"Участник поисков" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 11 СКРИПКА НОЛАНА

— Однако похоже, что тип скорее мертв, чем жив... — угрюмо заметил Бэзил, издали осторожно рассматривая распростертого на ковре Гарри.

— Да нет... Тип скорее жив, чем мертв... — задумчиво констатировала Каманера, не приближаясь к предмету высказываемых суждений.

Санчо только крякнул, наклонился и забрал с ковра пушку. Валявшийся рядом мобильник он пинком отослал в угол питейного зала. Потом поднял глаза на Чарли. Тот так же, как и сам Санчо, неопределенно, ни в кого конкретно не целясь, баюкал в руках ствол довольно большого калибра. Взгляды их встретились.

— Вот что, — решительно вошла в игру Каманера. — У нас с вами, ребята, только два выхода из этого положения. Один плохой и другой — совсем хреновый. Или сейчас начнется большое мочилово, или мы с Бэзом вам обоим организуем тихий уход на Трассу. Куда хотите. Было б бабло...

— Бабло будет, — с неожиданной решимостью объявил Чарли и с демонстративной аккуратностью положил свою «беретту» на стол.

Санчо с готовностью последовал его примеру.

Бэзил подхватил по-прежнему бесчувственного Гарри под микитки и поместил его в кресло — не приведи господь, зайдет кто в столь ранний час в «Инстанцию» и узрит зрелище, наводящее на вполне определенные мысли...

Гарри с видимым трудом — не раскрывая глаз — повертел головой.

— Как бы не очнулся гад... — с досадой заметил Чарли. Санчо сочувственно вздохнул.

— Ничего, поспит еще...

Он оглянулся, разыскивая неведомо куда исчезнувшего старину Псковски. Чтобы найти такового, ему пришлось кряхтя наклониться и заглянуть глубоко под стойку бара.

— Мне — как обычно, — определил он свой заказ бармену, укрывшемуся за толщей тяжелого дуба и никелированной стали, — а мастеру там — за столиком — тройную «метку». Не три, а тройную...

После этого вернулся к глубоко задумавшейся честной компании.

— Так ты говоришь, что бабло будет? — обратился он к начавшему было снова впадать в прострацию Чарли.

— Будут, — признал тот, бодро встрепенувшись. — Будут, но не мои. Тут действовать надо молниеносно!

— Нам вообще надо действовать молниеносно... — мрачно заметила Каманера. — Или все мы пойдем на шашлыки... Ну, выкладывай — что у тебя там...

— Да все дела простые... — Чарли придержал за виски свою гудящую, как колокол, голову. — Когда мы потрошили нору Скрипача, то — по ходу дела, как говорится, — реквизировали его скрипочку. Тот еще инструмент. Говорят, заколдованный.

Каманера присвистнула — еще девчонкой она была наслышана про магический инструмент Нолана. Бэзил переглянулся с ней. Потом глянул на остолбеневшего Санчо. Похоже, речь шла о нетривиальном «товаре». Тем не менее тона своего Бэзил менять не стал.

— И этим инструментом ты думаешь окупить наши расходы на вытаскивание тебя из такого дерьма? — осведомился он.

— Знатоки за него дают не менее четырехсот штук, — пояснил Чарли. — Федеральной зеленью, естественно. И я знаю, где лежит эта прелесть.

— Так, — деловито определил Бэзил. — Оттуда, где она лежит, мы ее забираем. Мгновенно реализуем — хоть за полцены — и делим на четверых. За это время Элен побеспокоится о ксивах для вас и о билетах к ним. На ближайший дальнобойщик. Отдайте ей ваши удостоверения.

Чарли попробовал возразить, но это у него не получилось. Он махнул рукой, вытянул из нагрудного кармана свой идентификатор и протянул его Элен. Покопавшись в своих многочисленных карманах, то же самое проделал и Санчо.

— Из вашей, господа, доли, — Бэзил взглядом указал на Санчо и Чарли, — мы вычитаем стоимость ксив и билетов. И с тем — арриведерчи! А сейчас...

Бэзу пришлось прерваться. Из-под руки у него вынырнул бледный как смерть старина Псковски. На подносе он — словно голову Иоанна Крестителя — нес тройную «метку» для зашебуршившегося было Гарри и «особое пенное» — для Санчо.

Тот, не тратя времени даром, влил виски в начавшего проявлять признаки жизни напарника. Признаки тут же иссякли. Санчо отхлебнул своего «Особого» и начал было возражать Бэзилу по поводу распределения баксов за скрипку Нолана, но был послан в задницу и предпочел больше не качать права.

— Вы бы ребята, убрали стволы со стола, — осторожно напомнил честной компании старина Псковски. — Неровен час заглянет патруль. Да и вообще — от греха подальше...

Санчо послушно запихнул громоздкий «дизерт игл» за пройму жилета и поплотнее прикрыл полой пиджака. Чарли, не торопясь, убрал «беретту» в наплечную кабуру. Старина Псковски ретировался.

Бэзил обратил на Чарли требовательный взгляд.

— Так, где инструмент?

Чарли снова норовил клюнуть носом, от чего его удержала Каманера — очередным резким рывком за плечо.

— Инструмент?.. Ах, да — скрипочка... — сообразил он. — В камере хранения Космотерминала. Две тысячи шестнадцатая ячейка... Код... код... Знаете, это я клал ее туда — шеф так велел...

— Ну, и?.. — раздраженно перебил его Бэзил.

— Сейчас у меня голова плохо варит... Но ей-богу, я вспомню этот чертов код по дороге. Или, по крайней мере, когда увижу эту чертову ячейку...

— Замечательно! — ядовито определил сложившуюся ситуацию Бэзил. — Одно неплохо — нам не придется носиться по городу, как стаду взбесившихся грузовиков. Будем тихо и мирно отсиживаться в одном из баров Космотерминала, дожидаясь Элен с ксивами. Нам, кстати, тоже, возможно, предстоит небольшое космическое путешествие. Но если ты не вспомнишь этот дурацкий номер, то, прости, нам ничего не останется, как вернуть тебя твоему шефу. Так что — напрягись, уж будь добр...

Он окинул взглядом поле брани.

— Ну — нечего ждать. Двигаем к Терминалу. Элен, ты справишься со своей частью дела?

— Были б деньги, — дернула плечом Каманера. — А деньги — есть.

Четверо беспокойных посетителей стремительно покинули гостеприимную утробу «Последней инстанции». Старина Псковски едва успел содрать со следовавшего в арьергарде Бэзила плату за выпитое, хотя тот, призывая в свидетели всевышнего, убеждал его, что расплатится с ним «оставленный в залог» бесчувственный Гарри.

Проводив взглядом «проклятых пентюхов» (иного имени для этой компании он найти не мог), старина Псковски решил, что в словах хитрого франта есть свой резон и не грех будет собрать с «последнего из могикан» второй урожай — в виде компенсации за доставленную нервотрепку. Он потряс Гарри за плечо, но тот только глянул на него мутным глазом и снова убыл в царство пьяной отключки. Старый бармен махнул рукой.

— Ну и народ! — вздохнул он. — Приводят один в дрезину бухой полутруп, потом опохмеляют, ставят на ноги и уводят — зато взамен оставляют новый, свеженький...

Элен появилась в условленном месте — северном баре Космотерминала, не заставив себя долго ждать.

— Держите! — скомандовала она, швыряя на столик пачку магнитных карточек. — Ваши удостоверения и билеты. Не забудьте прочитать ваши новые имена. А то будет неловко на таможенном контроле. И не попадайтесь ни на каких нарушениях. Серьезной проверки эта липа не выдержит. И двигаем на посадку. Билеты до Квесты. Полетите на «Чингисхане». Чарли, надеюсь, удалось выудить скрипку Нолана из камеры?

— Минут двадцать назад, — усмехнулся Бэзил. — После того как перебрал все комбинации цифр, что были у него в башке. Включая день ангела любимой бабушки.

Он кивнул на скромного вида слегка потертый футляр, в который мертвой хваткой вцепился снова готовый уйти в отключку Чарли.

— Покажи товар! — энергично распорядилась Элен. — Мне ее приходилось видеть — скрипочку эту...

Санчо помог непослушным пальцам Чарли расстегнуть нехитрый замок футляра, и перед компанией предстал несколько необычной формы инструмент, который, тем не менее, вне всякого сомнения, был скрипкой. Более того — скрипкой Нолана-Скрипача.

Каманера осторожно, как к святыне, прикоснулась к темному лаку корпуса инструмента и решительно захлопнула футляр.

— Оно самое! — провозгласила она. — Не настебал нас Чарли!

— А вот вы нас, похоже, как раз и настебали! — угрюмо парировал ее восторженное резюме Санчо. — Билетики купили на такой рейс, что нам не скрипку с рук сбывать, а на посадку, высунув язык, гнать надо. Где же наша доля? Тю-тю?

