"Тристан, или О любви" - читать интересную книгу автора (Марек Иржи)

III

Деревья замерли вдоль дороги, словно солдаты в строю, но стоит проехать мимо них на машине, как они пускаются взапуски. Облака плывут куда им заблагорассудится, а подымешь голову, и кажется, что они остались далеко позади, словно неторопливые пузатые корабли. Когда едешь, ты властелин вселенной. Достаточно опустить руку на руль, и ты — повелитель искусного механизма, можно уменьшить или прибавить скорость, проезжать горушки и падать вниз с удвоенной быстротой, обгонять телеги, велосипедистов, оставить позади маленький мотоцикл, вперед, только вперед, весь мир принадлежит тебе, и легкое нажатие на педаль газа создает ощущение полета. В эти мгновения ты — властелин вселенной.

Вспоминается детский сон: ты бежишь с холма зажмурив глаза и раскинув руки, страстно желая при этом — однажды я обязательно полечу. Какой прекрасный сон! И как болели потом разбитые коленки, когда ты споткнулся о камень! А теперь твой сон превращается в реальность, и ты уже не мелкий чиновник, который бесцельно бродит по старому городу, тебе принадлежит мир. И машина послушна тебе, и все, что ты видишь, — твое!

Ян провел рукой по лицу, словно отгоняя наваждение. И улыбнулся: ну ладно, я и сам знаю, что моя машина не летит стрелой, она уже в годах, да и деревья мелькают не так головокружительно, в гору старушка подозрительно пыхтит, ее болты и рычаги пытаются помешать друг другу, но у них не всегда получается, лучше вместо того, чтобы бахвалиться скоростью, которая не слишком-то велика, прислушайся, не предвещает ли это постукивание в моторе какой-нибудь неприятности.

В мечтах мы всегда намного отважнее, чем в действительности, жизнь кажется нам гораздо проще, чем есть на самом деле. И в результате нас обгоняет множество машин, роскошных и высокомерных, а иногда обойдет даже грузовик, шоферу которого доставляет несказанную радость обдать нас облаком выхлопных газов.

Но что всегда с нами, так это чувство свободы: пока я еду, мой стул в институте пустует, коллега Шимачек вынужден сам отвечать на телефонные звонки, а у меня свободный день, да еще по указанию самого главного шефа!

Вокруг сияет прекрасное лето, пахнут скошенные луга, уже доносится аромат созревающей пшеницы, немного в году таких дней, и нет ничего приятнее, чем вырваться из рутины повседневности. Как хорошо иногда побыть одному — только тогда можно ощутить, как велик и многообразен мир вокруг тебя!

Ян притормозил у бывшего придорожного трактира, который давно уже не привечает извозчиков, но места перед ним достаточно, чтобы водители, отправляющиеся в дальний рейс, могли поставить тут свои автомобили. Когда Ян закрывал машину, рядом остановился какой-то коллега-водитель и с удивлением уставился на узкий капот его «тюдора».

— Да, приятель, давненько я не видывал такого на дорогах! Вот это были машины!

— К сожалению, были, — несколько смущенно согласился Ян.

— А какие моторы! А кузов, вы только послушайте, какой звук, не то что эти нынешние жестянки!

Он постучал рукой по крыше и с удовольствием прислушался. Потом оглянулся вокруг:

— Помяните мое слово, приятель, все эти колымаги окажутся на свалке, а ваша будет бегать.

Ян улыбается, наблюдая, как мимо пролетают машины, совсем не подозревающие, что им предрекли близкую кончину. Тем не менее похвала его радует, а потому, выпив стакан лимонада, он срывает маленький цветок, продирающийся сквозь прутья забора, и всовывает его под зеркальце. Не самый дорогой подарок, старина, зато от всей души!

К полудню Ян приближается к цели, надо еще проехать небольшой городок, чтобы потом свернуть по узкой пыльной дороге к лесу, а после — дороги нет, на стоянке видимо-невидимо машин, и он с трудом втискивается у самого края, вокруг полно роскошных вилл, одна возле другой, звучат смех и музыка, большая гостиница на берегу озера шумит как пчелиный улей. Он нервно заглянул в бумажку, да, должно быть, тут. Дом отдыха профсоюзов, Мария Своянова… Если учесть, что она, как и всякая женщина, будет довольно долго собираться, то надо найти ее сразу, хорошо бы уехать засветло.

В доме отдыха подтверждают, что Мария Своянова здесь действительно живет, ключ у администратора, а это означает, что в номере ее нет. Ничего удивительного, все на пляже, наверняка и она там. А если нет, то надо узнать у массовика Каминека, он определенно в курсе.

Если б я ее знал, думал Ян, бродя среди людей, которые лежали на песке или шли окунуться, рассматривая его с обычным любопытством, с каким раздетые люди наблюдают за человеком, появившимся среди них в одежде. У кромки воды возились дети и строили замки из песка, а вода постоянно их размывала. Какой прекрасный образ тщетности человеческих усилий! Такой замок сооружает и Данеш, а я помогаю ему; вот привезу сегодня его приятельницу, будут у них свои башни и стены, но какая волна однажды неумолимо разрушит их?

Он решил все же обратиться за помощью к массовику, уже несколько раз мимо него продефилировала странная фигура в полотняном костюме — в руках полно бумаг и страшно занятой вид. В нем чувствовалась ответственность за возложенную на него чрезвычайно почетную, но вместе с тем нелегкую миссию заполучить для благополезной культурной деятельности всех людей, у которых не было другого интереса, кроме забот о собственной развлечении. Общество само создает таких, как массовик Каминек, а потом над ними же потешается. Он устраива вечера, концерты и лекции с упорством, которое стол облагораживает людей, преданных делу и идее. Он постоянно агитировал, просвещал, убеждал, вот и сейчас хрипел в репродуктор, призывая всех не пропустить необычайно интересный концерт певицы Марии Свояновой, который состоится в зеркальном зале дома отдыха.

Когда он снова появился, Томан остановил его и объяснил, кого разыскивает.

— Да, разумеется, она здесь… Но как понимать, что вы за ней приехали? У нее концерт, вот и афиша в холле висит. Или еще не повесили? заволновался он.

— Она прислала телеграмму, что ей нужно уехать, поэтому я здесь.

Массовик помрачнел:

— Да-да, что-то такое припоминаю… Жалко, что она не хочет у нас выступать, ее концерты — большая радость для наших отдыхающих, сами понимаете, неординарный талант, может, вы смогли бы ее уговорить?

Ян вздохнул:

— Но я ее совсем не знаю, я просто приехал за ней.

Видимо, эти его слова успокоили массовика Каминека и он посмотрел на Томана приветливее:

— Так это другое дело, выходит, вы просто шофер. Извините, я не знал. Но все равно жалко, что она уезжает это большая потеря для всех нас. Как бы вам объяснить понимаете, она человек искусства, а это много значит… — Он взял Яна за руку и доверительно сообщил: — Вы найдете ее вон там, на островке, правда, туда не пускают, но для нее я сделал исключение. Понимаете, хочется побыть одной, ничего удивительного, мужчины так назойливы. Вы можете привезти ее, обычно это делаю я, и надо сказать, с большим удовольствием. Она там упражняется или как это у них называется. Здесь, сами видите, такой гам, что собственного голоса не услышишь. Вон голубая лодка, можете ее взять. До чего же обидно, что она уезжает! Так и передайте ей.

Массовик посмотрел куда-то вдаль, а потом вздохнул. Ян подумал, не удирает ли пассия Данеша потому, что вскружила голову этому человеку, а теперь ей жалко его?

— Ладно, делайте свои дела, я сам за ней съезжу.

— Вот и отлично. А я пока попробую еще поагитировать насчет вечернего концерта, раз он последний, надо, чтоб пришло побольше народу.

И несчастный массовик снова погрузился в свою бессмысленную, но, по всей вероятности, захватывающую работу.

Ян Томан подошел к кабинам и быстро договорился с бабулькой: она дала ему напрокат плавки и взялась постеречь одежду. В такую даль лучше плыть налегке. Пусть уж мой отдых будет самым настоящим, и в институте позавидуют, что в командировке я ухитрился еще и загореть.

Выйдя из кабины уже в плавках, он заметил двух отдыхающих, которые потягивали водку у стойки буфета.

Один сказал:

— Как вчерашний вечер?

— В каком смысле?

— Ну, чем закончилось с той певичкой, ты же с ней танцевал, я видел, как вы на улицу выходили звездочками полюбоваться. В порядке?

Мужчина неторопливо допил, а потом вздохнул:

— Недотрога. А на всякие там шуры-муры времени нет!

— Это точно. Каждый день на счету.

Томан невольно улыбнулся: подумать только, я ее еще не видел, а столько о ней наслышался!

Он направился к лодке с надписью «Спасательная», отвязал ее от вбитой в землю железяки, слегка смочил водой лицо и руки и отчалил. Давненько он не сидел на веслах и потому без особого восторга прикинул расстояние до островка.

Не слишком-то ловким я покажусь этой дамочке, если она за мной наблюдает, думал Ян, налегая на весла. А вот пан Хиле за меня бы порадовался — и впрямь еду за невестой для своего господина и привезу ее с далекого острова, где она расчесывает роскошные золотые волосы. Правда, по правилам надо бы убить дракона, но судя по всему это не понадобится. Хватит того, что я разбил сердце массовика Каминека. Принцесса, верно, будет разочарована, увидев вместо Данеша меня.

Кричали чайки, а когда он приблизился к острову, по озерной глади пронеслось несколько уток, встревоженных незваным гостем. Утерев со лба пот, Ян расслабился, волны качали лодку; до чего же тихо, неудивительно, что именно здесь она скрывается от гостиничной сутолоки.

Теперь он разглядел и женщину, та, заметив его, приподнялась и стала быстро пристегивать бретельки купальника. Вместо того чтобы репетировать, загорает себе голая! Женщина смотрела на лодку, прикрыв от солнца глаза, и, поняв, что приплыл кто-то чужой, набросила на плечи купальный халат.

