Глава 12 Проект Легион

Грошек чуть не задохнулся от радости, когда с лестницы сошел не кто иной, как инспектор Шильд. Незнакомец обратился к прибывшему, словно к своему подчиненному:

– Минеры не подъехали?

Инспектор покачал головой и услужливо доложил:

– Пока нет. Еще час придется подождать…

– Смотрите, Шильд, – продолжил незнакомец, указывая на экспедиционеров, – эта странная парочка возникла, словно из-под земли… Надо бы их хорошенько допросить на предмет того, как они здесь оказались!

Следователь, заметив Басю и Грошека, изменился в лице.

– Действительно, – пробурчал он, – мы же перекрыли вход!.. Каким ветром их сюда занесло?

– А куда мы попали? – в свою очередь полюбопытствовала пани Ольшанская и сделала шаг в сторону стола с намерением осмотреть ритуальные сосуды своим бдительным оком архивиста-историка.

Грубый оклик незнакомца заставил её вздрогнуть:

– Я же сказал ничего не трогать!

– Да, это очень опасно! – подтвердил Шильд. – Мартин Хайнштайн уже поплатился за свое любопытство. Он вместе с женой проник сюда, и вот чем все это закончилось…

Инспектор тут же велел горе-путешественникам подниматься наверх по лестнице. Он отконвоировал их к выходу, у которого, замерев истуканом, стоял еще один представитель правопорядка в полицейской форме. Миновав скучающего охранника, все трое вышли во двор.

– Костел! – догадалась Бася, задрав голову и осмотрев конусообразный купол строения.

– Вы выяснили, зачем Мартину понадобилось лезть в подвал костела? – мрачно поинтересовался Грошек. – На обыкновенного грабителя он не похож. Значит, он что-то искал… Но что?

– Ответить на этот вопрос непросто, – сказал следователь, протирая очки. – Основные фигуранты дела уже мертвы. Нам еще повезло, что спустя три дня собака сумела взять след Моники Хайнштайн у дороги и привести нас к трупу её мужа…

– А что там произошло?

– Где?

– В подвале костела!

Следователь поморщился.

– Вам не кажется, коллега, – язвительно заметил он, – что вопросы, вообще-то, должен задавать я?

– А наши общие интересы? – парировал частный детектив, почти перебив собеседника. – Ведь тут, похоже, криминал!

– Отпадает! – махнул рукой Шильд. – Минно-взрывная травма…

– Это что-то меняет?

– Конечно… Сам пан Венцеслав Плах сейчас занимается этим делом! На него вышел адвокат Гржибовский, который сообщил официальным органам несколько важных фактов о личности австрийского гражданина. Вы что-нибудь слышали о тайной операции нацистов под кодовым названием «Легион»?

– От Гржибовского мне известно, что в этом проекте участвовал некий Каллер, дед Мартина Хайнштайна.

– Совершенно верно! – раздался за спинами беседующих негромкий голос. – Так значит, вы и есть частный детектив Грошек, о котором упомянул адвокат?

Незнакомый тип из подвала тоже вылез наружу и присоединился к троице. Страдая одышкой, он теперь тяжело сопел и передвигался не спеша.

Анджей кивнул. У него мелькнула мысль, что перед ним сам Венцеслав Плах, личность загадочная во всех отношениях. «Возможно, даже из сфер, связанных с обеспечением государственной безопасности или прочих спецслужб!» – исподволь вызрело предположение. Впрочем, углубляться в своих домыслах на эту тему Грошек не стал, а простодушно поинтересовался:

– Вы выяснили, как погиб Мартин Хайнштайн?

– В общих чертах… – скупо поделился информацией Венцеслав Плах. – Он вместе с женой проник в подвал костела. Начал вскрывать старые ящики и сундуки. Видимо, тут и произошел взрыв. Хайнштайн, наверное, даже ничего не успел понять и, изрешеченный осколками, скончался на месте. Жене повезло чуть больше – взрывной волной её только отбросило от мужа. Она сильно ударилась головой о стену и, надо полагать, некоторое время пролежала без чувств. А когда очнулась, то попыталась самостоятельно выбраться из подвала. Ей чудом удалось добрести до дороги, но там силы совсем оставили её, и она снова потеряла сознание…

– А что именно они искали?

– На этот счет у следствия нет определенного мнения, – робко вставил инспектор Шильд. – Возможно, мы этого никогда и не узнаем.

