как то: фильтрующихся вирусов, чумы и холеры, оказались доступными и могли быть легко распространены, вызывая эпидемию как среди населения, так и войск. Необходимо было своевременной разведкой обнаружить их местонахождение, изолировать, охранять, а живые культуры особо опасных инфекций уничтожать.

Все эти вопросы как в ходе медико-санитарного обеспечения, так и, особенно, после боевой операции потребовали от нас большого внимания, забот и нашей ответственности.

В итоге работы по затронутым вопросам, несмотря на большие трудности, нам удалось, чему вы являетесь свидетелями, справиться, как мне кажется, вполне удовлетворительно.

1. Никаких (острых, тем более особо опасных) инфекционных заболеваний мы в войсках не допустили.

2. К началу июня только по Берлину было восстановлено 94 больницы для взрослых, 6 больниц для детей, 12 родильных домов, 11 частных больниц, 14 амбулаторий, 8 садов, 2 яслей, одна молочная кухня, 10 станций скорой помощи, 179 аптек и т. д. Зарегистрировано и привлечено к работе тысячи врачей и десятки тысяч обслуживающего медицинского и санитарного состава.

3. Только по центру Берлина в порядке очистки в трудно доступных местах (метро, подвалы, развалины, река Шпрее и озера) силами и средствами медико-санитарной службы захоронено трупов немецких солдат и офицеров 5954, и из числа гражданского населения 324 трупа; трупов лошадей около 4000. Если учесть уже наступившее жаркое время года, с далеко зашедшим разложением трупов, то можно себе представить те трудности в уборке их, с которыми мы столкнулись в таком крупнейшем городе, как Берлин.

Выводы:

1. В Берлинскую операцию медико-санитарная служба фронта, благодаря особо благоприятной общеоперативной обстановке, смогла организовать помощь раненым, начиная с войскового района в самом широком масштабе.

2. Эвакуация раненых за пределы фронта в первую половину операции была сведена к минимуму и в последующем полностью прекращена. Лечение раненых проводилось на месте.

3. Эпидемическое благополучие войск несмотря на неблагоприятную окружающую обстановку (территория, масса репатриируемых, инфекционные заболевания среди местного населения) удалось сохранить и не допустить в войска каких бы то ни было эпидемических заболеваний.

4. Медико-санитарные мероприятия среди репатриируемого населения службой не планировались в тех объемах, с которыми пришлось встретиться. Необходимо в подобного рода операциях обязательно планировать мероприятия среди репатриируемого населения, так как в противном случае эти массы людей могут оказаться грозными очагами самых различных острых и особо опасных инфекционных заболеваний не только среди них, но и среди войск.

5. Медико-санитарная служба также не планировала в таких масштабах свою работу среди местного населения, и особенно в крупных промышленных центрах, по восстановлению лечебных, профилактических и санитарно-гигиенических лечебных учреждений.

Необходимо при подобного рода боевых операциях этот участок работы планировать, так как он занимает много внимания, рабочего времени и требует большого количества различного рода специалистов по различным областям здравоохранения и санитарно-гигиенического благоустройства.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 254–277. Зав. копия.

№ 300. Выступление начальника политического отдела 1-й гвардейской танковой армии генерал-майора А.Г. Журавлева

Товарищи!

Мне бы хотелось оттенить одну сторону, которая не совсем здесь была четко поставлена и в выступлениях и в самом докладе. Первый и основной вопрос, который мы всегда рассматриваем, это — какова же к началу операции была общеполитическая обстановка и понимание этой обстановки бойцами и офицерами. А общеполитическая обстановка к началу Берлинской операции создавала определенную остроту положения. Вы все помните хорошо, что к началу операции союзники начали свое продвижение, и в вопросе, кто первый войдет в Берлин, решался престиж нашей Красной Армии. Это, между прочим, очень крепко понимали все бойцы и офицеры и общее настроение перед началом операции бойцов и офицеров было — не дать войти в Берлин союзным войскам. Каждый боец правильно понимал, что, так как основную тяжесть войны — разгром фашистской Германии, выполнила Красная Армия, то делом чести и престижа нашей Красной Армии являлось не допустить, чтобы противник Берлин — политический центр фашистского логова отдал союзным войскам, а такая возможность, конечно, была. И вот эта политическая острота момента способствовала созданию исключительно большого наступательного порыва бойцов и офицеров наших частей. Этот наступательный порыв бойцов и офицеров, а также накопленный боевой опыт, который имели наши части в наступательных операциях, содействовали тому, что пробелы в организации боя, которые имелись, недоработки командиров, штабов и политработников сами бойцы и командиры мелких линейных подразделений умели исправлять непосредственно на поле боя, а сам бой решали в пользу Красной Армии.

Здесь даже на научной конференции отмечаются такие нездоровые разговоры, кому надеть шапку славы за общую проделанную всеми войсками [563] героическую операцию: в пехоте говорят, что танки плохо действовали или артиллерия, может быть, не совсем правильно взаимодействовала и, наоборот. Особенно много говорят, что авиация часто бомбила по своим. Конечно, если мы будем смотреть только на эти имевшие место отдельные эпизоды неправильных действий, то они найдутся за каждым родом войск, и за артиллеристами, и за авиацией, и за танкистами, и за пехотой. Мы же обязаны и должны рассматривать, как в результате общих усилий и взаимодействия всех родов войск было сломлено сопротивление упорно оборонявшегося противника. Характерно при этом отметить, что сами бойцы и офицеры линейных подразделений на поле боя — артиллеристы, танкисты и пехотинцы хорошо договаривались, как им лучше взаимодействовать и решить общий успех боя, а начиная со штабов дивизий, корпусов начинается дележка — кто же отличился. Мы решили, а вы не решили задачу и т. д. Я думаю, что будет правильно такой сделать вывод — успех каждого боя решался общими усилиями бойцов, офицеров линейных подразделений всех родов войск, которые с исключительным героизмом и в исключительном наступательном порыве дрались и успешно решали общую задачу. Не было такого положения, чтобы кого-то надо было подгонять или были бы такие отстающие подразделения, которые не хотели ворваться в Берлин и водрузить знамя победы над Берлином, такого положения совершенно не было.

Второй вопрос, который хотелось бы отметить, это — о службе регулирования. Поскольку участие моторов в войне будущего будет возрастать, то необходимо уделить больше внимания вопросу регулирования на дорогах, особенно регулированию движения потока транспорта и боевой техники за передовыми частями. Здесь уже отмечалось и в практике приходилось много наблюдать большие пробки, особенно в узких местах: на переправах через каналы или на реках, на узких улицах, перед завалами и баррикадами. В результате этих пробок мы несли лишние потери. Желательно, чтобы наши дорожные и инженерные части быстрее налаживали уличное движение, заранее намечали определенные маршруты для того, чтобы не было лишней нервозности и материальных потерь. Еще одно пожелание — мы изучаем такие операции, как Берлинская операция, причем, находимся недалеко от тех мест, где проводились бои. Желательно было бы, чтобы в период подготовки разбора этих операций, штабам и командирам соответствующих соединений выехать непосредственно на местность [посмотреть] и со стороны противника, какова была оборона и подступы, и со стороны наступающего, и тогда, может быть, некоторых недоразумений, которые здесь возникли, совершенно не было бы.

Следующий вопрос — это вопрос об участии крупных механизированных соединений в уличных городских боях. Здесь уже отмечали, что в настоящей Берлинской операции танковые части не вышли на оперативный простор, а вели бои в боевых порядках вместе с пехотой. В связи с этим некоторые из выступающих просто недооценивают и умаляют степень участия больших танковых соединений, как танковая армия. Со стороны некоторых командиров общевойсковых соединений отмечалось, что танки шли позади пехоты. Приведу просто коротенькую справку, которая доказывает, что танковые части, бойцы и офицеры-танкисты геройски решали общую задачу, поставленную командованием фронта, — быстрее сломить сопротивление противника.

Справка о потерях по 1 гв. ТА.

Мы имели безвозвратных потерь всей материальной части 45,3 % и, кроме того, боевые повреждения материальной части составили 47 %. Из них — 50 % всех потерь мы имели в самом Берлине, а 50 % имели потери в боях на подступах к Берлину. Спрашивается, что эти потери, почти достигающие 100 % всей материальной части армии, были бы возможны, если бы танковые части шли сзади стрелковых частей? Ничего подобного! Еще раз подчеркиваю: и танковые части, и артиллерийские части, пехота и инженерные части — все были одним целеустремлены — быстрее сломить сопротивление противника и, как здесь правильно отмечали, все стремились к центру Берлина — рейхстагу, чтобы водрузить знамя победы над рейхстагом. И вот, в этом общем наступательном порыве бойцов и офицеров линейных подразделений, которые умели на поле боя взаимодействовать, находить общий язык, решали иногда самостоятельно большие и сложные задачи, и была завоевана победа. В отношении партийно-политической работы, здесь в докладе, генерал-лейтенант товарищ Пронин правильно и глубоко отметил основные вопросы политического обеспечения, которые решили в своей работе партийные организации, как по доведению задачи до бойца, и в первую очередь, доведению содержания обращения Военного совета фронта — в ближайший срок овладеть Берлином. Затем политаппарат непосредственно на поле боя мобилизовал на выполнение боевой задачи и организовал оперативную информацию об успехах продвижения частей фронта, что имело большое воодушевляющее значение. Формы и методы доведения боевой задачи до бойца, обеспечения боевого приказа и постановки информации об обстановке на фронте у нас проводились аналогичные тем, какие приводил в своем докладе товарищ Пронин.

Текст выступления со стенограммой и звукозаписью сверен.

Нач. отдела по использованию опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 250–253. Подлинник.

№ 302. Выступление с заключительным словом генерала армии В. Д. Соколовского

Задача нашей конференции — собрать материал по организации и ведению Берлинской наступательной операции войск 1-го Белорусского фронта, учесть ее опыт и использовать для дальнейшей нашей учебы войск.

Над выполнением этой задачи еще до конференции на протяжении длительного времени работало большое количество людей. Сейчас в работе конференции принимали участие непосредственные участники и организаторы разгрома врага в Берлинской операции. Заслушанные на конференции очень хорошие доклады и выступления по докладам, а также представленные и просмотренные нами материалы позволяют нам сказать, что конференция поставленную перед ней задачу, несомненно, выполнила. В результате четырехдневной работы всех участников на конференции мы собрали исключительно богатый материал, который можно будет использовать для дальнейшей боевой подготовки войск, а также и для теоретических разработок как оперативных, так и тактических вопросов по организации и ведению фронтовой наступательной операции и общевойскового боя.

При этом следует отметить, что на предстоящих армейских научных конференциях необходимо разбирать, главным образом, тактические вопросы, действия различных родов войск армии. В самом деле, нельзя на армейских конференциях ставить тему — Берлинская наступательная операция такой-то армии, если эта армия наступала в полосе 8 — 10 км и находилась в общем оперативном построении фронта. Это может привести к ложным представлениям о современной наступательной операции. Правильнее будет сказать — действия такой-то армии в Берлинской наступательной операции в составе войск 1-го Белорусского фронта. Но и при этом следует учесть, что разбор действий одной армии не дает представления о современной наступательной операции — ее надо рассматривать в зоне всей фронтовой операции.

Разбирая особенности Берлинской операции, необходимо прежде всего учесть, что:

на долю 1-го Белорусского фронта выпала очень ответственная задача, поставленная Генералиссимусом товарищем Сталиным — овладеть столицей [565] Германии, городом Берлином, который являлся центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии;

Берлинская операция подготовлялась и проводилась в сложной ситуации, когда немцы на западе уже прекращали организованное сопротивление и войска союзников продвигались почти беспрепятственно, сдача городов происходила, как вы знаете, даже и по телефону. Вместе с тем, сила сопротивления немцев против войск Красной Армии увеличилась. Обстановка требовала на завершающем этапе войны нанести силами Красной Армии такой последний удар, который уверенно и в короткий срок дал бы нам желаемые результаты победного исхода войны. Я не буду пространно останавливаться на оценке общеполитической и общестратегической обстановки, которая сложилась к тому времени. Об этом достаточно ярко изложили в своем прекрасном докладе товарищ Телегин и в таком же докладе тов. Малинин. Я только должен сказать, что 1-му Белорусскому фронту нужно было спешить, спешить и спешить, но с умом, организованно.

Первой из числа особенностей в Берлинской операции является исключительная четкость замысла, которую требовала стратегическая цель операции — уничтожение крупной и решающей группировки противника, овладение городом Берлином и победоносное завершение войны.

Замысел гитлеровской ставки заключался в том, чтобы растянуть финальный этап уже проигранной войны. Противостоящий войскам 1 БФ противник в своей оборонительной Берлинской операции хотел дать решительное сражение на рубеже р. Одер, нанести нам значительные потери и в дальнейшем упорной защитой своей столицы затянуть борьбу за овладение нами Берлином, т. е. найти к концу проигранной войны более или менее благоприятный для гитлеровской Германии политический выход.

Для выполнения своего замысла немцы создали высокую оперативную плотность на рубеже р. Одер на направлении, прикрывающем Берлин с востока. Так, например, против плацдарма зап. Кюстрин противник имел одну дивизию на 4,8 км и 50 арт. стволов и 12 танков и СУ — на 1 км фронта. Как видите, плотность очень большая. Большую часть своих резервов немцы сосредоточили в глубине тактической зоны обороны. Всю 60-километровую полосу местности между Одером и Берлином немцы превратили в сплошную оборонительную систему, состоявшую из нескольких, заблаговременно подготовленных оборонительных рубежей с большим количеством подготовленных к обороне населенных пунктов в районе Большого Берлина, который был превращен в укрепленный район.