Ян причалил к берегу, внезапно смутившись, что предстает перед ней в плавках, стал вылезать из лодки, та закачалась, и он плюхнулся в воду. Вскрикнув, он все же успел схватить веревку, чтобы лодка не уплыла.

— Похоже, перевозчика из меня не выйдет! — произнес он. — Я приехал за вами из Праги, от Данеша.

Его несколько разочаровало отсутствие длинных золотых волос, волосы были просто каштановые, впрочем, развеваясь на слабом ветерке, они красиво обрамляли ее лицо. Их обладательница, услышав знакомую фамилию, удивленно приподняла брови:

— Выходит, он… то есть Данеш не приедет?

— Он просил извиниться, но в институте все время какие-то события, вырваться просто невозможно. А я его знакомый… — И поскольку она продолжала молчать, добавил: — Видимо, он решил, что такое ответственное задание нельзя поручить неизвестно кому.

— Конечно, конечно. Данеш человек осмотрительный, я знаю.

В ее голосе явно прозвучала насмешка. Господи боже, и чего ради я стою тут как идиот и веду бредовые разговоры?

Он вздохнул:

— А ведь я забыл представиться. Томан, бывший одноклассник Данеша, когда-то мы сидели за одной партой, а теперь я работаю у него в институте. Только он большой начальник, а я простой референт. Жена нет-нет да и попрекнет меня этим. Сам не знаю, зачем я все это говорю. Вам ведь неинтересно.

— Ну, раз уж нам придется вместе ехать в Прагу, пожалуй, стоит рассказать о себе.

— Да, — удрученно кивнул Томан. — Дорога длинная, а моя машина не из самых надежных. Просто у Данеша не было выбора, вот он и попросил меня.

Она посмотрела на него и отбросила со лба волосы:

— Вы так говорите, будто оправдываетесь. Ну и напрасно. А как вы меня разыскали?

— Помог массовик Каминек. Кстати, он весьма восторженно о вас отзывался.

— Хороший человек, только несчастный. И, снова усевшись на камень, жестом предложила ему сесть рядом.

— Люблю я это место. А туда, — она кивнула головой в сторону пляжа, мне совсем не хочется.

— Мне бы там тоже не понравилось.

— А у Данеша вам нравится? Ян пожал плечами:

— Так сразу не ответишь. Вообще-то он мне помог, взял к себе в институт. Там, где я работал раньше, мне было совсем невмоготу. Не стану убеждать, будто институт Данеша — райские кущи, но я не слишком разборчив. Говорят, я начисто лишен амбиций. Даже в характеристике так написано.

Она засмеялась, и он следом. Беспредельную голубизну над головой то тут, то там нарушали белые штрихи чаек, а озеро простиралось до самого края земли, до самой темной черты далекого леса.

Мария посмотрела на часы:

— Надо ехать, неудобно вас задерживать.

— Жаль, мне здесь очень хорошо. Не смейтесь, я правду говорю, признался он.

Она хотела сказать то же самое, но промолчала.

Потом они сели в лодку и погребли к пляжу.

Погрузив руку в воду, Мария наблюдала, как от нее разбегаются мелкие волны.

— Мы с вами примерно в одинаковом положении, — вдруг сказала она. Данеш и мне помог. Жила я себе в провинциальном городишке, учила детей в музыкальной школе. Не слишком увлекательная жизнь. А он убедил меня, что я способна на большее: петь. И я уехала. Это тоже была его идея: чтобы сделать себе имя, мне якобы нужно выступить с концертной программой. Для начала в самодеятельности. Только мне кажется, людей на отдыхе мало интересует вокал. Впрочем, кому какое дело до их интересов, просто мне понадобилась бумажка, что я здесь выступала. Вернее, не мне, а Данешу, он ведь подыскивает для меня в Праге место. Так что, наверное, с моей стороны жуткое свинство взять и уехать отсюда. Пожалуй, я усложнила ему жизнь.

— А я уверен, что он вас ждет. Мне, по крайней мере, он так говорил.

— Какое благородство!

Солнце светило Яну в глаза, лица Марии он не видел, и это его раздражало. Он готов был поклясться, что она издевается!

Ян яростно греб и молчал. И вдруг ему показалось, будто они не одни на озерной глади, а рядом возник высокий корабль под парусами и с веслами по бокам, на корме корабля стоит высокий человек в шлеме и осуждающе глядит на Яна, ему даже почудился его голос:

— Когда я отправился за Изольдой на остров Ирландия, у меня был превосходный корабль с воинами, соболья накидка и чеканные латы. Предстать пред дамой в плавках считалось в наше время верхом неприличия!

— Что поделаешь, мы хилое поколение и о великих страстях узнаем только из старинных легенд. И все же вглядитесь попристальнее, господин рыцарь, эта дама обладает всеми достоинствами прекрасной Изольды.

Тристан ничего не ответил, а его корабль словно испарился в лучах солнца…

С берега донеслись удары гонга.

Ян Томан очнулся:

— Слышите? Это приветствие в нашу честь! Думаю, самое время вступить фанфарам.

— Как бы не так, — засмеялась Мария. — Это всего лишь гонг к обеду.

С тем же энтузиазмом, с каким прибежали сюда на рассвете, отдыхающие торопливо покидали пляж, утром они мечтали не упустить ни секунды прекрасного дня, пытаясь занять место на пляже раньше других, а в полдень опять же раньше прочих — заполучить место у стола.

Он привязал лодку и проводил Марию до гостиницы.

— Может, вам неудобно так долго ждать меня?

— Вовсе нет. Я с удовольствием подожду. Буду сидеть вот тут на бережку и смотреть на островок, откуда я вас привез. И радоваться, что услышу, как вы поете.

— Лучше бы вы не приходили. Боюсь, вас постигнет разочарование. Он покачал головой:

— Не бойтесь. Я не большой меломан, а в пении совсем ничего не смыслю. Во мне вы найдете очень внимательного, но абсолютно непритязательного слушателя. Это, я думаю, лучшая категория.

Она подала ему руку. Опоздавшие, пробегая в спешке мимо, бросали на них любопытные взгляды.

— Хорошо бы уехать сразу после концерта. Может, удастся добраться до Праги засветло. Моя машина под стать женщине — склонна к капризам.

Мария подняла глаза, но промолчала. В дверях мелькнул силуэт маявшегося в ожидании массовика Каминека.

Потом Ян неторопливо бродил по пляжу, тихому и пустынному, только несколько ребятишек, которых не смогли оторвать от игры призывы матерей, строили из мокрого песка свои замки.

Ян опустился на скамейку, размышляя, пойти ли для начала в буфет или выкупаться. И в результате остался сидеть. Он думал об этой женщине, еще несколько часов назад не только незнакомой, но и совершенно безразличной, и вдруг поймал себя на мысли, что тщательно взвешивает все фразы, сказанные Марией о Данеше.

Вообще-то совершенно неудивительно, что она ему так нравится.

Странно только, что и Данеш нравится ей, вздохнул он, почувствовав, как кольнуло сердце.

Ян зажмурил глаза от солнца и довольно скоро ощутил, как на него наваливается дремота. Разбудили его вернувшиеся с обеда отдыхающие. Весело галдя, они стремились захватить места получше. Он понял, что проголодался, и занял очередь в буфет. И совсем не удивился, встретив там уже знакомых любителей женского пола. На этот раз они потягивали свою водку молча. Однако при этом внимательно оглядывали местность, останавливая оценивающий взор на мелькающих вокруг женщинах.

— Ну, слава богу, послезавтра отчаливаю! — со вздохом сказал один из них. А другой добавил:

— Дома, правда, тоже тоска, но то хотя бы дома.

Ян решил прогуляться по берегу, но постоянно поглядывал на часы, боясь опоздать на концерт.

В зале он оказался первым и успел поволноваться, соберется ли публика. Зал заполнялся медленно, но если учесть, что кое-кто предпочел расположиться снаружи под открытыми окнами, то слушателей в конце концов набралось порядочно. Сначала кто-то нескончаемо долго играл на скрипке, потом Каминек объявил, что сегодня в последний раз выступает певица Мария Своянова:

— Пожелаем нашей артистке успехов в ее дальнейшем творчестве!

Раздались жидкие аплодисменты. Ян слушал внимательно и почти растроганно. Может, конечно, я ничего и не понимаю, но, по-моему, поет она хорошо. А если и не очень, то просто смотреть на нее и то удовольствие. Похоже, обратный путь будет приятным, жаль только, что придется сдать ее Данешу с рук на руки.

После каждой песни он первым принимался аплодировать. А поймав ее взгляд, радостно улыбался.

После концерта Ян вышел в вестибюль и, увидев Марию, уже одетую по-дорожному, с чемоданом и сумкой в руках, побежал навстречу, чтобы отнести вещи в машину.

— Это было замечательно! Она вздохнула:

— Позволю себе не разделить ваших восторгов!

Он очень старался завести машину с первого раза. Это удалось, но она сорвалась с места так резко, что из-под колес взвились облака пыли.

Дорога шла среди сосен, на одном из поворотов стоял какой-то человек, робко подняв руку в приветствии. Или это была просьба остановиться?

— Смотрите, наш затейник, — сказал Ян.

— Вижу… Пожалуйста, поезжайте!

Фигура массовика и пустынный пляж остались далеко позади. Темнело. Шеренга деревьев поредела, и когда машина выехала на шоссе, он услышал облегченный вздох.

— Вы рады, что все уже в прошлом? Она пожала плечами:

— Не знаю…

— Скорость, правда, у нас небольшая, но не бойтесь, уедем от всех неприятностей.

— Я даже рада, что мы едем так тихо. Не очень-то я тороплюсь в эту новую жизнь. Мне страшно. Езжайте помедленнее.

И она набросила на плечи белый шарф, будто вдруг дохнуло холодом.

Опустились сумерки, и полутьма придавала окружающему пейзажу какой-то сказочно-игрушечный вид; деревни казались театральными декорациями, и только проносящиеся мимо машины возвращали Яна к действительности: конечно, куда ему до них.