— В самом деле! — встрепенулся вроде окончательно погасший Чарли. — Где же наша доля? Тю-тю?

— Вы имеете дело не с мошенниками! — провозгласила явную ложь Каманера. — Да, мы не успеем мгновенно сбыть инструмент с рук. Но это ничего не значит! Мы выплатим вашу долю — с вычетом ваших документов и билетов, а также моих хлопот...

— Наших хлопот... — ревниво поправил ее Бэзил.

— Наших хлопот, — согласилась Каманера. — Так вот — со всеми этими вычетами мы выплатим вам вашу долю из своих кровных! Ну-ка, Бэзил, вытряхни свой лопатник, и пусть эти несчастные поделят его содержимое между собой, как хотят!

— Но почему же мои лопатник?! — взвился Бэзил. — Мы должны делить расходы ровно пополам!

— И доходы тоже! — оборвала его Элен. — Ты с лихвой компенсируешь расходы, когда мы загоним предмет. А пока поживешь из моего кошелька. И поторопись! Скоро окончится посадка. И скоро прибудет «Стелла». И будь я не я, если она не привезет сюда тех, кого нам нужно!

С тяжким вздохом Бэзил извлек на свет божий бумажник, страдальчески морщась, вытянул из него толстую пачку банкнот и нехотя перебросил ее Мурагону. Тот хорошо отработанными движениями наскоро пересчитал купюры и удивленно воззрился на Элен.

— Но это же мизер, мэм! — поражение воскликнул он.

— Не хотите, не берите! — отрезала Каманера. — Ваше дело! И отдайте мне пистолет — тот, что вы забрали у своего бухого приятеля. Эта штука доставит вам неприятности на контроле при посадке.

Санчо скривился, протянул отсчитанную половину денег невозмутимому Чарли и совсем уж нехотя под столом передал Каманере «дизерт игл». Та умудрилась поместить его в свою сумочку. В дамских сумочках может поместиться много чего...

— Погнали на посадку! — распорядился Бэзил. — И отдайте мне чертову скрипку, Чарли! А то еще неровен час прихватите ее с собой. Вне этой планеты она большой цены иметь не будет...

— П-потом! — сурово отрезал Чарли, направляясь к выходу из бара. — П-после того к-как...

— Через пару минут, — тихо произнес в трубку мобильника Рашид, — через второй зал начнут выпускать прибывших на «Стелле». Будьте начеку. Морис и Ник, с вашими людьми держите под контролем служебные ходы... Будьте внимательны.

— Мы внимательны, шеф, — отозвался Ковальски, бестолковый парень, которого на всякий случай отправили болтаться в залы посадки. — Вот я, например, только что в первом посадочном засек знаете кого?

— Мы здесь не в угадайку играем! — зло оборвал его Раш. — Кто там шатается у тебя под носом?

— У меня под носом шатается Чарли Буч, — сообщил Ковальски. — Собственно, он не шатается. Он проходит на посадку. Какой-то он... Немного на зомби смахивает сегодня.

— Он один? — ошарашенно осведомился Рашид.

— Да нет, — безмятежно заверил его Ковальски. — С ним еще этот... Ну... Мельник. Санчо Мурагон... И какой-то фраер. Похоже, провожающий. Видно, из залетных. Наряжен, как на прием в Ратуше.

— Так я и знал! — с досадой воскликнул Рашид. — Они спелись! Как, черт возьми, Мурагон ушел от Гарри?! Задержи их. Любой ценой! Я сейчас подтянусь к тебе.

Решительно расталкивая встречных-поперечных и стремительно скатываясь по лестницам эскалаторов, Раш в считанные секунды преодолел расстояние до первого посадочного. Каманера, заняв выгодную для наблюдения позицию — на балконе для встречающих, — тревожным взглядом проводила колоритного южанина, метеором пронесшегося через залы и переходы Терминала.

«Это неспроста! Что-то здесь не так!» — она покинула свой (наблюдательный пункт и устремилась в первый посадочный, с не меньшей, чем Раш, скоростью и с гораздо большим изяществом и незаметностью. Разве что только раз-другой зацепила медлительных встречных отяжелевшей от «дизерт игла» сумочкой.

К месту действия она поспела вовремя. Ковальски успешно — уже у самого турникета таможенного контроля — перекрыл дорогу Чарли и Санчо. Почуявший недоброе Бэзил, не сводя глаз с футляра с инструментом в руке Чарли, замедлил шаг и как бы дистанцировался от провожаемой им пары. Еще немного и он бы затерялся в редковатой толпе, заполняющей зал. Но сзади всю троицу уже подпирал Раш, сменивший резвую рысь на зловеще неторопливую поступь. Засунув руки в карманы брюк чуть ли не по локоть, он многообещающе улыбнулся Чарли.

— Здравствуй, приятель... — светски любезным тоном произнес он. — Что ты тут делаешь — так далеко от того места, где тебе велели быть? А что здесь делает наш общий друг Санчо?

Он вынул из карманов руки в черных перчатках и удивленно развел ими — точно так же, как незадолго до этого разводил руками Гарри. Потом перевел взгляд на скрипичный футляр в руке Чарли и начал багроветь.

— Какая чудовищная сволочь! — заорал он уже безо всякой иронии в голосе. — Так ты еще и инструмент увести хотел?!

За секунду до этого слегка запыхавшаяся Каманера, прикинув расположение камер наблюдения, стала за спиной Раша так, чтобы быть заслоненной от бдительного ока охраны Космотерминала, вытянула из сумки пистолет, сняла его с предохранителя и отключила глушитель.

— Носом в землю! — приказал Рашиду звенящий как струна девичий голос за спиной. В спину ему уперлось нечто недвусмысленное и твердое.

Раш замер, а Ковальски — с явным запозданием — полез за своей пушкой.

— Я сказала: «Носом в землю!», — заорала Каманера и, резко развернув Рашида к себе лицом, прямо перед его физиономией выпалила сначала в потолок, а потом — как бы случайно — в ближайшую камеру наблюдения.

Камеру разнесло в клочья, с потолка посыпались обломки панели освещения, половина находящихся в зале оглохли, а Раш и Ковальски моментально оказались ничком на полу. Со всех сторон к месту происшествия неслись охранники Космотерминала.

— А ты... — Каманера повернулась к тому месту, где только что стоял Чарли.

Но и Чарли, и Санчо как ветром сдуло. Они уже пересекли линию посадочного контроля и, не оглядываясь, спешили к транспортеру, уносящему пассажиров в недра фирменного лайнера дальнего следования «Чингисхан». Только скрипичный футляр одиноко стоял поодаль на каменном полу — Чарли решил не искушать судьбу и играть честно.

Из толпы чертом из табакерки выскочил Бэзил, схватил инструмент и был таков.

Элен вялым движением бросила «дизерт игл» наземь, закатила глаза и, искусно имитируя обморок, повалилась на руки восьмерых охранников, подбежавших к ней.

— Спасибо... — еле слышно пролепетала она. — Спасибо, что спасли меня от зверей!..

И — так, по крайней мере, решили все присутствующие — лишилась сознания.

— Так каким же образом в ваших руках, мэм, оказалось оружие? — с максимально возможной вежливостью осведомился комиссар криминальной полиции Даусон.

Себя Даусон почитал несчастнейшим из людей. По крайней мере — людей в форме. Именно в его комиссариат входил злосчастный Космотерминал со всеми его проблемами. Космотерминал, в котором у любого происшествия «ноги росли» из других Миров, а расследование простейших правонарушений превращалось в запутанную дипломатическую проблему. Сердце комиссара отдыхало лишь на случаях примитивного жульничества и воровства, которые, однако, были столь редки в здешних краях, что отличиться тут было просто не на чем.

— Я думаю, вы все видели — у вас же весь зал просматривается... — дрогнувшим голоском пролепетала Элен. — Всюду эти... камеры наблюдения...

— Одну из них, вы, кстати, снесли напрочь, мэм.

Голос комиссара был строг.

— И зачем вам потребовалось палить в белый свет, как в копеечку? Ваше счастье, что вы никого не зацепили. Получилась бы уголовщина чистой воды. Впрочем, по порядку. Итак, это — ваш пистолет?

— Нет, ну что вы! Откуда у оперной певицы такое оружие?! Я вырвала его из рук преступника, когда он набросился на моих друзей! Вы же знаете, как все было, по видеозаписи...

Комиссару Даусону очень хотелось сказать в ответ, что как раз из видеозаписи невозможно усмотреть, что именно происходило в течение трех-пяти секунд у турникета, прежде чем дамочка начала палить. Но давать такую фору допрашиваемой явно не стоило.

— Вы — смелая женщина, если поступили так... — с сомнением в голосе произнес он. — Однако зачем же было начинать пальбу?

