"Сожженные мосты. Часть 7 [СИ]" - читать интересную книгу автора (Афанасьев Александр)Тот же день Екатеринбург-1000— Сдавайтесь! Шансов нет, обещаем, что оставим в живых! Освободите гражданских, они ничего не значат сейчас! Слово русского офицера, что… В ответ раздался выстрел, по броне противно цвикнула пуля. Неточная пуля… Офицер, в титановом шлеме, похожем на шлем мотоциклиста, юркнул обратно за броню, прячась, добежал до штабной бронемашины. — Ну? — Бесполезно… Надо все это дерьмо снести к бениной маме. Они не сдадутся… — Там заложники… — Их уже расстреляли, господин полковник. Подполковник, сменивший арабскую одежду на черную униформу спецназа, внимательно посмотрел на армейского офицера, вынужденно исполняющего роль переговорщика, похлопывая об ладонь черным беретом. На берете тусклым серебром отсвечивал символ спецназа, батальонов смерти, как их раньше называли — череп и кости. — Если бы там твои были — так же бы говорил? — поинтересовался он. Армейский офицер махнул рукой. — Делайте, что считаете нужным. Но их не взять без тяжелой техники. — Жизнь покажет… Если бы не уважение к старшему по званию — армейский офицер точно бы покрутил пальцем у виска. Подполковник достал рацию, настроил на нужный канал. — Всем Глазам прошу доложить, что видите? — Глаз-один, наблюдаю пулеметный расчет. Левее двести и выше от ориентира один. — Глаз-два, наблюдаю машину между ангарами! На машине пулемет… похоже на Мк44[94]. Расчет наготове, пулемет направлен в нашу сторону… Подполковник помечал для себя расположение целей на карте объекта. … — Глаз-восемь, наблюдаю снайпера на крыше… левее на два деления от ориентира-три. У снайпера крупнокалиберная винтовка… похоже британская AW-50, сам снайпер в маске. Рядом корректировщик и пулеметный расчет… господин подполковник… в пулеметном расчете все тоже в масках. — Понял тебя, Глаз-восемь. Пошли следующие доклады. — А вот сейчас как подорвут хранилища с ОЯТ[95] — потом жена домой не пустит… — с веселой лихостью заявил еще один офицер в форме полковника русской армии. — Можно будет лампой по ночам работать — поддержал шутку кто-то. Генерал недобро глянул, и шутки прекратились. Подполковник выслушал доклады всех снайперов, подвел итог, хлопнув ладонью по броне. Офицеры повернулись к нему. — Там до сорока рыл только наверху, внизу неизвестно, но как минимум вдвое больше. Бывшая охрана комплекса, наемники. Вероятно те, кто хотел уйти — уже ушел, эти остались. Как минимум что у них есть — три тяжелые снайперские винтовки, четыре пулемета крупнокалиберных, столько же ротных станковых, а сколько обычных ротных — бес его знает. Гранатометы автоматические — два, одноразовые реактивные гранаты у всех — плюс на автомобилях, которых мы видели только два, но возможно есть еще — североамериканские скорострельные пулеметы типа Миниган. Шесть тысяч выстрелов в минуту. Не исключено, что есть и мины, и много чего другого, чего мы не знаем. Такая обстановка, господа офицеры. — Это работа для десантного полка — сказал один из офицеров, в голубом берете. Он, да еще подполковник — единственные, кто отказался от титановой каски. — Сто миллионов рублей, из них как минимум десять в золотых червонцах, остальные ассигнациями, упакованные и принайтовленные к парашютным платформам для десантирования — задумчиво проговорил генерал — нехилые аппетиты. — Меня больше интересует другое… — сказал подполковник — зачем им Летучая мышь? Почему именно этот самолет? — Он может действовать в экстремальных условиях. — Почему не взять самолет потяжелее? Почему именно этот? Куда они собираются лететь? — В Афганистан, куда же еще… — Но они собираются сбрасывать груз, если потребовали парашютные платформы. Неужели они рискнут сбросить такие деньги над Афганистаном? Они же никогда их не увидят. — Может, в Индию? — Деньги заберут британцы. Вряд ли вернут. Они сейчас не в духе. — Господа, а почему они потребовали именно рубли? Будут же сложности. Почему не фунты или доллары. — Боятся, что не наберем. — Это нам надо бояться этого, а не им. Они выдвигают требования… — Сколько размах крыльев у Летучей мыши? — вдруг