Глава 4

Гриффин видел, что потряс Аделаиду до глубины души. Ее самообладание было достойно восхищения, она почти не дрогнула, но он чувствовал, что она борется с паникой. Он понял, что перегнул палку, а это было на него непохоже.

— Прошу прощения, миссис Пайн, — сказал он, — я ни в коем случае не хотел вас напугать.

— Не могу поверить, что мистер Пирс сообщил вам мое имя. — Аделаида снова казалась спокойной. — Я думала, что могу ему доверять.

— Можете. Я всегда считал мистера Пирса человеком слова. — Он чуть заметно улыбнулся. — Или мне лучше сказать, женщиной, которая держит свое слово?

— Так вы знаете и секреты мистера Пирса? — изумилась Аделаида.

— Мне известно, что мистер Пирс — женщина, которая предпочитает жить, как мужчина. Мы познакомились много лет назад, она была сиротой, которую жизнь вынудила жить на улицах. И она довольно рано поняла, что одеваться, как мальчик, не только безопаснее для нее, но и дает ей больше силы. А как вы с ней познакомились?

— Мы встретились вскоре после того, как я начала заниматься молодыми женщинами с улиц, — ответила Аделаида. — Пирс и его компаньон, мистер Хэрроу, проявили интерес к моему благотворительному дому. Я упомянула о моих планах совершить налеты на некоторые бордели, чтобы привлечь внимание прессы, и мистер Хэрроу предложил свою помощь. Кроме того, он еще пригласил двух членов клуба «Янус». Вы знаете этот клуб, сэр?

— Знаю. Пирс основал его много лет назад. Все его члены — женщины, которые предпочитают жить, как мужчины. Полагаю, молодцы, похищающие женщин после того, как все клиенты борделя разбежались, напуганные вашими криками о пожаре, — это и есть добровольцы из клуба «Янус»?

— Да. Но откуда вы так много знаете о мистере Пирсе?

— Со временем мы поняли, что в интересах каждого из нас образовать нечто вроде союза.

— Пожалуй, я понимаю, почему вам двоим нужно было как-то договориться и прийти к соглашению относительно контроля над различными областями теневого бизнеса, которым вы оба занимаетесь. Открытая война не пошла бы на пользу ни одному из вас.

Неожиданно для себя Гриффин понял, что ему не нравятся пренебрежительные нотки в ее голосе. Он думал, что мнение других людей о нем давным-давно перестало его интересовать, однако по какой-то непонятной причине неодобрительное отношение Аделаиды Пайн его раздражало.

— А вам не кажется, миссис Пайн, что в вашей позиции есть элемент лицемерия?

— Не понимаю вас.

— Вы—леди, которая, когда ей это удобно, вступает в сговор с лордами криминального мира. И в каком свете это вас представляет?

Аделаида быстро втянула воздух. Он понял, что наконец сравнял счет. Гриффин сам не понимал, что с ним происходит. Ведь ему же нужна ее помощь, и отпускать колкости — не самое разумное в его ситуации.

— Сэр, давайте внесем ясность, — сказала Аделаида. — Я заключила альянс с одним конкретным криминальным лордом, с мистером Пирсом. А не с вами или с кем-то еще, кто занимается такими делами.

— Принимаю поправку, — сказал Гриффин. — Один альянс с одним криминальным лордом.

— Кстати, о Пирсе. Вы сказали, что он не открывал вам мое имя. Как же в таком случае вы его узнали?

— Ваши налеты наделали много шуму, не только в прессе, но и на улицах. Прошел слух, что некоторые проститутки, исчезнувшие за последние несколько месяцев, были замечены в некоем благотворительном доме на Элм-стрит, а потом испарились. Я навел справки и выяснил, что это заведение, которое до недавнего времени едва сводило концы с концами, теперь находится под покровительством некоей дамы, известной только как Вдова, и с тех пор процветает.

— И ваше расследование привело вас прямиком ко мне? — Аделаида опешила. — Неужели мою личность так легко установить?

— Вы очень хорошо скрыли свою связь с благотворительным домом. Хотя конкретный человек и может довольно легко скрыть свою личность, с сожалением должен вам сообщить, что отследить финансовый поток довольно просто. И это особенно верно, когда становится известно, что все счета и расходы, связанные с конкретной благотворительной деятельностью, оплачивались определенным банком.

