Антигосударственный террор в Российской империи. Исторический очерк

Литвинов Николай Дмитриевич (род. в 1949) — полковник милиции, доктор юридических наук; автор пяти монографий по проблемам террора, в том числе изданных в 1999 году: «Роль идеи в развитии антигосударственного терроризма», «Террористические формирования: создание и деятельность», «Кавказский террор в Российской империи» (в соавторстве с Ш. М. Нурадиновым).

Литвинова Анастасия Николаевна — культуролог.

Антигосударственный террор вновь возвращается в Россию. Он уже бродил по России во второй половине ХIХ и начале ХХ века и собрал здесь обильную кровавую жатву. Он разрушил великую державу — Российскую империю, уничтожил цвет нации, уничтожил науку, ослабил промышленность, сгубил крестьянство.

Государство — это территория, народ и власть. Антигосударственный терроризм может посягать на государственную территорию, стремясь отобрать ее у одного государства и передать другому. Террор посягает на власть: он стремится разрушить институт верховной власти, сменить государственных лидеров, изменить внутреннюю либо внешнюю политику; изменить форму правления либо форму государственного устройства.

Теперь терроризм действует как международная политическая сила, грозящая уничтожить современную цивилизацию. Никто ни в России, ни в целом на планете не знает, что с этим делать. Между тем дореволюционная Россия накопила значительный опыт противодействия революционно-террористиче­скому движению. Сегодня на этот опыт пришло время взглянуть по-новому — без прежней предвзятости и глазами специалиста-криминолога.

Россия пережила в XX веке несколько революций. И каждая революция была неотделима от террора, предшествующего ей и следующего за ней.

О российских революциях написано в советскую эпоху много. Но есть ряд моментов, которые не дают оснований полностью доверять тем, советским, исследованиям.

Во-первых, вчерашние террористы, захватив власть в России после октября 1917 года, полностью идеологизировали историю. По указанию Н. К. Крупской значительное количество дореволюционной литературы, объективно описы­вавшей революционные процессы, было уничтожено. История революционно-террористического движения писалась под определенный политиче­ский заказ, в соответствии с которым образы революционеров-террористов всячески возвышались и романтизировались.

Во-вторых, революционно-террористические организации действуют в усло­виях конспирации. На поверхность попадает лишь часть информации. Для того, чтобы разобраться в ней и дать правильную оценку, надо знать методы агентурной работы, наружного наблюдения, криминалистику, баллистику и многое другое. Гражданские ученые такими знаниями не обладают, а потому труды их имеют значительные пробелы.

Что же такое терроризм? В мире нет единства в определении этого понятия. А потому, чтобы не забивать головы читателей юридической терминологией, сформулируем ответ так: терроризм — наиболее эффективный метод поли­тики. Это не определение авторов, это мнение великого организатора революционно-террористического движения В. И. Ленина. Он полагал, что в политике есть два пути: парламентский, медленный и неэффективный, — и террористический, очень эффективный. Что и доказал на практике.

Терроризм — криминально-политический инструмент. В зависимости от того, в чьих руках он находится, террор может быть государственным или антигосударственным.

Террор обрушился на Россию вскоре после того, как 28 января 1861 года царь Александр II, выступая на заседании Государственного совета, сообщил об отмене крепостного права. 19 февраля 1861 года манифест об этом был подписан императором.

А уже перед 1 марта 1861 года международный террорист (как сказали бы сегодня) поляк Людвиг Мерославский формулирует программу антигосударственного террора в России.

Генерал Мерославский четко намечает границу возможной революционной пропаганды: к востоку за Днепр, то есть за чертой территории, которая, по его планам, должна была отойти к Польше. Указывается направление этой пропаганды: дискредитация в глазах основной массы населения представителей ведущего и функционального слоя империи — дворян и чиновников. «Сокровенные внутренности царизма» нужно терзать в тех местах, где еще жива память о пугачевщине. И если все это удастся, то будет достигнута цель: уничтожение самодержавия в России. Выполнить эту задачу должны были «полуполяки и полурусские» , то есть украинцы, которых генерал одновременно предупреждал об ответственности за распространение идей «малороссианизма» в пределах Польши: «Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет наказываться смертью как государственная измена» 1.

Последнее говорит о том, как хорошо понимал Л. Мерославский силу и опасность идей.

К середине ХIХ века Польша неоднократно восставала: в 1830, 1846 и 1848 годах. Всякий раз восстание подавлялось и все большее количество участ­ников уходило за рубеж. Поляки разбрелись по всей Европе, принимая активное участие в любом восстании, в любой военной стычке. «Во всей Европе слово „поляк” стало синонимом революционера», ибо, «как только где-либо разгоралась борьба за свободу, как только народы во имя идеалов правды и справедливости объявляли войну существующему строю, — на глазах современников поднималась надгробная плита, и из забытой могилы показывался страдальческий лик Польши...»2

Завершающим этапом стало знаменитое польское восстание 1863 года.

Во время Крымской войны страны антироссийской коалиции предприняли попытки формирования польских воинских соединений для борьбы с Россией. В 1854 году поляк Михаил Чайковский, принявший турецкое подданство и имя Садык-паши, с благословения турецкого правительства сформировал отряд султанских казаков. В 1855 году Англия предложила свою помощь графу Владиславу Замойскому для формирования пятнадцатитысячной польской дивизии и использования ее в борьбе против России. К началу 60-х годов XIX века в Польше развернулось движение, направленное на отторжение от России земель, ранее принадлежавших Речи Посполитой. Развитию польского антироссийского силового выступления в значительной мере способствовала позиция Англии, Франции, Италии, Испании, занявших сторону восставших и требовавших предоставления Польше автономии. Вмешательство целого ряда государств во внутренние дела России дает основание говорить о том, что Россия первой столкнулась с интервенционализацией террористического движения.

Как отнеслась русская общественность к подготовке польского восстания?

Русское общество, особенно его интеллигентная часть, не сразу поняло опасность польского террора. Слишком велико было чувство славянского единства поляков и русских. Вот почему на начальном этапе выдвинутое поляками требование национальной автономии поддерживали и значительные слои русской интеллигенции. Одним из первых идеологов антироссийского террора стал А. И. Герцен. Симпатии Герцена к полякам как славянам были широко известны. Именно к нему обратились польские террористы за поддержкой. В со­ветский период историки всячески восхваляли деятельность «революционного демократа», боровшегося с царизмом. Попытаемся абстрагироваться от политических квалификаций и оценим действия Герцена сквозь классическую призму государственности. С этой точки зрения приходится сделать вывод, неприятный для почитателей великого демократа: он явился одним из первых идеологов и подстрекателей антироссийского террора, жертвами которого в конечном счете стали в основном рядовые подданные Российской империи: поляки, русские, литовцы, белорусы.

Герцен обратился с воззванием к русским офицерам в Польше, в котором подсказывал, « что должно делать русским офицерам, находящимся в Польше, в слу­чае польского восстания?» 3.Зная, каким весом в офицерской среде пользуется его слово, Герцен попытался подвигнуть русских офицеров на нарушение воинской присяги, на отказ от подавления антигосударственных выступлений и даже на помощь им. Его не смущало, что за это офицеры будут отданы под суд.

Великого демократа не смущало и стремление поляков вновь оккупировать земли Малороссии и Литвы. «Что Польша желает остаться в федеральном союзе со всеми народами, входившими в целость Речи Посполитой, это совершенно естественно... она не может признать насильственного разделения, не отрекаясь от самобытности своей»4. Хотя он и предполагал, что желание поляков сохранить в своем подчинении народы Литвы, Малороссии и Белоруссии может не совпадать с желаниями самих этих народов. «Знать, чего желает Литва, Белоруссия, Малороссия, — очень трудно»5.

Герцен предлагал объединяться в «офицерские круги» во всех армиях, войсковых частях, сближаться не только с солдатами, но и с народом. То есть создавать организационные базовые центры идеологической направленности, заниматься в армии политической деятельностью. Не опасаясь кары за измену — «идти под суд, в арестантские роты, быть расстрелянным... быть поднятым на штыки... но не подымать оружия против поляков»6. Вступать в союз с поляками, сохраняя «самобытность организации», то есть фактически перейти в оперативное подчинение польских мятежников, сохраняя собственно русскую структуру и готовясь в последующем к самостоятельному участию в «русском деле».

Антигосударственный террор всегда начинается с выработки экстремист­ской идеи. Она формулирует цель, достижение которой возможно только насильственным путем; дает мотивацию криминальной деятельности. Наряду с «польской партией» значительный вклад в ведение антигосударственной пропаганды внесла общероссийская политическая антиправительственная организация тех лет — «Земля и воля», в состав которой первоначально входили или примыкали: Н. П. Ога­рев, братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи, Н. Н. Обручев, А. А. Слепцов, Н. Г. Чернышевский и другие. Организационное становление тайного общества завершилось в основном к осени 1862 года. Название «Земля и воля» дал обществу Герцен. Организация создавалась теми же людьми, что поддерживали польский террор. Пропаганда велась с целью свержения существующего государственного строя: самодержавие признавалось врагом народа, правительственные реформы — уродливыми7. Не меньшего внимания заслуживают организационные принципы этого тайного общества. Главный из них — централизация. Инициативно созданное ядро объединило уже действовавшие кружки различной направленности8. Привлечение уже сложившихся структур позволяло за короткий срок расширить состав организации. Затем — конспирация. Вновь принимаемые члены группировались по «пятеркам», и лица, входящие в руководящее ядро, центр, не были известны рядовым участникам «Земли и воли».

Другими словами, «Земля и воля» создавалась по принципам, крайне типичным для террористических организаций.

Общество стремилось проникать в молодежную среду, привлекать студентов, были попытки вербовки армейских офицеров.

 «Земля и воля» была связана с зарубежным организационным центром — редакцией «Колокола». Несмотря на отказ Герцена, Огарева и Бакунина стать «агентами общества», они с обществом тесно взаимодействовали и писали для него пропагандистские листки. Общество поддерживало постоянную связь с польскими революционными националистическими кругами, оказывало по­следним поддержку в подготовке вооруженного восстания.

Деятельность «Земли и воли» заключалась по преимуществу в издании листовок антиправительственного содержания. Наиболее известны прокламации: «Долго давили вас, братцы»; «Всему народу русскому, крестьянскому»; «Бар­ским крестьянам»; «Льется польская кровь, льется русская»9. Об экстремист­ском характере листовок можно судить уже по их названиям.

Наибольшую известность получили выпуски «Великорусса» — агитационного листка, распространявшегося в Петербурге и Москве.

Первый номер «Великорусса» был распространен уже в июле 1861 года, второй и почти сразу же третий — через два месяца. В них под видом рассуждений о «водворении законного порядка» как желания просвещенных людей публиковалась информация экстремистского содержания. Предлагалось подорвать ведущий слой империи — дворянство — путем лишения его земельной собственности: «Вся земля, поместья должны перейти в собственность крестьян... никакого выкупа за землю крестьяне платить не должны; помещики, потеряв решительно всю землю, удалятся из сел в города; вознаграждение получат они от государства»10. В этот период дворяне составляли основную численность функционального слоя — государственных служащих; изгнание дворян с земли способствовало бы массовой миграции представителей ведущего слоя империи.

Ставилась задача нарушения территориальной целостности государства за счет безусловного «освобождения Польши» как условия «водворения законного порядка». Россия обвинялась в попрании норм международного права, в том, что она не выполняет тех условий, «под которыми Царство Польское было соединено с Россией на Венском конгрессе».

Авторы старались показать, сколь накладны для экономики России затраты, связанные с удержанием Польши в составе империи. Делался вывод о необходимости выведения русских войск и русской администрации из Польши, предоставления Польше государственной самостоятельности и подчеркивалось, что добровольный уход России из Польши сохранит уважение польской нации. В отстаивании интересов Польши примечателен один момент: авторы «Великорусса» требуют не только возвращения Польше ее исконных земель, но и передачи ей тех территорий, «где масса народа или говорит по-польски, или привязана к прежней униатской вере, потому что во всех этих местах народ имеет если не имя поляков, то польский дух». Тем самым поддерживалось требование поляков о передаче им земель Белоруссии и Литвы, которые в свое время были захвачены Речью Посполитой.

