"Час быка (журнальный вариант; рис.: А.Побединский)" - читать интересную книгу автора (Ефремов Иван Антонович)

В садах Цоам

Место и время посадки «Темного Пламени», как потом узнали земляне, держалось в секрете. Поэтому немногие обитатели планеты Ян-Ях видели, как громада корабля, внезапно возникшая из глубины неба, нависла над пустынным мысом. Горячий столб тормозной энергии ударил в рыхлую почву. Смерч пыли, песка и дыма полностью скрыл все происходящее. Крутящаяся колонна стояла, не поддаваясь напору морского ветра. Ее жаркое дыхание распространилось далеко по морю и суше, навстречу спешившим сюда длинным гремящим машинам, набитым тормансианами в одинаковых лиловых одеждах. Постепенно сквозь серовато-коричневую мглу начал проступать темный купол звездолета, стоявший так ровно, как будто он опустился на заранее подготовленный фундамент. К удивлению тормансиан, даже заросль высокого кустарника вблизи корабля оказалась неповрежденной. Пришлось прорубать дорогу, чтобы пропустить машины с эмблемой четырех змей, предназначенные для транспортировки прилетевших.

В корабле открылись два круглых люка, напоминавших широко расставленные громадные глаза. Выпуклые полированные поверхности их линз загорелись красноватым отблеском в лучах светила планеты, пробившихся сквозь облака редеющей пыли.

Над кольцеобразным выступом основания купола корабля расползлись в стороны толстые броневые плиты. Выдвинулась массивная труба диаметром больше человеческого роста. На конце ее изящно и бесшумно развернулся веер из металлических балок, под которым опустилась на почву прозрачная клетка подъемника. Затаив дыхание жители Торманса смотрели на эту блестящую коробку, словно ожидая появления неведомых чудовищ.

Фай Родис, шедшая впереди по трубчатой галерее, прощально оглядывала остающихся членов экипажа. Они выстроились в ряд и, стараясь скрыть тревогу, обменивались с уходящими ласковыми прикосновениями.

У рычагов подъемника стоял Гриф Рифт. Он задержал скользкий под широким рукавом металлический локоть Родис, шепнув с небывалой мягкостью:

— Фай, помните, я готов все взять на себя! Я сотру их город с лица планеты и разрою его на глубину километра, чтобы выручить вас!

Фай Родис обняла командира за негибкую шею, сильно привлекла к себе и поцеловала.

— Нет, Гриф, вы никогда не сделаете этого! — Слово «никогда» прозвучало с такой волевой силой, что звездолетчик покорно наклонил голову. Перед жителями планеты Ян-Ях появилась женщина в похожем на одежды жителей Города Мудрости костюме черного цвета, разрешенного лишь высшим сановникам. Воротник гостьи окружали металлические стойки, державшие перед лицом прозрачный щиток. На плечах вздрагивали похожие на змей трубки и ослепительно блестели треугольные зеркальца. Трубки вибрировали в такт шагам, будто священные символы власти на планете Ян-Ях украшали чужеземку. Рядом, блестя вороненой ребристой крышкой, проворно семенил девятью столбиками-ножками какой-то механизм, неотступно следовавший за женщиной Земли… Один за другим выходили ее спутники — три женщины и трое мужчин, каждый в сопровождении такой же механической девятиножки.

Двое важного вида тормансиан сошли с высокой и длинной повозки, изогнувшейся в зарослях, наподобие членистого насекомого. Они встали перед Фай Родис и отрывисто поклонились, быстро согнув и снова распрямив туловища. Старший по возрасту сановник извлек из нагрудной сумки кусок желтой бумаги, исписанной красивыми знаками Ян-Ях. Склонив голову, он начал читать, вернее, кричать, так что его услышали и люди в звездолете и тормансиане, стоявшие поодаль за кустами. Эти последние почему-то вытянулись и до отвращения одинаково склонили головы.

— Говорит великий и мудрый Чойо Чагас. Его слова к пришельцам. Вы явились сюда на планету счастья: легкой жизни и легкой смерти. В великой доброте своей народ Ян-Ях не отказывает вам в гостеприимстве. Живите с нами, учитесь и расскажите о нашей мудрости, благополучии и справедливом устройстве жизни в тех неведомых безднах неба, откуда вы так неожиданно пришли!..

