"Имя Зверя" - читать интересную книгу автора (Истерман Дэниел)

Глава 42

В полночь отец Григорий пожелал всем спокойной ночи и отправился спать совершенно измученный. До этого они пережили кошмарную поездку в нунциатуру, и даже сейчас Майкл не мог поверить, что они добрались до места живыми.

Верхарн остался с ним. Они сидели в маленькой комнатке с пустыми книжными полками по стенам. Повсюду виднелись следы торопливых сборов. По коридорам сновали священники и монахини, перетаскивая ящики с папками. Майкл заметил, что один из них нес корзинку с винными бутылками. Во всем доме ощущалась напряженность.

Священник налил два больших бокала виски. Льда не было.

— Вряд ли мы здесь надолго задержимся, — объяснил он. — Нам в любой день могут прислать приказ убираться. Или отправить в какой-нибудь лагерь в пустыне. Мы готовы ко всему.

— Но ведь у вас всех есть дипломатический иммунитет.

Верхарн сухо усмехнулся:

— Иммунитет? С таким же успехом можно сказать, что у нас есть иммунитет от чумы. Нынешние власти не считают дипломатический иммунитет чем-то существенным. Иранцы уже создали прецедент. Дипломатия — западная штучка.

Майкл отхлебнул виски.

— Кто вы такой? — спросил он.

Верхарн отвел взгляд, как будто смущенный вопросом, затем снова посмотрел на Майкла:

— Я исполняю обязанности главы ватиканской разведки в Каире. Отец Ларманс — мой заместитель. — Он помолчал. — Ваш брат был главой секции.

— Да, — прошептал Майкл. — Я так и полагал. Или что-то в этом роде.

— Отец Пол был назначен самим Святым Отцом, — продолжал Верхарн. — Уже само по себе это крайне необычно. Он был послан сюда с одной целью: опознать, выследить и, при возможности, уничтожить человека, известного нам под именем Абу Абдалла эль-Куртуби.

Священник сделал паузу. Послышался выстрел — очень далекий и слабый. Верхарн продолжал, как будто ничего не слышал:

— После войны в Персидском заливе в 1991 году в Европе резко усилился национализм. Повсюду было принято антииммигрантское законодательство. Европа превратилась в крепость, внутри которой раздувалась враждебность против меньшинств — пакистанцев и бангладешцев в Англии, северо-африканцев во Франции, турок в Германии. Правые партии стали побеждать на выборах и кое-где пришли к власти. Европейские правительства, годами урезая социальные выплаты, тем самым создали новый низший класс, который поддавался пропаганде экстремистских правых партий. Только теперь его врагами объявили не евреев, а всех цветных и иноверцев. Прежде всего мусульман. В 1991 году Ле Пен, лидер французского Национального Фронта, призвал запретить строить мечети во Франции и издать законы, контролирующие исламское обучение.

Все мусульмане были объявлены террористами; по крайней мере, потенциальными. Некоторые считали, что все они — мужчины, женщины и даже дети — подкладывают бомбы на улицах. На мусульман нередко нападали. Сжигались мечети. Но это только вызывало ответную реакцию. Происходили новые убийства, новые взрывы. Призывы к джихаду со стороны мусульманских экстремистов.

— Я все это знаю, — сказал Майкл. — Зачем вы мне рассказываете?

— Чтобы вы поняли, — спокойно ответил священник. Его руки покоились на коленях, тело было неподвижно, только губы двигались. — Я в то время работал в Ватиканском государственном секретариате. Наша разведка давала информацию, которая заставляла нас серьезно беспокоиться. Мы пришли к мнению, что положение может ухудшиться безнадежно. Возникла опасность второго Холокоста. Нашей целью было примирение, однако проповедники со своих кафедр призывали к новому крестовому походу.

Как вы знаете, около четырех лет назад началась новая волна насилия. Она застала всех врасплох. Не только политиков — их все застает врасплох, — но и всех остальных, даже службы безопасности и разведки. В течение нескольких лет европейские спецслужбы добились большого успеха в борьбе с терроризмом. Во Франции, Италии, Германии, Англии, Голландии — практически повсюду — были обезврежены главные террористы. Десятки оказались в тюрьмах, остальные либо бежали на Ближний Восток, либо были в могиле. Террористические организации были уничтожены, службы безопасности и таможня конфисковали горы оружия и боеприпасов. А затем взрывы и стрельба начались снова.

Кто-то занял место Абу Нидаля и Абу Аббаса. Кто-то создал террористическую сеть. Все расследования кончались ничем.

Примерно с год назад ватиканская разведка наткнулась на кое-какие следы. Проблема состояла в том, что они вели в разные стороны. Одни — в европейские страны, другие — на Ближний Восток, некоторые — в Египет. По ряду причин именно последние казались самыми многообещающими. Поэтому было решено послать человека в Каир. Этим человеком оказался ваш брат. Пол был лучше других подготовлен для работы в мусульманском окружении.

