"Участник поисков" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 4 ЗАДОМ НАПЕРЕД

Мохо выглядел неважно — похоже, что ветреная, снежная ночь не принесла ему ни отдыха, ни успокоения. Проснувшись, Ким застал его в том же положении, в котором оставил, засыпая: сидящим на корявом пне, поодаль от приткнувшихся к сейве каров. Только накинутый в предвидении холодной ночи капюшон его ветровки был откинут, да зажатая в кулаке трубка-носогрейка (дед, видно, втихую частенько нарушал здешний идиотский закон о табакокурении) теперь еле дымилась. Да и сам старый краснодеревщик кемарил на свежем ветерке, не проявляя других признаков жизни.

Агент проспал всю ночь как убитый, навалив на себя кучу теплой ветоши — вполне пригодной, впрочем, чтобы сойти за одеяла. Он знал, что ночи в Большой Колонии холодные, но только теперь, на природе, прочувствовал — насколько!

Алекс, как стало ясно из того, что соизволил буркнуть в ответ на расспросы погруженный в мрачные мысли владелец «Мастерских», с первыми признаками наступающего рассвета отправился искать Чжанна — предупредить его о грозящей опасности, а заодно и разузнать о том, как там идут дела у Орри.

— Вы за него не беспокоитесь? — невпопад спросил Ким. И получил в ответ один из самых мрачных взглядов, которые приходилось наблюдать его органам зрения.

— Ничего с мальком случиться не может! — отчеканил вдруг Мохо мрачно и так веско, словно и не думал только что подремывать. — Не дурной он. Много раз бродил тут. И со Скрипачом и так, в одиночку. Да и чему случиться-то? Лес пустой стоит...

И тут, словно для того, чтобы опровергнуть его слова, тишина оборвалась.

Сначала с шоссе донесся тихий посвист резко тормозящих каров, потом из-за верхушек деревьев вынырнул бойкий геликоптер, украшенный красным крестом. Геликоптер немного поныл плоховато отрегулированными движками — прямо в зените, над головами Агента и краснодеревщика, — резко снизился и завис над просекой поодаль. И тут же стало слышно, как с хрустом, повизгиванием и громкой бранью по тропинке, уходящей вниз, к крутым берегам Сонного озера, стала карабкаться чертова уйма народу и зверья.

Лидировали с полдюжины егерей в пятнистом обмундировании, увешанные винчестерами неслабого калибра. Каждого из них тащил за собой на поводке свирепый пес бульдожьей породы. Егеря сурово матерились. Вслед за егерями — примерно в том же количестве и тоже при оружии — плелись полицейские. Они понуро молчали. И это было правильно — куда там простому копу до строевого егеря по части изящества слога и общей крепости выражений...

Предпоследним шел мрачный как туча Алекс Триз, а совсем уж последним — еще один егерь. Притом егерь вида совершенно озверелого. Одной рукой он придерживал свой винчестер, дулом которого подгонял злого как черт Алекса, а другой придерживал на плече здоровенную псину. Псина глубоко страдала.

И было отчего — судя по количеству нашлепок репарирующего геля и неумело наложенных повязок, пес выдержал сражение с неплохо укомплектованной моторизованной дивизией. Глаза у бульдога горели жаждой мщения.

Навстречу этой процессии со стороны шоссе появились люди. Пара полицейских чинов при мундирах и погонах чуть ли не вприпрыжку поспешала за угрюмым типом в штатском. Тип был хоть и не при регалиях, но, видно, в большом звании, потому что при его появлении егеря стихли, копы подтянулись, а псы разом угомонились.

На Мохо с Кимом никто даже не подумал обращать внимание — словно и не было их вовсе. Один только Триз притормозил своего конвоира, который уперся стволом ему в спину так, что казалось, ствол либо вылезет сейчас у Алекса из живота, либо напрочь согнется пополам.

— Вот они! — заорал Алекс, указывая на приятелей, озадаченно топчущихся у фургона. — Вам нужны лица, способные меня удостоверить? Вот, вот они!

Сойдясь в одной точке, вся разношерстная компания вооруженных мужиков составила этакий не очень правильный круг, имевший в центре Агента на Контракте и совладельца «Мастерских Мохо и Френкеля» — словно именно они и были виновниками происходящего. Теперь и мрачный начальственный тип заметил их.

Собственно начальственного в нем было мало — ну тип как тип. Пальто в елочку, рост средний, глаза водянистые, вид усталый. Но все окружавшие его так старательно подтягивали животы и так пристально ели его глазами, что сомневаться не приходилось. Ким мучительно пытался вспомнить, по какому случаю ему уже приходилось лицезреть господина начальника, но все никак не мог — мешал антураж. Утренний лес уж очень не напоминал сумеречные недра полицейского ведомства Нью-Чепеля.

— А-а... Это вы, Яснов, — рассеянно буркнул тип. — Вас тоже привлекли к поискам этого беглого?

От удивления Ким чуть было не брякнул «да», но вовремя сообразил, что вряд ли орава полицейских, укрепленная егерской полуротой при поисковых псах, была брошена на поиски злосчастного мальчишки. Даже если обер-полицмейстеру за это на лапу дал сам пан Волына.

— Я здесь по частному делу... — неопределенно сообщил он.

— А это кто? — осведомился тип, с презрительным удивлением уставившись не столько на Триза, сколько на его конвоира.

— А сам ты кто?! — воинственно парировал его вопрос Алекс.

— Окружной комиссар Морзе, к вашим услугам, — сухо представился тип и снова требовательно воззрился на рослого егеря.

Ким вспомнил наконец, что именно Морзе подписывал больше года назад согласие местной полиции на выдачу «дипломированному специалисту Яснову Киму лицензии на проведение частных расследований на контрактно-договорной основе, на территории, находящейся под юрисдикцией Федеральных законов, действительных в БК». Вид у комиссара и тогда был усталый, правда и довольно ядовитый в придачу.

— Неизвестное лицо, — определил егерь своего пленника. — Задержан на территории Леса...

— Он что, — повернулся Морзе к старшему из полицейских — лейтенанту, судя по серебряному крокодилу на его шевроне, — похож на андроида?

— Никак нет, — с виноватой озадаченностью ответствовал лейтенант. — Но он препятствовал розыскам и погоне... Кроме того, наносил оскорбления лицам при исполнении...

— Я и сейчас повторю, — заверил его Триз, — что вы — не полицейские, а стадо олухов! Если вам поручили ловить преступника, то его и ловите, а не устраивайте собачьи бои со стрельбой и плясками... Да, я помешал вам прикончить пса и не вижу в этом ни состава преступления, ни...

— Он этого пса натравил на лейтенанта Приста, — вмешался в разговор егерь.

— Этого? — с демонстративным удивлением осведомился комиссар, указывая на взваленного на егерские плечи увечного бульдога.

— Да нет! — позволил себе осерчать на Комиссарову бестолковость рослый детина. — Суккуб, наоборот, можно сказать, лейтенанта спас. Отбил его у этой суки...

— Это был кобель, — заметил лейтенант.

Он, видимо, был более наблюдателен. И весьма немногословен. На протяжении всего дальнейшего разговора он только стоял по стойке «смирно» и выразительно вращал глазами. Говорить ему просто не дали.

— Кроме того, Бренди — вовсе не моя собака, — тут же вставил в разговор свое слово Триз. — И я не натравливал его ни на кого... Лейтенант первым...

Комиссар прикрыл глаза и молча скрипнул зубами.

— Лейтенант Прист! — сказал он с тем выражением, с которым обращаются психиатры к наиболее безнадежным из своих пациентов. — Вы получили простейшее из возможных задание: задержать беглого андроида. Вам было четко указано его местонахождение. Более того, вам в помощь отрядили егерскую команду со спецсобаками. Объясните мне, на кой черт вам сдались вооруженные егеря и такое количество псов? Притом боевых псов, а не ищеек! Для поимки всего-то одного андроида, который, в принципе — я повторяю: в прин-ци-пе! — человеку никакого вреда причинить не может. Ни действием, ни бездействием...

— Не скажите, господин комиссар, — возразил пятнистый верзила, к которому, собственно, комиссар и не думал обращаться. — Сейчас, после такого Предсказания, на андроидов вся столица косо смотрит. А уж чего ждать от андроида беглого, так вообще...

— За распространение идиотских слухов о всяких Предсказаниях полагается дисциплинарное взыскание, егерь! — зло оборвал его комиссар. — Чтобы я последний раз слышал эту чушь! Крыши у всех тут поехали от этого Предсказания...

И снова повернулся к онемевшему Присту.

— Логично было ожидать, лейтенант, что вы управитесь с делом за полчаса. От силы — за час. Вместо этого вы проводите в Лесу полночи, андроида упускаете, калечите казенную собаку и задерживаете вообще невесть кого, неведомо за что! Я прошу вас в двух словах объяснить мне — как такое стало возможным? Только это — и ничего больше!

Лейтенант Прист принялся с шумом втягивать воздух, готовя свой организм к нелегкой работе по сопряжению звуков в слова, а слов в предложения. Но начать рассказ ему помешали два вооруженных носилками санитара, они выбрались из чащи и кинулись к собравшимся с деловитым покрикиванием: «Где раненые?! Где тут раненые?!»

Прист уставился на них, словно на привидения и, не выпуская набранного внутрь воздуха, молча указал глазами на злосчастного Суккуба. Санитары озадаченно воззрились на несколько необычного пациента.

Егерь, не говоря худого слова, быстро и осторожно стащил своего пса со спины и вручил его медикам.