— Боже праведный, мои банкиры открыли вам мое имя? Неужели не осталось ничего святого?

— По моему довольно богатому опыту — нет. По крайней мере когда дело касается денег. В вашем банке есть один работник, которому я когда-то оказал услугу. Когда он узнал, что я пытаюсь выяснить имя нового покровителя одного благотворительного дома, он был так любезен, что согласился оплатить свой долг, сообщив мне ваше имя.

— Понятно. — От ее голоса веяло ледяным холодом. — Вы всегда ведете дела таким образом?

— Когда представляется возможность. Денег у меня достаточно и даже сверх того. Сейчас я склонен думать, что чей-то долг мне — товар гораздо более ценный.

— То есть вы запугиваете невинных людей вроде того банковского клерка?

— Мне казалось, я ясно выразился. Этот клерк был мне кое-чем обязан, в свое время я оказал ему услугу.

— Сдается мне, что быть обязанным отплатить услугой за услугу криминальному лорду — это мало отличается от угрозы или вымогательства.

— Интересно, миссис Пайн, вы сразу родились с такой уверенностью в собственной правоте или приобрели это качество за время жизни в Америке?

Аделаида застыла.

— Вы знаете, что я жила в Америке?

— Об этом упомянул тот же банковский клерк. Но я бы в любом случае догадался: в вашем голосе можно расслышать акцент. Держу пари, вы провели немало времени на Западе.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору.

— Я тоже, поэтому предлагаю перейти к более важной теме.

— А именно? — с опаской поинтересовалась Аделаида.

— Поговорим о том, как вы собираетесь меня спасти.

— Интересно, как именно я могла бы это осуществить? Конечно, если исходить из предположения, что я буду расположена это делать.

— Если повезет, моим спасением станет ваша способность работать с энергией сна.

— Признаюсь, я действительно умею считывать энергию сна, — сказала Аделаида, — но способность воспринимать остаточную энергию сна — это не то же самое, что умение манипулировать потоками такого рода ультрасвета.

— Я убежден, что вы можете делать и то, и другое.

— И что же вселило в вас такую уверенность?

— Моя теория подтвердилась вчера утром, когда я услышал о мужчине, найденном в переулке за борделем на Эйвери-стрит. Его нашли лежащим без сознания.

— Но он не умер, — выдохнула Аделаида, — иначе я бы знала...

Она осеклась, спохватившись, что сказала слишком много.

— Он жив, но мне сказали, что его нервная система совершенно расшатана кошмарными снами, которые он видел, находясь в необычайно глубоком сне. Говорят, его коллеги не могли его разбудить в течение нескольких часов.

Рукой, затянутой в перчатку, Аделаида крепче сжала ручку зонтика.

— Я спускалась по лестнице, чтобы уйти через дверь, выходившую в переулок, и в это время он попытался меня схватить. Он заявил, что приметил меня еще раньше в тот же вечер, и ему показалось, что со мной что-то нечисто, как он выразился. Я его узнала: это тот самый охранник борделя, которого девушки больше всего боялись. Меня предупреждали, что он может быть настоящим зверем. Но я не понимаю, как вы могли установить какую-то связь со мной.

— Слухи, которые до меня дошли, навели меня на мысль, что тот, кто привел его в бессознательное состояние, использовал некий психический талант. Как мне сказали, на спящем не было ни синяка, ни царапины. А то, что он и сейчас непонятно бормочет об ужасных кошмарах, позволило мне заключить, что человек, погрузивший его в это состояние, вероятнее всего, умеет обращаться с энергией сна.

— Понятно,

— Этот конкретный охранник, миссис Пайн, убил не одного человека,— сказал Гриффин ровным голосом. — Вам чертовски повезло, что вы остались живы, встретившись с ним.

Аделаида промолчала.

Гриффин подумал, что он только напрасно тратит время, пытаясь объяснить ей безрассудность ее поступков. Если дамочка хочет безрассудно рисковать, это ее дело. Но почему-то он не мог равнодушно предоставить Аделаиду Пайн ее судьбе.

— Если вы уже знали, кто я такая, зачем вам понадобилось встречаться с мистером Пирсом? - спросила она.

— Я хотел быть представленным вам по всем правилам. И он согласился устроить эту встречу.

— Потому что вы с ним союзники?

Гриффин знал, что его ответ ей не понравится.

— Мистер Пирс — мой должник, в свое время я оказал ему несколько услуг.

