"Недоступный мужчина" - читать интересную книгу автора (Пик Лилиан)

Глава 6

Адриан расхаживал в халате по комнате, но, увидев ее, остановился как вкопанный.

— Что ты здесь делаешь в такую рань? Ты только что приехала?

— Ну, я…

— Я, кажется, сказал тебе, чтобы ты не приезжала?

— Но, Адриан, я… — Розали поняла, что придется рискнуть и сказать ему правду. — Я все время была здесь. Я и спала тут.

Его гнев был для нее равносилен удару в лицо.

— Ты что?! Где ты спала?

— На кушетке. Я… я нашла простыни и одеяло. Я не могла оставить тебя одного, Адриан. Ты был очень болен.

— Не так уж я был болен. Видишь, — он развел руками, — я уже в полном порядке.

— Ты даже не представляешь, как сильно ты был болен, Адриан. Тебя нельзя было оставлять одного. Я просто должна была спать здесь — на случай, если ночью тебе что-то понадобится.

Он прищурился, его лицо приняло циничное выражение.

— Разумеется, и как я мог забыть. Ты большой специалист оставаться на ночь, и Уоллес Мэйсон, несомненно, это подтвердит.

Последняя фраза повергла ее в ярость. Как он смеет так с ней разговаривать после всего, что она для него сделала?

— Я вот думаю, не пытаешься ли ты сделать так, чтобы я тебя возненавидела? — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Уж больно хорошо у тебя получается!

Он как ни в чем не бывало продолжил:

— Итак, ты вновь рискуешь своей репутацией…

— Репутацией? — выплюнула она. — Если верить тебе, у меня ее нет, так что и рисковать нечем. А твоя, уверяю тебя, останется незапятнанной — я всем буду говорить, что это была моя идея и мой выбор. К тому же кто узнает, что я жила здесь?

— Для начала моя хозяйка.

— Но она знает, что ты болел. Это она…

— Похоже, есть только один способ решить эту ситуацию — донести до тебя, что я не шучу. — Он засунул руки в карманы халата и с угрожающим видом направился к ней. Остановившись прямо перед Розали, Адриан впился в нее взглядом: — Пойми следующее: я — нормальный мужчина. А ты, прелесть моя, очень привлекательная молодая женщина. И если ты не уберешься из моей спальни, пока я в состоянии контролировать ситуацию и, что еще важнее, себя, — он протянул руку и взял ее за подбородок, — я категорически заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти между нами в самом ближайшем будущем.

Но Розали продолжала стоять на своем. Она видела, что лицо у него все еще бледное, а глаза усталые, и не могла бросить его. Его руки сомкнулись за ее спиной, его губы накрыли ее рот, и тут в его поведении произошел резкий перелом. Он прижался щекой к ее волосам и, казалось, старался обнять ее как можно крепче и вытянуть жизненные силы из ее хрупкого тела. Он оперся на нее.

— О боже, прости меня, Розали, пожалуйста, прости.

Они долго стояли обнявшись, потом она подвела его к кровати и усадила. Он обхватил голову руками.

Она прошептала:

— Ты все равно хочешь, чтобы я ушла?

— Да. Я все равно хочу, чтобы ты ушла.

Тихо, не сказав больше ни слова, она покинула его. Прибралась в гостиной, сложила постель, собрала свои вещи; потом спустилась вниз и постучалась в дверь миссис Филдс.

— Я ухожу, — сказала ей Розали. — Адриан больше не хочет, чтобы я оставалась. Говорит, что… что он уже в порядке. — Внезапно слезы перехватили ее дыхание, и она разрыдалась. — Он… он не позволил мне остаться, миссис Филдс. Он сказал, чтобы я убиралась, он…

— Милочка, заходите в столовую. Не надо так расстраиваться. Он просто не понимает, что говорит, детка. Это все из-за болезни. Она вызывает у мужчин депрессию, и они набрасываются на тех, кого любят. Он говорил не то, что думает. Я слышала, как он кричал на вас, и подумала: боже мой, что он ей говорит?

— Но Адриан еще не выздоровел, миссис Филдс, — всхлипнула Розали. — За ним еще нужен уход.

