"Большое драконье приключение" - читать интересную книгу автора (Ипатова Наталия)

9. О САРАСВАТИ

[2]

— Сверчок, лечь! Встать! Лечь! Встать!

Дракон с видимым удовольствием исполнял эти ефрейторские команды, подаваемые озорным голосом Сэсс. Дигэ, давясь от смеха, наблюдала за сим процессом, бывшим не чем иным, как глажением выстиранного накануне белья.

Сэсс расстилала на плоском камне чуть влажные юбки, косынки и сорочки, дракон припечатывал их раскаленным брюхом, над лужайкой поднималось легкое облачко пара — и всё! Никакой изнуряющей маеты с вальком. Сэсс ликовала от усовершенствований домашнего труда, а Сверчок для нее был рад стараться.

После того, как с бельем было покончено, Саския продемонстрировала еще одну свою выдумку, а именно — как с помощью дракона бороться с пылью. Забравшись в пещеру, Сверчок шумно выдыхал — от такого сотрясения воздуха пыль поднималась столбом, затем глубоко и старательно вдыхал, втягивая всё это безобразие в ноздри, стремглав выскакивал наружу и оглушительно чихал куда-нибудь в сторонку.

— Долго тренировались, — объяснила Сэсс. — Сперва он никак не успевал выбежать и чихал прямо в комнате. Представляешь, какой поднимался тарарам!

Дигэ засмеялась. Вчерашний визит Бертрана произвел сильное впечатление только на мужчин, девушки ничего не поняли, и только Сэсс обиделась за «ведьму третьей категории».

Стоял очень жаркий сентябрьский день.

— А ведь сегодня Праздник Урожая, — вспомнила Сэсс, в два счета управившись с домашними делами. Вот только для мытья посуды она дракона никак не могла приспособить. Девушки уселись рядком, свесив ноги с обрывистого края площадки, ласково называемой ими «двориком», и одновременно вздохнули от скуки.

— Праздник Урожая, говоришь? — переспросила Дигэ. — А что это такое?

— В деревнях варят эль, — отозвалась Саския. — Играют свадьбы. Вечером разожгут большие костры, и будут танцы. Там очень весело.

Она пригорюнилась.

— Мне здесь, конечно, хорошо, — жалобно сказала она. — Никто и пальцем меня не посмеет тронуть, меня не бьют, не ругают, кормят. Впервые в жизни у меня появились друзья. Но ты, Дигэ, счастлива, а я — нет.

— Ясно, — брови Дигэ сдвинулись. Так хмурился ее дед, водя войска в атаки на степных кочевников.

— Эй, господа! — крикнула она, оборачиваясь к молодым людям, что-то горячо обсуждавшим. — Мы хотим на праздник!

Лица мужчин выразили растерянность.

— Но, Диг… — начал было Брик.

— Почему это «но»! Некоторые из здесь присутствующих дважды в день облетают провинцию верхом на драконе, а мы уже не первую неделю прикованы к пещере. Сегодня праздник, и мы хотим развлекаться!

— Если поразмыслить — вполне предсказуемое желание, — пробормотал Брик. — Этого давно следовало ожидать. Девушки хотят танцевать. Это закон природы.

— Это может быть опасно для Сэсс, — заметил Санди, — местные знают ее в лицо.

— Э, — заявил переметнувшийся в мгновение ока Брик, — ты же знаешь: если есть подходящее рыло, я всегда готов его начистить, да и сам ты, сколько ни прикидывайся агнцем, получаешь от доброй драки изрядное удовольствие — я помню «Хромых цыплят».

— Против деревни нам с тобой не выстоять.

— А Сверчок?

— Как ты себе это представляешь? Мы заваливаемся на вечеринку с драконом… и веселимся там впятером? Такие эпатажи повредят нашей репутации.

— Выход-то есть, — заявил вдруг Сверчок. — Кто вас заставляет отправляться именно в нашу деревню? Давайте в соседнюю! Лишних полчаса лету, и Сэсс там никто не знает. Я вас высажу где-нибудь за околицей и подожду в лесочке. Идет?

Санди засмеялся и махнул рукой.