Изредка он косился краем глаза на свою спутницу, но тут же отводил взгляд. Мария молчала, погрузившись в невеселые думы. По ее отрывочным фразам Ян догадался, что сейчас она пытается убежать от чего-то неприятного и обременительного, хотя впереди маячит пугающая неопределенность. Должно быть, она укоряет себя за то, что произошло там у озера, а к Данешу едет скорее всего потому, что ей просто некуда деться. Впрочем, если я правильно понял, Данеш тоже не герой ее романа. Она ведь стремится не к нему, а к своей мечте, которую он обещал воплотить в реальность.

Грустно все же — такой женщине и так не везет.

Довольно часто представители сильного пола, случайно встретив незаурядную женщину, воображают, будто судьба свела их для того, чтобы они смогли защитить ее от посягательств соперников. Сам древний рыцарь Тристан повел себя аналогичным образом и сразился с драконом, дабы спасти и завоевать Изольду, причем, что самое примечательное, не для себя. А если дракон вымышленный, так биться с ним для мужчины просто одно удовольствие, тем более что дело тут вовсе не в драконе, а в привычной идее: даму защищать благородно! Ну разве не достойно награды завоевать для нее заманчивое будущее, не забыв при этом о себе? Но проходит время, и женщина встречает очередного героя, в ком также гнездится злополучная идея защиты, так что бой с драконом повторяется до одурения. Закованные в панцири герои древности ставили на карту свою жизнь перед изрыгающей огонь мордой. А мы воюем, вероятно, да нет, пожалуй, совершенно точно, всего лишь с собственным мужским честолюбием. Так пусть же дракон спит, а ты, рыцарь, лучше пройди потихоньку на цыпочках мимо пещеры, где дремлет твоя мужская гордыня!

И ты, безумец, не поглядывай украдкой на свою спутницу, а смотри прямо перед собой, так-то лучше, если уж взялся вести машину, у нее ведь тоже свои причуды. Ко всему прочему, это мешает любоваться многочисленными красотами природы, наблюдать которые рекомендуют и философы, ибо, без сомнения, ничто так не способствует восстановлению душевного равновесия.

Конечно, Мария замечала эти мимолетные взгляды, но каждый раз успевала вовремя отвернуться. К тому же в машине было довольно тесно, так что им случалось и дотрагиваться друг до друга. Вот почему Марии пришлось отодвинуться на самый краешек сиденья. Нельзя сказать, чтобы ей было неприятно, напротив, взгляды Яна явно говорили о его неослабном интересе, и это переполняло Марию тайной радостью. То, что они встретились в таком экзотическом месте, да еще при таких нестандартных обстоятельствах, не выходило у нее из головы. Насколько же уверен в себе Данеш, если не приехал сам, а просто прислал своего сотрудника!

Вот бы доказать ему, как он ошибается!

Ибо женщина не воюет ни с драконом, ни с собственной самонадеянностью, она уверена в каждом из тех мужчин, которые мельтешат вокруг, но при этом с большим удовольствием чинит им всяческие препятствия или подстраивает различные мелкие ловушки — это ее игра и одновременно радость — наблюдать, как старательно преодолевает их мужчина, совершенствуя при этом свои бойцовские качества.

И потому она спокойно дожидается, когда, убив ради нее дракона, мужчина падет пред ней на колени, швырнув к ее ногам отрубленную голову чудовища, и отдастся на ее милость или немилость. Предположить, что, отрубив дракону голову, он может просто взять ее за руку и сказать: а теперь отправимся к тому, кто станет твоим господином, — для нее просто немыслимо, и по этой причине потерпели фиаско многие рыцари. Да и господин Тристан в конечном итоге тоже…

Вот почему Мария отодвигается и следит, чтобы их плечи соприкасались как можно реже, хорошо, что Ян молчит и не пытается ее развлекать. Она с радостью отдается езде, ей льстит, что попутчик взволнован и растерян. А вдруг, шепчет она про себя, он переживает из-за меня? Как восхитительно думать об этом и видеть, что твой спутник не знает, куда спрятать глаза!

Так и едут они среди разливающихся сумерек. Машин на дороге уже совсем мало, деревья вдоль шоссе теряют отчетливые очертания, и слабый свет фар с трудом разгоняет сгущающуюся темноту.

И все это словно толкает Яна взглянуть на Марию, дотронуться до ее руки, чтобы разгорелась наконец та искра, которая постоянно и незримо тлеет в их молчании. Но вдруг его отвлекает какой-то посторонний звук, и тут же все окрестные красоты превращаются в мираж, реальность — это автомобиль и шум его мотора, который сбивается с ритма. Ян уже не раз улавливает, что мотор работает рывками, будто вдруг резко глохнет, но в ту же секунду заводится снова. Водитель в панике: «О ужас, сердце машины бьется с перебоями!» Ян поворачивает голову к Марии, их глаза встречаются, но в тот момент, когда она пытается быстро отвести испуганный взгляд, он вдруг спрашивает:

— Вы тоже слышите?

Мария кивает в ответ в надежде узнать наконец самое важное, что разорвет их напряженное молчание.

— Мотор… По-моему, с ним что-то неладно…

И он снова прислушивается к стуку цилиндров, на какой-то миг ему кажется, что это ошибка, но потом он понимает: мотор не работает, он мертв. Ян резко жмет газ, переключает скорость, машина дергается и продолжает бежать дальше.

— Искра слабая, — говорит он.

А ей кажется, будто искра между ними настолько сильна, что в любой момент может вспыхнуть пламя. Но он снова повторяет свою странную фразу, и в его голосе тревога: скоро стемнеет, до Праги порядочно, а машин на дороге почти нет.

Наконец автомобиль останавливается окончательно. Он замирает на шоссе, мотор молчит, вокруг тишина.

— Этого еще не хватало. — Ян вылезает из машины и открывает капот.

Мария тоже выходит, пока еще не представляя, каков размер бедствия, ей даже приятно очутиться на твердой земле — вокруг сгущаются сумерки, насыщенные ароматами леса; она подходит к Яну и тоже заглядывает в мотор, хотя ничего в нем не понимает.

Ян пробует отыскать неисправность, иногда шипит, обжегшись о какие-то горячие трубки.

— Это не зажигание, на аккумулятор тоже не похоже, фары ведь светят, вполголоса размышляет он, предоставляя Марии наслаждаться окрестными красотами, сам он не в состоянии думать ни о чем другом, кроме мотора. — А что, если ее немножко толкнуть?

— Давайте я вам помогу!

— Да что вы, место ровное, вам не справиться. Вот если бы вы сели за руль, тогда бы толкнул я.

— От меня, как обычно, никакого проку, — вздыхает Мария.

Яну и в голову не приходит ее переубеждать, не до того: ну и влипли же мы — ночь на носу, машин на шоссе мало, и вряд ли кто-нибудь остановится. Хуже некуда, в Праге с ума сойдут, если мы не приедем.

Вдруг он замечает неподалеку дорогу, спуск с шоссе в низину. Он довольно крутой, и если добраться до него, а потом съехать вниз, мотор может завестись, ну нечему там серьезно ломаться!

Искра надежды! Бывает, большего и не надо, чтобы обмануть самого себя.

Они дружно толкают машину к спуску, на самом его краю Ян прыгает в машину и для гарантии долго катится вниз, давая машине разгон, затем включает скорость и поворачивает ключ зажигания, мотор несколько раз чихает, — о радость! — но потом внезапно снова наступает тишина. Похоже, машина действительно мертва.

Мария тоже спускается вниз, ее встречает расстроенный взгляд Яна. Машина стоит на лугу, который тянется вдоль низины, немного дальше вырисовываются контуры леса, совсем не похожего на дремучий, а у леса виднеется маленький домик. Тишина и пустота вокруг.

— Приехали, — тихо сказал Ян. — Ну и что будем делать? Мария огляделась и почти восторженно воскликнула:

— Поглядите, нет, вы только поглядите, как тут красиво! Да не расстраивайтесь вы так!

— Боюсь, мы вряд ли попадем сегодня в Прагу.

— Вот и отлично! — Она так искренне обрадовалась, что даже растрогала его.

С края низины поднимался туман.

— Остается только залезть на дерево и посмотреть, нет ли где-нибудь огонька, — сказала Мария, которую все это ужасно забавляло.

— К счастью, на дерево лезть не придется, жилье в двух шагах, вон и свет зажегся.

Желтые отсветы падали из окон в темноту вечера. Ян направился к домику узнать, как пройти в ближайшую деревню.

Из домика вышел мужчина и поглядел поверх забора на приближающуюся парочку.

— Что случилось? — коротко и не слишком приветливо поинтересовался он.

Ян со вздохом объяснил:

— Вот застряли, а как выбраться, ума не приложу. А эта дорога вообще-то куда?

— В деревню, тут недалеко… А чего вам там делать?

— Может, оттуда до Праги есть какой-нибудь автобус?

— Автобус-то есть, да только утром. Если не заведется, лучше на шоссе идите, там хоть машины ходят, авось кто-нибудь да подберет.

Мужчина вышел за ворота, неторопливо подошел к машине и, склонившись над открытым капотом, произнес:

— М-да, черта лысого тут увидишь. Если все так, как вы говорите, то, похоже, ничего страшного. Давайте-ка подкатим ее поближе.

Он с любовью оглядел древний «тюдор»:

— Что и говорить, классные были машины. А она у вас в приличном состоянии.

— Но не в состоянии довезти нас до Праги.

Они подтолкнули машину к забору, мужчина открыл широкие ворота, и они въехали во двор. Потом хозяин распахнул двери сарая и зажег там свет. В сарае оказался старенький автомобиль.

— Вы разбираетесь в моторах? — В голосе Яна зазвучала надежда.

— Не больно-то, но у вас, видать, не в моторе дело, тут что-то с зажиганием, ей-богу.

Он вытащил переноску и повесил ее над капотом. Из темноты неслышно вышла Мария.

— Может, вам пока в горнице передохнуть? — предложил хозяин, кивнув на двери.