— Понимаете, — обратился он к Морзе. — Мы уже почти нашли этого урода, уже видели его почти что в упор — там, у ключика с особенной водой... И лейтенант Прист уже почти отдал команду на задержание, когда...

— Когда у него развязались шнурки на ботинках?! — зло осведомился комиссар, не глядя на егеря, а пожирая глазами онемевшего лейтенанта. — Или когда на него нашло затмение? Когда у вас земля разверзлась под ногами? Когда злые бесы овладели вами? Когда — что?! Что могло двум десяткам здоровых мужиков при оружии помешать в задержании бестолкового андроида?! Что, я спрашиваю?!

Санитары, махнув рукой на продолжающиеся на полянке препирательства, молча уволокли Суккуба по направлению к своему вертолету.

— Да насчет злых бесов почти что и верно... — заметил облаченный в пятнистую униформу детина. — Мы ту псину приблудную и не заметили даже, и откуда она взялась под ногами у лейтенанта. Ну, он ей — понятное дело — вломил хорошего пинка. Так что закувыркалась. Но кто ж знал, что она окажется такой злобной тварью?! А еще мужик этот... — он кивнул на приводящего себя в порядок Триза, — выскочил, замахал руками, заорал как сумасшедший...

— А что же мне прикажете делать, если все ваши псы, как бешеные, рванули прямо на Бренди?! — резонно возразил Триз.

— Полез прямо под пули...

— А за каким чертом вы стреляли по собаке?!

— Я подтверждаю, — взволнованно перебил попытавшегося что-то вымолвить комиссара Мохо. — Это не его собака. И ни на кого он натравить ее не мог! Бренди его бы не стал слушаться. Он вообще никого не слушается. Кроме Орри — иногда. И я подтверждаю личность задержанного... Это Александр Триз, проживающий...

— Да отпустите вы наконец человека! — распорядился комиссар. — И уберите вашу пушку — не приведи господь, она выпалит...

Егерь нехотя убрал свой винчестер за плечо и слегка подтолкнул Алекса по направлению к его приятелям: свободен, мол... Алекс тут же повернулся к нему и смерил детину возмущенным взглядом. Но от дальнейших высказываний воздержался.

— Так куда же вы дели Бренди? — подступился ко все еще безмолвствующему лейтенанту Мохо. — Ту собаку, что...

— Зараза искусала Суккуба... — вновь за лейтенанта ответил егерь. — И улизнула. Наверное, подыхать уползла, чтоб ей!..

— Господи! Если эти... застрелили Брендика насмерть, то!.. То я!.. — возопил Мохо. — Это будет такой удар для ребенка...

— Особо не рыдай, — успокоил его Триз. — Если Бренди и зацепили, то несильно... Таким мастерам в цистерну с дерьмом пулю с пяти метров вогнать — шесть попыток потребуется. Удивительно, как это они друг друга на фиг не перестреляли. Им потом еще и собственные кобели мешали — действительно, словно взбесились. Они их битый час уговаривали снова в погоню двинуться. Да куда там! За это время от них не то что андроид — черепаха Тортилла на паровом ходу в Независимые Территории смоется...

— Послушайте, — прервал его словоизлияния Агент на Контракте. — А Орри как же?

Он повернулся к застывшему в полной немоте и так и не успевшему выпустить набранный в грудь воздух лейтенанту Присту.

— А ваши люди не встретили в Лесу мальчишку? Ребенка лет двенадцати, от силы — четырнадцати? Таких здесь зовут мальками...

Он слишком поздно заметил сигналы, которые подавал ему Мохо, — тараща глаза и шевеля своей пушистой бородой — и осекся.

— Так здесь еще и дети бродят ночами? — досадливо осведомился Морзе. — Простите, но что вы вообще делаете в Лесу звеннов в такое время, господа? Вы все... Разыскиваете сбежавшего малька?..

— Нет, — резко ответил ему Алекс и тем избавил Агента от необходимости в деликатных объяснениях. — Мы, видите ли, привезли нашего знакомого показать ему звеннов. Он, знаете ли, никогда не видел живого звенна... А малек, это просто так... Бродит здесь один такой часто...

— Я, допустим, тоже никогда живого звенна не видел, — встрял в разговор давешний егерь. — А мертвого тем более... А вы этак вот сразу приехали, и вот вам нате и звенны. Смотри — не хочу.

— Представьте себе, именно так! — вызывающе задрал подбородок Алекс.

— Вы их прикармливаете, что ли? — с издевательской подначкой осведомился верзила. — Или что другое с ними делаете?

— Мы с ними дружим, — просветил его Триз. — На это, насколько я помню, лицензии не требуется?

— На это — не требуется, — нахмурился егерь, а вот на съезд автотехники с шоссе — требуется. При пересечении Леса звеннов.

— Вон она — лицензия, — буркнул Мохо, кивая на зеленую бумажку, укрепленную за стеклом фургончика.

— А у вас, мастер, лицензия есть? — продолжал приставать верзила.

Ким замешкался с ответом.

Комиссар между тем рявкнул нечто нечленораздельное о бездельниках и разгильдяях и, круто развернувшись, направился к шоссе, где в утреннем тумане поджидали его и его людей кары — хмурые, как и он сам.

— Комиссар! — окликнул его Агент. — Не будете ли вы так добры пояснить мне, чем Предсказание Хакеров так переполошило народ?

Морзе уставился на него так, словно Агент попросил у него мятный леденец.

— Вы знакомы с текстом этого м-м... документа?

— Пока нет, — честно признался Ким.

— Завидую вам! — порадовал его комиссар. — И не стремитесь забивать себе голову всякой ерундой. Приехали посмотреть на звеннов, вот и любуйтесь себе на здоровье. Не мне же, в конце концов, знакомить вас с документами, запрещенными к распространению...

Он снова резко развернулся и, уже не сбавляя шаг, двинулся к шоссе. За ним потопал лейтенант Прист. Теперь стало видно, что проделал Брендик с кормовой частью его форменных брюк. А брюки полицейским в Большой Колонии шили из тканей прочности куда как высокой.

Вся остальная компания потянулась за ним. Последним шествовал пятнистый верзила, бубня себе под нос нечто о подозрительных пентюхах, без толку болтающихся по Лесу.

— Далось вам это Предсказание, господин Яснов, — фыркнул себе под нос Мохо.

Было видно, что он уже жалеет, что эта тема вообще всплыла в их разговорах. Ким решительно поставил в этом месте своих размышлений над происходящим жирную воображаемую галочку. Мохо тем временем извлек на свет божий свою трубочку, опасливо укрытую в широченной ладони на время появления блюстителей закона, затянулся и продолжил:

— Сейчас надо думать, где малька ловить. Напрасно вы про него господину комиссару обмолвились — памятлив он... А Орри прячется, небось. Напугали его бандюки эти. Забился куда-нибудь, да и сидит, пережидает опасность...

— Ну, — пожал плечами Триз, — Орри не очень-то и перепугаешь. Они его и не заметили вовсе. Эти дятлы и мамонта живого у себя под носом не заметят, если на нем не будет габаритных огней... А Орри сейчас тащит Брендика. Лечить. Или к Тахо на Болота, или к нормальному ветеринару в город...

— Ох... — почесал в затылке краснодеревщик, но так и не сказал ничего, потому что из кустов выломился повернувший с полпути перекошенный и молчаливый лейтенант Прист.

Не говоря худого слова, он подошел к «пульчинелле» и прилепил ей на лобовое стекло штрафную квитанцию — за несанкционированный съезд с шоссе. Повернулся и снова исчез за кустами.

В лесу запели звенны.

«Заснула... Все-таки я позволила себе заснуть в ночь Полнолуния... — уныло призналась самой себе Каманера. — Напилась как сволочь — от всегдашнего скучного страха, что приходит ко мне этими ночами, — напилась. И заснула-таки... Но, может быть, все обошлось? Может, если что и было — никто ничего и не заметил?»

И тут же усмехнулась себе — той усмешкой, которой усмехаются только глубокие старухи или до срока повзрослевшие дети. И еще — такие, как она... Как же... А эта ломота в глазах, это тошнотворное отвращение к ясному дневному свету, так щедро льющемуся с небес? Да не отвращение — страх... А эти ногти — кривые и обломанные, — ногти, над которыми она корпела все вчерашнее утро, положив столько труда на то, чтобы сделать их безупречными... И то, что под ногтями... Гос-с-споди! Сделай так, чтобы то была только лишь лесная грязь... А откуда ей взяться — лесной-то грязи? Похоже, что она и не покидала ночью эту тесную комнатенку... Кстати — чью? Как ее сюда занесло?

Ах... Ну да, ну да... Тот очаровательный молодой араб... Он что-то долго и путано объяснял ей про сложности взаимоотношений в театре мастера Стука... До Элен так и не дошло, почему он через каждые три-четыре фразы сбивался на горячие объяснения того, что он никогда — ни-ког-да не согласится играть Арлекина до тех пор, пока... Пока что? И что было потом?

Каманеру передернуло.

Она осторожно заглянула под кровать (трупа там, слава богу, не было) и осмотрела простыни (тоже ничего ужасного, с точки зрения женщины двадцати с небольшим лет). Выглянула из окна, осторожно отодвинув полоски жалюзи. Ни полицейские кары, ни кареты «красного креста» не портили пейзаж. Что ж, возможно, они уже разъехались или укрылись с противоположной стороны дома. Следователь мирно попивает кофе на кухне, а полисмены ждут ее за дверью.