— Послушайте, милочка, лучшее, что вы можете сделать, — это связаться с его матерью. У меня где-то есть телефон ее соседей. Я ведь тогда звонила ей, чтобы сказать, что он заболел и не приедет к ней. Она хотела сама приехать еще тогда, но он и слышать об этом не желал. — Миссис Филдс пошарила за часами на каминной полке. — Вот и телефон. Эти люди живут через дом от его матери, так что им придется сходить за ней, вы уж подождите.

Розали записала номер в ежедневнике.

Дома она подняла трубку и вызвала оператора. Интересно, какой окажется эта женщина, чью фотографию она так часто разглядывала? Будет ли она возмущена ее вмешательством? «Отнесется ли она ко мне снисходительно, — думала Розали, — или как к навязчивой женщине, которую ее сын должен гнать в три шеи?»

Она назвала номер телефона, записанный в ежедневнике, и вскоре ей ответил голос с отчетливым северным акцентом. Розали объяснила человеку на другом конце провода, что она хочет поговорить с его соседкой, и назвала свое имя. Через некоторое время раздался тихий, приятный женский голос:

— Миссис Крэйфорд слушает.

— О, миссис Крэйфорд, вы меня, наверное, не знаете, меня зовут Розали Пархэм.

— Почему же, я слышала о вас, моя дорогая. Видимо, вы — та самая юная леди, которую мой сын упоминал в письмах.

Розали расцвела от удовольствия:

— Неужели? Миссис Крэйфорд, мне очень жаль, но Адриан тяжело болел. Я ухаживала за ним, и сейчас ему лучше, но все же он еще не достаточно здоров, чтобы оставлять его без присмотра. — Она глубоко вдохнула. — Я бы продолжала ухаживать за ним, но он… он сказал, что не хочет, чтобы я это делала.

— Понимаю, милая, вы хотите, чтобы я приехала и заняла ваше место?

Взволнованным голосом Розали спросила:

— А это возможно, миссис Крэйфорд? Вы действительно могли бы приехать? Я еще не говорила ему, что собираюсь вам звонить. Он все равно сказал бы, чтобы я этого не делала.

— Уверена, именно так и сказал бы, — засмеялась его мать. — А его квартирная хозяйка в курсе?

— Это она дала мне ваш телефон и сказала, что поставит вам раскладушку…

— Что ж, я соберу кое-какие вещи и выеду. Придется найти кого-нибудь, кто довезет меня до Дарлингтона, а там я сяду на первый же поезд на юг. К сыну приеду сегодня поздно вечером. Прежде чем вы положите трубку, моя дорогая, мне кажется, я должна поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Подозреваю, что от него вы не дождались ни слова благодарности.

«Как же хорошо она знает своего сына! — с улыбкой подумала Розали. — И как меня успокаивает беседа с его милой матерью».

— Я делала это не ради благодарности, миссис Крэйфорд. Я делала это потому… потому, что он нуждался в помощи.

— Я все понимаю, моя дорогая. Что ж, всего хорошего. Не волнуйтесь. Я скоро буду в пути.

Весь остаток недели Розали жила как на иголках. Она постоянно думала, как там Адриан. Ей не хотелось ему звонить. В конце концов, теперь это было не ее дело. У нее нет никаких прав на него, и он не обязан поддерживать с ней отношения. Адриан вполне ясно объяснил, что именно он о ней думает. Теперь Розали знала, что он, как и его коллеги, сурово осудил ее за дружбу с Уоллесом.

Вернулись родители, и Розали рассказала им, как она провела недельные каникулы, наблюдая, как их брови медленно ползли вверх. Позже, расстроенная и не отдохнувшая, Розали вышла на работу. Конечно же Адриана в колледже еще не было, но ее отец получил от него записку. Адриан сообщил, что врач рекомендовал ему еще по крайней мере неделю пробыть дома.

Уоллес каждый день брал ее с собой обедать. Розали решила, что теперь ей нечего больше терять, даже если их имена будут связывать. В четверг вечером, когда она работала у себя в комнате, зазвонил телефон. Розали подумала, что это, должно быть, Никол — она не слышала о нем со дня их последней встречи перед каникулами. Разумеется, ведь он думал, что она уезжала.