Обосновывалась желательность предоставления суверенитета «населению южной России». Парадоксальность такого требования заключалась в том, что мнение самого народа не учитывалось: автор признавался здесь же, что народ южной России «еще не мог высказать своих желаний»11. Тем не менее предлагалось отделение южных регионов России. Но эти регионы не так давно были отвоеваны у Турции. В условиях продолжавшегося передела мира отделенные земли тут же попали бы в зависимость от других государств.

«Великорусс» предупреждал образованное общество, что если оно не составит оппозицию правительству и не решится способствовать достижению поставленных «Великоруссом» задач, то «мы должны будем действовать на простой народ и с ним будем принуждены говорить не таким языком и не о таких вещах. Долго медлить решением нельзя: если не составят образованные классы мирную оппо­зицию, которая вынудила бы правительство до весны 1863 года устранить причины к восстанию, народ неудержимо поднимется летом 1863 года»12. Фактически это был ультиматум «образованному обществу». Указывался и срок выполнения угрозы: это была дата намечаемого восстания в Польше.

Активное участие в распространении экстремистских идей принял герценовский «Колокол». Он предложил свою программу и методы разрушения существующего государственного строя. В числе прочего предполагалось создание промышленных и торговых заведений для формирования финансовой базы и «всяких средств», необходимых для ведения антигосударственной борьбы13.

«Земля и воля» и «Колокол» выпустили в свет такие известные листовки, как первое и второе «Видение святого отца Кондратия», «Емельян Пугачев честному казачеству и всему Русскому люду вторично шлет низкий поклон», «Письмо из провинции», «К солдатам», «К молодому поколению» и др. Как видно из их названий, каждая листовка была четко ориентирована на определенные слои населения.      

Польское восстание началось в ночь с 22 на 23 января 1863 года. Польский революционный террор продемонстрировал ряд особенностей.

На сторону восставших начали переходить русские офицеры польского происхождения.

Присоединив часть Речи Посполитой к территории империи и назвав эту часть Царством Польским, русское правительство уравняло в правах поляков со всеми гражданами империи. Поляки служили в вооруженных силах империи, занимали административные должности. Многие поляки использовали доверие России во вред ей. Нередко русские офицеры польского происхождения нарушали присягу и переходили на сторону мятежников. Известен офицер Жверждовский, пользовавшийся доверием командира корпуса барона Рамзая. Жверждовский изъявил желание доставить в действующую армию «громадный транспорт с оружием и боевыми припасами, деньгами и амуни­цией под прикрытием сильного отряда». При этом сослался на то, что, как уроженец Польши, он хорошо знает театр военных действий. Его направили. Жверждовский передал оружие, боеприпасы и деньги восставшим и сам перешел на их сторону, став одним из руководителей «литовского революционного отдела». Через некоторое время он «был взят в плен при неудачной попытке овладеть городом Борисовом и повешен Муравьевым»14.

Польское антироссийское выступление сопровождалось мощным вмешательством во внутренние дела Российской империи со стороны ряда государств Европы. «Как по волшебному мановению в Западной Европе, особенно в Англии, Франции и Австрии, печать заговорила об угнетениях слабой Польши сильной Россией, о том, что гуманность и цивилизация требуют-де освобождения поляков от варварской и жестокой власти московитов»15. Англия и Франция, незадолго до этого нанесшие поражение России под Севастополем, были уверены не только в своей правоте, но и силе. На сторону России встала только Пруссия, изъявившая готовность принять участие в ликвидации восстания.

Другими словами, в ходе этих событий революционный террор во многом носил интервенционистский характер. Активное участие в революционно-террористическом движении на территории Царства Польского принимали французские и австрийские офицеры. Для их вербовки в Париже и Галиции действовали специальные польские отборочные структуры. Например, в Галиции шляхетско-аристократический комитет во главе с Сапегой формировал отряды из числа местных добровольцев и направлял их в Люблинскую и Волынскую губернии. Отряды наемников, по отзывам современников, состояли «из всякого рода сброда».

Наряду с усилиями по развитию массовости восстания создавались специализированные группы террористов-исполнителей.

Террор — регулируемая преступность. Это четко прослеживается на примере польского восстания. Руководящая организационная структура восстания, «Тайный революционный комитет», планировала убийства и намечала жертвы. Для совершения персональных террористических актов были сформированы специальные группы. Они назывались подразделениями «кинжальщиков»16. О форме совершения заказных убийств говорит уже само название.

Русская администрация, во всяком случае на начальном этапе восстания, не приняла надлежащих мер для его предотвращения. И тогда за дело взялся народ. Появление инициативного субъекта антитеррора стало неожиданностью для организаторов восстания. Поляки, как уже говорилось, хотели возвратить себе земли бывшей Речи Посполитой, на которых проживало литовское и укра­инское население. Однако поляки «не сознавали... что новая, жизнеспособная и быстро развивающаяся русская культура более, чем польская, привлекала и будет привлекать непольское население Малороссии и Литвы; что пробуждающийся к жизни близкий по крови русскому малорусский народ будет многое черпать из его цивилизации; что оторвавшиеся от еврейской массы образованные евреи примкнут к русской культуре; что, наконец, у литовского народа разовьется национальное самосознание»17.

Ошибка в оценке настроений местного населения привела к тому, что организаторы восстания на Волыни, в Подолии и в других районах Украины и Белоруссии натолкнулись на стихийное, но жестокое сопротивление крестьян. Местные мужики, еще помнившие поведение польских панов, «хватали там польских революционеров и отдавали их в руки русских властей, подчас убивали схваченных, подвергая их предварительно истязаниям и пыткам»18. Когда в селе Соловьевка около Киева появилась группа польских народников с призывом к восстанию против царя, местное население перебило их всех, не дожидаясь полиции. Крестьяне каждого села устанавливали при въезде «царины» (въездные ворота в село), ставили сторожевые будки либо рыли землянки для размещения «вартiвникiв» (сторожей). И тяжко приходилось тем проезжающим господам, кто пытался сопротивляться проверке. «Поднимались объяснения, почти всегда сопровождаемые криками и бранью. Перепуганные лошади с задранными вверх головами метались из стороны в сторону; „вартiвники” усми­ряли лошадей: били их по головам палками... Нередко ломали экипаж»19. Также по собственной инициативе крестьяне создавали партизанские отряды, которые прочесывали территорию в поисках отрядов польских повстанцев и, устанавливая места их нахождения, нападали, «избивая самым беспощадным образом».

Уже было упомянуто, что при подавлении восстания Россия опиралась только на помощь Пруссии.

Позицию Пруссии объяснил Бисмарк, заявивший в прусской палате депутатов, что быстрое подавление мятежа — в интересах его страны. «Речь идет вовсе не о русской политике и не о наших отношениях к России, — говорил он, — а единственно об отношениях Пруссии к польскому восстанию и о защите прусских подданных от вреда, который может произойти для них от этого восстания. Что Россия ведет не прусскую политику, знаю я, знает всякий. Она к тому и не призвана. Напротив, долг ее — вести русскую политику. Но будет ли независимая Польша в случае, если бы ей удалось утвердиться в Варшаве на месте России, вести прусскую политику? Будет ли она страстной союзницей Пруссии против иностранных держав? Озаботится ли о том, чтобы Познань и Данциг остались в прусских руках? Все это я предоставляю вам взвешивать и соображать самим»20. В другой раз Бисмарк сформулировал политику Пруссии по отношению к Польше более конкретно: «Польский вопрос может быть разрешен только двумя способами: или надо быстро подавить восстание в согласии с Россией и предупредить западные державы совершившимся фактом, или же дать положению развиться и ухудшиться, ждать, покуда русские будут выгнаны из Царства или вынуждены просить помощи, и тогда смело действовать и занять Царство за счет Пруссии. Через три года все там было бы германизировано»21.

Когда восстание в Польше было подавлено, его сторонники пошли по иному пути. Коль не удается разрушить территориальную целостность государства, то лучше всего ликвидировать инициатора реформ, которые делают Россию сильнее, — убить носителя верховной власти императора Александра II.

В истории широко освещено первое покушение на императора.

4 апреля 1866 года «в четвертом часу пополудни, в то время, когда Государь Император, кончив свою прогулку в Летнем саду, изволил садиться в коляску, неизвестный выстрелил в Его Величество из пистолета...»22.

В свое время наиболее подробно рассказал о покушении корреспондент «Московских ведомостей»: «Государь, окончив свою вседневную прогулку в Летнем саду, выходил на набережную Невы левыми всегда открытыми воротами. Государь шел по мосткам, положенным по всему Летнему саду. Коляска Государя была подана, и он подошел к ней. Ему накинули на плечи шинель. Государь стоял, обернувшись спиной к правой стороне выхода из сада. В эту минуту послышался крик и раздался сильный выстрел. Крик был поднят полицейским солдатом Безыменковым, стоявшим по службе у левой стороны ворот сада, противоположной той стороне, на которой стоял убийца. Безыменков заметил в толпе проталкивающегося вперед человека и, увидав внезапно протянутую вперед руку, вооруженную двуствольным пистолетом, направленным в нескольких шагах против Государя, вскрикнул от ужаса и бросился мимо Государя вперед на этого человека. В эту минуту раздался выстрел, счастливо отклоненный в сторону ударом, снизу вверх, рукой Комисарова по руке злодея, который, пробравшись чрез толпу, все более возраставшую, стал быстро удаляться по тротуару. Солдат Безыменков первый схватил его за полу кафтана; народ накинулся и смял его. Государь освободил его из разъяренной толпы, сказав: „Оставьте его, дети”, и вырвал пистолет из рук злодея»23.

Террористический акт совершил член Московского революционного кружка «Организация» Дмитрий Каракозов. В ходе расследования удалось выяснить, что в структуре кружка действовало законспирированное террористическое подразделение «Ад», поставившее перед собой цель уничтожения главы государства.

С учетом того, что в существующих исследованиях роль непосредственных участников этого преступления несколько завышена, есть необходимость более детально проанализировать источники.

Откуда взялась сама «Организация»? Кто и для чего ее создавал?

В 1863 году в Московском университете образовался молодежный кружок, членами которого стали выходцы из Пензенской, Владимирской и ряда других среднерусских губерний. Студенты привезли с собой чувство общины, чувство взаимовыручки. Одни были богаче, другие беднее. Бедных студентов было все-таки больше. Вот молодежь и создала «Общество взаимного вспомоществования». Именно надежда на помощь более зажиточных товарищей притягивала многих студентов к членству в обществе. Например, привлеченные к судебной ответственности члены «Организации» Кичин, Соболев, Сергиевский, Борисов и Воскресенский признались, что вступить в общество их заставила нужда. «Они были в такой крайности, находясь в чуждом им городе, без всяких средств к существованию, но с желанием получить образование, — говорил на суде министр юстиции, — что не могли отказаться от возможности улучшить свое положение представившимся случаем, не вдаваясь в подробные суждения о том, почему именно им предлагались эти средства... Поступив однажды в это общество, — иные получив денежные пособия, другие поддерживаемые надеждою, — попали в такую зависимость от общества, что не считали возможным оставить его»24.

В 1865 году «Общество взаимного вспомоществования» как сложившаяся молодежная структура попало в поле зрения политически активных людей. То есть произошло то, к чему несколькими годами ранее призывал «Великорусс»: «Собирайтесь почаще, заводите кружки, образуйте тайные общества, с которыми Цент­ральный Революционный Комитет сам постарается войти в сообщение...»25 Эти «активные люди» внедрились в готовую структуру и реорганизовали «Общество взаимного вспомоществования» в политическую «Организацию». Часть членов прежнего общества не приняла новой программы и вышла из него.

Новая организация сразу же принялась за налаживание пропаганды. Одним­ из направлений пропаганды стала работа с несовершеннолетними. Видимо, кроме собственно пропагандистских ставилась еще и задача выработки агитационного опыта у членов «Организации» на том «материале», который не способен оказать противодействие.

