ГЛАВА ВТОРАЯ

Квиллер написал тысячу слов для своей колонки, приветствуя наступление сентября, и призвал читателей присылать стихи собственного сочинения, посвященные девятому месяцу года. lt;Лучшие из них будут напечатаны в газете, и авторы получат карандаш Квилла с золотым тиснениемgt;. Все знали о том, что любимое орудие Квиллера – толстые жёлтые карандаши с мягким графитовым стержнем.

– Пытаешься, как всегда, спихнуть часть работы на подписчиков, – съязвил главный редактор.

– Активное участие читателей – непременное условие игры. Для них в этом заключается половина удовольствия.

– А кто будет платить за карандаши, которые ты раздариваешь налево и направо?

– Можешь вычесть из моего мизерного заработка.

– Ну и как тебе это заведение?

– Фрэн, если бы мать видела!

– Погоди, ты ещё не был внутри! Дождавшись просвета в потоке машин, они перебежали улицу. У подножия широкой лестницы Фрэн начала свою лекцию:

– Это парадный вход. На автомобиле удобней подъезжать с задней стороны: там есть стоянка, и оттуда попадаешь прямо к лифтам.

– К лифтам? Их несколько? – спросил он в приятном удивлении.

– Два. Не лифты, а мечта! Не дребезжат, не дергаются, не застревают между этажами. Просто поразительно!.. Прежде чем войдём, я хочу дать тебе общее представление. Интерьер выполнен в духе того периода когда декоративно-прикладное искусство переживало расцвет. Ты о нём знаешь?

– В общих чертах.

– Период между викторианской эпохой и ар-деко двадцатых – тридцатых годов. В Англии это направление возглавил Уильям Моррис, в Шотландии – Чарльз Ренни Макинтош, в США – Густав Стикли. Их произведения и эскизы хранятся в частных коллекциях и музеях всего мира. При оформлении помещений отеля мы воспользовались их эскизами, несколько видоизмененными. С этим все ясно?

– Всё ясно. Двигаемся дальше.

– Старина? – спросил он в восхищении.

– Нет, сделано на заказ в Северной Каролине. Дерево – мореный дуб. Гравировка повторяет рисунок Уильяма Морриса на декоративной ткани.

В вестибюле Квиллер, не склонный поражаться чему-либо, буквально раскрыл рот. Интерьер прямо-таки излучал гостеприимство и был выдержан в тёплых тонах: преобладали цвет ржавчины, мягкий коричневый и земляные оттенки. Повсюду морёный дуб… под потолком балки, которых прежде не было… обитые кожей мягкие кресла с широкими подлокотниками… выложенные керамической плиткой столы… деревянные торшеры с пирамидальными абажурами из слюды и выключателями в виде свисающих цепей. Абажуры рассеивали по всему помещению золотистый свет. Даже новая конторка портье выглядела привлекательно.

– Старая была похожа на загородку в полицейском участке, – вспомнил Квиллер.

И тут он заметил большую картину на задней стене: написанный в натуральную величину портрет женщины в персиковом платье, сидящей за фортепьяно.

– Это она! Точь-в-точь как в жизни!

– Вообще, мама не надевала браслета, когда играла на фортепьяно, – заметил Квиллер, – он звенел. Но мы никому об этом не скажем.

– Какой элегантный, аристократический вид!

– Да, но ребенком я воспринимал его как некую материнскую ауру, которая вселяла спокойствие и уверенность, что за ней я как за каменной стеной… Надо позвонить Полу и поздравить его.

– Можешь сделать это завтра – он будет на открытии, – сообщила Фрэн.

– Как всегда, в мятых джинсах и заляпанной краской футболке?

– Ничего подобного! Я сама отвела его в бюро проката за смокингом и уговорила подстричь бороду – чуть-чуть, чтобы не портить имиджа… Ты готов продолжать осмотр?

Бывшая столовая превратилась в ресторан lt;Макинтошgt;, сверкавший белизной крахмальных скатертей и чёрным лаком стульев, изготовленных по эскизам Стикли.

Квадратные спинки были набраны из веретенообразных жердей, сиденья обиты красной клетчатой шотландкой с тёмно-зелёной полосой, под цвет покрывавшего пол ковра. Центральное место на задней стене занимал большой герб клана Макинтошей из кованого железа, который, по слухам, сняли прямо с ворот одного из шотландских замков. Стоявшие на задних лапах кошки поддерживали гербовый щит, под которым был начертан девиз клана: lt;Кота без перчаток не трогайgt;.

Кафетерий назывался lt;У Ренниgt; и воспроизводил оформление чайной комнаты в Глазго, выполненное Чарльзом Ренни Макинтошем.

На первом этаже находился банкетный зал, где должна была состояться церемония открытия и чайный прием Делакампа, а в дальнейшем там предполагалось проводить все заседания Бустерс-клуба.

Номера, обставленные мебелью Стикли, составляли предмет особой гордости Фрэн.