Но это оказался не он.

— Розали? — Ее сердце оборвалось. — Это Адриан.

— Привет, Адриан. — Ее голос прозвучал хрипло, Розали с трудом выдавливала из себя слова. — Как твое здоровье?

— Гораздо лучше, спасибо. Я хотел узнать, нельзя ли мне приехать ненадолго повидать тебя сегодня вечером?

Розали почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

— Конечно, Адриан, я буду рада тебя видеть.

— Я подъеду, скажем, через пятнадцать минут.

Она повесила трубку. Вскоре его машина свернула на подъездную дорожку, и Розали с трудом удержалась, чтобы не броситься бегом к входной двери и не распахнуть ее прежде, чем он успеет позвонить. Раздались радостные переливы звонка, и вот они уже стоят и молчат, гладя друг на друга. Наконец Адриан с мягкой улыбкой спросил:

— Можно мне войти, Розали? Или я должен произнести мою речь прямо на пороге?

— О, прости меня, Адриан. Просто так хорошо опять видеть тебя здоровым.

В дверях кабинета появилась Сара.

— Адриан, как мы рады снова вас видеть! Я слышала, вы пережили не лучшие времена? — Она пожала ему руку и позвала: — Франклин, Адриан пришел!

Франклин приветствовал его и пригласил пройти в кабинет. Адриан со смущенным видом повернулся к Розали и вопросительно поднял брови, словно ожидая от нее какого-то действия.

— Папа, Адриан хотел сначала поговорить со мной пару минут.

— О, пожалуйста, мой мальчик. Прошу прощения. Как бестактно с моей стороны. Может, присоединишься к нам позже?

Родители скрылись в кабинете.

— Наверх или в гостиную, Адриан?

— Наверх, Розали.

Войдя в свою комнату, она предложила ему сесть и заметила:

— Ты выглядишь намного лучше.

Адриан устроился в кресле, Розали стояла перед ним.

— Розали, я чувствую себя лучше во многом благодаря тебе. Я пришел, чтобы…

— Чтобы поблагодарить меня за все, что я сделала, и извиниться. — Она присела на подлокотник кресла и прижала палец к его губам. — Не надо, Адриан. Мне не надо ни того, ни другого.

Он поймал ее руку и прижался к ней щекой.

— Миссис Филдс сказала мне, что ты плакала из-за меня. Я должен извиниться хотя бы за это.

Она мягко отняла руку.

— Что ж, давай на этом и закончим.

Он поднялся и положил руки ей на плечи.

— Ты хотела сказать, давай с этого начнем.

Он попытался притянуть ее к себе, но она не далась и бесстрастно посмотрела на него.

— Начинать нечего, Адриан. Да, по совершенно очевидным причинам мы больше не сможем быть абсолютно чужими друг другу, как раньше. Но для меня ясно, что мы никогда не будем и чем-то большим, чем сейчас, потому что даже дружба подразумевает доверие, а ты мне не доверяешь. — Она чувствовала себя так, будто ее слова убивали ее душу. Медленно, но верно Розали сама разрывала себя на части, однако ей было необходимо довести дело до конца. — Я знаю, что ты теперь думаешь о моем поведении и моей нравственности…

— Розали, — с отчаянием в голосе перебил он, — я забираю назад все, что тебе наговорил. Все до последнего слова.

Она отошла за пределы его досягаемости и покачала головой:

— Неправда, и ты сам это знаешь. Ты действительно веришь, что я принадлежу Уоллесу Мэйсону?

Он резко шагнул в ее сторону, словно желая заткнуть ей рот.

— Те слова, которые я сказал и о которых теперь так горько сожалею, были произнесены под давлением неблагоприятных обстоятельств.

Она снова покачала головой:

— Нет, Адриан, в глубине души ты и правда в это веришь. Просто ты утратил бдительность, поскольку был слишком изнурен болезнью, чтобы продолжать соблюдать правила вежливости, и сказал то, что было у тебя на душе.