Цели политической «Организации» сами ее члены представляли весьма смутно, что видно из их показаний на следствии. По словам Вячеслава Шаганова, «целью общества „Организация” должно было быть образование пропагандистов, возбуждение народа путем социальной пропаганды к восстанию, а если восстание удастся, устройство экономических отношений на ассоциационных принципах»26. Сам Шаганов был убежден, что достичь поставленной цели удастся «по меньшей мере через пятьдесят лет».

В материалах следствия и в исторической литературе отмечается, что тайная революционно-террористическая организация «Ад» была создана Ишутиным. Следствие отнеслось к «Аду» довольно серьезно, рассматривая его как структурное террористическое подразделение «Организации», созданное специально для совершения цареубийства. В соответствии с показаниями членов организации, «Ад» должен был решать следующие задачи: а) убить царя, «ежели правительство не согласится с требованиями»; содержание требований непонятно; б) осуществлять внедрение членов подразделения во все кружки «Организации», чтобы контролировать их деятельность и не дать уклониться от курса организации: «в случае злоупотребления или недеятельности этих кружков они должны предупреждать и обязывать к непременной деятель­ности»27; в) собирать информацию о государственных служащих, «которыми крестьяне недовольны», для последующей ликвидации таких лиц, то есть совершения террористических актов, направленных против функционального слоя государства в целях его деморализации.

Как видно из изложенного, организация должна была выполнять одновременно функции внутренней контрразведки и исполнительско-террористиче­ские по ликвидации неугодных лиц, будь то государственные чиновники или члены революционного сообщества. Нереальность перечисленных целей состояла в том, что для их достижения потребовалось бы многочисленное подразделение с широкой сетью сбора, передачи и анализа информации и столь же многочисленная организация профессиональных убийц.

Столь же неисполнимые требования закладывались в тактику совершения террористических актов. Выходя на задание, «адовец» должен был «обезобразить себя и иметь во рту гремучую ртуть, чтобы, совершивши преступление, раскусить ее, убить тем самым себя и изуродовать лицо, чтобы не быть узнанным»28. Немыслимость выполнения таких «подготовительных мероприятий» не требует комментариев.

Теперь несколько слов о двадцатичетырехлетнем исполнителе террористического акта.

Дмитрий Владимирович Каракозов, 1842 года рождения, уроженец Саратовской губернии. Его отец имел небольшое поместье в Сердобском уезде. За три года учебы прошел: Московский, Петербургский, Казанский и снова Московский университеты. Всюду его преследовали нищета и плохое усвоение преподаваемых предметов. В 1865 году Каракозов под влиянием подстрекательских разговоров Ишутина заявил о своей готовности убить царя. После чего ряд членов «Организации» решили «завести Ишутина в какое-либо уединенное место, в подробности расспросить о всех предположениях и намерениях задумавших образовать общество с столь преступною целью и, настращав его, в случае надобности, смертию, выслать вместе с Ермоловым в какое-нибудь уединенное место под строгий надзор, а Каракозова посадить в сума­сшедший дом»29. Намерение упрятать Каракозова «в сумасшедший дом» может свидетельствовать о психическом состоянии первого террориста. Анализ материалов, связанных с личностью Каракозова, позволяет предположить, что он был наркоманом. Он постоянно просит товарищей достать ему опия, яда, а его болезненное состояние напоминает признаки наркомании. И не случайно же у него при задержании было обнаружено «восемь порошков морфия»30.

Далее Каракозов начал действовать в отрыве от членов организации. Он выехал в Петербург, где и совершил покушение на императора.

Так кто же выступал в роли заказчиков и организаторов преступления?

«Организация» поддерживала весьма тесные отношения с польскими революционерами, активными участниками восстания: Оржеховским, Домбров­ским, Верницким и другими. Наряду с мифической организацией «Ад» в Москве действовала законспирированная и вполне реальная «польская агентура под названием... „Народная опека”»31. Члены «Организации» привлекались поляками для распространения фальшивых кредитных билетов, которые ввозились из-за границы, разменивались, а деньги передавались полякам. О том, что польские круги в том же Петербурге знали о предстоящем покушении задолго до его совершения, говорит и такой факт: недели за две или за три до события «одна дама польского происхождения в Петербурге говорила о нем как о деле известном и ожидаемом. Когда на это обстоятельство было впо­следствии обращено внимание, дама эта вдруг сошла с ума»32.

За несколько дней до покушения в ряде французских журналов появились статьи, написанные явно в ожидании предстоящего цареубийства и как бы готовившие общественное мнение к его оправданию. За два дня до события в «Силезскую газету» из Петербурга была отправлена статья, в которой неизвест­ный автор рассказывал о «многочисленных арестах, будто бы сделанных в Петербурге, об обыске, будто бы произведенном в домах каких-то вождей патриотической партии, и о задержании какого-то важного политического преступника»33. Статья должна была выйти практически сразу же после совершения покушения.

Все изложенное позволяет предположить, что создание «Организации» и подготовка покушения были не инициативой русских студентов, а хорошо спланированной операцией польских революционных кругов.

Начало 1870-х годов сопровождалось развитием украинофильского революционного националистического движения, созданием законспирированных организационных структур, «хождением в народ». Эти факты широко известны в научной и исторической литературе. Поэтому сразу же перейдем к деятельности второй организации «Земля и воля» (основанной в Петербурге в 1876 году) и «Народной воли».

«Земля и воля» взяла на вооружение террор как метод борьбы с полицией и с государственной властью в целом. Развитие убийств шло по принципу от простого к сложному. Вначале убивали тех, кого легко было убить в силу их социального положения либо образа жизни. И только постепенно, с появлением криминального опыта, с отработкой тактики террористических актов, революционеры перешли к совершению покушений на Александра II.

Первыми террористическими актами революционеров стали убийства лиц, сотрудничавших с полицией, а также работников правоохранительных органов, то есть тех, кто обеспечивал правопорядок.

«Уничтожение шпионов в это время уже вошло в неписаный обычай в южных кружках»34. В литературе обычно речь идет об агентах полиции, однако современное смысловое значение этого слова не соответствует положению и роли тех граждан, которые оказывали, как правило, открытую помощь полиции в выявлении сторонников революционных действий. Преступления против таких лиц, как правило, оставались не раскрытыми.

Одним из первых террористических актов, получивших широкое освещение, стал выстрел Веры Засулич в петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Ф. Трепова. В исторической и историко-правовой литературе суть этого террористического акта сводится к следующему. Трепов приехал в Дом предварительного заключения, где находились лица, осужденные по делу о Казанской демонстрации. Один из заключенных — Боголюбов — нарушил правила внутреннего распорядка, о чем Трепов сделал замечание смотрителю. Боголюбов в этот момент вмешался в разговор, повел себя с генералом довольно дерзко, за что по указанию последнего и был выпорот. От имени всех социалистов «Засулич взяла на себя роль судьи. В этот же день ее подруга Коленкина собиралась покончить с обер-прокурором Желиховским...»35. То есть инициатива «мести» полностью отдается Засулич.

В литературе практически не рассматривается вопрос: кто такой Боголюбов и почему именно за него решила отомстить Вера Засулич.

Боголюбов (настоящая фамилия — Емельянов) Алексей Андреевич, 1852 года рождения, в 1874 году вступил в харьковский революционный кружок, возглавлявшийся Коваликом и имевший украинофильскую окраску. В 1876 году в Петербурге состоялась демонстрация у Казанского собора. Когда народ из Казанского собора повалил на площадь, в группе собравшихся тут революционеров было поднято красное знамя с вышитой на нем надписью «Земля и Воля», а Г. В. Плеханов произнес краткую речь. Сотрудники полиции сделали попытку задержать агитаторов, но натолкнулись на активное противодействие. Сопротивление оказывали «люди из толпы», те же члены организации. Одним из таких «охранников агитаторов» и оказался некто Боголюбов. Когда в участке его попытались обыскать, Боголюбов выхватил револьвер и собирался выстрелить в упор в сторожа Клибика, видимо приглашенного для проведения обыска. Клибик успел схватить рукой револьвер таким образом, что спущенный курок­ вонзился ударной частью в руку сторожа, пробил ее, но не достал до капсюля патрона, в результате чего выстрел не произошел. То есть убийства не случилось по не зависящим от Боголюбова обстоятельствам.

Боголюбов-Емельянов был осужден к пятнадцати годам каторжных работ. Приговор был объявлен ему 8 апреля и утвержден 8 мая 1877 года. Кассационной жалобы Боголюбов не подавал. Содержался после вступления приговора в силу в Доме предварительного заключения, ожидая отправки на каторгу. 13 июля 1878 года во время прогулки с другими арестованными Боголюбов, как уже говорилось, нарушил правила внутреннего распорядка. Возникла конфликтная ситуация, в результате которой генерал Трепов и отдал распоряжение выпороть осужденного. «По точному и ясному смыслу действующего закона (статья 807, том 14 Свода Законов, „Правила о ссыльных”) каторжники даже за проступки второстепенной важности могут быть подвергнуты телесному наказанию розгами в количестве до 100 ударов»36. Боголюбов по документам, а Емельянов по рождению, не был дворянином, от телесных наказаний не освобождался, почему и был подвергнут наказанию средней степени — 25 ударов. Естественно, порка Боголюбова вызвала возмущение других лиц, содержавшихся в Доме предварительного заключения, а потом стала достоянием прессы. В газете «Новое время» появилась заметка, посвященная событию. Тогда сам Трепов потребовал проведения служебного расследования по оценке законности своих действий. «Назначено было... по поводу избиения арестованных судебное следствие и особое следствие административное, по почину самого Трепова»37, которое не выявило превышения власти.

Теперь о Вере Засулич.

Засулич Вера Ивановна родилась в 1850 году (по другим источникам — в 1851-м). К моменту появления в Петербурге имела опыт организационно-революционной деятельности. С 1876 года «входила в состав отряда, организованного бунтарями в Елисаветграде»38. Здесь же, готовясь принять участие в крестьянском восстании, прошла серьезную стрелковую подготовку и, по оценке современников, «достаточно искусно» владела огнестрельным оружием39. В 1877 году, непосредственно перед подготовкой к террористическому акту, она проживала в Киеве на конспиративной квартире украинофилов, содержателем которой был член организации Левченко40.

К покушению на Трепова одновременно готовились две группы боевиков. Одна из них планировала ликвидировать Трепова. Перед Засулич поставили более сложную задачу: тяжело ранить генерала.

 24 января 1878 года в 10 часов утра генерал-адъютант Трепов вышел в приемную, чтобы принять прошения граждан. Среди записавшихся на прием была и Засулич. Она пришла уже во второй раз: в первый она провела рекогносцировку. «Когда генерал Трепов при обходе просителей подошел к ней, она спокойно подала ему свое прошение, где изложено было ходатайство о выдаче ей свидетельства для поступления в домашние учительницы, подписанное вымышленным именем. ...Трепов сделал на нем надлежащую пометку и засим повернулся к следующей просительнице. В тот момент, когда сопровождавшие градоначальника чиновники сделали ей знак к удалению, она спокойно вынула из-под тальмы револьвер-бульдог и произвела в генерала вы­стрел, которым и ранила его в верхнюю часть таза с раздроблением кости»41.

Обратим внимание на два момента: самообладание Засулич, стрелявшей в человека, и мощность револьвера, пуля которого раздробила кости. Спокойствие при стрельбе в человека позволяет утверждать, что Засулич уже имела криминальный опыт.

Позиция председателя суда А. Ф. Кони заслуживает особого внимания. Он, знаменитый юрист, умышленно нарушил квалификацию преступления и построил судебное разбирательство так, что террористка была оправдана судом присяжных. За пределами внимания суда осталось то, что преступление готовилось группой лиц, между тем как к суду привлекалась только Засулич.

Удачность выбора «варианта мести» и «варианта защиты» при агрессивном оправдательном поведении защитника Александрова привела к тому, что весь судебный процесс был построен не на попытке выяснить организационные моменты подготовки и совершения террористического акта, а на стремлении показать незаконность действий генерала Трепова, страдательную роль Боголюбова и самопожертвование Веры Засулич во имя незаслуженно оскорбленной чести товарища по несчастью. То есть на судебном заседании благодаря позиции Кони проводилась посттеррористическая дискредитация жертвы террора. Недостатки в расследовании преступления судебным следователем 1-го участка Петербурга Кабатом привели к тому, что за пределами обвинения оста­лась деятельность Засулич в период 1875 — 1877 годов, когда она была членом криминального объединения — «боёвки» украинофилов.