Замыслу противника был противопоставлен замысел Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Советского Союза т. Сталина и командующего войсками 1-го Белорусского фронта Маршала Советского Союза товарища Жукова. Цель этого замысла в Берлинской наступательной операции 1-го Белорусского фронта состояла в том, чтобы нанести противнику удар на р. Одер такой силы, который не дал бы ему возможности затянуть борьбу за Берлин.

Для этого было необходимо:

Первое: создать решительное превосходство над противником в силах и средствах на кратчайшем направлении, прикрывающем Берлин с востока, то есть, на направлении Кюстрин — Берлин.

Второе: уверенно раздробить оборону противника, для чего прорыв организовать на широком фронте и одновременно с нескольких направлений.

Третье: операцию провести в возможно быстром темпе, для чего подвижные танковые соединения использовать для совершения оперативного маневра — выхода к окраинам Берлина с тем, чтобы быстрее завязать бои в городе. Однако местность в полосе наступления фронта исключительно благоприятствовала противнику и затрудняла маневр, особенно подвижной группе войск. Поэтому не исключена была возможность действий подвижных танковых соединений в тесном тактическом взаимодействии с пехотой и артиллерией общевойсковых эшелонов, чтобы увеличить мощь и пробивную силу их и этим повысить темп наступления, если обстановка в ходе операции этого потребует. [566] Это и Ставкой и командованием фронта предвиделось заблаговременно. Разберем отдельно эти три элемента замысла.

1. Кратчайшим направлением являлось направление Кюстрин — Берлин. Сосредоточить превосходящие силы и средства возможно было только с плацдарма западнее Кюстрин, для чего, в первую очередь, необходимо было провести частную операцию по объединению и расширению плацдарма на р. Одер зап. Кюстрин. Однако плацдарм имел все же очень ограниченную территорию для сосредоточения на нем большого количества войск и техники. Поэтому для подготовки наступления с плацдарма необходимо было:

провести трудоемкие работы по инженерному оборудованию плацдарма, чтобы увеличить его емкость;

сосредоточить войска на плацдарме скрытно и в последний период подготовки операции, для чего перегруппировку провести в короткий срок;

обманными мероприятиями дезориентировать противника в силе удара, наносимого с плацдарма.

Как Вы видите, требовалось большое искусство в организации наступления с ограниченного по территории плацдарма, чтобы не дать возможности противнику определить силу наносимого с плацдарма удара.

2. Фронтальный удар как форма наступления обычно применяется с целью рассечения фронта противника и последовательного окружения и уничтожения его группировки. В данном случае фронтальный удар, в первую очередь, преследовал цель дробления сосредоточенных на кратчайшем направлении Кюстрин — Берлин сил и средств противника. Прорыв производился на широком фронте и на трех направлениях. Ширина прорыва равнялась 44,3 км, что составляло больше, чем 1/4 протяжения всей линии фронта войск 1-го Белорусского фронта. В то время как, например, в Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции ширина фронта прорыва составляла 1/7 часть протяжения всей линии фронта. Прорыв на широком фронте, производимый в трех направлениях, исключал возможность контрманевра сил и средств, сосредоточенных противником для прикрытия берлинского направления с востока. Противник не мог ослабить фланги своей берлинской группировки с севера или с юга (противостоявшие правому и левому крылу войск фронта), так как это облегчило бы нам возможность развить наступление на вспомогательных направлениях севернее или южнее Берлина и совершить охват Берлина с флангов. В то же время противник не мог усилить свои фланги за счет центра, т. к. этим бы облегчалось успешное развитие наступления на направлении Кюстрин — Берлин, где расстояние было самым наименьшим.

Таким образом, фронтальный удар на общем широком фронте с трех направлений сковывал сосредоточенную для прикрытия берлинского направления с востока группировку противника, дробил боевые порядки противника на отдельные, разобщенные между собой участки, нарушал взаимодействие и связь их, то есть преследовал цель сломить сопротивление противника в полосе прорыва на первом этапе операции.

Как видите, замысел операции 1-го Белорусского фронта, избирая формой наступления фронтальный удар, исходил из конкретных условий обстановки.

3. Операцию необходимо было провести в быстром темпе. При планировании операции, с одной стороны, учитывался предыдущий опыт войск фронта, с другой стороны, взвешивались все данные, могущие повлиять на темп наступления.

Опыт двух больших предыдущих операций фронта (Бобруйской и Варшавско-Лодзинско-Познаньской) свидетельствовал, что средний темп наступления на первом этапе, намечаемый по плану, всегда оказывался ниже фактически осуществляемого темпа наступления. Так, средний темп первого этапа Бобруйской операции планировался 8–9 км в сутки, а фактически достиг 20–25 км в сутки. Средний темп первого этапа в Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции планировался 15–16 км в сутки, а фактически первый этап был проведен с темпом 24–30 км в сутки. Таким образом, [567] в этих двух операциях фактический темп наступления на первом этапе прорыва обороны противника равнялся в среднем 22–27 километров в сутки и от этого высокого темпа зависел дальнейший успех развития операции.

В Берлинской операции были налицо такие же важнейшие факторы, обеспечивающие высокий темп наступления, как и в Варшавско-Лодзинско-Познаньской и Бобруйской операциях, а именно: состав и характер сил и средств фронта (наличие подвижных войск) и материальное обеспечение. Однако не было главного условия — возможности осуществлять в полной мере оперативное и тактическое взаимодействие войск в ходе операции, так как местность и характер обороны противника не обеспечивали этого. Планом Берлинской операции предусматривался средний темп наступления 11–14 км в сутки и, как показала действительность, это темп, предусмотренный планом, оказался выше фактического темпа, несмотря на все поправки, сделанные на особенность обороны противника и характер местности.

На ускорение темпа наступления, особенно в оперативной глубине, большое влияние должны были оказать действия подвижных войск. Планом предусматривалось ввести для развития успеха подвижные войска в первый день операции и уже на второй день операции они должны были достигнуть окрестностей Берлина и завязать бои в городе. В то же время выход к пригородам Берлина общевойсковых эшелонов планировался лишь на четвертый день операции, то есть планом операции предусматривалось самостоятельное действие танковых армий в оперативной глубине противника для создания благоприятных условий в борьбе за Берлин. Но, как вы знаете, сложившаяся обстановка не позволяла нам это сделать. Характер развития наступления на первом этапе операции потребовал изменить метод наступления.

Опыт предыдущих операций показывает, что первый этап операции характерен взломом тактической обороны противника, после чего вводятся подвижные соединения для оперативного развития прорыва и действий в глубине. Обычно маневренные и оперативные наступательные действия в оперативной глубине противника предусматривают борьбу с его подходящими резервами, причем, действия войск, как наступающих, так и обороняющихся, разворачиваются на относительно большом пространстве, позволяющем проводить маневр.

Первый этап Берлинской операции развивался иначе, и войскам фронта, действующим на направлении главного удара, приходилось одновременно прорывать тактическую зону обороны и перемалывать оперативные резервы противника. Для того чтобы уяснить это, напомню вам развитие операции на первом этапе.

К началу операции противник имел 7 резервных дивизий, которые были сосредоточены на удалении от первой линии войск в пределах 10–45 км. Эти резервы подпирали первую линию обороны и предназначались для ее усиления, помимо того, что сама главная оборонительная полоса, как вы знаете, была довольно плотно насыщена войсками и техническими средствами.

16.4.45 г. в первой полосе обороны, в районе Гузов, противник ввел одну танковую дивизию «Мюнхеберг» с целью удержать на этом направлении рубеж второй оборонительной полосы, проходившей по Зееловским высотам. 17.4.45 г. сила нашего удара на главном направлении поставила в критическое положение соединения 9-й армии противника, оборонявшиеся на рубеже Зееловских высот. Противник стремился не допустить прорыва второй оборонительной полосы и задержать наши войска на выгодном для себя оборонительном рубеже Зееловских высот. Для этого немцы бросают в бой 17.4.45 г., т. е. на второй день операции, еще 4 свои резервные дивизии:

25 мд, в район Врицен, против правого крыла войск 47-й армии;

1-ую учебную атд, в районе Мендорф, против правого крыла войск 3-й ударной армии;

18 мд, в районе Фермерсдорф против левого крыла войск 5-й уд. армии, мд «Курмарк», в районе Лидмихебс, в стык 8-й гв. армии и 69-й армии.

Выгодно ли было в этой обстановке придерживаться принятого плана операции, когда условий для ввода танковых армий создано не было, а противник вместо ослабления продолжал усиливать силу сопротивления. Командующий фронтом маршал Жуков думал, что нет (мое мнение — такое же). Он принял решение ввести 1-ю и 2-ю танковые армии.

Был ли в этом риск, не рано ли ввели в бой танковые армии? Такие сомнения здесь, как Вы помните, высказывались. Я считаю, что те товарищи, которые так думают, были не правы. Риска здесь не было. Глубина операции (100–110 км) и сложившаяся обстановка в борьбе за вторую полосу обороны противника позволила нам предусмотреть дальнейший ход развития операции и более четко спланировать использование сил и средств фронта. Нужно было сохранить инициативу и быстро прорваться к Берлину, не рискуя остаться без резерва. Задерживаться с вводом танковых армий нельзя было. Это было бы неверно. Неверно потому, что мы здесь неоправданно должны были рисковать своей пехотой, вынудили бы армии израсходовать свои резервы и вести затяжное медленное наступление, которое могло бы привести к потере инициативы, темпа и привести к выталкиванию противника вместо его дробления и уничтожения. Этим самым противнику создавались бы благоприятные условия для организации планомерной, последовательной обороны с нарастающей плотностью на рубежах, которых, как вы видите, было подготовлено очень много. Иными словами, мы дали бы противнику козырь в руки для ведения затяжных оборонительных боев и позволили бы ему выиграть время для усиления обороны собственно Берлина.

Товарищ Чуйков считает, что решение на ввод танковых армий до преодоления второй полосы обороны было неправильным. Но ведь, кроме второй полосы, противник еще имел целую систему оборонительных полос включительно до Берлина. В этих условиях рассчитывать на создание благоприятных условий для ввода в прорыв танковых армий не приходилось. Необходимо было усилить удар общевойсковых армий ударом танковых армий, то есть нанести такой мощный удар, чтобы не допустить каких бы то ни было пауз в начале операции. Момент ввода в сражение танковых армий вполне отвечал обстановке. Сила нашего удара вынудила противника ускорить ввод своих резервов и по существу ослабить оборону Берлина. Мы же, введя танковые армии, сохранили в общевойсковых армиях резервы — целые корпуса для борьбы за Берлин в уличных боях и тем самым выиграли темп и стремительность маневра для окружения берлинской группировки противника и захвата самого Берлина.

Кроме того, в сложившейся обстановке ввод в сражение танковых армий ускорил разгром противника на Зееловских высотах. Правда, танковые армии в начале действовали не всем составом. В 12 гв. тк и в 11 тк в боях 16.4 участвовало не более одной бригады.

Я уверенно говорю об этом потому, что лично вынужден был выехать туда 16 числа и видел, что тов. Рослому с большими усилиями удалось заставить танковые части вступить в бой. И как вы знаете Зееловские высоты севернее Зеелова были ночью взяты. Без этого нажима, т. е. без ввода танковых войск в первый день операции, мы бы имели неприятное положение и в смысле потери времени, и в смысле людских потерь в боях за овладение зеелов-ским рубежом. Благодаря вводу в бой 9 тк 2 ТА, нам удалось относительно быстро форсировать Гогенцоллерн-канал — очень сильный водный рубеж. Этот широкий канал (15–20 метров) является продолжение р. Альт-Одер на юг. При форсировании этого канала танки помогли пехоте огнем с места; если бы не было этой лавины танков, которые, буквально выстроившись на вост. берегу этого канала, мощным огнем своих орудий помогали нашей пехоте, а позднее и артиллерии, то операция на этом участке фронта могла бы принять затяжной характер.

В течение 18 и 19.4.45 г., на третий и четвертый день операции, когда наши войска подошли к армейской тыловой оборонительной полосе, немцы предприняли последнюю попытку задержать наступление и ввели в бой последние резервы: 11 мд СС, в районе Претцель против войск 3-й и 5-й ударных армий и 23 мд СС, в районе Мюнхеберг против войск 8-й гв. армии.

Таким образом, все свои резервы противник израсходовал в течение первых четырех дней операции в основном в боях за главную полосу обороны, затем за вторую полосу и частично за тыловую полосу обороны 9-й армии.

Второй особенностью Берлинской операции следует считать искусные маневренные действия войск.

В данном случае в Берлинской операции следует отметить фланговый маневр, имевший целью быстро окружить Берлин, выполненный правым крылом войск фронта, вначале войсками 2 гв. ТА, 3 уд. Айв последующем войсками 47 А. Основная роль в осуществлении этого маневра принадлежит 2 гв. ТА. Я считаю так не потому, что шел со 2 ТА в этот период, а потому, что это действительно соответствует обстановке. Именно 2 гв. ТА своим быстрым броском на Бернау и на Науен создала благоприятную обстановку для наступления 3-й уд. и 47-й армий. Этим я не хочу сказать, что 3-я уд. армия, как тут кто-то выражался, маршировала где-то в тылу. Я только хочу сказать, что лавина танков 2 гв. ТА быстро двигалась вперед, смяла все перед собой, и пехота, используя успех танкистов, сумела не отставать от танков, наступая буквально бегом. Это я лично наблюдал.