Оратор умолк. Земляне продолжали стоять, ожидая делового заключения речи, но сановник спрятал бумажку, выпрямился и взмахнул рукой. Тормансиане ответили громким, согласованным ревом, отбросив скованную преувеличенным вниманием неподвижность.

Дверь в борту машины раскрылась, и Родис шагнула на опустившуюся ступеньку, Робот-девятиножка, называющийся на Земле СДФ, устремился следом. Старший сановник сделал протестующий жест. Мгновенно из-за его спины возник плотный, одетый в лиловое человек с нашивкой в виде глаза на левой стороне груди. Фай Родис уже вскочила в машину, а СДФ уцепился передними конечностями за край подножки, когда человек в синем энергично пнул робота ногой. Предостерегающий крик Родис, обернувшейся слишком поздно, замер на ее губах. Тормансианин взлетел в воздух и, описав дугу, рухнул в чащу колючего кустарника. Лица охранников исказились яростью. Они были готовы броситься к СДФ, направляя на него раструбы нагрудных аппаратов. Фай Родис простерла руку над своим роботом, опустила заграждавший лицо щиток, и впервые сильный голос женщины Земли раздался на планете Ян-Ях:

— Берегитесь! Это всего лишь машина, служащая сундуком для вещей, носильщиком, секретарем и сторожем, Машина совершенно безвредна, но устроена так, что отвечает на каждое внешнее действие равноценным. Пуля, выпущенная по роботу, отлетит назад с той же силой, а удар может вызвать поле отталкивания, как это сейчас случилось, Помогите вашему слуге выбраться из кустов и оставьте без внимания наших механических слуг!

Тормансианин, заброшенный в колючки, барахтался там, завывая от злобы. Охранники и оба сановника попятились, не мешая роботам, и все семь СДФ влезли в повозку.

В последний раз земляне окинули взглядом «Темное Пламя». Уютный и надежный кусочек родной планеты отчужденно стоял среди пыльной поляны, не ярко освещенной чужим светилом равнине. Люди Земли знали, что шестеро оставшихся безотрывно следят за ними, но темнота в глубине люка и галереи казалась непроницаемой.

Повинуясь знаку сановника — змееносца, как назвала его Эвиза, — звездолетчики опустились в глубокие мягкие сиденья и, медленно раскачиваясь и подпрыгивая, понеслись по неровной дороге.

Высадка землян держалась в тайне. Бешено мчавшаяся с воем двигателей и вентиляторов машина вначале не привлекала внимания все более многочисленных пешеходов или людей, скученных в высоких, жутко раскачивающихся на ходу повозках. Но слухи о гостях с Земли каким-то образом разнеслись в городе Средоточия Мудрости. Через четыре земных часа, когда машины стали приближаться к столице планеты, по краю широкой дороги уже толпились люди, все без исключения молодые, в рабочей одежде однообразного покроя, но всевозможных расцветок.

Наконец под колесами машины нестерпимо засверкало зеркально-стеклянное покрытие улицы, подобной тем, какие видели звездолетчики в телевизионных передачах. Вместо того чтобы углубиться в город, машины повернули по дороге, обсаженной высокими деревьями с темно-оливковой корой прямых стволов. Длинные ветви, похожие на опахала густой листвой, были направлены в одну сторону — к дороге — и перекрывали соседние деревья. Дорога уходила в тень, как в глубину сцены — сквозь бесконечные ряды декораций. Внезапно деревья-декорации исчезли, уступив место тройному ряду других, похожих на желтые конусы, опрокинутые вверх основанием. Между ними в треугольных просветах на фоне темного лилового неба виднелась усеянная пестрыми цветами поляна — плоская вершина большого холма, господствовавшего над столицей. Глухая, четырехметровой высоты голубая стена ограничивала овальное пространство, в котором клубилась, точно стремясь переплеснуться через верх, густая роща остроконечных, издалека похожих на ели деревьев серебристо-зеленого оттенка ивы.

— Что это за роща? — впервые нарушила молчание Фай Родис, обратившись к старшему «змееносцу».

— Сады Цоам, — ответил тот, слегка пригибаясь от почтительности, — место, где живет сам великий Чойо Чагас и его ближайшие помощники — члены Совета Четырех.

— Разве мы едем не в город?