— Валяйте, — сказал он. — Ты четверых унесешь?

— Мы с Диг можем и верхами, — заикнулся Брик.

— Ха, верхами — к завтрашнему утру поспеете. Конечно, унесу, только держитесь крепче.

— Праздник! — задохнулась Сэсс. — А я не верила, что получится.

— Главное, — хладнокровно заметила Дигэ, — дать мужчинам понять, что они обязаны тебя слушаться, и в корне давить любой бунт.

— Но… что же я надену? — Сэсс вспыхнула, как мак. — У меня ведь только та юбка, что на мне. Я ее, конечно, сейчас выстираю и отглажу, да только…

— Только это ей вряд ли поможет, — сказала Дигэ. — Пошли, что-нибудь придумаем.

Она придумала для Сэсс свою запасную юбку из коричневого шелка. По ее-то мнению, юбка имела достаточно будничный вид, но Сэсс, увидев шелк, чуть не расплакалась от восторга. Шелк! Да она к такой ткани и не прикасалась никогда! По деревенским понятиям, юбка из шелка была неслыханной роскошью.

К юбке нашлись: корсаж того же цвета — размер подогнали, поколдовав со шнурками — и сорочка из тонкого полотна. Вся эта суета подозрительно напоминала сказку о Золушке. Отсутствие ярких цветов в наряде Сэсс с лихвой искупали ее огненные кудри. Саския оставила их распущенными, и они покрыли ее плечи и спину, как шаль из пламени.

Сама Дигэ решила обойтись своим дорожным платьем из синего муара с блестящими пуговицами — Сэсс, к чьему вкусу в вопросах деревенской моды стоило прислушаться, убедила ее, что таких нет ни у одной местной щеголихи, и что все барышни непременно умрут от зависти. Дигэ с грустью вспомнила те времена, когда и сама она при выборе наряда руководствовалась подобными соображениями.

Она долго гадала, что ей сделать со своей прической: она была замужем, и ей казалось неудобным пустить кудри виться свободно, как это по семейному положению могла позволить себе Сэсс, но и закутываться в платок ей тоже не хотелось, и кроме того, замужние женщины на вечеринках не веселятся, а скромно сидят в сторонке и сплетничают о молодежи.

Совершенно неожиданно положение спасла Сэсс. Выскочив из пещеры, она через несколько минут вернулась с охапкой диких роз. Причесанные короной смоляные кудри Дигэ окружил венок из нежных цветов шиповника, завершивший ее наряд нужным акцентом стилизованного кантри. Пару полураскрывшихся бутонов Сэсс воткнула и в свои волосы, отчего ее лукавое личико приобрело кокетливый вид.

В пещере было полутемно, слышался азартный шепоток, весело блестели глаза, мелькали тонкие белые руки, скрипели и рассыпали под гребнем искры чистые волосы. Для многих девушек подготовка к празднику значит куда больше, нежели само торжество, как правило, не оправдывающее возлагавшихся на него надежд. В минуты подготовки, однако, стараешься не думать о разочарованиях.

Наконец они вспомнили о своих кавалерах. Донесшийся из пещеры голос Дигэ милостиво позволил им войти.

— Сдаётся мне, — вполголоса сказал Брик, — сейчас из нас сделают дураков.

Он оказался прав. Супруга выгнала его чистить сапоги и куртку, после чего заставила тщательно умыться, собственноручно причесала, не подозревая, что является при этом рекламой холостяцкой жизни, и велела надеть чистую сорочку. Не без ехидства наблюдавший за этими манипуляциями Санди отделался цветком в петлице: отчасти потому, что по природе был аккуратен, а отчасти оттого, что Дигэ была слишком занята своим благоверным, а Сэсс его боялась.

— Как хорошо, — шепотом заметил Сверчок, — что я не иду на праздник. Иначе они, как пить дать, повязали бы мне бантики.

Когда стемнело, дракон распластался у входа в пещеру, и возбужденная компания вскарабкалась на его шею в следующем порядке: Санди — управляющий, за ним Сэсс, слегка страдавшая, а может, только делавшая вид, что страдает головокружениями, а потому немедленно вцепившаяся в его пояс, потом Дигэ, обхватившая ее талию, и Брик, который уж жену-то из рук ни за что бы не выпустил. Только при рассаживании хохота было столько, что хватило бы на небольшую вечеринку.