Утаив революционный путь террористки, Александров изобразил ее жертвой судебного и полицейского произвола монархии.

Прокурор же отнесся к суду формально: поддавшись общему настроению суда и приняв версию «мести Засулич за оскорбление Боголюбова», он свел все свое выступление к силлогизму, что, дескать, нельзя допускать того, чтобы каждый обыватель по своему усмотрению становился судьей и расправлялся с любым, кого сочтет виновным. Монотонная речь прокурора не произвела впечатления ни на присутствовавших, ни на присяжных.

А теперь обратим внимание на исторический контекст судебного спектакля.

В этот момент близилась к завершению война между Россией и Турцией за освобождение славян, где в проигрыше России были кровно заинтересованы Австрия и Германия. В ряде сражений русские войска разбили турок и в январе 1878 года вышли к Адрианополю, угрожая непосредственно Константинополю. Началась подготовка к заключению Сан-Стефан­ского мирного дого­вора, в разработке проекта которого приняли участие Австрия, Англия, Германия, боявшиеся усиления позиций России. И вот здесь-то «сработал» вы­стрел Засулич в генерала Трепова. «Революция... поднимала голову, не дожидаясь внешней неудачи, которая должна была удесятерить ее силы». И в момент выработки условий подписания договора, в спешной, лихорадочной телеграфной переписке императора с главнокомандующим, рядом с монархами, дипломатами и генералами, неожиданно проскакивает «какая-то ниги­лист­ка», в упор выстрелившая в «бедного Трепова», что вызывало «смятение» умов в Петербурге и ослабило позиции России на переговорах42. Ибо правящим кругам России было не до отстаивания интересов государства, когда революционное движение внутри страны приняло террористические формы. И, на наш взгляд, террористический акт с участием Засулич начал готовиться именно после провала Чигиринского восстания и крестьянского бунта в тылу действующей армии (о чем ниже).

Благодаря стараниям защиты и позиции председателя суда А. Ф. Кони террористка была оправдана. Между тем, когда одно из высокопоставленных лиц, находившихся в суде, обратившись к Кони, заметило, что «это самый счастливый день русского правосудия», тот ответил: «Вы ошибаетесь, это самый печальный день его»43. И он оказался прав. По стране прокатилась волна покушений на высших государственных служащих. Причем проглядывает четкая закономерность в выборе объектов покушения.

Ночью 23 февраля 1878 года группа террористов-украинофилов, среди которых были В. А. Осинский и Ив. Ивичевич, совершила покушение на товарища прокурора Киевского окружного суда М. М. Котляревского44. Историки не объясняют, почему выбор пал именно на Котляревского. Сами же террористы заявляли, что Котляревский был приговорен ими к расстрелу, потому что «принимал будто бы слишком строгие меры против арестованных по политическим делам»45.

Истинная же причина покушения на Котляревского заключалась в другом: он руководил расследованием по делам украинофилов и слишком много знал. Его надо было ликвидировать либо запугать, чтобы он не копал глубже. Об этом же говорит и инициатор подготовки неудавшегося Чигиринского восстания в тылу действующей армии В. Дебагорий-Мокриевич. «Аресты по Чигиринскому делу произведены были жандармским офицером Гейкингом; следствие по делам велось прокурором Котляревским. И вот у Осинского и его друзей, думавших о терроре, вскоре созрело решение убить этих двух представителей власти. В первую очередь поставлен был Котляревский, о котором ко всему другому передавали из тюрьмы, будто там, при обыске, он осмелился раздеть догола одну политическую женщину»46.

Из этого высказывания можно сделать два вывода. Во-первых, «заказчики» неудавшегося крестьянского восстания приняли решение ликвидировать тех сотрудников правоохранительных органов, кто принимал непосредственное участие в раскрытии преступления, боясь, видимо, что тем удастся выйти на них. Во-вторых, истинный мотив убийства заменялся «для народа» на ложный, отсюда и легенда о раздетой «политической женщине», которую прокурору в тюрьме раздевать было незачем, ибо личный обыск задержанных проводился значительно раньше.

Следующей жертвой террора стал жандармский капитан Г. Э. Гейкинг.

После предотвращения Чигиринского восстания жандармы начали проводить дознание. В их руки попала очень серьезная информация об организаторах восстания. Испугавшись, что полученная информация будет реализована, террористы включили «в список» на уничтожение адъютанта Киевского жандармского управления барона Гейкинга47. «На первый взгляд это покажется странным: не раз „барон” предупреждал об обысках, не раз скрывал от прокурорских глаз найденные запрещенные книги. Однако дело объясняется просто. Из… следствия по Чигиринскому делу стало ясно, что Гейкинг — либерал лишь по отношению к таким безобидным фрондерам, как украинофилы, лавристы (сторонники П. Лаврова и члены революционного народниче­ского кружка в 1870-х годах. — Н. Л., А. Л .) и проч. Но не то вышло, когда попались крупные птицы. Гейкинг знал очень многих из тогдашних деятелей, знал, чего и от кого можно ожидать, и обыски и допросы производились с таким знанием текущих революционных дел, что стало ясно, как опасен будет при серьезном обороте дел этот „либерал”»48. Знаменитый террорист, впоследствии монархист, Лев Тихомиров характеризует барона и мотивы его убийства несколько по-иному: «Убийство Гейкинга было большой мерзостью. Этот Гейкинг совершенно никакого зла революционерам не делал. Он относился к своей службе совершенно формально, без всякого особого усердия, а политиче­ским арестованным делал всякие льготы. Его „политические” вообще любили, и Гейкинг считал себя безусловно в безопасности. Но именно потому, что он не берегся, его и порешили убить... Но ничего нет легче, как убить Гейкинга, который всем известен в лицо и ходит по улицам не остерегаясь»49.

Исполнителем террористического акта стал Г. А. Попко. Убийство барона было совершено в ночь с 24 на 25 мая. В исторических работах дается неточное описание обстоятельств убийства жандарма. Вот как происходило дело. Барон вместе со своим другом шли по улице пешком. Гейкинг дошел до дома, где жил, и, продолжая разговор, сел на тумбу. Террорист Попко вместе с напарником вели наружное наблюдение за бароном. Увидев, что объект сел, Попко, проходя мимо Гейкинга, нанес ему удар кинжалом в бок. Почувствовав рану, Гейкинг успел достать полицейский свисток и дать сигнал.

Описанные выше покушения происходили на территории Украины. Набрав­шись криминального опыта, террор перекинулся в столицу империи. По­следовала череда покушений на высших должностных лиц государства, на представителей политической элиты, входивших в ближайшее окружение императора. Гражданские историки внесли много путаницы в описание этих акций.

Первым объектом элитного террора стал начальник III Отделения собственной его Императорского Величества канцелярии генерал Николай Владимирович Мезенцев. В отличие от украинофилов с их ночной стрельбой и ночным «подрезанием» жертв, подготовка и покушение велись по классической схеме ликвидации объекта, которой и по сей день пользуются спецслужбы. Подготовкой и совершением убийства руководил «известный русский писатель-революционер» С. М. Кравчинский (Степняк-Кравчинский).

Генерал Мезенцев не был профессиональным полицейским. Он был армейским офицером и прославился во время Севастопольской кампании. В 1854 — 1855 годах молодой офицер Мезенцев воевал на бастионе № 5, принимал участие в сражении при Черной речке. В 1864 году он перешел на службу в Отдельный корпус жандармов, куда принимали лучших офицеров армии. В 1876 году был назначен на должность шефа жандармов и начальника III Отделения. По словам современника, «как человек Николай Владимирович был одарен всеми высокими качествами души; он был честен в высшем значении этого слова и шел в жизни всегда прямо и смело. ...Когда назначение его сделалось известным, все радовались, что судьба возводила на поприще государственной деятельности столь редкого по качествам человека. Николай Владимирович никогда, нигде и ни перед кем не скрывал своих убеждений... и — что так редко случается — несмотря на свое высокое положение, он никогда не изменялся в отношениях своих к старым товарищам и приятелям. Идеалом его жизни была правда...»50.

Чем объяснить выбор генерала Мезенцева в качестве объекта покушения? Сами террористы устами Кравчинского, убийцы генерала, объясняли необходимость покушения, во-первых, тем, что «шеф жандармов — глава шайки, держащей под своей пятой всю Россию»51, то есть в лице Мезенцева удар наносился по высшему правящему слою, и, во-вторых, местью за его конкретную деятельность на посту шефа жандармов и начальника III Отделения. На последнем мотиве делался особый упор, в частности, в вину генералу ставилась отмена сенатского приговора по процессу 193-х, когда ряду лиц, проходивших по делу, наказание было ужесточено.

Был еще один след в биографии Мезенцева, который мог повлечь за собой месть, за что его могли «заказать», и о котором, возможно, не знали исполнители. Польский след. В 1861 году, когда антигосударственные выступления зарождались в костелах и на улицах Варшавы, Мезенцев был адъютантом наместника Горчакова и после отстранения последним от должности варшавского обер-полицмейстера Трепова исполнял его обязанности. Представление о попытках Мезенцева не допустить антигосударственных выступлений дают сведения о телеграмме князя Горчакова государю от 7 марта 1861 года. «Государь, хотя и неохотно, согласился на увольнение Трепова от должности варшавского обер-полицмейстера, предоставив выбору наместника назначение его преемника. Горча­ков доносил, что хотел было назначить адъютанта своего Мезенцева, но, пояснял он, „во все дни демонстраций я его посылал во все места, где происходили беспорядки, и с тех пор его везде ненавидят, называя палачом”»52.

Особенностью террористического акта против Мезенцева было то, что решение о его убийстве принималось за рубежом. Степняк-Кравчинский прибыл в мае 1878 года в Россию из-за рубежа, куда он скрылся после начала арестов по делу «Большой пропаганды». Эмигрантом жил в Женеве. В России сразу же приступил к сбору информации о Мезенцеве. И есть еще одна черта в деле: против покушения на Мезенцева выступили местные российские революционеры. Даже те, кто в этот момент содержался в Петропавловской крепости. Естественно, к их мнению никто не прислушался, потому как покушение на Мезенцева было уже не вполне «российским» делом.

 Покушению предшествовала операция по установлению наружного наблюдения за генералом и сбор информации о его образе жизни. Выслеживание генерала не представляло никакой сложности, ибо каждое утро в 9 часов53 он совершал прогулку по одному и тому же маршруту: Итальянская улица, Невский проспект, посещение часовни у Гостиного двора, Михайловская улица, Михайловская площадь, Большая Итальянская... Сопровождал его один человек в штатском, который всегда шел с левой стороны, «и всегда всю дорогу они вели разговоры, как будто на равной ноге»54. Этим сопровождающим был не сотрудник охраны, а бывший сослуживец генерала полковник Макаров, находившийся на пенсии, но сохранивший с Мезенцевым дружеские отношения, притом не имевший при себе оружия. Террористический акт был подготовлен вполне профессионально: сбор информации не только о самом Мезенцеве, но и о лице, его сопровождающем; выбор места и времени; подбор оружия; определение путей и способов отхода. Выполнение столь сложных задач потребовало задействования в операции уже нескольких лиц с распределением ролей между ними. В целом сбор информации был закончен во второй половине июля. Регулярность прогулок, отсутствие вооруженной охраны, сравнительно безлюдный по утрам участок пути позволили спланировать операцию. К началу августа все было готово, однако исполнение постоянно откладывалось. Необходим был повод, дабы террористический акт выглядел не уголовщиной, а имел политическое звучание. 3 августа из Одессы было получено сообщение о казни члена «Общества народного освобождения» И. М. Ко­вальского, и в этот же вечер террористы приняли решение на следующий день казнить Мезенцева, якобы в отместку за казнь. То есть опять-таки имела место посттеррористическая дискредитация жертвы.