— Нет. В своей бесконечной доброте и мудрости Великий приютит вас в садах Цоам. Вы будете его гостями все время, пока не покинете планету Ян-Ях. Вот мы и у цели. Дальше не может ехать ни одна машина. — Старший сановник с неожиданным проворством открыл заднюю дверцу и слез на стеклянную гладь площадки перед воротами. Он поднял перед лицом сверкавший диск и скрылся в отворившемся проходе. Второй «змееносец» жестом пригласил землян покинуть машину.

Звездолетчики собрались перед воротами, разминаясь и поправляя трубки биофильтров. Вир Норин и Чеди отошли назад, чтобы охватить взглядом многоярусное сооружение с внутренними выступами и позолоченными гребнями, служившее воротами садов Цоам.

Громовой рев раздался из небольшой башенки в центре надвратного перекрытия. Даже стойкие земляне поразились, пока не различили слова: «…Приветствую вас, чужие. Входите без страха, ибо здесь вы под высокой защитой Совета Четырех — высших избранников народа Ян-Ях и лично меня — их главы…» С последним словом распахнулись огромные створки. Земляне пошли по упругим плитам, гасившим звуки шагов. Дорога описывала резкие зигзаги, напоминавшие знаки молнии, издавна употреблявшиеся на Земле.

Сквозь гущу деревьев обрисовались громоздкие линии архитектуры дворца, тяжко и недобро расплывшегося за ковром желтых цветов, чьи острые конические соцветия торчали жестко, не колеблясь под ветром.

Высоченные, в четыре человеческих роста, двери казались узкими. Темное дерево их панелей усеивали блестящие металлические пирамидки. Роботы СДФ — все семь — вдруг устремились вперед, издавая прерывистый тревожный звон. Они выстроились перед дверями, преграждая путь звездолетчикам, но через несколько секунд смолкли и расступились.

— Пирамидки на дверях под опасным током, — ответил на вопросительный взгляд Фай Родис выбежавший вперед Гэн Атал.

— И заряд выключили, — подтвердил Тор Лик, державшийся в стороне и с явной неприязнью изучавший архитектуру садов Цоам.

Снова бесшумно и внезапно раскрылась темная высокая щель дверного прохода. Группа землян вступила в колоссальной высоты зал, резко разграниченный на две части. Передняя, с полом из шестигранных зеркальных плит, была на два метра ниже задней, устланной толстым черно-желтым ковром и выходившей в полукруглую абсиду, обращенную параллельно экватору планеты. Лучи высокого светила пробивались сквозь красно-золотые стекла. Вся возвышенная часть зала была как бы окутана волшебным, привлекательным сиянием. В нем восседали в установленном знакомом порядке неизменные четыре фигуры — одна впереди и в центре, три других — слева и немного сзади. В пониженной части зала царил тусклый свет, пробивавшийся с потолка между гигантских металлических змей, укрепленных на выступах и разевавших клыкастые пасти над гостями с Земли. Зеркальные плиты отбрасывали неясные разбегавшиеся тени.

Властители Торманса, очевидно, уже были оповещены о всем касавшемся землян. Они не выразили удивления, когда увидели забавных девятиножек, семенивших около блестевших металлом ног звездолетчиков. Повинуясь знаку Фай Родис, все семь СДФ выстроились в линию на сумеречном зеркальном полу. Земляне спокойно взошли по боковой лестнице на возвышение и остановились, молчаливые и серьезные, не спуская глаз с владык планеты. Медленно, с неохотой Чойо Чагас встал навстречу Фай Родис и протянул руку. То же, несколько более поспешно, сделали остальные трое.

Всем землянам поставили кресла с растопыренными ножками в виде когтистых лап. Звездолетчики молчаливо рассматривали сложные узоры ковра, а напротив, с невежливой пристальностью изучая гостей, так же молча сидели члены Совета Четырех. Молчание затягивалось. До Вира Норина и Фай Родис, сидевших ближе к Владыкам, доносилось их шумное, беспорядочное дыхание, людей, далеких от спорта, физического труда или аскетической воздержанности.

Чойо Чагас переглянулся с тонким и жилистым Гентло Ши, уже известным землянам под сокращенным именем Ген Ши, ведающим миром и покоем Планеты Торманс. Тот вытянул длинную шею и сказал, слегка присвистывая:

— Совет Четырех и сам великий Чойо Чагас хотят знать ваши намерения и пожелания.