— Я очень испугалась и не понимала, что делаю... — всхлипнула Элен.

— Скажите... — комиссар повертел в руках карточку-идентификатор, извлеченную из сумочки Каманеры. — Вы действительно Милица Торрес — певица?

— Да, — с гордостью ответила «Милица». — Колоратурное сопрано!

— Это вы про что? — недоуменно осведомился комиссар.

— Это я про меня, — несколько свысока пояснила «мисс Торрес». — Я — исполнительница старинных песен и романсов. Это, если угодно — моя специальность. Мой голос квалифицируется термином «колоратурное сопрано». Не бас, не тенор, а...

— Понятно, — вежливо оборвал ее объяснения комиссар. — Значит, вы прилетели сюда петь?

— Именно! — подтвердила Элен. — Я этим зарабатываю на жизнь. Точно так же, как вы — ловлей преступников. Если не верите, я вам исполню сейчас что-нибудь из своего репертуара...

Она кашлем прочистила горло, но была вовремя остановлена.

— Нет уж, увольте! — поднял руки комиссар Даусон. — Скажите лучше — вы прилетели сюда по своей инициативе и за свой счет?

— Ну что вы, комиссар! — всплеснула руками Каманера. — Ведь я ничего решительно не знала раньше о вашей милой планете — только название... Меня пригласил и оплатил мне перелет господин Барри Стук. Он считается у вас тут большим меценатом...

— Да уж... — вздохнул комиссар, отворачиваясь к широкому окну. — Меценат он известный... Скажите, в Космотерминал вы прибыли, чтобы проводить ваших друзей?

— Да, — признала Элен. — Мастера Ветрова и мастера Добермана...

Она назвала имена с липовых идентификаторов, наскоро купленных ею в Переулке Слепых — известном ей с детства гнезде проходимцев Большой Колонии. Слава богу, она не поленилась их запомнить.

— Что могли иметь господа Рашид Бегумов и Ян Ковальски против названных вами господ? Для того чтобы напасть на человека вот так — среди бела дня, с оружием в руках, да еще и на глазах у охраны и кучи свидетелей, — надо иметь очень веские причины.

— О, я ведь совсем недавно здесь, комиссар. И ничего не знаю об их делах. Просто случайно встретила старых знакомых. Они торопились в Космотерминал. А мне было по пути. Если бы я знала, что у них здесь проблемы с мафией...

— Значит, у вас были еще какие-то дела в Терминале? — полюбопытствовал комиссар.

— Ну, по сути дела, я собиралась встретить там одного моего друга, — добавила она. — Господина Кима Яснова. Он, должно быть, сейчас недоумевает, почему я не встретила его. С ним еще должен быть мальчик по имени Орри... Оруэлл.

Элен всплеснула руками:

— Будьте добры, комиссар... нельзя ли навести справки — прибыл ли мастер Яснов этим рейсом «Стеллы». Возможно, он прибудет с другим кораблем. Тогда еще не все потеряно...

— Рад оказать вам такую услугу, мэм... — пожал плечами комиссар.

Он кивнул лейтенанту, сидевшему за угловым столом перед компьютером, и тот быстро набрал на клавиатуре нехитрый запрос. Ответ, видимо, был мгновенным. Лейтенант поднял взгляд от дисплея и сообщил:

— В списке прибывших фамилии Яснов нет. А детей среди пассажиров не было вообще.

Элен приободрилась:

— Должно быть, что-то задержало его... Он непременно со мной свяжется. Жаль, что я не прихватила с собой мой мобильник...

— Ну что же... — вздохнул комиссар. — На нет и суда нет. Вы будете подавать заявление о вооруженном нападении на вас, мэм?

— О, нет! Нет! — испуганно защебетала «Милица Торрес». — Я не хочу связываться со здешним криминалом. Я ужасно боюсь, что они мне припомнят эту историю... Я не хочу никакой огласки...

— Еще раз повторю, мэм, что на нет и суда нет. Можете на нас положиться, ваше имя мы разглашать не будем. Распишитесь вот здесь и здесь. И будьте готовы к тому, что с вас взыщут за ущерб, причиненный Космотерминалу. Хотя, возможно, платить придется господам, затеявшим эту стычку.

Вы совершенно свободны, мэм. Оставьте только нам свой адрес и номер канала связи...

Когда дверь за хрупкой фигуркой Элен задвинулась, комиссар откинулся в кресле и обратил взгляд на лейтенанта.

— Эта певичка сочиняла на ходу, — сообщил тот свое мнение начальству. — Жаль, что вы не дали ей спеть — думаю, она пустила бы такого петуха...

— Вот тут вы не правы, — заметил комиссар. — Спела бы она. Еще как спела бы. И канкан бы отмочила на столе — лишь бы отмазаться от этой истории. А история — темноватая...

— Для меня лично сомнительно, что при этом Рашиде было целых две пушки. Но доказать ничего невозможно. Кстати, я тут сделал запрос об этих господах Ветрове и Добермане. Таможне они тоже показались подозрительными. Сейчас, конечно, стало привычно летать дальнобойщиками без багажа. Но чтобы даже без кейса — с одним бумажником... Такое бывает редко. А тут — сразу оба...

Он смолк, смущенно прокашлялся и осведомился:

— А как нам быть с этими Бегумовым и Ковальски? Единственное, что им можно пришить...

— Пусть заплатят за ущерб, а они это сделают охотно, и отпустите их к чертовой матери! — махнул рукой комиссар. — Это — люди Волыны. Со мной уже связались из столичного комиссариата. Им интереснее, чтобы эти типы шатались на свободе. За ними присматривают. Кстати, не далее как вчера их и еще целую кучу подельников депортировали с Приюта. Вот так. На госпожу певичку мы столичным коллегам, конечно, дадим ориентировочку. И хватит. Наше дело маленькое. А в рамках нашего комиссариата оно исчерпано.

— Ну что же, — пожал плечами лейтенант. — Как говорится: «Леди — с дилижанса, пони — легче»...

Дожидаясь такси-автомата, Элен отправила в ближайший утилизатор свою «ксиву». Быть Милицей Торрес в дальнейшем она не собиралась. «Алиса Фокс» — так «Алиса Фокс»... Что до фокуса, который неожиданно выкинул Ким, то он ее даже порадовал.

«У парня соображаловка работает получше, чем у меня, любимой, — прикинула она, усаживаясь в подоспевший по вызову беспилотный кар. — Просек-таки, что здесь — в Космотерминале — его ждут с распростертыми объятиями люди Волыны. Так что... Или полетел каким-то левым рейсом, или записался под чужим именем. У сыскарей это запросто. Но вот с мальком сложнее... Его в багаже не провезешь. И то — как сказать...»

Ее мало интересовало, куда, собственно, унесли черти Бэзила Каца. С пустым лопатником и с нулем связей в здешних краях никуда он не денется, даже имея на руках инструмент Нолана. С ним по Нью-Чепелю бродить — пустяк засветиться.

Да и обязательств перед разведкой Империи Харур забывать ему было не след. Так что как только первый приступ природной жадности пройдет, сам отыщет, сам в ножки поклонится...

Она настукала на терминале кара адрес в общем-то полюбившегося ей «Крика павлина», откинулась на потертую спинку сиденья и ткнула пальцем в кнопку приемника. Тот был настроен на волну местных новостей.

Где-то на полпути к Нью-Чепелю она узнала, что график каботажного космотранспорта Большой Колонии изменен «в связи с внеочередным стартом одного из грузовых кораблей со спутника Приют». Диктор приятным баритоном сообщил, что «обстоятельства столь необычного вылета в настоящий момент расследуются. Силовые структуры Колонии рассматривают среди прочих причин возможность захвата и угона космического судна. Запроса на посадку в зоне Космотерминала от столь странно ведущего себя корабля не последовало, что вызывает определенную тревогу у чинов Министерства Чрезвычайных Ситуаций».

И снова Каманера сказала себе, что это неспроста!

— Итак, мы в полнейшей заднице, ребята! — констатировал пан Волына положение дел на текущий момент. — Чарли с Мурагоном вы упустили — ну, да и хрен с ними! Инструмент они, похоже, утянули с собой... Вот за это вам следовало бы оторвать все, что отрывается, но с этим — подождем. Пока кровью не искупите... Но все это мелочи...

Пан был явно подавлен и даже не столько злобился, сколько исходил какой-то словесной блевотиной. Которую, однако, его подручным приходилось теперь хлебать полными ложками.

— Теперь — главное, — продолжил он. — Сукин сын Яснов, вообще... Выпал из поля нашего зрения после того, как отправился на Приют...

— Он туда не отправлялся, шеф... — мрачно вставил в это словоизвержение свою реплику Раш. — Я проверил. Он сдал свой билет в самый последний момент перед отправлением корабля. И умотал неведомо куда.