– Я много путешествовала и останавливалась в самых шикарных отелях, – объясняла она. – Обстановка в номерах всюду первоклассная, но буквально некуда положить свои вещи ! Для меня это больной вопрос, и потому я постаралась, чтобы в нашем отеле комнаты были не только красивыми, но и удобными.

– А где остановится мистер Камп, когда приедет? – спросил Квиллер.

– В lt;президентскомgt; люксе, разумеется. Там никогда не останавливался ни один президент, но имеется смежная комната для охраны, где поселится его секретарша.

– Надеюсь, он ничего не имеет против кошек, – сказал Квиллер, кивнув в сторону здания на другой стороне улицы. В квартире на втором этаже было пять окон, и в каждом из них сидело по кошке, с интересом наблюдавшей за тем, что делается снаружи.

– Очень смешно, правда? – хихикнула Фрэн. – Следят за голубями на крыше отеля.

– Или за порядком на улице. А кто там живёт?

– Миссис Спренкл. Ей принадлежит весь квартал. Когда умер её муж, она продала загородный дом и переселилась сюда, в самый центр. Ей нравится шум и суета. А её супруг любил тишину и покой. Интересно, что заставляет мужчину, который не терпит шума, жениться на женщине, не выносящей тишины?

– Вероятно, закон единства и борьбы противоположностей. У неё очень необычные портьеры. Твоя клиентка?

– Нет, для неё всё делает Аманда. У миссис Спренкл в доме сугубо викторианская обстановка. Ты бы пришёл в ужас, Квилл… А теперь я познакомлю тебя с управляющим отелем. Он тоже из Чикаго.

Дверь в кабинет управляющего на втором этаже была распахнута настежь. За столом работал молодой человек спортивного вида в костюме и при галстуке.

– Барри, разреши познакомить тебя с мистером К., – произнесла Фрэн.

– Барри Морган.

– Джим Квиллер. Разрешите приветствовать вас…

– Я оставляю вас, мальчики, – возвестила Фрэн. – У меня ещё масса дел. Увидимся на открытии.

– Присаживайтесь, мистер Квиллер, – пригласил управляющий.

– Зовите меня просто Квилл. Это короче, звучит внушительнее и экономит энергию. Мне сказали, что вы из Чикаго. Я тоже. С самого рождения болел за lt;Кабзgt;. Что привело вас в нашу глушь?

– Я служил помощником управляющего в большом отеле и решил, что не помешает подняться ступенькой выше. Меня всегда привлекал туристский бизнес. Отец был коммивояжером и часто брал меня с собой в поездки. Мне нравилось останавливаться в разных отелях, и в детстве я мечтал стать коридорным – у них такая красивая униформа. Ну а теперь, окончив Корнеллский университет, я не прочь покомандовать отелем.

– Как по-вашему, новый отель дебютирует успешно?

– Более чем! – Барри заглянул в отрывной календарь: – Завтра приём с шампанским. В День труда – семейное торжество. Во вторник – чаепитие. В среду – ланч Бустерс-клуба. На День труда и на время Шотландского фестиваля забронированы все номера. И многие столики в ресторане тоже. У нас новый знаменитый шеф-повар из Чикаго. Журналистка из вашей газеты уже брала у него интервью. Все служащие отеля в волнении. Их набрали ещё до моего приезда – этим занималась контора мистера Бартера. Это он придумал взять на полставки студентов колледжа. Светлая голова!

Дж. Аллен Бартер был младшим компаньоном адвокатской конторы lt;Хасселрич, Беннет и Бартерgt;, которой Квиллер поручил вести свои дела и поддерживать контакт с Фондом Клингеншоенов. Поскольку Фонд К. был владельцем отеля, Бартер являлся его директором.

– Да, – согласился Квиллер, – я хорошо знаю Барта. Он сказал, что вам нужно жильё. А у меня в усадьбе как раз освободилась квартира над каретным сараем. Четыре меблированные комнаты. Всего в нескольких кварталах от центра.

– Блеск! Я беру, – обрадовался управляющий. – Пока я устроился в отеле, но у меня целый фургон барахла. Не знаю, куда его девать.

– Всё-таки взгляните сначала на квартиру, – посоветовал Квиллер. – Я готов показать её в любой момент.

– А если прямо сейчас?

Через несколько минут Барри Морган уже следовал в своём автофургоне за Квиллером по Главной улице. Проехав по Парковому кольцу мимо театра, они остановились у каменного каретного сарая с большими фонарями на всех четырёх углах.

– Блеск! – воскликнул Барри, выпрыгивая из машины.

– Но предупреждаю вас: лестница узкая и крутая. Здание было построено в девятнадцатом веке, когда у людей были маленькие ноги и узкие плечи. К тому же, говорят, здесь обитает привидение – некая молодая дама по имени Дейзи.

– Блеск!

– Когда устроитесь, можете проехать через лес до моего амбара – отметим ваше новоселье.

– Блеск!