— Как тот бедняга, который работает в моем банке?

— Пирс бы никогда не выдал вас мне, если вас беспокоит именно это. Он согласился только на то, чтобы предложить вам со мной встретиться, но ясно дал понять, что примете ли вы мое приглашение или нет, решать только вам. Возможно, более интересный вопрос, почему вы согласились прийти сюда сегодня.

— Не говорите ерунду, — сказала Аделаида. — У меня не было выбора. Я понимала, если вы зашли так далеко, что стали наводить справки у мистера Пирса, то в скором времени найдете и меня.

Гриффин не ответил. Ее заключение было верным. Если бы мистер Пирс не согласился устроить эту встречу, он разыскал бы ее сам.

— Скажите, сэр, в чем конкретно состоит ваша проблема? — спросила Аделаида. — Я хорошо осведомлена, что вы не содержите бордели, так что социальные реформаторы вроде меня не представляют для вас угрозы.

— Почему вы так уверены, что я не содержу бордели?

Аделаида небрежно отмахнулась.

— Девушки, которые попадают в благотворительный дом, приносят с собой море сплетен. Они знают гораздо больше, чем многие другие, включая их клиентов или даже содержателей борделей. Они знают, кто занимается торговлей живым товаром, а кто нет. О вас, сэр, ходит много разных слухов, но ни один из них не связывает вас с этим отвратительным бизнесом.

— Что же, я буду спокоен, зная, что мне не грозит нападение ваших налетчиков, — вежливо заметил Гриффин.

— Сэр, вы надо мной смеетесь?

— Нет, миссис Пайн. Я опасаюсь за вашу жизнь. Ясно, что сейчас вы избрали своей мишенью публичные дома Латтрела. Это человек без чести и совести, и совершенно безжалостный. Понятие «угрызения совести» ему не знакомо. Им движет жадность и жажда власти.

— Считается, что именно такими качествами обладает любой криминальный лорд, — холодно сказала Аделаида. — Вы станете утверждать, что сделаны из другого теста?

— Мне казалось, мы только что сошлись во мнении, что я не зарабатываю деньги на борделях.

Гриффину приходилось делать над собой усилие, чтобы его голос не звучал резко. Он подумал, что если им нужно было бы провести в обществе друг друга довольно долгое время, то ему пришлось бы найти какой-то способ заставить ее замолчать хотя бы на время. Ему пришло в голову, что этой цели можно было бы достичь, закрыв ей рот поцелуем.

— Сэр, примите мои извинения, — сказала Аделаида. — Я хорошо знаю, что вы совсем другой человек, нежели Латтрел. Он — настоящее чудовище. Оба раза, когда я забирала девушек из его заведения, я видела, какое зло он приносит.

— Вы совершили два удачных налета на его бордели, но я очень сомневаюсь, что в следующий раз это так же легко сойдет вам с рук. Примите мой совет, миссис Пайн, найдите себе другое хобби.

— Это угроза, сэр? Не хотите ли вы сказать, что выдадите меня Латтрелу, если я не соглашусь вам помочь?

Гриффина разобрала злость. Он понимал, что у нее нет никаких разумных оснований ему доверять, не говоря уже о том, чтобы верить в его благие намерения. Тем не менее ему было неприятно услышать, что она считает его способным опуститься до шантажа.

— Миссис Пайн, — сказал он, — я пытаюсь заставить вас прислушаться к голосу разума. — Он старался сохранять терпение, но это было нелегко. — Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что вы избрали мишенью бордели Латтрела. Не сомневайтесь, скоро к такому же заключению придет и он, если уже не пришел. Схема ваших действий слишком понятна.

— Как это может быть? Три из пяти борделей управлялись как независимые.

— В первых трех налетах вы отрабатывали и шлифовали свою стратегию. И когда вы решили, что готовы, то перешли к тому, что было вашей настоящей мишенью. А теперь, когда вы почувствовали вкус успеха, вы собираетесь продолжить налеты на заведения Латтрела.

— С какой стати мне выбирать именно его заведения?

— Вероятно, потому, что он держит самых молоденьких девочек и обслуживает самых пресыщенных клиентов. Напав на его публичные дома, вы поставили в неудобное положение нескольких мужчин, занимающих в Лондоне видное положение. Как я понимаю, на примере заведений Латтрела и их клиентов вы надеетесь устрашить владельцев других борделей, помельче.