— Да-а-а-а? — злобно протянул Рыло и уставился Рашу в глаза ледяным, сверлящим взглядом. — И почему же я узнаю об этом только теперь?

— Шеф — извиняющимся тоном возразил Раш, — я только двадцать минут назад навел справки.

— А почему ты, скотина, не навел их двадцать часов назад?! — ядовито осведомился пан. — Почему мы вообще должны были мотаться на Приют, откуда нас пинком отправили во свояси, когда чертов м...дак Яснов объехал нас по кривой и затеял какую-то свою игру?!

— Если бы в дело не вмешалась эта проклятая сука со стволом... — начал было Раш.

— А ты хоть что-нибудь успел узнать об этой чертовой девке?! — прохрипел пан. — Ведь ее захомутала охрана Терминала. Тут же — на месте! И сдала полиции... А уж в комиссариате Космопорта у нас есть свои людишки.

— Эту стерву почти тут же отпустили на все четыре стороны, — развел руками Раш. — А нас мурыжили еще целых шесть часов — до тех пор, пока не подоспел доктор Каррада и не отстегнул всем, кому положено, столько, сколько положено...

— Знаешь, — зло бросил шеф, — на каждый ваш прокол не напасешься докторов юриспруденции... Так ты узнал, кто эта баба?!

— Назвалась певицей. Здесь — по приглашению Барри Стука...

— Гос-с-споди боже ты мой!

Пан даже всплеснул руками:

— Ну как же я не догадался. Барри — под замком, но дело его живет! Ладно, у меня будет тема для дополнительного разговора с ним...

— Шеф... — подал голос Гарри.

Вид у него был не из лучших. Левый глаз практически скрывал здоровенный фингал, нос украшала солидная ссадина уголки рта время от времени передергивал нервный тик.

— А твой вонючий голос я вообще не хочу слышать! — сообщил ему пан. — После того, как ты позволил Мураготу этак прокатить нас... После этого ты годен только сортиры чистить! И не шваброй заметь. Не шваброй! Своей тупой башкой! На большее она не годится!

— Я только хочу сказать, шеф, — позволил себе продолжить Гарри, — что час назад прошло сообщение о том, что с Приюта стартовал какой-то непонятный корабль. Грузовоз. Но без груза — вообще. И еще... Они не декларировали состав экипажа и пассажиров Похоже, они идут мимо Космотерминала — на аварийную. Может...

— Хрена же ты молчал раньше?! — взвился пан. — Почему о самом важном вы имеете привычку говорить в последнюю очередь?

Он тут же как-то сник, сгорбился и принялся массировать тяжело набрякшие веки.

— Сколько еще этому кораблику пилить до поверхности? — глухим, уставшим голосом спросил он.

— Десять часов примерно, — с готовностью сообщил провинившийся Гарри. — Точное время зависит от выбора места посадки.

— Так вот...

Шеф медленно открыл глаза и уставился на вытянувшихся во фрунт подручных.

— Это самое «место посадки» вы должны вычислить раньше, чем сам экипаж кораблика. И мы должны его встречать там, в этом самом месте, в полной готовности. Раш!

Он уставился на обмишурившегося фаворита белыми от гнева глазами.

— Всеобщий сбор! Всем нашим разбиться на группы, погрузиться в транспорт — нужны вездеходы, глайдеры... И ждать команды. Ты, Яков, — он повернулся к замершему в углу невысокому, рано облысевшему типу лет тридцати, — берешь под контроль диспетчерскую Терминала. В деньгах не стесняйся. Ну... ты лучше меня знаешь — кому там и сколько...

Как только станет ясно, где и когда плюхнется кораблик, ты немедленно — я сказал: не-мед-лен-но! — даешь знать мне лично. Где. И когда! Даже если проклятое корыто шлепнется в другом полушарии. Даже если они грохнутся посреди Нью-Чепелл!

— Если они пойдут на столицу, их сшибут, — заметил лишившийся на время чувства юмора Гарри.

— Если я буду видеть твою физиономию перед собой больше пяти секунд, — уведомил его Волына, — то не знаю, кто сшибет этот грузовоз, а башку тебе сшибу я!

Городошная бита, приютившаяся у тумбы стола шефа, служила веским доказательством того, что сказанное не было ни метафорой, ни гиперболой. Гарри словно растворился в воздухе.

— Шеф, а вы уверены, что эта история с непослушным кораблем... Может, это все как-то по-другому сопрягается? — осторожно осведомился Раш. — Очень уж непохоже на этого малого — на Кима Яснова...

— Кима Яснова ты мне найдешь сам! — отрубил Джанни. — Здесь, на планете, он не мог потеряться. Наверняка у него уговор — кто, где и как встретит малька на поверхности... Поработай в этом направлении. Наверняка он подтянет на помощь этих своих новоявленных дружков — как их там...

— Клавдий и Александр, — задумчиво пробормотал Раш. — Но каждый из них может приволочь с собой целую рать... Эти чертовы сектанты за идею Храма Единения кому угодно могут башку оторвать. Хотя и помешаны на идеях гуманизма и демократии...

— Знаешь... — взгляд пана стал тяжел и выразителен. — Если мы начнем бояться еще и всякую мелкую сволочь, вроде слюнтяев, молящихся на этот самый Храм, то нас можно уже без всяких церемоний укладывать в гробы и засыпать ровным слоем грунта!

С минуту он сверлил ледяным взглядом то одного, то другого из членов своего «генерального штаба». Покончив с этим занятием, он коротко приказал:

— Пшли вон! Займитесь наконец делом, сукины дети!

Войдя в отделенный от общего зала бар «Крика павлина», Элен облегченно вздохнула. Ее вороватый партнер радостно делал ей ручкой от стойки. Скрипичный футляр покоился у него на коленях и был уже примкнут неведомо где добытыми наручниками к левому запястью Бэзила.

«Он бы еще плакат на спину прилепил, — подумала Элен, направляясь к стойке. — „Тут я. Не ошибитесь!“ или что-то в этом духе».

Вслух же она лишь брезгливо фыркнула:

— Ты мог бы упрятать эту штуку в камеру хранения... Или снять ящик в банке...

— Это при том, что ты заставила меня вычистить весь лопатник для этих двух кретинов? — с праведным негодованием в голосе вопросил Бэзил. — Да если бы ты не догадалась заглянуть сюда, мне нечем было бы даже расплатиться за коктейль! Какие уж тут абонентские ящики!

— А эту прелесть, — Элен указала на тускло посверкивающие наручники, — тебе одолжил постовой полисмен?

— Эту «прелесть», — поморщился Бэзил, — я всегда ношу с собой. Могла бы заметить. Такие вещи всегда могут пригодиться, знаешь ли...

Каманера удивленно подняла бровь и пристроилась на высоком сиденье, слева от Бэзила.

— Что заказать для тебя? — ласково осведомился ее партнер.

— Минералку. И похолоднее! Допивай свою отраву, и мы дуем к Терминалу.

— Что за спешка, дорогая моя? — возмутился Бэзил. — И к тому же мы там слишком хорошо отметились — на Космотерминале...

— Ты не в курсе последних происшествий? Да?

Элен наклонилась к партнеру и зло впилась взглядом в его зрачки. Тот не выдержал этого и повернулся к бармену.

— Холодной минеральной для мисс! — торопливо распорядился он.

— Какую именно воду пожелает... — попытался было осведомиться тот.

— Любую! — зло оборвала его Элен.

— Про какие происшествия ты говоришь? — развел руками Бэзил. — Ты бы лучше ввела меня в курс дела с мальком...

— Ввожу... — каменным голосом отчеканила Элен, принимая из рук бармена высокий запотевший стакан. — Ни Яснов, ни тем более Орри на «Стелле» не прибыли. Зато с Приюта стартовал какой-то взбесившийся грузовоз, который норовит приземлиться куда-то мимо Космотерминала. Тебе это ни о чем не говорит?

Бэзил высоко вздернул плечи.

— Ты думаешь, что?.. — осторожно предположил он. — Это может быть простым совпадением...

— Это не может быть простым совпадением! — оборвала его Каманера. — Пойми то, что мы — дураки — не просекли сразу: только полные идиоты решили бы возвращаться на планету через Терминал! Этот Яснов не позволит Рылу себя объегорить. Скорее всего подкупил экипаж и те подписались на несанкционированный старт и аварийную посадку. Ребята рискуют лишиться лицензии, но, видно, дело для них окупится...

Бармен! Я хочу расплатиться за нас обоих... Давай сюда ключи от кара, Бэз. Где ты, кстати, поставил машину?

Бэзилу удалось нагнать Элен только на автостоянке. Она уже запустила движок и сейчас с помощью встроенного компа копалась в сетевых новостях, выискивая сообщения о непослушном грузовозе, удравшем с Приюта.