Сверчок разбежался и взмыл в ночное небо. Тьма была и справа, и слева, и сверху, и снизу. Сверху, впрочем, сияли звезды и луна, а снизу доносились взрывы веселого смеха и музыка, и тут, и там видны были яркие огоньки костров.

Брику было не до смеха. Он впервые ощутил мощь воздушных потоков, бывших родной стихией дракона. И хотя к Сверчку он привык настолько, что запросто часами с ним перебранивался, здесь, в воздухе, где он был в полной власти дракона, ему стало не по себе от неестественности происходящего. «Если бы бог, — подумал он, — допускал, что люди смогут летать, он дал бы им крылья». И до самого конца полета его не покидало ощущение, что он совершает нечто запретное. Со спины Сверчка он слез, имея твердое убеждение, что люди не должны летать, а если они набираются дерзости делать это — пусть пеняют на себя.

На площади, куда они пробрались тишком, гремела музыка. Среди разложенных «конвертом» костров под извлекаемую из скрипок и аккордеонов веселую польку вертелись смеющиеся пары. Ни один нормальный человек не способен испытывать два сильных ощущения сразу. Брик обхватил Сэсс за талию и с какой-то шуткой исчез в толпе. Дигэ смеющимися глазами посмотрела на Санди.

— Ну, — сказала она. Вагант, ничуть не смутившись — а когда он смущался? — подал ей руку, и они присоединились к польке, сменившейся вскоре кадрилью.

Через час обе пары встретились у «бара» — огромной бочки с элем, откуда полагалось зачерпывать кружками.

— Верни жену! — хрипло взмолился Брик. — Помилуй бог, ну и пляшет эта девчонка!

— Молодчина, — шепнула ему Дигэ. — Как ты догадался?

— Да пойди мы с тобой танцевать, этот зануда точно испортил бы девочке праздник.

Друзья отошли к столам, выстроенным в ряд, и сели на скамью, тянувшуюся вдоль стены бревенчатого амбара. На вместительных кружках медленно оседала пена. Брик обнял Дигэ за плечи и что-то ей нашептывал, она смеялась, блестя глазами и вслушиваясь в надрывный визг скрипок и ахи кружимых партнерш. Ему удалось пару раз поцеловать ее и заработать несколько шлепков, впрочем, как ему показалось, ее возмущение было несколько наигранным.

Разрумянившаяся Сэсс из-под ресниц метнула на Санди быстрый взгляд. Она не имела бы ничего против подобного обращения с его стороны. Он рассеянно улыбнулся ей и продолжал наблюдать за танцами, откинувшись спиной на стену амбара. Он прекрасно растворялся в любой среде, в любой обстановке чувствовал себя естественно. Он вот точно так же сидел бы здесь, и не будь ее рядом. Ее восторг медленно испарился, милое личико отразило досаду. Она же не просила его влюбляться в нее, это действительно казалось ей невозможным, но хоть немножко… хоть сделать вид… хоть чуточку внимания! Она же видела, как просто и весело он обращается с Дигэ.

Взревевший в центре площади рожок привлек общее внимание. На высокой ноте взвизгнули и смолкли скрипки, среди танцующих пронесся ропот, но в предвкушении нового интереса они замерли и уставились туда, где стоял высокий смуглый человек, одетый в плащ и кольчугу. На его поясе висел меч, что само по себе было странным среди толпы мирных поселян. В его выразительном горбоносом лице было что-то хищное и чужеземное, коротко остриженные курчавые волосы пробила седина. Брик, оценив его красноватый загар, решил, что он недавно из южных колоний. Возле предводителя стояли два воина, с ног до головы закованные в броню. Они не участвовали в празднике. На их лицах застыло холодное циничное презрение к простодушному деревенскому торжеству, а лицо и голос рыцаря казались никак не предназначенными для этой мирной сцены. И смысл тех слов, что произнес его отрывистый голос, тоже ему не соответствовал. Он благодарил старейшин за гостеприимство.