— Совет Четырех знает все наши пожелания, — ответила Фай Родис. — Нам нечего прибавить к тому, что мы просили.

— Ну, а намерения?

— Скорее приступить к изучению планеты Ян-Ях и нашего народа.

— Как вы предполагаете это сделать? Отдаете ли себе отчет в непосильности задачи — в короткий срок Изучить огромную планету?

— Все зависит от двух факторов, — спокойно говорила Родис, — от сотрудничества ваших хранилищ знания, памятных машин, академий и библиотек, от скорости ваших средств передвижения по планете. Мы можем многое записать памятными машинами звездолета и увезти на Землю большое количество информации.

— Разве вы поддерживаете прямую связь со звездолетом? — спросил Зет Уг.

— Разумеется. И мы рассчитываем показать вам многое из памятных машин звездолета. К сожалению, наши СДФ не могут развернуть проекцию на большом экране. Каждый робот рассчитан на аудиторию не более тысячи человек. Семь СДФ покажут фильмы семи тысячам зрителей.

Ген Ши привстал с плохо скрытым беспокойством.

— Думаю, что это не понадобится! — воскликнул он.

— Почему? — удивилась Фай Родис.

— Народ Ян-Ях слишком мало знает о других планетах, и он не подготовлен для таких зрелищ.

— Не понимаю.

— Ничего удивительного, — вдруг сказал молчавший все время Чойо Чагас, и при звуке его голоса, резкого, повелительного и нетерпимого, остальные члены Совета вздрогнули и повернулись к владыке. — Здесь многое будет вам непонятно. Так же может быть ложно истолковано и то, что вы сообщите. Вот почему мой друг Ген Ши опасается показа ваших фильмов.

— Но ведь любое недоумение может быть разрешено только познанием; тем важнее показать как можно больше, — возразила Родис.

Чойо Чагас лениво поднял руку ладонью к землянам.

— Я прикажу институтам, библиотекам, хранилищам искусства подготовить для вас сводки и фильмы. Все это вы получите здесь, не покидая садов Цоам. При скорости движения наших газовых самолетов… — Чойо Чагас помедлил несколько секунд… — около тысячи километров в земной час вы быстро достигнете любого места нашей планеты.

Настала очередь землянам обменяться удивленными взглядами; владыка Торманса знал земные меры.

— Однако, — продолжал Чойо Чагас, — вам следует сказать заранее, какие места хотите вы посетить. Наши самолеты не могут спускаться везде, и не все области планеты Ян-Ях безопасны для незнакомых с ними путешественников чужого мира.

— Может быть, мы сначала познакомимся с общей географией Ян-Ях и потом наметим плен посещений, — предложила Родис.

— Это правильно, — согласился Чойо Чагас и встал, неожиданно сделавшись приветливым. — А теперь пойдемте в отведенные вам комнаты дворца.

И он пошел впереди, ступая бесшумно по мягким коврам, через боковой ход по коридору, стены которого отблескивали тусклым металлом.

— Неужели эта маска всегда будет прикрывать ваше лицо? — чуть притронулся он к прозрачному щитку Фей Родис.

— Не всегда, — улыбнулась та, — как только я стану безопасной для вас и…

— Мы для вас, — понимающе кивнул владыка. — Поэтому я не зову вас разделить с нами еду. Вот здесь, — он обвел руками обширный зал с большими окнами, стекла которых были затемнены внизу, — вы можете чувствовать себя в полной безопасности. До завтра!

…Семь разноцветных металлических статуй сидели в безмолвном обмене чувств на широком диване багряно-красного цвета. Сквозь высокое окно не из стекла, а какой-то толстой пластмассы с розовым оттенком виднелись деревья сада, пронизанные лучами светила Торманса. В отличие от земного Солнца, оно не описывало дуги по небу, а спускалось медленно и величественно почти по отвесной линии. Его лучи сквозь листву и розовые окна стали лиловыми. Бронзовые лица звездолетчиков приобрели угрюмый зеленоватый оттенок.

— Итак, решено? — спросил Вир Норин, чей СДФ исполнял обязанности секретаря и кодировал результаты совещания для передачи на «Темное Пламя».