— Вот! — воскликнула она, тыча пальцем в экран. — Прошло дополнительное сообщение: сестра из Монастыря Пестрой Веры делает заявление. По ее словам, корабль «Чунга-Чанга» не просто нарушил правила космических полетов. Она считает, что он угнан тремя андроидами с нарушенным Первым Законом. Они, по ее словам, взяли с собой в качестве заложника несовершеннолетнего ребенка, вместе с которым находились в лазарете Монастыря.

— Что ж, — пожал плечами Бэзил, — твоя интуиция, похоже, не обманула тебя... Одного я не пойму...

— А ты догадался, что за сестра сделала это заявление? — прервала его Элен.

Лицо ее озарилось иронической улыбкой.

— Неужели твоя лучшая подруга Александра? — ядовито осведомился Бэзил.

— Ты не ошибся. И если моя соображалка еще в порядке, то наверняка один из андроидов с отключенным Первым Законом — твой лучший друг Бирим. Мастер Яснов, кажется, неплохо выполняет свои контрактные обязательства.

— Одного я не пойму... — повторил Бэзил. — Не могу взять в толк, откуда у этого прощелыги взялись деньги на то, чтобы провернуть этакую операцию?

Элен пожала плечами:

— Может быть, ему платит Храм. Даже не может быть, а наверняка. Храм — ведь это совсем не то, чем он кажется. Или — хочет казаться...

— А может, — задумчиво предположил Бэзил, — он работает на Волыну?

Элен поморщилась:

— Скорее уж — на контрразведку. Или на федералов. В прошлом он с ними сотрудничал. Я собрала о нем кое-какие слушки...

— И не побоялась связаться с человеком, который тянет за собой этакий хвост? — ехидно бросил Бэзил.

— Тем не менее у него — репутация порядочного человека, — снова пожала плечами Элен.

— Тогда он опасен вдвойне! — мрачно умозаключил Бэз.

Послеполуденные тучи уже начали затягивать небо над Болотами, когда Скрипач похлопал по плечу погруженного в раздумья Кима. А думать ему было над чем. Долгий разговор со старым музыкантом оставил в его душе чувство неугасающей тревоги. То, что судьба многомиллионной Большой Колонии оказалась в прямой зависимости от того, что взбредет в голову двенадцатилетнему мальку, было уже достаточным поводом для беспокойства. А уж то, как Скрипач упорно не желал хоть слово молвить о том, кто такой или что такое Орри, и вовсе приводило Агента в смятение. Впрочем, он старался сохранить хотя бы внешнее спокойствие и не утратить обычного внимания к окружающему.

— Слышите? — спросил Кима Скрипач, указывая длинным сухим пальцем в начинающие темнеть небеса.

Ким прислушался.

Откуда-то с невообразимой высоты до него донесся еле слышный, но хорошо знакомый звук. Работали посадочные движки типичного каботажного корабля. Работали с хриплым громом — надрывным и грозным одновременно.

— Это они? — тихо спросил Ким.

— Они, — утвердительно кивнул старик. — Нужно точно определить, куда они сядут, и двигаться туда максимально быстро. Сейчас сюда слетится вся нечисть Большой Колонии. Надо успеть опередить их. Я просил помощи у звеннов, но звенны всегда сами по себе. Никогда нельзя сказать точно, как они поступят на самом деле. Следует продублировать их...

Минуту спустя Киму уже не надо было напрягать слух. Хриплый, кашляющий гром в небесах все набирал и набирал силу. Он поднял голову и сквозь бегущие по небу тучи увидел неясное пока злое пламя, рвущееся из сопел посадочных дюз далекого еще корабля.

Он повернулся к Скрипачу:

— Похоже, они забирают туда — к востоку...

Нолан задумчиво смотрел в небо.

— Это хорошо... — медленно и тихо произнес он. — Они садятся удачно. Очень удачно... Пошли. Иди за мною шаг в шаг... И не оглядывайся. Это Болота...

Теперь грохот стоял уже над всей равниной. Пламя выхлопа изменило цвет — из белого сделалось голубым, почти невидимым. Казалось, что с неба опускаются перевернутые конфорки древней газовой плиты — из тех, что любят показывать в фильмах про двадцатый век. Но зато стало различимо и скользящее сквозь тучи темное, похожее на средневековую башню тело корабля.

— Он садится довольно близко... — прокричал Ким, стараясь перекрыть голосом хрип посадочных движков. — В зоне прямой видимости...

Старик не ответил ему. Только взмахом руки велел не отвлекаться, а сдедовать за ним, осторожно перебираясь с кочки на кочку. Корабль вышел из низко стелющихся облаков, и некоторое время его тускло поблескивающая, извергающая пламя туша была видна во всей своей красе. Если, конечно, можно говорить о красе каботажного грузовоза модели М-20 «Орбитер». Потом она — эта грохочущая, неуклюжая башня — стала медленно таять. Тонуть во вставшем над Болотами гнилом тумане. Стала еле различима. Исчезла совсем.

И грохот движков смолк.

Все, сели.

На какое-то время Киму казалось, что он оглох. Только спустя несколько минут он стал снова слышать чавканье болотной жижи у себя под ногами.

— Теперь главное — не сбиться с направления, — крикнул ему Скрипач.

И тут совершенно неожиданно в зыбком тумане перед ним тускло засверкала надпись. Поползла бегущей строкой. Ким протер глаза — знакомая латиница чередовалась в этой строке с совершенно неизвестными ему знаками. Прочитать, а тем более понять написанное в воздухе было практически невозможно.

Но Скрипач вздохнул облегченно. Смахнул рукавом пот со лба.

— Это звенны, — улыбнулся он. — Они встретят мальчишку... Теперь нам надо идти немного в другом направлении... Вон туда... Там выйдем на берег и по прямой двинем назад — к твоему кару, нам надо засветло успеть к Солнечному Каньону.

Ким повертел головой, пытаясь поймать в поле зрения неуловимую и ускользающую сущность — фигуры звеннов, сошедшихся вокруг двух путников в своем темнящем сознание танце. Но ничего, кроме зыбкого ощущения присутствия чего-то легкого и тем не менее реального — как легки и, однако, реальны бывают тени и сновидения, — не посетило его в этот раз.

Он послушно последовал за стариком, уверенно повернувшим к почти невидимому в зыбкой дымке обрыву песчаного берега.

— Будь я проклят, если через два часа мы не будем уже в лапах у полиции, — в который раз за последние десять минут повторил навигатор Лоуренс.

Кэп Танги в который раз промолчал в ответ. Стеклянным взглядом, в котором застыли досада и ненависть, он вперился в экран внешнего обзора. Там, по серому склону дюны, залитому светом клонящегося к закату здешнего солнца, торопливо уходили вдаль к гнилому мареву Болот четыре человеческие фигурки — три рослые и одна поменьше. Заметно поменьше. Эта маленькая фигурка тащила на поводке довольно крупного пса. А может, это пес тащил за собой мальчишку. Холодный вечерний ветер торопливо заносил и без того еле заметные цепочки их следов.

— Куда их понесло? — зло спросил неведомо кого кэп. — Прутся прямо к трясинам. Они вон там начинаются. За тем леском... Чтоб им всем там утопнуть! Втравили нас в такую историю, что вовек не отмазаться!

— Будем гнуть одну линию, — отозвался Лоуренс. — У андроидов, что нас захватили, нелады с Первым Законом. Мальчишку они взяли в заложники... Кстати нехорошо будет, если копы сцапают эту компанию... Они-то им могут выложить совсем, гм... другую версию. Так что...

— Так что мы копам и выкладываем — прямо как на духу, — определил кэп канву, которой экипажу надлежало придерживаться в своих показаниях. — После посадки террористы-андроиды двинули в сторону шоссе. Прихватив с собой заложника. Там, судя по их высказываниям, уродов уже ждали сообщники на флаере.

Он помолчал, пробуя на зубок свое сочинение, и добавил:

— Никому и в голову не придет, что эти шизанутые поперлись к Болотам. И слава богу — в ветреную погоду на дюнах следы заносит за минуту-другую...

— М-м... да! — согласился навигатор Лоуренс. — Все было именно так, как вы и сказали, капитан.

— Она не простит меня! — с чувством произнес Бирим и рухнул на торчащий из песка окаменелый пень.

Рухнул так, словно переломился сразу в нескольких местах. И такой вот изломанной, трагической кучей конечностей и замер, всем своим видом выражая неизбывное отчаяние.

— Она никогда — ни-ког-да! — не простит меня!

— Это ты про сестричку Анну? — бестактно осведомился у него Дром. — Так поскрипит зубами мамзелька, поскрипит — и успокоится...

Бирим бросил на него взгляд, исполненный жалости к начисто лишенному нравственного чувства приятелю.