— Меня растрогал ваш милый праздник, — хрипло сказал он. — Мне и моим людям в благодарность за минуты сладостного отдыха хотелось бы потешить вас на свой лад. Мы могли бы показать вам воинские забавы, вызвав желающих на стрельбу из лука, борьбу и фехтование, но, по чести говоря, хотя и не желая умалить достоинств наших хозяев, мы не видим здесь бойцов, способных противостоять нам — тем, кто сделал войну своим ремеслом.

— Я ведь могу и обидеться, — буркнул Брик.

— И мы решили, — продолжал суровый воин. — порадовать вас красотой и позабавить властительниц ваших сердец. Я хочу показать вам Королеву Танца с томного Востока. Пусть ее искусство будет нашей благодарностью за ваше гостеприимство.

По его знаку один из воинов ввел на площадь небольшую, закутанную с ног до головы фигурку. Небрежное движение, плащ упал, и взорам собравшихся предстала миниатюрная девушка с черными, коротко остриженными волосами и очень белым маленьким лицом, поражавшим своей несоразмерностью с лихорадочно блестевшими на нем огромными темными глазами. Ее странный наряд представлял собой плотную черную вуаль, затканную золотыми нитями, и окутывал ее от шеи до щиколоток босых ног. На горле, запястьях и лодыжках ткань была закреплена серебряными обручами с колокольчиками, издававшими тонкий заманчивый звон. Она казалась диковинной птицей, пойманной в далекой стране и состоящей в свите рыцаря для того, чтобы он мог ею хвастаться.

— Королева она там или нет, — прошептал Брик, — а я руку даю на отсечение — она невольница.

Воин поднял девушку и поставил на ближайший стол.

— Далеко на юго-востоке, — начал рыцарь, — есть страна, где почитают многих богов. Храмы ломятся там от сокровищ, а среди жрецов и жриц живут так называемые девадаси, или баядеры — храмовые танцовщицы, служащие избравшему их богу своим искусством. Каждое их движение имеет глубокий смысл. Перед вами одна из них, прежде служившая Ратри — Ночи.

Он чуть склонил голову в знак того, что кончил речь, и махнул рукой. Медленно начали странную заунывную мелодию скрипки, и, словно разбуженное ими, тело танцовщицы ожило — зашевелились и затанцевали загадочные узоры на ее одеянии, потекли в ночь движения ее рук, и те, кто смотрел на нее против света костров, видели сквозь ткань сложную игру ее гибкого тела. Смысл танца, казалось, был в том, чтобы звон колокольчиков оставался непрерывным и ровным. Танец был посвящен Ратри — Ночи, но не той Ночи, что рука об руку ходит с Лакшми — Любовью и дарит наслаждения, а той, что холодом своим шепчет о непостижимой разумом бесконечности Вечности, огромной, встающей над миром в презрительном осознании своей власти над ним, и под тяжестью этой власти баядера, закончив танец, опустилась на колени, уронив свои почти крылатые руки, и съежилась в крохотный комок, символизируя торжество Смерти.

Музыка смолкла, но молчание длилось — люди были растеряны и смущены, как это всегда бывает перед неожиданно сверкнувшим истинным талантом.

Молчание вновь прорезалось голосом рыцаря. Он поднял руку, в которой появился золотой браслет.

— Кто из девушек рискнет состязаться в танце с Королевой? Смелость мы наградим аплодисментами, а победу — вот этой безделушкой.

Шорох быстрого разговора пронесся над толпой, но смущенные красотки только крепче вцепились в рукава своих кавалеров, будто их насильно от тех оттаскивали. Никто не хотел срамиться перед лицом чудесного мастерства.

— Я принимаю вызов, — громко сказал девичий голос. Брик и Санди порывисто обернулись, удивленные куда больше, чем прочие. Не дожидаясь, пока ее удержат, Сэсс храбро прошла в круг.

Рыцарь поклонился ей и подал руку, чтобы помочь подняться на стол. Лишь коснувшись пальцами его латной рукавицы, Сэсс взлетела на эту импровизированную сцену. Брик заметил на ее ногах вместо деревянных башмаков туфли Дигэ, что свидетельствовало о некоем тайном сговоре дам.