— Решено, — подтвердила Родис, — вы останетесь в столице среди ученых и инженеров. Тор Лик и Тивиса пересекут планету до полюса, побывают в заповедниках и на морских станциях; Эвиза — в медицинских институтах; Чеди и Гэн просто будут смотреть жизнь; я займусь историей, а потом посещу исторические места и памятники. Пора связаться с кораблем и разойтись. Наши хозяева рано ложатся и встают.

На следующее утро, едва семеро землян успели собраться для совместной еды, явился новый «змееносец» в угольно-черном одеянии с голубовато-серебряными змеиными вышивками. Он пригласил Фай Родис на свидание с «самим великим Чойо Чагасом». Остальным членам экспедиции он предложил прогулку по садам Цоам, пока не настанет время идти в центральный «Круг Сведений», куда передадут информацию «по приказу великого Чойо Чагаса».

Фай Родис, послав товарищам воздушный поцелуй, вышла в сопровождении молчаливого охранника в лиловом. Почтительно кивая, он показывал дорогу. У одного из прикрытых тяжелым ковром входов он застыл, раскинув руки и согнувшись пополам. Фай Родис очутилась в комнате с темно-зелеными драпировками и резной мебелью черного дерева.

Чойо Чагас стоял, слегка прикасаясь пальцем к хрустальному переливчатому шару на черной подставке. Взгляд «великого» не был тяжелым, как в прошлые встречи на экране и в сиянии абсиды дворцового зала. Чагас улыбнулся хитровато и ободряюще, и Родис улыбнулась ему в ответ, уютно располагаясь в широком кресле.

Чойо Чагас уселся поближе к своей гостье, доверительно наклонился вперед и сложил концы пальцев грубоватых рук со сморщенной на суставах кожей.

— Теперь мы можем говорить вдвоем, как и подобает вершителям судеб. Пусть звездолет — только песчинка в сравнении с планетой, психологически ответственность и полнота власти одно и то же… Скажите правду: зачем вы явились сюда, на планету Ян-Ях?

— Повторяю прежнее объяснение — наши ученые считают вас потомками землян пятого периода древней эпохи, называемой на Земле ЭРМ — Эрой Разобщенного Мира. Вы должны быть нашими прямыми родичами — да разве это не очевидно при одном взгляде на нас с вами?

— Народ Ян-Ях иного мнения, — раздельно сказал Чойо Чагас. — Но допустим, что сказанное вами верно. Что дальше?

— Дальше естественно нам вступить в общение. Обменяться достигнутым, изучить уроки ошибок, помочь в затруднениях, может быть, слиться в одну семью. Теперь наши звездолеты прямого луча…

— Вот оно — слиться в одну семью! — вознегодовал Чойо Чагас. — Так решили вы, земляне, за нас. Слиться в одну семью — покорить народ Ян-Ях. Таковы ваши тайные намерения! — взвинчивал себя владыка.

Фай Родис выпрямилась, застыла и посмотрела на Чойо Чагаса упорно и понимающе. Зеленые глаза ее утратили свое звездное сияние, потемнели. Какая-то незнакомая сила сковала волю председателя Совета Четырех. Он подавил мимолетное ощущение испуга и сказал:

— Пусть наши опасения преувеличены, но ведь вы не спросили нас, явившись сюда. Надо ли мне называть все причины, по которым наша планета отвергает всех и всяких пришельцев из чужих миров? Мы создали здесь счастье не для того, чтобы его разрушили иноплеменники, даже претендующие на кровное родство с нами!

— Счастье моллюска, укрывшегося в раковину, которую вот-вот раздавит нога того неизбежного стечения обстоятельств, которое раньше называли на Земле и сейчас называют у вас судьбой.

— У нас все предусмотрено!

— Без знания? А недавняя катастрофа с перенаселением? Мне думается, что вся ваша планета покрыта кладбищами с десятками миллиардов костяков — безответных жертв невежества и упорства, — горько сказала Фай Родис.

— Вот как! Вам известна история Ян-Ях? Откуда? — недобро прищурился Чойо Чагас.