спросил подполковник. Офицеры переглянулись. Времена были новые, даже на поле боя сейчас существовал Интернет. С мобильного терминала вышли в сеть, набрали запрос в гражданской поисковой сети — она была намного удобнее и информативнее военной. — Тридцать два метра. Подполковник повернулся и показал. — Вон, смотрите. Как построен этот комплекс. Два ряда производственных зданий, они образуют как будто бы улицу. Улица эта заканчивается зданием правления, небоскребом. Сколько надо Летучей мыши для взлета и посадки? Все снова обратились к Интернету. — Двести двадцать метров с загрузкой. — Двести двадцать метров. Теперь взгляните на улицу в бинокль и оцените — есть ли там эти величины. Бинокль у офицеров был один на всех, даже не бинокль, а подзорная труба. Смотреть приходилось, передавая друг другу. Увеличение шестьдесят раз, меньше нельзя, потому что техника стояла в двух с половиной километрах от комплекса. Дальше шло интенсивное снайперское воздействие, двоих уже потеряли, а в ответ стрелять было нельзя. Снайперы, которые были там, до полутора километров попадали в грудную, а порой и в головную фигуру[96]. — Кажется, совпадает — вынес вердикт генерал — вы хотите сказать, что они собираются загнать самолет туда? — Не только туда. Видите производственные здания? Посмотрите на их ширину, а самое главное — на тип дверей. Они распахиваются настежь — там есть тридцать два метра? Генерал на сей раз посмотрел на здания один. — Похоже, что есть. — А они ведь просят самолет именно к ночи, так? — Говорите яснее, подполковник — начал злиться генерал. — Яснее некуда, господин генерал. Как только Летучая мышь приземлится — они загонят ее в один из ангаров. Они не просто хотят погрузить туда самих себя и погрузить часть заложников. Они хотят загрузить в самолет что-то еще. Подполковник сделал паузу. — И я полагаю, что то, что они хотят загрузить — это готовые ядерные взрывные устройства. Они хотят забрать их с собой и продать. Или — взорвать. Офицеры мрачно молчали, рядом работали вспомогательные моторы машин, чтобы дать ток в систему бортового питания, за броней машин прятались штурмовики и снайперы. Размышления отцов-командиров прервал топот — кто-то бежал, быстро бежал, даже не опасаясь выстрела снайпера, которые вели беспокоящий огонь и на такую дальность. — Господин подполковник… Господин генерал, разрешите обратиться к господину подполковнику — поправился посыльный, увидев старшего по званию офицера. Старший по званию офицер в ответ махнул рукой, показывая, что не до словесных экзерциций… — Господин подполковник, у канала взяли языка. Живым? — Что? — нахмурился Тихонов — что значит, взяли языка? — Скрытая группа наблюдения захватила живым одного из террористов. — А кто разрешил? Посыльный стушевался. — Так господин подполковник, он же мимо шел. Бежать решил, вот они его… Сообщили условным кодом. — Кто? Посыльный замялся, вспоминая таблицу позывных. — Бес и Араб, господин подполковник. — Архаровцы… Связанного британца транспортировали больше часа — нельзя было показать террористам, что в распоряжение контртеррористического отряда попал один из боевиков, решивших бежать пока не поздно. Пустили по кругу патруль, его обстреляли — но пленного они забрали. Пленный был похож не то на британца, не то на германца, не то на русского — светловолосый, среднего роста. Взяли его с оружием, которое само по себе показало, с чем придется столкнуться внутри, при штурме здания — Ar-20[97] с русским подствольным гранатометом и британским термооптическим прицелом, бесшумный пистолет типа 5–7, еще один — австро-венгерский Глок, гранаты, в том числе светошумовые, которые до этого вообще не встречались у террористов. Террористы были не просто хорошо вооружены и экипированы — они превосходили в этом русский спецназ, которому предстояло освобождать заложников. Следовало предположить, что и подготовкой они — по меньшей мере, не уступают. На стороне русских была тяжелая техника и несколько больший реальный боевой опыт — но это было все. Ни разу операции по освобождению заложников не проводились со столь минимальным