Стоит обратить внимание на способ покушения. У Кравчинского находился в руках «итальянский стилет, сделанный по специальному заказу»55, завернутый для маскировки в газету. Стилет этот был сделан за рубежом. Что такое стилет? Это холодное узкое колюще-режущее оружие. При ударе стилетом входное отверстие образуется очень узкое, затягивается тканью тела и не дает кровоизлияния. Когда наблюдатель Л. Ф. Бердников подал сигнал, что Мезенцев уже прошел по Невскому проспекту и повернул на Михайловскую улицу, Кравчинский вышел из сквера, стал у стены дома по маршруту движения Мезенцева и, как только последний поравнялся с ним, нанес удар кинжалом в полость живота с проникновением через печень и заднюю стенку желудка. Обращает на себя внимание способ нанесения кинжального удара. Кравчин­ский, воткнув кинжал, даже не забыл крутнуть его, по всем «правилам» кинжальных убийств. Объясним для непрофессионалов, что удар с поворотом клинка в теле очень сложен в исполнении и требует специальной тренировки кисти руки. Это позволяет сделать вывод, что Кравчинский за рубежом прошел диверсионную подготовку по владению холодным оружием.

Применение именно стилета привело к тому, что ни сам Мезенцев, ни сопровождавший его полковник не поняли, что произошло. Генерал ощутил боль, но крови не было. Он сам доехал домой, и когда обнаружилось ранение, было уже поздно — в 17 часов 15 минут пополудни генерал Мезенцев скончался.

Убийство начальника III Отделения имело уже не дезорганизационный и информирующий характер, а было открытым вызовом власти, актом ее дис­кредитации: III Отделение — спецслужба империи — не смогло защитить даже своего руководителя. Как писал в воспоминаниях князь В. П. Мещер­ский, «убийство шефа жандармов генерал-адъютанта Мезенцева, совершенное с такою дерзостью и при том с исчезновением даже следа убийц, повергло в новый ужас правительственные сферы, обнаружив с большею еще ясностью, с одной стороны, силу ассоциации крамолы и слабость противодействия со стороны правительства... Для всех было очевидно, что если шеф жандармов мог быть убит в центре города во время прогулки, то, значит, ни он, ни подведомственная ему тайная полиция ничего не знали о замыслах подпольных преступников, и если после совершения преступления злодеи могли так ловко укрыть­ся, то, значит, в самой петербургской полиции ничего не было подготовлено к борьбе с преступными замыслами крамольников»56. Современники правильно оценили направленность этого террористического акта — против императора, ибо убит был человек из ближайшего окружения царя. «В кого направили они смертельный удар свой? — задавала вопрос либеральная газета „Голос” в статье, посвященной этому событию. — В ближайшего советника Государя Императора, в лицо, облеченное высочайшим доверием, в человека, прямой и честный характер которого снискал ему глубокое уважение всех, его знавших и в Крыму под градом вражеских пуль, и в Варшаве... и в Петербурге, в совете, вершащем судьбы всей России. Везде и всегда он пользовался любовью, — его, русского душою и сердцем, любили даже в Царстве Польском...»57.

Одновременно это убийство продемонстрировало обществу и власти появление нового типа революционера — профессионально владеющего навыками совершения террористических актов. Как писал один из дореволюционных авторов: «Российский революционер становился все более и более агрессивным. Менялась даже внешность его. Вместо прежнего чумазого пропагандиста или даже современного деревенщика-народника в косоворотке и высоких сапогах на криминальную сцену России выходил джентльмен, весьма прилично одетый, вооруженный кинжалом и револьвером».

Следующим громким террористическим актом стало покушение на преемника Мезенцева на посту начальника III Отделения — генерала Дрентельна. Напомним обстоятельства покушения.

13 марта в 13 часов дня генерал Дрентельн ехал в карете по набережной Фонтанки в Комитет министров, располагавшийся на Дворцовой набережной. Террорист Мирский опередил карету на верховой лошади и произвел выстрел внутрь экипажа; выстрел миновал генерала: пуля разбила только стекло и за­стряла в деревянном кузове кареты. Кучер не растерялся и, развернув карету, бросился догонять всадника. Однако преимущество в скорости и маневрен­ности позволило террористу оторваться от погони. На углу Воскресенского проспекта и Захарьевской улицы лошадь, поскользнувшись на каменной мостовой, упала, и всадник, вылетев из седла и сильно ударившись, не смог снова сесть в седло. Оставив лошадь, он взял пролетку и уехал на ней с места падения.

Вполне естественно, что следующей мишенью стал император Александр II.

В роли исполнителя террористического акта выступил совершенно неожиданный для революции человек — Александр Соловьев. В советский период Соловьева окружили героическим ореолом. На самом деле это был наркоман. 2 апреля 1879 года, встретив Александра II во время прогулки, Соловьев вы­стрелил в него несколько раз. В исторической литературе это покушение на царя описывается так. Соловьев, до этого слывший мирным пропагандистом, прибыл в Петербург из провинции с твердым намерением убить царя. Одновременно с той же целью здесь оказались Кобылянский и Гольденберг. Право выстрела отстоял Соловьев. После чего он купил фуражку чиновника, взял у товарищей револьвер и отправился на дело58. Однако в этой истории очень много белых пятен, не попавших в поле зрения историков за весь послеоктябрьский период.

Эффективность успешных террористических актов и неудачи при совершении некоторых из них привели к тому, что было принято решение о создании специализированной террористической организации «Народная воля». Идеологическим обоснованием перехода к террору послужила статья П. Н. Тка­чева «Жертвы дезорганизации революционных сил». Сам автор в это время находился в Лондоне. П. Н. Ткачев из-за рубежа поставил задачу создания единой централизованной организации.

В последующих работах Ткачев также обосновывал необходимость создания «централистической боевой организации революционных сил» и террора для достижения революционных целей. «Организация как средство, терроризирование, дезорганизирование и уничтожение существующей правительственной власти как ближайшая, насущнейшая цель — такова должна быть в настоящее время единственная программа деятельности всех революционеров»59, — писал он в начале 1879 года.

К этому времени российские революционеры уже вошли во вкус террора: они поняли его высокую действенность при практической безопасности для организаторов. Наиболее полное обоснование террора было дано в вышеупомянутом сочинении Кравчинского «Смерть за смерть», изданном после убийства генерала Мезенцева. «Мы требуем полного прекращения всяких преследований за выражение каких бы то ни было убеждений как словесно, так и печатно. Мы требуем полного уничтожения всякого административного произвола и полной ненаказуемости за поступки какого бы то ни было характера иначе как по свободному приговору народного суда присяжных... Мы требуем полной амнистии для всех политических преступников без различия категорий и национальностей...»60. Другими словами, требовали для себя особого статуса в государстве.

15 августа 1879 года в пригороде Петербурга состоялся последний съезд «Земли и воли», в результате которого единая прежде организация распалась на две самостоятельных: революционно-теоретическую «Черный передел» и революционно-террорис­тическую «Народная воля».

26 августа 1879 года Исполнительный комитет «Народной воли» подтвердил тайное решение группы террористов об убийстве Александра II, придав ему статус постановления. С этого момента все силы организации были брошены на выполнение «приговора».

Под Одессой в октябре — ноябре 1879 года. Террористы получили сообщение о том, что из Крыма царь на яхте выйдет в Одессу, а из Одессы поедет поездом. Для проведения взрыва поезда два члена террористической организации с использованием документов прикрытия внедрились в штаты железнодорожников. Была составлена схема минирования и подготовлено все необходимое для закладки взрывного устройства. Однако из-за волнения на море царь не вышел на яхте в Одессу. В связи с изменением маршрута следования цар­ского поезда покушение не состоялось.

Под Александровском 18 ноября 1879 года. Было заминировано полотно. Обращает внимание профессионализм подготовки диверсионно-террористического акта. Мины закладывались на насыпи высотой 20 метров таким образом, чтобы взрывы произошли под локомотивом и последним вагоном. Поезд должен был быть сброшен взрывами с полотна. Несмотря на правильность минирования, взрыв не состоялся. Ни сами террористы, ни историки так и не смогли понять — почему. Высказывается версия, что электрические провода, подведенные к минам, оказались кем-то перерезаны непосредственно на насыпи. Эта версия не выдерживает критики. Провода подводились отдельно к двум минам, находившимся на значительном удалении друг от друга. Даже если бы провода были перерезаны около одной мины, сработала бы вторая.

Под Москвой 19 ноября 1879 года. Минирование железнодорожного полотна и подрыв по ошибке свитского (сопровождающего) поезда. К совершению этого акта террористы готовились долго. Они купили жилой дом, находящийся рядом с железной дорогой, вырыли подвал, а из подвала провели подземный тоннель и заложили заряд динамита непосредственно в насыпь. Террористы знали, что царский поезд состоит из двух составов. Царь попеременно ехал то в одном, то в другом. На этом участке, по сведениям террористов, царь должен был находиться именно в первом составе, потому что в Москве его встречали. Но служба безопасности императора уже получила информацию о том, что на одной из станций задержан террорист со взрывчаткой. Царский состав пустили на большой скорости и без знаков отличия. Террористы прозевали этот поезд и по ошибке взорвали свитский.

В резиденции царя в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Террористы внедрили в Зимний дворец под видом плотника взрывотехника Халтурина. Операция внедрения длилась полгода и отличалась большой слож­ностью. Получив возможность свободного доступа во дворец, Халтурин пронес в помещение большое количество взрывчатки. Взрывное устройство было заложено в комнате отдыха столяров, находившейся под царской столовой. В ре­зультате взрыва по­страдало более 50 человек солдат охраны и обслуживающего персонала.

В Одессе весной 1880 года. У террористов был хорошо поставлен сбор информации. Они получили сведения, что летом 1880 года царь выедет в Крым через Одессу. Они знали даже, что с вокзала он поедет в порт по Итальянской улице. На этой улице они сняли частный дом, вырыли подвал и начали вести подкоп под проезжую часть, чтобы заложить взрывчатку.Подкоп не был доведен до конца в связи с нехваткой времени.

В Санкт-Петербурге летом 1880 года. Зная маршрут передвижения царя с вокзала в Зимний дворец через Каменный мостпо Гороховой улице, террористы опустили в воду четыре резиновых мешка с динамитом, общий вес которого достигал 106 кг. По плану операции в момент проезда императорской кареты через мост надо было включить электродетонатор. Подводный взрыв должен был уничтожить мост вместе с каретой. Террорист, который нес аккумулятор, опоздал ко времени проезда императора. Летом 1881 года заряды были подняты водолазами.

В Санкт-Петербурге 1 марта 1881 года. Террористы взяли в аренду подвальное помещение дома графа Менгдена. Здесь они открыли магазин торговли сыром. Из подвала они прорыли подкоп под проезжую часть и заложили большое количество взрывчатки. Взрыв не состоялся, так как царь изменил маршрут движения.

По плану этой операции во время покушения на императора 1 марта 1881 года метальщики снарядов должны были выполнить вспомогательную функцию: добить императора гранатами, если он уцелеет после взрыва. Однако, как уже было сказано, император не поехал по заминированному участку. Поэтому метальщики поневоле стали основными исполнителями операции. Взрывными снарядами, брошенными вначале Рысаковым, а затем Гриневицким, император был убит. Вместе с ним погибли и получили ранения 20 посторонних лиц.

Таким образом, основная цель, ради которой создавалась «Народная воля», — убийство императора Александра II — была достигнута.

Историки не задаются вопросом, откуда у террористов было так много взрывчатки. В ходу объяснение: ее производили местные умельцы типа Кибальчича. Подобная версия не выдерживает критики. Будь производство взрывчатки столь легким делом, ее бы, как самогон, «гнали» в домашних условиях любители «взрывной» рыбалки. Кроме того, террористы в Российской империи пользовались электрическими взрывателями, которые самостоятельно не изготовишь.

Историческая правда состоит в том, что поставки динамита осуществлялись из-за рубежа. Сразу же после Липецкого съезда «Народной воли» один из его участников, А. И. Зунделевич, выехал в Швейцарию для приобретения динамита. Значительное количество закупленного динамита не удалось переправить через границу, он был задержан на таможне61. На этом зарубежные поставки динамита не прекратились. Информация о поставках из-за рубежа взрывчатки и взрывных устройств поступала в III Отделение от зарубежных источников.