Ничего подобного, на лестнице, спускающейся в вестибюль мотеля, ни души. Господа артисты отсыпаются по разбросанным по территории мотеля домикам. Контейнеровозы с оборудованием расставлены по этой территории тут и там, как попало. Дежурный андроид дремлет за стойкой, погруженный в кроссворд. Тот — с физиономией-блином, что так забавно подкалывал надутого дурака Бэзила. Поздороваемся с ним... Милая улыбка, сделаем ему ручкой...

И сразу в душевую. Смыть все долой! Просто грязь это или... И руки — руки... Ногти всегда почему-то медленнее приходят в норму, чем зубы... Так... Теперь можно глянуть на себя в зеркало. Угу... Нормально. Все идет нормально. Улучшений по сравнению с прошлыми разами нет. Но нет и ухудшения... Господи — это же всего лишь Полнолуние Чистой Луны... Чего ты хочешь...

Все-таки беспокоит отсутствие вчерашнего кавалера. Есть что-то такое в арабах, покуда они молоды... М-да... Кавалеров я пугаю часто. Был случай, когда одного пришлось вертолетом снимать с верхушки сосны, с которой спуститься самостоятельно он никак не мог... Слава богу, парень оказался не болтлив — только обходил ее за километр, встречая в том маленьком городке. Но где же этот — как его, кстати, звали? Ломанул с перепугу в лес? Надрался виски и спит неведомо где? Коротает утро в городе, в приемной психиатра?

Ах, ну к чему мне эти неприятности?.. Ну к чему?..

Снаружи послышался бравурный писк сигнала подъехавшего на автопилоте кара — роскошная прогулочная модель. К сожалению, слишком яркого красного цвета. Прямо-таки пожарного. Интересно, кто это вызвал такой?

Долго гадать ей не пришлось — к машине вышел, поигрывая ключами, не кто иной, как Бэзил — несколько опухший после вчерашнего неожиданного пиршества и страшно довольный собой. У машины он стал в позу, достойную ее счастливого обладателя, и, опершись о крышу низко посаженного салона, приветственно помахал Элен. Та подошла и не без удивления стала осматривать представшую композицию...

— Мы выиграли в лотерею, Бэз? — невозмутимо осведомилась она. — Или ты получил наследство? Богатый дядюшка в Метрополии, да? Вовремя старикан склеил ласты...

— Не угадала, — картинно покачал головой Кац.

— Значит, ты обыграл Ставроса в карты. Он проспится и набьет тебе морду. Рано или поздно шулерские замашки тебя погубят...

— Опять не угадала! Присаживайся, прокатимся до города, я поведаю тебе, как следует делать деньги из ничего... Заодно, — добавил он, галантно сдвигая в сторону бесшумную дверь и помогая Элен занять место на заднем сиденье, — посмотришь на наше новое место работы...

Огненного цвета кар едва успел покинуть площадку перед «Зелеными чертями», как из дома пулей выскочили мастер Стук и его шофер. Оба они были куда злее упомянутых исчадий ада. Шофер ожесточенно давил на пульт дистанционного вызова «мерседеса» мастера, а сам мастер худыми словами клял Бэзила Каца, весь род его, а с ним вместе — все остальные колена израилевы.

— Чертов шаромыжник! — орал он, втискиваясь в мало подходивший ему по размерам кар. — Он решил продать мне товар и тут же увести его — прямо из-под носа! Потрясающее хамство! Догнать! Догнать его, сук-ку, не-мед-лен-но!!!

«Мерседес» рванул с места и устремился за беспородным, но достаточно быстрым каром Бэзила.

— Мы, оказывается, уже работаем? — спрашивала тем временем ничего не подозревавшая Элен у своего партнера. — Еще на кого-то?

— Тс-с-с! — Бэзил с укоризной прижал палец к губам. — Что значит «еще на кого-то»? Наш единственный работодатель сейчас — уважаемый мастер Стук. Мы выполняем для него, так сказать, деликатные поручения и оплату получаем в полном соответствии с мерой этой деликатности...

— Черт возьми!

Каманера не находила слов:

— Ты не нашел ничего лучше, как во время случайной пьявки наняться в услужение к содержателю половины притонов Нью-Чепеля! Да еще и меня впутать в это дело! Ты хоть соображаешь, с кем ты связался?

— Поверь мне, дорогая, — невозмутимо парировал Бэзил, — нам не придется сильно пачкать руки. И вообще напрягаться. Наш найм — чистейшая синекура. Способ расплатиться с нами за выгодную покупку...

— Час от часу не легче! — констатировала Элен. — Какую такую покупку ты умудрился впарить Стуку? Алмазные копи на Диане? Акции Объединенной энергосистемы Сириуса? Гудзонов залив на Земле-матушке?

— Я продал ему Орри... — скромно признался Бэзил.

— Орри? — ошалело уставилась на него Каманера и с силой хлопнула себя по лбу. — Вот про кого я забыла напрочь со всей этой пьянкой и Полнолунием!.. Немедленно поворачивай назад!

— Что у тебя с руками? — осторожно осведомился Бэзил, не рискуя ослушаться ее приказа. — Ты... Ты все-таки заснула вчера?

— Ты продал Орри?!!! — не слушая его, завопила Элен. — Ты продал Орри этому типу?!!! Какого же черта ты клялся Огнем и Ветром?!

— Да мало ли чем я клялся, — недоуменно пожал плечами ее коварный партнер. — Могу поклясться и Касторкой и Скипидаром, если хочешь...

— Дурачина! — определила развитие его умственных способностей Каманера. — Это — особая Клятва. Она... Она заставляет себя выполнять! Ты нас подставил!! Невероятно!!! Идиот!!! Скотина!!!

И она вцепилась Бэзилу в физиономию. Всеми десятью КОГТЯМИ.

— Что это они там делают? — поинтересовался шофер мастера Стука, пытаясь избежать лобового столкновения с неожиданно свернувшим и пошедшим на таран каром, догнать который ему было велено самым категорическим образом.

Стук не успел ответить на этот вопрос что-либо вразумительное, поскольку оба кара, изрядно бортанув друг друга на встречных курсах, разлетелись по разные обочины шоссе и замерли в полной неподвижности.

Содержателю Подземных Театров потребовалось секунд сорок, чтобы выдрать себя из сложившегося домиком кресла и вышибить заклинившую дверцу салона. Выбравшись из машины, он сжал покрепче оба своих кулака и двинулся навстречу выпорхнувшей из второго кара Элен.

Лоб магната шоу-бизнеса украшала солидная шишка, у Элен сошедший было «фонарь» под левым глазом сменил его родной брат — под правым. Оба участника предстоящих переговоров были настроены решительно.

— От-да-вай-те мальчишку! — выдавил из себя мастер Стук.

— Это вы отдавайте его! — зашипела в ответ Элен. — Я не давала согласия моему партнеру...

Партнер этот — с разодранной физиономией — наконец тоже выбрался из кара и, узрев, что шофер «мерседеса» движется на помощь шефу, вооружась никелированным гаечным ключом, подался в ближайшие кусты.

Водитель «мерса» решительными шагами пересек полсотни метров, разделявшие покалеченные автомобили, и заглянул в салон кара Бэзила. Там он, видно, не обнаружил того, что намеревался найти, и, все также решительно обогнув машину, рывком и не прибегая к помощи ключа, открыл багажник. Тот тоже не содержал искомого объекта. Водила повернулся к своему шефу и демонстративно развел руками — мол «ни-че-го!!!»

Стук остановился как вкопанный. На какое-то время способность к членораздельной и даже относительно вежливой речи вернулась к нему.

— Простите, мадам, но... Тут у нас обознатушки какие-то получаются...

Он уставился на гневную Элен:

— Вы считаете, что мальчишка находится у меня?

— Так ведь не у нас же! — парировала его вопрос Каманера. Переварив сказанное, оба участника переговоров снова застыли в недоумении.

— Я нич-ч-чего не понимаю! — охарактеризовала наконец положение дел Каманера.

Стук махнул рукой шоферу — не лезь, мол, погоди... и мрачным кивком головы пригласил все еще взъерошенную Элен отойти к обочине. Там оба они не создавали помех движению по шоссе и могли к тому же присесть на пни недавно выкорчеванных деревьев.

— Так мальчишка не с вами?.. — попытался уяснить себе положение дел Стук.

— Да откуда вы взяли, что он с нами должен быть?

— И какого же черта вы так шустро навострили лыжи от «Зеленых чертей»? С утра пораньше, покуда никто глаз не продрал?

— Вы, я вижу, за нами присматривали? — зло сверкнула на Стука своими зелеными глазищами Каманера.

— А как же?

Стук надулся от возмущения:

— После того, как кто-то выпустил мальчишку из кладовой... Не на кого было грешить, кроме вас двоих...

— А кто его запирал в эту кладовую?

Глаза Стука выпучились от изумления.

— Как кто? Ставрос его там и запер. После того, как они с этим вашим Кацем малька запродали мне. Там его и заперли до завтра. В смысле — до сегодня заперли. И сегодня я собирался чин-чином его оттуда забрать... Как вдруг кладовая оказывается пуста, словно башка с похмелья!

— Я не давала согласия Бэзилу на такую сделку!

Каманера даже подбоченилась и бросила окрест хищный взгляд. Высунувшаяся было из кустов физиономия Каца, украшенная боевыми шрамами, тотчас в тех же кустах и исчезла.

— И потом! Пеняйте на себя, если у вас не хватило ума приставить к кладовке своего человека!

— Не считайте меня за полного идиота, мисс! Человек там стоял. Но оказался придурком. Его, видите ли, с дежурства Зеленые Черти выманили на Болота!