Аделаида вздохнула.

— Неужели мой план настолько очевиден?

Гриффин пожал плечами.

— Мне — да. И у меня нет оснований считать, что Латтрел не разгадает его точно так же. Он неглупый человек. Более того, я уверен, что он обладает своим собственным талантом, и немалым. Вы не ошибетесь, если предположите, что интуиция у него по меньшей мере не хуже моей.

Некоторое время Аделаида молчала. Потом: спросила: 41

— Насколько хорошо вы знаете Латтрела?

— Мы с ним не друзья, если вы это имели в виду. Мы конкуренты. Было время, мы вели друг с другом войну. Потом мы заключили перемирие, и некоторые спорные вопросы между нами были разрешены, но это не означает, что мы друг другу доверяем. А перемирие в любой момент можно нарушить.

— Я слышала об этом перемирии, — сказала Аделаида. — Если верить слухам, вы с Латтрелом несколько месяцев воевали из-за территорий, над которыми каждый из вас хотел иметь контроль. В конце концов вы встретились на кладбище Крейгейт и заключили сделку. По сути, две ваши организации поделили между собой большую часть лондонского преступного мира.

— Да, что-то в этом роде.

— Боже мой! Неужели у вас, сэр, совсем нет стыда?

- Тонкие чувства я оставляю людям вроде вас, миссис Пайн. Мой опыт говорит, что тонкие сантименты мешают зарабатывать деньги.

— Неужели вас интересуют только прибыли?

— Не только. Еще я хочу остаться в своем уме. И обе эти цели требуют, чтобы я помог вам остаться в живых. По крайней мере до тех пор, пока не уговорю вас мне помочь. Если вы будете упорно продолжать свое нынешнее занятие и нападать на бордели Латтрела, боюсь, что скоро ваш труп найдут в реке.

К его удивлению, Аделаида заколебалась.

— Честно говоря, у меня были некоторые сомнения в стратегии, которую я использовала в этих налетах, — неохотно призналась она.

— Всего лишь некоторые сомнения? Как вы думаете, сколько раз можно было повторить один и тот же трюк с троянским конем? Рано или поздно даже дурак догадается, что к чему, а Латтрел, уверяю вас, не дурак.

— Дело в том, что дымовая шашка — очень эффективная вещь, вызывает большой переполох, и в считанные минуты дом пустеет, — сказала Аделаида.

— Но это еще и очень очевидная тактика. Вам не удастся использовать ее снова, во всяком случае, если вы собираетесь напасть опять на заведение Латтрела. Он подготовится, и в следующий раз его головорезы будут вас ждать.

— Вы говорите об этом так уверенно...

— Вероятно, потому, что именно так поступил бы на его месте я сам. Если бы я содержал сеть борделей, уж я бы позаботился, чтобы мои охранники следили за клиентами, как ястребы.

Аделаида прочистила горло.

— Сэр, вы очень прямолинейны. Но я ни за что не поверю, что вы бы хладнокровно убили меня, если бы я предприняла налет на одно из ваших заведений. Это не в вашем стиле.

Гриффин улыбнулся:

— Вы очень мало знаете о моем стиле. Но одно я вам обещаю, миссис Аделаида Пайн: что между нами ни произошло бы, в этом никогда не будет хладнокровия.

Аделаида остолбенела. От удивления она лишилась дара речи.

— К счастью, этот разговор носит чисто гипотетический характер. Как я уже говорил, я не содержу публичные дома.

— А что, если бы я совершила налет на один из ваших игорных домов или таверну? — поинтересовалась она ледяным тоном. — Мой труп нашли бы в реке?

— Нет. Я использую более тонкие методы, чем Латтрел.

— Например, какие?

Гриффин мысленно напомнил себе, что он способен быть терпеливым. Терпение — это добродетель, совершенно необходимая в его профессии. Умение ждать подходящего момента, чтобы вовремя нанести удар, в сочетаний с природной интуицией принесли ему больше побед, чем он мог сосчитать. Импульсивность и подверженность сильным страстям — самые большие грехи, которые могут помешать криминальному лорду. Гриффин уже много лет считал себя свободным и от первого, и от второго — до того, как встретился с Аделаидой Пайн.

— Миссис Пайн, мы отклонились от темы. — Гриффин с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами. — Давайте вернемся к предмету нашей встречи.