При подготовке взрыва царского поезда под Москвой 19 ноября 1879 года террористы рассчитывали на поставки динамита из-за рубежа, «и, получив сведения, что заграничный транспорт, на который рассчитывали, не прибудет»62, организаторы направили участника подкопа Гольденберга в Одессу за динамитом, при доставке которого он и был задержан полицией.

Динамит зарубежного производства часто изымали на конспиративных квартирах при обысках. Так, на квартире в Саперном переулке, дом 10, кв. 9, где находилась подпольная типография, было обнаружено одновременно «четыре фунта динамита и разные предметы для производства взрывов»63, причем динамит был заграничным.

В Киеве, при обыске на одной из конспиративных квартир, «в чуланчике для дров найден завернутый в клеенку и зарытый в землю металлический ящик», который «по наружному осмотру означенного ящика экспертами-пиротехниками... был признан динамитным снарядом австрийского приготовления, при этом они нашли, что вес заключающегося в нем динамита около 5 ф.»64.

Тогда же пресса обнародовала еще один случай с поставками «разрывных снарядов для петербургских покушений» из-за рубежа. Венгерская радикальная газета «Fugget benseg» опубликовала на своих страницах сообщение, что незадолго до последнего покушения на российского императора через территорию Венгрии в Россию были направлены «с особым, безопасным от огня поездом» от 2 до 3 центнеров динамита. «Прежде чем этот поезд достиг Петербурга, на одной железнодорожной станции явились русские полицейские, которые приняли посылку и увезли ее с собой. Лишь спустя несколько дней обнаружилось, что эти полицейские были переодетые нигилисты»65.

Закладка первых мин под Одессой, Александровском и Москвой осенью 1879 года потребовала около 96 кг динамита. Около 50 кг динамита было заложено Халтуриным для производства взрыва в Зимнем дворце. Более 100 кг динамита было использовано для минирования Каменного моста. Значительное количество динамита было заложено при минировании проезда на Малой Садовой. Много взрывчатки использовалось при изготовлении метательных снарядов. Взрывчатку находили, как правило, почти на всех конспиративных квартирах. В связи с этим возникает вполне обоснованное сомнение в возможности производства такого количества взрывчатых веществ в «домашних условиях». Только при задержании А. Михайлова на его конспиративной квартире полиция изъяла 32 кг динамита. По воспоминаниям В. Фигнер, уже после убийства императора 1 марта 1881 года, «когда закрылась химическая лаборатория, Исаев привез к нам всю ее утварь и большой запас динамита»66. Несколько коробок динамита было изъято на квартире Желябова, где он проживал вместе с Перовской. Покидая конспиративную квартиру после ареста Желябова, Перовская не удосужилась забрать с собой динамит, что говорит о том, что в этот момент «Народная воля» недостатка во взрывчатке не испытывала.

На смену Александру II пришел новый император — Александр III. Россия затормозила свой реформаторский путь.

Во время царствования Александра III была одна попытка покушения на него. Группа студентов, начитавшись стенограмм допросов участников «Народной воли», решила повторить их «подвиг». Не получилось. Полиция стала умнее. А сами студенты не прошли той профессиональной подготовки у зарубежных инструкторов, которую проходили террористы-народовольцы.

Очередной виток антигосударственного террора в России начался после восшествия на престол императора Николая II. Никто из историков не задается вопросом: почему революционное движение в Российской империи второй половины XIX — начала XX века носило характер «всплесков»? Ответ на этот вопрос позволяет рассматривать антигосударственный террор в России как регулируемое криминально-политическое явление. Создание террористических организационно-структурных формирований, генерирование экстремистских антигосударственных идей в России начиналось тогда, когда российские императоры принимались за свои преобразовательные реформы, направленные на укрепление империи. «Наши революционеры начинают проявлять особенно повышенную „деятельность”... каждый раз, как в государственной жизни проявляется тенденция к реформам и к прогрессу»67. В подтверждение этого тезиса тот же автор писал: «Начало революционного террора в России относится к 1861 году, ознаменованному величайшей из либеральных реформ Царя-Освободителя. Непосредственно за манифестом 19 февраля эмигрант­ская и подпольная пресса начинает наводнять Россию кровожадными прокламациями, призывающими ни более ни менее как к убийству Царя-Освободителя со всей Царской семьей». Второй этап генерирования экстремистских идей и террористического движения приходится на конец 80-х годов, когда царь «собирался осуществить самую крупную из своих реформ — организацию участия в законодательстве выборных людей». И в третий раз «революционная волна поднялась, и поднялась до небывалых еще размеров, начиная с 1902 года, и опять-таки как раз тотчас же после того, как в высших сферах обнаружилось явное реформаторское и либеральное течение»68.

Террор в России начала ХХ века существенно отличался от «антиалександровского». Основными организаторами террора стали партии.

В отличие от группового интереса, в основе партии лежит какая-то объ­единяющая и целеформирующая идея. Применительно к революционным партиям это экстремистские идеи, формулирующие цели, достижение которых нереально в условиях существующего политического режима, формы правления, правового поля государства. По сути дела, эти партии изымали определенную часть населения, своих членов и сторонников, из правового поля государства и требовали от них поступать в соответствии не с государственными нормами, а с партийными задачами. «Немыслимо быть умным и развитым, безусловно подчиняясь партиям, ибо самую суть широкой развитости составляет присутствие „интегрирующего” общенационального или общечеловеческого сознания, — писал Л. Тихомиров. — Партия поэтому очень быстро принижает человека, а если он не поддается принижению, — его выбрасывают, или же он сам уходит из общественной деятельности»69.

Экстремистские партии и организации, действовавшие на территории Российской империи террористическими методами, можно разделить на ряд групп.

В первую очередь — это политические партии.

В принципе, все радикальные партии преследуют политические цели и могут быть, в широком смысле слова, отнесены к разряду политических партий. Исходя из мысли дореволюционного правоведа Г. Елинека, собственно политическими можно назвать те экстремистские партии, которые стремились к достижению политических задач, связанных с захватом власти, ставили цели, достичь которые можно только революционно-террористическим путем. В нашей истории остались известны две основные политические партии этого рода: Российская социал-демократическая рабочая партия и партия социалистов-революционеров. Обе партии отличались большим уровнем политической агрессии и были ориентированы на самые разные социальные слои населения: рабочих, крестьян, интеллигенцию, государственных служащих.

Но в начале ХХ века политических организаций было значительно больше. Например, в 1900 году в Минске была создана «Рабочая партия политического освобождения России» с террористическими целями. Было много других мелких политических организаций, исповедовавших революционный террор.

Еще один вид партий — этно-националистические; в дореволюционной России их называли «национальными партиями». Г. Елинек относит национальные и религиозные партии к разряду «не настоящих», «так как всякая настоя­щая партия должна иметь определенную широкую программу государственной политики, что невозможно с точки зрения определенной национальности или религии»70. Но эти «ненастоящие» партии проводили самый настоящий террор против государства и против людей других национальностей.

Россия формировалась как многонациональная империя. И организаторы революционно-террористического движения сосредоточили свои усилия на подстрекательстве нерусских слоев населения. Революционное и революционно-террористическое движение носило ярко выраженный социально-территориальный характер. Революционный террор получил наиболее криминальное выражение именно на окраинах империи, и в этом заслуга национальных партий.

Значительный вклад в развитие революционного террора в начале XX века внесли польские партии.

Социал-демократия Королевства Польского и Литвы в самом своем названии возрождала Речь Посполитую. С 1905 года партия приняла террор как «тактическое» средство и создала специализированное подразделение — «Вар­шав­скую боевую дружину».

Основными польскими экстремистскими партиями и организациями, исповедовавшими и проводившими террор, были: «Просвещение люда», Польская социалистическая партия, Польская социалистическая партия «Пролетариат», Национально-демократическая партия, «Польская Лига», «Народовый Скарб», «Народовый рабочий союз», Польская прогрессивная партия и более мелкие организации: «Польский союз Белого Орла», «Польский Народный Союз», «Партия польской государственности», «Союз национального обра­зования», «Союз возрождения польского народа», «Союз польской молодежи», «Союз польских рабочих» и другие. В 1901 году в Кракове действовал религиозный экстремистский «Кружок борьбы с Россией». В его состав входили и католические священники — на условиях конспирации.

После того, как восточная часть бывшей польской территории перешла в ведение Российской империи, начались социально-экономические преобразования на литовских землях. В конце XIX века в Литве только начала зарождаться своя буржуазия в конкуренции со старой еврейской буржуазией. И первое общественное националистическое движение зародилось в этой борьбе. В первой половине 80-х годов стал выходить журнал «Аушра» — «Заря». На его страницах начали публиковаться статьи националистического и антисемитского содержания. То есть причиной политической активности литовцев изначально стала не политика империи, а стремление потеснить ту буржуазию, которая сформировалась еще в период Речи Посполитой. Второй причиной, как ни парадоксально, стала просветительская деятельность империи. Открытие учебных заведений в Литве, повышение общего уровня грамотности населения привело к усилению национального чувства литовцев. Возникло движение «Литва для литвоманов», направленное на изгнание «инородцев».

К началу всплеска антигосударственного террора в 1905 — 1907 годах в Литве действовал уже целый ряд экстремистских партий. Литовская социал-демо­кратическая партия требовала автономии Литвы, избрания своего законодательного собрания; придания литовскому языку статуса государственного и т. п.

Литовская демократическая партия, образовавшаяся в 1902 году, выдвинула программу изменения формы политического правления в Российской империи и предоставления Литве широкой автономии в ее этнографических грани­цах. Союз литовских христианских демократов сформировался в 1905 году. Выдвинул задачу «политического и национального освобождения литовского народа под знаменем католической церкви». Союз, объединивший в своих рядах духовенство и «наиболее невежественную часть крестьян, в основ­ном зажиточных», не оказал особого влияния на развитие терроризма.

Украинские партии. Антироссийское революционно-террористическое движение во многом было связано с Украиной. Именно здесь зародилось основное ядро боевиков «Земли и воли» и «Народной воли». В начале ХХ века на территории Украины действовали: «Революционная украинская партия», проповедовавшая принципы самостийной Украины, Украинский Союз «Спилка» (другое название — Украинская социал-демократическая партия «Спилка»), Украинская национально-демократическая партия, Украинская революционная партия («самостийников»), Украинская радикально-демократическая партия (ставила задачи изменения законов и формы правления в Российской империи, а также ликвидации вооруженных сил и замены их милицией; придания украинскому языку статуса государственного и проч.).

Наряду с названными партиями были и более мелкие, как Украинская народная партия. Она прославилась тем, что организовала осенью 1904 года взрыв в Харькове памятника Пушкину. Пушкин был виноват в том, что в поэме «Полтава» оскорбил чувства украинского народа.

Кавказские партии. Присоединение Кавказа к территории Российской империи сопровождалось активным вмешательством из-за рубежа в кавказские социальные процессы. В частности, Турция и Персия накопили большой опыт подстрекательства.

Самой крупной этнонационалистической партией Кавказа стала армян­ская партия «Дашнакцутюн». Она образовалась в 1890 году на территории Турецкой Армении, но затем перенесла свою деятельность на территорию Российской империи. С 1903 года партия начала активную террористическую деятельность. Достаточно отметить, что в 1907 году из общего бюджета партии в 1 миллион франков 35 процентов тратилось на вооружение. Другой, менее известной, армянской партией стала партия «Гнчак». На территории Армении действовало также подразделение РСДРП — Армянская социал-демократиче­ская рабочая организация.

Национальной партией на территории Грузии стала партия социалистов-федералистов, образовавшаяся в конце 90-х годов ХIХ века. Ее экстремистская программа в значительной мере повторяла положения партии «Дашнакцутюн».

Этнорелигиозные партии. Население империи различалось и по вероисповеданию, что также использовалось в развитии антигосударственного террора. Ярче всего это проявилось на Кавказе. Уже в конце XVIII века здесь вспыхнул мятеж под руководством шейха Мансура. Затем в 1820 — 1860 годы Кавказ будоражили идеи мюридизма. Именно под знаменем мюридизма выступали Гази-Мулла, Хамзат-Бек, Шамиль. В конце ХIХ — начале ХХ века на Кавказ обрушились идеи панисламизма — создания всетюркского государства на осно­ве ислама (союз «Дфай» и партии «Гумет», «Мудафе», «Иттифаг», «Эшемс», действовавшие на Кавказе).