Элен посмотрела на магната с оттенком сожаления во взгляде:

— Могу только поздравить вас с этакими подручными. Продолжайте в том же духе, и они скоро вас самого снесут к чертям на Болота! — Она безнадежно махнула рукой:

— Я с самого начала поняла, что с этим пострелом надо ухо держать востро. Таким из какой-то кладовки выбраться — раз плюнуть!

— Не скажите! — сердито возразил ей Стук. — Вы не знаете, какие кладовые здесь у Косты! Испанской инквизиции с ее подземельями только поучиться надо у него...

Он задумчиво уставился перед собой:

— А я-то был так уверен, что вы все трое — в сговоре. И что мальчишка прятался всю ночь где-то поблизости и теперь вот удирает с вами...

— Не с нами! — топнула ногой Каманера. — И не с вами! И хотела бы я, чтобы хоть кто-нибудь толком объяснил мне, где он! И что там с ним в кладовке приключилось?! Не крысы же его съели в самом деле?

— Ох!.. — Стук озадаченно сгреб свою бороду в кулак. — А ведь об этом я и не подумал...

Дать необходимые мастеру, да и Элен тоже пояснения могли, пожалуй, только два живых существа.

Одним из них был замерший над очередным вопросом кроссворда и одновременно дежурящий в «Чертях» Кирак. Вопрос («Где мнения высказываются прямо и свободно?» — слово из шести букв) никак не поддавался сонному разуму андроида. Самый естественный ответ — дурдом — никак не согласовывался с пересекающими словами. Про Орри спрашивать его просто никому не приходило в голову. Андроидов вообще лучше никогда не спрашивать о том, чего сам не знаешь без их помощи. Бестолковые они создания. Этим все и сказано.

Вторым существом, осведомленным о том, что приключилось в кладовке Ставроса на самом деле, был сам Орри.

Собственно, за прошедшую ночь с ним случилось следующее...

Сон сморил Орри в одночасье, почти сразу после того, как разом подобревший после появления долгожданных гостей Ставрос отправил его на кухню — напиться чаю и закусить пирожками в компании тамошних андроидов.

Чай был настоян на местных травах и напоминал ему те настои, которыми Нолан отпаивал его после той его долгой болезни, да и потом, когда Орри просто случалось простыть в ночном Лесу. А иногда и просто так, чтобы мальчишке крепче спалось. Да и пирожки тоже пришлись Орри по вкусу. Начиненные настоянной на меду маковой кашицей, они показались ему чем-то вроде тех яств, что продают в Верхнем городе в магазинах «Сладкий мир». Орри пожалел о том, что уже набил карманы той едой, которую подали Бэзилу и Элен за ужином. Но для пары-другой маковых пирожков в них место все-таки сыскалось.

Орри немного смущало то обстоятельство, что все три андроида (Кирак, Мурри и еще один, имени которого Орри не успел запомнить), «бескорыстно помогавшие» Ставросу в делах кулинарии и поддержания в «Зеленых чертях» чистоты и порядка, были ужасно «зажаты». Они даже чаепитие свое было затеяли за отдельным довольно невзрачного вида столом, чтобы не стеснять навязанного им гостя. Но разговор у них с Орри завязался быстро — андроиды были чрезвычайно возбуждены, увидев артистов Стука. Из этих артистов половина были андроидами. Это будило в кухонных работниках полузапретные мысли о том, как далеко может пойти любой из них в «современном обществе». От этого андроиды сделались веселее и разговорчивее. То один, то другой из них выскакивал прислужить в зал или в домики мотеля, куда стало перемещаться веселье, и быстро возвращался с чем-то интересным.

Впрочем, понятны, а следовательно, и интересны эти новости были только андроидам. Сам же Орри, у которого отчаянно слипались глаза, поддерживать разговор вскоре уже не мог, и ему так и не удалось уговорить никого из своих новых знакомцев угоститься ни этим чудным — специально для него заваренным — чаем, ни вкусной сдобой. Вместо этого они глотали заваренный на молоке черный чай с солью, лавровым листом и маслом, а заедали эту жижу здоровенными ломтями белесого пресного сыра.

Впрочем, долго созерцать этот ужас Орри не пришлось — под оживленное бормотание андроидов и сами они, и их малоаппетитное съестное, и сама кухня поплыли перед его глазами. Голова Орри наполнилась приятной тяжестью, склонилась к поверхности стола и уютно устроилась на ней. А потом глубокий сон поглотил все вокруг. Только ощущение легкого успокоительного неудобства от притороченной к поясу фляжке Некоторое время удерживалось в его проворно погружающемся в мир снов сознании. Потом и его не стало.

Но именно это отсутствие маленького неудобства, мешавшего сперва ему заснуть, и заставило его проснуться. Как-то рывком, сразу...

«Да нет! — сказал себе Орри. — Это, конечно, очень плохо, что кто-то спер у меня фляжку с денежками Волыны, но только проснулся я не от этого... А от того, что какая-то дурацкая тварь пробежала по мне. Это плохо...»

Он резко сел на лежанке, сооруженной из ящиков с попкорном, и стал оглядываться вокруг.

«Если это та самая гостевая наверху, про которую говорил усатый грек, — сказал себе Орри, — где, по его греческому мнению, будет теплее, то тут я с ним не соглашусь, будь он хоть древний римлянин! Холод здесь собачий!»

Он поежился, кутаясь в коротковатую куртку.

Маленькую комнатушку, в которой он оказался, освещал только сочившийся из крохотного окошка под самыми стропилами свет Чистой Луны — благо было полнолуние, и она плыла в небе Большой Колонии во всей своей нетронутой красе. Но этой иллюминации было достаточно, чтобы понять, что разместили его далеко не в самой комфортабельной комнате «Зеленых чертей». Стены были голые, синтепластовые. Впрочем, самих стен было почти не видно из-за громоздящихся вдоль них гор небрежно сваленных ящиков, кулей и канистр с этикетками настолько яркими, что, казалось, они светились в темноте. Потолок этого просторного чулана был смонтирован из ребристой металлокерамики. Это был даже не потолок, а просто внутренняя часть крыши — помещение-то было явно чердачное, нежилое...

«Что ж, насчет „наверху“ усатый Коста не соврал, — умозаключил Орри. — Тут все сходится...»

Все пространство между самой крышей и стропилами было затянуто канатоподобной паутиной, сплетенной местными сумеречными псевдопауками — существами, мало располагающими к уединению с ними, как, впрочем, и их земными подобиями.

Но пауки и паутина были не самым неприятным, что поджидало Орри в этом закутке. Самое неприятное он увидел, когда глянул на пол, на который уже было опустил ноги. Там по пыльному, век не метенному цементу оживленно шныряли создания, хорошо знакомые жителям половины Обитаемых Миров, населенных выходцами с Земли. Собственно, эти создания тоже могли себя числить полноправными выходцами с Родины Человечества.

Крыс — а это именно они разбудили Орри своей активной деятельностью — Человечество прихватывало с собой во все свои великие странствия. И благодарные твари никогда не упускали случая убедительно доказать, что всюду, где может ужиться человек, крыса точно уживется с двойным комфортом!

Волны Первой и Второй — не слишком удачных — Экспансий землян в иные миры так и оставили иные из наименее гостеприимных землеподобных планет безлюдными, но крысиный писк с тех пор уже не утихал под небесами тех неуютных уголков Вселенной.

В каждом из них крысы отдавали свое многочисленное потомство в жертву беспощадному богу Естественного Отбора, и взамен тот наделял их род новыми могучими приспособительными возможностями. Крысы мельчали и крупнели, мутировали, становились хитрее или примитивнее, лишались хвостов и обзаводились дополнительными желудками. Даже переходили на травоядение. Но оставались крысами — мерзкими и вредоносными обитателями сумеречных подполий Мироздания.

Там же, где люди не бросили крыс в беде, те на вид изменились мало — так и остались торпедообразными сгустками энергичной, обросшей серой шерстью коварной плоти, от которой ничего хорошего ждать не приходилось. Что же до крыс Большой Колонии, то своим размером и злобностью натуры они явно превосходили средние по Обитаемому Космосу показатели для своего вида.

Орри мог в этом убедиться воочию. Даже при таком скудном освещении. Поняв, что на разорение им выставлен целый склад плохо упакованного съестного (а именно таковым и были набиты карманы Орри), проворные твари не стали долго с ним миндальничать. Одна из них уже расправлялась с добытым из бокового кармана куртки ломтем буженины, поглощая его, кажется, вместе с салфеткой, в которую тот был завернут. Пробуждение Орри немного обескуражило серых разбойниц, но чувствовалось, что не надолго.

От обиды и холода Орри чуть было не расплакался, но, решив, по здравом размышлении, что распускать нюни не время, да и старый Нолан никак не одобрил бы хныканье в такой ситуации, он занялся другим делом.

Он привел в порядок потревоженные серым ворьем карманы — карточка Алекса тоже испарилась — и запустил в возящихся на полу тварей тяжеленной банкой с чем-то тушеным или маринованным — благо в этих метательных снарядах недостатка в кладовке не было. Крысы с недовольным писком ретировались в укрытия, которых в этом лабиринте ящиков и кулей тоже хватало.

Расчистив себе дорогу к двери, Орри очень скоро убедился, что только понапрасну потревожил своих соседей по заточению — да-да, теперь он убедился, что его именно заточили!