— Но, Розали, по крайней мере, выслушай меня…

В порыве отчаянной гордости она вскинула голову и непреклонно продолжила, потому что так было надо:

— Когда я скажу тебе, что завтра вечером я еду к нему домой повидаться с Мелани, а в субботу мы вместе ведем ее в театр на детский спектакль, после которого я снова часть вечера проведу у них, — ты истолкуешь все это так же, как и все остальные, и твое доверие, которое ты так отчаянно пытаешься мне оказать, умрет быстрой безболезненной смертью.

«Точь-в-точь как сейчас мое сердце», — прошептала она про себя, наблюдая, как лицо Адриана превращается в ничего не выражающую маску. Его губы сжались в тонкую линию. Он сел, словно его не держали ноги.

— Ты пытаешься прогнать меня?

Она не ответила. Воцарилась гнетущая тишина. Наконец Розали спросила:

— Твоя мама уже уехала домой?

— Да, сегодня утром. Она хотела повидаться с тобой, но я…

Розали не выдержала и набросилась на него. С ней хотел встретиться человек, которого очень хотела увидеть и она сама. Адриан знал об этом и все же не дал разрешения на эту встречу.

— Ну конечно, ты не мог позволить, чтобы она скомпрометировала себя. Ты не мог позволить ей встретиться со мной — ведь я безнравственна, поскольку везде появляюсь с женатым человеком и притворяюсь его женой… — Она отвернулась, не в силах сдержать слезы. — Ты ничем не лучше остальных, — всхлипнула Розали. — Твои обвинения необоснованны, твои суждения строятся на ложных предположениях, и, сколько бы я ни кричала, что ни в чем не виновата, ты мне не поверишь. Ты даже слушать не хочешь.

Он стоял у нее за спиной, положив руки ей на плечи. Потом прошептал:

— Перестань общаться с ним, Розали, — это все, чего я прошу.

— Я не могу. Из-за Мелани.

— Ты сама лезешь в петлю, и он будет затягивать ее до тех пор, пока… — пальцы Адриана сомкнулись на ее шее, — пока он тебя не добьется. Поверь мне, Розали, я это знаю. Мы уже не раз наблюдали подобное. Ты не первая, кто попался ему. Разница только в том, что с тобой ему пришлось играть по твоим правилам, даже использовать дочь, чтобы заманить тебя в свою паутину, потому что он понял, что по-другому тебя не получит. — Адриан повернул ее лицом к себе и заглянул ей в глаза. — Сделай, как я прошу, Розали. Я еще раз прошу тебя, умоляю тебя, ради тебя самой, перестань общаться с ним.

Перед мысленным взором Розали стояло умоляющее детское личико; она беспомощно покачала головой:

— Я не могу, Адриан. Из-за Мелани.

Он оттолкнул ее от себя и направился к двери.

— Спокойной ночи, Розали. Прощай.

Она знала, что этим коротким словом он навсегда вычеркнул ее из своей жизни.

Чем дальше, тем сильнее Уоллес проявлял замашки собственника. Он открыто демонстрировал свои чувства к Розали: когда в обеденный перерыв они шли по коридору, обнимал ее, а если она пыталась отстраниться, крепко прижимал к себе. Когда они выходили из столовой после обеда, Уоллес держал ее за талию. Иногда вызывал ее к себе, притворяясь, что хочет поговорить с ней о работе, а когда она приходила, целовал ее. И чем больше Розали сопротивлялась, тем упорнее он становился.

— Перестаньте играть в недотрогу, мисс Пуританка, — прошептал он однажды ей на ухо. — Я знаю таких, как ты. А ведете вы себя так, только чтобы возбуждать еще больше.

Она запротестовала, на что он отреагировал следующим образом:

— Я безнадежно влюблен в тебя, милая. Разве ты не замечаешь?

Но из-за Мелани Розали не могла уйти от него. Каждый раз, когда она навещала девочку, та льнула к ней все сильнее, а когда уходила, Мелани плакала еще горше. Розали замучили сомнения и неуверенность, но потребность Мелани в ней всегда побеждала.

Уоллес прекрасно видел внутреннюю борьбу Розали. Иногда наблюдал за ней и своей дочерью так, словно тайком наслаждался ситуацией, зная, что медленно, но верно все идет так, как он хочет.