Характерными являются бои в районе Претцель. Здесь вводились последние резервы противника и его оборонительные рубежи были наиболее сильно укреплены. Благодаря тому, что целая танковая армия плюс 9-й танковый корпус действовали в полосе 3-й уд. армии (а также и танки НПП), противнику был нанесен сокрушительный удар, несмотря ни на сильную оборону, ни на ввод последних, очень сильных резервов. Брошенные сюда эсэсовские части противника были смяты и противник вынужден был откатиться в течение одной ночи. По сути дела, уже к рассвету наши войска преодолели огромное пространство, продвигаясь буквально на плечах у противника.

Благодаря фланговому маневру правого крыла фронта, удачным действиям 2 гв. ТА и 7-го кавалерийского корпуса — 22.4.45 г., войска 47-й армии, выйдя на меридиан Берлина, форсировали Гогенцоллерн-канал, крупную водную преграду, прикрывавшую Берлинский укрепленный район с северо-запада. К этому времени 2 гв. ТА (двумя корпусами 1 мк и 12 тк) и 3 уд. А главными силами втянулись в уличные бои в северных районах города Берлина.

Я должен здесь остановиться и подчеркнуть следующее: директива командующего фронтом Маршала Советского Союза Жукова к моменту выхода на рубеж Бернау требовала от войск стремительного ночного броска с тем, чтобы как можно быстрее ворваться в Берлин. Мы с командующим 2 гв. ТА маршалом т. Богдановым получили эту директиву, когда уже было темно. Несмотря на незначительное время, оставшееся на подготовку войск к действиям, удалось в течение 2-х часов сорганизовать крупные передовые отряды — усиленные бригады от каждого танкового корпуса, которые и рванулись ночью на Берлин. Если бы этого командующий фронтом не предусмотрел и если бы этого командующий армией, выполняя директиву командующего фронтом, не сделал бы, я глубоко уверен, что и 2 гв. ТА и 3 уд. А задержались бы наверняка на внешнем обводе берлинского УР и вынуждены были бы подтягивать силы и готовиться к серьезному наступлению. Нам это было тем более невыгодно, что местность в районе Берлина затрудняла действия наступающих войск, как вы знаете, там везде проходят «так называемые, берлинские огороды — поля орошения». Все нечистоты Берлина идут на орошение этих полей и действовать здесь пехоте и танкам просто невозможно: все вязнет в эту жижу, в эту грязь. И только большой ночной бросок прямо по дорогам — «нахальный» бросок решил вопрос. Передовые отряды ночью с ходу ворвались в пригороды Берлина. Таким образом, избежали «удовольствия» по-серьезному драться и готовить операцию за внешний обвод Берлина.

Я подробно остановился на 2 гв. ТА, но то же самое сделали и все другие армии. Удар 2 гв. ТА только совместно с ударами 5 уд. А, 8 гв. А, 1 гв. [570] ТА с востока и юго-востока смог нарушить систему обороны противника в городе.

3-я уд. армия по плану операции должна была нанести удар на Шпандау, с целью окружить Берлин с северо-запада. Втянувшись в затяжные уличные бои в северной части Берлина, 3-я уд. армия уже не могла выполнять эту ранее поставленную ей задачу. Командующий фронтом с 22.4.45 г. выполнение задачи по окружению Берлина возложил на 47-ю армию, которая должна была выбросить в юго-западном направлении сильный передовой отряд — одну усиленную сбр и одну усиленную тбр из 9-го гв. танкового корпуса. 23.4.45 г. успех 47-й армии явно определился и ее соединения продвинулись до 20 км. Командующий войсками фронта приказал командующему 47-й армией всеми силами наступать в юго-западном направлении, овладеть Потсдамом и соединиться с войсками 3 гв. ТА 1-го Украинского фронта. В результате стремительного удара войск 47-й армии совместно с 9 гв. тк 2 гв. ТА, в течение 24 и 25.4.45 г. полностью было завершено окружение Берлина и войска 47-й армии в районе Кетцен, Потсдам соединились с войсками 3 гв. ТА и частью сил 4 гв. ТА 1-го Украинского фронта.

Решение командующего фронтом использовать 47-ю армию для окружения Берлина было основано на тщательном анализе оперативной обстановки, сложившейся на втором этапе Берлинской операции. Западнее Берлина противник не имел к этому времени оперативных резервов. Привлечение к обороне 12-й армии генерала Венка, которая оборонялась против союзников по р. Эльба, исключалось, так как армия Венка представляла собой остатки разбитых соединений, которые были частично пленены союзниками, а частично «сковывались» ими в боях. Поэтому командующий фронтом изменил задачу 47-й армии и, взамен продолжения наступления войск 47-й армии, с целью выхода на рубеж р. Эльба, — поставил 47-й армии задачу на окружение Берлина.

Ход боевых действий подтвердил правильность этого решения. Войска 47-й армии, выйдя на западный берег реки Хафель и заняв оборону на рубеже Шпандау, Потсдам фронтом на восток и юго-восток, пресекли попытку Берлинского гарнизона прорваться в зап. направлении и создали условия, при которых берлинский гарнизон был обречен на уничтожение или сдачу в плен.

Заслуживает также внимание и маневр левого крыла войск фронта.

С выходом войск 1-го Украинского фронта в район юго-зап. Люббен и вост. Лукенвальде создавались благоприятные условия для окружения франкфуртско-губенской группировки противника. Командующий фронтом 23.4.45 г. приказал 69-й и 33-й армиям, 2-му гв. кавалерийскому корпусу совершить окружение франкфуртско-губенской группировки во взаимодействии правого крыла 1-го Украинского фронта и, главное, не допустить прорыва этой группировки войск в северо-западном направлении к Берлину. Так как сил и средств левого крыла фронта — 69-й и 33-й армий — было мало для того, чтобы выполнить эту задачу, и 69-я армия, развернувшись фронтом на юг, сильно растянула свои боевые порядки и не могла сомкнуть свой правый фланг с частями 3 гв. ТА (1 УФ), решением командующего фронтом был введен резерв фронта — 3-я армия под командованием генерал-полковника т. Горбатова и этим успешно решилась задача по окружению франкфуртской группировки противника. 25.4.45 г. в р-не Вендиш, Бухгольц были окружены и частично уничтожены, а большей частью пленены, более 74 000 солдат и офицеров, частично уничтожены и захвачены: 1900 орудий и минометов и до 100 танков.

Решение использовать резерв, 3-ю армию для окружения франкфуртско-губенской группировки командующий фронтом принял, исходя из следующей оценки обстановки: 3-я армия сначала должна была быть использована для нанесения удара по Берлину с юго-востока. Этим самым усиливался удар по Берлину и, следовательно, обеспечивались успех и стремительность операции. Но в сложившейся к исходу 22.4.45 г. обстановке такое использование 3 уд. А уже было явно нецелесообразно. Командующий фронтом, усматривая [571] опасность возможного отхода и соединения франкфуртско-губенской группировки противника с гарнизоном Берлина, принял именно такое решение. Если бы это не было сделано, то само собой разумеется, гарнизон Берлина, усиленный регулярными войсками, да еще крепостным франкфуртским управлением УР, имеющим опыт борьбы за населенные пункты, мог бы значительно продлить сопротивление, и следовательно, замедлил бы развитие операции и овладение Берлином. Поэтому командующий фронтом весь свой оперативный резерв — 3-ю армию использовал для окружения франкфуртско-губенской группировки противника и для последующего ее уничтожения.

Маневр в ходе боев за Берлин. Ведя уличные бои в Берлине соединения 3 уд., 5 уд., 8-й гв. армий, 1-й и 2-й гв. танковых армий осуществляли маневр, с целью расчленения общей обороны противника на ряд изолированных друг от друга участков. Армии овладевали отдельными районами города, расчленяя целые части Берлина. Так, войсками 5 уд. А была форсирована р. Шпрее и часть сил 5 уд. А развила наступление вдоль обоих берегов реки по направлению к центру города. Основные силы 3 уд. А сосредоточились на правом фланге (в полосе 79 ск) и усилили свои удары, соединив их с ударами войск 2 гв. ТА. В результате встречными ударами с севера и юга, во взаимодействии с 3 гв. ТА 1 УФ, а также с 8 гв. А и 1 гв. ТА оборона Берлина к 30.4.45 г. была расколота на две изолированные части, благодаря чему оказалась нарушенной вся система обороны центральной части города и это ускорило борьбу за Берлин в предельно короткий срок (для такого крупного города) — всего 10 суток. Можно уверенно сказать, что если бы командующий фронтом не решился на ввод такого крупного количества войск в Берлин, то борьба за Берлин затянулась бы, по-видимому, на очень длительный срок.

Таким образом, в Берлинской наступательной операции, глубина которой являлась не характерной для наступательной фронтовой операции, а особенности пересеченной местности в полосе действий войск не благоприятствовали маневру, маневр все же явился одним из важнейших условий в достижении успеха.

Хочу остановить ваше внимание на некоторых замечаниях по выступлениям отдельных участников конференции. Большинство выступавших товарищей правдиво докладывали о боевой деятельности войск в операции. Однако отдельные товарищи, стремясь показать успешные действия своих частей и соединений, пытались упрекнуть основных докладчиков в некоторой придирчивости и отсутствии объективности. Отдельные товарищи, с этой же целью, пытались свои неудачи на том или ином этапе операции переложить на другие рода войск. Такое «пикирование» одного рода войск с другим неполезно и прибегать к нему не следует.

Генерал-лейтенант Белецкий недостаточно точно изложил воздушную обстановку, указав, что в конце операции активность авиации противника увеличилась. Это недостаточно точно. К этому времени основная масса самолетов противника была уничтожена и потому активность авиации сильно снизилась, а затем и совершенно прекратилась.

Некоторые из выступавших товарищей говорили, что указанные в докладе цифры о захваченных и уничтоженных танках, орудиях, самолетах противника не соответствуют действительности. Сомнение законное (об этом говорил уже т. Телегин). Но, ведь потери противника были выведены по донесениям военных советов армий. Следует учитывать также, что в число уничтоженного и захваченного включено не только то, что было в войсках противника, но и то, что было захвачено в большом количестве на многочисленных заводах и аэродромах, где находились исправные и ремонтируемые орудия, танки и самолеты противника.

Некоторые считают неправильным использование прожекторов в ночной атаке. Я не согласен с теми товарищами, которые отнеслись к этому мероприятию пренебрежительно. Опыт показывает обратное — ночная атака и подсвечивание прожекторов дали, безусловно, положительные результаты. Я не могу согласиться с генералом Бахметьевым, что можно определенное [572] средство применить только один раз. Это, конечно, неправильно. Вопрос заключается во внезапности применения того или иного средства. Одно и то же средство может быть применено не один раз, а много раз. Весь вопрос только в вариантах его тактического использования и во внезапности его применения.

Много говорилось на конференции об использовании танковых армий для боев в крупном городе. Очень трудно дать по этому поводу какой-либо рецепт. Это прежде всего будет зависеть от обстановки. Может быть, придется при самостоятельных действиях танковых армий, если не удастся захватить город с ходу, придавать каждой армии стрелковый корпус, но ведь, кроме пехоты, для боев в городе нужна и артиллерия крупного калибра. Если обстановка не позволит придать танковой армии ни того, ни другого, то в этом случае, чтобы не терять времени на перегруппировку сил и средств усиления, может быть, придется отдельные танковые корпуса придавать общевойсковым армиям. Ясно одно, что использовать танковые армии для самостоятельных действий в затяжных уличных боях невыгодно. Берлин, конечно, исключение. Вы сами понимаете. Мы должны были покончить возможно быстрее с Берлином, должны были не пожалеть любых сил и средств, чтобы добиться захвата Берлина.

У некоторых товарищей были сомнения, что к началу наступательных действий мы не знали ничего о наличии второй позиции и резервах противника. Это неверно. Может быть, мы не имели достаточных данных о системе огня противника, т. е. не на все 100 % вскрыли места пулеметов, орудий ПТО, минометов и артиллерийских батарей. Это, конечно, недостаток, главным образом, войсковой разведки.

Генерал-полковник товарищ Чуйков рекомендовал в своем выступлении сокращать артподготовку до 15 минут путем создания высокой артиллерийской плотности и привлечения двух-трех бригад М-31. Едва ли будет возможно маневрировать системами М-31 в районе столь густых боевых порядков пехоты, танков и артиллерии в исходном для наступления положении. Части М-31 так же, как и вообще артиллерия, заблаговременно будут выводиться и ставиться на огневые позиции. Маневр этими системами, я считаю, будет исключен в первый период операции. Кроме того, следует учесть, что за 15 минут трудно подавить артиллерию противника. Опыт наступления немцев на Курской дуге весьма показателен в этом отношении. Тогда 1 БФ имел сильную артиллерию, и немцы ее во время короткой артподготовки не подавили и успехов в наступлении не имели. Так что с предложением о 15-минутной артподготовке, как правило, следует воздержаться. Я говорю, «как правило», исключение может быть. Обстановка может быть такая, что 15 мин и даже 10 минут будет достаточно.

Генерал-лейтенант Букштынович неправильно называл действия батальонов 14–15.4.45 г. «особыми эшелонами». Это были не «особые эшелоны», это была разведка, выполнявшая свои разведывательные задачи, но разведка очень сильная — крупными силами. Действиями этих батальонов достигалось не только выполнение разведывательных задач, но и удалось ввести противника в заблуждение относительно времени генеральной атаки, как это и было отмечено в докладе.

Генерал-полковник товарищ Катуков, выступая здесь, излил свои обиды на корреспондентов-писателей и на представителей ГШ КА за то, что они мало написали о действиях танкистов в Берлинской операции. Вам, т. Катуков, и вашим танкистам надо самим писать об этом. Кто же за вас писать будет? ГШ КА же не командовал 1 гв. ТА, Вы же командовали. Может быть, товарищ Катуков частично и прав, но ведь рассмотрение этих вопросов не является задачей конференции, так что, я думаю, претензия тов. Катукова на данной конференции неосновательна.