— Эта встреча, как вы ее называете, проходит не очень успешно.

— Потому что вы очень несговорчивая.

— Это у меня врожденный дар, — парировала Аделаида.

— Легко в это верю.

Она постучала концом зонтика по постаменту, на котором стоял уродливый предмет старины.

— Очень хорошо, сэр, вы сказали, что вам нужна моя помощь в каком-то срочном деле. В таком случае, может быть, объясните, что это за дело и что вы хотите, чтобы я для вас сделала? И тогда мы обсудим, сможем ли мы заключить взаимовыгодную сделку.

При слове «сделка» Гриффин насторожился. Он был готов заплатить Аделаиде за услуги, но идея торговаться с ней ему не нравилась и заставляла призадуматься. Хотя, с другой стороны, у него не было выбора. Аделаида Пайн — его единственная надежда.

— Мне придется рассказать вам довольно длинную и запутанную историю, — осторожно начал он.

— Возможно, вы сумеете сократить свой рассказ, если я скажу, что в моем распоряжении находится вещь, которая, по-видимому, принадлежит вам. Думаю, это своего рода фамильная ценность.

Теперь пришел черед Гриффина удивляться. Он был ошеломлен. Такого просто не могло быть. Ему не верилось, что Аделаида может оказаться владелицей Лампы. После долгой паузы он наконец спросил:

— О чем вы говорите?

— Я имею в виду довольно странную старинную вещицу, нечто вроде вазы. Думаю, ей лет двести. Она выполнена из какого-то металла, похожего по виду на золото. Вдоль верхнего края она выложена дымчатыми серыми кристаллами.

Гриффина охватило предвкушение. Впервые за бог знает сколько времени в его душе затеплилась надежда. Он позволил ей появиться.

— Черт побери! — сказал он очень тихо. — Вы нашли Горящую Лампу!

— Она так называется? Теперь, когда вы это сказали, мне кажется, что эта вещь действительно похожа на старинную масляную лампу. Но она не сделана из алебастра в египетском стиле.

— Как вы узнали, что она принадлежит мне?

— Я не знала до тех пор, пока не встретилась с вами. Это может прозвучать неправдоподобно, но этот старинный предмет наполнен пугающим количеством энергии сна. И энергия, заключенная в Лампе, имеет почти такую же структуру, как ваша. На Лампе есть энергетические отпечатки пальцев, и по ним видно, что они принадлежали человеку из вашего рода.

Гриффин не мог поверить в свою удачу. Он пришел на эту встречу, надеясь уговорить Аделаиду помочь ему в поиске Лампы. От известия, что Лампа уже в ее распоряжении, у него сначала слегка закружилась голова, а потом — как и следовало ожидать при его характере — в нем проснулась подозрительность.

— Сколько времени Лампа находится у вас? — поинтересовался он небрежно, как бы из простого любопытства.

— Она попала ко мне, когда мне было пятнадцать лет.

Что-то в сдержанном тоне Аделаиды подсказало Гриффину, что подробного ответа на свой вопрос он от нее не добьется. Во всяком случае, пока.

— Как она попала к вам в руки? — спросил он.

— Не думаю, что сейчас это имеет какое-то значение.

Гриффин сказал себе, что не стоит торопиться, он может подождать, нужно делать по одному шагу за раз. Первый шаг — нужно убедиться, что в ее распоряжении действительно та самая Горящая Лампа.

— Вы сказали, что эта вещица не очень-то красивая, — сказал он. — Меня удивляет, что вы держите ее у себя столько времени.

— Уверяю вас, приятного в этом мало, она весьма осложняет жизнь.

— Это еще почему?

Гриффин поймал себя на мысли, что все выискивает какой-нибудь подвох в том, что казалось невероятно удачным поворотом событий.

— Прежде всего, пока я путешествовала по Америке, она занимала довольно много места в моем багаже. Но есть более серьезная проблема: Лампа испускает энергию, и эта энергия действует на нервы даже тем людям, у которых нет особенных способностей. Определенно это не та вещь, которую хочется поставить на каминную полку для украшения. Честно говоря, я буду рада от нее избавиться. Да и миссис Тревельян.

— Кто это?

— Моя экономка. У нее нет никаких сверхъестественных способностей, во всяком случае, не больше, чем у среднего человека, но и она начинает испытывать беспокойство и вообще чувствует себя неуютно просто от самого пребывания в одной комнате с Лампой. Поэтому она убрала ее на чердак.