— Спасибо, тут так красиво… Вот если бы вы принесли немножко воды.

Хозяин пошел в дом и вернулся с кружкой.

Мария отпила и подала Яну. Когда тот допил, хозяину снова пришлось идти за водой.

— Не больно-то я вас привечаю, — улыбнулся он.

— Вода у вас хорошая, — сказала Мария. — И кружка красивая.

Она повернулась, чтобы показать Яну надпись — «С любовью». Но тому было не до надписи.

— Она нам от бабки досталась, такие теперь не делают, — сказал хозяин.

— «С любовью», — повторила Мария, словно в этих словах заключалась какая-то тайна. Но единственная тайна, которая занимала в эту минуту Яна, была скрыта под капотом автомобиля.

Мужчина неторопливо извлек ящик с инструментами:

— Садитесь в машину, как скомандую, заводите.

Оставив их двоих копаться в моторе, Мария пошла по дороге, уводящей в темноту. Она понимала, что Яна сейчас волнует только автомобиль. Но не огорчалась. Что ни делается, все к лучшему… Пусть Данеш понервничает. Раз уж она не стоит того, чтобы самому за ней приехать, так пускай подождет подольше. И только поэтому? — приходит ей в голову. Или мне просто нравится быть наедине с этим чужим и милым человеком? Ну признайся, тебе же хочется с ним быть. И даже очень.

Конечно, мы ведь пили из одной кружки, следы наших губ наверняка остались на золотом ободке, где-то над словами «С любовью», хотя он и не обратил на них внимания. Все-таки мужчины совсем не понимают, чего от них ждут женщины. На свою беду, разумеется.

Повернув назад, она увидела свет на дворе дома и движущиеся тени мужчин. Над лугом продолжал сгущаться седоватый туман.

— Так я и знал, — спокойно сказал хозяин дома, вытирая руки ветошью. Тут дело не в моторе. Это катушка. Да вы и сами видели!

— Видел. Только ни за что бы не догадался, — признался Ян.

— При свете да без спешки догадались бы. Ну, что будем делать?

Ян пожал плечами.

— Можно и у нас заночевать. Но только на чердаке. Ничего, вашей жене у нас понравится.

— Сомневаюсь. К тому же она мне не жена. Я просто везу ее в Прагу.

Мужчина многозначительно ухмыльнулся:

— Ага, вот оно как! М-да, незадача!

Ян хотел было рассказать, как все произошло, но вдруг ему показалось, что такому объяснению вряд ли кто-нибудь поверит.

Наконец хозяин дома решился. Наверное, просто пожалел бедолагу, застрявшего с чужой женой.

— Ну ладно, так и быть, одолжу вам свою катушку. Но завтра утром пришлите ее срочной бандеролью. Себе-то вы в Праге быстро достанете.

— Конечно, но вы дня два не сможете ездить.

— Мы ездим только по воскресеньям, да и то не всегда.

— Я вам ее завтра же привезу! — пообещал Ян. — Мне бы только запомнить, где я с дороги съехал.

В это время к машине подошла Мария и вопросительно поглядела на Яна.

— Не бойтесь, я вас довезу, — гордо заявил он, почувствовав невероятное облегчение. Страшно даже представить, что бы случилось, не попади они сегодня вечером в Прагу.

Хозяин принес свою катушку, посмотрел на Марию, потом на Яна и хитровато прищурился.

— В конце концов я бы вас и на своей машине отвез, но мне в пять вставать на работу, так что лучше берите катушку.

Когда все было готово, Ян робко предложил деньги, но хозяин обиженно отказался:

— Да вы что! Я ведь просто одолжил. Надо же нам выручать друг друга. Разве не так?

— Конечно, — тихо ответила Мария. — Только почему-то люди редко так поступают.

Ян включил зажигание, мотор моментально завелся.

— На шоссе поосторожнее, по ночам водители как шальные гоняют! предупредил их неожиданный спаситель.

Потом убрал переноску и помахал на прощанье рукой.

— Отличный мужик, — с облегчением сказал Ян.

— Наверное, вы из тех, кто вызывает доверие, — улыбнулась Мария. Подумать только, отдал эту самую катушку и даже не спросил, как вас зовут. Впрочем, я и сама довольно легкомысленно вверилась вам.

Ян не смог ответить — они как раз карабкались вверх к шоссе, и он внимательно следил, нет ли машин. К счастью, шоссе было пустынным, и на асфальт они выехали без всяких происшествий.

— Мы прилично задержались, так что придется вам с Данешем объясняться самой. Мария нахмурилась:

— Плохо вы меня знаете. Ничего я не собираюсь объяснять.

И когда машина тронулась, положила руку ему на плечо:

— Правда, все было чудесно? Обидно только, что вы не видели ту сумеречную низину. Там просто-напросто восхитительно, а самое лучшее, это как мы пили из кружки с такой замечательной надписью!

— Мне было совсем не до этого. Зато теперь я бы не отказался повторить.

Она дотронулась до его руки:

— Давайте это будет нашей тайной, ладно?

Он кивнул, потом они ехали молча; не хотелось ни о чем говорить, но не потому, что они были чужими, как раз наоборот, они знали друг о друге все и не стоило повторять мысли словами. И такое случается иногда в жизни. Только совсем недалекие люди считают, что узнали друг друга, назвав свои имена. А можно ведь не говорить ни слова, просто чувствовать, что вас обдувает один ветер, а над головой светят те же звезды. И если первую часть пути Ян и Мария проехали, боясь прикоснуться друг к другу, то теперь она доверчиво прислонилась к его плечу.

Когда они въехали в Прагу и оказались на узких малостранских улочках, Мария тихо сказала:

— Пора расставаться.

— Не совсем. Я ведь забыл предупредить, вы поживете у нас. Это моя благоверная выдумала, а Данеш, похоже, с радостью согласился.

Машина остановилась перед домом, наверху горел свет, их ждали.

И вот тогда она повернулась к нему, и они поцеловались так быстро, что даже не поняли, кто же, собственно, был первым. Много позже Яну пришло в голову, что, наверное, этот поцелуй продолжался всю их дорогу.

Когда захлопнулись дверцы машины, наверху открылось окно, из него высунулась Гелена и замахала рукой.

В прихожей Гелена со светской улыбкой подала Марии руку:

— Добро пожаловать, проходите.

И жестом пригласила войти. На пороге гостиной уже стоял Данеш. Он бросился навстречу Марии, пытаясь поцеловать, но та уклонилась и лишь подала руку.

Данеш улыбнулся: вот чудачка, стесняется чужих, как это по-старомодному мило!

От Яна не ускользнул холодок встречи. И надо признаться, это его утешило.

Мария повернулась к Гелене:

— Вы так добры, мне ужасно неловко причинять вам столько неудобств.

— Ну что вы, мы очень рады знакомству.

Обмениваясь любезностями, они смерили друг дружку изучающим взглядом, какой бывает лишь у женщин, когда они хотят заглянуть в тайники чужой души.

«Так вот кому удалось заполучить такого человека, как Данеш, — подумала Гелена. — Ничего особенного, обыкновенная простушка, вот уж кому действительно повезло, остается только позавидовать».

«Так вот кому удалось заполучить Яна, — подумала Мария. — Ничего особенного, обыкновенная простушка, вот уж кому действительно повезло, остается только позавидовать».

Иногда люди выносят одинаковые суждения, даже не подозревая об этом. Ну а женщины, оценивая соперниц, всегда судят одинаково. Таков закон природы.

Потом Данеш проводил Марию в комнату, Гелена отправилась в кухню, а Ян взял чемодан и понес его к Марии.

— Здорово вы задержались, мы тут уже волновались, не случилось ли что, — признался Данеш.

— Ничего страшного, просто не повезло, — сокрушенно сказал Ян.

— Это я виновата, совершенно забыла, что сегодня вечером мой последний концерт, вот и пришлось задержаться. Я бесконечно признательна пану… пану Томану, что он любезно согласился приехать за мной.

— К тому же машина сломалась, не годится моя рухлядь для подобных путешествий. Представляешь, пробило катушку… Завтра утром раздобуду новую, а эту верну нашему спасителю. Он ее со своей машины снял. Не знаю, что бы мы без него делали.

— Не бойся, выпишу тебе на завтра командировку, — пообещал Данеш.

Из кухни послышался голос Гелены, зовущей мужа. Когда Ян появился там, она строго сказала:

— Господи, да оставь ты их хоть на минутку одних, думаешь, им не о чем поговорить! Помяни мое слово, тут без проблем не обойдется.

— Ас какой женщиной их нет!

В эту секунду открылась дверь и вошла Мария:

— Давайте я помогу вам, пани Томанова!

Ян благодарно улыбнулся. Он был рад снова видеть ее и очень доволен, что Мария не осталась в комнате наедине с Данешем. Конечно, полное безумие радоваться этому, но в ту минуту Ян едва ли отдавал себе в этом отчет. Она здесь, и слава богу!

— Что вы, какая помощь! И не выдумывайте! Вы с дороги, ужин у меня готов, ступайте лучше в комнату. Пан Данеш мне этого не простит.

В дверях совершенно неожиданно объявилась маленькая Геленка в ночной рубашке. Она бросилась к отцу, не обращая внимания на попреки матери:

— Ты почему не спишь? Что это за манеры? Даже не поздоровалась!

Мария оцепенело глядела на девочку. Господи, как же мало я еще знаю о Яне! Она приготовилась ревновать его к жене, но перед ребенком стояла совершенно обезоруженная. Девочка была копией отца.

— Это ваша дочка? — наконец опомнилась Мария.

— Как видите, непослушная дочка, — ответила Гелена. — Ей давно пора спать.

Она умолчала о том, что специально уложила малышку пораньше, чтобы спокойно посидеть и поболтать с Данешем. Ей не терпелось расспросить его об этой самой приятельнице, за которой Данеш послал Яна. А теперь Гелена перепугалась, что девочка не спала и слышала их разговор.

— Ну, кому я сказала, марш назад в постельку!

