"Перемещенное лицо. 3. Не Квадра" - читать интересную книгу автора (Воронина Тамара)

* * *

Через пару месяцев Нирут потащил их в столицу. Речи о жить в Башне даже и не было, и им приходилось являть собой Квадру властителя Дана круглосуточно. В императорском дворце. Шарику повезло, он хотя бы в конюшне обитал, старательно прикидываясь обыкновенным сторожевым драконом, полуразумным, обучаемым животным. Проверяя, как он там устроился, Дан поинтересовался, не обижает ли его почесывание шейки. Шарик разразился очередью стрекочущих звуков (это обозначало развеселый смех) и тут же подставил шейку – на, мол, чеши, это не оскорбительно, и вовсе не факт, что Алиру не понравилось бы. Ну, собственно, прикосновения здесь в ходу…

Императорская семья всячески их привечала и всячески демонстрировала симпатию к Алю. Тенденция такая наблюдалась: властители меняли отношение народа к эльфам, а императору надлежало подавать народу пример. Прежний, кстати, делал это почти из-под палки, за что, собственно, и был заменен на нынешнего. Естественным путем. Эликсир у властителей кончился… только на наследника трона и хватало. Новый император царствовал уже одиннадцатый год и лично Дана вполне устраивал. В том числе и своим искренним интересом в другим расам. Императорскую семью пользовал лекарь-вампир, причем не в экстренных случаях, а на постоянной основе. Представители Высшего совета вампиров порой присутствовали на особо важных мероприятиях, чем подчеркивалась важность расы для процветания Траитии. Вампиры, надо сказать, в долгу не остались, и когда в одной южной провинции началась жесточайшая эпидемия красной чумы, довольно быстро сварганили вакцину, позволяющую излечивать стопроцентно смертельную болезнь на ранней стадии. Если учесть, что последняя эпидемия этого мора полтораста лет назад едва не ополовинила население трех провинций и была прекращена только вмешательством властителей, то благодарность к вампирам испытывал даже простой люд. (А властители тогда просто установили магический карантин. Ликвидировать болезнь им не удалось, они только пресекли ее распространение. Вирус вне человеческих тел не жил, а эльфийские и вампирские его не интересовали.)

Ну и в совете вампиров радикальные настроения не приветствовались, так что принцип мирного сосуществования себя оправдывал. С эльфами было в миллион раз труднее. Слишком уж они были похожи на Алира. Не могли забыть прошлое. То, что было для людей историей, для некоторых их них было реальными воспоминаниями. Но властителей переупрямить не могли никакие эльфы, и властители были в миллион раз последовательнее вампиров, и если они поддались влиянию Нирута (и собственным рассуждениям), то реализовывали они свои планы неуклонно и времени могли потратить ну очень много. Если они решили, что настало время для интеграции расы эльфов в жизнь империи, значит, эльфы интегрируются. Им деваться некуда.

Аль, сначала высокомерничавший, как эльфу и полагалось, слегка оттаял, потому что в его магических талантах имелось нечто, позволявшее ему видеть чувства других, и до него дошло, что интерес императора замешан не на снисходительном любопытстве, а на искренней симпатии. Принц Гент, пользовавшийся при дворе максимальным уважением, отличался широкими взглядами и симпатизировал вампирам (в лице Гая Лита) и эльфам (в лице Алира Риениса) и раньше, что тоже способствовало внедрению модных течений. Благодарение богу, у Аля хватало ума не обижаться на то, что это пока было лишь модой на эльфов. Мода может перерасти в привычку. И Аль, как мог, пропагандировал среди своих собратьев идеи не дружбы, но сотрудничества и мирного сосуществования по примеру вампиров.

Дан иногда задавал себе не самый приятный вопрос: предпринял ли Нирут эти усилия ради расы эльфов или чтоб Дану угодить? Именно – Дану, даже не Алю. Аль из непримиримых, он не успокоится, он из тех, кто не простит никогда. Аль, увы, великодушием не отличается. Ну и пусть смотрит с гордым видом и праведным гневом. Он только смотрит, и уж точно мстить всей человеческой расе не станет. Ему даже по высокомерной роже не настучат, потому что редко кто рискнет стучать по тому, кто носит одежду, украшенную руной властителя.