преимуществом штурмовой группы. Пленный на удивление легко пошел на контакт, попросил сигарету. Он не выглядел подавленным или пришибленным, с виду казался вполне адекватным. Допрос проводили офицеры, которые его захватили, присутствовал и Тихонов. — Вы понимаете русский язык? — спросил капитан Неклюдов, который здесь выполнял функции контрразведчика. Он был самым спокойным и уравновешенным из всех присутствующих и знал три иностранных языка, что могло пригодиться. — Да… Я работал у вас довольно давно. Тихонов стоял правее, у самой бронемашины, на всякий случай с целью проведения допроса прямо к бронемашине поставили шестидесятиместную палатку, чтобы не было ни лишних глаз, ни лишних ушей. — Тогда назовите ваше имя. — Мое имя… меня зовут Джон. Джон, да… — Я прошу назвать наше полное имя. — Джон Тимоти Корнфилд. — Вы являетесь военнослужащим? — Нет… сейчас уже нет. — Ранее являлись военнослужащим? — Да… я раньше служил в британской армии. — Где именно, когда. — До… девяносто восьмого. Полк герцога Йоркского, потом в десанте. — Почему вы ушли из армии? — Меня… изгнали. — За что? — Случайно убил… гражданского. Случайно. — Гражданином или подданным какой страны вы являетесь? — Подданным Ее Величества Королевы Английской. — Хорошо. Я являюсь капитаном русской армии, вы задержаны с оружием в зоне вооруженного мятежа, и явно принадлежите к числу мятежников. По законам Российской Империи командующий части, задержавшей вас, имеет право судить вас за вооруженный мятеж против Его Величества своей властью и приговорить к смертной казни с немедленным приведением приговора в исполнение.[98] Однако, если вы окажете нам помощь — то можете быть помилованы на основании Уголовного уложения Российской Империи, где сказано, что лицо, добровольно или по требованию властей отказавшееся от доведения преступного умысла до исполнения и сдавшееся властям имеет быть помиловано, если в уже совершенных им действиях не содержится состав преступления. Поскольку вы отказались от участия в захвате заложников и вооруженном мятеже, и покинули по своей воле группу преступно злоумышляющих — это положение вполне может быть применено к вам. Вы так же можете быть выданы своему монарху в обмен на других лиц, в чьей выдаче заинтересовано Ее Величество Королева Английская. Итак, вы согласны помочь нам, Джон Тимоти Корнфилд? — Да, я вам помогу… Тихонов слушал — и ему это не нравилось все больше и больше. Сам он начинал служить с самых низов, не раз участвовал в потрошении — допросе с применением физического насилия в полевых условиях. Последний раз это было в Таджикистане — наркоторговец захваченный с мешком «дури» за плечами, рассказал все после того, как к нему подключили телефонный аппарат старой модели и дали ток. Информацию, которую дал наркоторговец передали для реализации, а самого наркоторговца сбросили в пропасть. Это было незаконно, его следовало доставить для суда в расположение части — но командиры стоящих здесь частей уже давно раскусили, что к чему, и особо не разбирались по таким случаям. Шел человек с мешком героина, упал в пропасть — туда ему, как говорится и дорога, горы опасные. Сам Тихонов тоже не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести — примерно за неделю до этого он, как зам командира части, опознавал молодого дурака, который завел себе подружку из местных и ночью вышел за ворота части. Его нашли к утру — половые органы были прибиты ко лбу гвоздем, а в рот воткнули бумажку с запиской. В записке было написано «Это слон». Как там поется… «нас не надо жалеть ведь и мы никого не жалели»… Вот и тут так же — никто никого не жалел — да и не ожидал жалости. А тут… человек шпарил как по писаному, как будто он на приеме в каком-то чертовом клубе. Там, у них, в Лондоне. Такое ощущение, что не его поймали с оружием, не он до этого участвовал в захвате заложников, не он готовился к отражению штурма. Черт… Разозлившись, подполковник отодвинул полог палатки, вышел. Солнце садилось, по земле поползли тени… — Иван Степанович! Араб подошел откуда-то со стороны столовой, если это можно было так назвать — еще одна