Дверь кладовой, сбитая из прочных и тяжелых досок, была заперта снаружи. Подергав ее, Орри убедился, что, хотя дверь слегка раскачивалась на петлях и временами был виден чуть ли не сантиметровый зазор между ней и притолокой, раскрыться ей мешал пудовый замок, судя по всему висящий на вкрученных в крепкую древесину кольцах. Слышно было, как он тяжело брякался о доски, когда Орри с размаху налегал на створку. В щель между притолокой и створкой двери даже удалось просунуть пальцы, но толку от этого было мало. Орри мог нащупать массивную дужку замка и даже те кольца, в которые она была продета (тоже толстенные и массивные), но сделать с ними хоть что-нибудь было решительно невозможно.

Увидев, что сами по себе они вовсе не интересуют непрошеного гостя, крысы вновь начали выбираться на открытое пространство и, образовав вокруг Орри опасливый кружок, стали наблюдать за его потугами обрести свободу. К тому времени, когда мальчишка уже порядком обессилел, за места в партере уже дрались, а самые предприимчивые особи, похоже, начали заключать пари на предполагаемые результаты состязания между мальком и дверью. Но тут весь крысиный кайф поломал хрипловатый и недовольный голос, раздавшийся из-за тяжелых досок: «Ты, давай кончай свои фокусы, парень! Прищемишь себе пальцы, а мне после за тебя отдуваться! Отойди от двери, тебе говорят!»

Наверное, у приставленного сторожить Орри типа имелись все основания быть недовольным таким раскладом: там внизу пьянка в разгаре. Дружки веселятся в свое удовольствие, заводят себе подружек, а потом свеженародившимися парочками разойдутся встречать утро по пустующим домикам мотеля и трейлерам Стукова каравана... А он — трезвый как удод поутру — должен прозябать здесь под самой крышей проклятой халупы, не только без подружки, но даже без глотка виски! И все из-за дурацкого мальчишки, который за каким-то дьяволом так вдруг сдался шефу! И хоть бы этот шкет дрых, натрескавшись на кухне под завязку, — так нет! Не спится чертовой козявке! Ведь видно же, что с этакой дверюгой и четыре таких лба, как мастер Стук, за неделю не управятся. Без ключа-то... А ключик — вот он...

Тут сторож с некоторым самодовольством похлопал себя по карману. И вдруг понял, что в обмундировании его — довольно стандартном обмундировании «шестерки при бугре» — не хватало чего-то очень существенного. Ствола!

— Дяденька! — взмолился тем временем Орри. — А за что меня?! Ведь я же — ничего! Ведь я же — никому!..

Орри, кстати, действительно не понимал, как так получилось, что после залитого ночными дождями Леса, после Клятвы Огня и Ветра, после тепла и уюта этой странной норы — мотеля Косты Ставроса — он вдруг взял да и оказался взаперти, наедине с сумеречными тварями, под надзором типа, которому (судя по голосу и выговору) в Нижнем городе уже на втором — от силы на третьем повороте начисто срезали бы подметки. Его явно наказывали. Но вот за что? Неужели за Предсказание? Да ведь глупость же все это! Фантазии хакерские!

Хотя — какие у хакеров фантазии?

Хоть бы знать, что они напредсказывали там в этот раз... Орри много бы дал, чтобы за прошедшие сутки ему кто-нибудь толком рассказал, что в очередном Предсказании такого про него и про Нолана наговорили, что все кругом кинулись их ловить и убивать.

Он оглянулся на крыс. Те уже снова набрались наглости — заходили с флангов, дергая азартно принюхивающимися носами. Пришлось быстренько запустить заранее припасенной банкой засахаренных цукатов в самую обнаглевшую из его соседок по заточению.

В рядах противника случились паника и замешательство. Но в этот момент внимание Орри привлекло то, что происходило за тяжелыми дверьми его узилища — там, на свободе...

Там сторож еле слышно — почти шепотом — начал какой-то странный разговор с кем-то другим.

С кем?

Орри на всякий случай отскочил от двери, снова забрался на ящики с попкорном и замер, прислушиваясь.

— Отдай! Отдай, говорю, сволочь! — убеждал кого-то сторож. — Отдай, а не то хуже будет!

Ответом на эти увещевания и угрозы было лишь какое-то насмешливое, даже глумливое блекотание. Было оно совсем неразборчивым, но явно издевательским. Ко всему оно сопровождалось каким-то кудахтающим и побулькивающим похохатыванием и взвизгиванием.

Орри стало жутковато. Одно дело крысы — ну, цапнут там, ну, пусть даже совсем закусают... твари опасные, мерзкие, но все-таки свои, понятные... «Посюсторонние», сказал бы Орри, если бы знал такое слово. И совсем другое — то, кудахтающее и клекочущее из темноты, с чем озверело ругался его сторож... Орри подобрал под себя ноги — не потому что боялся, что его за них схватят, а просто словно стараясь забраться под несуществующее одеяло. Была у него такая привычка, когда на ночь глядя вдруг вспоминалась ему какая-нибудь страшилка из тех, что любят гнать по Ти-Ви... Крысиную рать словно подменили. Сжавшись и, кажется, даже ощетинившись, серые твари подались по углам, и только глаза их противно сверкали теперь из темноты.

Шум за дверью все нарастал, а потом вдруг кудахтанье и похихикивание сменились дробным топотом словно бы детских ножек. Топот этот быстро истаял где-то вдали и внизу. Его почти сразу заглушил обрушившийся следом топот ножищ сторожа. Он покинул свой пост и стремительно грохотал вниз по невидимой лестнице, выкрикивая: «Стой! Верни ствол, ур-р-р-род!! Догоню — убью, с-с-сука!!!»

Затем наступила тишина. И Орри, и крысиная братия, затаив дыхание, прислушивались к тому, что творилось за тяжелыми створками двери.

Некоторое время там не творилось ничего. Только издалека доносились звуки затихающего по углам мотеля. Потом в шуршащей тишине прозвучали осторожные шаги. Кто-то тихо, стараясь не привлекать внимания, заступил на место пустившегося в погоню невесть за чем сторожа. Этот «кто-то» тихо приблизился к двери кладовки. Поскреб ее ногтями, кашлянул. Стал светить в щель галогеновым фонариком. Потом спросил чуть слышно: «Орри, ты спишь?»

Орри узнал этот голос. Хотя его обладатель никогда раньше не говорил с Орри шепотом, ошибиться было невозможно. Соскочить на пол бесшумно, не наступив при этом на хвост ни одной из серых разбойниц, оказалось делом несложным.

— Это ты, Кирак? — тоже как можно тише отозвался Орри.

— Да, я... Тебе надо уходить, малек... Бежать... Спрятаться... у тебя есть где спрятаться?

— Есть, — уверенно ответил Орри.

Объяснять, что уверенность эта проистекает только из веры в свою счастливую звезду, он не стал.

— Найду куда залезть, — заверил он Кирака. — Ты только отопри меня!

Кирак снаружи озадаченно засопел.

— Ты дверь... Дверь отопри скорее! — торопил его Орри. — Пока тип этот, что меня здесь взаперти держал, назад не вернулся!

Кирак засопел еще озадаченнее.

— Вот что... — зашептал он снова, теперь уже горячо, не заботясь о том, что кто-то может услышать его. — Не бойся. Он не вернется... Качок этот... Его, похоже, того... Черти зеленые с собой уволокли... Это точно... Это ж твои... Только... Только ключи от кладовки у него остались... С собой утащил, гад...

— Тогда... — Орри сглотнул вдруг заполнившую рот слюну. — Тогда гони за моими друзьями... Бэзил... Или Элен... Каманера... Они помогут...

— Ага... Держи карман шире! Они ж тебя Стуку и продали! Ты что, не понял, что Коста специально велел тебя травяным отваром напоить? И с маком этим пирожки тебе подсунуть? Да чтоб дрых ты без задних ног и не мешал им свои делишки обделывать! Или ты Предсказания не знаешь?

Наступила тишина. Орри ведь действительно не знал Предсказания... И не мог поверить, что его новые друзья, поклявшиеся Огню и Ветру, могли обмануть его...

Не дождавшись ответа, Кирак снова озадаченно засопел.

— Это... Ты... — наконец родил он какую-то новую идею. — Ты посмотри... Там под крышей окошко... Ты оттуда сможешь спуститься. Там стена неровная... Окошко это... У него решетка на винтах держится или как?

Предприняв довольно рискованную экспедицию по наваленным до самых стропил ящикам, кулям и коробкам, запутавшись в светящейся паутине, Орри установил — на винтах!

— На больших? — тут же стал уточнять Кирак.

— Вот на таких! — показал ему в свете фонаря в щель Орри.

— Сейчас... Сейчас я... — торопливо запыхтел Кирак и растаял во тьме.

Только брошенный им фонарик озарял сумеречным светом грязный потолок чердака по ту сторону двери. Орри, не теряя времени даром, принялся сооружать себе насест, устроившись на котором он смог бы орудовать с головками винтов решетки на окошке, ведущем на свободу.

Тут Орри чуть было не свалился от испуга со своего насеста: где-то совсем близко кто-то вдруг заорал благим матом и, похоже, стал ломиться в оконную раму — ту, что по соседству. Орри вновь затаился, тревожно прислушиваясь к происходившему снаружи. Шум вскоре стих. Никому до него не было никакого дела. Видно, когда «У Зеленых чертей» веселились, то уж веселились вовсю. Орри осторожно спустился к двери и попытался хоть что-то рассмотреть сквозь щель между дверью и притолокой. Но в бликах света от фонарика кроме пыли и грязных стен ничего и никого не было видно.

Кирак не заставил себя долго ждать.

— Эй! — засипел он задыхающимся голосом. — Ты здесь? Держи отвертку...

С отверткой тоже получилось непросто — в щель она не пролезала, а когда пролезла, оказалось — не та. Нужна была простая, а не крестовая. Кирак смотался за инструментом еще раз и сурово наказал: «Железку потом наружу брось. Под окно. А то с утра разбираться начнут...»