Венцеслав Плах покачал головой, не разделяя пессимизм коллеги.

– Думаю, все намного проще… Мартин Хайнштайн искал архивы «объекта А-12»! Среди бумаг изъятых из номера австрийца в пансионате, оказалось письмо от бывшего шарфюрера Лемке. Во время второй мировой войны этот Лемке состоял в охране какого-то объекта под Треубургом. Он сообщил, что осенью сорок четвертого года как-то ночью их поднял на ноги офицер и велел всем спуститься в подвал. Там офицер приказал караульным взять в руки пару каких-то сундуков и следовать за ним по тайному подземному ходу. Намечалась эвакуация, с восточного фронта приходили тревожные известия о возможном наступлении русских, так что это никого не удивило. Сундуки по подземному ходу были доставлены в какое-то полутемное помещение. На следующий день караульную команду сняли с объекта и перебросили на грузовике в Треубург…

– Значит, в сундуках были архивы «объекта А-12»? – осведомилась Бася Ольшанская, проявляя интерес к разговору.

Плах задумчиво покосился на неё и кивнул:

– Скорее всего…

Мужчина достал из кармана замусоленный листик и бережно развернул его.

– От взрыва некоторая часть документов пострадала, но кое-что сохранилось… – поведал он. – Хайнштайн не учел только того, что гитлеровцы заминировали сундуки. И поплатился за это…

Бася тряхнула своими каштановыми кудрями, освобождаясь от косынки-банданы, которой затянула волосы у входа в тоннель.

– А как Хайнштайн нашел этого Лемке?.. Лемке написал мемуары?

– Вряд ли, – ухмыльнулся представительный собеседник. – Ответ Хайнштайну пришел из Бразилии. Похоже, Лемке эмигрировал туда после войны. Конечно, они не были знакомы. Так что еще предстоит узнать, как погибший вышел на бывшего шарфюрера. Возможно, этот Лемке как-то был связан с Каллером, дедом Хайнштайна…

– Ну, а зачем внуку понадобились архивы? – вновь подал голос частный детектив Грошек. – Они представляют какую-либо ценность?

– Конечно, вряд ли Хайнштайна интересовала переписка с интендантскими ведомствами или прочая бюрократическая белиберда, – согласился Плах. – Я думаю, погибший охотился за наследием доктора Эффельхорта! «Объект А-12» был составной частью грандиозного плана этого нацистского преступника по реализации секретной операции «Легион».

– «Объект А-12» располагался в бывшем особняке пана Жуевского, это понятно… – сказал, словно извиняясь, Грошек. – Видимо, более полувека назад подземный ход, который мы обнаружили, еще сообщался с подвалом костела. Но что такое операция «Легион»? Я ничего не слышал об этом!

– Так у вас же другое на уме! – сердито проворчал господин в строгом черном костюме. – Шмотки, выпивка, кроссворды в журналах для олигофренов…

Грошек смолчал, не желая ввязываться в полемику, и старческое брюзжание заглохло само собой.

– Операция немецкого командования «Легион» долгое время считалась вымыслом, – наконец начал вещать Венцеслав Плах. – Существовали некоторые разрозненные факты, не более того. Архивы по этому проекту нигде и никогда не всплывали. Так что со смертью доктора Эффельхорта и его приспешников, казалось, была утрачена последняя связь с этим бесчеловечным проектом. Тем не менее, его идея использовать для нужд третьего рейха плененных солдат противника частично все же была реализована через создание нацистами воинских формирований типа РОА или национальных освободительных батальонов. Это широко известный факт. Однако секретный проект предполагал вовсе не сознательное и добровольное сотрудничество пленных с фашистским режимом, а психофармакологическую обработку почти всех узников концентрационных лагерей, способных держать в руках оружие. Доктор Эффельхорт намеревался с помощью психотропных средств, разработанных его исследовательской группой, полностью стирать людям память и разрушать ядро их личности. Чтобы вместо француза Пьера, русского Ивана или поляка Кшиштофа получать существо без роду и племени, некую унифицированную человеческую матрицу для производства «пушечного мяса». В счет восполнения естественной убыли немецких солдат…

– Разве такое возможно? – удивилась Бася.

