"Торговка" - читать интересную книгу автора (Истомина Дарья)

Глава 6 ИЩИТЕ И ОБРЯЩЕТЕ…

Однажды меня занесло на незнакомую окраину, очень далеко от нашего дома, и я впервые увидела этот самый глиняный пустырь, заборы и ворота, первый ряд поставленных на землю контейнеров и кучку загорелых работяг, которые врывали столбы и крыли шифером киоски и павильончики будущей ярмарки.

Я, поколебавшись, запустила руку в припрятанные откупные, присмотрела сдававшийся в аренду вольным торговцам совершенно новенький пустующий павильончик, заставила кое-что перестроить, быстренько оформила аренду и права на торговлю и обзавелась всеми бумагами. Это было нечто более надежное, чем просто деньги. Барбосам Терлецкого будет отнять это труднее, чем баксы.

Конечно, ни о какой рыбе я поначалу не думала. Нацелилась на крупы, включая гречку, которая тогда была в хорошей цене. Но первая операция случилась как раз с рыбкой. Я очень удачно перехватила за Окружной фуру из Керчи с партией прекрасной копченой тарани, редкостным балыком из черноморской акулы — катрана, свежими консервами из азовского бычка-песчаника в томате, произведенными на артельном рыбзаводике в какой-то Маме Русской, вблизи Керчи. С товаром у прокаленных солнцем мужиков были большие сложности, на прибыток в Москву их послали такие же рыбачки, и в торговых хитростях они не петрили. К тому же везли они груз нерастаможенно, по сути, контрабандно, потому что ехали в Россию не по территории Украины до сухопутной границы, а втихаря переправили фуру на левой барже через Керченский пролив на российскую Тамань и дальше пошли колесить не по главным трассам, а по проселкам. Правда, это ни в коей мере не спасало их от дорожно-ментовской обираловки. Москвы они боялись, наслушавшись историй про крутых, которые перехватывают фуры на дальних подступах к столичным рынкам и заставляют продавать товар целиком за назначенную цену. А главное, они опасались за артельный КамАЗ, купленный по случаю у татар под Симферополем и недооформленный.

Навел на них меня не кто иной, как Галилей, естественно слупив приличные комиссионные. Он тоже тогда только-только объявился на торжище, но, в отличие от меня, уже все и всех знал. Точку, которую он мне указал, я нашла легко, рыбаки стояли табором в чистом поле под Бронницами, разбили палатку, еду варили на костре и от тоски пили сухое домашнее винцо.

Меня они слушали недоверчиво, по их мнению, я была соплячка, не слишком похожая на деловую бабу, но, в конце концов, сыграли свою роль хрустящие зеленые аргументы, и они согласились. С машиной они в Москву соваться отказались наотрез, и я перевезла весь товар за пару дней на нанятом пикапчике.

Если бы не эта фура, я могла бы заняться чем-то почище, чем рыба, с которой к тому же полно мороки, потому что она могла проскочить законные сроки годности да и просто протухнуть. Приходилось спешно учиться определять «на язык» крепость и соленость тузлука из бочек с сельдью; с одного взгляда понимать, что присоленная семга, выдававшаяся за живо-выловленную, в действительности обработана уже, отметавшей икру и снулой; по смазанности этикеток и блеклости надписей на фирменных упаковках якобы исландского филе океанского окуня видеть, что это чистый фальшак, сработанный какими-то подпольщиками из мусорной рыбы где-нибудь в Гданьске или Риге. Мне пришлось постигать все хитрости рыбной нарезки в фабричной вакуумной упаковке, на которую шел частенько совершенно потерявший свежесть, прогорклый товар; по цвету жабер и глаз «свежачка» узнавать, действительно ли рыба выловлена недавно или ее просто искусно разморозили и опрыснули химическими эссенциями для свежего, почти укропного, приятного аромата.

Случались дни, когда я, умотавшись до бесчувствия, сидела в своей лавочке и тупо завидовала соседкам по ярмарке, занимавшимся кофе или кондитерскими товарами. А иногда вспоминала, как в детстве отец мне пел: «Кукареку, кукареку! Пошла курица в аптеку! Дайте пудры и духов для приманки петухов!», думала, что если бы мне пришлось начинать все сначала, то я бы ударила по парфюмерии, торговала бы фирменными духами, лосьонами и мылом. Аптечное дело было опасным, прежде всего оттого, что имело отношение к наркоте, всем этим «колесам», «кислотке» и иной дури, за которую любой ополоумевший от ломки юный придурок мог и убить.

Впрочем, рыба оказалась поначалу делом на удивление прибыльным, я быстро восполнила в заначке то, что позаимствовала на раскрутку, когда приходилось отстегивать всем этим ярмарочным сосунам, от санинспектора до главного электрика, который мог отключить в лавке освещение и холодильник в любой момент.

Аварийный резерв позволял чувствовать себя независимой и сильной, давал мне ощущение той веселой наглости, что сопровождает каждую наваристую сделку, и мои партнеры точно унюхивали, что я надежна и мне можно сбрасывать товар на реализацию даже без предоплаты, под честное слово.

Терлецкий вел себя прилично, во всяком случае, здоровался вежливо, без подковырок, но видела я его очень редко, на бегу, и иногда мне казалось, что он здесь уже и не живет.

Хотя, если честно, пару раз он заставил меня удивиться. Как-то под Новый год я обнаружила под дверью здоровенную заказную корзину, украшенную свежей хвоей, лентами и игрушечным Санта-Клаусом, державшим визитку Терлецкого в красных игрушечных рукавичках, В корзине был роскошный рождественский набор с шоколадом и марципанами в больших фигуристых коробках, с французским шампанским и номерной бутылкой настоящего «Порто». Еще я обнаружила микроскопический флакончик очень редких духов «Леди Ди». Были и цветы, яркие и жесткие, явно из тропиков, похожие на перья из хвоста попугая. Я изобразила негодование, завелась и хотела отнести подарки назад и оставить их под дверью Терлецких, но тетя Полина решительно воспротивилась.

— Еще чего, Машка! Облапошил кого-нибудь, коммерсант хренов! С него не убудет! Похоже, он за тобой ухаживает или, как вы выражаетесь, под тебя клинья бьет. Ты как думаешь?

— Умоется… — буркнула я.

В другой раз он позвонил и сказал, что к нему в офис доставили билеты на Ростроповича, но всем эти виолончели по фигу, и если я хочу, то могу сходить одна или с подругой.

— Или с другом… — помолчав, добавил он небрежно, но было ясно, что ему интересно, признаю ли я, что друг имеется в наличии.

Я просто попросила, чтобы Терлецкий больше не звонил.

Друг, тот самый спец по гольфу, был, но недолго. Он, конечно, ни о чем не догадывался, но на нем я проверила, не отвратилась ли от мужчин после Терлецкого. С этим оказалось все более или менее в порядке, но разбежались мы как-то незаметно, без видимых причин, просто он был постоянно занят в своем клубе и на тусовках, у меня дел было невпроворот, и все погасло само собой. Теперь я была ничья девица, правда, никаких неудобств по этому поводу совершенно не испытывала.