Генерал-лейтенант товарищ Веденеев также выразил обиды на замечания основного докладчика — генерал-полковника т. Малинина о действиях танковых войск в период ввода в бой. Действия танковых корпусов в этот период организованностью не отличались, а поэтому и замечание было совершенно правильным. Я это сам испытал, когда 16 и 17.4.45 г. возился не только с командирами корпусов, но и с командирами бригад — чуть дело не дошло до серьезных вещей.

О непрерывности действий говорили генералы товарищи Кузнецов, Кущев и Переверткин. В этой операции необходимость непрерывных, круглосуточных действий диктовалась условиями обстановки. Тут уже говорил тов. Телегин, что это не новое дело, что мы этим делом занимались и в других операциях. Это, конечно, правильно. В данных условиях обстановка диктовала необходимость применения этих мероприятий, т. к. противник во всей полосе от рубежа р. Одер до Берлина имел глубокую многополосную оборону. Кроме плотных боевых порядков в полосе обороны противник имел на берлинском направлении сильные резервы. В этих условиях при борьбе за одну оборонительную полосу важно было не дать противнику успевать отходить и организовывать оборону на новых рубежах и с этой целью нужно было непрерывно воздействовать на противника авиацией, артиллерией, пехотой и танками. Учитывая все это, следует сказать, что в Берлинской операции обстановка более чем когда-либо требовала непрерывных действий.

Генерал-полковник Чуйков и генерал-лейтенант Рослый говорили о том, какая артиллерия нужна в боях за крупный город. В боях за Берлин принимало участие огромное количество людей и техники. В городе дрались три общевойсковые и две танковые армии, два отдельных танковых корпуса и громадное количество средств усиления. Кроме того, в юго-зап. части города вели бои войска 1-го Украинского фронта. Сплошные развалины кварталов и баррикады на улицах крайне стесняли действия войск. Уже первые бои в Берлине показали необходимость привлечения тяжелой артиллерии, артиллерии большой и особой мощности. Однако нагромождение техники часто не позволяло вывести необходимые тяжелые калибры на огневые позиции. Понадобилось отдать специальное распоряжение о выводе из боевых порядков войск ненужной для боя артиллерии малого калибра, в том числе и 76-мм орудия.

Из этого опыта использования артиллерии в уличных боях города Берлина следует, что тяжелая артиллерия, артиллерия большой и особой мощности совершенно необходима в боях за город. Сплошь и рядом наступление войск задерживалось огнем противника из приспособленных к обороне прочных баррикад и зданий. Орудия легких калибров разбить эти опорные пункты не могли. Движение войск возобновлялось только после того, как артиллерия большой и особой мощности разрушала эти баррикады и здания. Отсюда совершенно ясно, что всю артиллерию легких калибров не следует тянуть с боевыми порядками и в город нужно брать лишь необходимое количество этих калибров и этим избегать загромождения техникой района боевых действий войск.

Многие товарищи говорили о том, что наша авиация в этой операции часто бомбила наши войска. Удары авиации по своим войскам имели место в результате того, что наземные войска плохо себя обозначали, а летчики плохо ориентировались. Отсюда совершенно необходимо сейчас, в мирное время, в порядке боевой подготовки тщательнее отрабатывать вопросы взаимодействия авиации с наземными войсками.

О штурмовых отрядах и группах. Некоторые товарищи в своих выступлениях предлагали отказаться от термина «штурмовая группа», «штурмовой отряд». Другие, не возражая против этих терминов, рекомендовали различный состав этих групп и отрядов. Должен сказать, что создание и действия штурмовых отрядов и групп не следует рассматривать как шаблон, не следует искать в этом вопросе рецепта, годного на все случаи боевой обстановки. В боях за крупнейший город мира Берлин принимали участие полки, дивизии, корпуса, армии. Нельзя представлять себе дело таким образом, что бои ведут только эти выделенные группы и отряды, а главные силы стоят и ничего не делают. Наоборот, и полки, и дивизии, и корпуса, и армии ведут бои всеми силами, сохраняя свою штатную организацию, но в то же время выделяют для действий в определенных направлениях штурмовые группы или штурмовые отряды. Когда это происходит? Я, например, знаю действия штурмовых групп по опыту 5-й ударной армии, в войсках которой я провел, собственно, почти все время боев в Берлине. Например, главные силы полка, наступая, встретили особо сильный опорный пункт противника. Для овладения этим опорным пунктом не требуются силы всего полка; в то же время продолжение наступления всем полком может привести к большим потерям от огня из этого опорного пункта противника. В данном случае целесообразно было выделить штурмовую группу для захвата опорного пункта противника, после чего вновь продолжать наступление всеми силами полка. Таким образом, получается, что наступают роты, батальоны и полки в своей штатной организации, а на ряду с этим выделяются особые штурмовые группы и отряды для выполнения особых частных задач.

Берлинская операция подвела итог 4-летней борьбы с фашистской Германией. Здесь последний раз столкнулись наша советская сталинская стратегия с авантюристической гитлеровской стратегией. Уместно поэтому сравнить две битвы за столицы — за Москву и за Берлин.

В ноябре 1941 г. враг стоял у ворот Москвы. Гитлер уже назначил «парад победителей» в Москве. Москву уже было видно противнику в бинокль. Фашистские войска готовились к нанесению «последнего удара и считали, что со взятием Москвы Советский Союз вынужден будет безоговорочно сдаться на милость «победителям».

В апреле 1945 г. войска Красной Армии занимали позиции на рубеже р. Одер, имея плацдармы на западном берегу реки. Берлина в бинокль не было видно, но войска 1-го Белорусского фронта готовились к нанесению последнего удара. Верховный Главнокомандующий Красной Армии знал, а вместе с ним знала вся Красная Армия и весь Советский Союз, что с падением Берлина враг будет окончательно разбит и безоговорочно капитулирует.

Замысел фашистского гитлеровского командования в битве за Москву заключался в нанесении двух сильных глубоких ударов на флангах в обход Москвы с целью двухстороннего оперативного охвата и окружения Москвы. Этот план игнорировал силу, противостоящую немцам, — группировку войск Красной Армии Западного фронта, и в то же время шаблонный план войны и «двойных клещей» был ясен для Верховного Главнокомандования Красной Армии.

Замысел наступления на Берлин выделялся своей четкостью и устремленностью и реальной оценкой обстановки и сил противника. Тут не было шаблона, как Вы видите. Враг был лишен свободы маневра; его резервы были скованы и его силы были рассредоточены на широком фронте около 275 км, считая протяжение фронта от Балтийского моря до района Шведт, где действовали войска 2-го Белорусского фронта, а также фронт, занимаемый войсками 1-го Украинского фронта.

Для наступления на Москву немецкое командование использовало основные свои лучшие силы, в том числе более 2/з танковых сил.

Для наступления на Берлин Верховный Главнокомандующий Генералиссимус тов. Сталин только 1-му Белорусскому фронту дал девять армий общевойсковых, две танковые армии, одну воздушную армию, два кав. корпуса — всего было свыше 700 000 чел., свыше 3000 самолетов, свыше 3000 танков и СУ и около 17 000 орудий.

В обоих случаях обе стороны создали на подступах к своим столицам глубоко эшелонированную, сильную укрепленную оборону. В обеих битвах была высока степень напряженности боевых действий и крайняя решимость обеих сторон.

Защищая свою Родину, столицу Москву, каждый боец Красной Армии знал, что ведет справедливую освободительную войну за свободу и независимость своего Отечества. Эта возвышенная цель войны вдохновляла Красную Армию на подвиги и рождала тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей Родины. В сражении за Берлин немцы дрались с отчаянием смертников, продолжающих вести грабительскую, захватническую войну против свободы, против демократии — войну империалистическую. [575] И когда отступать было уже некуда, стали сдаваться тысячами в плен, так как моральное состояние войск в самый решающий момент не может поддерживаться целями ограбления и угнетения других народов.

Немецкое наступление на Москву окончилось позорным поражением противника.

Наша битва за Берлин вошла в историю войн как одна из самых ярких страниц побед Красной Армии.

Битва за Берлин — это финальное сражение Отечественной войны, и поэтому в этой последней операции с такой яркостью сказалась вся сила единого и целеустремленного руководства великого тов. Сталина.

Безукоризненное четкое взаимодействие фронтов осуществлялось благодаря его искусному руководству. Четкая целеустремленность, выбор направления главного удара, распределение сил и средств, правильный анализ замысла врага, применение различных оперативных форм, даже такая мелочь, как установление разграничительной линии между войсками 1-го Белорусского фронта и 1-го Украинского фронта, в начале операции только до Люббена, а в дальнейшем — до Берлина. Это гениальное предвидение возможности развития Берлинской операции привело к разгрому последнего очага вооруженного сопротивления и капитуляции фашистских вооруженных сил гитлеровской Германии.

Текст стенограммы со звукозаписью сверен.

Начальник отдела использования опыта войны

оперуправления штаба ГСОВ в Германии полковник Утин

ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 805. Л. 366–393. Подлинник.

II. Материалы конференции высшего командного состава Центральной группы войск по обсуждению опыта участия войск 1-го Украинского фронта в берлинской операции

(Февраль 1946 г.)

№ 303. Из доклада начальника штаба Центральной группы войск генерал-полковника Г. К. Маландина

Вступление

1. Берлинская операция Красной Армии по существу является завершающим этапом Великой Отечественной войны и поэтому представляет особый интерес и историческую ценность.

2. Эта операция интересна также своим оперативно-тактическим содержанием. Она дает ряд чрезвычайно поучительных примеров:

стратегического и оперативного взаимодействия крупных вооруженных сил;

организации прорыва укрепленных полос противника с преодолением водных преград, методов и способов оперативного окружения и перерастания его в тактическое окружение;

организации и тактики борьбы в крупных населенных пунктах;

действий с перевернутым фронтом одновременной борьбы на широком фронте и большой глубине;

искусных рокировок в ходе операции.

Общестратегическая и оперативная обстановка перед Берлинской операцией.

1. В результате зимней кампании 1945 года Красная Армия овладела значительной территорией Германии и вышла на рр. Одер и Нейсе. На юге бои шли на территории Австрии и Югославии.

2. Войска союзников, воспользовавшись переброской значительных немецких сил с Западного на Восточный фронт, в марте 1945 года перешли в наступление, форсировали р. Рейн, прорвали «линию Зигфрида» и, не встречая серьезного сопротивления, продвигались к Берлину икр. Эльба.

3. Если перед фронтом союзников немецкое командование не стремилось оказать серьезного сопротивления, то перед фронтом Красной Армии оно принимало все меры к тому, чтобы удержать линию фронта на рр. Одер и Нейсе и не допустить Красную Армию в глубь Германии и особенно к Берлину.

Из 179 пехотных и кавалерийских и 39 танковых и моторизованных дивизий немецкой армии — 137 дивизий находились перед Красной Армией (в том числе пехотных — 104, кавалерийских — 1, танковых — 24 и моторизованных — 8). Кроме того, лихорадочно создавались резервы путем восстановления ранее разбитых дивизий и фольксштурма.

4. На Берлинском направлении были подготовлены сильные оборонительные рубежи по рр. Одер, Нейсе и Шпрее; кроме того, непосредственно Берлин прикрывался тремя оборонительными обводами с водной преградой — канал Тельтов.

5. В этой обстановке было необходимо для завершения войны взять Берлин и взять его раньше, чем это успеют сделать союзники, чтобы создать для нашей Родины наиболее выгодную политическую послевоенную ситуацию.

Выполнение этой важнейшей и почетной задачи Ставка Верховного Главнокомандования возложила на войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

Обстановка на 1-м Украинском фронте на 1 апреля 1945 г.

1. К 1 апреля 1945 года войска 1-го Украинского фронта состояли из восьми общевойсковых армий, всего 69 сд, двух танковых армий, одной воздушной армии, трех танковых и одного механизированного корпусов, одного кавалерийского корпуса, семи артиллерийских дивизий прорыва, одиннадцати иптабр, десяти отдельных танковых полков, двадцати двух самоходных артполков и десяти инженерно-саперных бригад.

[…}

Назначенные в состав фронта 28 и 31 А запаздывали прибытием к началу операции.

2. Войскам фронта противостояли 4-я танковая и 17-я армии немцев, входившие в группу войск «Митте».

Эти армии имели:

пд — 25

тд — 6

мд — 2

пбр — 1

отп — 1

отбр — 2

саперных бригад — 2

зенитных дивизий — 2

до 1200 минометов, 2500 орудий, около 540 танков и СУ, более 1000 самолетов, до 100 отдельных полков, групп и батальонов, что в целом еще давало до 17 пд (с учетом отд. полков, боевых групп, батальонов, всего до 55 дивизий).

Таким образом, общее соотношение сил на 1-м Украинском фронте выражалось: против наших 69 сд, 10 танковых и мехкорпусов (2000 танков), одного кк, 7500 орудий, 6000 минометов противник имел 28–30 пд, 8 танк, и мд, 2500 орудий, до 1200 минометов и около 600 танков.

К этому надо учесть, что части противника были значительно пополнены [577] и в расчет соотношения сил не вошли фольксштурм и войска, непосредственно оборонявшие Берлин.

3. Группировка противника к началу операции показана на карте № 2-а.

Противник, подготавливаясь к наступлению К А, создавал резервы: в районе Герлиц сильную танковую группировку путем переброски из района Берлина 10 тд СС, из Троппау — тд «Охрана фюрера» и из Нейсе — тд «Герман Геринг» и на линии Шпрее — 21 до 20 тд.