палатка, там, на одном столе стоят рационы самых разных видов, сгущенка, тушенка, на другом — бутыли с водой. Рядом два костра горят — в одном чай, в другом кофе, подходи, кружкой зачерпывай прямо с огня и пей. Горячие чай и кофе были нарасхват — понимающие люди не пили холодное в жару, а непонимающих здесь не было. — Колется? — Пойдем, чаю выпьем… — не ответил Тихонов. Подошли, протерли песком «общественные кружки», ополоснули, зачерпнули горячего чая — кружка стала жечь руки, но у обоих кожа была дубленая, привычная. Сахара не было, а портить чай сгущом не хотелось. Чай с костра хорош сам по себе. Тихонов скосил взгляд на своего воспитанника — понятно, он его очень хорошо понимал. Самый возраст для службы — опыт уже есть, а цинизма, то есть слишком большого опыта — нет. Взял живьем террориста — конечно, хочется узнать, что он поет. — Помнишь, что такое иван? — Иван? Это мешок, который сбрасывают перед учебным десантированием, чтобы силу ветра узнать. — А еще? — Манекен для отработки приемов штыкового боя и навыков обыска. За этими словами скрывалось вот что — брали магазинный полый манекен, обряжали его в форму военнослужащего, а внутрь — пару ведер крови, дерьма и требухов с бойни. И какую-нибудь плату сгоревшую, электронную. Потом каждый новобранец должен покопаться во всем в этом и найти плату. Потом задание посложнее — то же самое только Ваню оставляют на пару дней под палящим азиатским солнцем. Кого не вырвет при обыске — тот сдал экзамен. — Молодец, помнишь. А еще? … — Есть и третье значение этого слова. Иваном называют человека, солдата, которого без его ведома, накачивают дезинформацией, а потом сознательно делают так, чтобы он попал в плен. Иван, сам того не зная, выдает информацию, которая на самом деле является дезинформацией, и даже детектор лжи не покажет, что это ложь — ведь сам Иван считает, что это правда! Но если послушать Ивана — то, скорее всего подчиненные тебе войска погибнут. Так вот — ты каким-то образом подцепил такого Ивана. Араб конкретно приуныл. — И что? — То, что ты молодец. — Не понял, господин подполковник. — Если мы знаем, что Иван это Иван — значит, это уже не Иван. Если мы знаем, что то, что он говорит ложь — значит противоположное является правдой. Если он говорит нам куда идти — то идти туда не стоит. Вот и вся игра. Подполковник выругался от души. — Г…нная игра! Думал, уж не буду в такие играть — а пришлось. — Значит — еще раз, с самого начала. Сколько подземных уровней у комплекса? — Пять. — Чем они заняты? Они жилые? — Первые три… На первых трех есть жилые отсеки. Последние два — склады и жизнеобеспечение. — Где находятся заложники? — Второй и третий уровень. В основном третий, там подземная тюрьма. — Сколько там заложников? — Сложно сказать… — А примерно? — Более пятисот. — Как можно попасть на нижние этажи? Сколько существует путей? — Три. Грузовой, пассажирский лифт и лестница. — Какова их грузоподъемность? — Пассажирский лифт берет до тридцати человек. Грузовой — груз, размером и весом с железнодорожный вагон? — Они заминированы. — Да, заминированы, под наблюдением и охраняются. Приводные механизмы лифтов, пролеты лестниц — все подготовлено к подрыву. — Сколько всего ваших коллег прикрывают нижний уровень? — Примерно восемьдесят человек. — Кто они? Пленный пожал плечами. — Разные… Что вы имеете в виду? — Мусульмане? Христиане? Служили или нет? — Все отслужившие. В основном в специальных подразделениях разных стран. В основном христиане. — Сколько мусульман в составе, если примерно? — Один из четырех. — Вернемся к заложникам. В цехах они есть? — Нет, но цеха подготовлены к подрыву. Емкости с ОЯТ — тоже. — Сколько радиоактивных материалов там находится? — Не знаю. Много… Судя по виду — и в самом деле не знал. — В каком они виде? Жидкие, твердые? — В основном жидкие. — Как планируется их подорвать? — Так, чтобы они попали в реку. Мало не покажется. — Сколько всего ваших коллег держат оборону в комплексе? — Примерно сто пятьдесят. — А почему они тогда заказали такой самолет? — резко вклинился в разговор подполковник Тихонов. Пленный посмотрел на него