Адриан, судя по всему, напрочь выбросил Розали из своей жизни. Когда они встречались, он чуть заметно кивал, давая понять, что заметил ее. Когда же приходил к ее родителям, она старалась не попадаться ему на глаза, а он — ей. Однажды вечером они неправильно рассчитали передвижения друг друга по дому и столкнулись в холле.

Оба немедленно извинились, но соприкосновение их тел вызвало в ней такую бурю эмоций, что Розали отважилась посмотреть ему в глаза, взглядом умоляя о прощении. Ответом ей был ледяной взгляд, и она отпрянула, когда он подчеркнутым движением руки отодвинул ее с дороги.

Приближался конец семестра. Как-то днем отец сказал:

— Розали, завтра вечером Адриан придет на ужин. Он собирался привести Джейн. Так что надо будет приготовить еще на двоих. Ты справишься?

Сердце ее упало, но она заверила, что все будет в порядке. Ей отчаянно не хотелось ужинать с ними, и Розали попыталась придумать, как выкрутиться из сложившегося положения, но тут же поняла, что ей придется остаться и исполнять обычные обязанности поварихи, официантки и посудомойки.

На следующий вечер Джейн была в отличном настроении. В последние дни ее красивое лицо, казалось, светилось сильнее обычного, и Розали мрачно подметила, с каким вниманием Адриан ухаживал за ней. Джейн бурно хвалила повара, обращаясь к Саре, которая взмахом руки переадресовала ее восторги Розали.

— Благодари нашу дочь, Джейн, — пояснила она. — Розали у нас и домохозяйка, и кормилица. У нее отлично получается, и я не вмешиваюсь.

Франклин заметил нарочито громким шепотом:

— Сказать по секрету, мы подозреваем, что она научилась этому, когда получала степень — в качестве полезной, практической части диссертации!

— Заметьте, при этом подразумевается, — с горечью парировала Розали, — что предметы, которые я действительно изучала, были бесполезны — абсолютно ненаучные, потому и бесполезные.

Все рассмеялись, кроме Адриана; его карие глаза задумчиво смотрели на нее. Он слегка улыбнулся и произнес необычным тоном:

— Знаете, Франклин, я недавно присутствовал на лекции вашей дочери. Представьте, она сидела на полу на надувной подушке, окруженная студентами, сидевшими точно так же.

Все покатились со смеху; Розали схватила свою салфетку, разъяренно скомкала ее в маленький плотный шарик и посмотрела на Адриана так, словно с удовольствием засунула бы этот шарик ему в горло. Он улыбнулся ее манипуляциям, глядя ей в лицо.

— Я слушал ее лекцию вынужденно, поскольку по ее просьбе осматривал вышедший из строя видеомагнитофон. Представьте, Розали весьма занимательно изложила тему урока, после чего последовала настолько содержательная и поучительная дискуссия, что я чуть было не попросил разрешения принять в ней участие. — Он выдержал ошеломленный взгляд Розали. — И теперь решительно заявляю, здесь и сейчас, что я полностью беру назад все уничижительные и пренебрежительные заявления, которые делал в прошлом в адрес обществоведения и в адрес предметов, которые она изучала. — Не в силах ничего с собой поделать, Розали покраснела от удовольствия, а Адриан совершенно искренне добавил: — В любой момент, когда ей понадобится отзыв о ее педагогических способностях, я буду только счастлив предоставить ей мои услуги.

Все снова рассмеялись, но на этот раз смех неуловимо и приятно изменился.

— Ну и ну, — заметил Франклин.

— Франклин, похоже, у нас все-таки умная дочь, — высказалась Сара.

— Разве это не замечательно? — улыбнулась Джейн.

— И гадкий утенок вдруг превратился в прекрасного лебедя прямо у них на глазах. — Розали хотела, чтобы ее слова восприняли как шутку, но в них отчетливо прозвучала нотка цинизма, и она готова была откусить себе язык, видя, как теплота в глазах Адриана сменяется холодом.

Она решила во что бы то ни стало отвлечь от себя внимание и принялась убирать со стола.