— Ну и самомнение! — усмехнулся Санди, совершенно очарованный танцем Ратри.

— О! Ты не знаешь, на что она способна, — возразил Брик, уже имевший некоторое представление о танцевальных возможностях Сэсс.

— Замолчите вы оба, — прикрикнула Дигэ.

Обе танцовщицы обернулись друг к другу, склонили головы и прикрыли лица ладонями рук, скрещенных в предплечьях и чуть согнутых в запястьях. Они окаменели в неподвижности и держали эту позу на протяжении той невероятно долгой паузы, что возникает, когда музыканты уже вскинули смычки, но ни один звук еще не сорвался с напряженных струн.

Могучий рокот прокатился по площади, одинаковым жестом танцовщицы бросили руки вверх, рассыпали ногами густую дробь и завертелись, изгибаясь то в одну, то в другую сторону. В их телах не осталось в покое ни одного дюйма, вся без остатка наличность была брошена в огненное горнило танца. И, пожалуй, никто из присутствующих не был удивлен больше троицы наших героев, впервые увидевших хозяйственную и незаметную Сэсс в этом обличье.

Шелковая юбка колоколом вилась вокруг ее длинных стройных ног, безостановочно, безошибочно и неутомимо отбивавших ритм, в котором было нечто завораживающее. Тонкая — о, какая тонкая! — талия трепетала, как камышинка под ветром, а руки, эти две лебединые шеи, переплетаясь, играя острыми пальцами, скругляя локти, крестя запястья, не замирая ни на секунду, плели какое-то непостижимое кружево волшебства. Бисерные капельки пота выступили над ее выгнутыми бровями, в которых только и таилось напряжение, а глаза искрились лихостью и удальством, длинные волосы метались по плечам и спине, и от их непрестанного движения она казалась объятой пламенем.

Она приняла вызов Ратри. Как будто навстречу холоду Ночи, заявившей свою власть над миром, встала Юность, готовая в своем вечном дерзком стремлении оспорить право любой власти, разжечь во тьме свой огонь и разогнать эту тьму, растопить этот лед и смехом прогнать страх, насытить пустоту через край любовью и жаждой любви.

И, может быть, потому, что Ратри дрогнула и отступила в этот миг, встретившись лицом к лицу с самой Сарасвати, а может, самая прозаическая причина заключалась в том, что за более развитые мышцы ног профессиональные танцовщицы расплачиваются страшными судорогами; возможно также, подумал Брик, что один присутствующий счастливчик страстно желал победы Сэсс, — но только баядера, не ожидавшая встретить подобное яростное сопротивление, оступилась и упала. Рыцарь, ее хозяин, даже не взглянул на нее, пожирая взглядом победительницу, чье лицо осветила улыбка нескрываемого торжества.

— Кто ее родители? — спросил он вполголоса.

— Я впервые вижу эту девушку, — поспешно сказал староста. — Вероятно, она из соседней деревни. Она не наша.

— Понятно.

И больше ни на кого не обращая внимания, он прошел сквозь толпу к Сэсс.

— Сколько ты хочешь за то, чтобы пойти со мной?

Саския рассмеялась.

— Я не продаюсь, сэр!

— Послушай, — сказал он. — Будешь есть на золоте и спать на шелке.

— Спасибо, не интересует.

— Ну что ж. Приз ты выиграла честно, — он протянул ей браслет. — Бери.

Санди, меланхолично наблюдая эту сцену, машинально наматывал на кулак ремешок от фляги. Пряжки пришлись на костяшки пальцев. Дигэ переводила встревоженный взгляд с одного из своих спутников на другого. Брик буркнул:

— Не нравится мне этот тип!

В тот момент, когда пальцы Сэсс коснулись браслета, латная рукавица сомкнулась на ее запястье.

— Не хочешь добром — пойдешь силой!

Сэсс рванулась от него, но это было все равно, что пытаться сдвинуть с места башню, и она только ссадила себе кожу на запястье. Вторая закованная в железо рука схватила ее повыше локтя, удерживая на таком расстоянии, чтобы она не смогла пустить в ход зубы.