В голове Гриффина роилось множество вопросов, но самым первостепенным был один.

— Если Лампа вам так мешает, почему вы от нее не избавились? — спросил он.

— Сама не знаю. — Аделаида посмотрела на сосуд, выставленный на постаменте. — Знаете, как это бывает с любыми вещами, обладающими паранормальными свойствами. Они каким-то образом завораживают, особенно тех, у кого есть какие-то способности. А в том, что Лампа наполнена энергией сна, нет никаких сомнений. Меня такого рода энергия притягивает. Я просто не могла отдать Лампу.

Гриффин медленно вздохнул, он все еще пытался как-то сдержать охватившее его чувство облегчения. Получалось, что Лампа найдена, а перед ним стоит женщина, которая могла бы ему помочь. Однако все равно оставалась хотя бы малая доля вероятности, что у Аделаиды Пайн окажется недостаточно сил, чтобы управлять опасными энергиями, которые Николас заключил в Лампу.

А если Аделаида достаточно сильна, нельзя было исключить и другой, столь же неприятный поворот событий: она могла нечаянно или даже преднамеренно убить его при помощи излучения Лампы. Или она могла уничтожить его дар, опять же нечаянно или нарочно.

И наконец, последнее по порядку, но не по значению: дама могла просто отказаться работать с Лампой в его интересах, так как не одобряла криминальных лордов. Но с другой стороны, она первая предложила заключить взаимовыгодную сделку. Очевидно, у него есть что-то, что ей нужно. Это давало ему определенное преимущество. Когда он знает, чего хочет другой человек, он может контролировать ситуацию.

— Миссис Пайн, похоже, мы с вами будем работать вместе, — сказал он. — Поэтому позвольте представиться подобающим образом.

Он вернулся к своему обычному состоянию, убрал теневую завесу, скрывающую его лицо, и впервые дал Аделаиде возможность увидеть его отчетливо.

— Меня зовут Гриффин Уинтерс. Я — прямой потомок Николаса Уинтерса.

— Это должно меня поразить, сэр?

Гриффин на мгновение растерялся.

— Не то чтобы поразить, но я ожидал, что вы узнаете это имя.

— Почему? Уинтерс — не такая уж редкая фамилия.

— Но вы ведь знаете об обществе «Аркейн», не так ли, миссис Пайн?

— Да, мои родители были его членами. Папа питал страсть к исследованиям паранормальных явлений. Вскоре после моего рождения меня зарегистрировали в генеалогической книге общества. Но я с пятнадцати лет не имела никаких контактов с «Аркейном».

— Почему?

— В тот год мои родители погибли в железнодорожной катастрофе. Меня поместили в сиротский приют для юных леди. Из-за этих двух событий я потеряла связь с обществом.

— Примите мои соболезнования, мадам. Я лишился родителей, когда мне было шестнадцать. — Гриффин вдруг осознал, что сказал это, не задумываясь, повинуясь импульсу. Эта мысль его встревожила. Он никогда ничего не делал импульсивно. И уж конечно, он никогда не говорил о своем прошлом даже с самыми близкими товарищами.

Аделаида грациозно склонила голову, молчаливо выражая сочувствие. На какое-то мгновение у Гриффина возникло ощущение, что между ними образовалась тонкая, хрупкая связь.

— Как я уже сказала, — продолжила Аделаида, — мой отец был увлечен всем паранормальным. Я помню некоторые темы, на которые он говорил, но не припоминаю, чтобы он когда-то упоминал Николаса Уинтерса.

— Николас Уинтерс был психическим алхимиком. Поначалу он дружил с Сильвестром Джонсом, но потом они стали соперниками, а затем и смертельными врагами.

— Вы говорите о том Джонсе, который создал общество «Аркейн»?

— Да. Как и Джонс, Николас был одержим идеей найти способ усилить свои способности. Он сконструировал прибор, который назвал Горящей Лампой. Каким-то образом ему удалось заключить в нее огромное количество энергии сна. Его целью было использовать прибор для того, чтобы обрести разнообразные таланты, а с их помощью — власть.

— Вы хотите пойти по стопам предка? — В голосе Аделаиды снова отчетливо слышалось неодобрение. — Признаться, я мало знакома с такими вещами, но помню, как отец говорил, что личности, наделенные несколькими паранормальными талантами сразу, не только встречаются очень редко, но и всегда отличаются неустойчивой психикой. Он говорил, что в обществе «Аркейн» для обозначения таких людей есть специальное слово. Это было имя существа из какой-то древней легенды.