В общем, въехали они в скромные по императорским понятиям комнаты во дворце, надели на физиономии соответствующие выражения, вежливо раскланивались с высшим светом, приятельствовали с Гентом и удостаивались чести не только услышать пару слов от императора, но и чайку с ним попить. То есть приглашались к завтраку в неформальной обстановке – формальная им была не по чину. Мелкие аристократы отчаянно завидовали. Аль и Дан откровенно скучали. Не были они светскими людьми. Нирут хоть каким-то своими властительскими делами был занят, то ли интриговал, то ли договаривался, то ли информацию собирал, а им ничего не оставалось, как шляться по городу и усердно развлекаться. Вечерами во дворце непременно учинялись какие-то мероприятия разной степени торжественности, и Нирут предписал мероприятия посещать и обращать внимание на проявления повышенного интереса с той стороны, с какой его прежде не наблюдалось. На всякий случай. Дан искренне сочувствовал бедняге Алю, потому что делать на большинстве мероприятий было совершенно нечего, разве что пить, а на людях Аль не пил вообще. Совершенно. Мог таскать с собой бокал вина, но даже не нюхал его.

Конечно, имелись еще совершенно неформальные мероприятия с дамами, но и этим они здесь не злоупотребляли: у большинства дам имелись если не мужья, то отцы, а нарваться на второго генерала Тури не хотел уже Дан.

С Гентом оба заговорить не решались. Спрашивать, с чего вдруг он решил умереть, было глупо, но он завел беседу сам: слышали, мол, ну что делать, устал я, человеческую природу обмануть трудно, кому-то удается, а ему вот наскучило, зато сейчас стимул появился, надо торопиться сделать то, что раньше можно было растягивать во времени сколь угодно долго…

Ох как Дан его понимал… и уже не так, как месяц назад. Гента, похоже, уже ничего не держало, у него уж и правнуки были немолоды, а друзей у главных чекистов государства не имелось никогда и нигде. Дан подумал, каково будет Алиру, если Дан вдруг заскучает так, как Гент, – и все, словно отрезало, и апатия, так пугавшая Аля, испарилась. Ну да, конечно, он стал равнодушнее и не ударился в страдания по поводу глупого самоубийства Тики, но черт возьми, можно и на весь мир наплевать, когда есть Аль, Шарик и Нирут. В таком вот порядке. И… ну ладно, пусть это еще один симптомчик. Есть Гай. Как-то. Частично. Но – есть. Вот в этом Дан отчего-то уверился после снов. Гай продолжал сниться. По-разному, то нормальная бредятина, как снам и положено, то нечто сюжетное, но тоже чисто подсознательное, то вполне осмысленные монологи или просто реплики. Или просто улыбка и теплый терракотовый взгляд. Он рассказал Алю и понял, что тот смертельно завидует, на что ночью Гай сказал, что очень-очень любит Аля, но никак, увы, не может сказать ему об этом лично. Дан наплевал на свое сумасшествие и передал Алю его слова, и тот тоже свихнулся: поверил и обрадовался.

Дан знал, что при всякого рода личных разговорах Аль включает магическую защиту. Как это происходит, что означает, он и не пытался понять. Аль уверял, что если даже найдется маг, способный их подслушать, он почувствует, потому что проводил эксперименты на Нируте, а потом Нирут к опытам привлекал Флайта и Сарена. Они подслушать могли, но Аль неизменно понимал, что его подслушивают. Властители его сдержанно хвалили, и Аль даже не скрывал, что ему приятно.

Но о Кресте Рока они не говорили. Странным образом Дан знал, что камень лежит там, куда он его и положил, и чувствует себя неплохо. Больше никакой «сонной» информации он Дану не давал, но и приснившихся знаний вполне хватало, чтобы соглашаться с Флайтом в оценке опасности артефакта. Вот куда бы его спрятать понадежнее, чтоб снова не нашелся кто-то, способный еще раз уничтожить цивилизацию. Понятно, что не булыжник бросал валенок в пульт… вот черт, помнятся же анекдоты… То есть не Камень нажимал кнопочку. Он, похоже, никак не мог воздействовать на предметы, а вот на существа – мог. Типа решил кто-то причинить вред хозяину, например, башку мечом снести, замахнулся – и все, рубануть не может, уверен, что это магическая защита, ну там щит из разных элементалей, а на самом деле все проще: мозг команду дал довести руку до этого места и ни микроном дальше. Кто придумал такую жестокую игрушку, и вообразить не удавалось. Дану вообще казалось, что эта штука и в самом деле не предмет, а нечто совершенно другое. Иная форма жизни, например. На кремниевой основе. Или на йодо-бромной. Небелковая жизнь. И вообще из другого мира, то ли метеоритом на Траитию шмякнулся, то ли инопланетяне обронили случайно, то ли неслучайно, а стараясь избавиться. Почему нет? Создали чудо из чудес (или оно само возникло из трилобита, выползшего на сушу), или господь бог на восьмой день творения сотворил и так ужаснулся, что процесс немедленно закончил, или кто-то еще подкинул… Может, это и есть начало начал, спровоцировавшее Большой взрыв.