– Случаи естественной амнезии у людей даже по тем временам были неплохо изучены медициной. Доктор Эффельхорт как психиатр занимался технической стороной этого дела. Привлек к сотрудничеству молодых талантливых ученых. Тот же Генрих Каллер в университете работал над синтезом адаптогенов, а Юрген Фляйн, например, специализировался на физиологии высшей нервной деятельности… Но сразу после войны предать гласности опыты этих псевдоученых и их хозяев не удалось – не хватило материала для обвинения. Ведь практически не осталось свидетелей! А тот, кто хоть что-то знал, предпочитал держать язык за зубами и скрываться от правосудия…

Вот оно что! Грошек мысленно присвистнул. Выходило, в бывшем особняке пана Жуевского была своего рода кузница для перековки пленных солдат противника в доблестную гвардию вермахта! Или уж, по крайней мере, испытательный полигон. Частному детективу стало не по себе. Ведь, если это дело было бы поставлено на поток, то фюрер смог бы получать не менее пяти-шести свеженьких дивизий в год, которые бы ему очень пригодились. А там, одолей он русских на восточном фронте, сломи силы сопротивления, еще неизвестно как бы сложилась судьба не только Европы, но и всего мира.

Через десять минут к костелу подкатила карета скорой помощи. Тело Хайнштайна в черном полиэтиленовом пакете было осторожно вынесено из подвала и погружено в машину.

Приезда минеров Грошек решил не дожидаться – в принципе он добрался до истины, честолюбие сыщика было удовлетворено. Причины гибели австрийской четы нашли свое объяснение – несчастный случай. Моника и Мартин искали секретные архивы по проекту «Легион» и целенаправленно обнаружили «объект А-12», после того как ознакомились со заметкой в провинциальной газете. Подземный ход, о котором упомянул некий Курт Лемке, оказался непроходим – то ли произошла осадка грунта, то ли более полувека назад путь к тайнику был попросту взорван. Хайнштайны проникли в рудник, как бы обошли завал и по подземным коммуникациям добрались до подвала костела. Тут они начали вскрывать сундуки и ящики. Среди ящиков, наверное, был один, который руководство «объекта А-12» сочло необходимым спрятать подальше от людских глаз. Что там было? Отчеты о проделанной работе? Секретные записи? Или, может быть, сами препараты, с помощью которых ставились бесчеловечные опыты? Так или иначе, сундук оказался заминирован. Хайнштайны погибли. Мартин скончался сразу, а его жена днем позже в больнице, сумев еще как-то выбраться из подвала костела.

Лошади у входа в железнодорожный тоннель лениво пожевывали травку.

Грошек наказал Басе Ольшанский возвратить животных пану Пеперику, а сам снова направился к лазу – надо было забрать из штрека оставленную там куртку с «береттой».

– В случае чего, вы знаете, где меня искать… – уведомил он молодую женщину.

Впрочем, ничего неожиданного не произошло. Пистолет и куртку частный детектив нашел там, где оставил. Он даже успел вернуться в пансионат к обеду…

Почти всю вторую половину дня Грошек был настолько рассеян и отрешен от действительности, что умудрился проиграть Рушальскому партию в шахматы, имея после дебюта на одну фигуру больше. Причиной его погруженности в себя стали размышления над тем, всё ли он учел в своих логических построениях, не упустил ли из виду какие-нибудь малоприметные факты? Дубликат ключа от подвала пансионата, лопата из подземного хода, фонарик, обнаруженный в пещере – вещественных доказательств того, что Хайнштайн стремился завладеть архивом по проекту «Легион» было предостаточно. И все же что-то не давало покоя. Но что? Может быть, пустые гильзы от ружья, найденные в номере австрийца? «Нет, – почти сразу усомнился детектив, – скорее всего, Мартин распотрошил патроны и вытащил из них порох! Порох мог быть ему весьма полезен, чтобы в отсутствии ключа вскрыть металлический сундук. Кстати, по этой причине могло сдетонировать взрывное устройство в самом сундуке!» Короче, в зыбкую паутину его мозговых извилин так и не залетела ни одна приличная мысль, ставившая под сомнение основную версию трагедии, разыгравшуюся в подвале костела.

Ближе к вечеру в пансионат пожаловали инспектор Шильд и пан Плах. Следователь забрал все личные вещи Хайнштайнов, составил подробный протокол об их изъятии, после чего отбыл восвояси, а вот пан Венцеслав решил задержаться в особняке до утра. Мужчина даже не поленился спуститься в подвал и осмотреть подземный ход до завала. Осмотром он остался доволен, и во время ужина за общим столом с удовольствием отведал жареных колбасок, которые в тот день приготовила Марта Пеперик.