– Кстати, – спросил Квиллер, – как вы относитесь к кошкам?

– Все, кто ходит на четырёх ногах и не кусается, мои друзья.

К тому времени, когда прибыл Барри, кошки уже были накормлены и, свернувшись на облюбованных ими стульях, погрузились в сон. Квиллер вышел из дома встретить гостя и испытал большое удовольствие от потрясения, пережитого Морганом, когда огромный столетний амбар предстал перед ним во всей своей красе.

– Блеск! – произнёс гость с восхищением.

Внутренность амбара с его спиральной лестницей, антресолями и гигантским каминным кубом посередине привела Барри в ещё большее изумление.

– Что вы предпочитаете? У меня большой выбор напитков.

– Честно говоря, я по этой части не специалист. А вы что будете?

– Имбирное пиво.

– Блеск! Я тоже.

Барри переоделся в более свободный костюм и ходил по амбару, засунув руки в карманы и делясь впечатлениями:

– Это ваши кошки или диванные подушки?.. Неужели вы всё это прочитали?.. Ara, y вас lt;лежачийgt; велосипед! Неужели вы на нём ездите?

– Это подарок, – объяснил Квиллер. – Я уже привык ездить с задранными ногами, мне даже нравится.

– Вы не против, если я буду жевать резинку? – спросил Барри. – Пытаюсь бросить курить.

– Валяйте.

– Это корзина для мусора? – Он швырнул обертку в полированный деревянный чан с резной ручкой.

– Да, корзина для мусора, она же древнекитайская чаша для воды, или наоборот… Я, знаете ли, не брал в рот резинки с тех пор, как перестал играть в бейсбол. Тогда это было частью ритуала: резинку в рот, натягиваешь бейсболку, хлопаешь перчатками, подтягиваешь ремень – и пошёл.

– А почему вы бросили бейсбол?

– Повредил колено в армии. Травма давала о себе знать до тех пор, пока я не переехал в Мускаунти, а тут все прекратилось. Местные говорят, что меня вылечила здешняя вода, но мне кажется – велосипед.

Разговор перешёл на отель: каким он был раньше унылым, но чистым, какой мерзкой была кухня, какие чудеса сотворила Фрэн Броуди с интерьером.

– Фрэн – одна из главных местных достопримечательностей, – заметил Квиллер.

– Не женщина, а динамо-машина, – согласился Барри. – Она замужем?

– Нет, но претендентов хоть отбавляй. Можете занять очередь.

– А как у вас принято знакомиться с девушками? – спросил Барри. – С незаурядными, я имею в виду.

– Всё зависит от того, что вы считаете незаурядностью. С молодой, интересной и энергичной женщиной можно встретиться в одном из бесчисленных клубов: Театральном, Орнитологическом, Туристском, Велосипедном, в Гольф-клубе, Бридж-клубе и прочих. Можно ходить на занятия в Центр искусств, посещать церковь или заседания Бустерс-клуба. Или обучать чтению безграмотных взрослых. Об этом не преминут упомянуть в статье, посвящённой отелю… Или в вашем некрологе, – заключил Квиллер.

lt;Йау!gt; – раздалась мрачная реплика со стула, на котором потягивался и зевал Коко.

– Это Као Ко Кун, наш мозговой трест, – представил его Квиллер. – Он умеет читать чужие мысли, предчувствует, когда мне должны позвонить по телефону, и всегда знает точное время. Нам с вами это, увы, не дано… Юм-Юм – наша примадонна. Держится как топ-модель на подиуме, принимает фотогеничные позы и покоряет сердца невинным взором. Но будьте начеку: в любой момент она может стянуть у вас какой-нибудь небольшой яркий предмет.

Барри Морган не был уверен, принимать ли всерьёз слова Квиллера, и предпочёл сменить тему:

– Я никогда раньше не жил в маленьком городе. Быть может, вы мне что-нибудь посоветуете? Я абсолютно серьёзно. Не хотелось бы оплошать.

– Главное, не забывайте, что здесь все знают всех, – сказал Квиллер. – Никогда не отзывайтесь о человеке плохо: обязательно окажется, что ваш собеседник – его кузен, или зять, или приятель по клубу. Лучше всего держать глаза и уши открытыми, а рот на замке.

– Понятно… И ещё вопрос. Мой старший брат любит зимние виды спорта и был бы не прочь переехать сюда Он врач и хочет открыть здесь клинику.

– А в какой области он специализируется?

– Это у нас нечто вроде семейного анекдота, Мама работала акушеркой и хотела, чтобы брат шёл по её стопам, но он предпочёл дерматологию, чтобы пациенты не будили его по ночам.

– Если без шуток, ваш брат будет здесь очень кстати. Ближайший дерматолог живёт в соседнем округе.

– Блеск! Он считает, что небольшой город – идеальное место для семьи. Ни грабежей на улицах, ни угона автомобилей, ни стрельбы – ничего из прелестей мегаполиса.