А может, паразит. В хорошем смысле. Ведь лежал же себе тихо несколько сотен лет, пока не обнаружился очередной хозяин, которому нельзя не подчиниться – и которого потом нельзя не подчинить себе, образуя то ли прозаичный замкнутый круг, то ли куда более затейливую ленту Мебиуса. Обладающий одним желанием, которое и сообщил Дану: спрятаться. Вот и думалось, как бы его понадежнее спрятать. Засунуть в освинцованный контейнер, нанять корабль и утопить посреди океана… А потом утопить всю команду корабля по избежание потенциально возможных расспросов существ, страждущих власти над миром. И по той же причине утопиться самому.

Может, господь бог создал эту игрушку как чрезвычайно полезную вещь и вручил ангелу или даже архангелу исключительно ради помощи: у архангелов вообще-то помысли должны быть чисты и невинны. Потому и все шло хорошо. А потом, понимаешь, по забывчивости или просто осерчав спустил оного ангела с небес на землю. Низверг то есть. Люцифера. И он отомстил: пустил игрушку в оборот. У людей-то помыслы… ну, скажем так, разные. И даже у самого расхорошего может мелькнуть неприятная мысль в адрес бугая, толкнувшего в автобусе, или сварливой бабки с кошелками. Камушек, уже сроднившись с хозяином и привыкши выполнять его благие желания, и это исполнил. Подумаешь: чтоб тебя разорвало – и разрывает. И вообще, известно, куда ведут благие намерения.

В общем, теорий насочинять можно много, подтвердить ни одной не удастся, да и не хочется, а способов избавить мир (миры?) от злой игрушки не придумывается. Вряд ли ее можно уничтожить даже совокупными усилиями всех властителей, к тому же хотя бы у одного непременно возникнет мыслишка не уничтожать, но воспользоваться, безусловно во благо…

Пусть пока там лежит.

Лучше всего бы доверить его спрятать Шарику по самой простой причине: он никому не расскажет. Но и спрятать должным образом не сумеет. В книжках проблема решалась просто: положительный персонаж, которому предназначено судьбой миры спасать, прячет артефакт, роняя его в жерло вулкана, и благородно кончает жизнь самоубийством. Лучше всего броситься в жерло другого вулкана, потому что в то же самое камушек не позволит. Спасет, как и положено. А почему вулкан, тоже понятно: помнил Дан удивление Нирута в ответ на свое «Мертвые не говорят». Если от них остается тело – очень даже говорят.

Мир спасать не хотелось. Такой ценой – точно. Мелок был Дан, не светился над ним нимб, крылышки не росли…

Вампир знает, у кого камень. На Аля и Нирута положиться можно… ну почти до конца, и «почти» относится не к Алю. Голубое сияние вампирского клейма уже примелькалось, то есть Дан перестал его замечать. Кстати сказать, он не стал как-то очень уж хорошо слышать и видеть, но может, благоприобретенные свойства активизируются только при выбросе адреналина.

В общем, встретиться бы с этим парнем… Да вот как? Вампиры оберегают своих магов так, что никакому властителю и не приснится. То-то Нирут глаза вылупил, даже он ни одного мага-вампира не видал. Может, конечно, другие видали (и изучали посредством препарирования), но ему не рассказывали. Он бы поделился. Хотелось бы верить.

Попросить какого-нибудь вампира отослать слух о том, что Дан хочет увидеть данного конкретного мага на его условиях… А кому? лекарю императорскому? Ведь, пожалуй, изложить такую просьбу Дан смог бы только родителям Гая, которых не видел уже тридцать лет. Малодушно не видел. Писем несколько писал, только вот писать он мастак никогда не был, получалось казенно. Получал от них иногда посылочки – с лекарствами, то бальзам, раны заживляющий, то микстура, повышающая иммунитет… Дан их любил. Но на расстоянии. Эгоистично боялся увидеть – и сорваться в совсем уж глухую тоску… А ведь им-то куда хуже. Каково это – сына потерять?

Мама знает… И может быть, ей еще хуже, потому что ее Данилка пропал без вести.