— Оставь это, — как обычно, попросила Сара, — я потом уберу.

Когда Розали уже перемыла половину посуды, на кухню вошел Адриан, взял полотенце и стал вытирать тарелки. Ни один из них не сказал ни слова, но с каждой минутой раздражение Розали по непонятным причинам усиливалось. Как он может стоять так близко и в то же время вести себя так, будто ее нет? Какое он имеет право осуждать ее, будто она нарушила все библейские заповеди? Наконец Розали не выдержала.

— Не надо мне помогать, в этом нет никакой необходимости. Почему ты все время считаешь, что я рада твоей помощи? Это недоступно моему пониманию. Иди обратно к своей девушке. Ей ты нужен больше, чем мне.

Он поджал губы.

— Насколько я помню, ты уже однажды говорила так, а я оказался настолько глуп, что не понял намека. На этот раз я не ошибусь. — Он швырнул полотенце на стол. — Будь я проклят, если буду здесь стоять и терпеть оскорбления каждый раз, когда пытаюсь по доброте душевной — и ни по какой иной причине — освободить тебя от части работы.

Он направился к двери.

— Огромное спасибо за помощь, — бросила ему в спину Розали, и, к ее огромному раздражению, ее голос дрогнул, когда она саркастически добавила:

— Которая была оказана так охотно и любезно!

Адриан на секунду задержался в дверях, а она, сменив тон, тихо произнесла:

— Спасибо, что пришел на ужин в стан врага. — Ее голос предательски дрожал, но она договорила:

— Я оценила твои слова в мою защиту, хотя и знаю, что ты не имел в виду ни слова из того, что сказал.

Крэйфорд обернулся, и в его глазах появилось какое-то странное выражение. Казалось, он собирался что-то сказать, но сдержался и вернулся в кабинет.

Спустя некоторое время позвонил Никол.

— Привет, милая, — как ни в чем не бывало поздоровался он. — Сто лет не виделись.

— Боже правый! — шутливо воскликнула Розали. — Голос из далекого прошлого!

— Ужасно извиняюсь, Розали, но я был очень занят.

— Прекрасно все понимаю, Никол. Она очень хорошенькая.

Последовало смущенное молчание, потом:

— Кто?

— Джейн Хейлвуд, твоя новая подружка. Кто же еще?

— Джейн? Она не моя подружка. Она не…

— А, понимаю. Она ведет себя несговорчиво и ты не делаешь успехов в ухаживании? Ну тогда почему бы тебе не зайти к нам сегодня вечером? Она здесь, работает, но нам наверняка удастся устроить так, чтобы ты смог повидать ее за чашкой кофе.

— Она правда у тебя, Розали? Так ты не возражаешь, если я…

— Я не стала бы тебя приглашать, если бы возражала, правильно? Но будь готов к битве. У тебя есть соперник — другой ее приятель, доктор Адриан Крэйфорд.

— Кто, опять он? — отозвался Никол тоном «я с ним быстро разберусь». — Я буду у тебя через десять минут. Хорошо? — И Никол повесил трубку.

Через десять минут он уже стоял на пороге. Схватил Розали и попытался ее поцеловать, но она воспротивилась.

— Давай не будем лицемерить, Никол. Между нами все кончено, не так ли? Если вообще когда-то что-то было.

Он собрался было возразить, но тут открылась дверь кабинета.

— Кто пришел? — спросил Франклин, хотя тут же увидел сам. И, бросив небрежное «Добрый вечер», снова закрыл дверь. Очевидно, он сообщил остальным, кто пришел, потому что в голосе Джейн вдруг зазвенели нотки восторженного удивления. Никол услышал ее и тоже встрепенулся, словно это был зов любви из далекого леса.

— Это голос Джейн? — с ангельской улыбкой выдохнул он.

«Ого, — подумала Розали, — да ты серьезно влип!»

Они прошли в гостиную.

— Как бы то ни было, — проговорил Никол, словно их разговор и не прерывался, — я слышал, что ты и сама… э… занята по уши. Пользуешься успехом и все такое у одного человека, имя которого называть не будем — разумеется, просто потому, что этого требуют приличия.