– Представляете, – обратилась к нему Геленка Лучинская, – в деревне говорят, будто наши бывшие постояльцы разыскали какой-то старинный клад! Теперь, я думаю, мальчишки нас не оставят в покое, пытаясь проникнуть в подземелье из нашего особняка. А ведь это очень опасно!..

– Безусловно! – поддержал её пан Плах. – Как только профессор закончит свою работу, вам следует навесить на дверь подвала еще один хороший замок. Мальчишки такой народ, что им везде мерещатся пиратские сокровища и летающие тарелки с инопланетянами…

– Я бы на месте вуйта засыпал вход в железнодорожный тоннель, – поделился своими соображениями Грошек. – Подвал пансионата более или менее под присмотром, а вот заброшенный рудник…

Пан Плах кивнул, соглашаясь с его мнением.

– Староста уже обещал на днях пригнать пару грузовиков со щебенкой и завалить дальний вход в тоннель. Это отобьет охоту у сорванцов лазить, где попало… Ведь по большому счету полиция не обнаружила в подвале костела ничего стоящего – пару ящиков с химическим оборудованием и раскореженый сундук с бумагами о хозяйственной деятельности объекта…

Короче, ужин прошел в дружественной доброжелательной обстановке. За исключением одного момента – Рушальский встретил нового постояльца несколько настороженно и за весь вечер в гостиной ни разу не пошутил. Впрочем, у пана спортсмена были все основания, чтобы косо поглядывать на Венцеслава Плаха, ведь дородный мужчина почти сразу переключился на Басю Ольшанскую, беспрестанно осыпая её комплиментами и прочими знаками внимания. Грошек такой сноровке в обращении с женским полом даже позавидовал. Для него флирт всегда оставался лишь пустой тратой времени, совершенно бесполезным элементом игры между мужчиной и женщиной. По наивности он все еще верил в любовь с первого взгляда, в ту самую искру взаимного влечения, что делает отношения между людьми более искренними и основательными. К слову сказать, может быть, именно поэтому его личная жизнь на протяжении двух десятков лет так и не трансформировалась в семейную – из всех возможных претенденток на роль мадам Грошек только Джульетта Капулетти и Кэтрин Бэлфур как-то соответствовали его романтическим запросам.

Когда над пансионатом сгустилась ночь, на частного детектива внезапно сошло озарение. Он даже вскочил с дивана, шепча себе под нос: «Ну, конечно… Виштынецкое озеро! Йезус-Мария! Как я раньше не догадался? Ведь тогда все становится на свои места!..». Перед его глазами вдруг в мельчайших подробностях предстала картина трагедии, произошедшей с четой австрийцев в подвале костела.

Грошек решил не терять ни секунды. Он выскользнул из номера, пробрался через полутемный коридор к окну и замер в ожидании дальнейших событий – ведь не прошло и получаса, как особняк погрузился в сон. Тишину нарушал лишь размеренный ход больших настенных часов, висящих на первом этаже. За окном темным расплывчатым пятном высился лес, фонарь у входных дверей скупо освещал часть террасы.

Из всех обитателей пансионата, казалось, только Грошек продолжал бодрствовать, пребывая на своем посту. Но это было обманчивое впечатление – еще через полчаса где-то недалеко что-то скрипнуло, потом негромко звякнуло, и напоследок прошелестело тихим шорохом.

«Скоро половина второго!» – отметил про себя Грошек. – «Удивительно, я же мог проморгать все самое важное!..»

Он прилип к окну, вглядываясь в ночную тьму, прореженную скупым светом луны.

У Сторожевой башни как будто произошло какое-то движение. Темная человеческая фигура быстро миновала еле освещенную часть пространства и мгновенно растворилась в зарослях бывшей липовой аллеи.

Частный детектив удовлетворенно потер руки и бросился к номеру Венцеслава Плаха.

Видимо, мужчина уже задремал, поскольку открыл не сразу. Заспанный, недовольно сдвигая брови к переносице, он поинтересовался:

– Вам всё не спится, Грошек? Что вам надо?