равнодушным взглядом. — О чем вы, сэр? — Летучая мышь? Самолет, который они заказали. Он не может вместить больше ста двадцати — а ведь еще вы хотите кое-что забрать, не так ли? — О чем вы? — Кто командует? — даванул сильнее Тихонов — говори, кто командует. — Полковник… — Врешь! Это гражданский! Кто командует!? Кто вами командует? — О чем вы, сэр… Голос пленного неуловимо менялся, в нем появилась какая-то дребезжащая нотка — как струна, поющая не в лад. — Кто вами командует?! Это русский? Каков план побега? — Нет, сэр. — Врешь! Я знаю это русский! Кто командует? — Нет… — Кто командует!!! То, что случилось после этого — не мог представить себе никто. Пленный прыгнул. Он прыгнул со связанными руками, и из сидячего положения, не встал и прыгнул, а прямо прыгнул сразу. Ни один человек не смог бы так прыгнуть, как разжавшаяся пружина, а он прыгнул. Но и подполковник Тихонов не был бы самим собой, если бы не ожидал этого — шагнул вправо, он ушел с линии атаки и сбил нападающего на землю. Нападающий упал, офицеры бросились на него. — Держите! — Ноги ему вяжи! — Голову держи, голову! Внезапно возня прекратилась — как-то сразу. Потом офицеры начали подниматься, переглядываясь между собой. А пленный остался лежать. — Он что… умер!? — Санитара, быстро! — приказал генерал, который так же присутствовал в палатке и наблюдал за происходящим. Один из офицеров побежал за санитаром, второй, первым опомнившийся, приложил пальцы к артерии, затем начал делать искусственное дыхание. Прибежал санитар, точнее даже не санитар, а настоящий полевой врач из мобильного госпиталя контейнерного типа. Вколол что-то, потом попытался делать искусственное дыхание сам, совместно с массажем сердца. Потом, минут через десять понял — бесполезно. — Зачем вы его убили? — спросил врач. Врачи к армии не относились, были выведены за штат, и потом субординации не подчинялись, говорили все, что считали нужным. Подполковник резким движение руки отодвинул брезентовый полог — при этом вся конструкция чуть не рухнула — вышел на улицу, где совсем стемнело. Следом вышли остальные офицеры. — Подполковник? — требовательно произнес генерал. — Плохо дело… — Извольте объясниться. Ваши действия привели к такому результату… — Ваши — не ваши… Результат будет один, господин генерал — мы не знаем почти ничего, как и не знали до этого. Это Иван, кукла. Его набили дезой по самые уши. Хуже того — это зомби. Живой мертвец. — Что за бред… — презрительно проговорил генерал — не ожидал от вас, Тихонов. Зомби не существует. — Зомби… это просто название. Название из фильмов, как-то же надо их называть, так? Почему бы не зомби? Как у Ромеро. Но дело не в этом. На границе брали таких. — Брали? Почему же я ни одного из них не видел? — Потому что их не взять живыми. Они могут покончить с собой, просто остановив сердце, я это видел сам. А сам не видел, но слышал, как один гость с того берега Амударьи, как только им занялись — сам себе сломал шею, причем без рук. Вот и этот… из таких же, как только он понял, что я ему не верю — он сначала попытался меня убить, а потом покончил с собой. — Вы считаете, что то, что он нам сказал — недостоверно? — спросил генерал, и тут же сам понял, что спросил глупость. — От первого до последнего слова ложь. Скорее всего — он не один такой, часть из них скрывается среди заложников. Но тот путь, который он нам указал — это ловушка. Они что-то задумали, им надо отвлечь нас, заманить туда, в сточный коллектор и уничтожить. После чего они пойдут на прорыв. А если мы им не поверим — они все равно пойдут на прорыв. И не далее, чем сегодня ночью… Генерал примерно прикинул. Все специальные группы, которые были задействованы в этой операции — были заняты, он полчаса говорил со штабом, и добился в подкрепление только роту десантников и несколько вертолетов, боевых, транспортных и охранения — все, что смогли собрать. Ему однозначно дали понять, что на более серьезные подкрепления ему не стоит рассчитывать как минимум до конца завтрашнего дня, а может быть — и на более длительное время. — Командному составу собраться у меня через десять минут. |
|
|