— Слушай... — спросил Орри уходящего уже андроида. — А чего это ты... Ну, отпустить меня надумал отсюда? По Первому Закону?

Кирак тихо фыркнул.

— Ты что? — спросил он. — Не понял? Ведь по Предсказанию же...

И после этого растаял в темноте.

Орри задумчиво пощупал жало отвертки и, оставив на потом размышления и догадки, полез сражаться с ржавыми винтами, удерживающими решетку на узком подпотолочном окошке. Проклятые винты не поддавались — их вкрутили в раму, наверное, лет сто назад. Несколько раз Орри казалось, что все пропало, и только злорадное попискивание, доносившееся снизу, заставляло его налегать на отвертку изо всей силы. И труды его не пропали даром: винты один за другим нехотя, со скрипом покинули свои гнезда и брякнулись в темноту — на головы крысиному войску.

К тому моменту, когда вниз, вызвав бурю протестующего писка, грохнулась и сама решетка, Орри уже с ног до головы был в пыли и в потревоженной паутине. Она уже не мерцала, а довольно заметно светилась, устилая его плечи и рукава. Но ему было сейчас не до забот о чистоте своего наряда. Все оставшиеся у него силы он положил на то, чтобы протиснуться в дурацкое окошко. Пришлось еще вернуться за отверткой — он вспомнил, что подведет Кирака, если оставит это свидетельство его соучастия тем, кто бросится на поиски поутру. Отвертку он выбросил так, чтобы та не затерялась, а упала поближе к стене. Ему показалось, что вслед за глухим ударом, сопровождавшим ее падение, последовал чей-то сдавленный вскрик. Но это явно был не его сторож и не кто-нибудь из той братии, что устроила за ним охоту. Те уж не стали бы таиться и сдерживать вопли, получив инструментом по голове. Орри стиснул зубы и снова полез в окошко.

«Ты сможешь спуститься», — сказал ему Кирак полчаса назад, сообщив о неровной стене. Большие оптимисты эти андроиды! Стена и впрямь изобиловала выступающими элементами — остатками карнизов, окнами и подоконниками, кирпичами, которым надоело сидеть на своем месте... Но все это мало способствовало безопасности спуска с высоты третьего этажа. Спуск этот напоминал скорее просто падение небольшого предмета с довольно опасной высоты, затрудняемое разного рода досадными препятствиями. На высоте трех-четырех метров препятствия эти кончились, и свободно грохнуться о землю мальчишке помешал только чей-то счастливо подвернувшийся загривок.

— О Аллах! — произнес его обладатель, поневоле с размаху становясь на четвереньки.

Орри оказался в положении всадника и — пришпорь он своего «скакуна» — тот, глядишь, понес бы его во всю прыть. Но малек не стал пользоваться этой экзотической возможностью, а скатился со своего спасителя и секунду-другую стоял примерно в таком же, как и тот, положении. Потом оба они выпрямились и уставились друг на друга.

Пострадавшим был молоденький, приятной наружности араб. Одежда его пребывала, мягко выражаясь, в беспорядке — рубаха лишь с одного боку была запихнута в штаны, а ноги босы. Он был явно перепуган.

Орри попытался пробормотать что-то вроде извинении, но от испуга при падении он почти утратил способность к членораздельной речи. Так что ему оставалось только неопределенно мычать и светиться — клятая паутина пристала к его одежде намертво.

Это произвело на юного араба неизгладимое впечатление: глаза его — и без того перепуганно вытаращенные — окончательно вылезли из орбит, а ноги подогнулись, не желая слушаться своего хозяина.

— Шайтан! — горестно вскрикнул он, скорее констатируя непреложный факт явления нечистого, чем желая обругать свалившегося ему на голову незнакомца. — Снова Шайтан! Это ночь Шайтана, мамой клянусь!

Придя к этому малоутешительному выводу, парень наконец сумел-таки повернуться на непослушных ногах и припустил куда-то в сторону шоссе.

Орри не стал вникать в детали странной встречи и тоже поспешил убраться подобру-поздорову — в сторону Сонного озера. Туда, где должен был находиться Ключ под Камнем.

Лужайка на заднем дворе «Зеленых чертей» опустела на минуту-другую. Потом из-за угла здания, не торопясь, вышел Кирак, подобрал валяющуюся на траве отвертку и с нею ушел восвояси.

Много позже, когда утро уже воцарилось над лесами и долами, взявшими Нью-Чепель в кольцо, на поляне этой все еще продолжали выяснять отношения мастер Стук, хмурый Ставрос, их присные и неразлучные Бэзил Кац и Элен Каманера. Чуть поодаль, уныло приткнувшись к объездной дорожке, стояли два покалеченных кара, с трудом сумевших доставить своих разъяренных хозяев обратно к гостеприимному обиталищу зеленых исчадий ада.

— Объясни мне одно, — допытывался Стук у понуро уставившегося в землю качка. — Как ты, пьяная скотина...

— Не очень пьяная, — уточнил качок. — Вы, мастер, и глотка мне не дали сделать, а сразу отправили сторожить этого придурошного малька...

— Вот именно! — навис над ним содержатель Подземных Театров. — Тебя отправили сто-ро-жить хорошо запертого мальчишку. Который к тому же спал как сурок! Сто-ро-жить! А не шляться по болотам! Хорошо, что андроиды Косты вас сами там отыскали! А то куковали бы вы оба на той кочке до Второго Пришествия! За каким чертом тебя туда понесло?

— За зеленым! — уверенно ответил качок. — Он, мастер, был весь из себя такой зеленый и светился немного...

— Сейчас ты, сволочь, станешь весь из себя зеленый! — пообещал ему мастер. — И...

— Нет, шеф! Он не врет! — горячо заступился за бедолагу молчавший до сих пор парень, поименованный Али — тонкий, черноглазый и смуглый.

Он опасливо глянул на Каманеру. Та с демонстративной рассеянностью рассматривала лазоревый небосвод над головой. Парень сглотнул слюну и продолжил:

— В гостинице, действительно... того...

— Что «того»?! — надвинулся на него резко помрачневший Коста. — Что в моей гостинице — «того»?

— Н-нечисто здесь... — преодолевая природную робость, настаивал на своем Али. — Черти тут водятся, я сам в-видел... И-и... и о-оборот...

— И кто еще? — скосилась на него, заломив левую бровь, Каманера.

— И-и... И — так... Разное... — поспешно оборвал сам себя юный Али, стараясь не встречаться взглядом с кошачьими, зелеными и непроницаемыми глазами Элен. — Я сам... Сам на черта налетел, на зеленого и светящегося... Когда бежал по коридору!

— А за каким дьяволом тебе надо было бегать по моим коридорам? — продолжал наседать на него Коста. — От кого ты убегал, спрашивается?

Али машинально схватился рукой за горло. Над широким воротом его рубахи виднелись два маленьких пятнышка. Ссадинки. Или укусы.

— Да так... Было от кого... — ответил он уклончиво. — В вашей гостинице, знаете, есть от кого убегать, господин Ставрос...

— Ну и что он тебе сделал, черт этот? — перебил и его и готового уже взорваться Косту мастер Стук. — Отчего тебя на болота понесло? Следом за дурнем этим? — он кивнул на качка.

— Он... Он пугал меня... — стал объяснять Али. — У него еще наган был... Здоровый такой револьвер...

— Это мой! — запальчиво воскликнул качок. — Эта сволочь утянула у меня ствол!

— Удивительно, как у тебя не утянули твои мужские причиндалы! — взорвался мастер. — Где она у тебя была — твоя пушка? Как всегда валялась на подоконнике?

— Шеф! Я только на секунду положил ствол рядом, когда раскуривал си...

— За каким хреном ты его вообще вертел в руках, дубина? Чтобы его у тебя отнял первый попавшийся ряженый придурок? Или ты от сонного малька отстреливаться собирался? Тебе вообще оружие в руки давать можно только под наркозом. Иначе непременно или подаришь пушку первому встречному, или умудришься выпалить сам себе в задницу, как на прошлое Рождество...

— То был не ряженый, мастер... Вы бы сами побывали на моем месте, ей-богу, тоже растерялись бы...

— Это точно, — подтвердил Али. — Это был самый настоящий черт... И я от него выскочил в окно. Я даже забыл, что это чердачный этаж, и чуть не свернул себе шею... И только я начал приходить в себя, как он свалился мне прямо на спину... Я еле успел унести ноги... А потом я услышал, как он кричит там, на Болотах... И решил, что надо помочь...

— Если на тебя и прыгнул черт, — задумчиво пробормотал качок, — то уже не мой. Другой...

— Да, — согласился Али. — Этот был без нагана... Он сначала швырнул мне на голову такую...

Он показал руками нечто, что должно было означать отвертку, неосмотрительно брошенную Орри в окно перед спуском.

— Я своего до самых Болот гонял, — не без гордости продолжил качок. — Если бы не проклятая трясина...

— Чтоб ты в ней утоп! — зло оборвал его мастер Стук. — Ты скажи мне, как мальку-то удалось из кладовой вылезти?!

— Так это ясно, — вмешался в разговор поостывший Ставрос. — Гаденыш винты скрутил на решетке. Там окно вроде вентиляционного — видите? На нем была решетка присобачена...