— Да я сдохну, а не буду танцевать для тебя!

— Кнут уговорит тебя, — хищно и страстно сказал он. — Если понадобится, будешь плясать в цепях!

Дигэ испуганно ахнула, а ее спутники разом поднялись.

— Отпусти девчонку, — спокойно сказал Брик, чувствуя у бедра ласковую тяжесть Чайки и мимоходом радуясь, что прихватил ее на праздник. — Она с нами пришла сюда и уйдет с нами.

— Ты ошибаешься, она уйдет со мной.

— Через мой труп.

— Это не проблема, мальчик. — Рыцарь отшвырнул Сэсс в руки ближайшего к нему стражника и неторопливо обнажил меч. Брик улыбнулся. Наконец-то Чайка пригодилась для дела. Но этот черт опасен. Опытная и безжалостная сволочь. То-то Брик сразу заметил, что все эти тирады с благодарностями звучат в его устах фальшиво. Вот его настоящее лицо. Рабовладелец, насильник, хам, привыкший получать желаемое всегда и любой ценой, без оглядки на кого бы то ни было.

Тот прощупал Брика взглядом и нанес несколько пробных ударов. И Брик понял, что сейчас от него потребуется всё его умение Мастера.

Удержать Сэсс было не проще, чем дикую кошку. Стиснутая кольчужными объятиями, она рвалась на свободу с ожесточением куницы, извиваясь и пытаясь дотянуться зубами до незащищенных рук своего сторожа. Один раз ей это удалось, и озверевший от боли солдат, взвыв, влепил ей оглушительную затрещину. В ту же секунду кулак Санди врезался ему в челюсть. Солдат охнул и пошатнулся, Сэсс, ничтоже сумняшеся, лягнула его ниже пояса, и ей удалось, наконец, освободиться.

— Господа, господа! — кричал староста, чей праздник, кажется, норовил превратиться в большую драку. — Пожалуйста, прошу вас…

Второй солдат отпихнул его с дороги, поднес к губам рожок, и окрестности огласились призывным кличем.

Брик крикнул:

— Санди, выводи девчонок! Я задержу…

Санди сорвал с шеи свисток и сунул его Сэсс.

— Беги с площади и вызывай Сверчка. Живо!

Он ринулся обратно в драку. По улочкам уже гремели копыта вызванного на подмогу отряда. Саския, добежав до ближайшего дома, приложила свисток к губам и дунула что было сил.

Звук потряс ее. Точнее, потрясло то, что никакого звука как будто не было, но в то же время ей заложило уши, и что-то отчаянно всверлилось в череп. То же, как видно, почувствовали и люди на площади, потому что драка на несколько секунд прервалась, а наиболее слабонервные из тех, кто еще не успел ретироваться, попадали на землю. «Ну что ж, — решила она, — если Сверчку надо, чтобы его звали так, мы этим смущаться не будем. Это смятение в итоге нам на руку».

Отряд вооруженных людей ворвался на площадь и, не разобрав, что здесь происходит, набросился на мирных жителей, топча их конями и вытесняя за пределы ставшего необыкновенно тесным пятачка земли, отведенного для празднеств. На плечи людей обрушились нагайки и плоские стороны мечей. Наиболее буйная молодежь, разумеется, не могла стерпеть подобного обращения, и кое-где возмущенные юноши принялись стаскивать бесцеремонных гостей с седел. С минуты на минуту могла пролиться кровь.

— Ты крепок, — признал рыцарь. — Но при равенстве мастерства побеждает более хитрый. Обернись!

Отчаянный визг, в котором Брик узнал голос жены, полоснул его слух. Он оглянулся, выхватив на мгновение из темноты жуткую для него сцену: Дигэ, опрокинутая на землю одним из этих негодяев.

— Меняешь ту на эту? — осведомился враг.

