"Только любовь" - читать интересную книгу автора (Юрьева Ирина)Глава 7.Если бы, составляя отчет для Магистра, Илана в нем указала, что лестницы ей не понравились с первого взгляда, она была бы права. Подобная ложь не считалась зазорной. Хороший Искатель, уже получив результат, подчеркнет, что он сразу предвидел его. Но какой смысл лгать себе? Нужно признать, что надлом перекладины был неожиданным. Действуя в рамках привычной методики поиска, она решила взглянуть, что за книги рассыпал Мелен. Попросив Ливтрасира подать ей одну из стремянок, хранившихся в нише, Илана вернулась в центральную часть Зала. – Думай о деле!– учили их в «Ордене». – Все остальное потом. Но Илана не раз нарушала банальное правило. Гордая мысль, как она замечательно смотрится на этой узкой стремянке, ее занимала куда больше скучной работы с цилиндрами цист. Треск был еле слышен, но мог подсказать, что случится уже через долю секунды. Илана всегда понимала такие сигналы, однако сейчас знак скользнул мимо, не потревожив сознания. Нога, лишившись опоры, ушла в пустоту. Ей опять повезло. Ливтрасир подхватил ее прежде, чем она сама поняла, что, потеряв равновесие, падает вниз. Илана думала, что испытала достаточно, чтобы легко относиться к забавным случайностям и не теряться в такой ситуации. Но непонятная вспышка огня, пронизавшая тело, едва он коснулся ее, потушила рассудок. Негаданный всплеск обжигающей страсти, нахлынувший мощным потоком, заставил забыть, где она, как попала сюда, и зачем. Вспоминать в такой миг, что волшебник – другой, не такой, как обычные люди, казалось нелепым. Всегда лучше сразу взять то, что тебе посылает Судьба, чем потом сожалеть об упущенном шансе! И руки легко погрузились в волнистые волосы мага, а губы нашли чужой рот. – Замечательно! Браво! Сарказм, прозвучавший в словах говорившего, не разогнал наваждения. Этот мужчина, вошедший без зова, ей был совершенно не нужен. А значит, он должен был сгинуть, уйти, провалиться сквозь мраморный пол. Но пришедший, поняв, что он лишний, совсем не спешил удалиться, оставив их вместе. – В чем дело? – достаточно резко спросил Ливтрасир, отстраняя Илану. – Зачем ты поднялся с постели, Ионн? – Разве я мог упустить это зрелище? – злым патетическим тоном изрек Ионн, сверля их пылающим взглядом. – А разве больному положено так напиваться? – с издевкой спросила Илана. Вид Ионна вполне соответствовал этой догадке. Глаза мага нервно блестели, кривая усмешка казалась болезненной, пальцы, сжимавшие пояс, дрожали. – Вернись в свою комнату, Ионн, – очень жестко сказал Ливтрасир. – Завтра утром ты будешь стыдиться того, что устроил здесь. – Я? Это вы должны прятаться… Это вам нужно стыдиться! Или ты думаешь, что для тебя, Ливтрасир, нет законов? Тебе можно все? Жена, сын… Это побоку, а? И все женщины здесь твои, да? В виде дани «защитнику города»? – Ионн сам не знает, что он говорит, извините его, – ровным тоном сказал Ливтрасир, осторожно снимая с плеча ее руку. – Я знаю… А вы? Вы, Илана? Вы хоть понимаете, что так нельзя? Неужели вам мало свободных людей? Вы такая красивая, умная… Вы… Вы совсем не похожи на девку… Зачем же вы так? Почему же вы все… – Идем, Ионн, – перебил Ливтрасир, посмотрев ему прямо в глаза. Ионн хотел возразить, но вдруг резко напрягся и сник, словно бы потеряв интерес к тому, что видел в зале Запретного. Даже Илана, которая мало что смыслила в чарах, смогла уловить: это не был обычный приказ. Ливтрасир сделал что-то еще, подчинив волю Ионна. Он действовал, как Наделенный, легко подавив чужой бунт. Мысль не вызвала страха, который всегда пробуждала в ней чуждая Сила. Илане понравилась жесткость, с которой Ливтрасир осадил перебравшего мага. Нелепая сцена, которую им закатил Ионн, совсем не смущала. Она ее позабавила, так как запреты морали Илана считала смешным пережитком. Теперь она поняла, чего хочет. – Не вздумай заигрывать с ним… Почему ей вдруг вспомнился Хейд? Что его подтолкнуло сказать ей такие слова? Ревность? Глупые нормы морали, которые Хейд не любил нарушать без особых причин? Или жалость? Сейчас это было не важно. У Ливтрасира есть сын? Есть жена? Но Илана красивее ведьмы гальдорских лесов. И умнее. Решительней. Чувственней. Нужно совсем поглупеть, чтобы ей предпочесть синеглазую нечисть… Илана опять посмотрела на лестницу. Не будь ее, деревяшки, нуждавшейся