Анархисты. В Российской империи анархистских организаций было великое множество. У анархистов не было жесткой партийной структуры. Чаще всего это были мелкие, очень мобильные и дерзкие организации, которые тратили мало сил на агитацию словом, а занимались агитацией делом — террором. Анархисты с удовольствием уничтожали сотрудников полиции и фабрикантов, занимались валютным террором (экспроприацией), безмотивно бросали бомбы в места скопления «буржуазии». О разветвленности анархистских структур можно судить все по тому же Кавказу. Здесь в 1905 году, по далеко не полным данным, действовали следующие анархистские организации: «Группа анархистов-коммунистов»; группа анархистов-коммунистов «Террор»; «Объединенная группа анархистов и максималистов»; группа анархистов-коммунистов «Хунхузы»; группа «Анархия»; группа анархистов-коммунистов «Красная сотня»; группа «Черный ворон»; группа «Красное знамя»; «Летучий отряд анархистов-коммунистов», «Свободная группа политических террористов» и другие. На территории Царства Польского анархисты, «проповедуя беспощадный террор по отношению представителей власти и имущих классов... организовали в 1905 — 1906 гг. несколько террористических покушений, а затем занялись вымогательством денег при помощи угроз револьверами и бомбами, а также приняли участие в экономическом терроре»71.

Развитию революции активно способствовало мощное движение студентов и учащейся молодежи. Именно студенты и учащаяся молодежь составили основ­ное организационно-исполнительное ядро «Народной воли». В начале ХХ века студенты горячо отстаивали свои корпоративные права. Эта их активность привлекла внимание революционеров, чья пропаганда в студенческой среде оказалась особенно успешной.

Даже беглый перечень экстремистских партий показывает, что их воздействием были охвачены значительные национальные и религиозные слои населения. Такому воздействию не подверглись разве что только коренные сибирские и азиатские народы. Пожалуй, наиболее емко роль партий в разрушении государства охарактеризовал Л. Тихомиров. «И превратилась русская жизнь в Вавилонское столпотворение. Все разбились, везде партии, везде фракции, везде разделение и вражда. Независимости мнения и действия не только не понимают сами, но и не позволяют другим...»72.

Перечисленные радикальные партии нельзя не рассматривать как криминальные формирования, созданные для решения антигосударственных задач. В отличие от «Народной воли» партии имели более сложный тип организации: генерирующие структуры, вырабатывающие экстремистские идеи, и исполнительные структуры, куда входили отборочные подразделения — различного рода кружки, секции; агитационно-пропагандистские — чаще всего воскресные школы; разведывательные и контрразведывательные подразделения; террористические формирования — боевые группы и организации, партизанские отряды; снабженческо-обеспечивающие и др. Вот как выглядела, например, организационная структура партии «Дашнакцутюн», далеко не самой крупной: Заграничные Центральные комитеты; Центральный комитет в каждом округе; Ответственный орган; Союзный совет; Главный военный совет с Генеральным штабом; а также чисто исполнительные структуры: Профессиональные и Сельские союзы; Красный Крест, обеспечивавший социальную защищенность террористов; внутренняя контрразведка (организация «Дели»); Комитет самообороны; культурно-просветительское общество; Террористический активный комитет; милиция; зинворы (солдаты, которых было 100 тысяч человек). Партия «Дашнакцутюн» имела за рубежом даже свое военное училище, где готовились офицеры-диверсанты.

Пропаганда формулировала цель и мотивы криминальной деятельности, освобождающие исполнителей от чувства вины.

Практически все партии сразу же начинали выпускать печатную продукцию. О том, какое внимание уделялось пропаганде террора, можно судить по одной только партии социалистов-революционеров. В 1902 году она выпустила 317 тысяч экземпляров листков и брошюр подстрекательского характера общим объемом 1 059 000 страниц. В 1903 году партия выпустила 395 тысяч экземпляров изданий общим объемом 2 049 500 страниц. За два года партия потратила на издание агитационной литературы 145 тысяч франков. Основное содержание было посвящено задачам террора73. В разгар революционного террора, в первой половине 1906 года, партия социалистов-революционеров издавала более 20 ежедневных газет экстремистского содержания. Только в Москве и Петербурге было издано до 250 книг и брошюр общим тиражом около 4 миллионов экземпляров.

Как отмечал министр внутренних дел П. А. Столыпин в сентябре 1906 года, «серьезною задачей для местной администрации является надзор за прессою. Допущенная законом свобода печати использована почти повсеместно лицами, явно враждебными правительству во вред последнему, и создала целый ряд органов, растлевающе действующих на население».

Но пропаганда — лишь часть подстрекательской деятельности. К ней относились и «стачки, забастовки, подстрекательства к неповиновению, разные демонстрации, насилия над мастерами и директорами, неугодными партии, а также террор относительно заподозренных в шпионстве»74.

Занимаясь подстрекательской деятельностью, партии не только формулировали «благие общенародные цели», но и указывали, кто мешает достичь их мирным путем. Тем самым формировался «образ врага», то есть объект террора, подлежащий уничтожению.

Так, известен термин «аграрный террор». Но объектом террора в этом случае являлись не отдельные владельцы сельскохозяйственных угодий, а дворянство как основной ведущий слой империи. Крестьянам внушали, что дворяне незаконно владеют землей и лесами, что все это необходимо отнять и поделить. Точно так же возбуждались межнациональные конфликты. Одним из самых тяжких стали спровоцированные этнонациональной партией массовые беспорядки в Баку.

6 февраля 1905 года в центре Баку армяне убили мусульманина Ага Рза Бабаева. Азербайджанцы вышли на улицу. В результате вспыхнули межэтнические столкновения, происходившие с 6 по 10 февраля. Они «сопровождались массовыми убийствами, поджогами, грабежами и обнаружили такие проявления зверства и жестокости, на которые способна только разбушевавшаяся и ничем не сдерживаемая толпа»75. В ходе массовых беспорядков, по далеко не полным данным, было убито 269 человек и ранено 220. Среди убитых оказалось 224 армянина, 41 азербайджанец, 4 русских. Сожжено 4 дома; разграблено 176 квартир и торговых заведений, из которых 134 принадлежали армянам, 30 азербайджанцам.

Все без исключения экстремистские партии занялись созданием различного рода базовых центров. Сюда относились: конспиративные квартиры, типо­графии, центры подготовки боевиков, мастерские по производству оружия и др. Например, в Петербурге была сформирована «Химическая группа» для изготовления взрывчатки. Для этого на Малой Охте под вывеской «Мастер­ская фотографических аппаратов» была создана специальная лаборатория. Летом 1905 года в Киеве большевики организовали школу инструкторов-специалистов по производству метательных снарядов. Одновременно в этой школе обучалось 20 человек. По окончании школы они разъехались на места и создали ряд мастерских по изготовлению бомб. Такие мастерские начали действовать в Москве, Ростове, Киеве, Екатеринославе, на Кавказе и Урале, в Финляндии и Прибалтике.

Боевая и террористическая деятельность требовала высокого уровня криминальной подготовки кадров в специальных подразделениях.

Так, партия социалистов-революционеров сформировала «Летучий боевой отряд» для выполнения крупных террористических актов. В селах создавались «Крестьянские боевые дружины партии социалистов-революционеров». В структуре Польской социалистической партии действовали боевые пятерки, боевой отдел партии, Боевая фракция польской социалистической партии. Социал-демократия Латышского края имела «Боевые организации», «Группы лесных братьев». Социал-демократическая партия Королевства Польского и Литвы создала вышеупомянутую «Варшавскую боевую дружину».

Нередко партии создавали специальные учебно-тренировочные лагеря. Так, Польская социалистическая партия в 1906 году организовала особую школу подготовки инструкторов в Кракове. Срок обучения в этой школе был от 3 до 6 недель. Затем выпускники школы разъезжались по местам и там готовили боевиков.

Для подготовки боевиков партии издавали и запускали в свободную продажу литературу методического характера. В таких изданиях давалась характеристика вооружению и тактике действий воинских формирований; содержались рекомендации по проведению диверсионно-террористических актов. Вот перечень изданий, выпускавшихся только польскими социалистами: «Команда и маневры», «Браунинг», «Маузер», «Уроки стрельбы», «Способ уничтожения орудий русского войска», «Разведочная служба» и др. Уровень методических рекомендаций был столь высок, что вызывал восторженные комментарии в австрийских военных кругах.

Естественно, что идеологически формулировались и объекты террора. В пер­вую очередь это была политическая элита империи.

В XIX веке террористы «Народной воли» сосредоточили свои усилия на уничтожении носителя верховной власти — императора. В начале ХХ века система обеспечения безопасности императора была на высоте, так что совершить покушение на Николая II было бы очень сложно. Поэтому террористы сосредоточили свои усилия на уничтожении представителей государственной элиты, в первую очередь наиболее влиятельных, а также ведущего слоя — тех, кто обеспечивал функционирование экономики империи (дворяне, фабриканты и заводчики, банкиры и др.).

«Аграрный террор» наиболее жестокие формы приобрел в юго-западном крае (Подольской, Киевской, Волынской, Харьковской, Полтавской, Черниговской, Новороссийской, Екатеринославской, Херсонской, Таврической, Бессарабской губерниях, Донской области). Самыми умеренными его проявлениями были отказ от работы в период уборочной страды и шантаж землевладельцев с требованием повысить заработную плату до того уровня, когда уборка­ хлебов становилась убыточной. Там, где уровень агрессии крестьян был выше и подстрекательская деятельность партий успешнее, совершались поджоги собранного зерна, амбаров, усадеб, подворий, уничтожение скота. Осуществлялось много насилий непосредственно над землевладельцами. В результате «аграрного террора» резко увеличилась продажа земли землевладельцами: помещики убегали от земли.

«Фабричный терроризм» был направлен на владельцев заводов и фабрик, на ведущих специалистов производства. В результате террора многие фабрики и заводы прекратили существование: производство было свернуто, а в некоторых случаях и перенесено за границу. Россия частично потеряла зарубежные рынки сбыта.

Но государство — это не только и не столько высшие слои государственной элиты, дворяне и фабриканты. Прочность государства во многом зависит от разветвленности механизма государственной власти и от добросовестности чиновников — функционального слоя государства. Соответственно объектом революционного террора стали государственные чиновники: их отстреливали вне зависимости от профессиональной принадлежности. Массовая гибель военнослужащих и сотрудников полиции вела к их деморализации. Например, в Варшаве 1 августа 1905 года были убиты на улице выстрелами из револьверов: два околоточных надзирателя, шесть жандармов, девять городовых, пять рядовых сотрудников; ранены: один околоточный надзиратель, один жандарм, четыре городовых и три рядовых. 2 августа в помещение 7-го полицейского участка были одновременно брошены три гранаты; разрушено помещение, смертельно ранен околоточный надзиратель, тяжело ранены несколько прохожих. За один день убито 18 гражданских лиц и ранено 20. Вот данные о потерях сотрудников полиции, военнослужащих и гражданских чиновников только на территории Царства Польского:

                        Убито                                       Ранено

                        1906                        336                        341

                        1907                        191                        278

                        1908                 87                        121

Как отмечал П. А. Столыпин 15 сентября 1906 года, «одним из серьезнейших приемов текущей революционной борьбы является террор, направленный на должностных лиц, в видах устранения наиболее деятельных служащих, преследующих противоправительственных агитаторов, а также для дезорганизации административной власти»76.

В условиях тысячекилометровых расстояний Российской империи железные дороги играли роль артерий. Вот почему революционный террор с особым ожесточением обрушился и на железнодорожный транспорт. Железные дороги, железнодорожники, пассажиры, перевозимые грузы стали объектом преступлений.