— Дело не в том, друг мой Дром, — с отчаянием в голосе простонал он, — совсем не в том, что сестра Дин рано или поздно утешится!.. Дело — во мне! Я!.. Я! И никто другой обманул доверие! Доверие человека, который на меня полагался. Который от меня ждал большего... Чего-то гораздо большего! Ведь я с самого начала знал, что она... Что она неравнодушна ко мне! И я ее предал!

— Успокойся, друг, — подал голос растянувшийся на песке Мантра. — Про то, что сестричка втюрилась в тебя по уши, не знал в Монастыре только ленивый...

Орри, тоже нашедший себе насест для короткой передышки, молча, про себя, поддержал Бирима в его — в общем-то бесполезном — споре с прозаически настроенными друзьями. Он пригладил вздыбившуюся слегка шерсть Брендика и перевел взгляд в сторону совсем уж близкого леска, точнее — рощицы — и прислушался. Теперь ему удалось поймать этот на грани восприятия тлеющий звук.

В роще пели звенны.

Как зачарованный, малек поднялся на ноги и сначала неуверенно, а потом все быстрее зашагал туда, откуда доносилось это пение. Бирим поднялся на ноги и поспешил догнать своего малолетнего подопечного. Мантра и Дром, кряхтя, снялись с якорей и поспешили за ними.

В лес они вошли вовремя. В воздухе над дюнами начиналась кутерьма. Словно мухи на оставленный без присмотра кусок съестного, к месту несанкционированной посадки «Чунга-Чанги» тянулись вертолеты: желто-черные — столичной полиции, черно-голубые — федеральной службы, тяжелые, в пятнистом камуфляже — ВВС, белые — медицинской службы, бело-красные — департамента чрезвычайных ситуаций. «Этажом выше», поближе к набегающим облакам, деловито барражировали истребители аэрокосмических сил. Но все они прибыли на место действия с опозданием. И никому из всего этого воинства пока что не было никакого дела до небольшого леска у самого берега Болот.

Чжанн дал Орри себя увидеть только после того, как тот поглубже зашел под тень редковатых деревьев рощи. Брендик приветствовал старых приятелей своего друга веселым потявкиванием. Ему не впервой было с ними встречаться.

«Старый Нолан просил нас встретить тебя, — написал Чжанн в воздухе своей бегущей строкой. — Он просил проводить тебя к тахо...»

— Веди! — коротко ответил Орри.

«Это будет трудно... — отозвался Чжанн. — Но надо... Это очень надо...»

Орри быстро зашагал за торопливо мелькавшим впереди силуэтом звенна.

— Ты... Ты поможешь мне говорить? — спросил он. — У меня не очень получается так, как у них... У тахо...

«Я все сделаю. Я все сделаю, как просил Нолан», — начертил в воздухе звенн.

Бирим, Мантра и Дром окончательно догнали Орри только когда он уже почти совсем спустился к подернутой здешней светло-зеленой ряской непроницаемо-черной болотной воде. Ветер, завывавший над дюнами, здесь стих, слово угас в стоячем мареве Болот. Звенны привели своего подопечного к небольшому заливу, что назывался обычно Заводью. Теперь они уже не прятались от человеческих глаз и просто незаметными тенями скользили чуть поодаль от тропки, еле различимой в сочащейся влагой траве. А тропка эта самым предательским образом ныряла в топкую темень болотных трясин. Потому что тропка эта была не для людей, а для тахо.

А всем в Бэ-Ка прекрасно известно: что для тахо родная среда обитания, то для людей полнейший карачун. Обратное, впрочем, тоже было почти верным, хотя тахо и не отдавали души своему черепашьему богу, оказавшись вне Болот. Просто родная среда большинства людей, пришедших на эту планету, — суетливые и пропитанные всякой отравой города — была для этих покрытых непробиваемыми панцирями созданий смертельно невыносима. По чисто психологическим причинам.

Тем не менее тахо живо интересовались делами новой для их мира цивилизации и временами сообщали людям свое об этих делах мнение. Только интерес свой они проявляли издалека — с надежной дистанции. Посредниками между миром тахо и миром людей были звенны — вездесущие и неуловимые лесные сплетники-невидимки. Трясины не были им страшны — словно гигантские водомерки, они могли надежно удерживаться на поверхности спокойных вод. Вот и сейчас они подобрались к самой границе топи, выстроились в рядок — Чжанн и еще пятеро его соплеменников — и, опустив в воду тонкие металлические жезлы, приготовились заклинать тахо выйти для разговора.

Чжанн дал знак Орри остановиться чуть поодаль от жутковатой границы темных вод, и звенны принялись поколачивать по этим жезлам маленькими, выточенными из твердой местной древесины дротиками. Над Заводью поплыл тихий, очень отчетливо слышный по обе стороны границы воздуха и воды перезвон. В нем не было того, что у людей принято называть мелодией и ритмом, но он был достаточно приятен для уха человека. Он словно пытался сообщить слушателю что-то. Но для того, чтобы можно было это «что-то» понять, сперва надо было понять какую-то его тайну...

Тайна эта, похоже, была известна тахо.

Спустя минут десять поверхность Заводи утратила свою зловещую неподвижность. Это походило на всплытие подводного корабля. Трясина взволновалась, покрылась пузырями — крупными, как спелые яблоки, — и наконец над нею поднялся панцирь тахо. Сначала панцирь — размером с кабину микролитражки, — а затем и голова. Голова эта была, собственно, головой древнего ящера. Только мудрые, упрятанные под тяжелые веки глаза наводили на мысль о том, что перед вами — разумное существо.

Разумное, но неприятно потревоженное вами.

Тахо, нехотя перебирая лапами, двинулся к берегу, на котором его поджидали звенны, Орри, Брендик и андроиды.

Чем ближе он подплывал к ним, тем медленнее становилось его движение.

— Это Хоон, — пояснил Чжанн Орри (все той же бегущей строкой, разумеется). — Это как бы старейшина... Трудно сказать точно, но очень старый...

Хоон тем временем подплыл к ним уже достаточно близко, чтобы и вовсе остановиться и начать разговор. Он с неприязнью уставился на Брендика и тяжело вздохнул.

Собственно, это и было речью тахо — следующие друг за другом серии вздохов и постанываний. Такой, по крайней мере, она — эта речь — представлялась обычному человеческому уху. Звуковые же анализаторы, работающие в более широких диапазонах, выявили в этой речи великое множество других составляющих — лежащих в основном в низкой инфразвуковой части спектра. Единственным согласным, издаваемым тахо в воздушной среде и доступным человеческому слуху, был звук «тэ». Именно он звучал в самоназвании племени обитателей топей. Откуда в человеческом языке и взялся его перевод — «этого тахо».

Хоон закончил охать, вздыхать и шипеть и требовательно уставился на Брендика. Тот ощетинился. Но ощетинился молча.

— Он спрашивает, — перевел Чжанн, — зачем мы привели с собой зверя? Хоон не хочет, чтобы нас слушал зверь...

Надо сказать, что ни собак, ни кошек, ни любую другую живность, прирученную человеком, тахо не жаловали. Трудно сказать, что за этим стояло. Возможно, какой-то эпизод истории отношений между тахо и родом людским — истории далеко не простой и не окрашенной в розовые тона. А может, дело было в особенностях мировоззрения тахо, которые, по мнению людей сведущих, осуждали не столько людей за то, что они приручают и тем самым лишают свободы «братьев своих меньших», сколько самих этих «братьев» за то, что те позволили себя приручить. Так или иначе, присутствие Брендика не особенно улучшило атмосферу предстоящей беседы.

— Мне кажется, — от себя добавил Чжанн строкой доверительного цвета, — что лучше будет, если твой друг отведет зверя на опушку и побудет там с ним...

Орри тяжело вздохнул, присел на корточки и что-то зашептал на ухо своему четвероногому другу. Тот слушал его, понурив голову, потом бросил на приятеля скорбный, полный упрека взгляд и позволил, ему передать свой поводок в руки Бирима. Тот как можно ласковее потрепал пса по затылку и с достоинством удалился вверх по склону — снова в редковатую рощу. Брендик тоже всем своим видом показывал, что и он полон достоинства. Но достоинства оскорбленного.

Оба оставшихся на месте действия андроида деликатно — от греха подальше — отошли в сторонку и уселись на траве поодаль.

Тем временем Чжанн перебросился с Хооном еще парой-другой тяжких вздохов и стенаний, после чего сообщил оставшемуся сидеть на корточках и пригорюнившемуся Орри:

— Я сказал ему... Я сказал, что нас прислал на Болота Нолан-Скрипач. И что у него большая просьба ко всем тахо. И эту просьбу ему передашь ты — сын Нолана... И Хоон мне ответил, что народ тахо будет всегда благодарен таким людям, как Нолан, которые боролись с... с плохими людьми за то, чтобы на тахо больше не охотились, как на диких зверей, из-за их панцирей. И за то, чтобы за тахо признали права разумных обитателей планеты... И я сказал ему, что о чем бы ты ни просил тахо от имени Скрипача, народ звеннов всегда будет поддерживать эту просьбу...