4. Театр военных действий в полосе войск 1 уф имел следующие характерные особенности:

а) наличие столицы Германии — Берлина;

б) обилие лесных массивов;

в) наличие таких водных рубежей, как реки Нейсе, Шпрее, Эльба и канал Тельтов;

г) густая сеть населенных пунктов с каменными постройками;

д) развитая сеть шоссейных и железных дорог, при наличии мелиоративных и гидротехнических сооружений. Все это в целом создавало выгодные условия для обороны и трудности для наступления.

Задача 1-го Украинского фронта и решение комфронта.

Для разгрома основных сил противника и овладения столицей Германии — Берлином, — по директиве Ставки Верховного Главнокомандования, 1-й Белорусский фронт должен был нанести удар с р. Одер на Берлин с востока и северо-востока.

Войска 1 УФ имели задачу нанести удар в двух направлениях:

а) основной — из района Трибель в общем направлении на Шпремберг, Бельциг;

б) вспомогательный — для обеспечения главной группировки, из района зап. Кольфурт в общем направлении Бауцен, Дрезден с целью разгромить группировку противника в районе Коттбус и южнее Берлина и на 12-й день операции выйти на рубеж Беелитц, Виттенберг и далее по р. Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг.

На основе тщательного изучения задачи обстановки, маршал Советского Союза тов. Конев правильно определил, что выполнение этой задачи требует не допустить отхода основных сил противника к Берлину, чтобы создать выгодные условия для захвата Берлина, что решение задачи требует тесного взаимодействия с войсками 1-го Белорусского фронта и высоких темпов наступления для упреждения союзников.

Выполнение этих требований достигалось:

а) окружением и уничтожением коттбусско-берлинской группировки противника к востоку от Берлина;

б) рассечением всего стратегического фронта противника путем соединения с войсками союзников, тем самым достигалась изоляция Берлина от всех южных группировок противника;

в) тщательно организованным прорывом и в последующем быстрыми и смелыми действиями, особенно подвижных войск;

г) необходимостью содействовать 1-му Белорусскому фронту частью сил по овладению Берлином.

С выполнением задачи Ставки создавались благоприятные условия для последующих действий по освобождению Чехословакии и ее столицы — Праги.

Решение комфронта.

Маршал решил, не ожидая прибытия 28 и 31 А, сосредоточить основные силы на ударном направлении, прикрыв весь остальной фронт жесткой обороной незначительных сил.

Прорвав оборону противника на фронте 35–40 км и развивая успех подвижными войсками, на пятый день операции выйти в тыл коттбусско-берлинской группировки противника, изолировать ее от Берлина и, частью сил ворвавшись в Берлин, соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта.

Для выполнения этого замысла привлечь пять общевойсковых армий, две [578] танковые армии, воздушную армию, три танковые, один механизированный и один кавлерийский корпус и основную массу артиллерии.

Главный удар из района Трибель нанести на фронте 24 км (иск.) Форст-Мускау в общем направлении Шпремберг, Бельциг тремя общевойсковыми армиями — 3 гв., 13 и 5 гв. (27 сд), двумя танковыми армиями — 3 гв. и 4 гв., 25 и 4 тк.

Вспомогательный удар нанести из района зап. Кольфурт на фронте 12 км Ротенбург (иск.), Пенцих в общем направлении Бауцен, Дрезден — смежными флангами 2-й Польской и 52-й армий (5 сд), с развитием их успеха 1-м польским танковым, 7 гв. механизированным и 1 гв. кавалерийским корпусами. Остальной фронт до 350 км оборонять силами 26 сд 6-й армии (семь сд) блокировать окруженную группировку противника в Бреслау.

Армиям придать:

3 гв. А — 25 тк, три инженерных и два понтонных батальона, 5 гв. А — гв. тк, четыре инженерных и два понт. батальона, 52 А — 7 мк, три инженерных и один понтонный батальон, 2 ПА — 1 польский тк, два инженерных и один понт. батальон, 13 А — три инженерных и один понтонный батальон.

Ударным группировкам поставить задачу:

прорвать оборону противника на всю ее тактическую глубину и к исходу первого дня операции выйти на линию:

в полосе главной группировки Древиц, Вейсвассер;

в полосе вспомогательной группировки — Ротенбург, Ниски, Лангенау;

вводом подвижных войск в первый день операции, завершить прорыв обороны противника и, развивая наступление, не дать ему возможности занять подготовленный рубеж по р. Шпрее. В дальнейшем, энергично действуя подвижными войсками, дезорганизовать противника и ворваться в Берлин с юга, где соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта, замкнув кольцо окружения коттбусс-берлинской группировки противника.

7. Боевой порядок предусмотреть:

а) во фронтовом резерве иметь подходящие 28 и 31 А, сосредоточив их к 26.4 в районах: 28 А — Тушенталь, Карлсвильден, Нойвальден; 31 А — в Вальдехаус, Вальтередорф, Зильтер;

б) в 13 и 5 гв. А иметь по одному ск во втором эшелоне, все остальные армии иметь в одном эшелоне. При организации прорыва выделить сильные группы танков НПП из расчета не менее 10 единиц на 1 километр фронта.

Форсирование р. Нейсе и прорыв главной оборонительной полосы противника.

1. 16 апреля 1945 года началось генеральное наступление войск 1-го Украинского фронта.

Этому наступлению предшествовали в ночь с 15 на 16 апреля, действия разведотрядов каждой дивизии первого эшелона с задачей: обеспечить плацдарм на западном берегу реки Нейсе и окончательно доразведать оборонительную систему противника.

В результате действий этих отрядов было захвачено пять плацдармов в полосах 13, 5 гв. и 2-й польской армий. Данные о группировке противника полностью подтвердились.

2. В 6.15 16.4 началась артподготовка. Ее своеобразие заключалось в том, что она как бы делилась на две части: на артподготовку форсирования р. Нейсе и на артподготовку по прорыву обороны противника на всю ее тактическую глубину. Наличие у противника перед передним краем водной преграды потребовало иного построения графика артнаступления, чем, например, в Сандомирской операции. (Организацию артнаступления и группировку артиллерии подробно доложит генерал-полковник Варенцов.)

С последними залпами огневого налета артподготовки была поднята дымовая завеса на широком фронте продолжительностью в один час.

Артиллерия переключилась на сопровождение по форсированию реки.

3. В 6.55 под прикрытием артиллерийского огня, дымов и массированных ударов авиации войска ударной группы фронта начали форсирование р. Нейсе. Организация форсирования была такова:

головной эшелон — одна рота от каждого штурмового батальона — форсировал реку на лодках ЛДП. Тяжелая матчасть этих рот переправлялась на паромах из двух лодок А-3…

Под прикрытием этих рот были быстро наведены: для пехоты штурмовые мостики, для тяжелой матчасти — паромы, для танков НПП оборудованы специальные переправы; в некоторых случаях танки форсировали реку вброд. Весь процесс переправы атакующих войск 1-го эшелона был рассчитан и выполнен в течение 60 минут.

4. После форсирования реки первым эшелоном началась вторая часть артиллерийской подготовки на всю тактическую глубину обороны противника. В процессе этой артподготовки пехота выдвигалась на исходные рубежи атаки.

5. Перешедшие в атаку войска ударной группы фронта прорвали главную полосу обороны противника на участке Форст, Мускау протяжением 24 км и на левом крыле на участке Ротенбург, Пенцих протяжением 12 км.

С целью быстрого завершения прорыва, комфронтом ввел передовые танковые бригады 3 и 4 гв. ТА в первый день боя:

в полосе 3-й гв. армии — 25 тк и 52 тбр 6 гв. тк 3 гв., ТА;

в полосе 13-й армии — две бригады 10 гв. тк 4 гв. ТА и 56 тбр 7 гв. тк 3 гв. ТА;

в полосе 5-й гв. армии — 4 гв. тк;

в полосе 2-й польской армии — 16 отбр.

6. Преодолевая яростное сопротивление противника, ударные группы фронта за первый день боя углубились в оборону противника от 8 до 12 км. К исходу 16.4 положение войск фронта было следующим:

правое крыло — Форст, Зиммерсдорф, Гросс-Кельциг, Деберн, Мускау, Кеула, Загар;

левое крыло — Ротенбург, Горка, Моккенхайн, Гросс-Крауша, Подель, Пенцих, Лангенау.

Артиллерия сопровождения неотступно следовала в боевых порядках пехоты, артиллерия поддержки переходила на ОП на западном берегу р. Нейсе.

Подвижные войска:

25 тк в боевых порядках пехоты вел бой южнее Форст;

3 гв. ТА — двумя бригадами вела бой в боевых порядках 3 гв. и 13-й армий; 6 и 7 гв. тк — сосредоточились севернее и южнее Преше; 9 мк — переправлялся через р. Нейсе в районе Клеин-Бадемейзель;

4 гв. ТА — двумя бригадами вела бой в боевых порядках 13-й армии, 6 гв. мк сосредоточился северо-западнее Кебельн и 5 гв. мк переправлялся в районе Мускау;

4 гв. так — в боевых порядках 5-й гв. армии, вел бой в районе Тешернитц;

1 тк — был сосредоточен в районе леса юго-восточнее Геге;

7 гв. мк выходил к переправам в районе Енкендорф;

1 кк был готов для ввода в прорыв юж. Бихайн.

Авиация обеспечивала успех методом сосредоточенных ударов с непрерывным эшелонированием. Основные усилия авиации были сосредоточены в полосах 3-й гв. и 5-й гв. армий.

7. В этот день оперативные резервы противника еще не были введены в бой, но подтягивались в районы восточнее р. Шпрее с тем, чтобы с утра 17.4 ударами по всему фронту или восстановить положение или вывести разбитые части на подготовленный рубеж р. Шпрее для организации нового сопротивления. […]

В течение дня было отбито до 12 контратак, но уже в первой же половине дня был установлен отход противника за р. Шпрее на заранее подготовленный рубеж.

8. Исходя из сложившейся обстановки и учитывая, что 1-й Белорусский фронт в первые дни имел ограниченный успех, командующий войсками фронта отдал приказ: [580]

«Стремительно развивать наступление и сходу, на плечах противника ночью 17.4.45 форсировать р. Шпрее, не дав противнику закрепиться на рубеже р. Шпрее».

Одновременно маршал, используя достигнутые успехи, приказал развивать успех: 3 ТА в направлении Фетшау, Барут Тельтов, юж. окраина Берлина с задачами — 21.4 ворваться в Берлин и 4 ТА — в направлении Калау, Дукенвальде и 21.4 овладеть Потсдамом. Эти подвижные силы фронта поворачивались к северу с конкретной задачей действий на Берлин и в тыл противостоящей 1-му Бел. фронту группировки противника.

[…]

Окружение и уничтожение коттбус-берлинской группировки противника.

1. В то время как велись бои по уничтожению шпрембергской группировки противника и отражались атаки противника на левом крыле, главные силы фронта и особенно подвижные войска энергично продвигались вперед к Берлину и 22.4 вышли на рубеж:

3 гв. А — Гросс-Гастрозе, Хорно, Фетшау.

13-я армия — Хейнсдорф, Верхау и вела бои за Виртенберг.

3 гв. ТА ворвалась на южную окраину Берлина и вела бои за Ланквиц и Тельтов.

4 гв. ТА — Морпесисмоле, Альтеслагерь.

23-я армия, наступая на 3 гв. А, головной 61 сд уже втянулась в бой за Ланквиц, остальные силы армии на автомашинах спешили к Берлину.

2. К этому же времени войска 1-го Белорусского фронта вышли на рубеж Шипдов, сев. окр. Берлина — Кагель, Аренсдорф Форстенберг и далее по восточному берегу р. Нейсе.

3. Коттбус-берлинская группировка противника 9-й и 4-й танковых армий, в составе двенадцати пд, двух тд, двух мд, восьми бригад, двух-трех-пяти отдельных артполков и до шестидесяти батальонов, в общем до 150 000 бойцов и 2000 орудий, а продолжала бои в районе Коттбус, потеряв понимание оперативной обстановки вследствие исключительно энергичных действий наших войск.

4. Таким образом, создались условия для полного окружения коттбус-берлинской группировки противника. Для осуществления этого маршал Конев правильно определил, что противник, когда опомнится, будет искать выход в западном направлении, чтобы прорваться к Берлину или на Эльбу, и решил создать надежные преграды этой попытке противника и, не допустив выхода, уничтожить ее совместно с частями 1-го Белорусского фронта в лесах сев. — зап. Коттбус.

5. Для осуществления этого маршал приказал:

3 гв. А дивизиями первого эшелона наступать с юга и с запада в направлении Монхегоф. Дивизиям второго эшелона (149 и 253) занять оборону на рубеже Терпт, Торнов.

28 А тремя дивизиями второго эшелона (96, 50 и 54) занять оборону Дорнсвальде, Роделанд, Яхцен-брюк. 55 сд быть в Цоссен.

13 А 395 сд занять оборону Гольсен, Барут, 117 гв. сд вост. Луккенваль-де и 280 сд быть в Ютербог.

Остальным силам фронта продолжать выполнение поставленных задач.

6. Дальнейший ход событий развивался в такой последовательности:

24.4–3 гв. ТА овладела Бонсдорф и соединилась с войсками 1-го Белорусского фронта. Оперативное окружение 9 и 4 ТА немцев было завершено.

4 гв. ТА с 350 сд 13 А дрались за Бранденбург.

5 гв. А вышла на р. Эльба и соединилась с американцами; фронт немцев был разрезан.

7. 26.4 окруженная группировка противника сделала первую попытку выйти из окружения на запад, но эта попытка была отбита частями 28 А.

Противник потерял только пленными до 5000 человек.