— Только обрывок из сообщения чужого звездолета, наблюдавшего планету двести восемьдесят лет назад. Ему отказали в посадке ваши предшественники, тоже воображавшие, будто они держат в своих руках судьбу планеты. Удержали! — Фай Родис говорила насмешливо и резко, осознав, что только так можно было пробить скорлупу самоуверенного величия, прочно внедрившегося в психику этого человека.

Чойо Чагас вскочил и смерил Родис с головы до ног гневным взглядом, У подвластных ему людей Ян-Ях подкашивались ноги и парализовалась речь, ибо они знали, что последует. Женщина Земли тоже встала медленно и спокойно, наблюдая владыку, как нечто подлежащее изучению. Люди Земли давно научились чувствовать психологическую атмосферу, окружавшую каждого человека, и по ней судить о его мыслях и чувствах.

— Уничтожение несогласных людей — прием древний и устаревший, — сказала она, читая мысли владыки. — Не только за посланцев других миров, вестников космического братства разума, но и за людей своего народа в конце концов придется отвечать.

— Каким образом? — сдерживая бешенство, спросил Чагас.

— Если исследователи установят вредоносную жестокость и намеренную дезинформацию, закрытие путей к познанию, ведущее к невежеству населения, тогда они могут апеллировать к арбитражу Великого Кольца.

— И тогда?

— После проверки можно совершить действия по устранению невежественной свирепости. Это очень сложно и требует тончайшего анализа. Мы лечим болезни не только отдельных людей, но и общества, особенно уделяя внимание профилактике социальных бедствий, Вероятно, следовало бы это сделать на планете Ян-Ях несколько столетий назад…

— Приму к сведению, — сказал Чойо Чагас, снова ставший любезным и усадивший Родис на прежнее место. — Думали ли вы о планах знакомства с нашей планетой?

Фай Родис изложила намеченное вчера распределение товарищей. Чойо Чагас слушал внимательно и не высказал никаких возражений.

— С одним лишь условием, — сказал он, — чтобы вы пока оставались гостьей садов Цоам!

— В качестве заложницы? — полушутя, полусерьезно спросила Родис.

— О нет, что вы! Просто я должен узнать первым про свою прародину.

— А вы сами не знаете? Владыка планеты чуть дрогнул и уклонился от понимающих зеленых глаз. Несколько минут оба молчали.

— Я познакомлю вас с моей женой, — внезапно сказал Чойо Чагас и исчез за складками зеленой ткани.

Фай Родис не поняла, что удостоилась неслыханной почести — настолько приблизиться к верховному владыке, чтобы встретиться с его женой в неофициальной обстановке. Личная жизнь членов Совета Четырех всегда была скрытой. Считалось, что эти сверхлюди вообще не снисходят до столь житейских дел, как женитьба, зато мгновенно могут получить в любовницы любую женщину планеты Ян-Ях. На самом деле владыки брали жен и любовниц лишь из узкого круга наиболее преданных им людей.

Чойо Чагас вошел бесшумно, метнул два быстрых взгляда по сторонам и лишь потом посмотрел на неподвижно стоящую гостью…

— Они на месте, — тихо сказала Родис, — только…

— Что только? — нетерпеливо воскликнул Чойо Чагас, в два шага пересек комнату и отдернул складчатую драпировку, ничем не отличавшуюся от обивки стен. В нише за ней стоял человек и широко раскрытыми глазами смотрел на своего господина. Тот гневно закричал, но страж не двинулся с места. Чойо Чагас бросился в другую сторону. Родис остановила его жестом.

— Второй тоже ничего не соображает!

— Это ваши штуки? — вне себя спросил владыка.

— Я опасалась непонимания вроде вчерашнего приключения с окном, — с оттенком извинения призналась Родис.

— И вы можете так каждого? Даже меня?!

— Нет. Вы входите в ту пятую часть всех людей, которая не поддается гипнозу. Сначала надо сломить ваше подсознание… Впрочем, это вы знаете и умеете делать. У вас собранная и тренированная воля, могучий ум. Вы подчиняете себе людей не только влиянием славы, власти, соответствующей обстановки. Хотя и этими способами пользуетесь отлично. Ваш приемный зал — вы наверху в озарении, а внизу, в сумерках — все другие, ничтожные служители.

— Разве плохо придумано?

— Очень давно известные вещи — на Земле уже много тысячелетий! И куда более величественные!

— Например?

