""Российско-американская совместная революция..."" - читать интересную книгу автора (Назаров Михаил)

4. "Свободные, равноправные, демократические, всенародные…"

Разумеется, после октябрьского расстрела проведение выборов — в стиле «блиц-крига», по правилам победителей — не имело легитимного основания. Тем не менее оппозиционные блоки решили воспользоваться этим последним шансом, чтобы обратиться к народу, сознавая в то же время, что от президента следовало ожидать любого противодействия.

Оно не замедлило себя ждать уже на первом этапе — при сборе 100.000 подписей, необходимых для допуска к выборам. Например, по отношению к нашему блоку (Российское Христианское Демократическое Движение, в котором были Ю. Власов, В. Аксючиц, В. Осипов, В. Тростников и др.): были отключения телефонов, запрещение встреч с избирателями, задержания милицией, уничтожение собранных подписных листов (см. «Путь» 10–11/30, 1993). У других оппозиционных блоков были забракованы подписи граждан России из "ближнего зарубежья" — они не были признаны достойными "всенародных выборов". Существовал и негласный запрет коммерческим структурам на выделение денег для оппозиции — под угрозой финансовой ревизии.

Ни одна из оппозиционных патриотических групп не смогла в таких условиях преодолеть этот первый барьер. Главная же трудность заключалась в том, что времени на это было только две недели, а в Москве разрешалось собрать лишь 15 тысяч подписей, остальные 85 тысяч - такими же малыми порциями в других регионах страны. Подписи были действительны лишь с полными паспортными данными — что тоже оказалось непросто: после расстрела парламента у людей снова появился страх.

Задача была выполнима лишь для партий, имевших разветвленный аппарат и большие деньги. Ни того, ни другого у патриотических блоков не было, а объединить усилия помешали амбиции некоторых лидеров. (В. Осипов отметил также, что православным патриотам могла помочь своим благословением Церковь, вспомнив хотя бы заслугу депутатов РХДД по принятию законов в пользу Церкви в предыдущем парламенте — но она уклонилась от этого, тогда как антиправославные силы действовали во всю.)

Таким образом, первый этап выборов был не борьбой идей, а борьбой силовых структур — на это и был расчет власти. _Столь жесткие условия — 100.000 подписей за две недели — на Западе просто немыслимы. _ Но эту особенность "свободных выборов" никто из западных наблюдателей не отметил. Не была принята во внимание и государственная монополия на телевидение, начальник которого поначалу сам был в списке Гайдара.

Не заметили западные эксперты и таких же особенностей в проходившем одновременно конституционном «блицкриге» — референдуме, в котором, по официальным данным, участвовало 53 % избирателей и 58 % из них проголосовали за конституцию. Группа из 18 лидеров оппозиционных организаций (В. Аксючиц, М. Астафьев, С. Бабурин, Н. Павлов, Д. Рогозин, О. Румянцев и др.) сделала заявление о нелегитимности этой конституции, отметив, что:

— ее текст президент после октября самовольно изменил "под себя", без одобрения Конституционного совещания, и опубликовал лишь за месяц до выборов, — ее критику в ходе предвыборной кампании он запретил под угрозой отстранения кандидатов от телеэфира, — одобрить ее открыто призывал «нейтральный» председатель Центральной избирательной комиссии, — для ее принятия Ельцин незаконно установил норму всего лишь 50 %-ной явки избирателей на референдум и подачи 50 % голосов «за» от числа явившихся (а не от общего числа избирателей — как предписывает Закон РФ "О референдуме"), — и в результате, без всякого обсуждения, "народ утвердил" конституцию менее чем третью голосов избирателей РФ, а если учесть "ближнее зарубежье" — всего лишь четвертью голосов россиян!

Впрочем, даже этот результат можно поставить под сомнение, если учесть все возможности, имевшиеся в распоряжении столь "нейтрального" председателя Центризбиркома: по всей вероятности, на выборы пришло менее половины избирателей. По сообщению газеты «Монд», даже французские наблюдатели были смущены тем, что Ельцин поздравил народ с принятием конституции вечером, еще до окончания голосования, Когда число пришедших к урнам составило лишь 44–48 %, после чего на следующий день оно выросло до 53 %, как если бы именно поздно вечером, причем только на западе страны, поток голосовавших усилился (восток к тому времени уже отголосовал).

Одобрение конституции "под Ельцина", дающей ему неограниченную власть (вплоть до роспуска парламента и отмены гражданских свобод), выглядит тем более странным, что ельцинский партийный список "Выбор

России" поддержало лишь 15 % голосовавших. Тогда как разные оппозиционные блоки набрали в общей сложности 58 %.

Ельцинская фракция компенсировала это поражение лишь мандатами, полученными в другую половину парламента, где голосовали не за партийные программы, а за конкретные личности в одномандатных избирательных округах. В конечном итоге, из 444 мандатов Государственной Думы демократы-западники получили 100–105, центристы 85-90, оппозиция же 226, то есть абсолютное большинство — в том числе: 63 мандата у партии Жириновского, 55 у аграриев, 45 у коммунистов, 15 у Демократической партии Травкина, 23 у блока "Женщины России" и 25 у патриотического блока "Российский путь" (создан уже в самой Думе независимыми депутатами, прошедшими по одномандатным округам: Ю. Власов, С. Бабурин и др.).

Правда, считают, что конституция собрала больше голосов, чем блок Ельцина-Гайдара, потому, что за нее призвал голосовать Жириновский, стремящийся сам стать всевластным президентом. Из достоверного источника известно, что еще до путча в личной встрече они договорились о координации действий: Жириновский одобряет разгон парламента, а Ельцин допускает его к выборам как единственного лояльного "патриота".