Он снова повернулся к бесстрастно неподвижной на вид туше Хоона и опять принялся вздыхать и хрипеть. Это продолжалось чуть ли не полчаса. Должно быть, болотный житель чем-то задел глубокие чувства своего лесного друга. Цвет строки, которой он перевел для Орри смысл состоявшейся перепалки, был оскорбленный — как у не успевшего остыть после ковки металла.

Сама же строка эта была, однако, вполне корректна.

«Хоон говорит, — гласила она, — что народ тахо глубоко благодарен и народу звеннов за то, что они оказали тахо великую помощь в том, чтобы установить взаимопонимание с народом людей. И раз звенны ходатайствуют о том, чтобы помочь Нолану, тахо, конечно, сделают все, что смогут, чтобы исполнить эту просьбу, если, конечно, это не унизит их — тахо — достоинства и не пойдет им во вред».

— Конечно, не унизит! — пожал плечами Орри. — И не пойдет... Это вообще тахо не касается...

Тут он прервался, задумался на минутку и чуть поправил формулировку сказанного:

— Это я в том смысле, что это все — дело только между людьми и андроидами. А звенны и тахо будут только смотреть со стороны...

Ответа пришлось дожидаться недолго.

— Все, что происходило до сих пор в нашем Мире между людьми и андроидами, всегда приводило к тревогам для тахо и для звеннов... Лучше всего, однако, будет выслушать суть дела...

Орри собрался с силами и для большего удобства устроился сидя на сочащейся влагой траве бережка. Потом, помогая себе размахиванием рук и выразительными гримасами, а также испусканием не очень членораздельных звуков, постарался как можно более ясно изложить не очень-то, видно, сговорчивому старейшине тахо историю попадания в недра Болот пресловутой Платиновой Карточки. Он, как мог, объяснил ее значение для жизни людей и андроидов в Бэ-Ка. Свою речь он закончил скромной просьбой к народу тахо помочь найти карточку и, буде она найдена, передать ее в руки ему, Орри, или Нолану-Скрипачу, которому народ тахо так благодарен за признание их разумными существами...

Чжанн переводил его рассказ довольно долго и, видно, достаточно путанно. Во всяком случае, результатом его стараний была довольно долгая пауза — гораздо более долгая, чем сам процесс изложения сути дела и его перевода на понятный тахо язык. Потом Хоон испустил очередной вздох и задом наперед стал отодвигаться от берега. Оба его собеседника встрепенулись и, каждый на свой манер, принялись выражать недоумение действиями партнера по переговорам.

Но вскоре они успокоились, так как тахо вдруг замедлил свое попятное движение. Подняв повыше над водой изрезанную морщинами и украшенную роговыми наростами голову, он принялся издавать особо торжественное шипение и пыхтение.

— Он говорит, — стал поспешно переводить его монолог Чжанн, — что, разумеется, для народа тахо не составит труда выполнить просьбу Нолана. Мало того, тот предмет, который забросил в Заводь огромный рыжий бородач, сейчас находится в надежном месте. Но тахо хорошо известен и сам этот человек. Раньше — до того, как тахо признали разумными созданиями, — он и его друзья принесли тахо огромный ущерб. Они готовы вернуть необходимую людям карточку, только если он от имени всех сделавших зло явится сюда и искренне покается в содеянном. Они готовы принять такое покаяние, ибо прошло уже много лет. Кроме того, многие допускают, что совершены они были по незнанию. И только тогда — после того, как, покаявшись, этот человек навсегда покинет Болотный край, — только тогда карточка вернется к людям... А пока — прощайте...

Орри остолбенело смотрел на то, как громадная, облаченная в загадочно переливающийся панцирь туша Хоона неторопливо удаляется в глубь Заводи и там уходит, тоже не торопясь, в темные недра трясины. Некоторое время верхушка его панциря небольшим островком еще высилась над тускло поблескивающей гладью, а затем и она исчезла, и только давешние здоровенные пузыри рвались теперь из глубины. Потом и их не стало, и оставшуюся черную «прорубь» быстро затянуло зеленой ряской.

Орри перевел полный недоуменного отчаяния взгляд на звенна, потом на Мантру и Дрома. Звенны продолжали свой вечный странный танец, и трудно было сказать, что именно думают они о случившемся. Может быть, их беспокоила только мысль о том, как укрыться от близящегося дождя и последующей короткой ночной зимы. Что до андроидов, то вид у них был основательно озадаченный. Первым сориентировался в сложившейся ситуации Дром.

Он решительно поднялся на ноги и предложил:

— Отойдем поглубже в чащу. Будем держать военный совет. Мантра, свистни Бириму, чтобы подтягивался. Господа звенны, вы пойдете с нами?

«Сначала мы посоветуемся между собой», — написала в воздухе бегущая строка.

Там, где редкие ветви приболотного леска сходились над головами погуще, все пятеро беглецов с Приюта (считая таковым и жестоко обиженного, а оттого угрюмого Брендика), опасливо поглядывая на небо, устроились кто как мог — кто на пне, кто на сваленных в кучу ветках, кто притулясь к стволу, что покрепче. Орри выбрал для себя опорой полузатонувший в песчаном грунте валун и оперся о него спиной. За день валун успел нагреться — мелкая листва склонившегося над ним кривоватого деревца тому не помешала. Теперь он этим дневным теплом грел спину малька.

Орри посетило странное чувство, что когда-то — в той своей жизни, которую он никак не мог вспомнить — это тоже было его привычкой. Вот так — греть спину о камень в вечернем лесу. Может быть, даже вот в этой самой рощице. У этого вросшего в песок валуна. Только вот кто мог приводить его сюда? Такие вот зыбкие воспоминания все чаще стали посещать его. Посещать, наполняя душу тревогой.

Слишком глубоко погрузиться в зыбкую мглу этих размышлений ему не дал Дром. Он своим хриплым голосом вводил отсутствовавшего на переговорах Бирима в курс дела.

— Старый плавучий маразматик окончательно выжил из ума, — закончил он. — Добиться от нашего бывшего шефа и хозяина раскаяния и покаяния не смогли бы даже все инквизиторы древности, вместе взятые! Могли бы они там, в своих Болотах, об этом и знать! Но если уж тахо переклинило, то это — навсегда. Это вам любой скажет. Однако ведь какой-то выход должен же быть, черт побери?!

Последовала долгая пауза. Потом Бирим встряхнулся и без особой уверенности предложил:

— Гипнотизера надо найти... И чтоб он обработал Рыжую Бороду...

Мантра возмущенно фыркнул:

— Полная чушь! Уж я-то достаточно побегал у Стука в шестерках и — скажу тебе — никакой гипноз эту сатану не возьмет! Это он сам кого хочешь одним только взглядом до кондрашки доведет в два счета! Да и лучшие гипнотизеры в Бэ-Ка у него на жалованье состоят, чтобы таким вот, как мы, мозги калечить...

— И потом, — перебил его Дром. — Интересно, как это ты представляешь себе — заставить Рыжую Бороду слушать гипнотизера? Для этого его надо, по крайней мере, связать. И куда-нибудь заточить... Но мы, хоть втроем, хоть вдесятером, такого сделать просто не сможем. Мало того что Первый Закон мешает, так ведь Барри без охраны редко куда показывается. И охрана у него неслабая...

И тут чуть ли не перед самым его носом снова возникла бегущая строка:

«Вам не придется связывать и запирать этого человека. Уже вся ваша столица знает, что Рыжебородого связали и заперли. Это сделали те люди, которые хотели от меня узнать, где найти мальчика. Люди, которыми командует человек по кличке Рыло. Очень немного людей знают, где эти люди держат Рыжебородого. Но только звенны тоже знают — где... Нам рассказали андроиды из того дома...»

Орри принялся озираться кругом. Тени звеннов окружили пятерых беглецов стремительным хороводом. Еле слышно звучало их пение. Наверное, только он один и слышал его.

— Так, значит, вы уже посоветовались? — угрюмо спросил Дром.

Он тоже мучительно пытался уловить в мелькании разноцветного сумрака фигуры звеннов. Но это получалось у него заметно хуже, чем у Орри.

— Мы вместе немного заглянули в другой день, — отвечал ему звенн. — В тот, который еще только будет. И поняли Судьбу. Кусочек Судьбы. Понемножку у нас это может каждый. А когда мы вместе — получается лучше. И мы увидели, что нам быть с вами. Хотя все получается не так, как хотел Нолан. И не так, как хотим мы — звенны. И не так, как хотите вы — люди...