Ваш брат был замечательным человеком. Он был не только священником, не только ученым. Вы никогда не знали всех его талантов. У него были такие связи, о которых вы не могли бы и догадываться, даже с вашим опытом разведывательной работы. Он был буквально вездесущ.

Сделав паузу, Верхарн продолжил:

— Он нашел... Ваш брат нашел... человека. Его звали эль-Куртуби. Абу Абдалла Мухаммад эль-Ку-ртуби.

В комнате стало холодно. Огни за окном погасли. По небу протянулись тени.

— Это не настоящее его имя, — продолжал Верхарн. — Это мусульманское имя, которое он принял, когда перешел в ислам, тридцать лет назад. Прежде его звали Аларкон-и-Мендоса — отец Леопольд Аларкон-и-Мендоса, испанский священник.

Казалось, отца Верхарна что-то тревожит. Он то и дело бросал взгляды на пустые полки.

— Он перешел в мусульманство приблизительно в 1969 году. Тридцать лет назад. Неизвестно, что им двигало, где и как это произошло; те, кто знал, предпочитали помалкивать. Хотя в свое время скандал был крупный. Сама мысль о том, чтобы христианин перешел в ислам, казалась немыслимой. А тем более священник! Конечно, эта история породила множество слухов, но испанские церковные власти быстро замяли ее. Завели было и досье, но убрали подальше, с глаз долой — из сердца вон. Так им казалось.

Мы не знаем, что случилось с ним после этого. Есть предположения, что он отправился в Северную Африку, в Марокко или Алжир, и вступил в суфийский орден. Ходили слухи, что он живет в Саудовской Аравии, учится в религиозной школе в Медине. Другие утверждали, что все это время он провел здесь, в Каире, в Эль-Азхаре. Я не знаю.

Но ваш брат добыл доказательства, что в конце 1970-х годов он жил в Египте. И не просто жил, а даже приобрел репутацию святого. И я могу в это поверить.

Должно быть, он проповедовал с фанатизмом и страстью. В этом нет ничего необычного: в неофитах горит такой внутренний огонь, какого нет в других людях.

Он вскоре присоединился к Мусульманскому братству, Ихван-эль-Муслимун. Но не успокоился. Братство казалось ему слишком пассивным. Ему нужно было больше страсти и активности. И он оказался среди более экстремистских группировок, «джамат-исламийя». К этому времени он бегло говорил и читал по-арабски. Он читал запоем, встречался с идеологами нового ислама, ортодоксами вроде Шукри Мустафы и Карама Зухди. И наконец, в 1981 году создал собственную группу, назвав ее Ахль эль-Самт.

— Ахль эль-Самт? Люди Молчания?

Верхарн кивнул.

— Я никогда не слышал о них.

Священник снова кивнул.

— Конечно, — подтвердил он. — Я был бы удивлен, если вы слышали. Я был бы удивлен, если бы об их существовании знало больше десяти человек. Именно поэтому эль-Куртуби выбрал такое название. Это была секретная организация внутри секретной организации. Первоначально своей целью они ставили работу за границей — обращение людей запада, в первую очередь молодых католиков, в ислам, эль-Куртуби обладал в этом деле опытом.

— И как? Им удалось кого-нибудь обратить?

— Да. И гораздо больше людей, чем вы можете представить. Кроме того, они устанавливали контакты с лишенными корней, с недовольными, злыми — то есть, в сущности, с радикалами, экстремистами. Для эль-Куртуби не имело значения, были ли они левыми, правыми, националистами, религиозными фанатиками, лишь бы были полезны. И к началу 1990-х годов его сеть была создана.

— И эта сеть состояла из ренегатов?

— В основном да. Мусульмане были на крючке у спецслужб. Но европейцы могли передвигаться достаточно свободно. По инструкциям эль-Куртуби они не появлялись в мечетях, общались только друг с другом. Они приезжали в Египет и другие мусульманские страны для тренировки, под видом учителей, инженеров, врачей. В общем, почти как вы.

— Но если вы знаете, кто они такие, вы можете выследить их.

Верхарн медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Мы знаем, что существует Ахль эль-Самт, что эль-Куртуби — их лидер и что террористические акты в Европе их рук дело. Но не больше. Мы не знаем, где находится их база, какова структура организации, где базируются их ячейки. Если мы займемся ими сейчас, то только вспугнем. Результаты могут оказаться катастрофическими, отчасти потому...

Священник замолчал.

— Ну? — Майкл наклонился вперед.

— Мы думаем, что эль-Куртуби что-то замышляет, — сказал Верхарн. — Что-то очень крупное. Так говорил один из его бывших последователей. Он мало что знал, только слухи. Слухи о чем-то таком, что потрясет западные правительства, отплатит за столетия гонения на ислам, некий апофеоз возмездия.

Священник замолчал. Он посмотрел в ночь за окном. Он не мог заставить себя взглянуть на Майкла Ханта, не мог набраться храбрости, чтобы сказать ему больше, чем уже сказал.

Люди молчания, спрятавшиеся во тьме, ждут рассвета.