Из белой тьмы

Белорусец Сергей Маркович родился в 1959 году в Москве. Окончил Государственную академию физической культуры. Стихи и переводы публиковались в журналах “Октябрь”, “Дружба народов”, “Юность”, “Арион” и др. Автор нескольких книг для детей. Живет в Москве. В “Новом мире” печатается впервые.

* * *

Стариковские пальцы конверт бестолково мнут,

Оставляя за кадром, допустим, такой сюжет:

Обещала перезвонить через пять минут.

А сама прислала письмо. Через тридцать лет.

Начинается поиск сидящих на лбу очков.

Продолжается он же, которому нет конца:

Адресат блуждает по кухне, желтой от кабачков,

Не замечая в зеркале собственного лица...

* * *

Улетел туалетный утенок.

Ангелоидом стал нетопырь.

В магазине горящих путевок

Не отыщешь бесплатной — в Сибирь.

Гусь свинье и товарищ Кащею,

Чуть живой заводной соловей,

Ты бросаешься веку на шею,

Кто угодно по крови своей.

Век тебе отвечает, как может,

Разноцветными нитками шит:

Ворожит, ублажает, корежит,

Лезет в душу, на помощь спешит...

Благородный любитель халявы,

Теневой председатель жлобья,

Даст тебе он и денег, и славы.

А потом — закопает в себя.

Даст тебе он и зрелищ, и хлеба,

И земное подобье судьбы,

И — сквозное присутствие неба

Над любым пятачком городьбы...

* * *

Откупорив бутылку об оградку

Газончика, взошедшего на днях,

Губами припадешь к миропорядку —

И скроешься в неброских зеленях.

Земную жизнь пройдя по захолустьям,

Привал устроишь в парковом лесу, —

И бабочка — лимонница, допустим, —

Как желтый ангел, сядет на джинсу...

* * *

Взявшиеся словно дважды два,

Запиши пришедшие слова.

Звездочки в количестве трех штук

Нарисуй над ними (ноутбук

До сих пор — не по карману, что ж,

Без него, сдается, проживешь

Лет еще... Бог знает сколько лет...).

Погляди в окно. Поешь котлет.

Ржавой переделкинской водой

В общем душе голову помой —

И — подкожно — сквозь житье-бытье

Вдруг почувствуй время как свое...

* * *

За палаткой кучкуется пьянь,

У небес вымогая десятку,

Вместо дури подсунувший дрянь,

Наркодилер идет на посадку.

И приписан к последней строфе

Телефонный звонок анонима,

И заказан — как столик в кафе —

Олигарх, проплывающий мимо...

* * *

В свете стоячих небес — обтекаемый взглядом

Самодостаточный блок да в придачу к нему

Звуки газонокосилки за домом и садом,

Словно держащее “до” бесконечное “му”...

Медлить не хочется. Хочется медлить вразбивку

С чем-то другим, например, с убеганьем вперед...

...Град подмосковный горазд молотить по загривку.

Ясно как день: это камешки в твой огород...

* * *

Он кончается во мгле —

Как без марафета —

День, сидящий на игле

Солнечного света.

Время топчется в груди

Вместо эпилога.

Но маячит впереди —

Вечная дорога...

* * *

Что ты видишь, кроме этих стен?

Бледное подобье перемен,

Где на стыках уличных паров

День качает в люльках маляров.

Осень спит, — и сон осенний мглист,

И тебя лениво, словно лист,

Загоняет в собственный подъезд

Неохота к перемене мест...

* * *

Перелицованные дни,

И жизнь твоя чужой сродни,

И безымянный трафарет,

Похожий на автопортрет,

И эта улица не без

Висящих наискось небес,

С которых снег идет, виясь,

Двоясь, водою становясь...

* * *

Съеден шоколадный Дед Мороз.

После торта “Птичье молоко”.

Тянется невидимый обоз.

— Далеко ли? — спросишь.

— Далеко...

— А давно ли?

— Может быть, давней,

Чем живем на белом свете мы.

...День ползет.

Как белый муравей.

Белый муравей из белой тьмы.

* * *

Я подтяну живот, а ты лицо подтянешь —

И мы продолжим путь дорогою добра...

От пятен на ковре с лихвой избавит “Vanish”,

От подковерных игр — отсутствие ковра...

Приписанным к Земле частицам звездной пыли,

Ниспосланным сюда в эпоху перемен,

Нам дали этот мир, чтоб мы другой лепили.

Не покладая рук. Не разрушая стен...