— В древнем Китае верховный владыка — император, он же Сын Неба — ежегодно совершал моление об урожае. Он шел из храма в специальную мраморную беседку-алтарь через парк дорогой, по которой имел право ходить только он. Дорога была поднята до верхушек деревьев парка и вымощена тщательно уложенными плитами мрамора. Он шел в полном одиночестве и тишине, неся сосуд с жертвой. Всякому, кто подвернулся нечаянно там, внизу, у подножия дороги, под деревьями, немедленно отрубали голову.

— Значит, для полного величия мне следовало бы вчера отрубить головы всем вам?

— С точки зрения китайского императора — да! Но мы явились к вам, как к людям, стоящим на более высоком уровне культуры, иначе…

— Иначе?

— Мы бы не пришли.

— Только и всего! — со странным облегчением рассмеялся Чагас. — Но оставим это. Как вы справились с моими стражами?

— Очень легко. Они тренированы на безответственное и бездумное исполнение — владыка знает, он отвечает. Это влечет за собой потерю разумного восприятия, скотскую тупость и утрату воли — главного компонента устойчивости. Это уже не индивидуальность, а биомашина с вложенной в нее программой. Нет ничего легче, как заменить программу…

Из-за драпировки, так же внезапно, как и ее муж, появилась женщина необыкновенной для тормансианки красоты. Одного роста с Фай Родис, гораздо более хрупкая, жена владыки двигалась с особой извивающейся гибкостью, явно рассчитанной на эффект. Волосы, такие же черные, как у Родис, но матовые, а не блестящие, были зачесаны назад с высокого гладкого лба, обрамляя виски и затылок тяжелыми волнами. На темени сверкали две переплетенные змеи с разинутыми пастями, тонко отчеканенные из светлого, с розоватым отливом металла. Покатые узкие плечи, красивые руки и большая часть спины оставались обнаженными, отнюдь не в правилах повседневного костюма Торманса. Длинные, слегка раскосые глаза под ломаными бровями смотрели пристально и властно, а губы крупного рта с приподнятыми уголками плотно смыкались, выражая недовольство.

Женщина остановилась, бесцеремонно осматривая свою гостью. Фай Родис первая пошла навстречу.

— Не обманывайте себя, — негромко сказала она, — вы, бесспорно, красивы, но прекраснее всех быть не можете, как и никто во вселенной. Оттенки красоты бесконечно различны… В этом богатство мира.

Жена владыки сощурила темные коричневые глаза и протянула руку жестом величия, в котором проступало что-то нарочитое, детское. Фай Родис, уже усвоившая приветствие Торманса, осторожно сжала ее узкую ладонь.

— Как вас зовут, гостья с Земли? — спросила она высоким резковатым голосом, отрывисто, как приказывая.

— Фай Родис.

— Звучит хорошо, хотя мы привыкли к иным сочетаниям звуков. А я — Янтре Яхах, в обыденном сокращении — Ян-Ях.

— Вас назвали по имени планеты! — воскликнула Родис. — Удачное имя для жены верховного владыки.

По губам женщины Торманса пробежала презрительная усмешка.

— Что вы! Планету назвали по мне!

— Как это может быть? Жизнь человека — мгновение перед существованием человечества. Если переименовывать планету с каждой новой властительницей — какой громадный и напрасный труд в переписке всех обозначений, путаница в книгах! Наконец, это не годится для внешних сообщений…

— Нам не нужны внешние сообщения, — вмешался Чойо Чагас, — а хлопоты с изменением имен пустяк! Нашим людям не хватает занятий, и всегда найдутся работники.

Фай Родис впервые растерялась и молча стояла перед владыкой планеты и его прекрасной женой.

Оба по-своему истолковали ее смущение и решили, что настал благополучный момент для завершения аудиенции.

— Внизу, в желтом зале, ждет инженер, приданный вам для помощи в получении информации. Он будет всегда находиться здесь и являться по первому вашему зову. — С этими словами Чойо Чагас подал руку и вдруг остановился: — Да, вы сделайте с этими… Верните их в прежнее состояние.

— Можете подать сигнал, они свободны.