Некоторое время андроиды и Орри молча пытались осознать неожиданный поворот дела. Потом Орри задал сугубо практический вопрос:

— Так эти бандиты — ну, которые теперь держат взаперти Барри Стука... Они же его, наверное, неслабо охраняют...

— Они его хорошо спрятали, — согласился Чжанн, — и хорошо охраняют. Но — от людей. Не от звеннов... Они не представляют, что звенны станут освобождать его.

— А вы станете? — с недоверчивой надеждой в голосе спросил Орри.

— Нет, не станем, — сообщила ему бегущая строка. — Его освободишь ты в обмен на покаяние... На покаяние перед тахо... Мы только приведем тебя к нему. И отведем глаза охране.

— Это ерунда какая-то! — сообщил свое мнение о сказанном Дром. — Такое выдумать может только тот, кто представления не имеет о нашем дорогом Барри. Сидя под замком, он вам пообещает все что угодно — лишь бы выйти на свободу. Но как только кто-нибудь его оттуда вызволит, этому кому-то придется туго! Он и сам человек неслабый... Чтобы справиться с Барри, нужно человек восемь крепкого сложения. А стоит ему оказаться на воле, тогда уж и его охранники будут тут как тут! Им сейчас придется свои грехи замаливать, пупки надрывая! А вы хотите пустить на это дело малька, на которого у Рыжей Бороды уже и так здоровенный зуб вырос! Который у него из-под носа убежал! Это прямо бред какой-то!

— Не такой уж и бред, — неожиданно прервал его Мантра. — Если на дело пойдут еще и друзья Нолана из города. Их не так уж и мало... И еще вот что... Барри ни в коем случае не сорвется с цепи сразу, как только получит свободу. Наоборот! Ему надо будет очень хорошо обращаться с мальком. Он сделает все, что сможет, чтобы вернуть его доверие — если, конечно, он надеется получить от него то, что хочет. И для начала ему придется — скрепя сердце и скрипя зубами — покаяться перед тахо. Ясно почему?

— Начинаю понимать... — пробормотал Дром. — Ему же надо соединить две части ключа от управления Сетью... Малька и Карту... Да еще и добиться того, чтобы малек приказал Сети сделать то, что ему надо...

— И это после того, как они с Костой меня заперли в чулане с крысами?! — возмутился Орри. — Нашел дурака!

— Кстати, — вдруг подал голос молчавший до сих пор Бирим, — зачем же он сделал такую глупость? Ему бы действительно — обласкать мальчишку, расположить его к себе...

— Да затем, — ласково объяснил ему Мантра, — что хозяин Стук и до сих пор еще не знает, что может вернуть себе Карту. А поэтому он сцапал Орри заложником. Просто заложником. Товаром... Может, хотел шантажировать Скрипача. Чтобы тот, например, свернул кампанию против Подземных Театров. А может, он уже знал, что Рыло ищет приемного сына Скрипача днем с огнем. И готов отвалить за него неплохие денежки.

— А этим бандитам... Им-то зачем я так нужен? — озадаченно спросил Орри.

В голосе его — помимо его воли — прозвучала какая-то растерянная тревога.

— Тоже чтобы шантажировать Нолана? — неуверенно предположил он.

Бирим почесал в затылке и осторожно переглянулся с Мантрой и Дромом.

— Наверное, те просто не знают, что Карта была выброшена в Болота... — пожал плечами Дром. — Или надеются получить какими-то путями другую, такую же...

— Ну, уж теперь я никому из этих типов не поверю! — стукнул ладонью по песку Орри. — И никакой Стук меня не перехитрит!

Мантра покачал головой:

— Ты еще не знаешь, Орри, каким коварным может быть Рыжая Борода. В свое время ему удалось втереться в доверие даже к старому Нолану. А тебя он сможет запросто обвести вокруг пальца. Поэтому никогда не оставайся с ним один на один. С тобой непременно должны быть старшие товарищи...

— Нам надо торопиться, — оборвала его бегущая строка. — Скоро дождь и ночь. Мы — звенны — еще успеем добраться до того места. Но мы не можем успеть донести туда мальчика... Ему придется добираться туда одному.

— Это куда же «туда»? — грозно осведомился Дром. — И почему это — одному?

— «Туда» — это в тот дом, где заперт Рыжебородый, — пояснил Чжанн. — Орри хорошо знает его. Он в той же комнате, где был заперт Орри.

Тут Орри расхохотался — вопреки серьезности открывавшейся перед ним перспективы.

— Как — на самом деле?! Там — «У Зеленых чертей»?! На чердаке?! С крысами?! Вот умора!

— Именно там, — подтвердил Чжанн. — Но туда дойти сможем только мы — звенны — и ты. Человек может добраться туда только по шоссе. А шоссе перекрыто. Ищут тех, кто заставил корабль с неба опуститься здесь — у Болот. А тебя не ищут. Они думают, что ты заложник и пираты тебя не могут отпустить. Так что ты не привлечешь большого внимания. И кроме того, Нолан сказал, что у тебя есть особые способности. Ты, как и мы, звенны, сможешь отвести глаза, когда нужно... Тебе нужно вспомнить, как это делается... А твоих друзей непременно схватят. Их схватят даже здесь, если мы задержимся. Двое из наших уведут вас через Болота... Туда, где все вы снова встретитесь... Надо спешить. Скоро начнется, дождь. А потом будет ночь. Сегодня будет очень плохая ночь...

— Дьявольщина! — вздохнул Бэзил. — Полный провал! Шоссе перекрыто с обеих сторон в три слоя. У корабля уйма народу — прокурорская бригада, следственная... А на местности вообще мрак: всюду снуют люди Волыны. Пора, как говорится, сливать воду...

Он присел на бампер кара и принялся раскуривать дорогую сигару. С роскошью он не расставался даже в минуты великой скорби. Так же, как теперь с прикованным к запястью футляром с инструментом. Футляр порядком мешал ему справиться с раскуриванием сигары.

— Не все так хреново, как кажется, — задумчиво бросила Каманера, избравшая местом для короткого отдыха и двух-трех затяжек сигаретой придорожный валун.

— Разумеется, — согласился с ней Бэз. — Все на самом деле гораздо хреновее...

— Я про то, — отмахнулась от него Элен, — что раз их так активно ищут, то, значит, еще не нашли. Наш Орри — малек везучий...

— О, да! — снова признал ее правоту Бэзил. — Как говорится в одной сказке — кажется, русской — «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел...».

Каманера усмехнулась.

— Ну а от меня мальку не уйти... — уверенно закончила она. — Хотя бы потому, что нас связывает Клятва Огня и Ветра...

Бэзил опасливо покосился на нее.

— Я начинаю все меньше понимать тебя, Элен, — с тревогой заметил он. — Ты собираешься выполнять наши контрактные обязательства или... Или ты собираешься исполнять всякие дурацкие клятвы? И почему ты надеешься, что малек сам придет к нам в руки?

Ответом ему был взгляд, исполненный презрительной жалости к непосвященному.

— Дурацкие клятвы, дорогой Бэз, — голосом, полным наставительной иронии, произнесла она, — мы с тобой давали на Харуре. Те клятвы означали только непременное возмездие для отступников. Полнейшая чушь — клятва, основанная на страхе!

— А что, Клятва Огня и Ветра от таких клятв отличается? — пожал плечами Бэзил.

— Да! Это клятва не людей. Это клятва звеннов! И ее просто невозможно нарушить. Этого нам не даст Судьба!

— Мне бы твою веру во все эти глупости... — вздохнул Бэзил.

— Клятва звеннов, Бэз, каждого ее давшего делает немного звенном. И дает ему право рассчитывать на их — звеннов — помощь!

— И ты действительно хочешь просить звеннов найти для нас Орри?

— Именно это я и собираюсь сделать, Бэз. В детстве я дружила со звеннами. И до сих пор могу говорить с ними.

— Прости, но у тебя на лбу не написано, что ты давала клятву дружить с Орри, — снова пожал плечами Бэз.

— Они узнают это от него самого, — Элен отрешенно улыбнулась. — Не удивляйся. Он, без сомнения, у них. Иначе его давно нашли бы. И еще... Старый Нолан — большой друг здешних сапиенсов. И звеннов и тахо...

Бэзил задумчиво стряхнул пепел с сигары:

— Слушай, Элен... Не по нутру мне вся эта здешняя мистика... Может, не будем торопиться с нею связываться?

Каманера помолчала, отрешенно глядя в пространство перед собой:

— Приходится торопиться, Бэз... По крайней мере — мне.

— Почему, Элен?

— Потому что... — Каманера отбросила в пространство недокуренную сигарету. — Потому что эта ночь будет Ночью Больной Луны!