К 27.4 в соответствии с приказом маршала, части заняли указанные им рубежи на путях возможного отхода противника, 3 гв. А и части 1-го Белорусского фронта продолжали сжимать кольцо окружения. [581]

8. 28.4 окруженный противник, прикрываясь двумя корпусами с севера, востока и юга повел сильную атаку 5 ак на Хальбе, но атака была отбита — 5 гв. А, противник потерял только пленными 3000 человек.

В ночь на 29.4 противник силами до 10 000 пехоты с 40 танками, бросив транспорт в лесах, вторично атаковал на Хальбе и овладел им, прорвав первую линию обороны. Используя успех, противник сосредоточил до 45 000 человек, прорвал вторую линию обороны и вышел в район Куммерсдорф, стремясь на соединение с 12 А, наступающей с запада.

30.4 этой группе противника удалось овладеть Куммерсдорфом, но перешедшая в контратаку 117 гв. сд отбросила противника. Одновременно части 28 гв. А активными действиями начали сжимать противника, втиснувшегося в 25-км клин.

1.5 частные успехи этой группы противника у Лукенвальде силами 13 А и 5 мк 4 ТА и отдельными бригадами были ликвидированы и противник, зажатый 28, 3 гв. и 13 А в районе к востоку и к северо-западу от Лукенвальде, был окончательно разгромлен.

9. В результате этих боев была разгромлена основная группировка противника (9 и 4 ТА) в 150 000 человек, из них уничтожено 37 000 солдат и офицеров, 196 танков, 130 транспортеров, 600 орудий и до 2000 автомашин.

Захвачено: пленных 77 000, танков до 200, орудий 750, автомашин 7500, складов 112, паровозов 111, вагонов 2500.

10. Уничтожение этой группировки противника имело огромное значение для быстрого овладения Берлином.

11. Эта операция по окружению и уничтожению коттбус-берлинской группировки противника учит нас:

1) Как на основе складывающейся оперативной обстановки можно и надо заранее предвидеть выгодное использование этой обстановки для решительных целей и служит примером твердости проведения намеченного оперативного плана в жизнь, несмотря на ряд тактических трудностей, которые встречаются на пути выполнения этого плана.

2) Этот пример окружения противника дает пример методов и способа осуществления оперативного окружения крупных сил противника и перерастания оперативного окружения в тактическое.

3) Этот пример показывает, что для осуществления разгрома окруженного противника, необходимо лишить его свободы действий, инициативы, что достигается только активностью окруженных войск.

4) Действия окруженных войск должны быть обеспечены извне, в противном случае окружающие силы могут оказаться сами в окружении.

5) Всякое окружение требует высоких темпов действий войск, выходящих в тыл противника, эти темпы должны быть или выше темпов отходящего противника, или намеченная к окружению группа противника должна быть связана высокой активностью войск с фронта (обманута).

6) И, наконец, в окружении этой группы противника показано исключительное мастерство быстроты и смелости рокировок войск (13 А, 4 ТА) и блестящий автомобильный маневр частей 28 А.

Штурм Берлина

1. Штурм Берлина 3 гв. ТА, 4 гв. ТА с 350 сд и 28 А во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом продолжался восемь дней: с 24.4 по 2.5.45 года.

2. Выполняя приказ комфронта, подвижные войска исключительно быстрыми темпами, преодолев все препятствия, вышли к Берлину и 24.4 овладели:

3 гв. ТА с 10 ак прорыва — Борисдорф и соединилась с войсками 1-го Белорусского фронта;

4 гв. ТА с 350 сд — Потсдам и соединилась с войсками 1-го Белорусского фронта; Берлин был окружен. Отходящие с запада части 12 А немцев были отрезаны от Берлина.

К этому времени союзные войска только кое-где переправились через р. Эльба; взятие ими Берлина было уже исключено. С этого времени разгран-линия в Берлине между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтом была определена: Темпельхоф, Виктор-Луце, Плац Шарлотенбург, ст. Рулебен. [582]

Противник для обороны Берлина привлек весь гарнизон Берлина, а также части с западного фронта, всего — до 150 000 чел.

3. Преодолевая упорное сопротивление противника, баррикады на улицах, штурмуя каждый дом и форсируя каналы, подвижные войска 1-го Украинского фронта овладели до /з Берлина, взяв в плен более 70 000 солдат и офицеров немецкой армии.

Положение по дням, направление действий 3 и 4 ТА и 28 А указано на карте-плане.

4. Бои за Берлин выработали новую тактику действий войск. Основные положения этой тактики таковы:

а) каждому батальону или роте давалась одна или две улицы. Батальон усиливался взводом саперов, ротой танков, батареей 122-мм СУ, двумя-тремя батареями 76-мм орудий, батареей 152-мм орудий, взводом РС, М-13 и М-31, взводом огнеметчиков и пулеметами ДШК;

б) при наступлении батальона по одной улице одна рота получала задачу очистки домов одной стороны улицы, другая — другой, третья рота шла в резерве;

в) каждая рота выделяла штурмовые группы, смешанные из пехоты, с огнеметами, танками и орудиями;

г) тактика действий рот была различной: в одних случаях пехота продвигалась вперед, а танки поддерживали ее огнем и разрушали вскрываемые очаги сопротивления, в другом случае, особенно если в основе действий танковый бой, танки с десантом на больших скоростях делают броски до перекрестка или площади и, закрепившись, ведут бой;

д) действия батальонов должны поддерживаться артиллерией ПП и минометами, особенно — 160-мм. Как показывает опыт, для подавления сильных очагов сопротивления, необходимо применять массированный огонь артиллерии мощных калибров.

5. После занятия рейхстага, основных районов Берлина и ликвидации коттбус-берлинской группы противника, в ночь на 1.5 немецкому гарнизону было предложено капитулировать.

В 5.00 1.5 представители командования 1-го Белорусского, 1-го Украинского фронтов и начальник генерального штаба сухопутных войск немцев генерал Кребс — собрались на КП генерала Чуйкова.

2.5 капитуляция гарнизоном Берлина была принята.

6. Подробно о тактике действий при штурме Берлина танков и артиллерии доложат генерал-полковник Новиков и генерал-полковник Варенцев, поэтому я останавливаюсь только на основных причинах быстрого взятия Берлина:

Быстрому и успешному овладению Берлином содействовали следующие оперативные факторы:

1) Уничтожение коттбус-берлинской группы противника и изоляция Берлина с запада, юга и севера.

2) Умело применяемая тактика действий по штурму Берлина.

3) Массированное применение авиации и артиллерии по уничтожению основных очагов сопротивления противника.

4) Четко организованное взаимодействие двух фронтов.

Общие выводы:

1. Берлинская операция характерна как операция завершения разгрома немцев.

2. Эта операция является выражением гениальности замысла Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса тов. Сталина, суть этого замысла заключается в нанесении глубоких, охватывающих главную группировку противника, ударов, которые всей мощью своих клещей сходились у Берлина.

Расчет был точен и реален.

3. Эта операция дает образцы метода и способов различного масштаба окружений: стратегического — операция двух фронтов в целом (оперативного окружения коттбусской группы) и тактического (окружение шпренбергской группы).

4. Эта операция дает пример смелых перегруппировок в исходном положении и в ходе операции, а также учит, как надо парировать удары противника малыми силами, не отрывая сил в ущерб достижения главной цели.

5. Берлинская операция — образец предвидения и воли командующего в достижении поставленной цели.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 8— 13, 21–36. Подлинник.

№ 304. Из доклада начальника политического управления Центральной группы войск генерал-лейтенанта С. Ф. Галаджева

Разгром берлинской группировки немецких войск и взятие Берлина — если иметь в виду последствия этого события для развития послевоенных международных отношений — является величайшим военным и политическим событием в мировой истории. Эта крупнейшая и решающая боевая операция Красной Армии, разработанная Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил Советского Союза Генералиссимусом товарищем Сталиным, блестяще была осуществлена войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, причем, осуществлена в кратчайший срок — с 16 апреля по 2 мая 1945 года.

Третий раз в истории русского народа русские войска с боями вступили в Берлин. Но то, что было в 1760 и в 1813 годах не может идти в сравнение с событиями весны 1945 г. На этот, третий раз русские войска, войска Красной Армии, нанесли такой удар по Берлину, после которого фашистская Германия развалилась как государство.

Падение Берлина окончательно предрешило исход войны, ее конец. С падением Берлина и с выходом войск 1-го Украинского на реку Эльба и соединением с войсками союзников наступил по существу, как указывал товарищ Сталин, конец гитлеровской Германии. Красной Армии оставалось доколачивать, хотя довольно крупные, но разрозненные и лишенные единого руководства и нормального снабжения, группы немецких войск. Прошла одна только неделя, и враг вынужден был окончательно капитулировать, капитулировать в первую очередь перед советским оружием.

Разгром берлинской группировки немецких войск и взятие Берлина в такие короткие сроки, при отсутствии достаточного времени в распоряжении войск на подготовку к такой крупной и ответственной операции было чрезвычайно трудным и весьма сложным делом. Выигрышем этой исторической битвы мы обязаны, в первую очередь, гениальному руководству нашего Верховного Главнокомандующего Советского Союза товарища Сталина, который не только дал замысел этой операции, но лично координировал действия двух решающих фронтов при осуществлении этой операции.

Выполняя гениальный план товарища Сталина, бойцы, офицеры и генералы под опытным — руководством прославленных Маршалов Советского Союза товарищей Жукова и Конева вновь продемонстрировали перед миром непревзойденное до сих пор боевое мастерство воинов Красной Армии, исключительно высокий наступательный порыв, массовый героизм и благодарное самопожертвование во имя полной и быстрой победы над врагом во славу Советской Родины.

В обеспечении усйеха этой завершающей операции немалая роль, как и в прошлых операциях, принадлежит партийным организациям и политорга-нам 1-го Украинского фронта. Неутомимая, многогранная работа политорганов, коммунистов и комсомольцев фронта по политическому воспитанию личного состава обеспечила небывалое единство и сплоченность воинов фронта вокруг большевистской партии, вокруг вождя и полководца товарища Сталина. Политорганы соединений, партийные и комсомольские организации частей оказали большую помощь командованию частей и соединений, не только в морально-политической подготовке личного состава, но и в деле повышения боевого мастерства бойцов и офицеров, в деле подготовки их к искусному выполнению своего воинского долга на поле боя.

Говоря о роли политорганов соединений и партполитаппарата частей 1-го Украинского фронта в политическом обеспечении подготовки и проведении Берлинской операции необходимо иметь в виду, что в этой операции полит-органы соединений и партполитаппарат частей выступали уже умудренные всей предшествующей боевой историей, не только искусством морально-политической подготовки масс, но, что важно отметить, и с большим умением политически обеспечивать успех крупной наступательной операции и с точки зрения постановки и решения военных задач, умением конкретно откликнуться в политработе на все стороны боевой работы войск, как в период подготовки наступательной операции, так и в ходе развития самой операции.

В период Берлинской операции я был начальником политуправления 1-го Белорусского фронта. Не будучи достаточно полно знаком во всех деталях с работой политорганов 1-го Украинского фронта, я вынужден для полноты характеристики политического обеспечения Берлинской операции, политического обеспечения различных участков боевых действий войск, часто прибегать к примерам из практики работы политорганов 1-го Белорусского фронта как в период подготовки, так и в период осуществления Берлинской операции.

Обстановка

В политическом обеспечении Берлинской операции политорганам фронта приходилось исходить не только из накопленного опыта прошлых операций, но и строить свою работу в соответствии со своеобразием обстановки, которая сложилась к этому моменту. Обстановка для политической работы характеризуется в двух направлениях:

Во-первых, обстановка характеризовалась трудностями, характерными для этой операции:

а) Время на подготовку давалось немного меньше, чем политорганы располагали, готовя прошлые крупные наступательные операции. Приходилось форсировать начало операции, чтобы первыми ворваться в Берлин, так как было ясно не только для наших генералов, но и для многих бывалых бойцов, что немцы предпочтут капитулировать перед войсками наших союзников. Это обстоятельство накладывало большой отпечаток как на характер нашей политической работы, так и на темпы подготовки политсостава и всего личного состава;

б) битва за Берлин справедливо расценивалась как завершающая операция и поэтому особо ответственная операция. Это означало, что, торопясь с началом операции, мы не могли рисковать качеством этой операции, речь шла, как и в первом случае, о престиже не только фронта, но и всей Красной Армии. Это также накладывало свой отпечаток на весь характер работы политорганов, ставивших перед собой одной из основных задач — политическое обеспечение высокого качества и безусловного успеха операции;

в) необходимо было предупредить проявления в войсках беспечности, настроений шапкозакидательства, связанных с недооценкой сил противника, и с другой стороны — угрозы падения дисциплины, связанной с богатыми трофеями, которые впереди ожидали войска;

г) необходимость учета своеобразия театра предстоящих боевых действий (густая сеть лесов, рек, каналов, зданий, могущих быть заранее противником подготовленными в опорные пункты) и ограниченность времени для популяризации в войсках опыта боев в этих своеобразных условиях.

Во-вторых — и это, на мой взгляд, более существенно. Обстановка в период начала Берлинской операции характерна для войск целым рядом весьма благоприятных условий, которых наши войска не имели ни перед одной другой крупной операцией в прошлом:

а) я имею в виду, во-первых, исключительную популярность в войсках призыва товарища Сталина: «Добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить Знамя Победы над Берлином!» Впереди был Берлин — мечта каждого советского воина, кто в течение 4-х лет дрался с немцами;

б) сознание и гордость у личного состава тем, что не каждому дана честь участвовать в этой неповторимой в истории заключительной операции по захвату Берлина, готовность людей сделать все, чтобы с честью решить эту задачу;

в) враг был морально надломлен, потерял веру спасти Германию от поражения. Теперь уже ясно было для всех, что война идет к концу, что после падения Берлина мы добиваемся окончания войны.