— Я уложу, — примиряюще сказал Ян, девчушка безоговорочно пошла за ним, но в дверях еще раз обернулась и с любопытством посмотрела на чужую тетю. Наверное, это очень важная гостья, раз из-за нее надо спать вместе с мамой, а тетя будет жить в детской.

Следующим в кухню заявился улыбающийся Данеш:

— Я тоже к вашим услугам, милые дамы!

— Боже, какие вы все непослушные! — с напускной строгостью сказала Гелена. — Прошу вас, проводите Марию в комнату, я там сейчас накрою. Посидите пока на диване и поболтайте. Вам наверняка есть о чем поговорить.

— Вы думаете? — с сомнением спросила Мария.

— Просто уверена!

— Ну пойдем, — Данеш взял Марию за руку, — хозяйку надо слушаться!

Когда они очутились в комнате одни, он мрачно сказал:

— Не понимаю, с чего ты так нервничаешь. Гелене, то есть пани Томановой, наверное, это кажется странным. Честно говоря, мне тоже.

— Знаешь, я немного устала… И потом, как-то неудобно их стеснять. Да и почему я, собственно, должна жить тут? (На самом деле это чудесно, даже слишком чудесно, пришло ей в голову, хотя и немного страшновато.)

— Думаю, в нашей ситуации выбирать не приходится. Гостиница для нас не самый идеальный вариант. Встречаться здесь намного проще. Ты сердишься, что я сам за тобой не приехал? Прости, пожалуйста, но в институте сейчас такое творится, я ни на день не могу вырваться.

— Да разве я хоть словом попрекнула!

Он притянул ее для поцелуя. Мария волновала его этой своей робостью и смущением. Но когда он попытался ее поцеловать, она отвернула лицо и прошептала:

— Сюда могут войти…

Данеш засмеялся, но отпустил:

— Какая же ты милая… Я прямо жду не дождусь завтрашнего вечера, чтобы прийти сюда.

— Ты с ума сошел! Что они могут подумать!

— Но мы так долго не виделись!

— Не по моей вине. Ты сам хотел, чтобы я была там.

— Конечно, так было нужно. Когда ищешь приличное место, надо иметь хоть какую-нибудь бумажку. Не бойся, у меня все продумано. В этих делах я разбираюсь получше тебя.

В комнату вошла Гелена с подносом и приборами, и Мария с облегчением встала:

— Пойду вымою руки…

— Из прихожей вторая дверь… — Гелена, улыбаясь, повернулась к Данешу: — А сейчас я доверю вам ответственную работу. В ящике стола лежит скатерть.

— С удовольствием, — кивнул Данеш. Когда они остались одни, он добавил: — Робости в ней даже чересчур. И какая-то она необычная, что ли.

— На то и артистка!

— Ну да… Ну да… — повторил он, качая головой. — Иногда я даже сомневаюсь, хорошо ли это?

— Конечно, хорошо, потому она вам и нравится.

— Пожалуй, да… Ну, конечно, да… А вы очень наблюдательны.

В тесной прихожей встретились Ян и Мария.

— Наконец-то дочка угомонилась, теперь заснет. Пришлось объяснить, как почетно спать в моей постели.

— Со мной у вас одни хлопоты. Вы не сердитесь?

— Хлопоты? Господи, да это же прекрасно! Страшно даже представить, что можно было расстаться где-то у гостиницы и никогда потом не увидеться.

Она улыбнулась ему со всей нежностью, на какую была способна. А он осторожно коснулся ее лица, будто хотел удостовериться, что она настоящая. Веки ее испуганно задрожали, и она быстро вернулась в комнату.

Ян прошел в кухню. Через минуту туда заглянула Гелена:

— Иди есть… — Но прежде чем закрыть дверь, сказала трагическим шепотом: — Даю голову на отсечение, у них что-то не ладится. Она тебе по дороге ни о чем не говорила?

— Не понимаю, о чем она должна была говорить?

— Что-то у них не так. Но мы, по крайней мере, сделали все, чтобы Данеш остался доволен.

— Не сомневаюсь, что ты старалась больше всех! Она одарила его косым взглядом, но Ян уже открывал дверь в комнату.

— Ну вот, а теперь самое время за стол, — весело провозгласила Гелена.

Данеш откупорил принесенную бутылку вина и разлил в бокалы. Гелена очень старалась, чтобы тост прозвучал как можно сердечнее:

— За что выпьем? За любовь?

— Или за жажду? — засмеялся Ян.

— За то и за другое, — быстро сказала Мария. — Между ними не слишком большая разница.

— Жажда и любовь… Как-то странно, а? — изумилась Гелена.

Ян понял и улыбнулся Марии.

— Давайте выпьем за исполнение наших желаний, — предложил Данеш.

Тост был многозначительный, и потому каждый выпил за что-то свое, и только двое посвященных пили моравское вино как волшебное зелье любви. Впрочем, воду из той старинной кружки они пили точно так же. И никогда уже не будет иначе.

— Отличное вино, — похвалила Гелена.

— Выдержанное, — поддакнул Данеш.

— Ну а теперь ешьте, — усердствовала хозяйка. — Наверняка все ужасно проголодались.

Они ели быстро и в полном молчании. Будто на всем и на всех лежала печать какой-то подавленности. После ужина Гелена предложила сварить кофе.

— Помоги мне, — попросила она мужа.

— Спасибо, я кофе не буду, — вздохнул Данеш. — Ничего не поделаешь, сигареты и кофе — бич всех начальников.

— А вам чашечку? — спросила Гелена у Марии.

— С удовольствием, только не крепкого. Ян убирал со стола. Когда он вышел с подносом на кухню, туда заглянула Гелена и сказала:

— Побудь тут, пусть они хоть немного посидят одни.

— А может, им не хочется!

— Разве что ей, из жеманства. Но он-то нормальный и с удовольствием остался бы на ночь. Поверь моему опыту. Ян пожал плечами:

— Я ему мешать не собираюсь, пойду загоню машину. Когда он брал в прихожей ключи, там появился Данеш:

— Подожди, я тоже поеду.

— Так рано? — изумилась Гелена.

— Мария очень устала.

— Немудрено. Я ей сейчас постелю, — предложила Гелена, относя в комнату кофе.

— Ты мог остаться, — сказал Данешу Ян уже в машине, когда они ехали темными улицами.

— А что бы я объяснил жене, скажи на милость? — ухмыльнулся Данеш. Постоянно приходится держать в уме кучу обстоятельств.

— Что само по себе неприятно…

— Что само по себе необходимо… Между нами, сейчас я не могу позволить себе никаких выходок. Да ты, наверное, слышал, меня собираются перевести в министерство. У нашего института все равно никаких перспектив.

Уже у самого дома Данеша Ян сказал:

— Утром появлюсь на работе, а потом придется исчезнуть. Надо раздобыть катушку и отвезти тому добряку, который нас выручил.

— Главное, позаботься о Марии, я завтра вряд ли сумею к вам выбраться. В министерстве коллегия. Мерси за все, и помни, что со мной не пропадешь. Я-то знаю, чего хочу.

Ян усмехнулся:

— Иногда мне кажется, что я тоже знаю. Например, сейчас.

Данеш молча вылез из машины, помахал бывшему однокласснику рукой и скрылся в подъезде.

Возвращаясь домой по пражским улицам, Ян поймал себя на том, что весело насвистывает какую-то мелодию. Что же со мной произошло с тех пор, как я подплыл к тому островку и впервые увидел ее? И перед его мысленным взором заскользила вся эта череда событий, но виделась она полнее и глубже, чем некогда наяву. То, что тогда казалось игрой случая, теперь сплеталось в хитроумную цепь, одно звено соединялось с другим, и не было ничего случайного, но все подчинялось своей закономерности и имело особый смысл. И никому уже не разорвать эту цепь, подумал он с радостью. Если бы она смогла сковать нас навеки!

Одним безумцам свойственно радоваться оковам. Или влюбленным. Что, в сущности, не составляет такой уж большой разницы.

Когда Ян остановил машину у своего дома, все окна были темными. Вглядевшись получше, он увидел в одном силуэт женщины в белом, руки ее обхватили озябшие плечи. О боги, ведь это Изольда! Он помахал ей, и белая рука в окне повторила его движение. Потом женщина подалась вперед, оглянулась по сторонам и, убедившись, что никто не видит, послала ему воздушный поцелуй.

И это было чудесней самой невероятной мечты.

В какой-то из легенд о Тристане говорится, что он в конце концов лишился от своей любви рассудка. В принципе это вполне естественно, но то было не несчастье, а великий дар.

Ночь бродила над черепичными крышами домов, где-то хлопнуло окно, кто-то вскрикнул, послышались быстрые шаги. У города свои шумные и тихие истории. В городе переплетается множество разных судеб, и тот отрезок судьбы, который проживают сейчас эти двое, разыгрывался тут уже несчетное число раз: во времена, когда носили чепцы, когда влюбленные дамы облачались в кринолины, когда волосы зачесывали высоко надо лбом и когда их стригли в знак покаяния, ибо, как говорится, ничто не ново под солнцем. А тем более под бледноликою луной, верной спутницей самых невероятных приключений.

Безрассудные влюбленные лежат сейчас, разделенные стеной, Ян на узенькой кушетке в гостиной, а Мария в кровати его дочери. Оба молчат, но думают друг о друге, и каждому чудится, будто до него доносится дыхание любимого. Сегодня нам ниспослано великое счастье, радуются они, мы пробыли вместе целый день, вместе пережили приключение по дороге в Прагу, и с той минуты, когда мы впервые увиделись, мы принадлежим друг другу, и никто не сможет разлучить нас, мы скованы одной цепью, мы обручены навечно.

Разве может быть что-нибудь прекраснее?

Древние алхимики полагали, что элементы и металлы притягивает, связывает и соединяет между собой так называемая «склонность», или, другим словом, «любовь». В согласии, или же в гармонии, — основа всех изменений веществ, рассуждали они, склонившись над своими ретортами. Но если любовь способна расплавлять металлы, то почему же ей не распространить свою магию на референта научно-исследовательского института, учительницу пения из маленького городка или воду из деревенского колодца?