— Соплями, Коста, она у тебя присобачена была! — определил основную конструктивную особенность обсуждаемого приспособления босс шоу-бизнеса. — В общем, так: Буч, — он с презрением глянул на качка, — с Али, видно, квасили всю ночь. И квасили основательно, коли до зеленых чертей допились. Да и без марафета дело не обошлось, раз обоих на болота потом занесло... А малек тем временем прочухался, что к чему допетрил — не дурной, видно, — вам, задницы вы ишачьи, решеточку и своротил. Может, у него в кармане инструмент какой нашелся. Плохо мы обыскали его...

— Да у него в карманах какой только жратвы не напихано было! — развел руками Ставрос. — Я как руку сунул, так и влез...

Во что именно влез Коста, сунувшись в карман Орри, мастер Стук слушать не стал. Он с грозным видом повернулся к двум своим новым служащим.

— Ну что ж, — задумчиво сказал он, разглядывая залепленную репарирующим гелем физиономию Бэзила. — За руку вас ухватить не удалось, братцы мои...

Он закрутил бороду на три оборота вокруг ладони:

— Что и говорить, сплоховали мои ребята...

Качку Бучу достался еще один многообещающий взгляд шефа.

— Однако и то, что не вы это все подстроили, — тоже не факт... Так что вот как поступим... Раз уж вы подрядились у меня денежки зарабатывать...

— Э-э, нет! — резко оборвала его Элен. — Мой, с позволения сказать, партнер действовал без моего согласия! И страшно продешевил! Я не...

— Ваши разногласия... — густым басом протрубил Стук и навернул бороду на ладонь еще одним оборотом, — разрешайте сами. Друг с другом. Но денежки вы будете получать только за то, что возьмете сейчас ноги в руки и кинетесь искать вашего подопечного. Немедленно! Сразу! Аванс уже у вас на руках!

— Требую удвоить!

Каманера уперла руки в крутые бока:

— Или я не двинусь с места! И он тоже!

Она пригвоздила Бэзила к месту одним только взглядом.

Некоторое время они словно играли с мастером в гляделки. И верх взяла Каманера. Стук вытянул из заднего кармана бумажник, из него — электронную кредитку и потыкал немного кривым ногтем в ее сенсорную «плешь». Потом небрежно протянул карточку Элен.

— Черт с вами, мисс! Но если вы не найдете мальчишку за три дня...

Он не окончил своей угрозы и повернулся к Бучу и Али.

— А вы какого черта раззявили рты?! По местам! Живо!

Обоих провинившихся как ветром сдуло. Владелец Подземных Театров опустил тяжелую руку на плечо старого друга Косты, и оба они в горестном молчании побрели к зданию «Зеленых чертей».

Оставшись наедине, партнеры по Клятве Огня и Ветра некоторое время без особой симпатии смотрели друг на друга. Потом Бэзил вздохнул:

— Хотел бы я знать, где сейчас находится чертов мальчишка...

— Где бы он ни находился, — пожала плечами Элен, — он уже далеко отсюда.

В этом она ошибалась. И неудивительно, она ведь ничего не знала о многих событиях этой ночи. Все они начались и закончились еще тогда, когда в небе над Большой Колонией светили звезды.

Звезды все еще светили в небе над Лесом звеннов и над Сонным озером, когда Орри добрался наконец до неприметного плоского камня, из-под которого вытекал незаметный ручеек, почти сразу же сливавшийся с другим ручьем — побольше, — ну а тот уж впадал в само озеро, намыв в месте своего впадения небольшую отмель. На этой отмели, закатав штанины и зайдя по колени в ледяную воду, Орри и привел в порядок себя и свою одежку. Умывшись и отряхнувшись, он снова стал ощущать себя самим собой, словно и не было вовсе странного ночного приключения.

Он поглядел на небо. Надо было торопиться.

Нет, небо еще не было освещено утренней зарей. Но легкие облака уже были утренними — весенними. И ветер из пронизывающего, ледяного ветра ночной зимы становился просто прохладным ветром утра.

Перевернуть Камень было задачей нелегкой, но все-таки выполнимой. По счастью, в Лесу нашелся подходящий крепкий сук, который Орри использовал как рычаг, и валун хороший попался, чтобы использовать его для упора. На нижней стороне Камня, действительно, были выбиты буквы. Так, словно он когда-то служил частью фасада или мемориальной плиты. Чистая Луна еще не ушла с неба, и Орри, стоя над Камнем на коленях, легко прочитал слово:

РОБАТУМ.

«Робатум», — повторил он про себя. Потом еще раз и еще — «Робатум, робатум, робатум...»

Убедившись, что слово запомнилось крепко, он наклонился к Ключу, зачерпнул полную пригоршню воды и выпил — всю до капли. Странная это была вода — легкая и будто пронизанная каким-то внутренним теплом. Она не оставила во рту ни малейшего привкуса, будто он и не пил ее, эту воду. Напиться вдосталь необычной воды было трудно — Орри глотал ее пригоршню за пригоршней и так и не ощущал, что утолил жажду. А потом по телу его разлилось странное тепло, и он понял: «Все! Теперь хватит...»

Он привалил камень на место — снова надписью вниз — и медленно, уже с трудом переставляя тяжелеющие с каждой секундой ноги, поплелся вверх по берегу искать в чаще Потайную хижину.

Уже совсем недалеко — в двух-трех десятках шагов от хижины — усталость и какое-то блаженное, теплое безразличие ко всему, наполнившее его, чуть не взяли над ним верх, и, только собрав всю свою волю в кулак, Орри смог дотащиться до дверей.

И вот там-то сон с него как ветром сдуло!

В хижине побывали гости. И гости — чужие. Контрольки зацепленные за притолоку двери ветки и натянутая у порога незаметная ниточка — были не на месте. Да и сама дверь была прикрыта плоховато.

Орри напрягся, словно сделался ростом меньше, и — готовясь при первом же признаке опасности дать стрекача — осторожно приблизился к бревенчатой стене убежища и заглянул в окошко. В хижине кто-то был! И мало того, что был, но еще и спал, безмятежно похрапывая и причмокивая во сне! Спал прямо на той лежанке, где, бывало, спал сам Нолан. Другую лежанку — ту, что была прямо под окошком — разглядеть не удавалось. Для этого нужно было слишком уж сильно вывернуть шею. Но, судя по еле слышным звукам, на ней тоже кто-то расположился. Они были странно знакомы Орри, эти звуки...

Он присел под окном на корточки и задумался. В эту ночь с ним приключилось много странного. Но то, что он обнаружил сейчас, было самым странным. Орри тяжело вздохнул. Делать нечего, надо действовать — так или иначе.

Орри чуть слышно свистнул своим условным свистом.

В ответ послышалось короткое, встревоженное тявканье, сразу сменившееся полным надежды преданным поскуливанием. Что-то тяжелое шлепнулось на пол хижины и принялось передвигаться, стуча когтями по дереву и посапывая. Тут же храп спящего на лежанке Нолана типа резко оборвался, и недовольный молодой, чуть хрипловатый со сна голос окликнул источник стука и сопения:

— Ты куда, дурачок?! Лежи! Лежи! Тебе лежать надо!..

Но Брендик — это был именно он — и не подумал слушаться этих приказаний, а уже отворил ударом носа дверь хижины и, прихрамывая, устремился навстречу Орри. Следом за ним из двери высунулась лохматая голова, пытающаяся продрать свои страшно заспанные глаза, и спросила Орри:

— Ты кто?!

— А ты кто?! — не дал сбить себя с толку Орри. — Что случилось с Брендиком?

Последний вопрос был не лишним. Пес явно побывал в переделке: его передняя лапа была неумело перевязана чем-то вроде шарфика, разукрашенного пятнами крови. Одно из ушей не торчало вверх радостным флажком, а поникло, видимо тоже пострадав в неизвестной Орри схватке.

— Это полиция... — грустно объяснил обладатель лохматой головы, появляясь на свет божий уже целиком.

Был он высок, худощав, немного нескладен. Совсем недавно он был, наверное, еще подростком. А теперь находился в том возрасте, когда к нему уже больше подходило неопределенное — «молодой человек». Физиономия его Орри понравилась, хотя и озадачила какой-то просветленной отрешенностью.

— Они вообще озверели, — объяснил незнакомец. — Стреляют во все, что движется — глупые, несчастные люди...

— Сволочи они! Гады, а никакие не несчастные! — зло возразил Орри, полностью переключившийся на неумелое врачевание своего четвероногого друга. Пес вздрагивал, поскуливал, но, видно, до конца доверял неуклюжему лекарю.

— Какие же гады! — никак не мог успокоиться Орри. — А чего их принесло сюда в Лес? Делать им, что ли, нечего было, кроме как по лесам животных калечить?

— Это все из-за меня... — вздохнул лохматый тип. — Собственно, это меня они искали... А ваша собака меня спасла... Она дралась, как лев...

— Брендик кому хочешь козью морду устроит! — заверил собеседника Орри, не без гордости рассматривая переделанную им на свой манер повязку на лапе героической псины. — А чего тебя копы ищут?

И снова повторил свой вопрос — так и оставшийся без ответа.

— И кто ты такой?

Незнакомец скроил ироническую мину: «Я поэт, — сообщил он. — Зовуся Цветик. От меня вам всем приветик!» И снова тяжело вздохнул.

— Нет, серьёзно, — пояснил он. — Я действительно поэт. Только зовусь не Цветик, конечно, а Бирим. Просто Бирим. Вполне возможно, что ты когда-нибудь читал мои стихи. Или слышал... Будем же знакомы.

Судя по всему, назвавшийся Биримом тип высоко ценил свой поэтический дар. Скорее всего, даже немного преувеличивал его значение. Но насчет того, что Орри мог слышать его стихи, он не ошибся. Только вот Орри за обилием приключившихся событий не припомнил, что там декламировала Каманера, глядя на Чистую Луну.