Если учитывать эти весьма благоприятные условия обстановки, то справедливость требует сказать, что успех Берлинской операции ни в коем случае нельзя объяснить и приписать только лишь нашему умелому руководству, нельзя приписать исключительно политической работе политорганов в массах. На нас работала вся страна, весь народ. Все наши предыдущие победы от Волги до Одера подготовили личный состав к решению этой задачи. Берлин пал в конечном счете не только благодаря опытности наших руководителей, падение Берлина подготавливалось под руководством большевистской партии, всем нашим народом.

Партийно-политическая работа в период подготовки Берлинской операции.

Задачи политуправления и всех политорганов фронта определялись в результате проведенного Военным советом фронта совещания командиров и членов военных советов армий, на котором тщательно были разработаны итоги Сандомирской и Одерской операций и поставлены задачи подготовки войск к проведению Берлинской операции. Этими установочными данными и руководствовалось политуправление, определяя задачи политорганам фронта как в период подготовки, так и в ходе самой наступательной Берлинской операции.

Политорганы, учитывая короткие сроки подготовки, наскоро повторили в войсках проведение целой суммы мероприятий, вынесенных из опыта подготовки прошлых операций, и обратили особое внимание на проведение новых мероприятий, вызванных новыми особенностями предстоящей операции.

[…]

Во-первых, внимание в агитационно-пропагандистской работе было уделено популяризации в войсках приказа товарища Сталина № 05 от 23 февраля 1945 года, разъяснению мыслей товарища Сталина, что «полная победа над немцами теперь уже близка. Но победа никогда не приходит сама, она добывается в тяжелых боях и упорном труде. Обреченный враг бросает в бой последние силы, отчаянно сопротивляется, чтобы избежать сурового возмездия. Он хватается и будет хвататься за самые крайние и подлые средства борьбы. Поэтому надо помнить, что чем ближе наша победа, тем выше должна быть бдительность, тем сильнее должны быть наши удары по врагу».

Во-вторых, внимание политорганов было обращено на широкое использование боевого опыта и традиций фронта. Первое место в этом деле занимали бывалые воины, пришедшие к Берлину от берегов Волги. Сборы бывалых воинов, их беседы с молодыми бойцами, выступления на страницах красноармейской печати — все это направлялось к тому, чтобы еще лучше освоить боевое мастерство, знать, как надо бить врага. Воспитание стойкости и мужества непосредственно было связано с решением практических задач боевой подготовки к новому наступлению. Как правило, агитаторы сами являлись лучшими воинами, они агитировали и словом и делом.

Для воспитания высокого наступательного порыва войск фронта широко было использовано также награждение правительством многих соединений и частей орденами Советского Союза, вручение наград бойцам и офицерам, отличившимся в бою, а также работа по пропаганде благодарственных приказов товарища Сталина, сводок советского информбюро.

В-третьих, для того, чтобы еще больше повысить боевую активность войск в предстоящей операции, в подготовительный период политорганы умело и широко использовали такое средство, как счет мести. Только в одной небольшой части был создан грозный счет мести фашистским бандитам. Воины писали: «Мы мстим гитлеровцам за 775 убитых ими наших родственников; за 909 наших родных, угнанных на каторгу в Германию; за 478 сожженных домов и 303 разрушенных хозяйства».

Работа с новым пополнением дифференцировалась так: с бойцами молдавской, литовской национальности, которые прибыли из резервных частей обученными, политическая работа велась преимущественно на их родном языке. Большую роль здесь сыграли листовки и литература, выпущенные политуправлением фронта на молдавском и литовском языках. Был подобран специальный штат агитаторов, хорошо знающий молдавский и литовский языки.

Более сложной и разнообразной была работа с новым пополнением из числа освобожденных из немецкой неволи или ранее проживавших на оккупированной территории. При этом политорганам приходилось уделять большое внимание преодолению у командного состава и даже политработников пренебрежительного и недоверчивого отношения к новому пополнению, влившемуся в армию из числа репатриантов.

По опыту прошлых операций политуправлением немало усилий было приложено к встрече новых соединений и подготовке их к предстоящей операции. Эта работа шла по линии:

а) обеспечения секретности прибытия:

б) передачи им традиций фронта;

в) передачи им опыта партийно-политической работы, накопленного по-литорганами фронта;

г) пополнения кадров политработников;

д) получения информации о состоянии этих войск и информации Военному совету.

[…]

Политическая работа в период разгрома окруженной группировки немецких войск юго-восточнее Берлина заключалась в следующем:

а) разъяснение личному составу значения ликвидации этой группировки, разъяснение того, что эта группировка сковывает наши силы и затягивает падение Берлина;

б) необходимость быстрее решить эту задачу смелыми действиями;

в) усиление работы нашего седьмого отдела и седьмых отделений ПОАРМов по разложению окруженной группировки немецких войск;

г) седьмой отдел политуправления 1-го Украинского фронта и его армейские отделения по приказу Военного совета развернули большую работу среди войск противника. Работа по разложению войск противника велась по трем основным линиям.

1. Печатная пропаганда. В расположении окруженной группировки было заброшено свыше 4-х миллионов экземпляров листовок. В расположение частей Берлинского гарнизона, противостоящих 1-му Украинскому фронту, заброшено свыше 1 600 000 экз. листовок. Авиазвено политуправления в составе трех экипажей в течение одной ночи забросило среди солдат окруженной группировки два с половиной миллиона экземпляров листовок, сделав 18 самолето-вылетов, несмотря на исключительно плохую летную погоду. Разброска производилась в условиях сильного зенитного огня.

В результате немецкие части оказались буквально засыпанными нашими листовками.

Основное содержание нашей пропаганды к берлинской группировке заключалось в том, чтобы доказать немецкому солдату, что положение Берлина безвыходное, гитлеровский режим доживает последние дни, что борьба за почти уничтоженный режим — преступление перед Родиной, семьей и самим солдатом, что прекращение сопротивления — единственный путь к спасению. Большая работа была проведена в целях дискредитации приказа Гитлера от 15 апреля об обороне Берлина до последнего солдата. Учитывая широкое распространение среди немцев боязни, внушенной им геббельсовской пропагандой, будто с приходом Красной Армии всем немцам грозит полное порабощение и уничтожение, среди солдат противника было разбросано большое количество листовок с выдержками из декларации Крымской конференции.

2. Устная пропаганда. По неполным данным, в апреле проведено для войск противника 7220 звукопередач через мощные и окопные звуковеща-тельные средства. В период наступательных операций звуковые средства вместе со своими командами находились в боевых порядках наступающих частей. К устной пропаганде широко привлекались и сами немцы из числа пленных.

Устная пропаганда среди личного состава вражеской группировки дала хорошие результаты. На участке одной только 28-й армии в течение последней недели апреля под непосредственным влиянием звукопередач перешло на нашу сторону 26 групп немецких солдат и офицеров общим количеством 33 870 человек. Кроме того, 32 группы немцев в количестве 476 человек сдались в плен, выйдя к нашим позициям прямо на голос диктора.

3. Засылка военнопленных. Исключительно эффективной была в этот период засылка обратно в части противника военнопленных, специально обработанных с целью агитации за прекращение сопротивления и сдачу в плен.

В апреле засылка пленных приобрела особенно широкий размах. Кроме военнопленных засылались также и специально подготовленные гражданские немцы, в том числе и женщины.

Всего было заслано к противнику в эту операцию 861 военнопленный. Из них вернулось 477 и привели с собой 8816 немецких солдат и офицеров. Только в течение последней недели апреля политработниками одной 28-й армии было заслано 263 военнопленных, из которых вернулись 210 и привели с собой 4151 немецкого солдата и офицера. При этом следует иметь в виду, что учтены были далеко не все вернувшиеся. Засланные военнопленные распространили в частях противника 1 7 000 экземпляров наших листовок.

Эффективность нашей пропаганды среди войск немецкой группировки не ограничивалась только тем, что многие солдаты и офицеры противника под ее влиянием сдавались в плен. Немало солдат и офицеров противника, количество которых не поддается учету, под ее влиянием прекратили сопротивление, бросили оружие и разбежались по домам. Многие тысячи таких солдат и офицеров были впоследстии выловлены нашими войсками.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 91 — 118. Подлинник.

№ 305. Из доклада начальника тыла Центральной группы войск генерал-лейтенанта Н. П. Анисимова

Наряду с обеспечением боевых действий наступавших войск, органами, тыла одновременно проводилась большая работа:

а) по сбору и сосредоточению военнопленных и репатриантов. Всего за период Берлинской операции фронтом было принято в лагеря:

1) военнопленных……….. 122424 чел.

2) репатриируемых советских граждан и союзных граждан……….. 314700 чел.

Всех их нужно было разместить, накормить, а некоторых и одеть;

б) по сбору и сохранению трофейного продовольствия, скота, имущества,

предприятий. Всего за эту операцию войсками и средствами фронта было

собрано:

зерна………………. 442 961 тонна,

овощей……………… 540 000 тонн,

сахара……………… 138 482 тонны,

скота………………. 855 000 голов.

Из них крупный рогатый скот….. 540 000 голов,

свиньи……………… 188 000 голов.

Среди прочего имущества:

ткань, обувь, кожа и разные другие

товары……………….. 1 000 013 тонн

учтено пром. предприятий……. 1765.

[…]

1. В Берлинскую операцию тыл широко маневрировал запасами, тыловыми частями и учреждениями (подвоз горючего и боеприпасов автотранспорта резерва фронта с фронтовых складов на огневые позиции и в войска, переброска соединений с одного участка на другой непосредственно к месту боя, а также и другие формы маневра применялись для обеспечения войск).

2. Как общее положительное явление в данных условиях, отвечающих характеру операции, следует отметить максимальное приближение к войскам тыловых частей и учреждений, расстановка их с учетом гибкого управления при изменявшейся оперативной обстановке и непрерывного руководства вышестоящих служб нижестоящими.

3. Максимальное приближение тыла, концентрация большого количества материальных средств в непосредственной близости от переднего края целиком себя оправдали и позволили бесперебойно обеспечивать войска.

4. Несмотря на значительно возросший удельный вес автомобильных перевозок, железные дороги в полосе фронта являются основным видом транспорта.

Среднесуточный расход основных видов снабжения за период подготовки и проведения Берлинской операции составил: а) по боеприпасам{211}; б) по ГСМ — 0,3 заправки.

Общий вывод по автотранспорту, как по Берлинской, так и др. операциям:

а) в каждой армии иметь 2 автотранспортных батальона трехтонных машин и наливной батальон; сейчас, в связи с механизацией войск, количество автотранспорта подвоза должно быть, несомненно, увеличено;

б) в танковых армиях — один полк бортовых 3-тонных машин численностью 1000–1200 машин и по 2 наливных батальона по 200 автоцистерн;

в) во фронтовом резерве иметь по два батальона (сведенные в полки) на каждую армию численностью по 200 машин (3-тонных) каждый и не менее одного автоналивного полка.

5. Ввиду большой густоты железнодорожной сети на территории Германии и больших разрушений, произведенных отступающим противником, при наличии в составе фронта лишь двух железнодорожных бригад, не обеспечивалось заданных темпов и качества восстановительных работ. В этих условиях в составе фронта необходимо иметь не менее 4 железнодорожных бригад.

6. На освобожденных от противника ж.-д. участках совершенно отсутствовали железнодорожники, что при недостаточном количестве эксплуатационных подразделений НКПС не дало возможности организовать нормальную эксплуатацию всех восстановленных участков.

Для обеспечения нормальной организации движения поездов в составе фронта необходимо иметь не менее двух эксплуатационных полков и 4-х ВЭО.

7. В период стремительного продвижения боевых частей вперед дорожная служба и служба регулирования не отставали от них, быстро устраняли созданные на автомобильных коммуникациях заграждения, строили и восстанавливали разрушенные мосты и умело маневрировали коммуникациями в то время, когда противник перерезал действующие направления. Необходимо теперь и в будущем иметь подготовленные сильные части регулирования, имея в виду насыщение армий техникой.

8. Санитарная служба сумела подтянуть лечебные учреждения к войскам, что позволило организовать оказание медицинской помощи раненым и их лечение в наиболее благоприятных условиях. Большую и положительную роль сыграли создаваемые подвижные фронтовые госпитальные группы, с ходу накрывавшие армейские госпитали и освобождавшие их для дальнейшего следования за наступающими войсками.

9. Общие санитарные потери за Берлинскую операцию составили 83 486 человек, из них: пораженных в боях — 71 282 чел., больных — 12 204 чел.

10. Отсутствие больших потоков раненых вследствие относительно небольших потерь привело к такому положению, что госпитали первой линии в армиях не всегда развертывались и раненые из медсанбатов сразу поступали в специализированный коллектор.

11. Необходимо в составе разведслужбы иметь подготовленных экономистов для тщательной экономической разведки, чтобы избежать неожиданностей.

12. Общий расход за Берлинскую операцию составил: а) горюче-смазочных материалов — 41 837 тонн, в т. ч. автобензина — 26 890 т, б) продовольствия и зернофуража — 56 644 т, в) боеприпасов — 43 300 т.

По ГСМ необходимо заранее иметь мобилизованные запасы подвижных емкостей, коллекторов, а главное — контейнеров, бочек, канистр и др.

Кроме того, организовать производство улучшенного автобензина для боевой техники, так как используемый в настоящее время бензин (неочищенный, низкокачественный) вызывает преждевременный износ моторов.

13. Сложившаяся за период Отечественной войны организация тыла полностью себя оправдала и требует незначительных организационных доделок.