Доброй ночи вам, безумно счастливые несчастливцы!

Утром квартира наполнялась привычной суматохой: Гелена вставала первой, Ян должен был до службы собрать дочку в школу. А сегодня хлопот прибавилось, в доме появилась гостья. Еще с вечера Гелена умоляла Марию поспать подольше, дескать, в кухне все будет приготовлено, надо хорошенько отдохнуть, если сегодня у них с Данешем было так мало времени, то завтра все должно быть по-другому, в самом деле, не приехала же она только для того, чтобы помогать тут по хозяйству. При этом Гелена многозначительно улыбалась, проявляя чрезвычайную заботу о пассии Данеша. Мария взяла ключи от квартиры и пообещала спать спокойно, ни на что не обращая внимания.

Перед уходом Гелена снова и снова втолковывала мужу, чтобы тот сбегал за свежим хлебом, нарезал на тарелочку колбасу, накрыл все салфеткой, ей, мол, хорошо известна его забывчивость и невнимательность, но к Марии следует проявить максимум заботы, она — главная ставка в их игре на благорасположение Данеша. Ушла она вконец расстроенная, что не может задержаться дома, дочка собрала портфель и, гримасничная, съела завтрак, понукаемая более мольбами отца, нежели собственным аппетитом.

Томан добросовестно выполнил все поручения, не переставая с нежностью думать о той, кто остается в квартире и кому он с радостью пожелал бы доброго утра.

Закрывая окна, что тоже входило в круг его ежедневных обязанностей, он услышал, как где-то в квартире хлопнула дверь.

И вот наконец они оказались друг против друга — Мария, придерживая еще нерасчесанные волосы, с блестящими и вместе с тем несчастными глазами (господи, ну и видик у меня!).

— Доброе утро, — улыбнулся Ян.

Ей тоже ужасно хотелось встретиться с ним, но в эту минуту она, как и всякая женщина, подумала в первую очередь о прическе и о том, как бы поскорее привести себя в порядок.

— В кухне накрыт завтрак, приказание хозяйки выполнено.

— Мне так стыдно вас эксплуатировать, — быстро проговорила Мария, Подождите, я сейчас выйду.

Опьянев от неожиданного счастья, Ян пошел в кухню, прибрался, хотя и так уже все было вылизано, и не заметил, что прошло довольно много времени, прежде чем в дверях появилась Мария, одетая и причесанная, и даже с подведенными веками. Он почти благоговейно проводил ее к столу, снял салфетку с приготовленного завтрака и поставил на газ кофейник. Все это стало вдруг похоже на пленительную игру.

— Какое чудесное утро, — сказала Мария.

— Да. Честно говоря, я всю ночь думал о том, что мы лежим так близко друг от друга.

— Перестаньте, а то мне придется признаться, что я тоже не спала в надежде услышать ваше дыхание.

В приятной беседе время летело незаметно, и стрелка часов давно уже миновала роковую цифру, когда Ян Томан обязан усаживаться за свой служебный стол и заниматься сортировкой анкет. Впрочем, работа интересовала его сейчас меньше всего.

— По-моему, вам давно пора уходить, — тихонько напомнила Мария, когда они вместе убирали посуду.

Ян взял ее за руку, привлек к себе, не думая о приличиях, и сказал:

— Если у вас нет других планов, подождите меня в городе, я только заскочу на работу, а потом отправлюсь на розыски этой дурацкой катушки. Надо съездить туда, где мы едва не потерпели крушение. Хотите, поедем вместе?

— С удовольствием, — улыбнулась Мария.

Договорившись встретиться через час у театра, Ян поспешил на работу, ведь Данеш пообещал вчера выписать командировку, и радостной перспективы совместной поездки было достаточно, чтобы загореться пламенем, знакомым только влюбленным.

Не успел Ян войти в кабинет, как Шимачек сообщил, что его вызывают к секретарше Данеша:

— Похоже, тут снова наклевывается какое-то особое задание, вчера я тебя замещал целый день, наверное, и сегодня придется поскучать в одиночестве. Кстати, мои благоверные уже звонили. Это, конечно, прекрасно, если в тебе так нуждаются, но довольно обременительно.

— Все в мире относительно, — философски заметил Ян.

— Ты прав. Возьмем, к примеру, Данеша: сегодня он уже снова заседает в министерстве, и поговаривают, будто его от нас быстренько переведут.

— Господь дал, господь взял, — бросил Ян и отправился в секретариат, где его ждала подписанная командировка.

— Шеф сегодня уже не вернется, — доверительно сообщила секретарша Лидушка.

— Он говорил, — подтвердил Томан так, будто это разумелось само собой, и оставил озадаченную Лидушку в одиночестве.

До встречи с Марией времени достаточно, в институте удалось провернуть все гораздо быстрее, так что Ян начинает лихорадочно метаться по магазинам в поисках катушки и наконец покупает ее в одной автомастерской, где с удовольствием соглашаются продать, если он оплатит работу, делать которую, естественно, никто не собирается, ну и, понятно, добавит сверху. Но за это катушку еще и опробуют, чтобы развеять у клиента все сомнения относительно ее работоспособности.

И вот наконец все дела переделаны, и наши безумцы отправляются в путь.

Для Марии сбывается то, чего она никак не могла ожидать: сегодня они снова вместе, мало того, с высочайшего соизволения едут себе не торопясь по дороге, по которой вчера вечером пронеслись в такой спешке, снова могут слегка касаться друг друга плечами, и нет ничего прекраснее этого, наконец, могут просто болтать глупости, как это водится у счастливых людей.

У влюбленных свой язык, полный тайного значения, хотя для непосвященных может показаться совершенно бессмысленным, он поражает не многозначительностью мысли, а скорее бесконечной глубиной ощущений. Это язык радости и покоя, язык желаний. Будто полет бабочки, порхающей без устали то тут, то там. В речи влюбленных постоянно скрыто ожидание близкого конца, который наступит раньше, чем они сами того пожелают. Кто знает, возможно, красота любви именно в том, что ее путы не вечны!

Как всякий нормальный водитель, Ян тоже не был лишен предрассудков, вот почему не рискнул съехать с шоссе вниз. Поставив машину на обочине, чтобы никому не мешать, они пешком спустились в низину.

— По-моему, тут я съехал вчера. Думал, машина заведется, — вспоминал Ян. — И такое разочарование внизу, когда она встала как мертвая!

— А мне здесь ужасно понравилось!

— Но ведь я обещал привезти вас не сюда, а в Прагу!

— А я даже обрадовалась этой задержке. Интересно, почему бы это?

Мария смеется и бежит вперед, они уже рядом с домиком, вот и забор с широкими воротами, которые сейчас наглухо закрыты.

Ян обходит вокруг в поисках калитки, из дома его кто-то замечает, и выходит женщина.

— Вам сын нужен, да? Он на работе и домой придет после обеда.

— Неважно, я ему привез деталь для машины.

— Что-то он такое говорил, да куда мне упомнить, все на свете перезабуду. А не вы тут вчера случаем были?

Ян утвердительно кивает и через забор подает старухе завернутую в бумагу катушку. Но вдруг за его спиной слышится голос Марии:

— Простите, а вы не дадите немножко воды?

— Дам, дам, как же не дать, чего-чего, а воды у нас хватает, улыбается старушка и спешит в дом.

Ян глядит на Марию, понимая, что той вовсе не хочется пить, все это просто игра, просто она снова хочет подержать в руках ту самую кружку и отведать воды, которую определенно считает волшебной.

Но старушка приносит бокальчик, стараясь не пролить ни капли.

— Помнится, вчера я пила у вас из такой красивой кружки! разочарованно протягивает Мария.

— Ну зачем же из кружки, — обижается хозяйка, — для такой барышни у нас и стаканчик найдется!

И снова они пьют из одного сосуда, стараясь коснуться губами того места, где пил другой. Потом возвращают бокал, просят передать привет сыну, который так помог им вчера, и идут дальше по дороге, где вчера Мария гуляла одна. Сейчас, солнечным утром все выглядит совсем по-иному. Они выходят на пригорок, откуда видна деревушка, потом возвращаются и сворачивают в лес, покрывший косогор.

— Все равно не поверю, что тут обошлось без волшебства, помощь мы получили самым чудесным образом, вода здесь волшебная, а туман вчера был как в сказке. Только приходила я сюда одна. Сегодня совсем другое дело!

Надо быть совершенно глухим, чтобы не услышать в этих словах любовный призыв. И вот они останавливаются, смотрят друг на друга, кладут руки на плечи и медленно идут дальше, туда, где тишина и уединение. Тут, по заведенному у всех влюбленных порядку, они внезапно останавливаются и, забыв обо всем, бросаются друг другу в объятья. Вот то мгновение, когда не нужны слова, они давно уже сказаны всеми теми, кто жил на земле до них! Как страшно лишним словом нарушить глубокую тишину, которая покоится на дне настоящей страсти! Вот почему они стоят, словно поддерживая друг друга, а потом, не разжимая объятий, будто их вдруг сразу покинули силы, опускаются на землю, им хорошо и кажется, что никогда у них не было лучшей постели, а над ними колышутся верхушки деревьев, и покачивается под ними земля. Они возносятся наверх и падают вниз в ритме своего дыхания, и нежность, страсть отречения, желание, покой и неистовство переполняют их.

Оба чувствуют, что искали друг друга всегда и наконец-то нашли, правда, может быть, ненадолго. Но в этот миг время еще не властно над ними, его течение остановилось.

Вот оно, то мгновение, некогда родившее мир!

Вполне возможно, только их мир, но другой для них сейчас не существует вовсе!

Когда же наконец они пробуждаются от забытья, снова видят вокруг траву и деревья, а откуда-то издалека доносится гул шоссе, им делается немного грустно и как-то неловко, они переступили установленную другими границуgt; и никто из них не может ответить себе на вопрос: как же теперь жить? как поступить с теми, кому мы принадлежим?