— На самом деле ты просто хочешь сказать, что слышал от Джейн, будто я повсюду разгуливаю с женатым человеком.

Никол явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Ну, я не стал бы говорить так прямолинейно…

— И не надо. Я все сказала за тебя.

— Розали, милая, почему ты в последнее время так ожесточилась? Я тебя не осуждал.

— Вслух нет, а про себя да, как и все остальные.

— Если тебе не нравится, что про тебя говорят люди, почему ты не бросишь его? Или все зашло уже слишком далеко?

Ее глаза опасно вспыхнули.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Никол. Если хочешь знать, я все это делаю только ради его дочери.

Он откашлялся:

— Хм-м, ну да, пожалуй, это звучит правдоподобно и все такое…

— Слушай, Никол, я пригласила тебя сюда от чистого сердца, чтобы ты смог повидать девушку, которая тебе, очевидно, очень приглянулась. Но если в мой адрес будут говориться гадости и мерзкие намеки, основанные только на слухах…

— Извини, милая. Прости меня. Я буду хорошим мальчиком. — Он придвинулся к ней поближе и взял ее за руку. Но тут открылась дверь и вошел Адриан. Глаза Никола пошарили у него за спиной и, по всей видимости, узрели то, что он хотел увидеть.

— Простите за вторжение, — сухо произнес Адриан, — но у вас появилась компания, нравится вам это или нет. — Он с явным изумлением наблюдал, как Никол уронил руку Розали, словно это был кусок горящей головни.

В дверях показалась Джейн, и Никол поднялся, глядя на нее с неприкрытым восторгом.

— Джейн, — промурлыкал он, — какой приятный сюрприз!

— Вряд ли, — не удержалась Розали, — поскольку я сказала тебе, что она здесь, и пригласила повидаться с ней.

Брови Адриана взметнулись в молчаливом циничном замечании.

— Это правда, Никол? — улыбнулась Джейн. — Ты узнал, что я здесь, и поэтому пришел?

Адриан притворился, что уязвлен в самое сердце.

— Как, Джейн, вы бросаете меня ради другого мужчины, когда наша дружба только начала расцветать?

Розали встала и пошла готовить кофе. Повернувшись, чтобы закрыть за собой дверь, она заметила остатки насмешливой улыбки, которую Адриан предназначал для нее. Розали с силой хлопнула дверью.

— Что случилось? Не можешь смириться с тем, что тебя затмила другая женщина и тебе приходится отойти на задний план? — появился следом за ней на кухне Адриан.

Ее взгляд должен был приморозить его к месту, но он и ухом не повел.

— Я не в силах наблюдать, как двое взрослых мужчин ведут себя словно полные кретины из-за жеманничающей девушки, вот и все! — процедила Розали. У нее тряслись руки, но она ничего не могла с собой поделать. Казалось, они перестали ей подчиняться.

Адриан подошел к ней, сжал ее запястья.

— Ну, девочка, успокойся. Возьми себя в руки.

От его прикосновения Розали словно током пронзило, она выдернула руки из его пальцев.

— Ты ничем не лучше Никола. Я туда больше не вернусь, так что у тебя полная свобода действий. Эти три чашки — в гостиную, эти две я сама отнесу родителям в кабинет. Свой кофе я заберу наверх и выпью его там в тишине, покое и блаженном одиночестве. — Она взяла меньший поднос и направилась к двери. — И передай моему приятелю — поправка, бывшему приятелю, — что он может не беспокоиться и не желать мне спокойной ночи. Пусть лучше вместо этого отвезет домой свою новую подружку. — Розали секунду помолчала и с сарказмом добавила: — Конечно, если ты не хочешь оставить это удовольствие для себя. В этом случае вам придется выяснить отношения на эту тему, не так ли?

Адриан насмешливо улыбнулся и понес второй поднос в гостиную.

Позже Розали слышала, как уезжала Джейн. Заработал двигатель, машина отъехала. Она вяло, без особого интереса подумала, кто же, интересно, выиграл битву и повез секретаршу домой? Но почти сразу с облегчением получила ответ на свой вопрос — из кабинета донесся смех Адриана.