— Раз тебя зовут Бирим, — с самым серьезным выражением лица заявил Орри, — то от нас тебе «Тирлим»! А меня зовут Оруэлл Нолан. Можно просто Орри... Имя у тебя какое-то... Андроидское...

Слово «Тирлим» заставило лицо Бирима — этакое тщательно вылепленное, с тонкими чертами лицо — нервно дернуться. От какого-то неприятного воспоминания, надо полагать.

— А я и есть андроид, — ответил он. Тон его сразу стал натянутым. — А тебе что — не нравятся андроиды, малек?

— Да нет... — пожал плечами Орри. — Дразниться не буду. Среди андроидов тоже много хороших людей...

Это вызвало у Бирима приступ саркастического смеха.

— Это надо записать! Еще тот афоризм! Только такой вот малек, как ты, и может брякнуть, что среди андроидов есть люди! Да еще хорошие. Притом много... Нет, это просится на бумагу...

— Слушай, ты, писатель, — обиженно насупился Орри. — Пошли в хижину. А то так нас отовсюду и видно, и слышно. А это нехорошо. Тебя вон полиция ищет. И меня тоже — кое-кто...

Он попробовал подхватить Брендика на руки, но тот оказался слишком для него тяжел. Тогда на помощь пришел Бирим. Брендик, который сроду не подпускал к себе чужих, неожиданно смиренно позволил взять себя на руки, из чего Орри умозаключил, что, наверное, есть в Бириме что-то, что расположило пса к нему. И насколько он знал Бренди — а знали они друг друга ровно столько, сколько Орри помнил себя, — это «что-то» не могло оказаться плохим.

— Ты не подумай чего, — бросил он на ходу Бириму. — Просто странно... Первый раз вижу такого молодого андроида. Ведь их... вас — больше не делают...

Бирим, который уже стоял в дверях, повернулся к нему, и градус иронии на его физиономии поднялся до высшей отметки.

— Не верь этим сказкам, малек! Сейчас в Бэ-Ка андроидов делают больше, чем при Империи. И никто, никому, ничего... Это, дружок, такой выгодный бизнес, что никакими законами никакая Сеть его не остановит... А я к тому же — андроид специализированный. Изготовлен по особому заказу мастера Стука... Наделен поэтическим талантом и артистической душою... Ни более, ни менее. Теперь мастер будет за мной гоняться по всей Колонии, пока не поймает. Или пока не убедится, что ловить уже некого. Боюсь, что этот час наступит уже вскоре... Я...

Бирим попытался сориентироваться в темноте внутреннего пространства хижины, но только с помощью Орри избежал неудачной посадки мимо лежанки.

— Я не сдамся им живым!.. — твердо закончил он.

В голосе его прозвучал вызов, словно он ожидал, что Орри немедленно начнет уговаривать его отдаться в руки властей и неведомого мастера.

Но Орри вместо этого молча стал пихать ему в руки — одно за другим — всяческие яства, спасенные от крысиной потравы в многочисленных карманах его уже изрядно перемазанной куртки.

— На вот ешь, — предложил он. — Ты, наверное, с утра не ел — раз в бегах...

Спрашивать Орри о происхождении его съестных припасов Бирим не стал. И медлить с их уничтожением тоже. Некоторое время в хижине слышны были только звуки, сопровождающие процесс интенсивного поглощения пищи. Убедившись, что с этим все в порядке, Орри задал вполне достойный малька, смыслящего кое-что в жизни, вопрос:

— А как этот твой мастер сумел напустить на тебя копов? Ведь ты... Ведь андроидов запрещено держать в собственности. Вы ведь — свободный народ...

Брендик тяжело соскользнул с колен Бирима и переправился в изножье лежанки, на которой устроился его хозяин. Виновато свернулся там в темноте.

— Свободный народ, говоришь? — все с тем же вызовом в голосе спросил Бирим. — И где же ты, скажи мне на милость, видел свободного андроида? Такого, которому не приходилось бы всю жизнь ишачить на людей?

Орри подумал немного и возразил — опять-таки резонно:

— Так ведь и людям всю жизнь приходится ишачить. На других людей... По крайней мере, всем, кого я знаю...

Бирим возмущенно фыркнул, но призадумался:

— Нет. Я не про то... Я не про то, что просто ишачить... Но... Ведь вы — люди — можете выбирать... На кого вам работать, где вам жить... Выбираете, кто вами будет править... А заодно — и нами... И у вас нет Ка-И...

Да, это точно, у людей их «программой» не был предусмотрен Ка-И — Категорический Императив — потребность в служении роду людскому. По крайней мере, у многих из них. Даже такому мальку, как Орри, это было понятно. В знак согласия он тяжело вздохнул.

Вода Ключа под Камнем начинала оказывать на него свое действие — слова и мысли уже начали путаться у Орри в голове, и он поторопился спросить:

— Ладно, так как же все-таки получилось, что копы гонятся за тобой?

— А так, что я — нарушитель Первого Закона. Так им сказали.

— Ты что, кого-то прикончил? — с явным недоверием спросил Орри. Он уже понял, что Бирим — из тех, кто неспособен убить даже муху по ошибке. Непреднамеренно. Но вопрос все-таки задал — чтоб Бирим испугался и перестал наконец рассуждать вокруг да около.

Это ему удалось.

— Ну вот, так сразу и прикончил! — раздраженно фыркнул из темноты Бирим. — Никого я не прикончил! Я присвоил — понимаешь — присвоил собственность мастера Стука. И тем нанес вред человеку. Первый Закон можно нарушить по-всякому...

— Ты чего — деньги у него спер? — удивился Орри. — Ведь андроиды же не воруют...

В темноте послышалось угрюмое сопение Бирима.

— По-твоему, спереть можно только деньги? Или какие-нибудь там бриллианты? Смешной ты, малек! Мастер заявил прокурору, что я присвоил его ин-тел-лек-ту-аль-ну-ю собственность! Понял что-нибудь? Интеллектуальную! Ты хоть слово такое слышал? Ин-тел-лек-ту-аль-ный?

Теперь угрюмо засопел Орри:

— Слышал, не дурной... Интеллектуальный — это когда в компьютере... В общем, когда не на самом деле...

Бирим фыркнул:

— Когда не на самом деле и в компьютере, это — виртуальный! А интеллектуальный — это когда в голове...

— А из головы разве что-нибудь украсть можно? — озадачился Орри. — И что — после того, как ты из головы у мастера чего-то там такое вытащил, он совсем дураком сделался?

— Дураком с тобой можно сделаться... — вздохнул Бирим. — Ничего к тому же из головы не вытаскивая. А только внимательно слушая. Интеллектуальная собственность, малек, это то, что ты создаешь с помощью интеллекта. Ума то есть. Стихи, например.

— А стихи — это что? Собственность? — в очередной раз удивился Орри. — Их же каждый может...

— Каждый может!..

Бирим даже поперхнулся от возмущения:

— Да ты хоть знаешь, что такое стихи, малек?..

— Конечно, знаю, — уверенно отозвался Орри. — Стихи — это рэп такой, рифмованный.

Некоторое время Бирим убито молчал. Потом спросил задумчиво:

— Ладно, ну а рэп тогда — это что такое?

— Н-ну... — задумчиво протянул Орри.

Вообще-то он хотел сказать, что «рэп — это когда ерунду всякую молотят под музыку и получается забавно так...», но воздержался. Он уже понял, что собеседник его на стихах сдвинутый. Поэтом называется. А поэты как раз стихи и сочиняют. И может быть, даже рэп. Хотя для рэпа, конечно, у них кишка тонка... Это не всякий может. Но Бирим этот воображает, наверное, что и такое потянет... Воображала он, чувствуется, тот еще...

— Н-ну... — он наконец сформулировал свою мысль так, чтобы не обидеть гостя-собеседника, вспомнив фразу, вычитанную из школьного учебника словесности, открытого им пару раз в жизни, — это ритмическая декламация... Которая... которая...

— Чудак ты! — решительно определил Бирим. — Рэп — это...

И затараторил быстро-быстро, сливая слова и аккомпанируя сам ртом, носом и, кажется, еще ушами, прищелкивая при этом пальцами и языком:

«Рэп — это сумбурсловиясностьмысли! Рэп! Это тормозшизыигаздлякайфовогооттяга И по Понедельникам он летает над заливом как стая птиц, Накурившихся умныхкниг. Но непонявшихвнихнифига А По пятницам рэпбродит позаблудшим душам каккарманник По Заброшенным переулкам И ищет лишний грошчтобыуйти В мир, гденетничйгокромемикрофонанабитогокрутой Че-Пухою И! Находит его В твоей кепке, что бросил к ногам Чтоб не мешалатебетараторить твой рэп-на-углу! Дзинь! Рэп, это надежный доход! Рэп он надежен как смерть И! Рэп так же важен, как жизнь. Но! Безжизни еще можно Прожить, а без рэпа — фиг! Рэп, это царство без...»

Тут Странная вода и усталость окончательно сделали свое дело, и Орри почувствовал, что медленно, но верно уплывает куда-то далеко. Совсем в иные места, чем здесь. Но он все-таки успел вспомнить главное.

«Надо читать заклинание, — подсказал ему из глубины памяти голос Нолана. — Ты помнишь Слово на Камне?»

Конечно, Орри помнил Слово: РОБАТУМ.

И он помнил, что произносить его надо не как обычно, а от конца к началу.

Задом наперед.

Он так и сделал. Закрыл глаза и, уплывая в сумеречные миры сна, стал повторять: «Мутабор! Мутабор! Мутабор!»