И сразу весь мир становится враждебным; влюбленные идут назад, постепенно осознавая, что, пока они утопали в нежности, перед ними в полный рост грозно встала неумолимая обыденность, которую так трудно превозмочь. Они идут, опираясь друг о друга, но знают, что теперь им будет нелегко в этом мире, где их ждут проклятия и презрение.

— Пора возвращаться!

— Нет, еще есть время. Давай побудем вдвоем.

— Нас ждут.

— Пусть. Закрой глаза, ну хоть на минутку.

И миг проходит, за ним другой, и с этой самой минуты они начинают дробить свои жизни на маленькие мгновения, проведенные вместе, и долгие разлуки, прожитые порознь.

— Останься еще на минутку…

Сколько же раз прозвучали в мире эти слова, сколько раз стремились двое противиться необходимости! Но никогда им это не удавалось, ибо в конце концов любовь всего лишь тоненькая ниточка, которой играет ветер.

И только влюбленных она связывает крепче морского узла.

Назад они ехали молча. Слова были не нужны. Ее голова покоилась на его плече, и он чувствовал прикосновение ее волос, развеваемых ветром.

Потом они остановились в маленькой деревушке, у придорожного ресторанчика, и там поели, не замечая вкуса еды, им было просто хорошо. Разумеется, их принимали за мужа и жену, и в конце обеда официантка спросила:

— Кофе будете?

Он покачал головой. Тогда она обратилась к Марии:

— А ваша жена?

— Жена с удовольствием!..

Мария посмотрела на Яна:

— Какая славная игра, правда? Мне очень нравится!

— Ты же знаешь — это не игра.

— К сожалению, игра, — сказала она, утешающим жестом прикрыв его руку своей. Так они и сидели, покуда официантка не принесла кофе.

Ян посмотрел на часы:

— Еще есть время. Может, успеем побродить немного по старому городу? Там я совсем как дома, он мне ужасно нравится. Когда-нибудь я снова буду ходить по нему один и вспоминать, что со мной была ты.

Двое мужчин у входа в ресторан с любопытством разглядывали старый автомобиль Яна.

Когда же наши влюбленные собрались отъехать, один из них не выдержал:

— Отличная машина!

— И потрясающе идет вашей жене, — подхватил второй совершенно искренне, посмотрев на Марию с тем же изумлением, с каким только что разглядывал старый «тюдор».

Мария рассмеялась, а когда они тронулись, помахала на прощанье рукой, и любители автомобилей ответили тем же.

— За тобой нужен глаз да глаз!

— Не выдумывай. Дома мне никогда не делали таких комплиментов. Наверное, это потому, что ты со мной. Или оттого, что я такая счастливая. Это же по лицу видно. Я рада, что неплохо смотрюсь рядом с тобой и твоей механической старушкой.

В Праге Ян отвел машину в старый двор, где был его гараж, а Мария ждала на улице.

Они торопливо спустились вниз на узкие малостранские улочки, а потом Ян показывал ей старинные порталы и гербы на домах.

— Хорошо бы тебе, пока совсем не стемнеет, увидеть нашу знаменитую фреску. И познакомиться со стариком Хиле, ведь благодаря ему фреску начали реставрировать. Сколько же всего хочется тебе показать! А времени так мало!

— А вдруг не мало, вдруг перед нами вся жизнь?

Они счастливо и вместе с тем печально поглядели друг на друга, и было им горько и отрадно одновременно.

Как-то само собой получилось, что они оказались в том самом узком переулке у старого дома, где за окном с решеткой лежала кошка.

Мария не удержалась и протянула к стеклу палец. Кошка приоткрыла один заспанный глаз, но не пошевельнулась.

В комнате никого не было.

— Раньше я сюда довольно часто наведывался, — признался Ян. — К этой кошке и еще посмотреть на одну молодую особу, иногда ее можно было увидеть в комнате.

— А что она говорила?

— Ничего. Я так и не осмелился заговорить, — вздохнул он.

«А ведь я лгу; я страстно мечтал заговорить с ней! Но это оказалось невозможным! Надо было рассказать Марии всю правду: мое иссохшее сердце жаждало общения с незнакомкой».

— Не поверю, что какая-нибудь женщина могла отвергнуть тебя! — Мария даже расстроилась.

— Мне тоже не верится, что перед тобой можно устоять.

Увлекшись нежными пререканиями, они не обращали никакого внимания на оборачивающихся им вслед прохожих; нечасто увидишь на улице счастливых людей.

Дорога привела их на маленькую площадь с моровым столбом посредине, увенчанную великолепным храмом святого Микулаша. Храм был пуст, по крайней мере, так показалось нашим влюбленным. Только вздымавшиеся вверх исполинские фигуры епископов, в молитвенном экстазе устремлявшие в небеса свои взоры.

— Им не до нас, — тихонько засмеялась Мария. — Вот и хорошо! — И поцеловала Яна в щеку.

Сколько раз я был здесь, подумал он, и никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он обнял ее, возвращая поцелуй. Полутьма храма как нельзя больше подходила для этой греховной игры.

Из храма они вышли, когда солнце заходило и туда стали стекаться местные богомолки. Пора было и в самом деле возвращаться.

Они уже подходили к дому, как вдруг Ян остановился:

— А что ты будешь делать вечером, когда придет Данеш?

— Ничего. Уйду, и все. Поеду в оперу. И решительно прервала его возражения:

— Я все отлично продумала. Может, конечно, я испорченная женщина, но с Данешем быть не желаю. Поеду в театр, ведь опера — это по моей части.

— Но как ты попадешь, у тебя же нет билета? — с несчастным видом сказал Ян.

— Куплю на галерку, не бойся, меня это вполне устроит. Сегодняшний день был только наш и нашим останется.

— А завтра?

— До него еще надо дожить. Пока что случай за нас. Мы вместе уже второй день! Может, повезет и с третьим. Три дня счастья, это ведь так много!

— На всю жизнь!

— Нет. На всю жизнь этого мало!

В подъезде они случайно встретились с Хиле. Ян представил ему Марию, и старик с удовольствием прочитал мини-лекцию о знаменитом прошлом дома, где они имеют честь обитать. При этом он разглядывал Марию с таким же наслаждением, как силуэт женщины, темные очертания которой проступали на старой фреске.

Начало вечера омрачил неприятный инцидент. Гелена сообщила, что ей на работу позвонил Данеш и обещал попозже заглянуть. Она очень ценит расположение Данеша, а посему просит, чтобы Мария любезно согласилась его подождать. Надо же немного считаться и с ней, вернее, даже не с ней, а с Яном, он ведь не только бывший одноклассник Данеша, но и его подчиненный, а следовательно, должен идти навстречу желаниям начальства. Опера, разумеется, достойна внимания, и Гелена понимает, что Мария интересуется ею чисто профессионально, но ведь не ради оперы она приехала в Прагу.

Ян предпочел молчать и лишь изредка поглядывал на Гелену, словно намереваясь прервать поток ее красноречия вплоть до применения силы, но так и не отважился.

В отличие от него Мария сохраняла спокойствие. Ей, дескать, страшно неприятно расстраивать планы пани Гелены, но она приехала в Прагу подыскивать работу и посещение оперы имеет к этому самое непосредственное отношение. Данешу она пыталась дозвониться, но того не оказалось на месте. Возможно, у него поменялись планы. В любом случае ужинать она не будет, только переоденется и сразу уйдет, а если позже Данеш все же появится, то не будет ли пани Гелена так любезна передать ему, что Мария в опере. Там идет «Поцелуй» Сметаны, последний спектакль перед закрытием сезона. Ей будет очень приятно, если Данеш проводит ее домой.

Она была очаровательна в своем отпоре, ухитряясь при этом сохранять вежливость и даже улыбаться Гелене.

— Мне кажется, не стоит Марию задерживать, — в конце концов вмешался Ян, не обращая внимания на сверлящий взгляд жены. — Данеш сам сказал мне вчера, что будет занят, и попросил позаботиться о Марии. Такому человеку, как он, приходится много заниматься своей карьерой.

Гелена сжала губы и умолкла. Ей хотелось крикнуть, что неплохо бы и ему позаботиться о собственной карьере и удержать эту ненормальную певичку дома до прихода Данеша. А уж потом пусть эти двое делают что им заблагорассудится.

— По-моему, пан Данеш принадлежит к той категории мужчин, которых женщины просто обязаны ждать. Это необыкновенный человек, — чопорно провозгласила Гелена и ретировалась на кухню.

Мария взглянула на стоявшего с пришибленным видом Яна и улыбнулась. Потом губами изобразила поцелуй и с сумочкой под мышкой вышла в прихожую.

Когда она открывала тяжелые ворота арки, из подъехавшего такси вышел Данеш.

— Как мило, что ты меня встречаешь! — сказал он самоуверенно.

— Я собираюсь в театр, хочу посмотреть новую постановку «Поцелуя». А ты приехал за мной на машине, чтобы я не опоздала?

Таксист вопросительно поглядел на Данеша, не зная, что предпринять.

— А не лучше ли провести вечер вдвоем? И тоже посвятить его поцелуям!

Мария отрицательно покачала головой:

— Ты что, не хочешь меня отвезти? У тебя такое отвращение к опере?

— Вовсе нет… Впрочем, мы ведь можем посидеть и после спектакля, верно?

— Конечно.

Таксист быстро открыл дверь, и Мария села в машину, а за ней Данеш.

— Сегодня был какой-то ужасный день, — начал он, когда они ехали по темным переулкам. — Просто сумасшедший дом, такое могут придумать только в министерстве. Ты не совсем удачно приехала.

— Мне тоже так кажется.

Он взял ее за руку и притянул к себе. Мария отодвинулась и Данеш невольно улыбнулся ее и впрямь деревенским манерам.

— А мне ты купила билет?

— Я и себе-то не купила. Ну ничего, без места не останемся.

— Не разделяю твоего оптимизма. Ты не знаешь Прагу, летом везде полным-полно, очень много приезжих.

— И все приехали не совсем удачно, вроде меня?

