"Новый Мир ( № 6 2004)" - читать интересную книгу автора (Новый Мир Новый Мир Журнал)

Сказ о явлениях блаженному Тимофею

Минаков Станислав Александрович родился в 1959 году в Харькове. Поэт, переводчик, эссеист. Автор нескольких поэтических книг. Член Национального союза писателей Украины. Лауреат российских и украинских литературных премий.

 

Воспою тебе сказочку, да не кривися, послухай ты:

как у реки-то псковской у Лугвицы Тимоха отрок выпасал скоты;

да, надысь-вчерась, лет четыреста сорок тому

паче солнца сияющ свет явися ему.

В час вечерняго пения виде Тимоня на воздусе свет велик,

а во свете том — Богородицы Умиления пречистый лик;

на руках держащу предвечнаго младенца Господа нашего Иисуса Христа,

и к лицю Его горненебесному Сама преклонившася — лицем чиста.

И рече Тимке глас: вот иди-ко, отроче, на Синич-гору, что рукой подать,

и узриши там — от Благодетеля всякому дыханию — возблагодать.

И пошел Тимофей Терентьевич — перепуган, кроток и молчалив,

на Синичью гбору, где пичуги щебечут щебетом чив да чив .

И всю ночь там молился Тимоня, а поутру

Богородица Умиление явилась на ту гору.

И опять повелела отроку: шесть год спустя

приходи сюда, приходи, не страшись, дитя.

В-третье, как было сказано, спустя шесть год,

на гору святую Тимофей Терентьич пришед, юрод,

лицезрел икону и света испил сполна,

и опять паки взяся та икона на воздух и бысть не видна.

Да повелено ею было Тимоне итти во Воронич горбод

и сказать народу, чтобы все крестный ход

повели с иконою Умиление на Синичью горбу.

Что, не веришь? Ты слухай, слухай — ей-Бо, не вру.

Ты не веришь, тако же не поверил Тимохе Никита поп.

Для того и помрачен был вкратце рассудком поп — да поверил чтоб.

Потому (как Фома) от того просветлел в уме и повел людей,

на Девятник по Пасхе, крест серебрян держа дак промеж грудей.

Поп Никита с Воронича отправился, велеречив,

на Синичью гору на тую, где синицы поют чив-чив.

И на горе на той, где горобцы хороводят чирик-чирик,

на сосне — Одигитрии Божией Матери народу явился лик.

На сосне на дереве иконочка как есть светилася, на сосне.

И лишь Тимохе блаженному на руки спустилася — как во сне.

И срубил народ часовенку на горе на той

и нарек тогда Синичью — горой Святой.

А на праздник Покрова (скажи-ка!) часовня та

Вся дотла (ты слухай, слухай!) сгорела — знать, неспроста.

И когда, сокрушаяся, разгребли золу,

Одигитрию Богородицу нашли (ты представь, целехоньку!) — на полу.

Иоанн-то, царь наш Грозный, — где стал пустырь,

повелел тогда отстроить-де монастырь.

Богородична Успения там престол возсиял,

где сосна росла, с коей Тимонька иконку съял.

Стало быть, тех веков предавешних испокон

Одигитрии и Умиления — двух икон

там обитель встала. И по сей день

на Святой горе — Пречистыя Матере пресвятая сень.

А через чверть тыщелетия в ту горбу , в ту святую самую, не в какую-нить

Алексан свет Сергеевич завещал себя схоронить.

Что землица, говорил, прекрасная: ни глины, ни сырости, ни червей...

(Да скажу те: земля, она — первей всех вервей.)

...Ну а Тимофей-то Терентьич, по явленью икон, всепремного рад,

возвестить велику новость отправился в Новоград,

и труждался по селам да по погостам, и за своя труды

ни с хитра, ни с горазда не взимаше мзды.

Да уж в Новеграде Великом Пимен архиерей

заточил Тимофея Терентьича аж за шестью шесть дверей.

Юй, люди добрыя так ругашася уродивому и глум творяше — что твой

                                                                                                                      палач!

Помяни ж, православный касатик, Тимоню мученика — поплачь,

                                                                                                                      поплачь.

А царь-то Грозный — тот, что преподобному Корнилию Псковскому

                                                                                                                      лично отсек главу

за то-де, что князю Курбскому дал во Печерской обители преклонить

                                                                                                                      главу;

а царь-то Грозный — тот, что самолично к литургии каноны писал,

вскоре по кончине Тимониной Великий-то Новгород в кровь искромсал...

Я к чему свое долгое слово веду-клоню,

что толку тебе ббез толку, зевающему коню?

Ты ответь мне, разумник-бля, почему

не тебе б, положим, явилась икона, а все ж — ему,

все же — юроду несмыслену, Тимонечке, дурачку, —

не честнбому крестьянину, не попу Никите, не купцу,

                                                                       не мытцю, не мытныку и не братку качку?

Ой, пойдем же ж, друже, и мы с тобой на горбу какую-нить

и молить Пречистую Деву станем — Свой лик явить.

Али нетути в мире горы такой,

где б на грешных, нас, снизошли благодать, покой?

10 января 2004.