Брик дрогнул от мгновенного сомнения: бежать туда или продолжить драку здесь, скрутить этого подлеца и диктовать свои условия его орде, держа меч на его горле. Эта полусекундная заминка едва не стала для него роковой: если бы он не потерял равновесие, отшатнувшись от хитрого рубящего удара, быть бы ему без левой руки. Он упал, меч противника высек искры из булыжника рядом с его головой, Брик перекатился на другой бок, отыскивая при этом на поясе рукоять ножа, того, что носил боевое имя «Сэр Джон», и, парируя Чайкой новый удар, грозивший снести ему голову, с левой руки метнул нож в насильника, схватившего Дигэ. Вскрик боли с той стороны подсказал ему, что цель поражена. Краем глаза он заметил, как Сэсс помогает Дигэ подняться и тянет ее прочь. Внезапно что-то его самого отшвырнуло в сторону.

Между ним и его противником стоял безоружный Санди.

— Прекратите драку, — сказал он каким-то странным голосом, на первый же звук которого мускулы Брика среагировали быстрее, чем его мозг — он выронил Чайку, которую тут же, смутившись, подобрал.

Проворный враг от неожиданности отпрыгнул назад, опешив от уверенности хрупкого безоружного юноши, почти мальчика, и, может быть, как и Брик, непроизвольно подчиняясь Голосу. Он, однако, был куда опытнее Брика и повидал всякое. Поэтому он, хоть чуточку неуверенно, но рассмеялся.

— Блеф!

— Клянусь всеми духами земли и неба, ты можешь не успеть даже пожалеть…

— С дороги! — рявкнул рыцарь, замахиваясь.

Брик зажмурился. Что-то висело в воздухе, он чуял, как чует человек грозу еще до первого удара грома, и это что-то имело дикую, невероятную, необузданную мощь, и он невольно восхитился отвагой чужого рыцаря, поднявшего меч против ЭТОГО.

Земля вздрогнула от падения чего-то тяжелого, тьма, не разгоняемая уже слабым светом гаснущих костров, прорезалась языком пламени, и такой родной голос Сверчка произнес:

— А ну, военные — налево, гражданские — направо! Ребята, вы в порядке? Быстренько забирайтесь, и полетели!

Чужак отступил. Брик вскочил на ноги, вырвал из плеча стонущей жертвы «Сэра Джона», коим очень дорожил, обхватил дрожащие плечи Дигэ и подтолкнул к дракону Сэсс. Санди, пошатываясь, подошел к Сверчку и, ожидая, пока все разместятся, прислонился к его горячему боку. Он выглядел совершенно обессиленным, в его лице не было ни кровинки, побелели даже губы. У него еле хватило сил занять свое место.

Он не пошел в пещеру, сославшись на душную ночь, и рухнул прямо на траву, лицом в небо. Брик отправил измученных девушек спать, поручив находившуюся на грани истерики Дигэ заботам более хладнокровной, а главное, более привычной Сэсс, и сел рядом с другом. Помолчав для приличия, он, наконец, набрался храбрости спросить:

— Санди, ты все силы потратил на ЭТО?

— Нет, — сказал вагант. Губы его кривились. — Я грохнул их все, стараясь ЭТО удержать. Иначе… один бог знает, что бы там было.

— На кой черт ты сдержался, — поинтересовался Брик, — если шутя мог сделать этого типа со всей его сворой? И что это вообще было?

— Моя злость, — отозвался Санди. — Он меня разозлил. Господи, Брик… Бертран говорил о могуществе. Но кто мог подумать, что речь идет… о таком! Ты не представляешь, что я мог с ними сделать! Я только сейчас понял, о чем меня предупреждал Бертран. Сколько жизней было бы на моей совести, Брик. И тогда ЭТО превратилось бы в совесть с той же силой, с какой обратилось в гнев… От меня не осталось бы и горстки пепла, Брик. Сверчок меня просто спас. Когда я увидел его милую морду, всё куда-то отхлынуло. С такой силой за спиной, как Сверчок, злость уже не имеет смысла, верно?

— Верно, — грустно согласился Брик. — Извини, я пойду к Диг. С нею никогда еще так не обращались. А ты подумай, может, еще чего вспомнишь о сегодняшнем вечере. Ведь это же твое внимание Сэсс пыталась привлечь!