14. Необходимо, как я уже сказал, проработать вопрос о самостоятельных средствах связи для управления сложным организмом, каким является тыл.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 124, 141–144. Подлинник.

№ 306. Выступление командующего 4-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко

Хочу остановиться на двух вопросах. Первый вопрос — оперативного расчленения противника в Берлинской операции, окружение крупной группировки противника юго-восточнее Берлина (9-й армии), которая, видимо, имела целью соединиться с войсками 12-й немецкой армии, наступавшей западнее Берлина на восток с рубежа юго-вост. Бранденбурга, Гольцово, которая была отброшена войсками 4 гв. ТА на запад, и изоляции самого Берлина.

Это было достигнуто умелым взаимодействием всех фронтов, наносивших концентрированные удары севернее Берлина — 47 А 1 БФ и южнее Берлина — 4 гв. ТА 1 УФ, которые 27 апреля 1945 года соединились в районе Эт-цин, Кетцин (35–40 км западнее Берлина). Этим завершено глубокое окружение Берлина, не давшее возможности противнику подтянуть силы с запада.

Кроме того, произошло соединение частей 1 ТА 1 БФ и 3 гв. ТА 1 УФ юго-восточнее Берлина и 9-я немецкая армия оказалась отрезанной от Берлина.

Благодаря такому маневру наших войск Берлин оказался изолированным и крупных организованных вражеских сил в нем не оказалось. Это ускорило овладение столицей врага.

24.4.45 г. было завершено окружение Берлина, а 25.4 противник предпринял атаку и пытался выйти на пути 4 гв. ТА и на один день для 6 гв. мк пути были перерезаны. Но 26.4 ударом 6 гв. мк путь снова был открыт.

Здесь большую роль сыграла наша авиация, в частности, корпус тов. Рязанова. Массированный удар авиации совместно с 4 гв. ТА (5-й мехкорпус) смял противника и отбросил его на запад от Берлина, и до конца операции расчлененным группировкам противника соединиться не удалось.

Второй вопрос — в отношении ночных действий. Опыт проведенных операций 1 УФ — Каменец-Подольской, Львовской, Висло-Одерской, Берлинской и последней Пражской — показывает, что везде находили широкое применение ночные действия. Так, например, во время Львовской операции 4 гв. ТА колонными путями через лес, на ряде участков переправляя танки через гати, за ночь честно прошла 60 км и оказалась в самом уязвимом месте противника, где он ее не ожидал. Это позволило выйти на окраину Львова и овладеть городом; в Висло-Одерской операции противник имел авиацию, но ночью не мог ее применить. Днем можно было быть застигнутым врасплох и понести тяжелые потери, следовательно, целесообразность подсказала, что нужно действовать ночью. Совершая ночные марш-маневры на Берлин от р. Шпрее до Коллинда, Люккау и от Лююхау до Берлина, войска обеспечивали успешное выполнение поставленных задач.

Один из конкретных фактов наступления ночью на оборону противника.

Здесь генерал-полковник Маландин говорил о позиции противника [на рубеже] «Матильда». Когда оборона врага была нами прорвана 16.4.45 г., противник начал подтягивать танковые дивизии «Охрана фюрера» и учебную танковую (Богемскую), имевшие задачу не позднее 2.30 17.4 занять оборону а прочно ее удерживать. Это стало нам известно из приказа, захваченного нами 17.4.45 г.

Командующий 1 УФ приказал действовать ночью. За ночь удалось трем бригадам 10 тк пройти 5,5 км и к утру 10 тк полностью перешел эту позицию, и к 8 часам утра 17.4.45 г. противник потерял управление войсками, предназначенными оборонять рубеж «Матильда».

Есть показания пленных и захвачены донесения, говорящие за то, что наше наступление танков в ночь с 16 на 17.4.45 г. для противника было неожиданным, он ожидал наступления наших танков только с утра 17.4.45 г.

Поэтому я сторонник ночных действий танковыми соединениями, так как в перспективе авиация будет действовать еще в большем масштабе.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 164–166. Подлинник.

№ 307. Выступление командующего третьей гвардейской танковой армией маршала бронетанковых войск П. С. Рыбалко

На прошлом сборе я делал доклад о Берлинской операции. Сегодня я только хочу сказать, что я удовлетворен докладом генерал-полковника Маландина, который правильно подытожил соотношение сил сторон в противоположность предыдущему разбору операции.

1. Я бы хотел, чтобы главнокомандующий в своем заключительном слове дал оценку местности озерно-болотистого Цоссенского укрепленного района.

Этот озерно-болотистый укрепленный район представляет собой труднопреодолимый участок местности, имеющий только несколько узких озерных дефиле. Главнокомандующий туда проезжал и видел его.

Преодоление этого района танковой армией потребовало, как вам известно, двое суток. Глубина района была около 30 км.

Я считаю, что преодоление танковой армией такого укрепленного района в такой срок, как двое суток, вполне удовлетворительный результат, и та затрата времени и материальных средств, которые были на это употреблены, оправдали себя.

2. О расщеплении группировок. Здесь по этому вопросу уже говорили, я в дополнение скажу, что внутри берлинская группировка также была рассечена выходом тов. Богданова и тов. Новикова и их соединением 27 апреля. Таким образом, мы рассекли вторично внутри берлинскую группировку и получилось — группировка западнее Потсдама, берлинская, коттбусская и шпрембергская.

3. Вопрос об оперативном обеспечении, о котором говорил здесь генерал Замятин, имеет очень большое значение. Для оперативного обеспечения необходимы прежде всего резервы.

У нас может быть хорошо получилось не только потому, что было достаточное количество резервов, а еще и потому, что немцы спешили сдаваться союзникам, а не нам (может быть, и этот вопрос надо учесть). Не всегда такое положение может иметь место.

Если бы коттбусская группировка [противника] соединилась с берлинской, это был бы второй Будапешт. Если в Берлине мы имели 80 тыс. человек, то это количество тогда бы пополнилось до 200 000 и мы бы не 10 суток решали задачу овладения Берлином.

4. В Берлине работало два фронта. Я на себе это ощущал очень солидно, когда два фронта, два штаба, два командующих должны были координировать наши действия. Мы должны были идти, но подчинены быть одному командующему. Один военачальник должен отвечать за такую операцию.

Какое у нас получилось положение? Я имел разграничительную линию. Мне приказывают сделать все для того, чтобы пойти навстречу Катукову, я выбрасываю корпус, он встречает Чуйкова, дает переправочные средства. Чуйков выходит и дает предписание освободить пути и получается — не то драться, не то спорить. На этот спор ушли сутки. Спор также загорелся из-за рейхстага. Я потом сказал Сухову, что надо добивать группировку, а не идти на рейхстаг.

Двое с половиной суток мы были под ударом своей авиации. Над организацией взаимодействия с авиацией надо много работать.

5. Надо узаконить, что авиационные корпуса, которые обеспечивают и работают вместе с наземной армией, должны работать вместе постоянно. Я только с каким-нибудь командиром отработаю вопросы взаимодействия, проведу занятия, а он от меня уходит. Он выполняет свою задачу, а ко мне другой корпус подходит. Я воюю, мне некогда заниматься с ними. Следовательно, закреплять бомбардировочные или штурмовые корпуса обязательно нужно. Когда ведущие срабатываются с командирами танковых батальонов, тогда они не будут бомбить своих. Мы в оборонительных операциях достигли прекрасного взаимодействия. Постоянное изменение придаваемых корпусов не дает хороших результатов. Авиационные истребительные корпуса очень часто меняли, и это не дало тех результатов, которые могли бы быть.

В мирной учебе надо закрепить авиационные корпуса для совместной подготовки. С ведущим командиром группы отрабатывать вопросы на учебном поле непосредственно с танковым взводом.

6. Следующий вопрос — это штурмовые группы в борьбе внутри населенного пункта. Я прошлый раз специально посвящал этому время. Мы выработали целый ряд положений, нас заставила обстановка.

После доклада я слушал «кулуарные» разговоры. Некоторые говорят: «заливает» о 203-мм орудиях в штурмовой группе. Это он не «заливал», а действительно несколько таких орудий было в составе штурмовых групп.

Как правило, мы пехоту подводили под броневым щитом. Когда продвигались вперед, внутри кварталов опять возникал противник. Мы с генералом Баренцевым подвозили зенитную артиллерию для очистки пройденных районов. Авиация противника в Берлине не работала, но не всегда она не будет работать. Наоборот, она может быть в таком количестве, как это было на орловско-белгородском направлении. В Орловской операции мы принимали на себя по 2,5 тыс. самолетов за 3–4 дня. При таком положении вопрос использования зенитной артиллерии был бы исключен. Командир, ведущий бой внутри населенного пункта, должен иметь постоянные резервы для того, чтобы очищать районы, которые пройдены передовыми войсками.

Этот вопрос очень большой, сложный и мы его неплохо решали в Берлинскую операцию. После войны этим не занимаемся. Мы обязаны составить сборник тактических приемов по работе штурмовых групп, потому что без танковых войск такие задачи решаться не будут и обобщать опыт нам необходимо.

7. Ввод танковых армий на Нейсе произошел несколько иначе, чем планировался. Причем, этот ввод произошел не потому, что план был нарушен, а потому, что был выполнен. В течение первого дня мы не упредили противника [в выходе] на р. Шпрее. Разграничительные линии надо давать на оперативную глубину, иначе собьются дороги.

Тов. Анисимов говорил, что когда мы уже прошли, и то насчитывали до 25 тыс. машин. Это прошло безнаказанно потому, что не было авиации противника. Мы шли не очень хорошо, «кишкой», которая тянулась и была большая. Тут генерал Красовский сказал, что она была на автостраде в несколько рядов. Мы не имели неприятностей потому, что авиация противника отставала, а те скоростные самолеты, которые появлялись, давали мало эффекта даже для больших колонн. За трое суток, что мы прошли, они только на одном перекрестке пощипали Митрофанова. Они быстро и высоко летают и поражения не дают.

Это был необычный ввод танковых армий в прорыв. Нам было приказано оторваться от пехоты. Это было вызвано необходимостью как можно быстрее войти в Берлин. Я не оглядывался назад, не боялся, что противник может нас скомпрометировать, а было бы очень плохо, если бы противник нам закрыл этот ход, но я не думал, что это может случиться, я лично был спокоен и знал, что пути подвоза будут сохранены и склады будут сохранены, в крайнем случае подтянем их ближе к Берлину. Почему? Потому, что при наличии 3-й гв. армии, 13-й армии, 5-й гв. армии и подходящих резервов меня не интересовала коттбусская группировка. Вопрос оперативного обеспечения приобретает очень большое значение, и при изучении всего этого дела в дальнейшем этими вопросами надо очень много заниматься, во всяком случае нам.

8. Несколько слов о выступлении генерала Анисимова.

Я вполне согласен с теми нормами, которые здесь были высказаны. Начальник тыла фронта должен поднять вопрос перед главнокомандующим, а главнокомандующий перед Верховным Главнокомандующим о том, что нам необходимо сейчас начинать заменять автотранспорт на отечественный транспорт. Мы имеем десятки марок, причем иномарок. Это положение совершенно ненормальное. Мы армия первоклассная, с большим боевым опытом и дело наших военных людей поставить перед нашим правительством вопрос таким образом, чтобы нам сейчас постепенно транспорт меняли на отечественный транспорт. Причем, машину полуторку я предлагаю из состава наших войск изъять, она не нужна. Трехтонка тоже не нужна. Сейчас промышленность выпускает 4-тонные машины, они нас вполне устраивают. Нам нужна, кроме того, дизельная семитонка. Если мы будем иметь две хороших транспортных машины, мы будем в состоянии себя обеспечить и маневрировать транспортом, и вопрос подвоза не будет больным вопросом, как это было часто во время войны.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 167–171. Подлинник.

№ 308. Заключительное слово командующего Центральной группой войск Маршала Советского Союза И. С. Конева

Координация действий авиации при охвате Берлина осуществлялась под руководством командующего воздушными силами тов. Новикова.

Сейчас делать вывод о новой надстройке или считать, что не было координирования действий — это будет неправильно. Авиация была организована и управлял ею командующий Воздушными Силами главный маршал авиации Новиков, ставка его была при штабе 1-го Белорусского фронта, связь у него с Красовским была непрерывная.

Другое дело — это вопрос о координации фронтов.

В ходе Отечественной войны Красная Армия приобрела огромный опыт. На первых порах, когда Красная Армия перешла в наступление, были введены координаторы — представители Ставки. В роли таких руководителей были товарищи Жуков, Ворошилов, Василевский, Тимошенко и ряд других. По решению Ставки и личному решению тов. Сталина, было признано к концу 1944 года, даже к середине 1944 года, что наши командующие фронтами достаточно выросли и созрели, приобрели большой опыт и нет необходимости назначать координаторов. Эта роль может выполняться ставкой и координироваться более справедливо и объективно, целеустремленно. В последний год войны такого рода оперативная координация фронтами и руководство осуществлялись Ставкой Верховного Главнокомандования и Генеральным штабом.

Лично я, как командующий фронтом, не почувствовал отсутствия координатора. В 1944 году с момента Львовской операции такого рода надобность в координаторе не возникала. Обсуждая эту операцию, стоит ли вносить, поднимать вопрос о том, что опыт Берлинской операции ставит вопрос о создании специального института координаторов? Я думаю, что нет необходимости. На основе отдельных перебранок, частных неполадок, где их не было и когда не было, особенно, когда Берлин являлся основной стратегической целью Красной Армии, чтобы из-за Берлина не поспорить, что вы? И на основании этого делать вывод поспешно и преждевременно.

ЦАМО РФ. Ф. ЦГВ. Оп. 70500. Д. 1. Л. 177–178. Подлинник.