— Это слово — Цербер. Так звали монстра, трехголовую собаку, охранявшую ворота ада.

—Да, теперь я вспомнила!.. — Аделаида была в ужасе. — Но ведь вы не настолько потеряли здравый смысл, чтобы желать превратиться в психического монстра? Если ваша цель состоит именно в этом, то вы не получите от меня никакой помощи!

— Миссис Пайн, вы меня неправильно поняли. У меня нет желания становиться сумасшедшим мультиталантом. Напротив, я бы очень хотел избежать этой участи.

— Что-о-о?

— Вы ведь не знаете толком историю «Аркейна»?

— Я только что объяснила...

— Не важно, в этом вопросе вам придется поверить мне на слово. Согласно дневнику моего предка, я обречен стать Цербером, если не найду Лампу и женщину, считывателя параэнергии. Эта женщина должна быть способна обратить вспять процесс моего превращения в монстра.

— Какой ужас! И вы действительно в это верите?

- Да.

— Но как вы можете об этом знать?

— Я знаю, потому что трансформация уже началась.

Аделаида вдруг застыла в молчании. Гриффин понял, что она стала задумываться, не сумасшедший ли он.

— Миссис Пайн, меня нужно спасать, — сказал он. — И по-видимому, вы — единственная, кто может мне помочь.

— Право же, я не думаю...

Чувствуя слабость, он напал. «Прыгнул, словно хищник, да я и есть хищник», — подумал он. Но он был полон решимости не допустить, чтобы это помешало достижению его цели.

— Я готов вам довериться, — сказал он тихо. — Я позволил вам разглядеть мое лицо. Почему бы вам не ответить мне такой же любезностью?

Какое-то мгновение он думал, что Аделаида откажется. Она снова стала постукивать зонтиком по краю постамента, раздумывая. Наконец она сказала:

— Я уверена, что если вы захотите, то сможете найти меня снова. Поэтому, думаю, уже не имеет значения, увидите ли вы мое лицо.

Это была не совсем та красивая капитуляция, которую Гриффин надеялся спровоцировать своими словами, но он не спорил. Он действительно сможет найти ее снова, если захочет.

Гриффин, затаив дыхание, смотрел, как она медленно сминает в пальцах черную вуаль и поднимает ее на поля шляпки. Ему казалось, сейчас перед ним откроется все его будущее.

Выразительные черты ее умного лица приковали к себе его внимание. Волосы цвета виски были зачесаны назад и уложены низко на затылке в пучок, прическа была одновременно и стильной, и строгой. Ее глаза просто заворожили его. Это были глаза женщины, которой довелось повидать и темные стороны жизни. Впрочем, этого следовало ожидать. В конце концов, она вдова. К тому же она провела несколько лет в самых диких краях Америки. Она совершала дерзкие налеты на бордели и спасала девушек, которых без этого ждала бы тяжелая и короткая жизнь шлюх. Она знакома с мистером Пирсом, весьма опасным человеком, что само по себе уже замечательное достижение.

Да, возможно, она и социальный реформатор, но взгляд Аделаиды Пайн говорил Гриффину, что она знает о суровой правде жизни больше, чем большинство дам ее класса и социального положения. Такое запретное знание всегда отражается в глазах.

Но что его поразило больше всего в ее облике, так это читавшаяся в нем духовная сила и решимость. Он пришел к выводу, что она — одна из тех глупцов, добровольных слепцов, которые, даже столкнувшись с суровой реальностью, продолжают верить, что добро и правда в конце концов побеждают.

Он мог бы сказать ей прямо противоположное. Война между тьмой и светом — вечна, как мир. Победители в ней быстро меняются в зависимости от того, на чьей стороне в данный момент больше мощи. Он знал по собственному опыту, что стихии, которые процветают в темноте, победить можно, но только временно. Однако всегда находятся люди, подобные Аделаиде Пайн, которые будут бросаться в эти битвы, каким бы ни было соотношение сил.

Для него такая наивность была непостижима, однако он хорошо знал, что от нее может быть польза. Этим качеством можно легко манипулировать.

Он снова улыбнулся, удовлетворенный.

— Миссис Пайн, вы — женщина моих снов.