В первую очередь террору подверглись железнодорожники, не желавшие принимать участия в забастовках. В советский период историки с восторгом описывали почти поголовное участие рабочих в забастовках. На самом деле основная часть железнодорожников отказывалась поддерживать всероссий­скую забастовку. За это они сами становились объектом покушений. 3 июля 1906 года в Тифлисе была отравлена часть рабочих, не желавших бастовать. На многих станциях за отказ поддержать забастовку были убиты машинисты локомотивов либо руководители среднего звена, в основном начальники станций. Взрывались локомотивы и вагоны. Взрывались воинские поезда и расстреливались проезжавшие в поездах военнослужащие. На железных дорогах, расположенных на территории Царства Польского и Кавказа, часто взрывались большие и малые железнодорожные мосты, разрушалась телеграфная связь, взрывалось полотно железной дороги.

Деятельность известного революционера, железнодорожного машиниста А. В. Ухтомского состояла в том, что он сформировал боевую дружину из числа железнодорожников в количестве 200 человек и оборудовал «революционный» поезд: четыре вагона, в том числе санитарный при быстроходном паровозе. Имея средство быстрого передвижения, дружина Ухтомского на станциях обезоруживала сотрудников жандармской полиции и военнослужащих; разрушала средства телеграфной связи, расхищала перевозимые грузы77.

Значительное распространение на железнодорожном транспорте получили акты валютного террора и разбойных нападений с целью получения денег. Так, 13 июля 1906 года отряд боевиков в количестве 40 человек остановил пассажирский поезд тормозом на перегоне. Убив сопровождавшего поезд жан­дарм­ского унтер-офицера, бандиты похитили дневные станционные выручки в сумме около 15 тысяч рублей.

15 июля 1906 года около станции Гнашин несколько революционеров напали на пассажирский поезд, в вагоне которого перевозились деньги. Были убиты казначей таможни Демьяненко, старший досмотрщик таможни Киселев, начальник варшавского таможенного округа генерал Вестенрик, начальник ченстоховской бригады пограничной стражи генерал Цукато и четыре рядовых. Обратим внимание на количество погибших и на то, что все они по роду службы хорошо владели огнестрельным оружием. Тем не менее были убиты, а перевозимые деньги в сумме 16 тысяч похищены.

В 1917 году в России произошла Октябрьская революция. Власть захватили члены международной революционно-террористической организации — партии большевиков. Свои экстремистские идеи они начали проводить уже в форме внутригосударственного террора, что слишком хорошо известно...

На этих страницах мы попытались приоткрыть механизм развития террора. Знание его даст обществу возможность своевременно реагировать на первоначальные признаки террористической деятельности.

Вначале появляется идея. Потом — апостолы идеи внедряют ее в сознание определенных слоев населения. Из числа сторонников новой веры вербуются и обучаются исполнители. У них формируется мотив криминальной деятельности. Определяется цель. Выбирается объект. Разрабатываются средства обеспечения безопасности террористических акций. Происходит покушение на объект. А затем широким слоям населения дается обоснование покушения и проводится посттеррористическая дискредитация жертвы.

Ушедшая Россия предупреждает:

В основе террора всегда лежит экстремистская идея! Это она разрушает веру людей в свое прошлое и настоящее, формулирует призрачную цель, подсказывает мотивы, освобождает потенциальных исполнителей от чувства вины.

Писатели и публицисты XIX века слишком легко играли словами. Слишком часто и беспечно указывали народу, кого и за что надо резать. А потом все удивлялись, почему в одночасье рухнула великая держава и миллионы ее населения вырезали друг друга за несколько лет гражданской войны. И почти не задумывались над тем, как ее разрушили слова, сеявшие ненависть.

А потому, современники — журналисты, литераторы, историки, — не играйте словами!

Воронеж.

1 См.: Корнилов А. А. Общественное движение при Александре II (1855 — 1881). М., 1909, стр. 132; Назаревский В. В. Царствование императора Александра II. 1855 — 1881. М., 1910, стр. 78.

2 Лимановский Б., Кульчицкий Л. и др. 100 лет борьбы польского народа за свободу. М., 1907, стр. 154.

3 Бурцев В. За сто лет. (1800 — 1896). Сборник по истории политических и общественных движений в России. В 2-х частях. Лондон, 1897, стр. 53.

4 Бурцев В. Указ. соч., стр. 54.

5 Там же.

6 Там же, стр. 53.

7 С учетом того, что проводившиеся Александром II и правительством реформы объективно вели к укреплению России, антигосударственную деятельность «Земли и воли», на наш взгляд, следует рассматривать как целенаправленную попытку сдержать прогрессивный ход развития государства, то есть как деятельность антироссийскую.

8 См.: «Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация под редакцией Е. Л. Рудницкой. М., 1997, стр. 43.

9 Видимо, от деятельности «Земли и воли» пошла анонимная подпись «Доброжелатель», ибо многие обращения землевольцев исходили от «доброжелателей»: «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон»; «Солдатам русским от их доброжелателей поклон»; «Государственным и удельным крестьянам от их доброжелателей поклон» и т. д.

10 «Материалы для истории революционного движения в России в 60-х гг.». Первое приложение к сборникам «Государственные преступления в России». СПб., 1873, стр. 19.

11 «Материалы по истории революционного движения в России», стр. 21.

12 Барриве Л. Освободительное движение в царствование Александра Второго. Исторические очерки. М., 1909, стр. 36.

13 Барриве Л. Указ. соч., стр. 39.

14 Барриве Л. Указ. соч., стр. 66.

15 Назаревский В. В. Царствование императора Александра II. 1855 — 1881, стр. 80.

16 Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Т. 1. СПб., 1903, стр. 476.

17 Кульчицкий Л. (Мазовецкий). История русского революционного движения, (с порт­ретами русских революционных деятелей). В 2-х томах. Т. 1 (1801 — 1870 гг.). СПб., 1908, стр. 348 — 349.

18 Кульчицкий Л. (Мазовецкий). Указ. соч., стр. 365.

19 Дебагорий-Мокриевич В. Воспоминания. 3-е изд. СПб., б. г., стр. 15.

20 Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование, стр. 478.

21 Там же.

22 «Злодейское покушение на драгоценную жизнь Государя Императора и чудесное спасение нашего возлюбленного монарха». СПб., 1866, стр. 2.

23Цит. по кн.: «Судебные драмы. Январь, февраль, март». М., 1907, стр. 16.

24 «Обвинительная речь, произнесенная министром юстиции в заседании Верховного уголовного суда 21-го сентября 1866 года по делу о преступных замыслах против Верховной власти и установленного законами образа правления». Б. м., б. г., стр. 28.

25 Бурцев В. За сто лет. (1800 — 1896). Сборник по истории политических и общественных движений в России, стр. 45.

26 «Обвинительная речь, произнесенная министром юстиции в заседании Верховного уголовного суда...», стр. 7.

27 Будницкий О. В. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов-на-Дону, 1996, стр. 40.

28 Будницкий О. В. Указ. соч., стр. 42.

29 «Обвинительная речь, произнесенная министром юстиции в заседании Верховного уголовного суда…», стр. 23.

30 Будницкий О. В. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях, стр. 35.

31 Назаревский В. В. Царствование императора Александра II. 1855 — 1881, стр. 145.

32 «Судебные драмы...», стр. 30 — 31.

33 Там же.

34 Волк С. С. «Народная воля». 1879 — 1882. М. — Л., 1966, стр. 68.

35 Кошель П. История наказаний в России. История российского терроризма. М., 1995, стр. 251.

36 «Хроника социалистического движения в России. 1878 — 1887. Официальный отчет». М., 1906, стр. 13.

37 Глинский Б. Б. Революционный период русской истории (1861 — 1881 гг.). Исторические очерки. Ч. 2-я. СПб., 1913, стр. 212.

38 Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932, стр. 401.

39 См.: Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, стр. 215, 222.

40 См.: «Свод указаний, данных некоторыми из арестованных по делам о государственных преступлениях. Май 1880 года». Б. м., б. г., стр. 48.

41 Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, стр. 222.

42 См.: Покровский М. Н. Восточный вопрос. От Парижского мира до Берлинского конгресса (1856 — 1878). История России в XIX веке. Т. 6. Б. м., б. г., стр. 65. (Эта книга была отпечатана в нескольких экземплярах; тиража не существует.)

43 Гессен И. В. Судебная реформа. СПб., 1905, стр. 167.

44 Количество и фамилии участников покушения называются разные. По словам одного из активных украинофилов Н. Левченко, покушение на Котляревского осуществлялось Осинским, Фоминым и Ивичевичем. Другой член организации, Богословский, называет в качестве исполнителей только Фомина и Ивичевича. См.: «Свод указаний, данных некоторыми из арестованных по делам о государственных преступлениях», стр. 102.

45 Там же.

46 Дебагорий-Мокриевич В. Воспоминания, стр. 329.

47 Гейкинг Густав Эдуардович — капитан. В советских источниках он почему-то называется начальником Одесского жандармского управления и полковником. 25 мая он был не убит, а тяжело ранен, получив удар кинжалом в поясницу от террориста Г. А. Попко, от чего умер 29 мая (см.: «Архив „Земли и воли” и „Народной воли”». М., 1932, стр. 392).

48 Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, стр. 282.

49 «Воспоминания Льва Тихомирова». М. — Л., 1927, стр. 106 — 107.

50 Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, стр. 250 — 251.

51 Кравчинский С. Смерть за смерть (убийство Мезенцева). Пб., 1920, стр. 13.

52 Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Т. 1, стр. 432 — 433.

53 По другим источникам — в 8 часов утра. См.: «Деятели СССР и революционного движения России». Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989, стр. 273. Такое разночтение объясняется скорее всего тем, что в 8 часов утра Мезенцев выходил из своей квартиры на Невском проспекте, а его прогулка занимала около часа.

54 «Деятели СССР и революционного движения России», стр. 273.

55 Там же.

56 Цит. по кн.: Глинский Б. Б. Революционный период русской истории, стр. 249 —250­.

57 «Голос», 1878, 5 августа.

58 См.: Иващенко В., Кравец А. Николай Кибальчич. М., 1995, стр. 71; «„Народная воля” и „Черный передел”». Л., 1989, стр. 10 — 11; «„Народная воля” перед царским судом. М., 1930, стр. 22.

59 «Революционный радикализм в России: век девятнадцатый». Документальная публикация под ред. Е. Л. Рудницкой. М., 1997, стр. 375.

60 Будницкий О. В. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов-на-Дону, 1996, стр. 87.

61 См.: Волк С. С. «Народная воля». 1879 — 1882, стр. 101.

62 «Обвинительный акт по делу о дворянине Александре Квятковском и др.». Б. м., б. г., стр. 38.

63 «„Народная воля” перед царским судом». М., 1930, стр. 31.

64 «Особое приложение к „Киевским губернским ведомостям”». Б. м., б. г., стр. 7.

65 Газета «Сын Отечества», 1881, 13 марта.

66 Коваленский М. Русская революция в судебных процессах и мемуарах. Кн. 3. М., 1924, стр. 36.

67 Алмазов П. Наша революция. (1902 — 1907). Исторический очерк. Киев, 1908, стр. 18.

68 Там же, стр. 20.

69 Тихомиров Л. К реформе обновленной России (статьи 1909, 1910, 1911 гг.). М., 1912, стр. 28.

70 Елинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1903, стр. 70.

71 «Обзор революционных и националистических партий Привислинского края за 1905, 1906, 1907 и 1908 гг.». Б. м., б. г., стр. 22 — 23.

72 Тихомиров Л. К реформе обновленной России (статьи 1909, 1920, 1911 гг.), стр. 27.

73 См.: Маслов П. П. Народнические партии. — В сб.: «Общественное движение в России в начале XX века». Т. III, кн. 5. СПб., 1914, стр. 98.

74 «Обзор важнейших дознаний, производившихся в жандармских управлениях за 1901 год». [Ростов-на-Дону, 1906], стр. 82.

75 Литвинов Н. Д., Нурадинов Ш. М. Кавказский террор в Российской империи. М., 1999, стр. 83.

76 «Председатель Совета министров, министр внутренних дел. Генерал-губернаторам, губернаторам и градоначальникам. Циркуляр № 1598». СПб., 1906.

77 См.: «Московское вооруженное восстание. По данным обвинительных актов и судебных протоколов». Вып. 1. М., 1906, стр. 89.