— Я совсем не в том смысле. Кто же мог подумать, что именно сейчас я срочно понадоблюсь министру. Понимаешь, это потрясающий шанс, а он может и не повториться.

— Я ведь ничего не имею против.

— Но ты не хочешь быть со мной! Ты была совсем другая, когда мы познакомились!

Мария не ответила. Такси остановилось у театра. Она вышла и, не дожидаясь Данеша, поспешила к кассе. Как она и думала, билеты оказались последними, на балкон, впрочем, ей было все равно. Зато Данеш держался с холодком. В театр он не собирался, одет несоответственно… Да еще сидеть на балконе, ерунда какая-то, предупреди Мария заранее, секретарша достала бы места получше, для их института с радостью дали бы броню…

Мария еле дождалась увертюры. Впрочем, ее мало занимала музыка, она думала о Яне, и ей ужасно хотелось сказать ему: не бойся, этот день снова принадлежит только нам. Слышишь, сколько любви скрыто в этой музыке?

После первого действия Данеш предложил уйти:

— Ну что тебе еще надо? Какое-то представление ты уже получила. Чего ради мы тут торчим? Лучше я заеду к тебе ненадолго, посидим вместе, нам ведь о многом надо поговорить.

— Конечно, например, о моей работе в Праге.

— Это не так просто, но и не все потеряно.

— Но я же не могу вечно жить у твоего одноклассника!

— Речь идет не о вечности, а о нескольких днях. Я постараюсь устроить так, чтобы нам было хорошо. Они сами предложили мне этот вариант.

— Но ведь ты устроил меня у них не потому, что так лучше, а чтобы не было огласки. Чего ты боишься, скажи на милость?

— Ничего. Я просто не могу взять и с бухты-барахты ломать свою жизнь. Еще не время.

Раздался звонок, и началось второе действие.

С большим трудом Данеш заставил себя остаться. Может, и правда лучше слушать музыку, чем ругаться. Мария вдруг стала совершенно невозможной. Куда девалась ее покорность и желание любой ценой пристроиться в Праге, неужели она не понимает, что только я могу ей помочь? Хотя, возможно, и не так быстро, как ей хочется. Он вспомнил сегодняшний разговор с пани Томановой. Вот уж кто действительно в лепешку расшибется, чтобы я остался доволен. Как это она сказала? Вы мужчина, угождать которому одно удовольствие. Вообще-то я осел, ругаюсь тут с этой деревенской училкой, а вокруг столько вариантов. В конце концов та же Гелена — вполне приятная бабенка. А для этого простака Яна — даже слишком хороша.

Он обеспокоенно поглядел на Марию, но та была поглощена событиями на сцене.

Сижу тут как желторотый студент и вымаливаю приглашение, хотя с хозяевами обо всем договорено. Да еще места в середине, покурить и то не выйдешь… Это же надо так влипнуть, сидеть и ждать, пока дама не соизволит смилостивиться и отбыть домой! Здорово ты попался, пан директор, а еще собираешься стать замминистра. Чем сильнее душила его бессильная ярость, тем упорнее он думал о Гелене. Вот женщина, с которой не было бы проблем! Интересно, был у нее когда-нибудь любовник?

Мужчина редко понимает женщину, потому что чересчур все упрощает. Он вечно натыкается в ней на что-то ему непонятное, как муха, которая бьется о прозрачное стекло. А женщина не бывает прозрачной, даже когда стремится к этому, когда искренне убеждена, что целиком и полностью принадлежит любимому. Где уж тут разгадать женщину, которая хочет тебя оставить?

Мария и сама бы с радостью ушла, она уже отметила все огрехи в исполнении главной партии, но вместе с тем не могла не позавидовать сочному тембру голоса солистки.

Она все отчетливее понимала, что рассчитывать на место в Праге просто безумие. Самой ей всегда так казалось, но Данеш, когда они познакомились, убеждал, будто Мария ошибается. Как легко бывает впасть в заблуждение! Дуреха я дуреха, пора домой возвращаться, там мое место. Погналась за призраком славы, а теперь остаюсь из-за призрака любви. Что это, победа или поражение?

Тем не менее ее так растрогала музыка, что на глаза навернулись слезы.

Данеш хмуро глядел прямо перед собой. Присмотревшись получше, Мария заметила, что он спит. Каждый переносит разочарование по-своему!

Домой они поехали на трамвае, и дорогой они то молчали, то ругались. Мария решительно не хотела оставить его ночевать.

— Я не девчонка, которая тайком от хозяйки приводит домой гостя, твердо сказала она. — Можно сделать по-другому — я приду в гости к тебе. Но похоже, об этом не может быть и речи.

Он злобно прикусил губу:

— Похвально, что ты это понимаешь. Но ты ведь знала, что я женат!

— Когда-то ты убеждал меня, что разводишься, — ехидно ухмыльнулась она в ответ, чем вызвала у него взрыв негодования:

— Я не лгал. Не исключен и такой вариант.

— Смею надеяться, что в этом вопросе ты не будешь пороть горячку.

И к его ужасу, принялась хохотать.

У дома они холодно расстались, даже не условившись о встрече. Уходил Данеш глубоко оскорбленный. А Марии казалось, что наконец-то она сбросила груз, который несла так долго. Если бы ты знал, милый, как это было тяжело! Волею судеб случилось так, что в то же время в квартире Томановых велись не менее горячие споры. Гелена злилась, происходило нечто непонятное, они впутались в какую-то историю с Данешем и этой бабой, чего решительно не должно было произойти. По ее расчетам Данеш должен был остаться благодарен им за эту услугу.

— Ни о какой услуге я и не думал, — мрачно изрек Ян.

— Ну конечно, меня это совершенно не удивляет. Что ты вообще понимаешь в реальной жизни?

— Ничего! — с готовностью согласился он, а про себя подумал: ей-богу, так влюбиться — не признак практического ума. К счастью! Более того, по существу, это даже безнравственно. Зато прекрасно!

— Попробую объяснить тебе, что между ними происходит, — задумчиво начала Гелена. — Она, вероятно, нашла себе кого-то другого. Не перебивай, пожалуйста, женщина всегда лучше мужчины разбирается в любой женской игре. Говорю тебе, она кого-то нашла!

Ян вежливо удивился ее прозорливости, а про себя подумал, что сейчас он, похоже, балансирует по самому краю пропасти. Если б она знала, насколько права и, вместе с тем, как глубоко заблуждается!

— Наверняка какой-то мужик из дома отдыха, — с наслаждением продолжала Гелена. — Надо как-то выпутываться. Не вздумай уговаривать ее остаться, если она решит от нас уехать!

— Не понимаю, куда ты клонишь?

— Естественно, к Данешу. Кстати говоря, он очень интересный человек.

— Прошу тебя, не пытайся меня переубеждать. Я знаю его слишком хорошо.

— Вот-вот, ты его знаешь, он твой одноклассник, и при всем при этом ты не поднялся выше обыкновенного конторщика!

Ян встал.

— Пойду спать. Пожалуй, это единственное, что нам остается.

Ответа не последовало, так что они даже не пожелали друг другу спокойной ночи. Она была сердита, сама не снимая на что. Но как обычно, на всякий случай направила свой гнев на мужа.

Было слышно, как Гелена закрыла кухонную дверь и прошла в спальню. Дочка уже привыкла спать с ней. Ян только что ходил взглянуть на нее.

Оставшись один, он принялся стелить постель. Господи боже, что-то там с Марией? Она строптива, храбра и находчива. Я бы так не смог. Наверное, потому она мне все больше нравится!

Похоже, с Данешем Мария расстанется, что ж, это разумно. Даже здорово. Правда, пока не задумаешься о последствиях.

Как же все перепуталось! Но мысли вертятся вокруг одного: завтра утром я снова ее увижу!

Гелена, как обычно, первая уйдет на работу, он соберет дочку, у той скоро начнутся каникулы, а потом будет завтракать с Марией. Какой замечательный ритуал! После чего, естественно, опоздает на работу. Придется придумать какую-нибудь отговорку.

Сон точно рукой сняло. Весь в напряженном ожидании, он слышал, как пробили часы, и лежал тихо, глядя в темноту, пока наконец не уловил звук поворачиваемого ключа. Дверь в прихожую он оставил полуоткрытой, поэтому до него донеслось, как туда проскользнула Мария. Других шагов его слух не зарегистрировал. Слава богу, она пришла одна! Значит, и этот день принадлежит только нам! Он облегченно вздохнул.

Потом Мария открыла дверь в детскую и неслышно прикрыла ее за собой. Кругом полная тишина. Спальня, где спали сейчас Гелена с дочкой, была за кухней.

Он выждал и тихонько поднялся. Это было безумие, возможно, даже напрасное, но он обязан был его совершить, должен был показать Марии, что постоянно думает о ней. Бесшумно преодолев прихожую, Ян осторожно приоткрыл дверь в детскую.

Мария сидела у столика с опущенной на руки головой, будто кого-то поджидая.

Склонившись, Ян увидел ее испуганные глаза. Она предлагала ему свои губы и вместе с тем, дрожа всем телом, отвергала его. Тянулась к нему, судорожно сжимала его руки и боялась. Он понял все, и улыбка утешения осветила его лицо.

— Спокойной ночи, — прошептал он. — Спокойной ночи, родная!

Она кивнула, но осталась сидеть, придавленная страхом.

Как тень, вышел он в прихожую, на всякий случай оставив дверь открытой, и на цыпочках вернулся в гостиную.

Ему казалось, что он совершил настоящий подвиг. Кто бы мог поверить, что я способен на подобное!

Стародавний менестрель, господин Айльгардт де Оберж, поведал нам, что влюбленный Тристан именно так посещал Изольду, возлежавшую подле своего супруга, тогда как за дверями спали королевские рыцари. Можно, впрочем, предположить, что доблестный рыцарь вел себя в королевской опочивальне менее сдержанно.

Не стоит, однако, забывать, что так говорилось в поэме, которую в сопровождении лютни распевали для увеселения публики. Действительность же бывает, как правило, несколько более прозаичной.

Вот и над крышами Праги уже начинало тускло светать.