Команда Ельцина надеялась этим канализировать национально мыслящих избирателей на поддержку конституции и заодно выставить патриотическую оппозицию в карикатурном виде, рассчитывая, что партия Жириновского наберет не более 5–7 % голосов. Одни и те же банки финансировали кампанию ельцинского блока и Жириновского, для которого не было ограничений и в телеэфире (что потом возмущало несведущих демократов).

Но, конечно, Ельцин не ожидал такого провала своего «Выброса» и такого успеха «националиста» — что нанесло сильный удар по президентскому престижу.

Именно будучи единственной допущенной к выборам "патриотической" партией, список Жириновского получил голоса не только своих, но и многих других патриотически настроенных избирателей, став победителем в голосовании по партийным программам — 24 % от проголосовавших! Это говорит о росте национального самосознания в народе: если даже за вульгарно поданную национальную идею отдано столько голосов, то при более чистом национальном лидере процент был бы выше. Впрочем, в числе экспертов Жириновского, видимо, есть и порядочные люди; сам он помимо экстремистской клоунады, высказывал и верные мысли о национальных интересах униженной России. Однако использовать полученный мандат в этих интересах он не способен — хотя бы уже потому, что выражает атеистически-языческую идеологию, чуждую русским традициям. Это хорошо видно по периодическим изданиям его партии, например: "Загибайся скорее, церковь православная, не мешай утру русского медведя, когда хочется размять косточки и немного голодно…" ("Сокол Жириновского" № 4, 1992).

Заметим, что у Ельцина есть эффективное средство для избавления от Жириновского: рассекретить документы о том, что тот был внедрен в оппозиционные круги от КГБ — сначала в Демократический Союз, затем в Еврейский культурный центр (где он, еврей по отцу, ведал международными связями), потом в лидеры собственной Либерально-Демократической партии; наконец, переменив идеологию при том же названии партии — в "русские националисты" (см.: "Еврейская газета" № 18 от 21.10.91; "Русская мысль" от 15.1.93 и 16–22.12.93).

Нынешний «КГБ», особенно после недавней чистки-переименования, послушен Ельцину, и пока такого разоблачения не сделано — значит Жириновский Ельцину нужен. Раньше — в роли провокатора, уводящего за собой оппозицию; теперь скорее — в роли пугала? Чтобы Запад видел, что грозит, если не поддерживать ельцинских "демократов"?

Впрочем, только ли на Ельцина работает это пугало, утверждающее, что русские не могут жить без покорения соседей и без «броска» к Индийскому океану? Если бы Жириновского не было — в интересах очень многих иностранных сил его стоило бы создать специально: и для оправдания своих вооружений, и для принятия в НАТО нашего "ближнего зарубежья", и для переключения ненависти мусульманского мира с Израиля на Россию, и для усиления притока евреев из России в Израиль. И для дискредитации русского патриотизма как такового.

Как бы то ни было, положение Жириновского шатко: и из-за скомпрометированности гебистской пуповиной, и поскольку на следующих выборах — если будет настоящая патриотическая альтернатива — то он такого успеха не добьется. В среде патриотических политиков отношение к нему как к провокатору распространено повсеместно (напр.: «Путь» № 1, 1994; "Литературная Россия" № 4, 1994). Многие из них считают, что сходную роль, но с меньшим успехом, играл Д. Васильев ("Память"), неожиданно поддержавший путч Ельцина и потребовавший расправы над побежденными "мятежниками".

Хотя, конечно, бег вприпрыжку за победителем явление не новое.

Так, еще более решительное требование выдвинула редакция органа НТС "За Россию" (№ 9, 1993), призвав власть к репрессиям против всей оппозиции: "Не имеет никакого значения, что среди путчистов были, наряду с коммунистическим большинством, нацисты, «соборяне», "кадеты", "христианские демократы" и т. д. Все они — за власть "советов", советчики, т. е. коммунисты, и их организации необходимо безусловно запретить, печатные органы — закрыть, а лидеров — посадить" (подчеркнуто нами)… В том же заявлении орган НТС упрекает команду Ельцина за то, что для «боев» со сторонниками парламента не были вооружены толпы демократических хунвэйбинов, которым пришлось лишь с одними "палками и ножами" броситься на важные объекты столицы (т. е. громить редакции "Литературной России", "Русского вестника" и др.)…

В этом поразительном факте, когда старейшая антикоммунистическая организация, считающая себя патриотической, обращается к своим недавним врагам, высшему номенклатурщику КПСС и главному гебисту Украины, с призывом к бессудной физической расправе над антикоммунистами-патриотами — ярчайшая иллюстрация того, как сложно проходит линия противоборства в российском обществе. Ведь среди оппозиционеров, кого "необходимо посадить", в избирательном списке тех же христианских демократов оказались, напомним: В. Осипов (известнейший политзаключенный-патриот, чью книгу когда-то издал НТС), Ю. Власов (чье сопротивление КГБ не так давно отмечал "Посев"), и автор этих строк (долголетний член Руководящего круга НТС); впрочем всех нас троих, еще задолго до путча та же газета НТС уже зачислила в союзники «нацистов-коммунистов» и в "изменники России" ("За Россию" № 2, 1993)… Логика тут проста: коммунисты против Ельцина, значит тот, кто против Ельцина — коммунист.

Эта логика, только с обратным знаком, свойственна и той части патриотического движения, которая действительно связала себя с коммунистами. Там автора этих строк тоже объявили "врагом России" — но по прямо противоположной причине: из-за нежелания идти на "красно-белый" союз и считать сталинский режим "высшим этапом развития русской государственности вообще" — "вот почему русофобом такого рода стал М. Назаров" ("Правда", 22.12.93).

Однако, чтобы по настоящему рассмотреть границу нынешнего противостояния между добром и злом в России — не мешает разобраться и в сути нынешнего коммунизма.