– Даю на сборы пять минут! – резко оборвал его Анджей. – В нашем распоряжении всего минут сорок, пан Плах. Ну, от силы – час! Или вы идете со мной, или я один устраиваю засаду в подвале костела!..

– В этом есть необходимость? – оживился собеседник. – Вам что-то стало известно по поводу…

Закончить фразу Грошек ему не дал, а просто постучал пальцем по наручным часам.

– Время дорого, пан Плах! Все разговоры потом…

Спустя полчаса они уже были у костела. Переход по ночному лесу от пансионата к виадуку дался спутнику Грошека с трудом. Грузный мужчина надсадно сопел, но вида, впрочем, не подавал, что уже изрядно утомлен.

– Что теперь? – лишь произнес он с одышкой, когда они оба вошли во двор храма.

– Поднимем сторожа и попросим открыть дверь в подвал! – сказал Анджей в ответ. – Он нас, наверное, запомнил, когда мы утром были здесь в компании со следователем Шильдом…

Предположение подтвердилось. Сторож, тусклый невзрачный мужчина лет пятидесяти, мельком взглянув на них, без проволочек провел важных персон к заветной двери, после чего, открыв её, по наказу Грошека отправился обратно в сторожку.

– За кем идет охота? – осведомился пан Плах у частного детектива, осторожно спускаясь в подземелье по крутым ступенькам.

– Сами увидите! – отозвался Грошек, прощупывая окружающую темень лучом от карманного фонарика. – Вы захватили с собой оружие?

– Оружие? – переспросил Плах. – Какое еще оружие?

– Когда мы с Басей наткнулись на вас в подвале, вы достали из кармана браунинг…

– Обыкновенная зажигалка! – ухмыльнулся в ответ спутник. – Кто я такой, чтобы иметь при себе огнестрельное оружие!..

– Ну, как же? – опешил Грошек. – Ведь Шильд на вас с опаской посматривал, а так взирают только на начальство! Я решил, что вы из какого-то специального комитета по расследованию… Занимаетесь делами вроде проекта «Легион»!

– Я действительно интересуюсь проектом «Легион», но я не являюсь членом спецкомитета или представителем официальных властей. В этом деле я выступаю больше как эксперт. Я… психиатр!

Последнее слово так озадачило частного детектива, что он чуть не кувыркнулся с лестницы. Чертов Шильд! Ну, откуда у некоторых людей такое подобострастно-заискивающее отношение к психиатрам? Следователь так расшаркивался перед паном Плахом, будто боялся, что тот по какой-нибудь обмолвке или неосторожному движению упечет его до конца жизни в психиатрическую больницу.

Грошек ступил на каменный пол подвала и проследовал к столу с ритуальными предметами. Подходящее место для засады искать долго не пришлось – как раз рядом у стены оказался пятачок свободного пространства. Анджей протиснулся туда, обогнув край столешницы, а вот дородному пану Плаху пришлось опуститься на четвереньки и пробираться в закуток, петляя между ножками стола.

Когда они оба прижались спинами к каменной кладке, психиатр вновь попытался заговорить. Грошек быстро прижал палец к губам и прошептал:

– После, пан Плах! Нельзя, чтобы нас услышали…

Ему очень не хотелось, чтобы операция сорвалась. Счет уже шел на какие-то минуты. Анджею даже померещился где-то поблизости перестук, напоминающий чью-то легкую поступь, однако это была ложная тревога. Тем не менее, терять бдительность все равно было нельзя. Пришлось выключить фонарик и на какое-то время совсем замереть.

А тут, как назло, пан Плах вознамерился чихнуть. Он стал, словно рыба, выброшенная на берег, глотать воздух и издавать вздохи, грозившие перерасти в маленький ядерный взрыв.

– Да чихайте же быстрее, – прошептал Грошек недовольно. – А то потом будет поздно!

В ответ раздалось громкое шипение, за ним последовал мощный выдох с характерным «хщи-и!» на конце, и тут же со стола на пол полетела какая-то посудина. Казалось, от её падения проснется половина жителей Станичков. Частный детектив зажмурил глаза и выругался про себя…

Но даже этот инцидент не спугнул ночного гостя. Всего через пять минут в соседнем помещении вместе с галереей, ведущей к подземному ходу, послышался скрип отодвигаемой доски и едва различимые шлепки шагов. Через несколько секунд, показавшихся Грошеку вечностью, отворилась ажурная чугунная дверца и в проеме блеснул луч фонарика.