в срочном ремонте, она не упала бы. Словно холодный сквозняк, остужающий пыл, в голове пронеслось: «Как Мелен!» Взгляд Иланы скользнул вверх. Ступень была сломана, как на первой лестнице, в день роковой кражи. Внешне надлом был обычен, без всяких следов пилки или ножа, но Илана еще не забыла о том, как в Лонгрофте используют крюк. Человек зацепляет особым крючком перекладину и резко дергает, выдержав нужный наклон. Появляется крупная трещина. Она не слишком заметна и кажется очень естественной, а перекладина больше уже ни на что не годится. Ребенок, и тот переломит ее. Теперь, глядя на то, что осталось от верхней ступени, Илана могла бы поклясться: догадка верна. – Ты не сможешь меня подчинить… Ты не сможешь заставить тобой восхищаться… Ты просто бродячий актер, получивший центральную роль в новой пьесе, написанной Жизнью… Ты должен играть ее, но ты – не он, не герой… – монотонно твердил Ионн, вцепившись в кровать и не глядя на Эрла. – Ты ложью забрал себе все: славу, дружбу, реальную власть и любовь, не оставив другим ничего… – Ошибаешься, Ионн, Ливтрасира придумали вы: ты, Мелен, Лунд. Я лишь согласился принять ваши правила. Я не стремился быть первым, я просто не знал, куда деться. Лишившись всего, что имел, я пришел в Агенор… – Чтобы стать самым главным. Решив, что сильнее других, ты прибрал к рукам город, забыв, кто помог тебе влезть на вершину… – слова шелестели подобно опавшей осенней листве. – Забыл, что я равен тебе… Я умею использовать Силу, могу обучать детей и держать Купол… Я люблю город, я помню свой долг перед ним… Эрл вздохнул. Ионн, подобно звенящей шкатулке, в которой сломалась пружина, уже в пятый раз повторял эту странную речь, совершенно лишенную смысла. Когда он впервые сказал, в чем его обвиняет, Эрл просто ему предложил поменяться местами. – Давай, начинай! Выезжай к горожанам, встречай посетителей Круга, вникай в их дела, говори им банальные речи, выслушивай их славословия. А я с Горадом займусь агенорским архивом, мне это куда интереснее. Буду работать с ребятами, чаще начну бывать с Руни. Я очень устал от парадного блеска. Он требует времени и ничего не дает. Ионн ему не поверил. Он будто ослеп, перестал понимать, что творится вокруг. Ореол Ливтрасира вскружил ему голову? Будучи замкнутым и не умея сходиться с людьми, Ионн надеялся, что слава может решить все проблемы. Он отдал бы многое, чтобы его, а не Эрла считали живою легендой – Кто такой Ливтрасир? Символ или живой человек? Что бывает, когда ты играешь какую-то роль? Поначалу вопрос вызывает усмешку, он попросту глуп. Ты есть ты, и ты делаешь то, что умеешь. Не можешь пройти мимо наглых верзил, избивающих мальчика, хочешь помочь тем, кто заперт внутри катакомб, защищаешь двух девочек, чуть не погибших от рук Истребителя. И слушать хор голосов, прославляющих это «геройство», неловко… Но городу нужен кумир, на которого можно молиться. Они так привыкли, они не умеют иначе, они умоляют, и ты соглашаешься взять эту роль. Она очень почетна, не требует сил и ничуть не мешает тебе быть собой… Герой должен вступаться за слабых? Спасать беззащитных? Вникать в беды страждущих? Но ведь ты рад им помочь? Правда, раньше ты действовал просто, не думая, а теперь это твой долг. На тебя смотрят все. От тебя ждут не просто поступка, им нужен очередной образцовый пример благородства и воли. Ты их Ливтрасир, ты герой, защищающий жизнь. Будь спокоен и мудр. Будь отважен. И будь безупречен во всем. Пока это игра… Но жизнь, сделав крутой поворот, вдруг наносит нежданный удар. Когда Орм вдруг пришел в Агенор искать помощи, ты не мог мстить, но потом, на гальдорской поляне… Тогда, глядя брату в глаза, ты хотел одного: позабыть о запретах рассудка. Не бой на мечах, не святой поединок за правду, а грубая драка без высших идей и магических штучек влекла тебя. Ты понимал, что, позволив себе сделать это, почувствуешь, как растворяется горечь, уходят обида и злость… Но достойно ли так опускаться? Герой, одолевший в бою Черный Дух, должен быть выше мелочной распри. Устроив подобную стычку, он станет смешон. Ливтрасир должен быть мудр и сдержан… Они разошлись как союзники, но не друзья. Братья стали чужими. – Люди верят в тебя, ты не вправе обманывать их. Ты обязан быть тем, кем они хотят видеть тебя… Когда ты впервые почувствовал, что уженачал свыкаться, отождествлять