Владыка щелкнул пальцами, и в ту же секунду оба стража вышли из-за драпировок, глядя исподлобья, со склоненными головами. Чойо Чагас отдал приказ, и один из стражей пошел впереди Фай Родис через коридоры и залы до места удивительной траурности, завешанного черными драпировками и устланного черными коврами. Отсюда лестница черного камня двумя полукружьями спускалась к золотисто-желтому убранству нижнего зала. Страж остановился у балюстрады, и Фай Родис пошла вниз одна, чувствуя странное облегчение, будто за угрюмой чернотой вверху осталась тревога о судьбе экспедиции.

Посреди желтого ковра стоял человек, бледнее обычного тормансианца, с густой и короткой черной бородой. Человек, будто в трансе, смотрел, как спускалась по черной лестнице одетая в черное земная женщина, поразительно правильные и твердые черты лица которой были полускрыты прозрачным щитком.

Преодолев минутное смятение, инженер подошел.

— Я Хонтэлло Толло Фраэль, — четко произнес он.

— Я Фай Родис.

— Фай Родис, я послан в ваше распоряжение. Мое имя сложное, особенно для гостей с чужой планеты. Зовите меня просто Таэль, — инженер улыбнулся застенчиво и добро. Родис еще раньше поняла, что это первый по-настоящему хороший человек, встреченный ею на планете Ян-Ях. — Может быть, вы хотите выйти в сад? — почти робко предложил он. — Там мы можем…

— Пойдемте… Таэль, — сказала Родис, даря инженера улыбкой, прекраснее которой еще ничего не встречалось в его жизни.

Безлепестковые цветы-диски, ярко-желтые по краям и густо-фиолетовые в середине, качавшиеся на тонких голых стеблях, веером развернутые над бирюзовой травой, ничем не напоминали Землю. Чуждо выглядели желтые воронковидные деревья, срезанные под один уровень. Через биофильтры едва уловимо проникал пряный запах других цветов, резкого синего оттенка, гроздьями свисавших с кустарника вокруг овальной полянки. Фай Родис сделала шаг к широкой скамье, намереваясь присесть, но инженер энергично показал в другую сторону, где конический холмик увенчивала беседка в виде короны с тупыми зубцами.

— Это цветы бездумного отдыха, — пояснил он, — достаточно просидеть там несколько минут, чтобы погрузиться в оцепенение без мыслей, страха и забот. Здесь любят сидеть верховные правители, и слуги уводят их в назначенное время, иначе человек может пробыть тут неопределенно долго!

Тормансианин и гостья с Земли поднялись в беседку с видом на все пространство, занятое садами Цоам и ограниченное голубыми стенами. Далеко внизу, у подножия плоскогорья, раскинулся огромный город. Его стеклянные улицы поблескивали наподобие речных проток.

— А теперь расскажите мне о способах хранения информации на планете Ян-Ях. Помогите получить ее, — сказала Фай Родис.

— Что интересует вас прежде всего?

— История заселения планеты.

— Все, что касается нашего появления здесь, — запрещено. Также запрещена вся информация о периодах Большой Беды и Мудрого Отказа.

— Не понимаю.

— Владыки Ян-Ях не разрешают никому изучать так называемые запретные периоды истории. Почему — это их воля и тайна.

— Невероятно. Спрошу об этом у председателя Совета Четырех — мне кажется, тут недоразумение. А пока познакомьте меня с той историей, какая разрешена, но только с точными экономическими показателями и статистическими данными вычислительных машин.

— Данные вычислительных машин никому не показываются и ранее не показывались. Для каждого периода они обрабатываются специальными людьми в секретном порядке. Обнародовалось только позволенное.

— Какое же значение эти сведения имеют для науки?

— Почти никакого. Каждый период правители старались представить таким, каким они хотели.

— Есть ли возможность добыть подлинные факты?

— Лишь косвенным путем — в рукописных мемуарах, в литературных произведениях, избежавших цензуры или уничтожения.

Фай Родис встала. Инженер Фраэль тоже поднялся, потупившись, униженный в своем рабстве исследователя. Родис ласково положила руку на его плечо.

— Так и поступим, — мягко сказала она, — сначала общий очерк истории в разрешенном объеме, потом постарайтесь достать все, что уцелело от прошлых цензур, исправлений, вернее искажений и прямой дезинформации.

Инженер молча проводил ее до дворца. Он смотрел на Фай Родис, поднимавшуюся по лестнице, и что-то шептал про себя, облизывая пересохшие губы.