себя с маской? Когда ощутил, что личина берет под контроль твою жизнь? Неизвестно. Но, раз, попытавшись отбросить привычную маску, ты понял: она слишком крепко срослась с душой. Ты не заметил, как сам перестал сознавать, где игра, а где жизнь. Ты не можешь позволить себе ничего, ты стал пленником образа. Это не видит никто, но ты сам знаешь, что несвободен. Не только на людях. И дома, с родным человеком, ты тоже играешь давно надоевшуюроль Отношения с Руни – скольженье по тонкому льду. Он в любой момент треснет, и вы оба рухнете вниз, в обжигающий холод глубин, скрытый блеском непрочного панциря. Тайна, угроза, волнение… И ни минуты покоя. Изменчивость, непредсказуемость… Страх потерять то, что и не могло быть твоим… Да, любовь сохранилась, но Руни уже не похожа на ту, о которой ты столько мечтал. Она стала другой. Научилась блюсти этикет и скрывать свои чувства. Боль, страх, недоверие к жизни, отчаянье… Руни умела их прятать, но ты… Ты чувствовал, знал, что она не смогла одолеть их. От прежней дикарки, готовой ночами бродить в лесной чаще, лазить в открытые окна, носить к нему в дом муравьев, заставляя их строем гулять по столу между свитков и колб, не осталось уже ничего. Маска с маской… Стена, вещь в себе… Когда ты в первый раз ощутил, что ты стал уставать от такой жизни? Будь ты уверен в ее чувствах, ты бы спокойнее мог пережить это, но… Дружба Руни с Горадом в последнее время вдруг стала тебя задевать, разрушая остатки твоей хрупкой веры в незыблемость вашей любви. Понимая нутром, что жена и Горад никогда не пойдут на предательство, ты ощущал непонятное чувство обиды, почти беспредметную злость. Ты почувствовал, что Руни проще с другим. Ты не можешь заставить ее позабыть о той давней трагедии… Ионн позавидовал власти, а ты бы легко ее отдал за право остаться собой, жить так, как ты умеешь, не думая, что скажут люди. Из них, четырех Наделенных, один лишь Горад мог позволить себе эту роскошь… Ты – нет! Эта встреча сИланойкак будто встряхнула Ты легко уловил эту мысль и почувствовал, что благодарен за Илане за сумасшедший порыв… И за то, что она появилась, заставив понять: нельзя вечно играть роль, какой бы она ни была. Тебе осточертел Ливтрасир! Ты устал быть таким, каким люди желают тебя видеть! – Нет! Эта женщина не для тебя! – резко сев на кровати, вдруг выдохнул Йонн. – Ты не тронешь ее! Я тебе не позволю! Не дам поломать ей жизнь! Эрл не стал прерывать этот новый поток обвинений. За пламенной речью он явственно чувствовал ревность и страх Ионна… Зависть… Обиду… Ионн знал – необычная гостья из «Ордена Правды» его не оценит. Он будет опять обойден! И мысль, что Ливтрасирвновь возьмет себе то, что запретно для Йонна, была нестерпима… Обычно Эрл сразу улавливал тот переходный момент, когда выплеск словесной агрессии может смениться физическим действием. Он не любил драк, хотя два-три раза ему приходилось участвовать в них. Мысль, что Ионн может, забыв, кто сейчас перед ним, и кто он сам, наброситься, ему казалась нелепой. Владеющим Силой не нужно обычных разборок. Они либо мирно живут рядом, либо сражаются насмерть. Ионн прыгнул настолько внезапно, что Эрл не успел уклониться. Вцепившись в рубаху противника, он так резко дернул, что оба рухнули на пол, однако бороться им не пришлось. То ли Ионн слишком сильно ударился, то ли прилив злобы разом иссяк, то ли кончились силы, но только уже через миг он обмяк. Ему все стало просто без разницы. Странно-бессмысленный взгляд говорил: Ионн вообще перестал понимать, где он, и что ему нужно делать. Эрл пробыл с ним рядом еще час. И только уверившись, что Ионн заснул, вышел. Дикая сцена оставила горький, мучительно едкий осадок в душе… Что творится в мозгу Ионна и заставляет его делать странные выводы? Как это связано с тем, что случилось у них в Кругу? И непонятная ревность к Илане… Ведь Ионн давно знал его и должен был понимать: продолжения этой истории просто не будет. Илана – красивая женщина, и отрицать, что она привлекает его, будет ханжеством. Смелость, с которой она повинуется своим порывам, не размышляя о будущем, вызвала отклик. Ей удалось пробудить в нем желание. И что из этого? Если на миг допустить, что он, Эрл, был бы свободен, и должен был вновь выбирать между гостьей и Руни, он выбрал бы Руни, поскольку не мыслил своей жизни рядом с другой. |
|
|